Дикий глаз - Перевертыши. Дикий глаз – альтернатива

Ровно через неделю на даче генерала появился полковник Витковский. Он никогда не носил форму и не имел военной выправки. Интеллигентный мужчина лет сорока, непривлекательной внешности. Полноватый, не очень высокий, с острым проницательным взглядом, на милиционера он никак не походил. Впрочем, и на писателя тоже, как принято их себе представлять. Скорее бухгалтер или служащий среднего звена какого-нибудь министерства.

Все присутствующие, кроме генерала, его знали. Витковский предпочитал сам брать у начальников подразделений интервью для своих изданий и сам фотографировал. Его часто видели на месте происшествий, он отлично разбирался в работе оперативных служб и следственных мероприятиях. А с Сергеем Коркуновым дружил. Они познакомились, когда Вадим Борисович собирал материалы для своей книги об оборотнях в погонах.

Внешность писателя генерала не впечатлила. Поначалу он даже расстроился. Всегда ждешь большего, особенно когда тебе обещают встречу с кем-то необыкновенным.

На собрании присутствовали человек тридцать – вернулись некоторые из тех, кто в прошлый раз демонстративно ушел. Сработал авторитет Витковского, его уважали, к нему прислушивались.

Собрание решили начать с выступления гостя. Если предложенные им идеи покажутся бредовыми, продолжить можно без него, поблагодарив за беседу. Конечно же Вадим Борисович понимал ситуацию. Он свой, но не до такой степени, чтобы сразу посвящать его в детали.

– Начну с фонда. Любой фонд – дело не надежное. Некоторые назвали его общаком. Я даже в подробности вникать не хочу. Тут сидят умные, крепкие мужчины, а не красны девицы, поэтому намерен называть вещи своими именами. Начнем с простых вещей. Вы собираетесь увольняться из министерства? – обратился писатель к генералу, тот даже вздрогнул от неожиданности.

– Нет, – ответил генерал. – Группе понадобится поддержка со стороны силовых структур. Кто-то должен предупреждать, оберегать, а главное, информировать и давать списки особо опасных головорезов. Без нашей поддержки группа долго не продержится.

– Вы сказали «без нашей»?

– Разумеется, я не один. Но не все из тех, кто меня поддерживает и готов помогать, могут присутствовать на нашем собрании.

– Это то, что я хотел услышать!

Витковский тут же из мягкого и добродушного клерка превратился в жесткого лидера, и генерал стал лишь членом общего собрания.

– Никаких бандитских подразделений. Мы все станем журналистами.

Народ загудел. Витковский поднял руку.

– Имейте терпение, господа-товарищи начальники. Структура должна быть абсолютно легализованной, официальной. Мы будем зарабатывать денег больше, чем нам может дать любой фонд. Всем вам известно о существовании киностудии МВД, которая, как и внутренняя пресса, подчинена мне. На ее основе мы сделаем первые заработки, а на них купим свое, новое, более совершенное оборудование и помещение, наймем профессиональных операторов и обслуживающий персонал. Вы знаете, чем занимается наша студия. Оперативной съемкой с места событий. Отснятые материалы носят гриф «Для служебного пользования». Это значит, что их может посмотреть министр, генералитет и некоторые из вас, кто непосредственно связан с расследованием конкретного дела. Но все мы, вернувшись домой, включаем телевизор и становимся обычными обывателями со стаканом чая или пива в руках. И вот вы видите те же события, которые видели в служебном кинозале, но снятые телевизионщиками. На вашем лице невольно возникает ухмылка. Примитив. Иначе не скажешь. А страсти разгораются. На каналах все больше и больше появляется передач, связанных с криминальной обстановкой в стране. Есть удачные, есть банальные. Профессиональных нет вообще. А это самый ходовой товар на сегодняшний день, если не считать грязного белья и физиономий наших псевдозвезд, которые зрителю уже поперек горла. Между информацией о том, кто с кем переспал и кто кого убил, большая разница. Мы будем освещать убийства. Четко, профессионально, по всем законам детективного жанра. Другими словами, снимем гриф «Для служебного пользования». За хороший репортаж с места события можно получить от пяти до пятидесяти тысяч долларов. Заработав репутацию, мы сможем делать многосерийные репортажи за полмиллиона. И это честные деньги. Все в наших силах, нужны лишь профессионалы по части операторского мастерства.

– А как быть с тайной следствия? – спросил один из присутствующих.

Витковский усмехнулся.

– Ответ прост. Вы уже не милиционер, а коммерсант. Назовем нашу организацию независимым коммерческим продюсерским центром. Витиевато, но понятно. Мы снимаем сам факт убийства, которое сами же и совершаем. Но второй факт нами не афишируется. Кто вы? Свидетель. И все. К вам подходит журналист с камерой и спрашивает: «Что здесь произошло?» Вы рассказываете. Почему нет? Вы говорите о том, что видели, а не разглашаете военную тайну. Журналисту повезло, он очутился на месте преступления раньше милиции и ждать следователей не обязан. Журналист едет на телевидение и сдает сенсационный материал каналу. Обратите внимание, никакого следствия еще нет. Оно начнется, учитывая наши темпы, после того как новости сообщат о случившемся на всю страну.

– Но вы же снимете на камеру и убийцу. То есть кого-то из наших? – последовал второй вопрос.

– Давайте все расставим на свои места. Нам стало известно о том, что преступник избежал сурового наказания и остался на свободе. Мы берем его в обработку. А значит, цель у нас уже есть. Но убивать его нельзя. Один раз сойдет, второй, третий. Первый раз – случайность, второй раз – совпадение, а в третий – закономерность. Вот мы и раскрыты. Пусть даже не мы конкретно, благодаря заботам генерала и сочувствующим нашей деятельности. Но пойдут слухи, а они будут только мешать. Нам нужна детективная история с тайнами и загадками. Получив материал, ваш покорный слуга готов написать сценарий, по которому агентство будет работать. У криминальных авторитетов врагов больше, чем друзей. Возьмем примитивный пример. Есть три мерзавца. Они враждуют. Иванов, Петров и Сидоров. Иванова арестовали, вину его доказали, а суд его выпустил на свободу. Петров и Сидоров негодуют – гаду повезло. Иванова мы накажем сами, но вину за его смерть свалим на Петрова, да так, чтобы заподозрили Сидорова. А это уже сериал. Нужны четкая схема, мотивация и факты. Вот чем мы должны заниматься, а черную работу будут выполнять наемные киллеры, а не мы. Жизнь человека стоит гроши. Прошли те времена, когда она считалась бесценной, сейчас все привязано к деньгам. Вы можете заплатить убийце тысячу рублей, а другой потребует миллион. Киллеры не будут знать, на кого работают, но мы обязаны предоставить им четкий безукоризненный план действий, обеспечить их безопасность и оплатить труд. Саму историю мы должны повернуть так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в виновности Петрова. А если у нас не одна цель, а пять сразу? Значит, их надо объединить в один блок и выставить как криминальную разборку, несмотря на то что никто из участвовавших в ней не знал друг друга. Трупы показаний не дают.

– Не будет ли странно выглядеть то, что наши операторы всегда прибывают на место происшествия раньше милиции? – задал вопрос Сергей, у которого уже горели глаза.

– О центре будут знать только руководители каналов. Нам слава не нужна, пусть наши репортажи каналы выдают за свои, им нужны рейтинги. Не обязательно от них скрывать, что центр – производное от студии МВД, а значит, имеет связи. Потому везде и успевает первым. Конечно, нам не всегда помогают, но уж во всяком случае не мешают. Я еще раз хочу подчеркнуть, что легальность – наш главный козырь. Центр должен иметь несколько подразделений. Первое и основное звено – свой телецентр, съемки и распределение доходов. Второе звено составят оперативники, занимающиеся разработкой наших клиентов, тех, кому мы вынесли смертный приговор. За ними наблюдения, выявление связей, встреч и определение мест, пригодных для ликвидации. Оперативному подразделению должны быть подчинены киллеры. В главном подразделении, в творческом отделе, должны дежурить по городу не менее десяти машин с операторами, готовыми прибыть на место происшествия в течение нескольких минут. Корректировать операцию из центра будет общая диспетчерская. Ну а мое дело – стряпать правдивые сценарии, по которым замысел будет претворяться в жизнь. Возможно, в недалеком будущем нашим опытом воспользуются и другие города, но об этом говорить рано. На сегодняшний день Москву топчут тысячи подонков и всякая мразь. На улицы страшно выходить. Три четверти состава милиции сотрудничает с нечестью. Если мы сейчас не начнем выжигать ее каленым железом, нас скоро задушат. Я против создания милицейской группировки, живущей за счет общака. Мы должны сами честно зарабатывать деньги, очищать город от скверны и гордиться своим делом. В наших рядах могут служить только проверенные и убежденные борцы за дело чести. Только тогда мы устоим и добьемся результатов.

Писателю аплодировали, как артисту на сцене. Генерал сидел в задумчивости. Он был восхищен выступлением Витковского, но понимал, что это не лидер, во главе организации его ставить нельзя. Он идеолог – это да. Кто же мог бы осуществлять общее руководство? Полковник Коркунов, самый опытный и организованный. Оперативный отдел возглавит полковник Осипов. Лучшего сыскаря и аналитика не найти. Тогда эта схема сработает.

– Кто согласен с предложением Вадима Борисовича? – спросил генерал собравшихся.

Все до единого подняли руки.

– Хорошо. Я присоединяюсь к вам. А теперь, Вадим Борисович, мне нужно от вас подробное изложение структуры организации, предложения по составу и желательно смета, изначальный, как говорится, фундамент. Недели хватит?

– Вы хотите обсудить это на своей коллегии?

Витковский достал из портфеля толстую папку и подал ее генералу.

– Все, что вам нужно, изложено здесь. У меня же была неделя времени.

Генерал не мог скрыть восхищения.

На следующее утро после взрыва

Ева открыла глаза. Ей снился страшный сон – землетрясение, пожар, горящие люди. Она приподнялась и осмотрелась. Грудь и ноги были забинтованы. Она ощупала лицо – бинтов нет. В огромной больничной палате никого, кроме нее, не было. Стены, выкрашенные в салатовый цвет, небольшая плазменная панель, прикрепленная к стене, большое окно, умывальник, зеркало. Девушка встала с кровати, боли не почувствовала и вдруг поняла – это был не только сон, это случилось на самом деле. Мороз пробежал по коже. Она подошла к зеркалу. Лицо не пострадало. Огонь успел сжечь на ней только платье и немного повредил кожу на теле. Ей повезло. Ангел-хранитель уберег ее от неминуемой гибели.

Услышав какое-то шуршание, Ева обернулась к окну. Бабочка залетела в форточку и билась о стекло. Девушка подошла, захватила ее в ладошки и выпустила в форточку. Глядя ей вслед, улыбнулась. На улице яркое солнышко, прекрасный летний день – жизнь продолжалась.

Дверь палаты открылась, и вошел высокий мужчина лет пятидесяти, в белом халате, с бритой головой.

– Вы уже на ногах?

Ева разглядывала его с любопытством.

– Я доктор Селянский Илья Андреевич.

– Да, да. Я вас помню. Вы лечили моего папу. Значит, это он распорядился поместить меня в отдельную палату?

– Нет. Вы сами попросили отвезти вас к нам и назвались Эвитой Вербиной. Мы очень ценим вашего отца. Благодаря ему больница получила новое современное оборудование. Разумеется, его дочь приняли по высшему разряду.

– Я сильно обгорела?

– Пустяки. Вас спас принц на белом коне.

Доктор глянул на часы, потом подошел к телевизору и включил его.

– Сейчас повторяют блок новостей. Смотрите внимательно.

Теперь ее сон повторялся на экране. Она увидела здание ресторана, похожее на пылающую коробку спичек с окнами, из которых вырывался огонь. Из узких дверей выбегали горящие люди. Среди живых факелов она узнала себя, на ней горело ее любимое платье. И тут появился он. Парень с автомобильным огнетушителем в руках. Не помогло, пену сдувало ветром. Парень скинул с себя пиджак и начал им сбивать с девушки пламя. Вероятно, оператору понравился сюжет, он снял спасителя крупным планом. Его сосредоточенное лицо девушку поразило.

– Вы правы, доктор, это настоящий принц. Но будь это кино, он эту роль не получил бы. У него нежное красивое лицо, таким дают роли соблазнителей, но не героев. Хотела бы я его еще раз увидеть.

– Это возможно, если он сам этого захочет. Я знаю, кто снимал этот репортаж, а он знает того, кто вас спасал.

– Кто знает, где я нахожусь?

– Мы не сообщали милиции о вашем поступлении. Затаскают. Им без вас хватит свидетелей. Более тридцати человек спаслись, они находятся в разных больницах. Есть среди них безнадежные, но есть и не сильно пострадавшие. Вот ваша сумочка, она даже не обгорела. Лежала рядом с вами.

– Да. Спасибо. В ней нет ничего ценного, кроме телефона.

На экране сменилась картинка. Пожар был уже потушен. В кадре пожарный в амуниции, милиционер в погонах полковника и корреспондент. Он дал слово руководителю пожарной команды.

– Сейчас я не берусь определенно сказать о причинах возникновения пожара, – начал майор Абдулов. – Могу лишь утверждать, что это здание никак не пригодно для скопления людей. Дом-ловушка с единственным выходом, к которому вел длинный узкий коридор. К «черному», служебному, входу посетители пройти не могли, он находился за служебными помещениями. Со второго этажа к дверям, выходящим во двор, ведет лестница, по которой удалось спастись администрации, расположенной на втором этаже. Мы никого не нашли. Не думаю, что кто-то из них пострадал. Пожар ликвидирован. Остальное определит следствие. И первые вопросы я задал бы пожарным инспекторам, курировавшим это здание.

– Спасибо за комментарий и разъяснение. Теперь нам хотелось бы услышать мнение полковника Кулешова, руководителя одного из управлений милиции.

– Майор прав. Владельцы ресторана спаслись. Я не исключаю того, что пожар возник не случайно. Я приехал сюда с целью ареста руководителя клуба. Мы знали, что сегодня он устроил банкет для своих сообщников. За Илико Миндадзе давно ведется наблюдение. Мы ждали удобного момента, и вот он наступил. К сожалению, мы опоздали. Значит, директор клуба «Боливар» был предупрежден. По данным наружного наблюдения во дворе ресторана до возникновения пожара стояло несколько иномарок, сейчас нет ни одной. Этим негодяям удалось сбежать. Они пожертвовали десятками жизней, чтобы их сочли погибшими. С такими приемами мы уже знакомы. Но бандиты от нас не уйдут, они ответят за террор.

– Точное определение, – наморщив лоб, сказала Ева. – Это теракт. Я находилась в туалете, когда произошли взрывы. Их было три. Пол под ногами заходил ходуном. Боже, как это ужасно.

– Вам не надо никому об этом говорить. Здесь замешана политика. Речь идет о грузинском ресторане. Может, директор ресторана и бандит, а может, и нет. Пока власть не признает случившееся терактом, говорить о взрывах небезопасно. Вы можете стать ненужным свидетелем. По этой причине мы не сообщили о вашем поступлении в милицию. Вами заинтересуются не только следователи, но и грузинская диаспора, ей тоже нужны козыри. Мировой общественности легко внушить, что взрывы устроены российскими спецслужбами. К Грузии и ее президенту относятся с сочувствием. Вы знаете о трагедии в Северной Осетии. Весь мир приписывает агрессию России.

– Я понимаю вас, Илья Андреич.

– Ложись в постель. Ты еще очень слаба. Тебе надо набираться сил. – Доктор перешел на «ты».

Он вышел из палаты. Вовремя – Ева услышала мелодию своего мобильного. На тумбочке лежала ее сумочка. Девушка села на кровать и достала телефон. Высветился незнакомый номер.

– Слушаю, кто это?

– Это я, дочка.

– Папа?

– Я звоню с чужого телефона. Извини, что не смог предупредить раньше, вчера были срочные дела, а сегодня вылетел в командировку. Москва строит микрорайон в Иваново, но что-то там тормозится, средства утекают сквозь пальцы. Необходимо вмешаться. Думаю, через недельку вернусь. У тебя все в порядке?

– Да. Я сижу в библиотеке, в «Ленинке».

– Слава богу. Я забеспокоился, дома телефон не отвечает.

– Звони мне на мобильный. Дома работать не дают, то звонки, то подруги приходят.

– Может быть, тебе поехать на дачу? Там тихо.

– Меня и там найдут.

– Ты понимаешь, о какой даче я говорю?

– Я подумаю. Сначала надо собрать материалы.

– Ну не буду тебе мешать. До скорого.

Ева ничего не стала говорить о ресторане и взрывах, ведь отец ни словом не обмолвился о приезде в Москву Николая и о встрече в ресторане. А теперь срочно уехал.

Ева убрала телефон в сумочку и осмотрела ее. Кожа натуральная, очень тонкая. Никаких следов огня на ней не имелось, в то время как платье полностью сгорело. Странно. Странно и другое. В туалете ресторана она положила сумочку на полку перед зеркалом и подкрашивала губы, когда раздался первый взрыв. Ева была уверена, что вышла из дамской комнаты с пустыми руками. Но сумка цела, а вот браслет с руки пропал, несмотря на крепкую застежку.

Вопросы она задавала не себе. Эти вопросы могли возникнуть у других, и на них должны быть конкретные, точные ответы. Сейчас очень многое, если не все, зависело от красивой, но правдивой легенды. Девушка не могла допустить ни единой ошибки.

* * *

Катя успела принять душ, привести себя в порядок и одеться. В квартиру позвонили. Без предупреждения к ней никто никогда не приходил, только по предварительной договоренности. Она открыла дверь и увидела незнакомого человека.

– Извините, я вас не знаю.

Мужчина предъявил удостоверение ФСБ.

– Вам звонил Владимир Викторович, но вместо него приехал я. Не знаете вы меня потому, что я работаю в другом управлении. Но сейчас наши интересы схлестнулись. Следствие по происшествию в клубе «Боливар» ведем мы.

– Заходите.

Катя, высокая красивая девушка лет тридцати, состояла на службе в ФСБ, ее основным направлением была Западная Европа. Внутренние вопросы нашего государства не касались ее интересов. За одним лишь исключением. Как она догадалась, об этом исключении и пойдет разговор со следователем другого управления.

В гостиной хозяйка предложила гостю присесть в удобное кресло, сама села напротив. Выпивку предлагать не стала. Она всегда держала дистанцию с сотрудниками своего ведомства и, кроме работы, ни о чем с ними не разговаривала.

– Вы верите в стечение обстоятельств, Екатерина Михайловна?

– Конечно, если они грамотно просчитаны.

– О двух мероприятиях я знал. Но для многих стало неожиданностью появление третьего. Речь идет о Константине Вербине. Вот список заказанных столиков в ресторане «Боливар». Среди гостей согласно списка присутствовал Константин Вербин. Им занималось ваше управление, а вы лично работали с ним напрямую. Поправьте меня, если я не прав.

– Все верно. Представьтесь, пожалуйста.

– Полковник Анохин Вячеслав Степанович.

– Так вот, Вячеслав Степанович, с нашими соотечественниками я дел не имею. Меня привлекли к работе только потому, что я являюсь подругой Евы Вербиной. Мы с ней учились в МГИМО на одном курсе. Я бывала в их доме и нравилась папочке. Он большой поклонник женщин. Я знаю о своих достоинствах и замечаю, как на меня смотрят мужчины. Заваруху затеяла прокуратура, а не наша контора. На мэрию начали катить бочку, но вы же знаете, там есть неприкасаемые. Тогда выбрали Вербина, он оказался под колпаком. Не думаю, что был сделан правильный выбор. Вербин курирует московские земли и недвижимость, он ставит свою подпись на решениях, вроде бы с него и спрос. Все понимают, Вербин не решает глобальных вопросов без согласования с верхушкой, но прокуратура уперлась рогом. Они получили свои установки.

– И Вербин этого не понимал?

– Не стоит его недооценивать. Вербин очень умный человек, он знал, что его не сдадут. У него есть серьезные материалы на коллег, не зря же он всегда ходил с диктофоном. Борьба с коррупцией хороша, когда речь идет об отдельных фигурантах, индивидуумах, но нельзя валить эшелон. Падая, Вербин заденет других, сработает принцип домино. Посыпятся все фишки. В нашем управлении это понимали. Да и вы поймете, если вспомните, в каком доме живете и кто вам предоставил квартиру и за какие гроши. У Вербина не было врагов, были только должники.

– И поэтому дело Вербина в вашем управлении не продвигалось.

– Нет. Мы не занимались его делом. Перед нами стояла другая задача – не дать Вербину уйти за кордон. Такой человек, как он, может раздуть большой скандал – написать книгу, выступить на телевидении и предоставить доказательства. Вот меня и прикрепили к нему. Я с ним сошлась и даже работала его секретаршей в мэрии. Вошла в доверие до такой степени, что мы уже строили общие планы на будущее. Его жена больна, одной ногой в могиле, а дочь нам не помеха, мы как были подругами, так ими и остались. Нашему управлению важно было взять дело из прокуратуры. Получилось. И все же они нам подгадили.

– Каким образом? – спросил полковник.

– Вербина начали травить, не задумываясь о последствиях. И что делать? Ареста Вербина в мэрии боялись не меньше, чем в бизнес-сообществе, милиции, которая подчинена мэру, и еще многие. Всех не перечислить. Вербин не простит предательства, он заговорит. Отпускать его за кордон тоже нельзя. По тем же причинам.

– Как я понимаю, он мог уехать налегке?

– Конечно. Со мной вместе. Все его счета в оффшорах. Денег на правнуков хватит. Я должна была помешать его отъезду любыми средствами, вплоть до уничтожения. Не дать заговорить Вербину можно только одним способом – положить его в гроб и забить крышку. Все друзья превратились в его врагов. Назовите мне того, кто этого не хочет.

– Вы были вчера на месте?

– Была. Но я к бомбам не имею ни малейшего отношения. Дело в том, что столик в ресторане заказывала я. О том, что Костя собирается отметить свое пятидесятилетие в узком кругу своих близких, знали десятки человек. Я говорю об офисе. В приемной сидели человек семь, среди них были работники мэрии. Все ждали Вербина. Он пришел с большим опозданием и обратился ко мне. Мой стол находится в приемной. Не заходя в кабинет, он сказал: «Катюша, найди какой-нибудь экзотический ресторан и закажи столик на пятнадцатое число на шесть персон». Извинился перед ожидающими и ушел, сославшись на срочное совещание. Люди разошлись. Я позвонила начальству со своего мобильного и доложила о его просьбе. Мне сказали: «Выполняйте». Но через два часа я получила письмо по электронной почте, адрес знает только мое руководство. Там я прочла короткое послание: «Заказывайте столик в клубе «Боливар». И больше ни слова. Я восприняла это как приказ и выполнила его. Столик заказала по телефону. Меня предупредили, что при заказе мест по телефону у клиента потребуют паспорт, прежде чем усадить его за столик. У них своя система безопасности. Не трудно догадаться, что там было известно, кто он такой. Теперь легко представить, сколько человек знали о появлении Вербина в клубе. Заказ был сделан за неделю до происшествия.

– А вас он пригласил на юбилей?

– Нет. Сказал, что там соберутся только родные, в том числе родственники жены. Мы договорились отметить юбилей отдельно. Только вдвоем. О том, что управление не давало мне наводки на «Боливар», я узнала за два дня до события во время отчета в управлении. Возникает вопрос. Кто прислал письмо по электронной почте, адрес которой знает лишь мой непосредственный руководитель? Это мог сделать только кто-то из присутствовавших в приемной, если реакция последовала через два часа. Мне трудно себе представить, что есть люди, которые могут контролировать компьютеры в здании мэрии.

– Ваш компьютер связан с компьютером Вербина?

– Конечно. Но он об этом не знает. Я проверяю переписку. Так я установила некоторые его счета в зарубежных банках, но они закодированы. Если бы он знал, что почта отслеживается, не стал бы в открытую вести диалоги с банкирами.

– Вы назвали руководству имена присутствовавших в приемной?

– Конечно. Троих я видела впервые, но чтобы записаться на прием, они регистрировались и предъявляли документы.

– Какие у вас есть соображения?

– Если наша контора тут ни при чем, то можно рассматривать несколько вариантов. Операцию разрабатывали профессионалы высокого класса. Если речь идет конкретно о Вербине, то мэрия заинтересована в его гибели. Надо помнить, что ГУВД Москвы подчиняется мэрии в большей степени, чем министру внутренних дел. Они способны провернуть похожую операцию. Но не надо забывать, что у владельцев ресторана тоже врагов хватает. К тому же все они ходят по краю пропасти, могли и сами взорвать свой ресторан. Из новостей понятно, что их трупы не нашли и машины исчезли со двора.

– Если бы они хотели инсценировать свою гибель, машины остались бы на месте.

– Согласна. Второй аспект политический. Наблюдая за рестораном, я вела фотосъемку.

Катя достала стопку фотографий и разложила их на журнальном столике перед гостем.

– На первых снимках вы видите приезд двух опальных грузинских политиков, взятых Россией под свое крыло. В Грузии они заочно приговорены за измену родине и коррупцию. Это Давид Кайтнадзе и Резо Курнашвили, бывшие соратники, а ныне главные оппозиционеры грузинского президента. Они погибли при взрыве. Предположительно. Если вы не играете со мной в кошки-мышки и не вывели их из ресторана перед катастрофой. Тогда вы знаете больше меня и ваши вопросы и мои ответы не имеют значения.

Катя показала следующий снимок.

– А вот приехал сам Вербин, на такси. С ним женщина и молодой парень. О них я ничего не знаю. В ресторане собралась хорошая компания. Взрыв решил не одну, а несколько проблем. Но кто конкретно был целью террористов, с уверенностью сказать нельзя. Во всяком случае, сожалеть не о ком. Очень многие высокопоставленные чины вздохнули с облегчением.

Полковник помолчал и задумчиво сказал:

– Меня удивляет Вербин. Человек в его положении, а он знал, в какую ситуацию попал, ведет себя так, будто находится на пике славы, а не на грани ареста.

– Арест невозможен, пока его не лишат статуса депутата, а таких запросов в Думу не поступало. Мэрия сделает все, чтобы избежать ареста, он предупреждал, что молчать не будет.

– Сам себе подписал смертный приговор?

– Нет. Проверенный временем способ шантажа. Если с ним что-то случится, весь собранный им компромат тут же окажется достоянием общественности. Все прекрасно понимают – это не блеф. Лучшей защиты не придумаешь, никаких телохранителей не надо нанимать. Я разрабатывала вариант его ухода за кордон. Он знал о моих связях за границей, но не догадывался, на кого я работаю, считал, что я озабочена защитой прав человека и занимаюсь общественной деятельностью. Он обещал мне златые горы. С его состоянием это возможно. Мы собирались пожениться.

– Я бы на вашем месте согласился, – усмехнулся полковник.

– Тогда где-нибудь на Гавайях нашли бы два трупа в районе тихого пляжа. Я знаю о наших возможностях за пределами России.

– Вы уверены, что Вербин ничего не боялся?

– Взгляните на эти снимки. Здесь вы видите его дочь Еву. Она приехала в ресторан позже. Уверяю вас, он никогда не стал бы рисковать ее жизнью. Другой снимок это подтверждает. Вот девушка, объятая огнем, выбегает из ресторана. Ей чудом повезло, ее спас случайный парень. Парня уводит оператор с телевидения. Вот их джип с табличкой «Телевидение». Но второй факт меня настораживает. Девушку тут же подобрала машина. Черный «Мерседес». Тут не видно, кто в машине, но они знали, кого подобрали. Значит, люди из «Мерседеса» заходили в ресторан и видели, с кем сидит Вербин. Вот что можно назвать загадкой. Пострадавшая в больницах не значится, мы проверяли. Ева исчезла.

– Она могла быть участницей заговора?

– Исключено. Отец для Евы все. И она очень хотела, чтобы я вышла замуж за ее отца. «Он заново родился, – говорила она. – Ты вернула ему молодость. Я так рада за вас!» Если Еву похитили террористы, то она их интересует только из-за компромата, собранного Вербиным на сильных мира сего.

– Она была осведомлена?

– Вербин не настолько глуп, чтобы документы такой важности доверить дочери. Эту версию даже в мэрии исключили, ведь Ева первая, кого начнут трясти. К тому же она не от мира сего, блаженная, если можно так сказать. У нее даже парня нет, несмотря на ее эффектную внешность. Современных мужчин Ева считает пустышками. Я с ней согласна. Кино, книги, политика – вот ее интересы. Она очень умна и талантлива. Такой девушке трудно найти себе пару. Что касается компромата, уверена, Ева ничего не знала. Наверняка он в надежных руках. Если материалы появятся в Интернете, скандал потрясет не только Россию, но и весь мир. Мы отсталая страна с заскорузлым мышлением и еще не осознаем того факта, что Интернет – мощная машина. Там нет цензуры, автора, выложившего документы, никто не найдет и не вычислит. Информация пройдет по цепочке через сотни стран, на всех языках. А потом опубликуют мемуары. Необходимо сделать так, чтобы смерть Вербина выглядела как чистая случайность – оказался не в том месте и не в тот час. Нужен помпезный некролог и шикарные похороны. Его надо сделать героем, преданным своему делу патриотом. Тогда мемуары воспримут как фальшивку, состряпанную отщепенцами, попытавшимися воспользоваться именем честного человека.

Полковник улыбнулся.

– Спасибо за ценную информацию, Екатерина Михайловна. Если Ева выйдет с вами на связь, дайте знать.

– Не уверена, что ей представится такая возможность.

– Я могу забрать фотографии?

– Конечно. Они есть у меня на флешке.

Полковник простился и ушел. Катя задумалась.

Она не рассчитывала на откровенность гостя. Такие люди не могут быть источниками информации, они задают вопросы и слушают. Но Катя тоже не лыком шита. Несмотря на молодость, у нее накопился большой опыт. Она не сомневалась, что в ее «конторе», как называли ФСБ, многие сотрудники знали о предстоящем взрыве и, возможно, появление высокопоставленных грузинских оппозиционеров в ресторане не было случайным совпадением. Отличный политический ход, если его преподнести под соответствующим соусом. Загадкой оставалась история с Евой, она не вписывалась ни в какие рамки. Зная о возможных провокациях, Константин ни за что не стал бы появляться с дочерью на людях, тем более в местах, подобных «Боливару». Тут что-то не так.