Стеклянная тень - Портреты в черных тонах. Стеклянная тень – исход

Михаил Март

Портреты в черных тонах

(Стеклянная тень – исход)

Глава первая

ДИАГНОЗ

1

Убить трое суток на прозябание и безделье такой активный и деловой человек, как Аркадий Сергеевич Мезенцев, позволить себе не мог. И только острый сердечный приступ заставил его пролежать на больничной койке целых три дня. По сути дела, не так много с точки зрения медицины. Тут надо сделать оговорку. Мезенцев лежал не в простой больнице, а в частной клинике, принадлежащей домашнему врачу семьи Мезенцевых профессору Флярковскому. Что касается «больничной койки», то под этим определением понималась огромная палата, оборудованная по последнему слову техники. Знакомство пациента и врача состоялось давно. Тогда Флярковский еще не числился среди светил науки, а работал судмедэкспертом в прокуратуре и оказался в нужный момент в нужном месте. Мезенцева на улице среди бела дня застал сердечный приступ, а «случайный» прохожий, оказавшийся врачом, помог ему остаться в живых. В те времена понятия «семейный доктор» еще не существовало, но директор крупного завода Мезенцев мог себе позволить все, что пожелает. Так Флярковский получил шанс подняться на заоблачную высоту.

С тех пор прошло больше тридцати лет. Времена изменились, и страна тоже. Теперь Флярковский стал мировой известностью, а его пациент – крупнейшим бизнесменом и одним из самых богатых людей страны. Профессора сотни раз приглашали в Москву и обещали златые горы. Но он отказывался. У него и в этих краях имелось все, что требовалось для успешной карьеры. Благодарный больной выстроил врачу клинику и оснастил ее всем необходимым. Флярковский добра не забывал.

Так они и жили в крупном промышленном центре за Уралом.

– Мне пора вставать, Генрих! – уверенным басом встретил больной вошедшего в палату врача. – Ты можешь поставить меня на ноги за пару часов?

– Лежи, Аркадий. У меня нет лицензии на чудеса. Я врач, а не волшебник.

Генрих Адамович Флярковский придвинул стул к кровати подопечного и сел. Оба – люди уже немолодые, хорошо знающие и понимающие друг друга без лишних слов.

– Ну, зачитывай свой приговор, – криво усмехнулся Мезенцев.

– Сердце дрянь. Следующий приступ ты можешь не пережить. Говорят, всех денег не заработаешь! Это не про тебя, ты заработал. Тебе шестьдесят пять. Пора на покой.

– Хватит мне лапшу на уши вешать. Покой нам только снится, как сказал поэт. Работа заставляет меня жить! Аркадий Мезенцев – пенсионер! Ты можешь себе это представить? Я – нет.

– Слишком большие нагрузки плюс неуемное влечение к женщинам. Ты сам крадешь у себя жизнь.

– Поздно меня перевоспитывать. Я здоров как бык!

– Ты меня недослушал, Аркаша. У тебя очень плохая кровь. Речь идет об онкологии. Впервые ты дал мне время сделать полное обследование. Виноватых искать не будем.

– Рак?

– Прогрессирующий!

– Вытащи к черту эту опухоль. Сколько проживу, столько проживу, но ничего в своем бесшабашном образе жизни менять не буду.

– Лимфа, Аркаша. Лимфатические узлы – это все тело. Удалять нам нечего. Поможет только химиотерапия. Но для этого требуется стационар и постоянное наблюдение.

– Облучать хочешь? Сделать меня импотентом через месяц? Но жизнь ты мне все равно не спасешь. А зачем жить без баб? – Мезенцев ударил кулаком по мягкой кровати. – Сколько?

– Если ничего не делать, то максимум год. Сейчас еще есть надежда.

– У меня нет. Я не могу бросить дело моей жизни коту под хвост.

– У тебя дочь. Такая же твердая и бескомпромиссная, как ты. Да еще пограмотнее папочки. С детства с делом знакома. Ты ее на работу за собой таскал, когда ее ровесники в детский сад ходили. Марии уже за тридцать, а она не замужем.

– Ей, как и мне, кухня не нужна! На то кухарок хватает. Детей плодить не ее дело, а хахалей пусть себе заводит, сколько хочет! – заорал Мезенцев. – Но Машка еще не готова взвалить на себя мой тяжкий груз! Мозгов у нее хватит, а опыта нет. – Он уже не кричал, а говорил тихо и задумчиво: – Маша хорошо разбирается в людях, какие точные оценки им дает. Одна фраза, слово – и вы уже знаете о человеке все.

– Здесь ты прав, шушеру она насквозь видит, но умников в нашем деле тоже хватает, Аркаша. Дуракам иногда везет, они могут чего-то добиться, но только на первых порах. Ей же придется толкаться лбами с титанами. С теми, кто непотопляем.

– Так ты говоришь, у меня есть год?

– Без вмешательства, да еще срочного, я за твою жизнь ломаного гроша не дам. Организм будет слабеть с каждым днем. А при твоей активности слабость – твой злейший враг. Она тебя и погубит. Однажды, поняв, что ты не можешь подняться с постели, ты испугаешься и тебя хватит удар. Я не бог, Аркаша. Никто еще не выиграл схватку со смертью. Она непобедима. С ней можно договориться – получить отсрочку. С этим я могу справиться. Но выгнать ее за дверь навсегда невозможно. Для нее не существует преград и авторитетов.

– Спасибо за предупреждение, друг. Буду экономить оставшееся время. Подыхать, так с музыкой.

У Мезенцева загорелись глаза. Профессор не уставал поражаться, глядя на этого человека. Мезенцева ничто не могло сломить. Даже от собственной смерти он хотел получить выгоду.

– Распорядись принести мою одежду, Генрих.

– Ты должен уделять мне час времени в день, Аркадий, иначе я сочту себя убийцей.

– И ты им станешь, профессор. Тихая смерть в постели под капельницей мне не нужна. Достань хороший яд. Завтра я напишу завещание. Мое тело вскрывать будешь ты, яда в организме не найдешь. Я должен сдохнуть с допитой рюмкой коньяка в руке, а не на больничной койке. Моей слабости никто не увидит.

Флярковский ничего не ответил. Спорить с Мезенцевым невозможно. Либо ты говоришь «да» либо идешь ко всем чертям с матерями. По-другому ни у кого не получалось.

2

Вечеринки в доме Мезенцевых проводились каждую пятницу. Народу собиралось много. Из местных вельмож приглашались единицы. В первую очередь личный друг и бывший партнер Мезенцева Роман Григорьевич Сутягин. Когда-то два крутых директора разных заводов объединились и создали на заре девяностых общую империю. Сутягин был немного моложе бывшего компаньона, абсолютно здоров и в отличие от Мезенцева не слыл бабником. Да это и объяснимо – он был женат на молодой энергичной женщине. От такой не погуляешь. Эльвира, жена Сутягина, на пятничных вечеринках не появлялась. Причины ее отчужденности не обсуждались.

В список местных вельмож входил и мэр города с редкой фамилией Стопани, Захар Матвеевич. Он был многим обязан Аркадию Сергеевичу, так как его предвыборная кампания на пост главы города проходила на деньги Мезенцева. Ну и совет директоров компании с женами, а также любимчики Мезенцева из низших слоев, в частности секретарши – девушки в большинстве молодые и миленькие. Остальные гости приезжали из других городов, где находились филиалы компании, так называемые «дочки».

Места хватало всем. Особняк в центре города принадлежал когда-то известному купцу, потом к особняку со всех сторон приросли другие здания и выстроилась целая улица. В соседних домах жили обычные смертные, а в особняке – только Мезенцев с дочерью и прислугой. Жена хозяина покончила жизнь самоубийством, когда Маша была еще девочкой. Больше Аркадий Сергеевич не женился.

Главным украшением вечеринок была сама хозяйка, дочь великого магната и его единственная наследница Мария Аркадьевна Мезенцева. Отец ее обожал. Впрочем, она слыла всеобщей любимицей.

От родителей Маша взяла все самое лучшее. Как и мать, она была невероятно красивой. Но помимо удивительной внешности унаследовала от отца деловую хватку, холодный расчет, острый ум, решительность и многие другие качества, о которых мало кто знал. Ветераны компании помнили Машу с детства. После возвращения из Москвы, где она с отличием окончила университет, отец ввел ее в совет директоров.

В отличие от папочки Маша очень по-доброму относилась к служащим компании и ни с кем не ругалась. Ей даже жаловались на отца, и она часто принимала сторону пострадавшего. Никакой заносчивости и высокомерия. За это Марию любили и не завидовали ей. Она не скрывала свою личную жизнь, часто приводила на вечеринки женихов. Маша любила простых ребят, но талантливых. Правда, вряд ли к кому-то из них относилась серьезно. Похоже, Бог лишил ее дара любви.

Мужчины молились на свою принцессу. Через пару месяцев после знакомства с Машей этих ребят невозможно было узнать. Из плебеев они превращались в патрициев, она давала им дорогу в жизнь, а потом бросала, переключаясь на новых. Кто-то из ее бывших становился артистом, кто-то музыкантом, бизнесменом, их лица уже мелькали на афишах и обложках журналов, но не рядом с Машей. Несмотря на возраст, о семье она даже не задумывалась. С одной стороны, это вызывало жалость, с другой – люди понимали: найти достойного партнера женщине с ее данными очень трудно. О деньгах и говорить не приходится.

В одном из залов особняка, возле шведского стола, тихо переговаривались две кумушки.

– Какой у Маши безупречный вкус. Она опять затмила всех своим нарядом, – шептала первая дама, то и дело поправляя на груди изумрудную брошь в золотой оправе.

– И обрати внимание, милочка, никаких украшений, – кивала ее собеседница, пожилая женщина с копной седых волос.

– Она принципиально их не надевает. Тут каждая старуха обвешана бриллиантами, как новогодняя елка. Жалко закрывать такую шейку с бархатной кожей стекляшками. Хороша!

Некоторое время женщины молча наблюдали за гостями, а потом вновь зашушукались.

– Я слышала, у Маши есть соперница, – уверенно заявила седовласая сплетница.

– Это кто же? Такого не может быть!

– Жена Сутягина, милочка. Вот почему Роман и приходит без Эльвиры. Не хочет другу на мозоль наступать. По богатству они равны. Тут их никто не переплюнет. Не тягаться же им своими женщинами.

– Но там жена, а здесь дочь, – возразила дама с брошью.

– И обе наследницы. Ведь Аркадий и Роман уже не молоды. Пока они живы, все выглядит чинно и благородно. Но если умрут, в дело пойдут другие законы и порядки. Начнется настоящая бойня. Ты видела, чтобы в одном театре работали на равных две примы, или, как нынче говорят, «звезды». Кто-то кого-то обязательно сожрет.

– Я не думаю, что у Маши может быть равная ей конкурентка.

– Эльвира тоже окончила университет с отличием, но не московский, а питерский. Да и по по внешним данным не уступает Маше.

– Даже вообразить себе такое не могу. Кстати, ты обратила внимание, последнее увлечение Маши уже на вторую вечеринку не является.

– Ты о Глебе? Ну, тут все понятно. В городе открылся его вернисаж в центральном выставочном зале. Она сделала из него известного художника, и он стал ей неинтересен. Жди нового оборванца с очередным талантом. Сделает из него гения и бросит, – усмехалась седовласая дама.

– А мне Глеб нравился больше всех, дорогуша. Не красавец, но с изюминкой. Одна улыбка чего стоит. Море обаяния, – шептала ее собеседница, поглощая деликатесы.

– Да, милый был мальчик. Забудь о нем. Маша не из тех, кто оглядывается назад. Она умеет смотреть только вперед.

– И правильно делает. Нет, что ни говори, а у нашей принцессы не может быть соперниц.

– Пока не станет королевой.

Помимо двух кумушек, Машу обсуждали и другие гости. Смысл высказываний сводился к тому же. Но в кабинете хозяина, где уединились Мезенцев и Сутягин, разговор был в более мрачных тонах, хотя тоже касался дочери владельца дома.

Бывшие компаньоны с бокалами красного вина отдыхали в глубоких креслах перед камином и курили сигары. Сцена из старого английского романа, но на русский лад. Мезенцев и Сутягин не были ни аристократами, ни даже джентльменами. Они в них играли. Свои привилегии эти ребята получили не по наследству, а выбивая зубы всем, кто стоял у них на пути. Они привыкли жить не по законам аристократов, а по законам джунглей. Кто сильнее, тот и выживает. Странно, что львы – цари зверей – изображены на гербе Великобритании. Львы были здесь и сейчас, хотя родились под знаменем серпа и молота. Аможет, и не странно. Лев – всего лишь зверь, а кувалда и острый полумесяц – оружие.

– Мы всегда были честны друг перед другом, Рома, – тихо говорил Мезенцев, пуская кольца дыма, – Я хочу, чтобы так и оставалось.

– У тебя возникли сомнения? – улыбнулся Сутягин.

– Не в тебе, Рома, а в себе. Я хочу услышать от тебя клятву наподобие той, какую мы дали друг другу в начале наших славных дел.

Улыбка с лица Сутягина сошла на нет.

– Что-то случилось, Аркаша?

– Неизбежность. Мне крышка. Лекарь за мое здоровье не дает и ломаного гроша. Это его слова.

– Так серьезно?

– Серьезнее не бывает. Маша остается на растерзание хищников. Ей с ними не справиться. Тут ума мало. Инстинкты тоже не помогут. Нужны клыки. Острые, заточенные под любую глотку. Она слишком доверчива, Рома. А в наше время никому верить нельзя.

– Я позабочусь о Маше. Можешь на меня положиться. Клянусь тебе женой и дочерью. Дороже их у меня никого нет. Ты сам знаешь.

– Спасибо, Рома. Ты сказал то, что я хотел услышать.

– Ты мне больше, чем брат, Аркадий. Мы родились в один день. Мы прошли весь путь рука об руку. Мне страшно терять тебя.

– Смирись с этим. Мы не боги, мы те, кто обжигает горшки. Просто мне теперь подыхать будет легче. Маша – моя единственная головная боль.

– Если так, то забудь о головной боли. Я возьму Машу под свое крыло.

Гости тем временем продолжали развлекаться. Надо заметить, что проведение вечеринок имело особый смысл. На них всплывали все сплетни, слухи и домыслы, связанные с работой компании за истекшую неделю. Так как во время очередного пятничного приема косточки успевали перемыть всем и секретов уже не оставалось, в понедельник приходилось работать, а не болтать. Хозяин дома, как человек умный и расчетливый, оборудовал весь дом прослушивающей техникой. Пульт управления находился в мезонине, где сидел оператор, доверенный человек Мезенцева. Он вел записи и управлял камерами видеонаблюдения. В субботу вечером хозяин получал отчет из так называемых «нарезок», самых интересных видеоматериалов. Таким образом, глава компании знал все, о чем ему не полагалось знать. То, что говорили о нем за его спиной, Мезенцева не интересовало. Важнее знать отношения служащих между собой. Кто кому друг, а кто кому враг. Люди не догадывались о том, что в вазах с цветами, под крышками столов и в стенах встроены микрофоны и видеокамеры. Они отдыхали, выпивали, расслаблялись, им и в голову не приходило, что даже в туалете они не оставались без пристального внимания. Единственным человеком, не считая оператора, знавшем о хитростях владельца компании, была его дочь.

Очевидно, по этой причине Маша предложила подошедшей к ней женщине выйти на балкон, где запись голосов была невозможна из-за сильного ветра.

Лида, так звали женщину, была одной из секретарш отца, продержавшаяся дольше остальных. На то имелись свои причины. Лида Требушкина имела высшее образование и умела работать, а не только пудрить носик перед зеркалом и болтать по телефону. Кроме того, обладала великолепной фигурой. Ну и наконец, не требовала подарков в виде машин и квартир. Деликатная женщина тридцати семи лет. Аркадий Сергеевич любил зрелых женщин с опытом. Но его страсть к смене партнерш никому не гарантировала стабильности, и он менял их как перчатки. Лида работала не первый год. Ее срок подходил к концу, и она это понимала. Старик уже не спал с ней, но еще не уволил. Тут даже Маша не могла ничем ей помочь. Дочь магната ко всем любовницам отца относилась очень лояльно и со многими даже дружила, если только ее ровность и отзывчивость можно назвать дружбой.

– Есть новости, Лидочка? – спросила Маша.

– Да, Мария Аркадьевна. – Лида обращалась к дочери босса на «вы» и по имени-отчеству. – У Глеба есть подруга. Думаю, у них все серьезно. Сейчас она в его мастерской.

Речь шла о последнем дружке Маши, сумевшем продержаться в числе фаворитов дольше других. Лида, с ее связями в определенных кругах, могла вести скрытое наблюдение за женихами любимой дочери хозяина и делала это с удовольствием.

– Значит, он такой же трус, как и все остальные. Тюфяк!

– И это нормально. Чему вы удивляетесь? Ни один мужчина из простых смертных не может рассчитывать на будущее рядом с вами. Вам нужен человек вашего круга.

– А как же любовь? Пустой звук? Оболтусы из моего круга заражены бациллой денег. Они лишены чувств, и их несет на запах банкнот, как гончих собак на дичь. Такие, как Глеб, еще способны на чувства. С пустыми карманами, на пустой желудок любовь становится отдушиной.

Маша достала сигареты, а Лида поднесла зажигалку.

– Вы сами забиваете их карманы деньгами, открываете им пути к будущему. Делаете их самостоятельными и независимыми. Глеб продал шесть картин с выставки и заработал неплохие деньги. Вы открыли в нем талант художника и пробили путь к успеху.

Лицо Маши оставалось холодным и непроницаемым, лишь пальцы немного подрагивали, когда она подносила сигарету к своим чувственным губам.

– Думаю, в этом и заключается вся проблема. – Секретарша тоже закурила. – Мужчина хочет быть лидером в семье. Он – главное лицо. Этот инстинкт заложен природой. Сильный пол должен защищать слабый. В вашем случае мужчина будет всегда помнить, кому обязан своим восхождением. Он не хозяин, он ваш должник. Он не лидер, он ваш подкаблучник. Вы имеете право его упрекнуть. Где гарантия, что вы не напомните своему суженому, из какой канавы его подобрали? Наверняка слышали, и не раз, избитую фразу, когда мужчина говорит женщине: «Не забывай, кем ты была и из какого дерьма я тебя вытащил!» Так женщин ставят на место. Только женщина может выдержать такой упрек, а мужчина – нет.

Маша долго молчала, потом, выбросив окурок, спросила:

– Кто она?

– Катя Бестужева. Двадцать восемь лет. Работает старшим бухгалтером на крупной фабрике по обработке полудрагоценных камней. Хорошенькая, скромная.

– Они часто встречаются?

– Каждый день.

– Досье на девчонку и слежку организовал твой Степан?

– Да. Он толковый оперативник.

– Любит тебя?

– Делал предложение. Но пока я нужна Аркадию Сергеевичу…

– Боишься, отец выбросит тебя на улицу без выходного пособия?

– Зачем вы так? Я ведь сама дала ему слово. Пока я с ним, у меня не будет другого мужчины. Таково условие контракта, который подписывают все секретарши.

– А те, кто его нарушают, вылетают на улицу в чем мать родила. Другие, как Зиночка Слуцкая, получают свое дело. Правда, притон в центре города трудно назвать хорошим бизнесом, но ее не трогают. Мэр не позволяет.

– Вы не правы, Мария Аркадьевна. Зиночка продолжает работать на вашего отца. Ее притон оборудован современной техникой, и Аркадий Сергеевич получает от Зиночки ежедневные отчеты и досье на каждого клиента. А как вы знаете, ее притон не из дешевых и с улицы туда не зайдешь. Мэр тоже пользуется услугами так называемого клуба по интересам.

– Не обижайся, Лида. Я хочу тебе только хорошего. Если Степан тебе небезразличен, выходи за него замуж.

– Он мне небезразличен, и я выйду за него. Но не сейчас.

Женщины помолчали. Тишину нарушила Мария. Лида никогда не заговаривала первой.

– А почему бы тебе самой не устроиться в милицию? Не пешкой, разумеется.

– Это невозможно. Меня не примут. Мой отец сидит в тюрьме за мошенничество, на его счету три попытки к бегству, за что он получил дополнительный срок. Успел постареть в тюрьме и остепенился. Я еще надеюсь увидеть его на свободе.

– Забудь об этой проблеме. Она решаема, – сказала Маша. – Городское управление милиции подчиняется мэру. Это обстоятельство решит мелкие проблемы. Генерал Мартынюк не откажет Захару Стопани в такой мелочи. К тому же у тебя высшее экономическое образование и отличное знание делопроизводства. Я смотрю вперед, Лида. Отец не вечен. Я хочу, чтобы в управлении милиции работали надежные, близкие мне люди. Зиночка тоже перейдет мне по наследству. Ей нужны деньги и поддержка, правовая в том числе. Я хочу создать вокруг себя костяк из сильных и умных личностей. Мэр меня не интересует. Его и сменить можно. Как думаешь, Степан пойдет против закона, если мне потребуется помощь?

– Он будет делать все, что я скажу. Ведь он не по долгу службы выслеживал вашего Глеба и его новую подружку.

– Они оба будут наказаны за предательство! – Маша стиснула зубы.

– Но девушка ни в чем не виновата.

– Так Глебу будет больнее.

– Вы же не мстительны. Все ваши кавалеры живут припеваючи.

– Всему есть предел, Лида. Чаша моего терпения переполнилась. Я скажу тебе потом, что делать. Мне надо подумать. В таких вещах горячку пороть нельзя. Ну а на сегодня хватит страстей. Пойдем к гостям и выпьем по рюмке водки, чтобы не простудиться.

3

Слухи не были пустышкой. Эльвира Николаевна Сутягина действительно могла сводить мужчин с ума. Она была красивой, умной, образованной женщиной. В этом они с Машей Мезенцевой были похожи.

Если же говорить о принципиальной разнице, то Эля, как называли ее друзья и родные, состояла в браке и имела взрослую дочь. И в отличие от Марии, девушки свободной, имела собственное дело – казино «Вальяж». Сутягин, понимая, что его работа не позволяет уделять семье много времени, а жене надо себя чем-то занять, подарил жене на десятилетие их свадьбы игорный дом. Эльвира оказалась талантливой предпринимательницей и не только сделала «Вальяж» самым посещаемым местом в городе, но и заработала на игорном бизнесе немало денег. На доходы Эльвира открыла два филиала. Один в городе Снежинске в трехстах километрах от родных пенатов, а второй еще дальше, в заповедной зоне Спасское, где раскинулось огромное озеро и куда народ, понимающий толк в комфортном отдыхе, съезжался со всего света. Вкладывать в игорные дома приходилось больше, чем хотелось бы, но это пока. Эльвира знала, что все затраты себя оправдают. Трезвый ум позволял ей добиваться успехов.

Со временем увлечение переросло в страсть. А главное – она уже не лезла в карман мужа, и Роман Григорьевич не вмешивался в дела жены. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. К тому же госпоже Сутягиной требовались крепкие тылы. На то имелись свои причины. Первая заключалась в завещании мужа. Он поделил весь капитал странным образом: жене – сорок процентов, дочери – шестьдесят.

Но тут нужна небольшая оговорка. Когда Эльвира Николаевна вышла замуж за вдовца Сутягина, у него уже была двухлетняя дочка, и Эля ее удочерила. Наташа, так звали девочку, до сих пор ничего об этом не знала, считая Эльвиру родной матерью.

Общая стоимость компании Сутягина была такова, что сорок процентов от нее могли составить годовой бюджет города. Управлять таким монстром Эльвира была не способна, и все же она мечтала стать владельцем гигантской компании. Но что проку в ее желаниях, если Наташка продаст свою долю с молотка? Наступит неминуемый крах. Сорок процентов не сделают Эльвиру лидером, а значит, ее задушат конкуренты. Наташка хоть и была девчонкой умной и хваткой, но бизнесом заниматься не станет. Девушка мечтала о красивой жизни в столице и читала книжки светских львиц о знаменитой Рублевке. Желающих купить компанию Сутягина хватало, только свистни. С дочерью Эльвира договориться не сможет. Мягко говоря, мама и дочка терпеть друг друга не могли и только при отце притворялись нежными голубками. Вот такие обстоятельства заставляли Эльвиру быть самостоятельной и независимой.

Второй и главной причиной всех ее волнений была любовь.

Так уж получилось, Эльвира с первого взгляда влюбилась в молодого красивого мужчину и потеряла не только покой, но и контроль над собой. Ради него она была готова на все. К сожалению, парень не имел за душой ни гроша.

По брачному контракту в случае измены мужу Эльвира не получала от Сутягина ничего, даже одежды, купленной на его деньги. Он мог в прямом смысле выставить ее голой за дверь. И она ушла бы. Но казино требовали вложений, а отдачу ждать еще долго. Сейчас не время вылетать в трубу. Да и Митя не станет жить с нищенкой. Такой мужик нигде не пропадет, а жизнь Эльвиры без него теряла всякий смысл. Оскудевшая душа наполнилась небывалыми чувствами, о которых она не имела представления до той знаменательной встречи. Эля и не подозревала, что способна на такую любовь. Теперь она находилась в смятении. Ей очень часто хотелось обо всем рассказать мужу. Но одна лишь мысль о наследстве выводила ее из себя.

Подумать только, что миллиарды достанутся ненавистной девчонке, которую она возила в коляске, с которой играла в куклы все лучшие годы своей жизни! А из очаровательной куколки вырос озлобленный, избалованный волчонок, точная копия своего папаши.

Нет, нет и нет. На такие жертвы Эльвира пойти не могла. Митя понимал свою любимую и, надо отдать ему должное, сдерживал Элю от необдуманных поступков.

О Мите, Дмитрии Антоновиче Кирзачеве, много не расскажешь. То, что он работал в конкурирующей компании Мезенцева обычным клерком средней руки, Эльвира знала. Но об основных его обязанностях даже не догадывалась. Дмитрий заведовал секретариатом Мезенцева, а именно подбирал для шефа новых секретарш, проводил смотрины кандидаток, водил девушек по врачам, так как Мезенцев ужасно боялся венерических болезней, а главное, СПИДа, а также обустраивал девушек, обеспечивал жильем, одеждой, наконец, следил за их «целомудрием». Секретарь по бабам, как называл его Мезенцев.

Мезенцеву льстило, что его нянька происходил из знатного дворянского рода, знал все тонкости этикета, умел шутить, острить, давать подсказки, и при этом оставался в тени, чтобы не затмевать своего шефа. Дошло до того, что в кабинете Мезенцева появилась гардеробная комната. Сам Аркадий Сергеевич не имел вкуса и был человеком неопрятным, приходил на работу в чем попало, но тут появлялся «секретарь по бабам», отводил старика в гардеробную, и из нее Мезенцев выходил уже настоящим джентльменом, требующим особого отношения к своей персоне. Сам кабинет тоже преобразился. Вскоре старик уже не мог обойтись без своей няньки, если только не уединялся в комнату отдыха с одной из секретарш. Деньгами на хознужды тоже распоряжался Митя. Мебель, оформление офисов, оборудование и прочие мелочи. Часть денег оседала в карманах Кирзачева, но его никто не проверял. Мезенцев с его прозорливостью все замечал, но прощал своему секретарю мелкое, по его меркам, воровство.

Эльвира всех этих тонкостей не знала, да они ее и не интересовали. Она имела перед глазами образ, созданный ее собственным воображением, и не хотела видеть ничего другого.

Пятница была их днем. Чтобы не появляться на вечеринках у Мезенцева, Эльвира придумала хорошую отговорку:

– Зачем собак травить? Живите мирно. Мое появление тут же вызовет толки, и нас то и дело будут сравнивать с Машей. На балу должна быть только одна королева.

Муж согласился с доводами жены и всегда ездил на вечеринки один. Митю вообще никогда не приглашали в дом Мезенцевых. Для свиданий Эльвира арендовала уютную квартиру недалеко от своего особняка, чтобы в случае тревоги быстро вернуться в дом и успеть переодеться до появления мужа. В другие дни недели они тоже встречались, но с оглядкой, и поэтому не получали полного удовольствия от мимолетных свиданий.

В то время, когда в доме Мезенцева плелись очередные интриги, любовники наслаждались друг другом в уютном гнездышке.

Может ли такой мужчина, как Дмитрий Кирзачев, потерять голову от женщины? Вряд ли. Женщины – его работа. Ему перевалило за тридцать пять, а он не женат и ранее не был связан узами брака. Вольная птица. Эльвира же прожила лучшие годы своей жизни в золотой клетке, оставаясь верной женой нелюбимого человека. Сутягин слыл человеком резким, грубым и страшно ревнивым. Эля его попросту боялась. И вот ее прорвало, и она увидела жизнь в совершенно другом свете.

– Ты знаешь, Митя, у меня появилась навязчивая идея. Кажется, это называется шизофренией. Я день и ночь строю планы, как убрать мужа.

Дмитрий напрягся. После любовных утех они сидели за столом и пили французское вино.

– Ты хочешь кончить свои дни в тюрьме? Смерть Сутягина не мелочь. Для расследования убийства в город пришлют лучших столичных сыщиков.

– Не пришлют. Сутягин и Мезенцев жлобы. Они не делают государству подачки, как Абрамович и ему подобные, и не вкладывают деньги в государственные проекты. Их наверху не любят. И потом, кто говорит об убийстве? Я не собираюсь хвататься за нож и перерезать мужу глотку.

– А что, он сам умрет? Сутягин еще нас переживет. Здоров, как бык.

– Тут нужен неординарный ход. Авиакатастрофа, например.

– Ну да, взорвать самолет и еще сотню человек погубить. Ты на это способна?

– Я на все способна. Но так больше жить не могу.

– Разведись.

– Тогда я и тебе буду не нужна. Не считай меня дурой, Митенька. Мне тридцать семь. Сейчас я еще хороша, а через десять лет ты сбежишь. Удержать тебя сможет только роскошь, к которой люди быстро привыкают и уже не могут от нее отказаться.

– Ты разговариваешь со мной, как с дешевым сутенером. Я тебя люблю, Эля! И ты это знаешь. Но идти на преступление я тебе не позволю. На чужом горе счастья не построишь. Мы всю оставшуюся жизнь будем нести этот камень на шее, который нас в конце концов утащит на дно болота.

Эльвира допила вино и разбила бокал о стену.

– Я все сделаю одна. Мне твоя помощь не нужна. Возьму грех на душу. Это болезнь. Она меня сведет в могилу. Я уже не могу излечиться. Мне страшно, но бациллу из меня невозможно вытравить. Мирилась со всем, пока тебя не встретила. Но теперь, вкусив счастья, больше не могу.

– Тогда я уйду от тебя.

– Этим ты ничего не изменишь. Будет невмоготу – повешусь. Но сначала убью Романа. Он отнял у меня жизнь. Сделал из обычной хорошенькой девушки кошку. Я лишена счастья, обычного, земного, человеческого. Я духовный инвалид. А это груз потяжелее камня на шее. С таким ужасом в голове жить нельзя. Меня можно остановить, только заперев в психушке, но я лучше сдохну. Ты вырвал покой из моего сердца раз и навсегда.

Дмитрий обнял ее. Ему по-настоящему стало жаль истерзанную женщину. Но чем он мог помочь ей?.. Это рано или поздно случилось бы. Эля была как ребенок, который внезапно повзрослел. Она прижалась к нему и заплакала.

4

Гости разъехались. Маша решила подняться в мезонин и поговорить с Казимиром, верным семье человеком. Он был не только оператором, но и телохранителем Мезенцева. Телохранитель – это не всегда тот, кто неотступно следует за хозяином. Казимир наблюдал за теми, кто охранял шефа непосредственно. Контролер и наставник. Его никто никогда не видел. Зато от его острого взгляда не ускользала ни одна деталь. То, что этому человеку доверял сам Мезенцев, говорило о неординарных качествах Казимира.

На лестнице Маша столкнулась с отцом.

– Хорошо, что ты еще не легла спать, дочка. Пройдем в мой кабинет, я хочу с тобой поговорить.

Маше вовсе не хотелось выслушивать очередные новые идеи, которыми Мезенцев всегда торопился поделиться с дочерью. Сейчас ей было не до этого. В конце концов, она имеет право на личную жизнь? Но Маша никогда не перечила отцу.

В кабинете висел сигарный дым, ненавистный Маше, но она опять промолчала.

– Ситуация такая, малыш, – отец начал прохаживаться из угла в угол, и Маше показалось, будто в его глазах стоят слезы. – Жить мне осталось меньше года…

Дочь хотела что-то сказать, но он поднял руку, видя ее порыв.

– Не перебивай и наматывай на ус, которого у тебя нет. Я всегда мечтал о сыне, но Бог дал мне дочь. Сейчас я не жалею об этом. Смерть неумолима. Пришел мой час, и с этим надо смириться. Когда боли станут невыносимы, ты меня отравишь. Я трус и сам этого сделать не смогу. Главное – это должно произойти неожиданно и незаметно. Я не должен знать, в какой момент наступит моя смерть. Генрих Адамыч даст тебе яд. Я с ним уже договорился. Вскрытие тоже будет делать он. Тебе потребуется козел отпущения. Человек, на которого можно свалить все грехи. На всякий случай, если прокуроры докопаются до истины. К сожалению, я им уже не смогу давать показания. Теперь о деле. Я завтра же, точнее, в понедельник назначу тебя председателем совета директоров компании. Ты сразу возьмешь бразды правления в свои руки. Я буду исполнять роль твоего консультанта. Ты должна быть готова к резким переменам в твоей жизни. Я не верю в то, что ты сумеешь выиграть в схватке с хищниками, но ты должна научиться защищаться. Я старый волк, и на моем теле нет живого места от шрамов. Тебе мой метод не подойдет. Подбери себе другой способ борьбы за место под солнцем. Женский ум более изворотлив, и женщины умеют наносить удар в спину. Меня этому не учили.

Сегодня вечером я разговаривал с Сутягиным. Он мой старый друг. Мы вместе начинали с обычного рэкета и достигли вершин. Я ему выложил все как на духу. Он поклялся защищать тебя как моего преемника, но в его глазах я прочел совсем другое. Он первый, кто разорвет тебя в клочья. К тому же он в курсе дел и уже сейчас начнет готовиться к нанесению удара, пока его не опередили конкуренты. У каждого из нас есть своя ахиллесова пята, свое слабое место. Для меня это ты, для Романа – его жена. О ней мы еще поговорим. Но сейчас ты должна понять главное, дочка. Ты останешься одна среди стаи волков и никогда ни на кого не рассчитывай, ничего не проси, никому не верь и никого не бойся. Всегда иди на упреждение удара и бей наверняка. Второй раз тебе ударить не дадут. Ты женщина и рыцарские поединки тебе не нужны. Наноси смертельные выпады из-за спины. Ты не о благородстве должна думать, а о выживании. Это чушь, будто только нищие люди не живут, а выживают. Нас этот удел преследует всю жизнь. Один промах, и ты лишаешься всего. А теперь иди и подумай над моими словами.

И опять Маша ничего не ответила отцу, а молча вышла из кабинета. Она пока не осознавала его слов, время не пришло. Маша все еще была занята личными проблемами.

Поднявшись на последний этаж, она прошла в комнату, похожую на телестудию режиссера с множеством технических средств, мониторов и пультов. Казимир, которого свои называли Зютком, спать не собирался. В пятницу вечером у него начинался самый активный рабочий период, длившийся иногда сутки, без перерыва на сон. В субботу Казимир был обязан представить хозяину полный отчет.

– А, это ты, принцесса? – улыбнулся Казимир.

Он был некрасив, немолод, неинтеллигентен, и вообще не имел внешних привлекательных качеств. Дочку своего хозяина он боготворил и выполнял все ее желания по мере собственных возможностей. Маша часто просиживала с Казимиром в монтажной и смотрела отснятые кадры. Любопытством она не страдала, просто любила home video, а некоторые эпизоды вызывали у нее детский смех. С виду умные люди, но иногда несут такую чушь – обхохочешься. Что особенно удивляло, так это пристрастие большинства к кокаину, ради которого многим приходилось бегать в туалет. Будь ее воля, Маша половину фирмачей разогнала бы, но отец иначе относился к своим подчиненным и партнерам. Он знал все о каждом, но никогда не показывал этого. Просто иногда некоторые люди бесследно исчезали. Куда и как? Наверное, Казимир знал детали, но Маша не задавала ему вопросов, хотя выводы для себя делала.

– Вот что, Зюток, я хочу убить одну девчонку. Кроме тебя мне некого привлечь к этой операции. Как я знаю, боевиков в твоем отряде достаточно. Маленькая армия профессионалов. Вот ты и выполнишь мой заказ.

Казимир ничуть не удивился, а продолжал улыбаться:

– Кому ты хочешь отомстить? Тебе нет равных. Твое существование уже само по себе месть всем женщинам.

– Мужчине. Он меня предал. Пусть его кукла сдохнет, но его не должны в этом заподозрить.

Казимир молчал, и Маша продолжила:

– Мой милый папочка собрался в могилу. Видимо, приговор ему вынес профессор Флярковский. А он слов на ветер не бросает. Я хочу, чтобы ты со своей командой остался при мне. Я наследница. Единственная. Мои приказы не должны обсуждаться, тогда мы сработаемся.

– Ты дочь своего отца, и этим все сказано. Говори, что делать, и я сделаю. Девушка может исчезнуть, и ее никогда не найдут. Жил человек и нет его.

– Ты меня не понял, Зюток. Так ты оставишь этому негодяю надежду. Он будет ждать и искать ее.

Казимир непонимающе уставился на Машу.

– Нет ничего проще. Эта девчонка должна стать случайным свидетелем преступления. А что делают бандиты со свидетелями?.. Она должна погибнуть невинной. Я хочу видеть слезы этого неблагодарного на похоронах любимой. Я хочу, чтобы он страдал! Но не в тюрьме, там всем плохо. Я хочу сделать его существование невыносимым на свободе.

Казимир застыл с открытым ртом. До него наконец дошел замысел Маши, и он на секунду подумал о том, каким противником она может стать для своих врагов. Женский ум всегда оставался для него загадкой. Казимир Борисович Поглазов в свое время был резидентом советской разведки в странах Западной Европы, но он никогда не связывался с женщинами, помня, сколько умных и талантливых разведчиков погубили женские чары. И сейчас он лишь утвердился в своем мнении о загадочной женской душе.

– Чем больше женщин мы изучаем, тем меньше знаем их, – пробормотал он.

– А по литературе у тебя была двойка, Зюток. На днях я дам тебе имена и план действий. Больше, чем на роль исполнителя, ты не потянешь.

Маша тихо вышла из комнаты.

5

Стол накрыли на двоих, но отец к завтраку не вышел. Маша понимала его состояние и не стала беспокоить больного человека. Возле отцовской тарелки лежали газеты и почта, один конверт лакей подал Маше:

– А это письмо адресовано вам, Мария Аркадьевна.

Обычный почтовый конверт без обратного адреса. Она вскрыла письмо и достала исписанный листок, вырванный из ученической тетради.

«Привет, сестренка!

Меня зовут Аня. Ты обо мне даже не слышала, уверена в этом! Можешь считать меня самозванкой, но папочка у нас один. Думаю, что по земле ходит еще немало наших братьев и сестер. Я года на полтора старше тебя. Роман моей матери с бандюком длился недолго, и вскоре он исчез, а потом прославился и стал буржуем, правда, сущность его не изменилась. А я пошла в папочку. Теперь чалюсь на нарах за колючкой. В отличие от тебя я невезучая. Хреново! Вот мне в башку и пришла бредовая идея написать тебе. В колонии тоже жить можно при бабках. Здесь, как и везде, все продается и все покупается. Правда, денежные переводы не принимаются. Письмо тебе отправила из города моя подружка, из так называемых “воспитателей”. Пришли на бедность малость деньжат на ее городской адрес, а она мне отстегнет половину. Таковы правила игры.

С пламенным приветом з.к. Анна Хруничева (по мужу) Русакова (по матери)».

Маша перечитала письмо. Если это шутка, то не смешная. Если правда, то она должна знать больше, чем знает. Наследница великого магната привыкла получать много писем, в основном от воздыхателей, и все в фирменных конвертах. Это было написано скупо, сухо и кратко. Вымогатель? Он бы давил на жалость и сочувствие. А это письмо писал человек, не рассчитывающий на помощь, не ждущий ответа. Душевный всплеск, порыв и точка.

Маша убрала письмо в карман жакета, спокойно позавтракала и решила встретиться с человеком, у которого точно были ответы на интересующие ее вопросы.

Она спустилась на лифте в гараж, села в свой спортивный кабриолет и выехала на улицу. Стояла прекрасная солнечная погода. Май в этом году выдался жарким, цвела сирень.

Известный адвокат Валерий Леонидович Колодяжный жил в парковой зоне города, где стояли уютные особнячки, выстроенные по индивидуальным проектам. Валерий Леонидович работал на Мезенцева еще с тех пор, когда тот руководил заводом. Пожилой человек, который всегда знает больше, чем может сказать.

Невысокий кованый забор и такая же калитка. Белый двухэтажный особнячок в стиле модерн, красивый сад и множество цветочных клумб.

Мужской голос из домофона спросил:

– Кто здесь?

– Царица Нефертити. Пора бы камеры видеонаблюдения установить.

Замок щелкнул, калитка открылась.

Хозяин дома явно не ждал гостей, даму он встретил в халате, с босыми ногами.

– Не смущайся, Валера. У меня возникли кое-какие вопросы, и ты обязан дать на них ответы. Переодеваться тебе необязательно, я скоро уйду.

– Вопросы возникли сейчас? Мы же виделись вчера на вечеринке.

– Я здесь, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них.

Они прошли в гостиную и сели на полукруглый белый диван прямо напротив двери в спальню, которая незамедлила открыться, и на пороге комнаты появился красивый блондинчик лет двадцати трех в шелковом черном халате, расшитом яркими драконами.

– Бог мой, какие люди! Привет, Машенька.

– Привет, котик. Исчезни на время, мне надо поговорить с твоим папочкой.

– Ладно. Я возьму лед и исчезну. – Виляя бедрами, парень направился в сторону бара.

Колодяжный чувствовал себя не очень уютно. Таких «сынков» Валерия Леонидовича Маша видела немало, всех звали котиками, и никто из них родственных связей с адвокатом не имел. Что ж, у каждого свои слабости.

Наконец красавчик исчез, гостья передала письмо Колодяжному и дала ему время прочитать его. Лицо адвоката оставалось спокойным.

– И что ты хочешь знать? – спросил он, крутя в руках бумажку.

– Это правда или туфта?

– Думаю, что правда. Но тебе…

– Меня не интересует твое мнение, пока я не спрошу. Вероятно, ты в курсе приговора, вынесенного отцу профессором Флярковским. Завещание у тебя, и ты знаешь, что теперь я становлюсь хозяйкой Медной горы. Хороший адвокат не редкость. Хочешь продолжать работать, говори всю правду. В противном случае я вышвырну тебя на улицу. У меня другие планы на ведение дел в компании. Часть команды я буду менять. Смена стряпчего не вызовет проблем.

Щеки адвоката раскраснелись, он судорожно сглотнул.

– Что конкретно тебя интересует?

– Мой отец правда бандит? Я найду мать сестры и допрошу ее. Не советую выкручиваться и врать.

– Ты напористая. Ты найдешь.

– Не тяни своего котика за хвост.

– Дело происходило в Новосибирске. Твой отец был рэкетиром, и у него имелась своя шайка головорезов. Но на людях Аркадий выглядел респектабельным человеком. Работал в райкоме партии. Выявлял взяточников и коррупционеров, а потом обчищал их до нитки. Сутягин в то время работал инженером на металлургическом заводе и метил в директора. Вот тогда они с твоим отцом и спелись. Решили объединить силы. Чтобы не иметь лишних свидетелей, сами убили директора завода. Аркадий два месяца скрывался у одной молодой девушки. Я не знаю, что он ей наобещал, но она в него влюбилась. Думаю, после этого и родила твою сестру.

Убийц не нашли. Сутягин стал директором завода, а директором смежного завода в Красноярске предложил назначить твоего отца. В Москве кандидатуру Мезенцева утвердили. Аркадий переехал в Красноярск и забыл про свою старую любовь. У него появилась новая пассия. Твоя мать. Она, кстати, оказалась дочерью первого секретаря крайкома. Они поженились, получилась отличная партия, а потом родилась ты. Твоя мать была умнейшей женщиной. Она сумела сделать из неотесанного деревенщины делового и грамотного хозяйственника и отличного дипломата. Плюс власть и влияние тестя. Тандем Сутягина с Мезенцевым работал безотказно. За десять лет они подмяли под себя всю Восточную Сибирь. Сотни небольших заводов объединились в единый концерн и попали под власть двух воротил. Вот так все начиналось.

– Значит, моя мамочка сделала из него человека, а он начхал на нее и довел до самоубийства.

– Я ничего не знаю о смерти твоей матери, но Аркадий не любит людей, которым чем-то обязан.

– Вы все из одного теста слеплены. Но откуда ты знаешь о том, кто убил директора завода?

– Я тогда окончил юридический институт и работал следователем. Принимал участие в расследовании, но не торопился делиться своими выводами с начальством. Это я вычислил Оксану Русакову и нагрянул к ней. Там и познакомился с твоим отцом. Мы заключили сделку, и Аркадий перевел меня в райком партии заведовать юридическим отделом. В семидесятых карьера легко делалась только по партийной линии. С тех пор я работаю на него.

– И больше ты Оксану Русакову не видел?

– Видел. Случайно. Через год, с коляской в очереди в магазине. Аркадию я ничего не сказал. Да разве он помнил всех своих баб.

– Найди мне Оксану Русакову.

– Зачем?

– Не твоего ума дело. Адрес передашь в понедельник, – сказала Маша и ушла.

6

В понедельник город оживал. Люди возвращались с дач и включались в рабочие будни. В тихом богатом городе не знали, что такое безработица. Множество фабрик, заводов, комбинатов, деловых центров, офисов, фирм. Богатые недра Сибири и Урала давали минералы, металлы, нефть, газ, серебро и уникальные драгоценные камни. Деньги валялись под ногами, и если ты беден, значит, лентяй. Богатством не кичились. Роскошь для многих была нормой жизни. Улицы заполонили дорогие иномарки. Дома строились качественные и красивые. Типовыми проектами архитекторы брезговали. Никто не грезил столицей и не думал уезжать из этого оазиса достатка. Всех всё устраивало, а потому и преступность сводилась к отдельным случаям и не стала эпидемией, захлестнувшей Центральную Россию.

Но не все было так гладко, как казалось на первый взгляд.

В обычный неприметный двор – тихий, спокойный, с множеством деревьев, – через арочные ворота въехал черный джип.

В одном из домов располагался банк. Центральные двери банка выходили на улицу, во дворе же находился черный вход, которым пользовались инкассаторы. Джип остановился в нескольких метрах от входа – так, чтобы не мешать банковским машинам.

Стрелки часов показывали десять утра. Из автомобиля вышли двое мужчин с легкими чемоданчиками в руках и две женщины. Подойдя к железной двери, позвонили. Им открыли, и они вошли в здание.

Следом за джипом во двор въехали две машины с тонированными стеклами. Они развернулись и встали перед джипом. Никто из машин не вышел.

Тишина.

А спустя двадцать шесть минут начался кошмар, который очень смахивал на эпизод из фильма.

Из банка вышли двое мужчин с теми же чемоданчиками и одна женщина. Дверь за ними закрылась. Вышедшие направились к своему джипу. Тут-то все и произошло, да так быстро, что никто ничего не успел понять. Из тонированных машин выпрыгнули пять мужчин в масках клоунов. В руках они держали резиновые дубинки. Налетчики подскочили к своим жертвам и оглушили их. Каждому хватило одного удара, чтобы потерять сознание. Чемоданчики перекочевали в руки нападавших, и они поторопились к своим машинам. Двое из них на ходу скинули с себя маски. В это время железная дверь вновь открылась, и из здания банка вышла еще одна женщина. Та, которая была четвертой, но по каким-то причинам задержалась. Налетчики заметили ее, а она – их. Девушка остолбенела. Дверь за ее спиной захлопнулась. Увидев своих сослуживцев, лежащих без движений на асфальте возле джипа, она побелела и не могла шевельнуться. Но ей повезло. Налетчики не стали возвращаться. Добычу они получили, остальное их не интересовало. Запрыгнув в свои машины, они тут же уехали.

Девушка перевела дух и начала нервно звонить в дверь.

* * *

Тем же временем, в десять часов, Маша приехала в центральный офис отца. Сюда она давно не заезжала. Совет директоров, на котором ее присутствие было обязательным, обычно проходил у них в особняке, в кабинете отца. Это давало ему возможность лишний раз не выходить из дома.

Маша была изумлена дизайном, далеким от офисных шаблонов, порядком, теплой атмосферой, но главным сюрпризом стал отец – солидный, элегантный, в прекрасном костюме, даже платок в нагрудном кармане пиджака в тон галстуку.

– Я попала в другой мир? – восхитилась дочь.

– Это не мой мир, Машенька, – пожал плечами магнат. – Тут командует Митька.

– Я никогда не видела на тебе этот костюм.

Маша оглянулась на дверь кабинета, где в ожидании указаний стояла Лидия Требушкина.

– Какой еще Митька?

– Руководитель секретариата, – ответила Лида и кивнула на боковую дверь. – Там гардеробная. В ней целый магазин подобных костюмов.

– Покажите мне этого чудотворца.

– Ладно, – махнул рукой отец. – Вызови его, Лидочка, и сделай нам кофе.

Секретарша удалилась, а дочь села в удобное кресло.

– Потрясающе!

– Скоро этот кабинет будет принадлежать только тебе. Ты должна немедленно включиться в работу, Маша. Моя смерть не должна застать тебя врасплох. Я отвел тебе кабинет рядом. Сейчас там голые стены. Обустраивайся. Митька тебе достанет все, что захочешь. Прохвост первостепенный, без мыла в любую щель влезет. Я его вкусу доверяю, так как своего не имею.

– Судя по твоим секретаршам, вкус у него неплохой. Ими ведь командует он?

– Ну это не главная его работа. Да и не так часто я их меняю в последние годы.

В дверь постучали, после чего в кабинет вошел высокий красивый мужчина. Человек без изъянов, если говорить о внешности. Маша на своем веку повидала всяких красавцев, но у этого был умный взгляд, не свойственный прохвостам. А Маша редко ошибалась в людях. Но почему такой парень, как этот, занимается унизительной работой? Сводники редко добиваются успехов.

– Познакомьтесь, ребята. Это Дима, моя опорная клюка во многих вопросах. А это моя дочь и наследница империи Мария Аркадьевна. Поможешь ей с благоустройством, Митя. Я для Маши освободил соседний кабинет. Будешь выполнять и все ее поручения. Работы прибавится, но и о твоей зарплате я не забуду.

Дмитрий смотрел на Машу с нескрываемым восторгом, она пыталась просветить его своим рентгеновским взглядом. Пауза затянулась.

– Свободен, Митя, – нарушил неловкое молчание хозяин кабинета.

Кирзачев приблизился к дочери шефа, низко поклонившись, поцеловал ей руку и вышел из кабинета.

– Почему ты не зовешь его на пятничные вечеринки, папочка?

– А что ему там делать? Лакеев и без него хватает.

У Маши учащенно билось сердце. Дмитрий был очень похож на Глеба.

– Парень моей группы крови, папочка. Такой мне и нужен. Сейчас и не позже.

– О чем ты, Маша? – напрягся отец.

– Он будет моим мужем.

– Рехнулась? Сутенера в мужья? Не бывать этому.

– Бывать! Я уже решила. Именно такой и нужен для осуществления моих планов.

Мезенцев встал и начал прохаживаться по кабинету.

– Так или иначе, но тебе надо знать некоторые вещи, о которых мало кто догадывается. У каждой компании существуют коммерческие тайны. Несмотря на нашу дружбу с Сутягиным, мы не говорим друг другу всей правды, и это нормально. Но теперь мы еще и конкуренты, так как разделили пополам нашу империю. У меня есть свои люди в его компании, у него – в моей. Таких людей нетрудно вычислить. По сведениям нашей службы безопасности Митька Кирзачев работает на Сутягина. Теперь поняла?

– А кто работает на тебя?

– Таня Велихова. Личный секретарь Сутягина. Супершпион. Ее он до сих пор не вычислил.

– Став моим мужем, Дмитрий перестанет работать на Сутягина. Это же ежу понятно.

– По моим данным, Митька мотается к Сутягину каждую неделю с докладами. Не очень-то они умеют конспирироваться. В доме он и познакомился с женой Романа Эльвирой. Баба потеряла голову, вроде тебя. Квартирку арендует рядом со своим особняком. По пятницам Эля и Митька там встречаются. Казимир оборудовал квартирку как надо. У нас и разговоры их записаны, и видео есть, а о фотках и говорить нечего.

– Дай распоряжение Зютоку, пусть покажет мне все материалы.

Мезенцев остановился у окна:

– Не понимаю, чем у тебя башка забита?!

– Нашей компанией. – Маша заговорила сухо, по-деловому. – Сутягин меня раздавит после твоего ухода. Ты сам об этом говорил. Значит, он должен уйти следом за тобой. То, что ты сейчас сказал, дает мне в руки меч-кладенец. Кому перейдет компания после смерти Романа Григорьевича?

– Он здоров как бык, – возразил Мезенцев.

– Здоровые тоже умирают.

– Эльвире.

– Вот именно. А с ней я справлюсь с помощью того же Митьки, – терпеливо объясняла Маша отцу свой замысел.

– А почему он примет твою сторону, а не ее?

– Придется постараться. Ты представь, каких высот достигнет Митька, став мужем Марии Мезенцевой и при этом оставаясь любовником Эльвиры Сутягиной. Две самые богатые женщины будут лежать у его ног.

– И ты в это веришь?

– Главное, чтобы в это поверил он. Ты только что раскрыл заговор, отец.

– О чем ты?

– Убить нашего опасного конкурента может его жена. У нее есть мотив. Она безумно любит молодого человека и ненавидит своего мужа.

Мезенцев улыбнулся:

– Умница. Но еще не созрела до великих интриг. Думаешь, такая примитивная идея не приходила мне, когда я узнал об изменах Эльвиры? Зри в корень, как говаривал Козьма Прутков. Просчитывай все на пять шагов вперед. Эльвира убивает Романа. Ее сажают за решетку. До совершеннолетия дочери Сутягина компанией управляет попечительский совет. А это не одна голова, а команда настоящих профессионалов, с которыми тебе не сладить. Далее, девчонка продает компанию с молотка по частям. Целиком ее никто не купит. Даже ты. Слишком круто и рискованно. В итоге ты разрушишь империю Сутягина до основания. И что? Ты станешь монополистом, а мелкие фирмы будут вынуждены идти на снижение цен. Худшего варианта не придумать. Через год ты станешь банкротом. Тебя клопы сожрут. Высосут из тебя всю кровь. Танечка, моя агентесса, показывала мне копию завещания Сутягина и его брачный контракт. Я знаю, к чему приведет крах компании Сутягина.

– Я хочу получить его компанию в свои руки.

– Бессмысленная идея.

– Ничего. Надо лишь напрячь мозги и все получится. Вызови еще раз Митьку. Пусть он покажет мой кабинет, познакомит с офисом и представит сотрудников.

Мезенцев тяжело вздохнул и нажал на встроенную в стол кнопку.

* * *

На место преступления прибыла бригада капитана Соснина, следом приехал начальник криминальной милиции подполковник Базаров.

– Докладывай, Соснин, что случилось? – Подполковник был не на шутку обеспокоен.

Вооруженный налет для города – ЧП мирового масштаба. Статистика городских преступлений не обнародовалась. Трупы находили каждый день, ножевые драки имели место, но все преступления были связаны с наркотиками, дележом территорий влияния, никак не с бандитизмом. Вооруженный налет и крупное ограбление – звучало как фантастика.

Опытный оперативник успел немало сделать до приезда начальства и имел представление о ситуации. Во дворе стояла карета «скорой помощи», несколько патрульных машин, место происшествия обтянули ленточкой, работали эксперты.

Капитан Соснин докладывал:

– Черный джип принадлежит фабрике по обработке полудрагоценных камней. Шофер, охранник, кассир и бухгалтер приехали в банк за зарплатой. Зашли внутрь. Находились там полчаса. За это время во двор въехали две легковые иномарки. Налет продумали заранее. На въезде в арку преступники поставили треногу со знаком «кирпич». Так они себя обезопасили от случайных машин и лишних свидетелей.

Когда работники фабрики вышли с деньгами из банка, на них напали. Оружия у налетчиков не было. Оглушили ребят резиновыми дубинками, забрали деньги, сели в машины и уехали. Знак, оставленный в арке, сбили вместе с треногой. До сих пор там валяется. Бандиты были в масках. Пять человек, не считая шоферов. За пару минут обернулись.

– Все живы? – спросил подполковник.

Соснин кивнул.

– Картинка понятная, Степа. Кто свидетель?

– Бухгалтер. Екатерина Бестужева. Она задержалась на минуту, заглянула в канцелярию поставить печать на накладной, вышла чуть позже.

– А банковская охрана где прохлаждалась?

– Они отвечают за то, что происходит в банке. Вышел за дверь, решай проблемы сам. На улицу они выходят, только когда приезжают банковские машины.

– И никто ничего не видел?

– Нет. Возле двери за перегородкой сидит охранник. У него есть видеоглазок. Он открывает и закрывает двери с помощью кнопки и лично гостей не сопровождает. Из окон жилых домов ничего не видно. Деревья слишком высокие, и расстояние не позволяет.

– Ладно, Степан. Где свидетельница?

– В банке вместе с остальными. Пострадавшим в фойе делают перевязки.

Банк не имел операционного зала и не обслуживал население, по этой причине посторонних и любопытных в фойе не было, а служащие ничего не замечали и не реагировали на происходящее. Врачи обрабатывали раны троим пострадавшим, рядом сидела миленькая девушка, теребя в руках косынку. Выглядела она напуганной и расстроенной.

Соснин подвел подполковника к девушке и представил:

– Вот. Катя Бестужева, старший бухгалтер фабрики.

– Подполковник Базаров. Олег Иванович.

Девушка хотела встать, но Базаров остановил ее и присел рядом на лавку.

– Вы все видели?

– Нет. Не все. Когда я вышла, наши ребята лежали на асфальте, а бандиты уже подбежали к своим машинам. На них были резиновые маски, раскрашенные под клоунов. Такие на рынках продают.

– Их было пятеро?

– Да. Но двое сняли свои маски до того, как сели в машину. Я видела их лица. Когда у меня за спиной захлопнулась дверь, я поняла, что сейчас меня убьют. Один из них посмотрел в мою сторону, и наши взгляды встретились. У меня душа ушла в пятки. Но они торопились и не стали тратить на меня время.

– Хорошо. Объясните мне такую вещь. Зарплату выдают в конце или начале месяца, а сегодня шестнадцатое число. Кроме вас никто за деньгами не приехал.

– Мы делаем выплаты не раз в месяц, а два. Так решило общее собрание работников фабрики. У нас многие люди работают со времен Советского Союза. Они привыкли получать аванс и получку. Сегодня как раз аванс.

– Значит, денег было не очень много?

– Для кого как. Пять миллионов двести пятьдесят тысяч рублей. Аванс каждого составляет пятнадцать тысяч, умножьте на триста пятьдесят работающих.

– Неплохой аванс.

– А у нас самая низкая зарплата сорок тысяч. Вредное производство. Огранка минералов – прежде всего пыль. У людей легкие облицованы камнем, как общественные сортиры плиткой.

– Очевидно, наводчика надо искать среди ваших. Налет хорошо продуман. За вами следили.

– Не исключайте и банковских служащих, – возмутилась девушка. – У нас работают честные люди. Мы граним изумруды, аметисты и даже бриллианты. Ни одного хищения за всю историю фабрики. И с какой стати кто-то сам себя лишит аванса? Люди ждут деньги, рассчитывают на них, одалживают под аванс, строят планы.

– Да, да, вы правы. Но соучастник и наводчик получит больше, чем аванс. Почему он должен думать о других?

– Смешно! Даже глупо. В то, что нас обчистили мальчишки, которым нужны деньги на наркотики, еще можно поверить. Но я видела сорокалетних мужчин с решительными взглядами, знающих свое дело. Они даже не пользовались оружием. Иначе меня бы пристрелили. На меня просто плюнули. Время дороже. А теперь подумайте, что такое пять миллионов на семерых, учитывая шоферов. Копейки. Из этих денег еще и наводчику надо заплатить. Смешно.

– Вы запомнили, на каких машинах они уехали? – спросил Базаров, понимая правоту девушки.

– Нет. Не до машин мне было.

– Опознать кого-нибудь сможете?

– Конечно. Лица двоих я на всю жизнь запомнила.

– Они не стали возиться с вами по простой причине, Катя. Ребята залетные, а не местные. Машины использовали угнанные. Они торопились выехать из города, что им и удалось. Разъехались поодиночке. Вряд ли они стали делить деньги. Полагаю, они им нужны для более крупного дела. А это проба пера. Настоящий налет совершат где-нибудь в Красноярске или Новосибирске. Только на сей раз маски снимать не будут раньше времени.

– Отговорки, – махнула рукой девушка. – Вы ведь подполковник милиции, а рассуждаете как дилетант. Это мы здесь живем тихо, а Новосибирск и Красноярск – города далеко не спокойные. Там зарплаты возят вооруженные инкассаторы на бронированных машинах. А у нас – дядя Коля, подслеповатый пенсионер, и две девчонки едут в банк на частной машине. В редких случаях милиционера нанимают. О нас говорить смешно. А вот возьмите металлургический комбинат Мезенцева… Состав такой же, как наш, а получают по полмиллиарда. Есть что делить. Моя подружка там работает. За деньгами ездят на похоронном автобусе и берут с собой обычных работяг. Те мешки с деньгами таскают. Вот эти мешки и лежат на полу вместо гроба. Что стоит перехватить автобус в пути, в тихом переулке? И зачем грабителям нужен Красноярск?

– У вас отличная фантазия, Катя, – вмешался Соснин. – А вы не делились ею с друзьями? Может быть, идея налета принадлежит вам?

– Дурак! – неожиданно отреагировала девушка.

Базаров рассмеялся:

– Катя права. С такой фантазией она на пять миллионов не клюнула бы. Бандиты показали нам нашу беспечность. Теперь все умнее станут.

– Не станут, – разгорячилась девушка. – Вы что, русский народ не знаете? Пока жареный петух не клюнет, никто пальцем не пошевелит! Пока гром не грянет, мужик не перекрестится! Еще добавить? Затихнут на месяц и опять повторят свой фокус. Вот тогда до вас дойдет наконец, что в городе появилась настоящая банда. Они вас проверяют на вшивость. Сидите, самодовольные, сытые, уставшие от безделья, а людям головы перевязывают.

Базаров тоже начал злиться:

– Вот что, Бестужева. Придете завтра в девять утра в управление и поможете составить фотороботы налетчиков, а также напишете заявление. Пока вы единственный свидетель. Чтобы открыть уголовное дело, надо собрать материалы. А у нас ничего нет кроме ваших слов и пропавших денег. У всех участников событий надо взять кровь на алкоголь и снять показания. Тут не так все просто.

Последние распоряжения адресовались капитану Соснину.

* * *

Вечером того же дня состоялись две встречи. Два свидания, если быть точным.

Лида, секретарша и любовница Мезенцева, пришла в гости к своему возлюбленному Степану Соснину. Жил капитан милиции очень скромно. Отдельная комната в общежитии, коридорная система, общие кухня и туалет. Базаров обещал выбить отдельную квартиру лучшему оперативнику, но Соснин не торопился. Он хотел жениться на Лиде, и тогда ему дадут двухкомнатную.

В отличие от Степана у Лиды была прекрасная квартира с шикарной обстановкой, но она никогда не приглашала Степана к себе. В ее доме жил весь обслуживающий персонал центрального офиса Мезенцева, включая ребят из службы безопасности, поэтому привести в свой дом мужика Лида не могла во избежание ненужных разговоров. О том, что возлюбленная работает в секретариате самого Мезенцева, Степан знал, но ему и в голову не приходила мысль, будто Лида спит со стариком.

Как всегда, Лида принесла с собой коньяк и дорогую закуску. Смешно говорить, сколько может зарабатывать милиционер. Степан отчаянно переживал из-за своего положения нищего жениха.

– Опять ты потратилась?

– Не бери в голову, Степа.

– Мне зарплаты не хватит на один твой заход в магазин.

– Глупости. Скоро я уволюсь из фирмы и ради тебя пойду работать в милицию.

– Во-первых, тебя не возьмут. У тебя отец в зоне. Во-вторых, мы сдохнем с голода…

– Не переводи все на деньги. – Лида накрывала на стол, а Степан открывал банки с икрой и белужьим балыком. – Другие люди живут и ничего.

– Нищенствуют. А такая женщина, как ты, должна жить ни в чем не нуждаясь.

– Забудь о деньгах. Ты парень головастый, и, если будешь мне хорошим помощником в делах, мы всегда будем иметь приработок.

Они сели за стол. Пока Степан разливал коньяк, Лида вынула из сумочки конверт.

– Что это? – спросил он.

– Тысяча долларов за твою неурочную работу. Ты же две недели следил за парнем и девушкой, делал отчеты. Забыл?

– Я это делал, потому что ты попросила.

– А я попросила, потому что меня попросили. Только без лишних вопросов, Степа. Я ради тебя уволюсь из компании, но буду продолжать на нее работать нелегально. Это и будет приносить нам хороший доход. Мои работодатели ценят преданных и исполнительных людей. Я вхожу в их число и тебя хочу втянуть в это дело. Ты достойно выполнишь любые сложные задания.

– На кого конкретно ты предполагаешь работать?

– На очень важных персон, Степа. Эти люди правят миром. С ними можно идти на любой риск. Они всегда защитят и помогут. Но надо соблюдать одно правило: не задавать лишних вопросов.

Степан выпил коньяк.

– Девчонка, за которой я следил, попала в неприятности. Она же бухгалтерша. И вот сегодня возле банка их машину ограбили. С ней ничего не случилось, она не пострадала. У меня создалось впечатление, будто ограбление было какой-то шуткой, бравадой, насмешкой. Я подумал: если твои начальнички интересовались девчонкой раньше, то их целью являлась именно она, а не деньги.

Лида улыбнулась, тоже выпила коньяку и закусила лимончиком.

– Я же говорила, ты умный парень, Степа. С таким мужем не пропадешь. Со мной ты можешь делиться своими впечатлениями и выводами, но только со мной и ни с кем больше. Мы не должны нарушать инструкции. Когда нам станут доверять и мы начнем сами планировать некоторые операции, наши гонорары возрастут в разы.

– Думаю, ты знаешь, о чем говоришь, Лида. Ради тебя я готов на все. Самое страшное для меня – потерять наше хрупкое счастье.

* * *

Второе свидание тоже было любовным и походило на мелодраму с ожидаемым прекрасным концом.

Катя приехала в мастерскую Глеба сразу же после работы. Он ждал ее у накрытого стола. В отличие от предыдущей пары, здесь деньги водились у мужчины. Сейчас с успехом проходила выставка живописи Глеба, его имя стало узнаваемым, и даже нашлись покупатели. Катя влюбилась в художника с первого взгляда, и парень того стоил. Он же обратил на нее внимание, когда девушка преподносила ему цветы. Глебу никто никогда не дарил цветов. Все остальное он прочел в ее глазах. Катя смотрела на Глеба как на небожителя. И он ей поверил. Глеб устал от нравоучений, критики, требований и снисходительности. Именно так воспитывала в нем художника Маша. Он им стал, пройдя через все круги ада, куда возвращаться не имел ни малейшего желания, несмотря на бесконечное обаяние дьявола. Теперь он сам сидел на троне и ждал поклонений. Вот и первая ласточка прилетела. Обезоруживающая простота и наивность. Катя слушала Глеба раскрыв рот. Он же выдумал себе легенду, создал воображаемый образ и сам чуть не поверил в мираж, потому что верили остальные. Любая знаменитость живет по созданной легенде, земная жизнь поэтам скучна. Они ловят вдохновение там, куда смертным вход запрещен.

Мастерская Глеба находилась в старом, готовящемся под снос доме на пятом этаже. Половину жильцов уже выселили. Глеб договорился с ЖЭКом и за умеренную плату ему отдали весь этаж. Пара рукастых мастеров объединили три квартиры в одну. Мебель Глеб перетащил из выселенных квартир. Никто не перевозил с собой рухлядь. Одним словом, благоустроился.

Самая большая комната была перегорожена ширмами, за которыми Глеб прятал незаконченные работы. К окну был придвинут большой обеденный стол, за которым Катя и Глеб ужинали, мило болтая. Катя не хотела портить настроение любимому рассказами о кошмаре, испытанном утром. Глеб рассуждал о ближайших планах, их свадьбе, новой настоящей квартире, их свадебном путешествии к Лазурному Берегу.

Все получилось глупо и нелепо. Глеб ушел на кухню, чтобы проверить жаркое, готовящееся в духовке. За эти три минуты из-за ширмы появилась фигура в черном с зажатым в руке пистолетом с глушителем. Послышался слабый хлопок. Пуля угодила Кате в переносицу. Неизвестный подошел к комоду, открыл ящик и бросил в него орудие убийства, но уже без глушителя. На комоде лежала сумочка девушки. Он открыл ее и бросил в сумочку ключик, после чего исчез за ширмой.

Когда Глеб вернулся в комнату, он не поверил своим глазам. Горшок выпал из его рук, и жаркое разлетелось в стороны. Соусом художнику обожгло ноги, он отпрыгнул, поскользнулся и упал.

Он смотрел на мертвую Катю, но сознание не принимало действительности.

Пока парень пытался прийти в себя, дежурному по городу поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил об услышанном из открытого окна выстреле по адресу Раевский тупик, дом два и бросил трубку.

Телефона в квартире Глеба не было. Мобильник он забыл в спешке в выставочном зале, а заглянуть в сумочку Кати не подумал. И теперь Глеб судорожно соображал, где поблизости находится работающий телефон-автомат.

В тот момент, когда он сбегал по лестнице, его задержали подъехавшие оперативники.

Мелодрама обернулась трагедией. Хеппи-энда не получилось.

7

Новый рабочий день в офисе Мезенцева начался как обычно, с переодевания. Новые костюм, рубашка, галстук, платок. Сегодня Дмитрий Кирзачев помалкивал и не кормил шефа свежими анекдотами.

– Я не видел вчера вечером Машу, – глядя в зеркало, заговорил хозяин. – Как она приняла наш коллектив?

– Мария Аркадьевна ничего не говорила, но мне показалось, приветливо и любезно. Дала распоряжения по поводу дизайна своего кабинета. В общих чертах. Остальное на мое усмотрение. Просила подготовить эскизы к завтрашнему вечеру.

– К вечеру?

– Я немного растерялся, Аркадий Сергеич. Должен ли я исполнять личные пожелания Марии Аркадьевны?

– Ты это о чем?

– Она велела мне заказать столик на двоих в ресторане «Сатурн» на завтрашний вечер. Хочет, чтобы я ее сопровождал. Отказаться я не мог, но я в растерянности.

– Ее желания для тебя закон, Митя. Я не лезу в личные дела дочери, но, насколько мне известно, сейчас у нее нет принца на белом коне, а одной неприлично ходить по ресторанам. Похоже, ей захотелось повеселиться. «Сатурн» – единственный ресторан, где есть приличный оркестр и где публика еще танцует медленные танцы, а не трясется с пеной у рта в лучах цветомузыки.

– Эпохальное заведение, это вы точно заметили. И очень дорогое.

Мезенцев рассмеялся:

– Да уж, ты будешь выглядеть полным идиотом, если дама за тебя расплатится. Добро бы старуха в бриллиантах, тогда понятно, но молодая красавица? Представляю морду официанта, когда Маша полезет в сумочку.

– Но я еще до такого не докатился. Деньги у меня есть. Один-два каприза я выдержу…

– Ты что же, дружок, решил, что Маша зацепилась за тебя? Боюсь, что она и вечера с тобой не высидит. Не заглядывай наперед. Маша – человек настроения. Сегодня она может и не вспомнить о вчерашнем разговоре с тобой. Ну все, ступай и вызови ко мне Лиду с отчетом по прошлому кварталу.

– Будет исполнено.

Дмитрий вышел из кабинета шефа словно оплеванный.

Маша действительно поражала своей непредсказуемостью. С такими женщинами жизнь его еще не сталкивала. Митя считал себя человеком опытным в отношениях с женщинами, но Маша – нечто особенное. Она не походила на зажравшуюся самодурку, держалась деликатно, но непринужденно, и умела общаться с людьми на их языке, не навязывая им своего лексикона. Находясь рядом с ее отцом, чувствуешь себя букашкой на ладони, которую могут прихлопнуть в любую минуту. С Машей же дышалось легко, но дистанция чувствовалась. Короли могут быть приветливыми, но по плечу их не похлопаешь. Эльвира – другое дело. Она сама попала из грязи в князи, и с ней не пришлось долго искать общий язык. Сработал закон природы. Самка нашла самца.

«Ерунда какая-то, – думал Дмитрий. – Ничего же не произошло, и шеф абсолютно прав». Но циничный опытный бабник потерял покой. «Может, дочь Мезенцева ведьма?»

Кирзачев ушел из офиса в полной растерянности, забыв передать секретарше распоряжение об отчете. Лида сама зашла к хозяину.

– Ну что, старушка? Есть новости?

Лида была молодой очаровательной женщиной, но если хозяин, годившийся ей в отцы, называл ее старушкой, значит, пора готовиться к отставке.

– Она это сделала.

Мезенцев откинулся в кресле и расплылся в улыбке.

– Лично?

– Не уверена. План гениальный. Нагородила такую пирамиду, черт голову сломает. Итог потрясающий. Девчонка мертва, художник в кутузке.

– Ладно, ладно. Твои заслуги тоже дорого стоят. Теперь я могу подыхать спокойно. У дочки выросли клыки, и они очень острые. Посмотрим, что она будет делать дальше. Обидно, если Маша упрячет парня за решетку. Банальщина. Тут нужен другой подход.

– Она твоя дочь, Аркаша, твоя кровь, твое воспитание. Не считай ее примитивной бабой.

– Нет, она не примитив. Но она по сути своей осталась ребенком. Зашла бы ты к ней в спальню. Она спит с куклой в обнимку, а на ковре полно плюшевых мишек. Я обокрал свою дочь, лишил ее детства. Когда девочки играли в дочки-матери, ее учили составлять схемы в конструкторском бюро. А когда я привел семилетнего ребенка в школу, то уже через две недели меня вызвал директор и сказал, что ей нечего делать в первом классе, и ее перевели сразу в третий.

– Твоя ошибка в том, что ты всю жизнь воспитывал в ней не нежность и чувственность, а жестокость и безжалостность. Ты растил сына, а не дочь.

– Сознаю. Но у меня не все получилось, к счастью. Гены ее матери тоже взяли свое. Получилась гремучая смесь. Монстр! Таким бы я хотел видеть сына. Но у меня дочь, и она должна получить кусок своего бабьего счастья.

– Она своего не упустит.

Лида продолжала стоять перед хозяином. Мезенцев помолчал, посмотрел на секретаршу, прищурив глаз, и сказал:

– В секретарши ты уже не годишься.

– Давно догадалась.

– Я решил назначить тебя заместителем начальника планового отдела. С тройным окладом. Ты не пустышка, а женщина с головой.

– Спасибо, Аркаша, но я хочу уволиться.

У Мезенцева поползли брови вверх.

– Куда же ты пойдешь?

– Маша хочет, чтобы я пошла в милицию. Ей везде нужны свои люди. Я не собираюсь ее бросать на съедение волкам. Ты же знаешь, у нее нет подруг, она очень одинокий человек.

– Хорошо. Я позабочусь о твоем трудоустройстве.

– У меня отец сидит в тюрьме.

Мезенцев махнул рукой:

– Соедини меня с мэром.

Лида сняла трубку:

– Соедините меня с мэром. С ним будет говорить Аркадий Сергеевич Мезенцев.

Включила громкую связь.

– Стопани слушает.

– Привет, Захар.

– Приветствую, Аркадий Сергеич. Чем могу служить?

– Лиду, мою секретаршу, знаешь?

– Ну разумеется, очень обаятельная женщина.

– У нее высшее экономическое образование и опыт работы в моей компании. Отлично знает делопроизводство. Со следующей недели она должна работать в городском управлении милиции. И не шестеркой, а в звании не ниже майора.

– Бог мой, ты чего от меня требуешь, Аркадий Сергеич? Смилуйся.

– Генерал Мартынюк твой ставленник. Городское управление подчиняется тебе. Хочешь, чтобы я разворошил это осиное гнездо?

– Не кипятись, Аркадий Сергеич. Мартынюка Москва рекомендовала, он министерский ставленник. Посмотри на вещи с другой стороны. Здание управления рассыпается на глазах, а это памятник культуры. В бюджете денег на ремонт нет. Произведи капитальный ремонт в управлении, и с Лидой проблем не будет.

– Хорошо. Пусть освобождают здание. Евроремонт ментам сделают за полгода.

– Вот и все проблемы решены. С твоей-то хваткой, Аркадий Сергеич, любые вопросы решаемы.

– В понедельник поедем вместе с тобой в управление. Хочу видеть, как выглядит Лида в майорских погонах. Агенерал пусть пишет на твое имя ходатайство о помощи в ремонте в связи с аварийным положением здания. В пятницу на вечеринке доложишь обстановку.

– Будет сделано.

– Слишком жирно, – сказала Лида, вешая трубку.

– Слишком не бывает. Я подохну скоро. Смотри за Машей.

– Раз ты меня отпускаешь, можно мне и о личной жизни подумать?

– Пора уже. Не девчонка. Только хлам на дороге не подбирай. Тебя заслужить надо, ты не дешевка с улицы.

* * *

Глеб просидел в «обезьяннике» всю ночь. Никто ему ничего не объяснял и на допрос не вызывал.

Базаров расхаживал по своему кабинету, а капитан Юхтин сидел на диване и помалкивал. Наконец, в кабинете появился Соснин.

– Где тебя черти носят, Степан? – резко спросил подполковник.

– Да я здесь с бумажками ношусь.

– Тебя со вчерашнего вечера ищут. Мобильник отключен, домашний телефон не отвечает. Ты опер или кто? – не унимался начальник.

– Виноват, Олег Иваныч, спал. Устал за день, пришел и завалился, как медведь в берлогу.

Соснин врал. Он слышал звонки, но Лида не разрешила ему снимать трубку. И только утром он выслушал матерную брань от дежурного по городу, который разбудил их с Лидой в семь часов. Положив трубку, Степан сказал Лиде: «Я же говорил тебе. Их цель – девчонка. Вчера вечером единственную свидетельницу застрелили».

Сейчас Степан прикинулся, будто ничего не знает. Он хотел увидеть реакцию Базарова. Подполковник сам виноват в том, что не прислушался к девчонке и вообще не придал значения ограблению, будто у старушки кошелек вытащили в трамвае. Теперь бесится и не знает, на ком злость сорвать.

– Бухгалтершу прихлопнули! – заорал Базаров. – Она соучастница, и ее убрали.

– Убийцу взяли? – спросил Соснин.

– В момент бегства. Скажи спасибо Петрухе, – Базаров кивнул на сидящего словно бедный родственник Юхтина, – оперативно сработал.

– Допрашивали? Что говорит? – спросил Соснин.

– Сейчас следователь Шкляров из прокуратуры приедет, вместе и допросим. Ситуацию ему по дороге расскажет лейтенант Сучков. Вот, ждем! – продолжал ворчливым тоном Базаров.

– Расскажи-ка, Петя, как ты убийцу взял? – спросил Соснин и сел рядом с Юхтиным на диван.

– Случайно. Мы на вызове находились в том районе. Сигнал поступил по рации. Через пять минут прибыли. А тут какой-то псих их дома выбегает. Скрутили его на всякий случай. Оружия при нем не было. Только кошелек с мелочью. На киллера не похож. Надели наручники, оставили с ним сержанта, а сами поднялись на последний этаж. Только там окна горели.

Дом идет под снос, жильцов уже выселили, но пару квартир еще не освободили, а на последнем этаже мастерская художника. Там мы девчонку и нашли. Стол накрыт на двоих, пили вино, отпечатки сохранились. Пуля ей угодила прямо в лоб. Все сфотографировали. Следов на полу море. Не квартира, а проходной двор. Художник выставку открыл, так рабочие к нему шастали за картинами, покупатели, а чистюлей его не назовешь. Но главное, что мы пистолет нашли. В комоде. Вот на нем отпечатков никаких. Зато есть резьба для глушителя.

– А ножи на столе лежали? – спросил Соснин.

– Да. Они собирались есть мясо. Горшок на полу валялся, и мясо, и соус – все на полу. И парень весь в соусе перемазался. Будто они подрались.

– Ты к чему это клонишь? – засопел Базаров.

В этот момент в кабинет вошел следователь Шкляров, но тут же дал всем понять, что не хочет мешать разговору, и присел на стул у двери. Соснин пожал плечами.

– Сидел с девушкой, ужинал, мясо приготовил. И что? Пистолет в кармане держал? На нем же отпечатков нет. Ну, поругались, горшок со стола скинули. Бытовуха! В таких случаях хватают нож со стола и пыряют. Нет, наш умник побежал за пистолетом, а девчонка сидела и ждала, когда он вернется и прострелит ей лоб.

– Вскрытие сделали? – спросил следователь.

– Ночью, – кивнул Базаров, – пуля выпущена из найденного в доме «ТТ». Метров с двух стреляли.

– Покажите мне снимки.

Базаров разложил на столе фотографии, и все их внимательно рассмотрели.

– Может быть, послушаем, что нам подозреваемый скажет? – предложил следователь.

Базаров распорядился, чтобы задержанного доставили в его кабинет.

Убийца выглядел интеллигентным молодым человеком лет тридцати пяти – небольшая бородка, красивое лицо с правильными чертами, взгляд испуганный.

Шкляров сел за стол на место Базарова, Юхтина усадил рядом писать протокол допроса. Соснин и Базаров присели на диван.

Следователь указал задержанному на стул.

– Устраивайтесь, – он взглянул в паспорт, лежащий на папке, – Глеб Анатольевич.

Конвоир снял с Глеба наручники и вышел за дверь. Парень сел, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к дивану. Видно, что человек воспитанный.

– Рассказывайте вашу версию случившегося. У вас было время все обдумать, – предложил Шкляров.

– Как к вам обращаться?

– Я старший следователь по особо важным делам окружной прокуратуры Шкляров Илья Наумович.

– У меня нет версии, Илья Наумович. Красть у меня нечего, да и ничего не украли, а убивать Катю ни у кого нет повода. Она святая. Да, да! Бывают люди без недостатков, так вот, Катя именно такая. Мне кажется, случайная пуля влетела в окно и попала ей в голову. Она сидела у открытого окна.

– Невозможно. Напротив вашего дома стоит двухэтажный дом. – Шкляров достал фотографию, сделанную из окна. – Чтобы увидеть крышу этого полубарака, надо высунуть голову из окна. И траектория полета пули говорит о том, что она летела прямо. Какие еще есть идеи?

– Меня не было в комнате минуты три, максимум четыре. Я вышел на кухню. Жаркое стояло в духовке. Возвращаюсь, а там мертвая Катя. У меня горшок из рук выпал, а дальше я не помню, что делал.

– А зачем вы на улицу побежали?

Глеб очень нервничал, но не отводил глаз в сторону, а смотрел следователю в лицо.

– Звонить. Не знаю куда, но нужна была помощь. Дом пустой, телефон давно срезан. На углу есть автомат.

– Долго собирались?

– Я же говорю, что не помню. Соображать начал, когда очутился в камере, ночью. Тогда до меня дошло. Катю с кем-то спутали или вовсе ошиблись адресом. Ее только сумасшедший мог убить.

– Вы давно знакомы?

– Месяц, чуть больше.

– А где вы были вчера утром, часов в десять?

– Спал. К двенадцати часам должна была приехать машина. На вернисаже купили шесть моих работ, надо заполнять пустоты. Я подготовил картины. В двенадцать приехал водитель и разбудил меня. Мы забрали картины и поехали в выставочный зал.

– У вас были близкие отношения с Катей?

– Да. Я собирался сделать ей предложение. Колечко уже купил, но все что-то выжидал. Лучшего момента. Результатов вернисажа. Он должен еще месяц продлиться, думал, не одну картину сумею продать за это время.

– Хорошо, Глеб Анатольевич, но до выяснения обстоятельств я вас задержу еще на сорок восемь часов. Так будет всем спокойнее. А сейчас прочтите и подпишите протокол.

Юхтин подал ручку и протокол, и Глеб тут же его подписал.

– Вы же не прочитали?

– Я очки дома забыл, а без них все равно ничего не вижу.

– А мобильный телефон вы тоже дома забыли? Или где? Если побежали искать автомат.

– В выставочном зале. Там, вероятно, и лежит в кабинете директора.

– Проверим. В сумочке Кати есть мобильник.

– Возможно. О ее сумочке я вообще не думал.

– Надеюсь, все обойдется. Мы постараемся разобраться.

Задержанного увели в камеру.

– Это не наш клиент, – сказал Соснин.

– Артист! – вспылил Базаров. – У него же нет алиби на момент налета.

– Успокойся, Олег, – охладил его пыл Шкляров. – Просчитался, теперь не кудахтай. Прав-то оказался Соснин. Грабители никуда не уехали. Судьба девчонки была предрешена.

– И вот так просто ее в тот же вечер выследили? – не успокаивался подполковник.

Следователь продолжил учительским тоном:

– Они о ней знали больше, чем ее мама. Маршрут отслеживался, а не брался наскоком. Налетчикам было известно, кто возит деньги, сколько и когда. Молитесь богу, что других свидетелей не нашлось. Не то замучаемся считать трупы.

– Послушай, Илья Наумович…

– Помолчи, Базаров! Обыск в доме убитой произвели?

– Поехали за санкцией к судье, – ответил Юхтин.

– Проверьте каждый угол в ее доме. Что интересного нашли в ее сумочке? – спросил Шкляров.

– Бабьи безделушки, – ответил Юхтин. Базаров достал из ящика стола сумочку и вывалил ее содержимое.

– На квартиру поедешь ты, Степан. А это, – Шкляров выхватил связку ключей и бросил ее Соснину, – чтобы замки не ломать.

Он долго копался в вещах Кати и наконец выудил еще один маленький ключик, на котором был выбит номер 037.

– А это от чего?

– От почтового ящика или от раздевалки на работе, – предположил Юхтин.

– Квартиры не начинаются с нуля, а раздевалка бухгалтеру ни к чему. Она же не в цехе работала. Ты, Олег Иваныч, поедешь на работу к девушке, опросишь людей, поговоришь с начальством. Кто-то должен взять на себя похороны. Она же сирота, как я слышал. И покажи этот ключик людям. К чему-то он должен подходить.

– Может, по-тихому похороним? – спросил Базаров. – Шумиха по городу поползет.

– Пусть ползет. Слишком все расслабились, машины не запирают, замки на квартирах – для смеха. Сторожей уже никто и не нанимает. Нет в нашем городе такой профессии. Одни наркоманы, живущие своей жизнью, и те при деньгах. Наркотой скоро в киосках будут торговать. Зато мы дремлем. Зачем милиция в раю? Так, для проформы. Пора пробуждаться, – твердо заявил следователь.

– Обратите внимание на ее права, Илья Наумович, – подал голос Юхтин.

– Вижу. Права как права.

– Получила она их три недели назад. А машины-то у Кати нет. Удовольствие не из дешевых. У нас «Жигулями» не торгуют. Западло в наш автопром садиться. А подержанный фордик на рынке штук пять стоит. В долларах, – продолжил Юхтин.

– Не бешеные деньги. Проверьте ее счета в банках и уточните зарплату. Мы должны знать о девушке не меньше, чем знали налетчики. И хватит заседать. Пора браться за работу, – поставил точку Базаров.

Все встали.

8

Финансовый директор компании Мезенцева, финансист от бога Скурт Александр Львович привстал с кресла, когда в его кабинет вошла Маша. Он как раз ел круассан и пил шестую чашку кофе за утро. Чего греха таить, любил финансист поесть, что, конечно же, отражалось на фигуре, но мужчины в солидном возрасте уже не думают о своей внешности.

Директор начал торопливо пережевывать рогалик. С полным ртом он даже поздороваться не мог.

– Не давитесь, Александр Львович. Я не тороплюсь.

Скурт был самым информированным человеком на фирме, не считая отца и саму Машу. Они могли говорить в открытую, без всяких условностей. Директор имел слабость к красивым женщинам и даже посещал салон Зиночки, где работали самые качественные проститутки. Зиночка когда-то тоже была секретаршей Мезенцева, теперь она занималась собственным бизнесом, который спонсировал Мезенцев в обмен на информацию о клиентах притона. Кому как не финансовому директору этого не знать, если все деньги проходили через него. К Скурту Зиночка относилась с особой нежностью и нередко обслуживала его сама. Маша – другое дело. Это принцесса на горошине. Перечить ей нельзя, раздавит.

– Я весь внимание, Мария Аркадьевна.

– Мы оплатили аренду центрального выставочного зала.

– Совершенно верно. Он в нашем распоряжении еще месяц.

– Вот именно. В нашем. Так вот, я закрываю вернисаж художника Глеба Кушнира. В этом зале в течение месяца будет проходить показ мод новой коллекции госпожи Погожевой. Она с радостью встретила эту новость. Дайте распоряжение коммерческому директору от моего имени, чтобы сегодня же зал был очищен от всего лишнего.

– Вопросов нет.

– Вы человек понятливый, Александр Львович, за что я вас ценю. – Маша положила на стол листок бумаги, где был указан адрес, незнакомый Скурту. – Свяжитесь с главной пожарной инспекцией города. Они ведь тоже пасутся возле нашей кормушки.

– А как иначе. С учетом всех помещений, которыми мы владеем, это дорогое удовольствие. Проще купить пожарных.

– Срочно, сегодня же, пусть направят по этому адресу своих людей. Последний этаж должен быть освобожден от хлама и опечатан.

– Ну, это мелочь.

– Я не занимаюсь мелочами, Александр Львович. Все, что я делаю, имеет большое значение.

– Извините, я не хотел…

– Это еще не все. Мы размещаем нашу рекламу в трех центральных газетах. Они на нас молятся. Оплатить каждой из газет рекламную полосу.

– Но на целую полосу рекламу не делают.

– И не надо. Пусть печатают там, что хотят. Мне нужна одна колонка в каждом издании. Пусть подберут хорошего прохвоста-репортера. Суть заметки должна заключаться в следующем: «Художник Глеб Кушнир арестован по подозрению в убийстве…» Дальше я полагаюсь на их фантазию.

– Газеты не публикуют криминальную хронику. Такова установка координационного совета бизнесменов, и все издания, принадлежащие бизнес-сообществу, подчиняются неписаному закону.

– Они промолчат, когда узнают, от кого исходит инициатива. И потом, вы покупаете у газеты целую полосу. Для них это бешеные деньги.

– Наш город больше верит слухам и сплетням, чем газетам. Народ получает достоверные новости по «сарафанному радио».

– Нам нужен официальный источник. Люди должны понять, почему закрыли выставку художника, а не теряться в догадках. Афиши с рекламой выставки Кушнира висят по всему городу. Их надо заклеить афишами дома моделей Погожевой. К счастью, у нее есть свои плакаты и нам не придется их печатать. На этом все. Завтра утром доложите о проделанной работе.

– Все будет сделано, Мария Аркадьевна.

Маша загадочно улыбнулась и ушла.

– Да, вот это настоящий класс! – пробормотал оставшийся один великий финансист.

9

Наконец-то Соснин услышал заветные слова от своей возлюбленной:

– Я уволилась. С понедельника больше не работаю. Мы можем пожениться, Степа. Я свободна от всех условностей.

Лида сказала об этом тихо и буднично, а для Степана этот день стал праздником.

– Ты знаешь, что?.. Нет, погоди, я сейчас. Я быстро…

Он выскочил из дома и вернулся через пятнадцать минут с огромным букетом цветов и шампанским.

– Ты сделала меня счастливым человеком. Я буду всю жизнь носить тебя на руках.

– Мы взрослые люди, Степа. Не веди себя как мальчишка. И зачем ты столько денег потратил? У тебя и без того ничего нет.

– Есть. Целый миллион. На свадебное путешествие нам хватит.

Он обнял ее за талию и начал кружить по своей крохотной комнатке.

– Успокойся, Степан. Не надо. У меня голова кружится.

Соснин повалил невесту на кровать и начал целовать. Лида с трудом его оттолкнула:

– О каком миллионе ты говоришь?

– О настоящем.

– Украл?

– Украл не я, я лишь конфисковал часть украденного. В свою пользу. Для банкиров это не деньги, а для нас целое состояние.

Лида села и одернула юбку.

– Давай все по порядку. Я не хочу выходить замуж за человека, которого посадят в тюрьму.

– Меня? – растерялся Степан. – Да я лучший оперативник в управлении. Базаров хочет назначить меня своим заместителем. Я же не дурак, попусту рисковать не стану.

– Выкладывай подробности, – строго сказала Лида.

– Да я и так тебе все рассказываю. Сегодня я делал обыск у застреленной девчонки. Конечно, художник ее не убивал. Тут дураку понятно. Но настоящего убийцу нам никогда не найти. Глухарь! Висяк! Но у парня нет алиби на момент ограбления банка и нет свидетелей в свою защиту. Его ничего не стоит засадить. Тут как следственный отдел решит: сажать его или выпускать. Два серьезных преступления за один день и две промашки. По головке за это не погладят. Чины в управлении трясутся за свои теплые местечки…

– К делу, Степан.

– Ну, короче, обыск ничего не дал. И денег у девчонки на книжке немного. Однако зачем-то она получила права. Три недели назад. Со мной работала пара ребят. Пока они возились в шкафах, я прослушал сообщения автоответчика. Так, ничего особенного. Подруги, пустяки, одним словом. Одно сообщение привлекло мое внимание. Звонил мужчина. По голосу уже не мальчишка. Вот дословно сказанные им слова: «Посылка уже доставлена, заберете в ячейке». И все. Я на всякий случай кассетку прихватил с собой, правда, никто об этом не знает.

В управлении мы все вновь встретились в кабинете Базарова. Он ездил к девчонке на работу. Ничего не нашел. Фабрика взяла на себя похороны. Ситуация всем понятна. Какие-то психи устроили налет на кассиров, хапнули пять миллионов и смылись. Девчонка видела лица двоих грабителей. Ясно одно, ребята к работе готовились. Но почему позарились на мелочевку? Можно с тем же успехом хапнуть в пять раз больше. Это смутило Базарова и он решил, будто работала заезжая шпана. У них даже оружия не было. Налет устроили с резиновыми дубинками. Никто сильно не пострадал.

Оказалось, не все так просто. Девчонка – свидетель, и ее убрали. Значит, они готовят настоящее дело, а из города никуда уезжать не собираются. Но мир для меня перевернулся потом. Подполковник мне бросил маленький ключик с выбитым номером 037 и сказал: «Он ни к чему не подошел, Степа. На работе у девчонки таких замков нет. Помозгуй на досуге, может, возникнут идеи. Впрочем, это ничего не меняет. И без того все ясно».

Я опять промолчал, а после работы поехал на вокзал, нашел в камере хранения ячейку с номером 037. Разумеется, я хорошо осмотрелся, прежде чем воспользоваться ключом. Чисто. Даже камер видеонаблюдения нет. Ключ подошел. В ячейке – обычный пакет с ручками, в котором были свежие фрукты. Но под ними в пакете лежали деньги в банковских упаковках. Ровно миллион. Это доля девчонки. Значит, она была наводчицей. Вот и вся песня. Ну и кто меня может в чем-то заподозрить?

Лида долго молчала, нахмурив брови. Наконец произнесла:

– Значит, свои, то есть грабители, ее убить не могли. Иначе зачем ей деньги платить? И тут еще одна важная деталь. Девчонка их хорошо знала, если поверила в то, что ее не обманут, а расплатятся с ней.

– В этом была ее проблема. Она держала их в ежовых рукавицах. Она свидетель. Могла опознать любого, составить фоторобот, узнать кого-то на улице. Может, они решили ей заплатить, а потом передумали и убили.

– Вот что, Степа. Завтра же ты отнесешь деньги своему начальству. Честное имя дороже миллиона.

– Ты с ума сошла. Ни за что! Это же миллион!

– Когда ты украдешь сто миллионов, тебя никто уже ни в чем не заподозрит.

Степан хотел что-то возразить, но замер с открытым ртом.

– Сто мил… мил…

– Да. Да. Нет никакой банды, Степа. Ты не зря следил за девчонкой. Спектакль разыграла служба безопасности моего хозяина. Остальное тебя не касается. Мы оба будем работать на компанию Мезенцева. И ты об этом не пожалеешь. Но на работе ты должен быть лучшим!

– Ладно. Но при чем тут сто миллионов?

– А при том. Тебе показали пример, как это делается. И если взять фургон со ста миллионами, то всем станет понятно, кто это сделал. Мифическая банда. Ее могут искать всю жизнь. Но кто подумает на тебя? Ты же сам их розыском занимаешься.

– Взять в одиночку машину с зарплатой крупного завода?

– Ну почему в одиночку? Налей-ка нам шампанского, сидим как кумушки на скамеечке. Я выпить хочу.

Степан занялся делом. Хрустальных фужеров в доме не нашлось, пришлось пить из граненых стаканов.

– Черт. Ты слишком умная для меня, – покачал головой Степан.

– Ум тут ни при чем. Хороший бизнес строится на интригах и на умении просчитывать ходы противника наперед. Сдав миллион в кассу, ты станешь легендой. Опытный опер, талант. У тебя должен быть не ум, а нюх. И он у тебя есть. Если ребята Мезенцева подбросили деньги в камеру хранения, значит, так задумано. И не путайся у них под ногами. Раздавят. Тебе еще не за что дарить миллион. Он не для тебя предназначался. Рубля не успеешь истратить, как тебя подставят.

– Ладно. Деньги я сдам. Но тогда парня точно посадят. Больше некому убить девчонку.

– За него не беспокойся. Без тебя разберутся. Сам увидишь как. Думаешь, меня держат в курсе дел? Нет. Я своими мозгами до всего дохожу. Учитель у меня был очень хороший. Этим людям невозможно противостоять. Им можно только служить. Намотай эту простую истину себе на ус.

– Уже намотал. А что с налетом?

– Тебе мой брат поможет. Бывший наемник. По горячим точкам воевал и ни одной царапины не получил. Недавно их команду по-тихому списали. Они мирную деревню расстреляли под предлогом «зачистки». Их тут же убрали из армии и вычеркнули из всех списков. Сидит в Омске со своими дружками и пьет водку. Пенсию в конвертах получают, потому что нигде не числятся. Будто их и не было. Я его вызову или сама поеду в Омск. Вот тебе и команда. Им бы только документы надежные достать и пару-тройку машин с деньгами обчистить, пока наконец лохи бронированные машины не закупят и охрану не вооружат.

– Почерк нам уже показали. Мы обязаны его придерживаться. А это значит, на дело надо идти с резиновыми дубинками. Стрельба нам не нужна. Одно дело грабеж, а убийства нам ни к чему.

– Рано планы строишь. Сначала займись банкирами. Официально, пока следствие не закрыто. Поезжай в банк и допроси, кого сможешь. Это же твоя работа. Узнай, сколько денег получает каждое предприятие, в какие дни, часы и прочее. Твой долг не ловить грабителей, а предотвращать преступления. Так ты получишь самые ценные сведения легально, на законных основаниях.

– Золотая у тебя голова, Лидок! Тебя мне сам бог послал.

– И никакой шумной свадьбы, никаких путешествий. Все устроим тихо, по-домашнему.

– Как скажешь, так и будет.

10

Ресторан с банальным названием «Сатурн» являлся самым престижным заведением среди себе подобных. Днем на обед сюда съезжались все бизнесмены города. С пяти до семи заведение было закрыто на перерыв. Менялся весь обслуживающий персонал, на столы накрывались белые скатерти, ставились хрустальные рюмки и фужеры, серебряные приборы и фарфоровая посуда, персонал надевал белые смокинги и черные галстуки-бабочки. Женщин к работе не допускали.

Это детище создал Аркадий Мезенцев. Поездив по разным странам и повидав немало хороших ресторанов, ему очень захотелось иметь в своем городе ресторан европейского уровня с лучшей кухней. Поваров он выписал из Франции и Италии. Персонал обучался за границей, продукты доставлялись с близлежащих ферм и рыбхозяйств свежайшими. Мезенцев же был и владельцем ресторана. Правда, знали об этом единицы. Как и в притоне Зиночки, здесь все столики прослушивались, поэтому имя хозяина держалось в секрете. О коварстве старика все знали. Собственность оформили на подставное лицо.

Аркадий Сергеевич часто посещал ресторан в качестве гостя, также как и Сутягин, и другие состоятельные бизнесмены. Цены в меню – заоблачные, но ведь дело не в деньгах, а в престиже.

Дмитрий Кирзачев пару раз бывал в «Сатурне» вместе с хозяином, но он не знал, кому принадлежит ресторан. С Эльвирой он здесь не мог появляться. Да и не только здесь. Их отношения, как они думали, были покрыты завесой тайны.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.