Первопроходцы. Русские имена на карте Евразии

При освоении побережья Охотского моря казаки и промышленники во второй половине XVII века наиболее часто пользовались путем, ведшим с Май на Охоту. Он шел вверх по Мае до устья реки Юдомы, далее вверх по Юдоме до устья Горбицы. Там начинался волок под названием Юдомский крест, ведший на реку Блудную, приток реки Урака, или непосредственно на Урак, где находилось «Урацкое плотбище», на котором строились суда. С Урака было два пути: один – волоком на Охоту, и второй – вниз по Ураку до моря, оттуда до устья Охоты было, по подсчету исследователя Сибири XVIII века академика Гмелина, 10–15 верст (до 16 километров).

Длительность пути и трудность перевала через Юдомский крест часто приводили к тому, что путники предпочитали двигаться по более короткому, но не менее трудному сухопутному пути из Якутска через Амгу (Амгинская переправа) и Алдан (Вельская переправа) на Юдомский крест и далее на Урак. С Вельской переправы начинались, по выражению академика Гмелина, «поразительные горы, через которые проехать невозможно на телегах, приходится поклажу перевозить на вьючных лошадях и оленях».

«Вообще о сей дороге объявить можно, что она… столь беспокойна, что труднее проезжей дороги представить нельзя, – писал в XVIII веке первый исследователь Камчатки академик С. П. Крашенинников, – ибо она лежит или по берегам рек, или по горам лесистым; берега обломками камней или круглым серовиком так усыпаны, что тамошним лошадям довольно надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся». Эту дорогу проходили от Якутска до моря примерно за месяц, и она стала общеупотребительной к началу XVIII века, – ее протяженность была немногим более 800 верст (то есть более 850 километров). Безусловно, такие тяжелые дороги крайне затрудняли освоение русскими побережья Охотского моря и требовали от казаков и промышленников неимоверной затраты энергии и сил для их преодоления.

Семен Дежнев и Федот Попов

Пролив между материками

Сторона ль моя, сторонушка,

Сторона незнакомая!

Что не сам ли я на тебя зашел,

Что не добрый ли да меня конь завез:

Завезла меня, доброго молодца,

Прытость, бодрость молодецкая.

(Старинная казачья песня)

Когда русские люди добрались до Камчатки? Точно это до сих пор не установлено. Сейчас уже абсолютно ясно, что появление там русских людей произошло в середине XVII века. Об этом свидетельствует многое.

В 1648 году из устья реки Колымы вышли в море семь кочей, на которых следовали на восток к устью реки Анадырь 90 казаков и промышленников. Экспедицию возглавили приказчик московского купца «холмогорец Федот Алексеев Попов и казак Семен Иванов Дежнев» (ныне можно писать, как произносится, через ё: Дежнёв). Достоверно известно, что, по крайней мере, три коча этой экспедиции впервые в истории мореходства вошли в Берингов пролив. В проливе погиб один из трех кочей, а два вышли в Берингово море. Коч Дежнева выбросило на побережье значительно южнее устья Анадыря. А вот судьба третьего коча, на котором находился Федот Поповс женой-якуткой и подобранный с погибшего в проливе коча казак Герасим Анкидинов, точно не известна.

Самое раннее свидетельство о судьбе Федота Алексеева Попова находим в отписке Дежнева воеводе Ивану Акинфову датированной 1655 годом: «А в прошлом 162 году (1654 году) ходил я, Семейка, возле моря в поход. И отгромил… у коряков якутскую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де Федот и служилый человек Герасим (Анкидинов) померли цингою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди, и побежали с одною душою (то есть налегке, без припасов и снаряжения), не знаю де куда».

Попов и Анкидинов погибли, вероятнее всего, на берегу, куда они сами высадились либо куда выбросило коч. Это было где-то значительно южнее устья реки Анадырь, на Олюторском берегу или уже на северо-восточном побережье Камчатки, так как захватить в плен жену-якутку коряки могли только в этих районах побережья.

Первым подробно рассказал о плаваниях Попова и Дежнева через пролив между Азией и Северной Америкой профессор Герард Фридрих Миллер, принимавший участие в исследованиях Академического отряда 2-й Камчатской экспедиции (1733–1743) Витуса Беринга (1-я Камчатская экспедиция Беринга: 1725–1730). Он тщательно изучил документы Якутского воеводского архива и нашел там подлинные отписки и челобитные Дежнева, по которым и восстановил в возможной мере историю этого знаменательного плавания.

Витус Беринг

В 1737 году профессор Миллер написал «Известия о Северном морском ходе из устья Лены реки ради обретения восточных стран». В этом сочинении о судьбе Попова сказано следующее:

«Между тем построенные (Дежневым в основанном им Анадырском зимовье) кочи были к тому годны, что лежащие около устья Анадыря реки места проведать можно было, при котором случае Дешнев в 1654 году наехал на имеющиеся у моря коряцкие жилища, из которых все мужики с лутчими своими женами, увидя русских людей, убежали; а протчих баб и ребят оставили; Дешнев нашол между сими якуцкую бабу, которая прежде того жила у вышеобъявленного Федота Алексеева; и та баба сказала, что Федотово судно разбило близь того места, а сам Федот, поживши там несколько времени, цынгою умер, а товарыщи ево иные от коряков убиты, а иные в лодках неведомо куды убежали. Сюды приличествует носящейся между жительми на Камчатке слух, который от всякого, кто там бывал, подтверждается, а именно сказывают, что за много де лет до приезду Володимера Отласова на Камчатку жил там некто Федотов сын на реке Камчатке на устье речки, которая и ныне по нем Федотовкою называется, и прижил де с камчадалкою детей, которые де потом у Пенжинской губы, куды они с Камчатки реки перешли, от коряков побиты. Оной Федотов сын по всему виду был сын выше-помянутого Федота Алексеева, который по смерти отца своего, как товарыщи его от коряков побиты, убежал в лодке подле берегу и поселился на реке Камчатке; и еще в 1728 году в бытность господина капитана командора Беринга на Камчатке видны были признаки двух зимовей, в которых оной Федотов сын со своими товарищами жил».

Сведения о Федоте Попове привел и известный исследователь Камчатки, также работавший в составе Академического отряда экспедиции Беринга, Степан Петрович Крашенинников (1711–1755). Он путешествовал по Камчатке в 1737–1741 годах и в своем труде «Описание Земли Камчатка» отметил:

Памятник С. И. Дежневу на родине, в Великом Устюге

«Но кто первый из русских людей был на Камчатке, о том я не имею достоверных сведений и лишь знаю, что молва приписывает это торговому человеку Федору Алексееву, по имени которого впадающая в реку Камчатку речка Никуля называется Федотовщиной. Рассказывают, будто бы Алексеев, отправившись на семи кочах по Ледовитому океану из устья реки Ковыми (Колымы), во время бури был заброшен со своим кочем на Камчатку, где перезимовав, на другое лето обогнул Курильскую Лопатку (мыс Лопатка, самый южный мыс Камчатки) и дошел морем до Тигеля (река Тигиль, устье которой – у 58° северной широты; более вероятно, что он мог добраться до устья этой реки с восточного побережья полуострова по суше), где тамошними коряками был убит зимой (видимо, 1649/1650 года) со всеми товарищами. При этом рассказывают, что к убийству сами дали повод, когда один из них другого зарезал, ибо коряки, считавшие людей, владеющих огнестрельным оружием, бессмертными, видя, что они умирать могут, не захотели жить со страшными соседями и всех их (видимо, 17 человек) перебили».

По мнению Крашенинникова, именно Федот Попов первым из русских зимовал на земле Камчатки, первым побывал на ее восточном и западном побережье. Он, ссылаясь на приведенное выше сообщение Дежнева, предполагает, что Попов с товарищами погиб все же не на реке Тигиль, а на побережье между Анадырским и Олюторским заливами, пытаясь пройти к устью реки Анадырь.

Семен Дежнев

Определенным подтверждением пребывания Попова с товарищами или других русских первопроходцев на Камчатке служит и то, что в 1726 году, за четверть века до Крашенинникова, об остатках двух зимовий на реке Федотовщине, поставленных русскими казаками или промышленниками, сообщил первый русский исследователь Северных Курильских островов, бывавший на реке Камчатке с 1703 по 1720 год, есаул Иван Козыревский: «В прошлых годех из Якуцка города на кочах были в Камчатке люди. А которых у них в аманатах сидели, те камчадалы сказывали. А в наши годы с оных стариков ясак брали. Два коча сказывали. И зимовья знать и доныне».

Из приведенных разновременных (XVII–XVIII веков) и довольно отличных по смыслу показаний можно все же с большой долей вероятности утверждать, что появились русские первопроходцы на Камчатке в середине XVII века. Возможно, это были не Федот Алексеев Попов с товарищами, не его сын, а другие казаки и промышленники. По этому поводу однозначного мнения у современных историков нет. Но то, что первые русские появились на полуострове Камчатка не позднее начала 1650-х годов, считается несомненным фактом.

Вопрос о первых русских на Камчатке детально исследовал историк Б. П. Полевой. В 1961 году ему удалось обнаружить челобитную казачьего десятника Ивана Меркурьева Рубца (Бакшеева), в которой он упомянул о своем походе «вверх реки Камчатки». Позже изучение архивных документов позволило Б. П. Полевому утверждать, что Рубец и его спутники смогли провести свою зимовку 1662/1663 года в верховьях реки Камчатки. Он относит к Рубцу и его товарищам и сообщение И. Козыревского, о котором упомянуто выше.

В атласе тобольского картографа С. У Ремезова, работу над которым он закончил в начале 1701 года, на «Чертеже земли Якутцкого города» был изображен полуостров Камчатка, на северо-западном берегу которого у устья реки Воемли (от корякского названия Уэмлян – «ломаная»), то есть у современной реки Лесной, было изображено зимовье и рядом дана надпись: «Река Воемля. Тут Федотовское зимовье бывало».

По сообщению Б. П. Полевого, лишь в середине XX века удалось выяснить, что «Федотов сын» – это беглый колымский «казак Леонтий Федотов сын», который бежал на реку Блудную (теперь река Омолон), оттуда перешел на реке Пенжину, где в начале 1660-х годов вместе с промышленником Сероглазом (Шароглазом) некоторое время держал под своим контролем низовье реки. Позже он ушел на западный берег Камчатки и поселился на реке Воемле. Данных о пребывании Леонтия на реке Камчатке Б. П. Полевой не приводит.

Подтверждаются сведения С. П. Крашенинникова о пребывании на Камчатке участника похода Дежнева «Фомы Кочевщика». Оказалось, что в походе Рубца «вверх реки Камчатки» участвовал Фома Семенов Пермяк по кличке Медведь, или Старик. Он прибыл с Дежневым на Анадырь в 1648 году, потом неоднократно ходил по Анадырю, с 1652 года занимался добычей моржовой кости на открытой Дежневым Анадырской корге (корга – каменистая мель, мыс). А оттуда осенью 1662 года он пошел с Рубцом на реку Камчатку.

Владимир Атласов

Служба в Анадырском остроге

Известие о лежбищах моржей на побережье южной части Берингова моря было получено впервые от казаков группы Федора Алексеева Чукичева и Ивана Иванова Камчатого. Они ходили на Камчатку из зимовий в верховьях Гижиги через северный перешеек «на другую сторону», с реки Лесной на реку Карагу. В 1661 году вся группа погибла на реке Омолон при возвращении на Колыму. Их убийцы-юкагиры бежали на юг – отсюда, возможно, исходят рассказы об убийстве русских, возвращавшихся с Камчатки, о которых упоминает Крашенинников.

Полуостров Камчатка получил свое название от реки Камчатки, пересекающей его с юго-запада на северо-восток. А название реки, по мнению отечественного историка Б. П. Полевого (и с ним согласны многие ученые), связано с именем енисейского казака Ивана Иванова Камчатого.

В 1658 и 1659 годах Камчатый дважды из зимовья на реке Гижиге проследовал на юг для разведывания новых земель. По Полевому, он, вероятно, прошел западным берегом Камчатки до реки Лесной, впадающей в залив Шелихова у 59°30? северной широты, и по реке Караге достиг Карагинского залива. Там же были собраны сведения о наличии большой реки где-то на юге.

В следующем году из Гижигинского зимовья вышел небольшой отряд (12 человек) во главе с казаком Федором Алексеевым Чукичевым. В этом отряде был и И. И. Камчатый. Отряд перешел на Пенжину и далее – на реку впоследствии названную Камчаткой. На Гижигу казаки возвратились только в 1661 году.

Любопытно, что по имени Ивана Камчатого одинаковое название Камчатка получили две реки: первая в середине 1650-х годов – река в системе реки Индигирки (один из притоков Падерихи; теперь река Бодяриха), вторая в самом конце 1650-х годов – крупнейшая река совсем еще малоизвестного в то время полуострова. А сам этот полуостров стали именовать Камчаткой в 1690-х годах.

На чертеже «Сибирская земля», составленном по указу царя Алексея Михайловича в 1667 году под руководством стольника и тобольского воеводы Петра Ивановича Годунова, была впервые показана река Камчатка. На этом чертеже не было даже намека на Камчатский полуостров, а река впадала в море на востоке Сибири, между Леной и Амуром, и путь к ней от Лены морем был свободен. В Тобольске в 1672 году составили новый, более подробный чертеж «Сибирские земли». К нему был приложен «Список с чертежа», в котором содержалось указание на Чукотку и впервые упоминались реки Анадырь и Камчатка: «против устья Камчатки реки вышол из моря столп каменной, высок без меры, а на нем никто не бывал», то есть не только приводилось название реки, но и давались некоторые сведения о рельефе в районе устья. На общем чертеже Сибири, составленном в 1684 году, уже и течение реки Камчатки было указано довольно реалистично. Это могло быть сделано по данным казачьего десятника И. М. Рубца, в 1663–1666 годах служившего приказчиком в Анадырском остроге.

Сведения о реке Камчатке и внутренних районах Камчатского полуострова были известны в Якутске задолго до походов якутского казака Владимира Васильевича Атласова, этого, по словам Александра Сергеевича Пушкина, «камчатского Ермака», который в 1697–1699 годах фактически присоединил полуостров к России.

Об этом свидетельствуют документы Якутской приказной избы за 1685–1686 годы. В них сообщается, что в данное время был раскрыт заговор казаков и служилых людей Якутского острога. Заговорщикам ставилось в вину то, что они хотели «побить до смерти» стольника и воеводу Петра Петровича Зиновьева и градских жителей, «животы их пограбить», а также «пограбить» торговых и промышленных людей на гостином дворе.

Кроме того, заговорщиков обвиняли в том, что они хотели захватить в Якутском остроге пороховую и свинцовую казну и «бежать за Нос, на Анадырь и Камчатку реки». Значит, казаки-заговорщики в Якутске уже знали о Камчатке и собирались бежать на полуостров, по-видимому, морским путем: «бежать за Нос», то есть за полуостров Чукотка или восточный мыс Чукотки – мыс Дежнева, а не «за Камень», то есть за хребет – водораздел рек, впадающих в Северный Ледовитый океан, и рек, текущих в дальневосточные моря.

В последнее десятилетие XVII века казаки-первопроходцы начали активно продвигаться в глубь Камчатского полуострова. В 1691 году из Анадырского острога отправился на юг отряд в составе 57 казаков во главе с якутским казаком Лукой Семеновым Старицыным по прозвищу Морозко и казаком Иваном Васильевым Голыгиным. Пройдя по северо-западному, а может быть, и по северовосточному побережью Камчатки, к весне 1692 года отряд возвратился в острог.

Вскоре Морозко и Голыгин с 20 казаками вновь направились на юг и, «не дойдя до Камчатки реки один день», повернули на север. На реке Опуке (Апуке), которая берет начало на Олюторском хребте и впадает в Олюторский залив, в местах обитания «оленных» коряков они построили зимовье (первое русское зимовье в этом районе полуострова). В нем для охраны остались два казака и толмач Никита Ворыпаев. С их слов не позднее 1696 года была составлена «скаска», в которой дано первое дошедшее до наших дней сообщение о камчадалах (ительменах):

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.