Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009)

Михаил Ненашев

Иллюзии свободы

Российские СМИ в эпоху перемен

(1985–2009)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В споре о том, кто определяет вехи жизни, этапы профессионального пути – сам человек или обстоятельства времени – непросто прийти к однозначному ответу. Многое, что с нами происходит, предопределено временем, в которое мы живем и работаем. С этим же связана и наша востребованность, профессиональные успехи и неудачи. Мы, конечно, меняем окружающий нас мир, только он нас меняет больше.

Особенности биографии автора этой книги вовсе не в том, что ему довелось достичь каких-то должностных высот, а больше в том, что в силу обстоятельств времени ему выпало за четыре десятилетия пройти и основательно поработать во всех основных отечественных средствах массовой информации: газете, книгоиздании, радио и телевидении – и в каждой из них оставить свой след. Последние годы его деятельности посвящены образовательной журналистике в роли заведующего кафедрой Московского государственного университета печати.

В биографических жизнеописаниях часто встречается утверждение, что для успеха в профессиональной карьере важно оказаться в нужное время в нужном месте. Автор не принимает этот конъюнктурный подход в обустройстве карьеры. Так было предопределено, что в его трудовой биографии не заняли главное место ни зов сердца, ни собственный выбор. Всем управляла в то время известная партийно-государственная целесообразность. Поэтому за свое более чем полувековое профессиональное служение ему довелось только один раз писать заявление с просьбой принять на работу. Случилось это уже на финише профессионального пути, когда нужно было пройти конкурс на замещение должности заведующего кафедрой Университета печати в 2005 г. А что касается того нужного времени, в котором желательно оказаться для успеха карьеры, то здесь поколению шестидесятников необыкновенно повезло – они не один раз оказывались в эпицентре событий тех крутых перемен, которые происходили в стране: в хрущевскую оттепель 1960-х, во время горбачевской перестройки конца 1980-х и в многострадальные 1990-е гг. радикальных либеральных реформ Б. Ельцина. Шестидесятники на собственном опыте познали горькие прелести всем известного: «не приведи, господи, жить в эпоху перемен!».

И если бы только жить, выживая и преодолевая неизбежные с переменами невзгоды. Возглавляя различные СМИ, автору нужно было занимать определенную общественную позицию, утверждать и отстаивать право СМИ быть активными участниками и организаторами этих перемен. В связи с этим наибольший интерес представляют три этапа деятельности отечественных СМИ: перестройка второй половины 1980-х как исходное начало всех последующих перемен, 1990-е гг. – время радикальных реформ, когда пресса оставалась ведущей общественной силой, и начало нового XXI в., отражающего современное противоречивое состояние отечественных масс-медиа.

И на первом, и на втором этапах прошедшего двадцатилетия отечественные СМИ оказали решающее влияние на развитие общественных процессов в России (крушение советского строя, защиту президента Б. Ельцина), подтвердив тем самым обоснованность своих претензий на четвертую власть. Правда, при этом на первом этапе, в период перестройки, реформаторская роль СМИ в полной мере отражала гражданскую позицию журналистов, их стремление к свободе и независимости – это был их собственный свободный выбор. На втором же этапе, в 1990-е гг., они уже больше исполняли волю своих хозяев, специальный заказ медиаолигархии.

Взаимоотношения СМИ и власти не могут быть бесконфликтными, обоюдно доброжелательными. И когда утверждают, что противоречия прессы и власти вовсе необязательны, то в этом присутствует большая неправда. Оппозиция СМИ к тем, кто стоит у власти, не просто необходима, а неизбежна, ибо в основе ее стоит естественное и необходимое в здоровом обществе инакомыслие, существующее при всяком демократическом государственном устройстве. Это инакомыслие может выражать в общественном мнении лишь пребывающая в оппозиции независимая пресса.

Взаимоотношения отечественных СМИ с органами государственной власти разных уровней на нынешнем, третьем этапе развития имеют свои особенности. Главная из них состоит в том, что ныне в России решается вопрос о том, каким будет наше общество – демократическим или авторитарным. Хотя не лишена оснований и точка зрения, что выбор здесь весьма ограничен и стоит лишь между авторитарным и тоталитарным жизнеустройством общественной жизни. А рассуждения, коих великое множество в прессе, о так называемом гуманном, управляемом авторитаризме мало чего стоят. Рассчитывать на просвещенный авторитаризм в нашей стране – иллюзии в чистом виде, которые могут закончиться лишь формированием тоталитарного устройства общества, привычного для значительной части россиян, для которых издавна порядок – куда больший приоритет, чем свобода.

С каждым из трех этапов деятельности отечественных СМИ в последнее двадцатилетие связана целая серия выступлений автора: статей, интервью, обзоров, в которых рассматривались актуальные проблемы свободы слова, независимости СМИ, инакомыслия, оппозиционности прессы и журналистики. Эти проблемы по своей актуальности и остроте отражали дух и суть своего времени, когда происходил переход от советского закрытого общества к гласности и открытости, где СМИ представляли главную оппозиционную силу и важнейший инструмент разрушения устоев советского общественного строя. Перестройка в конце 1980-х гг. вызвала подлинную эйфорию гласности, невиданный рост тиражей газет и журналов, огромную популярность и авторитет СМИ. Именно в это время был принят ныне действующий закон о СМИ как эталон демократии постперестроечной России. Эти проблемы и ныне остаются в центре внимания общественного мнения и не утратили своей остроты и злободневности. Они позволяют понять и объективно оценить непростой и непрямой путь, который прошли за двадцать лет отечественные СМИ.

Авторские материалы, представленные в книге, даются в той же редакции, в которой они были опубликованы, и только в отдельных случаях несколько сокращены, чтобы избежать повторов и утративших интерес подробностей. Содержание книги представлено в четырех главах в соответствии с хронологией времени.

Глава 1 – СМИ в период перестройки – отражает всю остроту проблем, связанных с борьбой за независимость и самостоятельность СМИ, их вмешательством в самые злободневные вопросы времени: отмену диктатуры КПСС, введение многопартийности, проведение альтернативных выборов и др.

Глава 2 – пресса в условиях радикальных реформ 1990-х гг. – повествует о том, как пресса проходила первые испытания свободой.

Глава 3 посвящена современному постсоветскому периоду. В это время существенно меняются СМИ, утрачивают многие свои традиционные профессиональные качества, когда вновь возрастает управляющая, регулирующая роль государства в жизнедеятельности российской прессы.

Глава 4 представляет статьи, заметки автора о времени, о себе и о современниках.

Книга не претендует на то, чтобы ответить на все вопросы, которые характеризуют жизнедеятельность российских СМИ в эпоху перемен, и отражает лишь их основные особенности, черты. Конечно, свидетельства, мнения, оценки всего лишь одного современника не позволяют во всей полноте отразить панораму деятельности СМИ за 20 лет. Однако известно: чтобы познать, из чего состоит океан, достаточно всего лишь одной его капли. Так и в океане российских СМИ: в бурное время перемен можно понять и оценить их эволюцию и черты по свидетельствам всего одного современника, в особенности если этот современник был членом ЦК КПСС и министром печати и информации последнего правительства СССР.

К какому жанру отнести эту книгу: жанру научной монографии или публицистики? Нам кажется, правильно будет ее определить как избранные записки из авторской аналитической журналистики недавнего прошлого, черты которой все меньше свойственны нынешней прессе. Эта журналистика отражала запросы своего времени, связанного со становлением в России независимых СМИ. Автор в меру своих сил и во время работы в газете «Советская Россия», и в период деятельности в Союзном Госкомиздате, и в Гостелерадио СССР стремился в своих выступлениях защитить и ускорить процессы развития инакомыслия и гласности в российском обществе.

Глава 1

ПЕРЕСТРОЙКА НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД (1985–1991)

Перестройка и время

Прошедшее двадцатилетие позволяет с достаточной объективностью оценить этот своеобразный и последний этап в развитии российского советского общества, если, конечно, при этом проявить здравый подход и беспристрастное отношение. С чего все началось? Научно-техническое и экономическое отставание СССР в 80-е гг., хронический дефицит на самые необходимые потребительские товары для людей угнетали советское общество, формировали в общественном мнении, с одной стороны, пессимизм, а с другой – неизбежный цинизм по отношению к коммунистическим идеям. Совокупность экономических, социально-политических и духовных факторов вызывала необходимость реформ. В этих реформах наиболее популярной среди большинства общества признавалась возможность преодоления деформаций, свойственных социализму, очищения его от ошибок и недостатков.

Концепция перестройки сводилась к признанию необходимости реформ сверху с целью обновления социалистической системы при всеобщей поддержке низов. По своей сути путь перестройки представлялся его авторам как переход от авторитарно-бюрократического социализма к гуманистической, демократической его модели, так сказать, к социализму с человеческим лицом. Наиболее существенная особенность и уникальность перестройки представлялась в возможности мирного преобразования (трансформации) России и Советского Союза в целом в страну с демократическим строем и рыночной экономикой. В известном смысле перестройка включала в себя идеи конвергенции – интеграции преимуществ социализма и капитализма. Перемены предполагали активное творчество миллионов граждан и реально, особенно на первом этапе, вызывали огромные надежды подавляющего большинства советского общества. Таким образом, главная особенность перестройки рассматривалась как обновление всех сторон жизни советского общества с учетом раскрытия потенциала социалистического строя.

Важнейшая особенность и своеобразие перестройки состояли и в том, что партийно-советская элита регионов и центра, по мере того как обнаруживала угрозу монополии своей власти, оказывала все большее сопротивление и активное препятствие радикальному обновлению страны. Наряду с этим, по мере того, как проходила перестроечная эйфория 1987–1988 гг., немалая часть интеллигенции как элитарной, так и массовой под воздействием материальных трудностей, нарастания национальных и социальных противоречий в обществе стала отворачиваться от М. Горбачева и переходить в оппозицию к нему.

В процессе перестройки наиболее отчетливо проявилось противоборство трех основных сил. Первая из них – последовательные сторонники перестройки, объединившиеся под лозунгом демократического обновления социализма. Этим сторонникам противостояли консервативные силы КПСС и немалая часть интеллигенции, защищающие государственно-бюрократическую модель социализма, от которой хотели отказаться сторонники перестройки. Наконец, основной противодействующей силой были люди, группирующиеся вокруг Бориса Ельцина, которые осуждали перестройку за медлительность преобразований, нерешительность реформ, требуя в конечном итоге покончить с социализмом и утвердить политику радикального либерализма – шоковую терапию и грабительскую приватизацию.

Во время путча в августе 1991 г. консервативные силы, противодействующие перестройке, попытались вернуть страну в доперестроечное время, чем воспользовались неолибералы во главе с Б. Ельциным и на волне демократического сопротивления низов покончили и с перестройкой, и с СССР.

Наиболее распространенным было мнение, что авторы перестройки не имели четкого плана действия и плохо представляли, как должно было развиваться и меняться советское общество. Думается, что это были слишком категорические суждения, ибо основная идея перестройки состояла в освобождении общества от сохраняющихся деформаций культа личности застойного периода и от всего, что тормозило демократические отношения в обществе. По сути, главной идеей перестройки было возвращение человека как основного субъекта в политику, экономику и духовную сферу с целью преодоления отчуждения от власти, производства и культуры. В результате реализация этой идеи вела к социально-демократическому обновлению страны, к созданию смешанной социально ориентированной экономики, ликвидации политической монополии КПСС, как это было решено на XIX партийной конференции 1990 г. Перестройка по замыслу обеспечивала выход из тоталитарной системы, ликвидацию партийной диктатуры, осуществление демократических прав и свобод – собраний, митингов, свободы совести, беспрепятственный выезд за границу и многое другое.

Особенно радикальные изменения несла перестройка в систему СМИ: свобода слова, гласность, независимое развитие печати, радио, телевидения. Время перестройки было характерно невиданным ростом авторитета и доверия к СМИ, огромными тиражами газет, журналов, книг. Плюрализм в политике, многопартийность, демократические выборы утверждались во время перестройки под непосредственным влиянием и воздействием СМИ.

Спустя двадцатилетие значительно легче оценивать ошибки и неудачи перестройки. В особенности учитывать и оценивать черты советской социально-экономической монополизированной системы при гигантском военно-промышленном комплексе, слабости сектора услуг, отсталости сельского хозяйства, что существенно затрудняло процесс либерализации экономической сферы по примеру западноевропейских стран. Отрицательное влияние оказывала конъюнктура мировых цен на нефть при 15 долл. за баррель, наличие дефицита на товары народного потребления, продовольствие.

Существовали и другие серьезные причины, которые препятствовали реформированию страны. Сам факт огромной страны, большая часть территорий которой расположена в суровых малоблагоприятных климатических условиях, многонациональный состав населения. Очевидным было и то, что в процессе демократизации страны оживали и накапливались разнородные конфликты, противоречия, а также выявлялись ошибки, накопившиеся за долгую совместную советскую жизнь. Этим умело пользовались рвавшиеся на политическую арену недобросовестные и нечестные политики, идеологи. Многие из них сознательное и добровольное ослабление жесткого государственного контроля над обществом рассматривали не как диалог с властью, а как показатель ее слабости.

Однако дело было не только в объективных причинах, несомненно, немалую роль сыграли ошибки и просчеты авторов и руководителей перестройки, волею судьбы оказавшихся у власти и проявивших в ответственные моменты нерешительность и непоследовательность, что усугубляло ситуацию и свидетельствовало о неспособности команды Горбачева противостоять роковым ошибкам и обстоятельствам. Среди этих роковых обстоятельств был и тот очевидный факт, что СССР был «партийным» государством, его главным политико-идеологическим механизмом была КПСС, и ослабление партии в процессе перестройки автоматически вело к параличу и гибели советского государства.

Отдельно следует сказать об отношениях перестройки и Бориса Ельцина с его сторонниками – приверженцами радикальных реформ 90-х гг. Существует мнение, что отказ от перестройки и победа радикальных либералов после неудавшегося путча стали началом коренных демократических перемен в стране, таких как гласность, свобода слова, связанных с законом о СМИ. На самом же деле закон о независимости СМИ был принят в советское время, в 1990 г., а цензура практически была упразднена (свидетельствую как главный редактор) еще в 1986 г. И свободные альтернативные выборы народных депутатов прошли впервые еще в 1989 г., да и началом многопартийности стало изменение статьи 6-й Конституции СССР в 1990 г. Б. Ельцин отстаивал демократические реформы только тогда, когда они не препятствовали его личной власти, и как только это случилось, то последовал роспуск Верховного Совета Российской Федерации и расстрел российского парламента танковыми орудиями.

Одним из главных аргументов в защиту демократии 90-х гг. радикальные реформаторы (Гайдар, Чубайс и Кo) представляли единовременное введение свободного ценообразования и массовую приватизацию государственной собственности. Нужно было утратить всякое чувство здравого смысла, чтобы всеобщее разрушение народно-хозяйственного потенциала квалифицировать как демократические реформы. Преобразования радикальных либералов имели очевидный антидемократический и антисоциальный характер, осуществлялись ради обогащения узкого круга спекулянтов и теневых умельцев, коррумпированной чиновничьей бюрократии и принесли невиданное обнищание абсолютному большинству граждан России. Главное назначение этих реформ сводилось к скорейшему разрушению социализма, с которым было связано советское прошлое, и возврату к капитализму со всеми его социальными антагонизмами.

Если попытаться объективно определить отношение перестройки к современной России, то можно признать, что она во многом ее порождение, чего никак не желала признать постсоветская элита. В целом же между целями перестройки и результатами «революционных» перемен Б. Ельцина лежит большая пропасть. Перестройка призвана была высвободить демократический потенциал советского общества, а реформы 90-х гг. привели к выхолащиванию этого потенциала и низведению граждан России к роли послушной инертной массы.

Наконец, нужно иметь в виду, что отрицательное отношение к перестройке немалой части населения связано с оценкой перестройки как главной причины глубокого экономического и политического кризиса, поразившего страну в 90-е гг. В той же мере и распад СССР, и падение авторитета страны на международной арене, а также политические потрясения, связанные с двумя чеченскими войнами, катастрофическое падение жизненного уровня россиян, невиданное разделение общества на богатых и бедных, разгул преступности и коррупции рассматриваются основной частью россиян как последствия перестройки.

В особенности полезно теперь, спустя 20 лет, оценить перестройку, используя мнения и суждения самих граждан России. Учитывая, что прошло немалое время и разум явно преобладает над эмоциями. В этом отношении чрезвычайно полезны исследования Института комплексных социальных исследований (ИКСИ), проведенные в январе–феврале 2005 г. и охватившие более двух тысяч человек, результатами которых мы воспользуемся. Цель исследования состояла в том, чтобы впервые, не ограничиваясь мнениями специалистов, обратиться к оценкам широких слоев населения, чтобы исследовать позиции современного российского общества по ключевым проблемам перестройки.

Один из главных вопросов, по которому следовало узнать мнение граждан, сводился к пониманию необходимости перестройки и ее объективной обусловленности. Во время экономического, социального и духовного кризиса перестройка была встречена в середине 80-х гг. с надеждой на демократические перемены во всех сферах жизни общества. В том, что перестройка была неизбежна и необходима, теперь, через 20 лет, убеждены 46 % граждан, в то же время 35 % считают, что ее не следовало начинать. В числе сторонников перестройки – творческая интеллигенция, студенты, мелкие и средние предприниматели, меньше инженерно-технических работников и военнослужащих. Среди противников перестройки – преимущественно малоактивные слои населения из числа низкоквалифицированных работников, пожилых людей – пенсионеров. Среди основных причин недовольства людей условиями советской жизни – низкий уровень благосостояния, дефицит товаров и услуг (52 %); власть (37 %); система благ и привилегий номенклатуры (30 %); экономическое отставание от Запада (29 %); монополия одной партии, кризис советской политической системы (28 %). Следовательно, в числе основных побудительных мотивов перестройки было недовольство тем, как удовлетворялись потребности людей, и антиноменклатурные настроения в обществе.

После 1988 г., как показывают исследования, число сторонников перестройки сократилось почти в два раза – до 25 %, а число противников возросло до 67 %. В нынешнее время число позитивно оценивающих перестройку составляет 28 %, а негативно – 63 %. Эти оценки, несомненно, результат влияния современной жизни России. Интересно, что наибольшую поддержку получила точка зрения, что перестройка не должна была выходить за рамки заявленных в начале целей – обновления и демократизации социализма. Суммарная доля тех, кто считает, что перестройку следовало проводить, не разрушая устои социализма, и тех, кто считал, что перестройку вообще не следовало начинать, составляет 54 %. Доли же тех, кто занимал ортодоксально-коммунистическую (Е. Лигачев) и ортодоксальную либеральную антикоммунистическую (Б. Ельцин) позиции, были примерно равны – по 17–18 %. Победили сторонники форсированного развития капиталистических отношений, ибо действовали активно, наступательно и использовали пассивность и молчаливую поддержку большинства населения.

Как оценивают россияне основные события перестройки 1985–1991 гг.? Большинство происшедших в это время событий получили позитивные оценки. В их числе – вывод войск из Афганистана (91 %), прекращение холодной войны и гонки вооружений (88 %), укрепление отношений с Китаем (76 %), падение Берлинской стены и воссоединение Германии (61 %). Среди внутренних событий позитивно оценены процессы демократизации советского общества (от 60 до 85 %). В их числе – реабилитация жертв сталинских репрессий, возвращение из ссылки А.Д. Сахарова, расширение возможностей выезда на Запад, расширение свободы слова и др. Следует заметить, что когда речь идет о позитивном влиянии перестройки, на первый план люди ставят обретение прав и свобод, которых они были лишены или в которых были ограничены: свободы передвижения и выезда за границу (39 %), свободы слова и мнения (38 %), свободы совести и религиозных верований (35 %). В качестве же важнейших негативных факторов, сопутствующих перестройке, граждане выделяют утрату стабильности в стране (57 %), падение нравственности в обществе (56 %), утрату чувства уверенности в завтрашнем дне (50 %), ослабление порядка в стране (44 %), все большее нарастание межнациональных конфликтов (33 %).

Представляет интерес отношение граждан современной России к КПСС. Исследования показывают, что 8 % всего населения – это те, кто к потерям перестройки относит ослабление и крушение КПСС. У значительной части россиян сформировалось устойчивое мнение, что КПСС в том виде, в котором она существовала в конце 80-х гг., уже не могла быть ведущей интеллектуальной и политической силой. Эту точку зрения разделяют 57 % опрошенных, хотя 38 % согласны с тем, что партия могла бы идейно и организационно стать лидером перестройки, но не стала.

Как известно, кульминационным этапом перестройки явился август 1991 г. и ГКЧП. Сегодня люди в своих оценках проявляют осторожность и как бы стесняются тогдашних эмоций, предпочитают либо не вспоминать о событиях тех трех дней, либо исходить из оценок только сегодняшних. Это означает, что произойди эти события сегодня, то большинство заняли бы нейтральную позицию – 45 % опрошенных, 9 % встали бы на сторону Б. Ельцина, а симпатии между членами ГКЧП и Горбачевым поделили примерно поровну – по 13 %. Нет у граждан и единого мнения, что стало причиной ГКЧП. Официальная версия, что это был государственный переворот сил, выступивших против демократического обновления страны, сегодня поддерживается лишь четвертой частью опрошенных – 24 %. Наиболее распространенная оценка событий в массовом сознании – это было намерение отстранить Горбачева командой Ельцина (27 %). Попытка государственного переворота консервативных сил против демократии – 24 %; стремление со стороны руководства страны предотвратить распад СССР, как утверждают участники ГКЧП, – 21 %.

Что касается оценки неудачи и крушения перестройки, то большинство россиян (79 %) довольно объективно считают, что главная причина – в неспособности соединить действия руководства страны с готовностью самого населения к восприятию и реализации идей по преобразованию страны.

Весьма интересны оценки уроков перестройки. Приведем наиболее характерные из них.

1. России надо идти своим путем, учитывая, но не повторяя опыт других, – считают 59 % опрошенных.

2. России нужна твердая и сильная власть – 41 %.

3. Реформы в обществе надо начинать с экономической, а не с политической системы и демократии – 39 %.

4. Нельзя менять жизнь революционными методами, более целесообразны постепенные преобразования – 31 %.

5. Россия может успешно развиваться только тогда, когда во главе ее стоит сильная личность, – 26 %.

6. В России нельзя допускать чрезмерной концентрации власти в одних руках – 17 %.

Помимо радикальных событий недавнего прошлого существует еще одно мерило – желание или нежелание людей в этом времени жить. Исследование показывает, что до сих пор более трети населения (36 %) испытывают ностальгию по России времен Советского Союза и, если бы им представилась возможность выбора времени, они предпочли бы жить в советском прошлом. Нынешнее же время жизни предпочли 27 % опрошенных.

Эти данные позволяют сделать вывод, что ни перестройка, ни либеральные реформы 90-х гг., ни социальные перемены нынешнего времени не смогли создать в России благоприятных условий для жизни большинства населения страны. Что же касается изменений в оценках и мнениях, то они происходят преимущественно за счет естественной смены поколений, каждое из которых более расположено к своему времени. Очевидно также, что личные отрицательные оценки современников перестройки связаны с потерями и утратами сегодняшнего дня. Наиболее главные из них – утрата стабильности в жизни людей, падение морали, потеря чувства защищенности, уверенности в завтрашнем дне, ослабление порядка в стране, рост преступности, коррупция.

Если вынести главный урок, то он сводится к тому, что россияне весьма критично оценивают опыт и итоги перестройки и не в восторге от того, что происходит в стране в последнее время. Также очевидно для большинства, что нельзя вернуться к прежним, доперестроечным, временам, которые тоже оцениваются негативно.

В числе главных уроков из опыта перестройки – мнение граждан России по вопросу о том, что необходимо для успешного осуществления в стране глубоких преобразований.

1. Профессионально подготовленная, опытная и преданная интересам страны команда, работающая с российским лидером.

2. Продуманная и научно обоснованная программа действий.

3. Твердая и стабильная власть.

Таковы наиболее важные оценки и выводы россиян по отношению к перестройке и ее роли в современной истории России[1].

Оценки и мнения событий перестройки спустя двадцать лет представляют несомненный интерес, ибо исходят из объективных исследований настроений, интересов, позиций россиян, ныне преобладающих в обществе. Однако убеждены, не меньший интерес представляют материалы СМИ времен самой перестройки, ибо в них отражены поиски общественной мысли, сомнения и надежды, которые сопровождали перемены того времени. Далее в данной главе мы представляем серию статей, интервью автора книги, посвященной проблемам СМИ и перестройки.

Май 2008 г.

Идеологический ресурс перестройки

Три года перестройки разрушили атмосферу всеобщей спячки, атмосферу разлагающего общество благодушия, самодовольства, безответственности и задействовали энергию огромных масс советских людей, различных по возрасту, образованию, профессии, отлучить которых от участия в переменах теперь уже никто не сможет. При всей остроте и открытости полемики все участники XIX партийной конференции единодушно поддержали принципиальные положения доклада, в котором была отражена ответственность за судьбы страны и заявлена решимость до конца идти в развитии и углублении перестройки.

На фоне прямых, откровенных суждений, оценок, мудрых от жизни, от забот народных мыслей, которыми делились делегаты – рабочие, руководители предприятий и колхозов, низовые партийные работники, не всегда убедительными и откровенными выглядели отдельные выступления руководящих товарищей из центра, от республик, субъективные пристрастия представителей творческой интеллигенции. Атмосфера доверия и откровенности, преобладавшая на конференции, будоражила мысль, понуждала каждого из участников к тому, чтобы высказать все, что у него наболело – отсюда огромное число (300 человек) записавшихся для выступлений. В их числе и автор этих строк, а то, что он намерен сказать в этих заметках, лишь размышления, подготовленные для конференции.

Вот некоторые из них.

Извлекая уроки из прошлого, анализируя причины, приведшие советское общество к застою, кризису, мы должны до конца осознать главные из них. В этом, как думается, состояла одна из основных задач ХIХ партийной конференции. Осознать, чтобы не пересидеть на стадии обличения, разрушения лживых авторитетов, стереотипов старого мышления, а активнее, смелее созидать, двигаться вперед. Очень хотелось в связи с этим поддержать высказанные на конференции идеи о том, что сегодня для нас самым большим дефицитом является дефицит поступков, действий, ибо перестройка, и это для всех очевидно, больше всего нуждается в практических результатах. Главная причина, приведшая наше общество к застою, состоит, по моему мнению, в пренебрежении к науке, образованию, культуре, то есть ко всему тому, что определяет осмысленное развитие общества, его полнокровную жизнь.

В самом деле, какой бы из серьезных недостатков, просчетов в экономической, социальной, политической сферах мы ни взяли, исходной причиной в конечном счете является пренебрежение к науке, культуре или их откровенное игнорирование. И это неслучайно. В условиях торжества командно-административной структуры управления они больше всего мешали бездумному своеволию. Пренебрежение к науке и культуре в последнее десятилетие оставило нам тяжелое наследие в виде привычки, и сегодня приходится многое решать, руководствуясь только интуицией, общими впечатлениями, а не опираясь на глубокий анализ. Отсюда и торопливость, и недостаточно глубокая продуманность некоторых наших государственных решений и намерений: борьба за трезвый образ жизни, где мы явно переоценили всесилие административных мер, непоследовательность в подходах к стимулированию личного хозяйства, в оценках кооперативного движения и т.д. Отсутствие научного подхода сформировало своеобразный негодный стиль нашего хозяйствования, и от него мы еще далеко не отрешились – сначала в результате неквалифицированного руководства создаем непреодолимые трудности, заходим в тупик, а затем прилагаем героические усилия, чтобы их превозмочь, причем энергичные меры принимаем обычно тогда, когда возникает чрезвычайная экстремальная ситуация. Примером вот такого нехозяйственного отношения к серьезному государственному делу является положение, сложившееся в индустрии печати.

Для всех сегодня очевидно, в каких огромных размерах возросла роль гласности и средств, ее несущих, – газет, журналов, книг, но также стала очевидной и полная неспособность нашей полиграфической индустрии обеспечивать потребности советских людей. Спрос на художественную литературу ныне удовлетворяется всего на 50 %, а на детскую – только на 30 %. Инициатива издательств по выпуску популярной исторической литературы – сочинений Ключевского, Соловьева, Карамзина, ранее неиздаваемых художественных произведений Твардовского, Гроссмана, Пастернака, Бека, Дудинцева, Рыбакова вызвала огромный интерес и одновременно огромное недовольство из-за ограниченных тиражей. Положение еще более осложнилось в результате значительного повышения тиражей газет и журналов. Подписка на периодические издания в стране в 1988 г. возросла более чем на 18 млн экземпляров – факт беспрецедентный в истории советской печати. Нам бы, издателям, радоваться, а мы пребываем в состоянии большого горя и великого смятения, ибо индустрия печати находится в кризисе.

Несведущий в делах издательских человек может подумать: не потому ли возникают трудности, что издавать газеты, журналы, книги экономически невыгодно? Отнюдь, печать – чрезвычайно прибыльное дело. Объем реализации печатной продукции в розничных ценах ныне составляет более 5,5 млрд руб. При этом издательская отрасль около 70 % всей прибыли ежегодно отчисляет в государственный бюджет. Трудно назвать другое подобное ведомство (исключая лишь производство алкоголя), способное обеспечивать такие отчисления. Таким образом, печать, выполняя чрезвычайно важные запросы общества и будучи экономически эффективной сферой, вправе рассчитывать на заботливое хозяйское отношение. Однако – и в этом весь парадокс сложившейся ситуации – отрасль, которая больше других отдает народу и государству, влачит нищенское существование и является в техническом отношении наиболее отсталой. Из 80 тыс. единиц полиграфического оборудования более половины требует немедленной замены, ибо полностью изношено (срок эксплуатации – свыше 15 лет), фондовооруженность труда ныне в полиграфии в два с лишним раза ниже, чем в целом по стране, а доля ручного труда составляет около 40 %. В критическом, по существу в тупиковом состоянии, несмотря на многолетние сетования, находится индустрия печати и в обеспечении бумагой. По производству бумажной продукции страна находится на 40-м месте в мире. В СССР на душу населения приходится сегодня менее 34 килограммов бумаги, в Соединенных Штатах, для сравнения, – 290 килограммов.

Все своеобразие трудного положения индустрии информации состоит в том, что оно известно и ЦК КПСС, и Совету Министров СССР. В последние три года был принят целый ряд серьезных государственных и партийных решений (в 1985, 1987 гг.), после которых материально-техническое положение сферы печати становилось еще более тяжелым… Почему? Потому что, принимая всякий раз новые решения, никто не пытался разобраться в причинах, помешавших выполнить предшествующие. И сейчас у нас куда больше энергии тратится, чтобы пробить, принять правительственное решение, и куда значительно меньше усилий затрачивается на то, чтобы их выполнить. Чтобы принципиально изменить положение дел в материально-технической базе печати, нужны чрезвычайные меры и значительные государственные затраты. Эти меры диктуются тем, что отставание индустрии печати носит не частный, не ведомственный характер, оно уже сегодня оказывает отрицательное влияние на содержание всей нашей духовной жизни.

Еще одно соображение по одной, может быть, самой сложной теме – неслучайно она меньше других звучала в выступлениях на конференции. Я имею в виду тему критики партии и партийного самодовольства. Признаемся откровенно – застойное время было временем неумеренного, гипертрофированного самодовольства. Неисчислимый моральный и материальный вред принесли всем известные стереотипы самодовольства – мы самые первые, мы самые передовые, мы самые большие, мы самые богатые, мы самые, самые, самые… Теперь, когда отрицательное влияние этих стереотипов стало очевидным, мы, естественно, обращаемся к партии и от нее прежде всего ждем ответа на эти и другие вопросы, которые поставила перестройка. Почему у советских людей вера в идеалы революции и социализма уступила место равнодушию? Почему мы стали бояться правды и говорили одно, а делали часто совсем другое? Наконец, почему народ, совершивший революцию, построивший новое общество, победивший в самой тяжелой в истории войне, восстановив страну из пепла разрухи, оказался затем неспособным решить насущные экономические и социальные проблемы?

Когда мы пытаемся разобраться в этих непростых вопросах, мы не можем не думать о главном из них: почему партия не смогла противостоять процессам деформации социализма, а на тех крутых поворотах истории, когда она находила силы, чтобы вскрыть негативные процессы, и определяла позитивную программу, дело ограничивалось лишь переменами сверху? Не можем мы не думать и о том, в какой мере эти деформации, отступления от демократических принципов коснулись самой партии. Следует откровенно признать, что застойные процессы, негативные явления перерождения определенной части партийных и государственных работников непосредственно связаны с деформациями в самой партии. Разве не ясно, что всем известные очаги загнивания и перерождения руководящих кадров в Узбекистане, Казахстане, Краснодаре, МВД СССР были бы невозможны, если бы их руководители Рашидов, Кунаев, Медунов, Щелоков не действовали от имени партии и не опирались на нее?

Мы должны признать, что демократический централизм, определяющий организационную основу деятельности партии, перестал быть демократическим и что первичные партийные организации и рядовые коммунисты во многом утратили реальную возможность влиять на деятельность партии. Именно вследствие этого в партии сформировался диктат аппарата, который встал над выборными органами партии.

Практика свидетельствует, что и сегодня больше всего мешают делу партийное самодовольство, нежелание видеть, что в партийной деятельности, в формах и методах работы партийных комитетов далеко не все ладно. Отчетливо это выразилось и в том, что в выступлениях отдельных секретарей партийных комитетов на партконференции явно не хватало самокритики. Складывалось мнение, что если бы не беспокойные и назойливые СМИ, то все остальное у нас уже давно было бы в полном порядке. Никак нельзя было, в частности, согласиться с выступлением на конференции первого секретаря ЦК компартии Молдавии т. Гроссу, а он не был одинок в своих оценках. Из его выступления вытекало, что именно пресса – виновница всех проблем и трудностей, существующих сегодня в стране, в том числе и национальных конфликтов. Он был не согласен с тем, что для всех ныне является очевидным: проблемы, трудности, в том числе и национальные, – прямое порождение застойного периода, и одна из основных причин, их породившая, – неудовлетворительная работа самой партии.

Вопрос о критике в СМИ сегодня один из наиболее острых. Среди известной части людей, особенно среди руководителей (неслучайно на конференции никто из выступающих рядовых работников не сетовал на прессу), бытует мнение, что следовало бы существенно сократить объем критики, дозировать ее. Как представляется, суть дела не в объемах, а в содержании критики, ее общественной позиции. И, думается, неправомерен арифметический подход к критике, когда речь идет об анализе сложных социальных и экономических процессов, происходящих в обществе в условиях перестройки. Не будем скрывать, что отдельные субъективные, слабо аргументированные выступления СМИ дают серьезные основания для недовольства. Однако при этом следует откровенно сказать, что беспокойство по поводу развития критики в печати, по радио, телевидению связано у некоторых руководящих работников с проявлением определенной инерции, недоверия к людям, что не все может быть ими правильно понято. Нетрудно видеть, что подобные настроения чаще всего проистекают от ностальгии по недавнему прошлому с его жесткой регламентацией критики, когда руководящие работники в области, республике решали, кому и сколько ее выделять. Многие из тех, кто сегодня видит в прессе виновника всех бед и напастей, обычно признают надобность критики, но только такой, какая исходила бы из их собственных уст.

Справедливая критика СМИ у некоторых партийных работников могла бы, как думается, сочетаться с более обстоятельным критическим анализом современных методов партийной работы. Ибо очевидно, что многие методы и формы работы партийных комитетов не выдержали испытаний перестройки. Заметно, к примеру, какой большой разрыв существует между тем, что происходит сегодня на площадях и улицах городов и сел, и тем, как по-старому спокойно, академично строятся политическая информация и пропаганда в тиши кабинетов и домов политического просвещения. Практика свидетельствует, что при возникновении конфликтных ситуаций отчетливо проявляется низкая эффективность политической работы (события в Алма-Ате, Нагорном Карабахе, Азербайджане, Армении), обнаруживается слабость партийных организаций, их неспособность вести за собой трудовые коллективы. И потому так хотелось попросить секретарей партийных комитетов, выступавших на конференции с резкой критикой газет и журналов, критически посмотреть на содержание своей политической работы среди трудящихся. Партия уже сегодня платит слишком большую цену за пренебрежение к идеологической деятельности. Убежден – мы еще долго будем остро ощущать издержки застойного периода, который деформировал нравственную атмосферу в обществе, подорвал доверие к воспитательной работе, особенно среди молодежи.

Когда слышишь беспокойство по поводу того, не слишком ли критична наша пресса, не слишком ли многое позволяем мы людям в свободомыслии, всякий раз думаешь – неужели нас ничему не научило трагическое время сталинского произвола, неужели мы так и не поняли, к каким последствиям и утратам привело торжество бездарностей и приспособленцев, какую огромную цену мы заплатили за гибель талантов, за бездумье.

Время перестройки настоятельно требует новых подходов в оценке существа идеологической деятельности, ее направлений и ориентиров. Сделать это тем более необходимо, что у нас продолжительное время существовала неверная ориентация идеологической деятельности. На словах мы провозглашали единство идеологической сферы и практики жизни, единство слова и дела, а в повседневной пропаганде и агитации его откровенно игнорировали. Именно это обусловило серьезное отставание пропаганды, ее догматизм, формировало определенные стереотипы, которые оказали отрицательное влияние на ее содержание и эффективность. Отсюда проистекали просветительская направленность всей идеологической работы, проведение преимущественно частных агитационно-пропагандистских мероприятий.

Неверность ориентиров приводила к переоценке возможностей идеологической деятельности, якобы способной, независимо от того, что происходит в жизни, все разъяснить и во всем убедить. Эта идеологическая самоуверенность порождала пропагандистскую трескотню, шумиху, коэффициент полезного действия которой, несмотря на огромные масштабы, был крайне низок. С этим также был связан откровенно валовой подход в оценке эффективности пропаганды и агитации и формированию практических лозунгов наших партийных комитетов: больше лекций, политинформации, шире охват в сети политпросвещения, чаще и многочисленнее агиткампании, декады и т.п. Все эти недостатки сохраняются и сегодня.

Преодоление партийного самодовольства важно для нас сегодня тем, что, сказав всю правду о себе, о своих недостатках, трудностях, проблемах, о необходимости принципиально изменить формы и методы своей деятельности, партия тем самым продемонстрирует свою дееспособность, не снизит, а повысит свой политический авторитет, укрепит доверие народа.

Заметки делегата ХIХ партийной конференции. Июнь 1988 г.

Мы хотели изменить себя и страну

Моя московская биография, имеющая свое начало в августе 1975 г., отмечена разными станциями и полустанками. Станций немного – всего пять: Старая площадь, улица Правды, Страстной бульвар, Останкино, Большой Тишинский переулок. Среди них наиболее памятна станция на улице Правды, дом 24, когда волею судьбы и решением ЦК КПСС я оказался в апреле 1978 г. главным редактором газеты «Советская Россия». Не только продолжительностью пребывания в течение восьми лет выделяю эту станцию.

Не раз слышал выражение «газета – сладкая каторга», но только став главным редактором, смог понять его смысл. При всех огромных физических, интеллектуальных, эмоциональных затратах работа в газете приносила наибольшее удовлетворение. Невозможно сравнить это удовлетворение ни с какой другой деятельностью. Это удовлетворение связано не только с постоянным творческим напряжением и участием в редактировании и написании газеты, но в особенности с тем, что ты можешь немедленно (в тот же день) видеть результаты своего труда. Все перегрузки и затраты главного редактора в полной мере восполнялись великой привилегией, которой обладали не многие профессии, а только самые избранные, – привилегией обращаться со своими мыслями, идеями к миллионам своих соотечественников.

Редакция «Советской России» располагалась на пятом этаже в доме ? 24 по улице Правды – в то время в самом большом доме печати в Москве. Это был удивительный дом, чем-то напоминающий гигантский пассажирский пароход, плывущий без остановок, на каждом этаже которого располагались редакции самых известных центральных газет. На шестом этаже «Советская Россия» соседствовала с «Комсомольской правдой», дерзость, легкость на выдумки которой не давали нам покоя, а ниже на трех этажах располагались официально признанный флагман – газета «Правда» и довольно популярная среди аграриев «Сельская жизнь». Обитатели этого единственного в своем роде газетного дома жили в то время без больших ссор и конфликтов, но постоянно ревностно присматривали друг за другом, не пропуская ни единого заметного выступления соседей.

Советская пресса тогда, когда я делал свои первые шаги в газете, переживала не лучшие времена. Да и не могло быть ее состояние иным. СМИ отражали общую политическую, социальную, духовную атмосферу общества, которое находилось в условиях продолжительного застоя, в состоянии неприятия со стороны верхнего партийного эшелона каких-либо изменений и перемен.

Само же становление в роли главного редактора на улице Правды было весьма интенсивным. Повседневное общение с обитателями нашего газетного дома, сама атмосфера жизнедеятельности редакций, конфликтов с отделом пропаганды ЦК КПСС в связи с отдельными острыми выступлениями, о которых сразу были в курсе все этажи, много давали. Достаточно было лишь пройти по шестому этажу «Комсомолки», прочитать решения редколлегии о лучших материалах газеты, узнать, повстречав коллег, о том, что обсуждалось на очередной летучке, – и ты был заряжен на весь день энергией и мыслями, как опередить дерзких и не признающих авторитеты «комсомолят».

Размышляя теперь, когда все, что связано с газетой, уже в прошлом, прихожу к выводу: главный редактор – это не профессия и не должность, это образ жизни. В отличие от многих других должностей главный редактор обязан каждый день брать на себя решение тех или иных вопросов, которые нельзя отложить и переложить на плечи других. Нельзя потому, что в конечном счете все решения в газете сводятся лишь к одному – ставить в номер или нет публикации потенциально взрывного характера, которые неизбежно вызовут серьезное недовольство и претензии к редакции газеты со стороны власти. А без того, чтобы не принимать это решение и не брать лично на себя ответственность за все, что представляет газета на своих страницах, главный редактор не может исполнять свои обязанности. И если случается, что он боится испортить отношения с властью, то это невозможно скрыть и это немедленно отражается и на содержании, и на авторитете газеты. Именно в этом смысле не является преувеличением утверждение, что газета во многом такова, каков ее главный редактор.

Еще один аспект из характеристики облика главного редактора. В оценках СМИ главных редакторов чаще всего затрагивается тема смелости и мужества. И в повседневной жизни главных редакторов обычно разделяют на смелых, способных на серьезные поступки и на трусливых, полностью зависимых от власти. Существует даже утверждение, что нет смелых журналистов, а есть смелые редакторы. Не отказывая в справедливости этого мнения, не могу не сказать, что есть в этом некоторое упрощение. В моем представлении понятие смелости газеты, журналиста, главного редактора имеет мало общего с разовым, импульсивным, часто неосознанным до конца проявлением мужества. Одно дело – смелый поступок, даже опасный для жизни, связанный, скажем, со спасением утопающего. Когда же мы говорим о смелости в газете, то речь идет о смелости, за которой стоит вся жизнь с пониманием того, что ты в ней отстаиваешь, а что осуждаешь. Никогда не верил и не верю в стихию неосознанных импровизаций свободомыслия. Считаю, что всякому серьезному общественному поступку газеты неизбежно предшествует ответ на вопрос: ради чего это делается? Поэтому среди всех многообразных качеств главного редактора на первое место ставлю гражданскую позицию; убежден: без этого все другие его особенности и достоинства мало чего стоят. В конечном счете все в газете (ее авторитет, влияние в обществе) зависит от того, какие общественно значимые задачи ставит перед собой главный редактор – развлекать, удивлять, шокировать или просвещать, убеждать, стоять на самом острие общественно-политических проблем.

И здесь надо ответить на вопрос: к чему сводилась гражданская позиция главного редактора и его соратников? Эту позицию во многом определяла принадлежность к поколению шестидесятников. Тех самых, которых раньше называли детьми ХХ съезда КПСС, порождением хрущевской оттепели 50-х гг., а ныне критикуют и справа и слева. Это поколение познавало культ личности не по тезисам доклада на ХХ съезде, а через собственные судьбы, навсегда запомнив в детстве тревожные ночи 1937 г. Для шестидесятников перестройка была последней попыткой реализовать мечты о социализме с человеческим лицом. Позиция «Советской России» состояла в том, чтобы готовить почву для перестройки. Поддержать те силы среди интеллигенции, прогрессивной инженерии, наиболее продвинутых, как теперь говорят, научных, хозяйственных, партийных работников, которые понимали, что нужны перемены, радикальные реформы всего экономического и политического устройства советского общества.

Шестидесятников ныне не обличают только самые ленивые из публицистов. По-разному можно оценивать это не слишком счастливое поколение, обманутое дважды, но то, что именно оно определяло общественное мнение 70-х и 80-х гг. и оказало наибольшее влияние на то, чтобы началась перестройка, несомненно. Особенно значительным было влияние шестидесятников на те изменения, которые происходили в СМИ, и на то, какое место в период перестройки заняли в обществе печать, радио и телевидение. Именно в это время (1985–1991) СМИ оказали решающее влияние на переход к гласности, плюрализму, открытости общества.

Газета, чтобы сохранять свою самостоятельность (разумеется, относительную) и следовать из номера в номер избранной позиции, должна исходить из определенной стратегии и тактики. А главный редактор как выразитель этой стратегии и тактики обязан умело строить свои взаимоотношения как с теми, кто стоит у власти, так и с теми, кто их поддерживает, вести газету в избранном направлении, а это и в прошлом, и теперь считается равносильным тому, что идти по краю пропасти. В своих заметках о главном редакторе газеты «Известия» Егор Яковлев писал: «Лев Толкунов вел газету по краю пропасти. Умел (ох как умел) не делать опрометчивого шага, из-за которого рухнет в тартарары все, что покоится на плечах главного редактора!»

Что значило в тогдашней советской реальности умение главного редактора ходить по самому краю пропасти в своих взаимоотношениях с партийной властью – агитпропом, Секретариатом ЦК КПСС? Попытаюсь ответить на этот вопрос хотя бы в очень краткой форме потому, что в современных оценках эти отношения нередко представляются в весьма примитивном виде, и делаю это не ради сглаживания остроты этих отношений, которые никогда не были благостными, а только для объективного представления их сути. Считаю, что будет большим упрощением сводить деятельность аппарата ЦК КПСС лишь к исполнению функций цензуры, занятого преимущественно выдачей разрешений на публикации.

На практике ЦК КПСС и его идеологические отделы пропаганды и международной информации, исполняя функции политического контроля за СМИ, были преимущественно органами информации и ориентирования. В этих целях практически ежемесячно в десятом подъезде на Старой площади в отделе пропаганды, в круглом зале на втором этаже проводились информационные совещания, где присутствовали более сотни главных редакторов центральных газет и журналов, информационных агентств, Гостелерадио. Совещание обычно проводил секретарь ЦК, ведающий пропагандой. Кроме информации по самым актуальным вопросам внутренней и внешней политики, шел и разбор полетов. Становились достоянием всех СМИ оценки публикаций печати, программ радио и телевидения, подготовленные отделом пропаганды. Признаюсь, «Советская Россия» в этих оценках довольно часто упоминалась не самым добрым словом.

Хотя ради справедливости скажу, что основные замечания и неудовольствие доводилось слышать главному редактору «Совроськи» в более узком кругу. Должен заметить, что механизм управления СМИ в КПСС был отработан довольно четко. В интересах постоянных связей и ориентирования по всем вопросам жизнедеятельности ЦК КПСС главные редакторы газет «Правда», «Известия», «Советская Россия», председатель Гостелерадио и руководитель ТАСС еженедельно (причем строго обязательно) присутствовали на заседаниях секретариата ЦК КПСС, на которых обычно председательствовал второй секретарь ЦК КПСС. Тот, кто управлял всем аппаратом ЦК. В течение восьми лет пребывания главным редактором «Советской России» председательствующие на секретариате менялись: вслед за М. Сусловым наступило время Ю. Андропова, К. Черненко, М. Горбачева, Е. Лигачева… Однако взаимоотношения ЦК КПСС и СМИ менялись несущественно. На этих заседаниях главные редакторы получали необходимые ориентировки, поручения и нередкие замечания. Обязательное участие в работе секретариата ЦК КПСС освобождало руководителей этих ведущих газет, Гостелерадио и ТАСС от мелкой опеки работников аппарата ЦК. Имел немалое значение и тот факт, что главные редакторы «Правды», «Известий», «Советской России», руководители Гостелерадио, ТАСС были членами или кандидатами в члены ЦК КПСС. Это обстоятельство ставило их в особое положение во взаимоотношениях с чиновниками всех рангов ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Партийная иерархия в КПСС соблюдалась весьма строго, свидетельствую об этом со всей ответственностью и знанием дела.

Чтобы уметь ходить по самому краю пропасти, главный редактор должен был хорошо ориентироваться во взаимоотношениях между секретарями ЦК КПСС и членами Политбюро. Они были разными, непохожими друг на друга людьми по характеру, своим пристрастиям и интересам: М. Суслов мало чем походил на А. Кириленко, а Ю. Андропов – на К. Черненко. Точно так же, как Б. Ельцин имел мало общего с Е. Лигачевым, а М. Горбачев – с В. Гришиным. Надо было хорошо ориентироваться и в хитросплетениях взаимоотношений помощников – главных осведомителей партийных руководителей, роль которых по мере того, как старели вожди партии, возрастала.

Умение ходить по краю пропасти было связано не только с тем, чтобы сохранить свою самостоятельность, но еще больше, чтобы защитить тех, кто рисковал больше тебя, – собкоров, спецкоров, противостоящих, особенно в областях и республиках, всесильной партийной и государственной бюрократии. Чтобы защитить газету и тех, кто ее создавал, приходилось маневрировать, иногда уступать в малом, чтобы сохранить большое. Сейчас задним числом нас, газетчиков того времени, легко судить, обнаруживать, когда мы были неправы, поступались в принципах, не умели отстоять истину. Но мы жили только одну жизнь, и ее невозможно прожить заново. И когда наиболее ретивые из нынешних критиков ищут ошибки у тех, кто уже сегодня не может им ответить, я вспоминаю поэта Роберта Рождественского. В одном из своих последних стихов, уже зная, что ему оставалось немного жить на земле, он написал:

Тихо летят паутинные нити,

Солнце горит на оконном стекле.

Что-то я сделал не так?

Извините: жил я впервые на этой земле.

Я ее только теперь ощущаю,

Примечания

1

Данные исследования представлены по материалам конференции в Российской академии наук в 2006 г. в книге: «Прорыв к свободе: о перестройке 20 лет спустя (критический анализ)». М.: Альпина Бизнес Букс, 2005.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.