Алмазные горы - Путешествие в Алмазные горы

Ольга Багнюк, Михаил Багнюк

Путешествие в Алмазные горы

* * *

Ночь – прекрасное время суток. Время для желаний, стремлений и возможностей, которые скрываешь при свете дневного светила. Время пробуждения потаенных страстей и внутренней жажды. Не зря нечисть предпочитает именно это время для утоления голода, для сотворения себе подобных и мщения за старые обиды живым. Прекрасно отсыпаясь днем или прикидываясь селянами и горожанами. Чародеи тоже предпочитают ночь для удовлетворения своих потаенных желаний власти и могущества, ставя эксперименты с прохождением в другие миры и за грань бытия. Даже обычные люди не в силах сдерживать рвущиеся ночью на волю желания. Уважаемый учитель, днем влюбленный в своих малолетних учениц, ночью снимает самую моложавую шлюху. Законопослушный гражданин, жаждущий денег при свете дня, ночью воплощает свои стремления и становится вором. Весельчак селянин, завидующий урожаю соседа, ночью становится поджигателем плодородного поля. Но нельзя всех грести под одну гребенку, большинство людей и нелюдей ночью отдыхают, мечтают о прекрасном, сочиняют стихи своим обожаемым вторым половинам и, конечно, любят. Я же, послушница Чародейского монастыря, ученица школы магов и целителей, прячущая днем свой талант оборачиваться птицей, мечтаю о свободе. О свободе быть собой. О свободе полета, который днем мне не доступен. Ночь покровительствует и мне в этом желании. И в страсти познать запретное, неизведанное доселе. Заглядывая с этой целью везде, куда могу достать во время полета. Мое неуемное любопытство – не порок, это болезнь, излечиться от которой не суждено.

Этой ночью я уже в четвертый раз облетала башню, а вход никак не хотел открываться. Неужели придется летать до утра? Очень не хотелось бы! А вдруг один из стрелков в замке захочет домой чучело совы привезти. Очень, кстати, подозрительной совы, летающей все время вокруг одной из башен. На меня вообще могли не обратить внимания – мало ли магов используют почтовых сов для посланий. Но место в данном случае неподходящее – девятая Закатная башня монастырской школы чародеев полностью отведена для старейшин Имперского Совета магов. Если чучелом стать не хочется, придется вести себя осторожнее. (Стрелки могут сильно удивиться, увидев вместо тела белой совы девичье тело, к тому же совсем не блондинки.) Вот еще и дождь начинается, на мою голову! Когда же откроется этот проход?! И самое интересное – кто, когда и зачем его строил? Ну, с последним понятно: люди и не совсем люди всегда мечтают подслушивать и подсматривать за другими людьми или не совсем людьми. А вот кто и когда – над этим я думаю с того момента, как нашла это потайное помещение.

А случилось это так.

Последние пару месяцев все преподаватели ходят какие-то мрачные и недовольные, защиту от чтения мыслей ставят усиленную и в кабинеты к себе не пускают. А месяц назад к нам стали съезжаться со всей империи старейшины Имперского Совета магов. На прошлой неделе приехал последний – семнадцатый. На моей памяти, а я учусь здесь уже девять лет, такого еще не было. Да, старейшины приезжали к настоятелю школы-монастыря в гости, даже иногда занятия проводили, но чтоб в полном составе, да еще такая таинственность, нет, такого не было. И что только послушники не пытались сделать, чтобы узнать, в чем дело: подбрасывали в карманы учителям заговоренный на подслушивание жемчуг; наливали в графины вместо воды настой «я твой лучший друг – поговори со мной»; целой группой попытались взломать защиту самого молодого препода, за что потом так же целой группой драили школьную конюшню и зверинец. Но успеха не добились. И вот я решила-таки обернуться в свою вторую сущность, полетать, усилив слух простым заклятием, известным еще с первого курса. То, что я маг-оборотень, никто не знает, настоятель только недавно что-то в ауре разглядел и предупредил, что к годам двадцати пяти у меня может появиться способность менять свою суть человека на суть какого-нибудь животного, в этом случае нужно обязательно обратиться к Совету, чтобы предотвратить превращение в оборотня. Мне сейчас пятнадцать, и оборачиваюсь я уже лет семь.

Вот так я летала около часа, в окна заглядывала, и вдруг на последнем уровне совсем под крышей появилась ниша, которой раньше не было. Я не страдаю отсутствием любопытства, поэтому, конечно, в нее влетела, перекинулась обратно в человека и стала осматриваться. Ниша вела в огромную многоугольную комнату, в каждом углу колонна голубого мрамора, стены, пол и потолок тоже мраморные, только белого цвета. В комнате явно чувствовался непонятный мне магический фон. Причем магические лучи тянулись из углов, как будто в каждом из них был свой магический Источник. Я по очереди обошла каждый угол и выяснила, что в каждом из них могу слышать происходящее в кельях башни, несмотря на защиту от прослушивания.

И сейчас я летаю в надежде, что проход откроется и мне удастся подслушать что-нибудь интересное. Если бы еще не этот дождь, было бы терпимо, а так глаза с непривычки вода заливает, перья мокрые, лапки холодные. Интересно, в моем человеческом обличье я подхвачу простуду или обойдется совиным гриппом?

Ну вот! Наконец-то четыре верхних камня сдвинулись! Открылся! Сейчас обсохну, и охране не успела примелькаться.

Отряхнув мокрые перья, я опустилась на пол и начала трансформироваться. Почему же это так неприятно?! Суставы выворачивает наизнанку; мышцы выкручивает, как стираное белье; голову, кажется, разрывает на тысячи частей.

Все, отмучилась. Пора приниматься за дело, а то могу к ночной проверке спален не успеть.

В первой тишина, наверное, нет никого. Во второй тоже. И в третьей, и в четвертой, и в одиннадцатой! Да что же это такое? Куда они все подевались? Обойду комнату еще раз, может, я что-то упустила из виду или плохо настроилась.

А здесь что-то слышно, видимо, это зал для общих собраний. Я сосредоточилась, прошептала скороговорку улучшения слуха, стараясь не пропустить ни одного слова. Собрание, видимо (или, скорее, слышимо), было в самом разгаре.

– Дорогая Оливия, почему вы считаете, что их нужно уничтожать, даже не пытаясь договориться, к тому же они еще не сделали никому ничего плохого? Если мы будем с ними сотрудничать, то они смогут делать за нас много различной работы, например дежурить на болотах, горных дорогах, уничтожая нежить. Да мало ли еще что, – говорил мягкий, но уверенный мужской баритон.

– Не смешите меня, Августо! Одна нежить будет уничтожать другую нежить. Бред! Их необходимо искоренить всех, только война спасет людей. Они физически сильнее нас, но у нас больше боевых единиц. Есть шанс на победу, – дребезжащий каркающий голос явно принадлежит главной чародейке Иленкара госпоже Оливии Иленкарской.

– Прекратить пререкания! – Знакомый голос, по-моему, это сам настоятель. – Нам действительно никто войны не объявлял! Все, что мы имеем на данный момент, это пара тысяч беженцев из Милителии, где из-за затяжных дождей сильнейшее наводнение. Чрезвычайный и полномочный посол владыки Варга просил объяснить жителям Софинии, что они пришли с миром, просят помощи и готовы на любые условия временного проживания – пока не сойдет вода и не отстроят новые жилища. Сейчас они, кстати, находятся в предгорьях Алмазных гор и не идут дальше, чтобы не испугать местное население.

– Очень гуманный поступок! Ха-ха! А мы с вами будем сидеть и ждать, пока эти вампирюги будут разгуливать по Софьянграду и Иленкару! Да они за ночь все население перегрызут, мы даже ойкнуть не успеем! Эльфы и орки будут держать нейтралитет. Поэтому, если выступим сейчас, их поддержат только гномы и тролли, в горах мы их быстро задавим! Настаиваю на объявлении войны! – Снова эта каркающая дама.

– Милая наша Оливия! Мы все прекрасно понимаем вашу ненависть к вампирам и отлично помним историю о вашем романе с одним из них. Только вы нынче, извините, состарились, несмотря на все чародейские ухищрения, остались брошенной, а он как и был – молодой и красивый. Будьте благоразумны! Нельзя втравливать в войну все человечество из-за собственной старой обиды, – тот же мягкий баритон сказал это с явным удовольствием. Жаль, что я могла сейчас только подслушивать и не видела лицо этой самой Оливии.

– Итак, теперь все в курсе последних событий. Прошу голосо…

Чем закончилось собрание, я так и не узнала. Сильный удар по затылку тяжелым тупым предметом оторвал меня от подслушивания и погрузил в забытье.

Очнулась я привязанной к одной из колонн, около которой так беспечно подслушивала собрание Совета. Руки были вывернуты назад, а ноги крепко связаны одна с другой. Это ж надо было быть такой дурой, чтобы не поставить самую элементарную защиту или хотя бы сигнальный маячок! Вот и получила за свою беспечность, неизвестно, чем еще все это закончится, хорошо, если только отлучением от монастыря.

Надо оценить шансы на успешное освобождение. Судя по тому, что руки и ноги затечь не успели, в таком положении я недавно. Я подняла голову и увидела перед собой ухмыляющегося во весь рот темноволосого мужика, из одежды на нем было лишь полотенце, обернутое вокруг бедер. Если учесть, что у меня не было и этого, то он был вполне прилично одет. Убивать меня он явно не собирается, да и настоятелю если бы хотел, то уже сдал бы. Лучший вид защиты – это, кажется, нападение, так?

– Что ухмыляешься? Голых баб не видел! А ну развяжи меня! Идиот!

Он чуть приподнял бровь, посмотрел на меня как на малое дитя и решил все-таки ответить:

– Во-первых, не надо меня обзывать, кто из нас умнее, а кто идиот – это еще вопрос. Во-вторых, голых баб я видел, ты до них еще не доросла. А в-третьих, мне с тобой разговаривать удобнее так, а то я тебя отвяжу, а ты неизвестно чего отчебучишь. Итак, начнем нашу дружескую беседу. Ты кто? Как и зачем сюда попала?

– Хельга я. Попала сюда вон через ту нишу в стене. А ты зачем меня по голове огрел и привязал? Мне больно и неудобно. Дружеские беседы так не ведут!

– Хм… Хельга. Ты с островов или из Шаурана?

– Да не знаю я! Меня, как и всех здесь, забрали еще в младенчестве у родителей, едва проявился магический дар. С тех пор живу в монастыре. Сейчас на девятом курсе, факультет Боевой магии. Ну, ты доволен? Развяжи меня, пожа-а-а-алуйста! А вдруг хозяин заявится, что мы ему скажем? Чем тут занимаемся?

– А я и есть хозяин, – снова хмыкнул мой пленитель. – Нерканном зовут, для друзей просто Нерк. Я построил этот зал и в строительстве башни тоже принимал участие.

А вот и настала моя очередь смеяться.

– Не считай меня за дурочку. У меня «отлично» по истории Софинской империи. Тебе на вид лет тридцать, не больше, а монастырь построили еще пятьсот лет назад, и строили его гномы из старого Карлага. Не ври, Нерканн, ты тогда еще не родился! – Я откровенно смеялась над его выдумкой. Ишь, хотел показать себя этаким крутым магом, спецом по строительству.

Смеялась я недолго. Посмотрела на него, и мне стало по-настоящему страшно! Нерканн стал выращивать клыки-иглы, кривя при этом рот в подобии улыбки. Теперь все стало понятно – вампир! Они живут тысячи лет, и парень вполне мог участвовать в постройке монастыря. Но ужаснее всего то, что теперь я поняла, зачем он меня привязал – не хотел, чтобы его ужин вдруг сбежал! Сейчас он начнет меня есть или сначала прирежет, а может, высосет кровь через вену на шее? Странно, я – будущий боевой маг, а до сих пор не знаю, как убивают и питаются вампиры. В зверинце монастыря есть множество различных тварей: василиски, мантикоры, волколаки, саблезубы, грифоны, сколопендры, гарпии, несколько высших и множество низших демонов всех мастей и разновидностей, да много еще всякой гадости. Нас учили их чувствовать, различать и, конечно, убивать. Вот упырей и вурдалаков не было. Руководство монастыря считало, что на их содержание нечего тратиться, этого «добра» и так было в избытке на Старых урочищах, куда нас и возили на практику ежегодно. И вампиров тоже не было ни в зверинце, ни на практике. Пока я размышляла, Нерканн уже вырастил иглы, которым позавидовал бы даже саблезуб, глаза его налились красным огнем, жаждущим крови! О боже! Я же без своих мечей толком ничего и не могу! Только бы не очень больно и не долго! В эту секунду вампир мгновенно приблизился ко мне (я даже не заметила его перемещения), нагнулся к самому уху – шею обдало теплым мятным дыханием. И прошелестел, словно шорох сухих падающих листьев:

– Ну, какие тебе еще нужны доказательства?

Доказательств мне больше не нужно было никаких, я дрожала, как листок на осеннем ветру. Уже попрощалась с друзьями и корила себя за несусветную глупость и любопытство. Приготовилась достойно встретить свою смерть и выкрикнула:

– Чего ждешь, давай начинай жрать!

Нерканн очень искренне удивился, отошел на пару шагов в сторону и уставился на меня немигающим взглядом, словно увидел привидение. Иглы сами собой втянулись обратно, глаза приобрели нормальный черный цвет.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь тебя есть? – В его голосе уже появилась ирония. – Вас что, в школе не учили, что уже много тысяч лет вампиры не кушают людей? Кровушки я, конечно, попить могу, но только с настойчивого требования девицы, находящейся со мной в одной постели. Так сказать, для остроты ощущений. Коли вас так плохо учат, я обязан восполнить данный пробел в знаниях послушников: человечину мы не употребляем ни в сыром, ни в приготовленном виде. Ты, наверно, перепутала меня с упырем или волколаком. Будут еще вопросы – задавай, я с удовольствием отвечу. А для того чтобы ты не считала себя моей ночной трапезой, я тебя развяжу, но только если ты обещаешь вести себя хорошо, спокойно присесть и обсудить сложившуюся обстановку.

Я отчаянно закивала головой, не в состоянии произнести и слова и не веря в такое легкое освобождение от вампира. Он не спеша развязал веревки. За время нашей беседы руки и ноги уже затекли, и некоторое время я стояла, разминая их и массируя запястья.

– Давай присядем, – предложил Нерканн, указывая рукой на пол из-за отсутствия чего-либо похожего на мебель.

– Давай, – спокойно согласилась я, присела на колени, нагнула пониже голову и начала ускоренную (намного более болезненную) трансформацию в птицу. Став снова большой белой совой, я два раза моргнула, привыкая к новому видению вещей, затем, недолго думая, вцепилась когтями в шею и лицо вампира и стала старательно долбить его клювом, пытаясь выклевать глаза. Сейчас я сильнее – любой зверь сильнее человека, еще чуть-чуть, и у меня получится. К моему сожалению, этого чуть-чуть вампир ждать не стал. Схватив за загривок, он рывком оторвал меня от своего лица, оставив в моих лапах куски плоти с капающей кровью и небольшой клок волос. Глаза его снова горели красным огнем, иглы были видны, но лишь наполовину. Ну вот, теперь точно оторвет мне голову и насладится потоком свежей горячей крови. Нерканн держал меня на расстоянии вытянутой руки от своего лица, и я отчетливо видела, как рваные моими когтями и колотые клювом раны постепенно затягивались, не оставив даже шрама на вампирьем лице, или, сказать точнее, – морде.

– Вот и стало ясно, как зал информации впустил тебя, – наконец сказал он, потирая расцарапанный лоб, – видимо, он почуял в твоей совиной сущности скрытую сущность человека. А я-то думал, что в монастырь оборотней не принимают. Если все так сильно изменилось, то, может, через пару сотен лет и моих сородичей будут учить? – Он строго смотрел на меня уже спокойным, но недовольным взором. – Послушай, Хельга, или как там тебя? Думаю, ты уже поняла, что убить меня не сможешь, я же, наоборот, уже дважды доказал, что мне не составит труда убить тебя. Перестань испытывать мое терпение. Я уже отдал команду, и зал не выпустит тебя без моего разрешения. Сейчас я отпущу тебя, и ты медленно, повторяю – медленно перекинешься обратно, и мы поговорим. Поняла?

Конечно, я поняла всю плачевность своего положения, но на этот раз кивать и изображать искренность не стала. Трансформировалась обратно и ощутила голым задом все прелести неприятно холодного мрамора.

– Оборотней у нас не учат, а про меня никто не знает, – ответила я скорее от обиды, чем для поддержания разговора. – Я даже за территорию монастыря вылететь не могу – слишком сильный магический щит. Настоятель с настоятельницей сами его каждый день проверяют и обновляют.

– Щит – не проблема, если имеешь правильное заклинение и амулет, способный выдержать нагрузку щита и заблокировать сигнал тревоги на время формирования небольшого портала. – Он показал небольшое колечко на мизинце левой ноги.

– А почему на ноге? – невольно вырвался у меня вопрос.

– А как ты думаешь, когда я превращусь в летучую мышь, куда я смогу его надеть?! – Этот вампирюга снова смеялся надо мной. – Сейчас важно другое, – он вновь стал серьезным. – Что ты слышала о решении Совета старейшин? У меня не было точной информации, когда он начнется, я опоздал, а тут еще ты! – Его лицо стало совсем недовольным.

– Да почти ничего я не слышала. – Я старалась вспомнить услышанный, казалось, целую вечность назад разговор. – Там Оливия Иленкарская агитировала за войну с милительскими вампирами, а настоятель говорил, что он против войны, и еще кто-то хотел, чтобы люди жили совместно с милительцами, пока вода не сойдет. А потом ты меня «слегка отвлек», и я не слышала, чем закончилось голосование. Все. Что же на самом деле случилось? – Мое неуемное любопытство в сей плачевной ситуации смогло проснуться.

– Ах, Оливия… Оливия, – мечтательно протянул Нерканн, – когда-то она была милейшей, добрейшей и красивейшей чародейкой…

Казалось, он вспомнил старинную легенду о доброй Золушке. И тут меня осенило!

– Так это ты тот самый гад, который ее бросил? После чего она стала злобной, мерзкой и пакостной ведьмой! Значит, тебе твои собратья будут обязаны войной на истребление! Как ты им на глаза-то покажешься, – во мне горел огонь мщения за всю мою немощь перед Нерканном.

– Все не так просто, как ты думаешь. – Мечтательностью во взгляде уже и не пахло. – У милительского наводнения отнюдь не стихийный характер, в нем явные магические следы, но, чтобы это доказать Совету старейшин или императору, владыка Милителии Варг должен появиться в Софьянграде, чего пока сделать не разрешают. Кто-то упорно подталкивает к войне обе стороны. Только люди не знают, что владыка Варг на случай войны договорился о поддержке с вождем Урук-Тхада, владыкой Эллании, королями Тошала и Карлага, а еще с правителями Ночных островов.

Острова назвали Ночными, потому что по непонятной даже самым сильным чародеям причине найти их днем не представлялось возможным. Корабли могли годами кружить по Элладанскому морю с нулевым результатом, но стоило капитану корабля около полуночи выйти на палубу и мысленно попросить владыку островов впустить его корабль для торговли или иных целей, как корабль сам ложился на нужный курс, и его несло к островам с бешеной скоростью, так что на рассвете он причаливал к месту назначения.

После повествования Нерканна о договоренностях владык почти всех нечеловеческих государств о совместном вступлении в войну против людей мне стало жутко. Я представила себе «мясорубку» людей и других разумных существ. У нас просто не будет не единого шанса на выживание: вампиры с севера; эльфы с востока; ночники с юга; орки с запада; и подземелья троллей и гномов, проложенные не только под горами, но и леший знает где еще.

– Ой! – только и смогла я из себя выдавить.

– Теперь ты понимаешь, насколько права с «войной на полное истребление», только истреблять будут не нас, а вас – людей, – торжества и злорадства я на лице Нерканна не заметила. Поэтому решилась спросить:

– И что, разве вы против такой войны?

Я хотела прояснить ситуацию.

– Видишь ли, Хельга, война – дело мерзкое, и чистых победителей в ней не бывает. Скажи мне, отличница по истории, когда была последняя война? – Он тоже сел на пол, приготавливаясь к долгому разговору. Я начала припоминать подробности той войны.

– Последняя война велась между горными карлами и гномами на территории Алмазных гор около тысячи лет назад. Когда к гномам присоединились тролли, в войне наступил переломный момент. Двойственный Союз вытеснил карлов из гор. Между предгорьем Алмазных гор и Дриадским лесом Восхода произошло последнее сражение, где горные карлы были уничтожены, все до последнего ребенка, – отчеканила я.

– Все правильно, а ты знаешь, что численность гномов в результате войны уменьшилась впятеро, а троллей – вдвое и ни у тех, ни у других так и не восстановилась? Погибли лучшие из лучших: мужчины и женщины. В горах все сражаются наравне. По этим и многим другим причинам война невыгодна, тем более что серьезных причин для нее нет. Мы все разумные существа и способны уживаться вместе. Если бы я не показал тебе клыки, ты бы и не знала, кто я такой, и меньше бы боялась. Сейчас, надеюсь, ты поняла, что я тебя не трону? – Обида сквозила в его словах, и мне стало совестно.

– Да, поняла, – нехотя призналась я в своем невежестве. И только сейчас вспомнила, что ночная проверка спален скорее всего уже была! Меня наверняка ищут и не для того, чтобы по головке погладить.

– Упырь тебя раздери! – Я вскочила на ноги. – Ты мне тут зубы заговариваешь, а настоятельница уже знает о моем отсутствии, и как я его объясню? «Болтала с вампиром о предстоящей войне!» За самовольный уход из спального корпуса от монастыря отлучат, я диплом не получу, а если узнают, что оборотень, – то в зверинец посадят как экспонат и не посмотрят, что разумное существо. – Я подошла поближе к нише и собралась трансформироваться.

– Была бы разумная, не искала бы приключений на свою… шею, – поучительно заметил Нерканн. – Ладно, если выгонят, прилетай в постоялый двор «Три копыта» в Сторожилах, спроси меня, придумаем, что делать. А если выкрутишься, прилетай завтра после отбоя, поговорим, чем можем помочь друг другу, если, конечно, не боишься. – Ему не пришлось сворачиваться клубком, как мне, чтобы принять свою вторую сущность. Когда мы вылетали, на горизонте уже начало светать. Огромный нетопырь с колечком на когте левой лапы полетел к монастырской стене, белая крупная сова – к спальному корпусу послушниц факультета Боевой магии. Полотенце осталось лежать на полу.

Окно в туалетной комнате нашего корпуса вопреки всем инструкциям закрыто не было – спасибо разгильдяйству дежурной. Я аккуратно протиснулась в узкую щель и скорее влетела в одну из кабинок. Закрывать защелку клювом не очень удобно, но перекидываться обратно с незапертой дверью опасно. После приложенных усилий защелка поддалась, и я опустилась на пол. Пара минут мучений, и я снова человек. Ну почему пол всегда такой холодный! Осталось вынуть из вентиляции спрятанную там пижаму, и можно показываться людям. Чьи-то голоса привлекли мое внимание. Похоже, я все-таки влипла! Может, мимо пройдут по своим делам и обратно спать?

– Где это Хельга запропастилась? Через десять минут внеплановая проверка, а я ее найти не могу. Сам настоятель будет что-то проверять. Всем послушникам и послушницам приказано построиться на Главной площади. – Я узнала высокий и оттого слегка писклявый голос своей подруги Юстинны. – Ну, ты иди, а я пока окна закрою и в душевую загляну, а то попадет тебе – плохо дежуришь!

Пристыженная моей подругой дежурная послушница почти бегом удалилась. Юстинна, полное имя Юстиннианна, полезла закрывать окно, а я решила использовать свой последний шанс.

– Юська! – яростным шепотом позвала я. Юстинна вздрогнула, потеряла равновесие и шлепнулась с подоконника. Поминая все слова, которые нам запрещалось произносить на территории монастыря, и потирая ушибленный бок, она встала и таким же яростным шепотом откликнулась на мой зов: – Кто здесь?!

– Это я – Хельга. – Я открыла дверь кабинки и махнула рукой. – Помоги!

– Где тебя леший носит?! Ты что голая! – возмущалась подруга. – Я уже с ног сбилась, тебя по корпусу ищу. Что-то ночью случилось. Настоятельница по женской половине монастыря бегает, кого-то ловит. Проверку внеплановую объявили!

– Подожди, не тараторь, принеси мне лучше форму сюда, я замерзла, – взмолилась я, глядя на подругу несчастными глазами.

– А что случилось? Ты где была? И почему голая? – не унималась Юстинна.

– Я тебе потом все расскажу, а то на проверку не успеем, и опять заставят зверинец драить! – Я попыталась воззвать к голосу Юськиного разума. – Не могу же я так идти?

– Да, точно можем опоздать, но потом во всех подробностях, обещаешь?

– Обещаю! – пообещала я и вытолкала подругу в коридор.

Через минуту Юстинна принесла мне форму, а еще через две мы со всех ног бежали к Главной площади монастыря, боясь опоздать. По дороге я лихорадочно соображала, что могло стать причиной данного построения. Может быть, меня все-таки заметили, ведь среди старейшин есть специалисты по оборотням, и они могут чувствовать природную магию и Источник ее потребления. Тогда нужно перекидываться и улетать прямо сейчас, но как одолеть щит, ведь у меня нет маленького серебряного колечка, как у Нерканна. Стоп! Может, это Нерканна заметили, поймать не смогли, а сейчас будут выяснять, кто из послушников причастен к проникновению постороннего на территорию. Главное, чтобы не устроили поголовное считывание памяти. Закрыться от считывания преподавателей, когда не знаешь домашнего задания, это одно, а закрыться от настоятельницы или настоятеля – совсем другое. От старейшин послушник вообще закрыться не может, не тот уровень знаний и умений. И старейшин как назло сейчас полным-полно! А может, я зря волнуюсь, и построение вызвано будущей войной. Как жаль, что я не услышала, чем закончился Совет. Пока есть шанс остаться неразоблаченной, паниковать рано. Нужно встать в строй и узнать, что же случилось.

Пока мельтешили мысли в голове, мы с Юстинной добежали до места построения и успели занять последний ряд в группе нашего курса.

На возвышение в начале площади, которое служило и трибуной, и эшафотом, и сценой – в зависимости от требований конкретного мероприятия, поднялся сам настоятель. За его спиной маячили настоятельница, старшие магистры-преподаватели и несколько старейшин. Рассветное солнце коснулось только шпилей бамедленно выплывало из-за горизонта и не торопилось порадовать послушников своим присутствием. На левой стороне площади построили все курсы послушниц, то есть нас, а напротив нас построили послушников. Жизнь в монастыре во всех отношениях была поделена пополам: женская и мужская. Женской управляла настоятельница, мужской – настоятель. Сплетники говорили, что они муж и жена, некоторые считали их любовниками, преподаватели по истории рассказывали, что они дают обет безбрачия, вступая в должность, но в это никто не верил. Глобальные вопросы обеих половин монастыря решал настоятель, по магической силе он также превосходил настоятельницу. Его основной стихией был огонь, у нее – земля. Послушников мы видели очень редко: на вот таких, как сейчас, общих проверках; на празднике Летнего Солнцестояния – под бдительным контролем магистров и обоих настоятелей; во время выездов на практику, но там мальчикам было не до девочек и девочкам не до мальчиков. Главной заботой было сохранение собственных жизней, конечностей и уничтожение тварей, которые на все это с голодухи покушались. Некоторые послушники и послушницы все же умудрялись устраивать свидания, но при поимке их могли отлучить от монастыря или устроить внеплановую вылазку на Старые урочища без защиты магистра, все зависело от того, за каким занятием застукали влюбленных. Одних даже вывезли в Живий лес на ночь. Настоятельница так и сказала:

– Раз вам так хочется настоящей жизни, Живий лес для вас самое место.

Мальчик вернулся оттуда евнухом, девочке всего лишь отгрызли уши и четыре пальца на руке, которой она пыталась делать пассы, чтобы защититься. В это время магистр сжалился и порталом выдернул их оттуда. Поэтому охотников до свиданий было мало.

Некоторое время настоятель молча смотрел на нас, видимо, оценивая построения, затем начал свою обвинительную речь. Голос его загремел над площадью, подобно громовым раскатам: даже если заткнешь уши, все равно будет слышно:

– Сегодня ночью произошло событие, равных которому не происходило уже более двухсот лет. Тем более в нашем монастыре. Это случай вопиющего нарушения дисциплины, естественно, он не останется безнаказанным, но я смягчу наказание и даже не буду называть имя послушника, который это совершил, если в течение пяти минут он сам подойдет к главному магистру своего курса и признается в содеянном. – Настоятель сделал внушительную паузу, чтобы виновник, то есть я, мог подумать и добровольно сдаться. – Если же виновный сам не признается, – продолжил он после паузы, – то будет проведено общее сканирование на обнаружение остаточных магических следов произведенного деяния. Для этого нужны трое старейшин, и они любезно согласились оказать нам такую услугу. Наказанием будет прилюдная порка на этом самом месте, где я сейчас стою, с обязательным присутствием всех послушников и оглашением имени виновника и деяния им совершенного. – От этих слов мне захотелось стать маленькой, незаметной, а лучше невидимой. Порка обычно назначалась с одиннадцати утра до четырех часов дня. Мало того что пороли лозой, смоченной в отваре черносмерча, чтобы усиливал боль, да еще все послушники проклинали провинившегося за пятичасовое пребывание на палящем солнце по стойке смирно под услаждающие слух вопли самого наказуемого. Не говоря уже о возвращении к обыденной жизни и тыкании всеми по поводу и без повода и без того настрадавшегося послушника. Может, сдаться? По крайней мере обо мне никто не узнает, отбуду честно наказание, настоятель ведь обещал, что смягчит его, покаюсь, скажу, что все получилось случайно. Может, простят и позволят учиться дальше?! Но голос разума вопил: «Ага, как же! Позволят оборотню! Для них это будет подарок судьбы, Звероводы давно мечтают оборотня для опытов отловить – все никак не получается».

А настоятель во время моих душевных сомнений продолжал речь:

– Вы были избраны благодаря своему магическому дару. Его нужно совершенствовать и учиться управлять им. Не растрачивайте время, выделенное вам судьбой для учебы, на всякие глупости и баловство! Выйдя за эти стены, вы попадете во взрослую и жестокую жизнь, и она не простит вам ошибок! Нарушая дисциплину сейчас, вы закрываете себе дорогу в будущее. В вашей душе горит магический огонь стихий, на вас будет лежать ответственность за жизни тысяч людей! Совершенствуйтесь, пока вам дается эта возможность. Пока мы с вами общались, – (мне лично это показалось монологом, а не общением), – время на добровольную сдачу провинившегося истекло! – Наставник поднял голову и посмотрел на освещенные рассветным солнцем куранты Звездной башни. – Магистры курсов, у вас есть что мне сказать? – Он спустился с трибуны и обратился к ждавшим его магистрам.

Подошли настоятельница и два магистра с женских курсов, разглядеть издалека, кто именно, у нас не получилось. Я начала продумывать план побега. Можно попробовать прикинуться больной, отпроситься за настоем на факультет целителей, пока будут сканировать младшие курсы. В спальных корпусах сейчас никого нет, можно быстро трансформироваться и спрятаться в зале информации, если повезет и никто меня не заметит. Дождаться ночью Нерканна и попросить его о помощи. Ничего лучше я придумать так и не смогла. Магистры уже о чем-то поговорили с настоятелем, после чего он вернулся на трибуну. И мы вновь услышали раскаты его голоса:

– Виновник признался, и я, как обещал, оглашу лишь его деяние. Этой ночью на территории монастыря был вызван дух из параллельного мира. – Мне Нерканн показался очень даже живым, насколько это приемлемо для вампира. – Данную разновидность духов все вы хорошо знаете и изучаете эти существа на втором курсе обучения. Это суккубы и инкубы. – По рядам послушников прокатился с трудом сдерживаемый смех, а у меня получился глубокий вздох облегчения. – Для удовлетворения каких потребностей служат эти существа, вы все тоже хорошо знаете. Послушница, вызвавшая инкуба, будет строго наказана, но отлучена от монастыря не будет, учитывая ее раскаяние и чистосердечное признание… – Если бы эта послушница знала, как я ей сейчас благодарна!

На обратном пути к учебному корпусу меня догнала Юстинна. Уровень ее любопытства ничем не уступал моему, поэтому о моем обещании рассказать ей подробно о моих ночных приключениях она, конечно, не забыла.

– Ну, рассказывай, где ты ночью лазила? – Юстинна с нетерпением теребила меня за рукав. Придумать заранее правдоподобную историю я не успела, поэтому пришлось импровизировать.

– На свидание бегала, – соврала я лучшей подруге, и угрызения совести начали медленно, но уверенно вгрызаться в сердце, вызывая ноющую боль в груди.

– К кому это? – удивилась подруга. – Ты же ни с кем даже не переглядывалась, не говоря уже о переписке.

– К Макару, помнишь того послушника, который прошлой осенью на практике в Старых урочищах пытался меня от упыря спасти, а пришлось мне его спасать от вурдалака, которого он за своей спиной не учуял? – продолжала я сочинять на ходу.

– Его-то я, конечно, помню, Хеля, он же тебе совсем не понравился. Тощий такой, мечом даже не владеет толком, ну какой из него мужчина?

– Ну, какой-никакой, а выходить в большой мир девицей не очень хочется. Ты же слышала, что сказал настоятель: нас ждет взрослая и жестокая жизнь, которая не простит нам ошибок. А ведь нам на будущий год все, на вольные хлеба, – сказала я это как можно беззаботней, но глаза у подруги округлились до размеров глубоких суповых тарелок, причем с супом зеленого цвета, вот такие у Юськи глаза. Минута ей потребовалась, чтобы осмыслить услышанные от меня слова, затем снова проснулось любопытство.

– Хельга, ну расскажи, как все было! Где вы встретились? Он хоть ласковый? И ты сама-то как себя чувствуешь? И как все-таки вы сговорились? – Ее вопросы обгоняли друг друга, а мне еще надо придумать, как на них ответить.

– Он мне инфообраз послал, наверно, его кто-то из магистров научил. Встретились мы в кабинете теории астрономических учений на втором уровне Звездной башни. Ну, целовались под куполом звездного неба. Потом он меня раздел.

– А что дальше? – Юстинниане не терпелось услышать продолжение, а я не знала, что дальше придумывать.

– А что дальше? На первом уровне стукнула дверь, мы вылезли в окно и разбежались по своим корпусам, уже из окна я огненным шаром шмотки сожгла, чтоб не опознали, кто там был, – с облегчением закончила я свой обман.

– Так ничего не было?! – возмущению Юстинны не было предела.

– Извини, нет, ничего не было. А может, и к лучшему. Вот избавимся от этой тюрьмы. Начнется другая жизнь. Будет и в наших судьбах большая любовь! Там и поглядим, – изрекла я давно укорененную в моей голове истину.

– Давай поторопимся. На занятия лучше не опаздывать, – разочарованная столь скудными событиями моего рассказа, Юська уже думала об учебе.

Остаток дня прошел довольно скучно. Послушницы в коридорах учебных корпусов посмеивались над провинившейся ночью подругой и угадывали, какое же наказание придумали ей настоятель с настоятельницей. Преподаватель по духоведению очень просил не практиковать его предмет в неучебное время. Сегодня мы проходили закрибов, которых можно вызвать в ночь зимнего солнцестояния для исполнения любых трех желаний, для них нет ничего невозможного. После исполнения последнего желания закриб вселяется в тело вызвавшего его и обретает вечную жизнь в нашем мире.

На уроке по некромантии магистр-преподаватель показывал, как оживить мумию, пролежавшую в песках Бесплодной пустоши около двухсот лет. Следующим двум курсам он пытался показать, как эту мумию умертвить, она очень не хотела обратно. И справился с ней только старший магистр, когда она загнала нашего преподавателя к тому в кабинет.

На лекции новейшей истории Софинской империи нам поведали об основах имперской власти. Я добросовестно законспектировала порядок избрания императора старейшинами Имперского Совета магов. Во время коронации происходит грандиозный выплеск магической энергии, который изменяет внешность императора по образу и подобию самого первого Иолы Могучего. Все императоры Софинии много столетий на одно лицо, что значительно облегчает жизнь чеканщикам на монетных дворах. Ритуал коронации проводят все 17 старейшин, отдавая императору львиную долю своих возможностей и резервов. В результате император становится сильнейшим из ныне живущих чародеев. Но тут есть одна небольшая закавыка. Если старейшины ошиблись и избрали человека корыстного, с потаенными желаниями, не связанными с интересами государства, то вместо коронации происходит мощный взрыв. Энергия, отданная старейшинами, не находит претендента сосудом, достойным обладания ею, и разносит все в радиусе пятиста локтей в мелкие щепки. Императорский дворец отстраивали уже трижды. Жители Софьянграда на всякий случай во время коронации покидают город. А у каждого старейшины за спиной во время проведения ритуала открытый портал в родной замок. Если же коронация прошла успешно, то уже император утверждает новый Совет или оставляет старый, на его усмотрение, назначая председательствующего мага, голос которого равен трем при решении Советом спорных вопросов. Наместники в городах и селениях, согласно закону, подчиняются напрямую императору. Только кто же такой сумасшедший, чтобы через головы чародеев идти к императору? Фактической властью в каждом городе обладает городской маг. Селения чародеев мало интересуют, поэтому там-то и управляют властью местные старейшины и наместники императора.

Вечером состоялась очередная тренировка по боевой магии и владению классическим оружием. Пока мы разбирали свое снаряжение в хранилище для оружия, я уловила минутку перед началом и подошла к мастеру магистру с мучившим меня вопросом.

– Разрешите обратиться! – отчеканила я согласно Уставу.

Боевой Устав даже в неформальной обстановке нарушать запрещалось. Мастер повернулась ко мне и, посмотрев своими бездонно синими и очень уставшими (видимо, ночью ей тоже пришлось побегать) глазами, ответила:

– Обращайся, Хельга. Устав можешь оставить для настоятеля. – Ее платиновые волосы были заплетены в тугую косу, как у всех нас, от этого она выглядела совсем молоденькой, только по форме магистра можно было понять, кто здесь главный. У всех почти воспитанниц с ней установились хорошие, если не сказать дружеские, отношения. Она всегда была готова во всем помочь и не смотрела на нас свысока, как другие преподаватели.

– Скажите, пожалуйста, мастер, а как можно убить вампира? И что делать, если столкнешься с нежитью без оружия?! Почему в программе наших тренировок нет элементов боя без снаряжения? – я задавала вопросы, зная, что мастер не пойдет докладывать о них настоятелям.

– Отвечаю на твой первый вопрос: вампира можно убить любым зачарованным оружием. В твоем случае это твои мечи, на протяжении всех лет учебы ты, выковав их, накладываешь на них различные заклятья, которых к окончанию учебы будет достаточно, чтобы справиться с любым противником, даже эльфом, вампиром или самим старейшиной. Ты получишь оба меча вместе с дипломом об окончании школы, поэтому тебе не придется справляться с нежитью безоружной. Это был ответ и на твой второй вопрос. Что касается третьего, то могу лишь предположить, что убийство голыми руками не входит в программу обучения из предосторожности. Чтобы какой-нибудь послушник под действием возрастных чувств не начал сворачивать шеи учебному персоналу и охране. Теперь ответь ты мне: почему тебя это интересует? Что-то случилось? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всем. – Глаза мастера стали цепкими и внимательными, от ночной усталости не осталось и следа.

– Понимаете, нас через год уже выпустят, а настоятель постоянно повторяет, какой страшный за стенами мир, вот я и начала побаиваться. Что же будет потом? – я, конечно, доверяла мастеру, но не настолько, чтобы совать голову в петлю, которую она может затянуть. Она посмотрела на меня еще раз внимательно, правда, не пыталась считать память, потом кивнула каким-то своим мыслям и продолжила:

– После окончания учебы вас не бросят на произвол судьбы. Все вы получите свое оружие, немного денег и направление на практику-специализацию для получения звания магистра. Также вам предложат остаться в монастыре и подберут подходящую работу для тех, кто не захочет уходить. Не многие этим воспользуются, большая часть выпускников находит место городского мага в каком-нибудь захолустье и знать больше ничего не хочет. Хельга! Да перестань ты озираться по сторонам! – одернула она меня, хотя слушала я внимательно. – Все это вам расскажут в следующем году, когда будете выбирать специализацию. Пойдем на площадку, а то послушницы после энергетической подзарядки там побоище устроят, пока меня нет.

Я вложила в ножны за спиной оба меча, и мы вышли из хранилища. Еще на первом курсе мастер-магистр определяла, к какому виду боя у нас есть наилучшие способности. У меня она выявила способности к двумечному бою. (Поэтому после тренировок у Юстинны болела одна рука, а у меня сразу две.) Затем в монастырской кузне оружейники ковали в соответствии с указанием мастера для каждого из специального сплава оружие. Мы при этом присутствовали и выполняли указания, данные нам мастером. В процессе ковки в сплав, к примеру, моих мечей были добавлены семнадцать капель моей крови и столько же слез. В Юськин меч добавляли один ее волосок и ноготок с мизинца левой руки.

Мы дошли до тренировочной площадки, когда все послушницы нашего курса развлекались метанием огненных, ледяных, скрученных из молний и кислотных энергетических шаров (в зависимости от стихии каждой) в монастырскую стену. Стена отталкивала агрессию, и шары с удвоенной скоростью неслись обратно на послушниц. Весь фокус в данном развлечении состоял в том, чтобы не попасть под свой или соседний шар. В то же время нужно было правильно рассчитать уровень заряда, чтобы в случае попадания никто серьезно не пострадал. Некоторые виртуозы умудрялись мечами или боевыми топорами отбрасывать летящие шары снова в стену, но это были лишь прирожденные воины.

– К началу тренировки построиться! – прозвучала команда мастера-магистра, и уже никто не спутал бы ее с послушницами. Сейчас перед нами стояла воительница, привыкшая командовать войсками и побеждать. Мы построились за считаные секунды. – Начинаем, как обычно, с разминки. Затем те, кто с холодным оружием, разбиваются на тройки: по два нападающего на одного. После трех поражений защищающегося меняетесь местами. Понятно?

– Так точно! – дружным хором ответил почти весь наш курс, большинство из нас владело мечами, некоторые – боевыми топорами (видимо, потомки полукровок от гномов и троллей), человек десять специализировались на стрелковом оружии.

– С луками и арбалетами, ко мне! Специально для вас в пустое хранилище из зверинца принесли взбесившегося грифона. Кто его подстрелит, хотя бы с пятой попытки, может быть до конца дня свободен. Понятно?

На лице мастера появилась легкая ухмылка. Подстрелить грифона в здравом уме и трезвой памяти почти невозможно, если только он не спит, а взбесившейся может ненароком стреляющего на очень мелкие кусочки порвать, некоторыми еще и закусить. Поэтому данная затея не очень обрадовала послушниц. По построению прокатился обреченный стон:

– Так точно… Понятно.

Сложив мечи в ножны, луки и арбалеты – за плечи, топоры – за пояс, мы побежали делать разминку. Полоса препятствий для разминки представляла собой почти самую высокую монастырскую башню, между собой называемую «бред сумасшедшего», обхватом в четыреста локтей. Для начала мы должны были взобраться на нее снаружи, влезть в ближайшее окно. Затем пройти все помещения внутри и, спустившись, выйти наружу. Вся «прелесть» состояла в том, что в каждом помещении поджидали свои «радости»: зыбучие пески, из которых нужно выбраться или учуять их и обойти; летящие с разных сторон в тебя топоры, хоть один нужно поймать и, конечно, не попасть под другие; перекинутый канат через пропасть – пройти или, свесившись спиной и головой вниз, проползти; заросли деревьев, по которым нужно прыгать с ветки на ветку, чтобы попасть в следующее помещение; и много чего еще очень «занимательного». Маги-строители очень постарались, возводя этот шедевр. В разное время обучения разминка вызывает разные чувства. На первых курсах «бреда сумасшедшего» боишься до дрожи в коленках, на средних – ненавидишь и проклинаешь. На последних, как мы сейчас, спокойно терпишь и даже любишь по-своему, как цепного дворового пса, который кусает, но все равно твой, и от него никуда не деться. Мне сегодня посчастливилось влезть в полуразрушенную крепость, я улыбнулась, вспомнив, как впервые попала на этот участок разминки, как на меня налетело первое привидение, и я долго от него бегала, отмахиваясь мечом, пока сообразила, какое простое заклинание нужно применить против него.

Разминка заняла у нас не более часа. Годы тренировок не прошли даром. Настало время поединков. Я оказалась в тройке с Юстинной и Дайаной, первой защищалась Юська. Нападать в полную силу на подругу было выше моей наглости, поэтому третье поражение Юськи наступило только через час после начала. Наступила моя очередь защищаться. Юстинна, видно, посчитала, что наглость у нее выше моей, и пошла напролом, крутя перед собой меч. Я пятилась, едва успевая парировать ее удары, и тут к ней присоединилась Дайка. Мне пришлось вынуть второй меч. Вдвоем они загнали меня на скат из бревен. Несколько раз я чуть не упала, а мои подруги и не подумали ослабить нажим. Злость подкатывала все ближе и ближе, пока я вместо своих подруг не стала видеть настоящих врагов. Глаза застелила легкая дымка, как во время трансформации. Я стала рубить и колоть на поражение, запутывая и раня врагов, совсем забыв о том, что идет обычная тренировка. Это был мой первый поединок с двумя противниками, пусть и тренировочный. Но насколько чудесно было отрешиться от всего извне и полностью отдаться во власть боя и умения. Казалось, я снова стала совой и летела, охотясь на лесных зверей. Чутье хищника во мне подсказывало, куда нанесут следующий удар и как попытаются отклониться мои жертвы. Не знаю, сколько продолжался поединок, мое первое поражение случилось из-за удара сзади по голове. В глазах помутнело, но я удержалась на ногах и обернулась. Позади меня стояла Шаира с арбалетом наперевес.

– Ты что, Хельга, совсем мозги потеряла?! – Гнев в ее голосе смешивался с удивлением. – Или девчонки у тебя лифчик украли? Какой бешеный упырь тебя укусил? – Я повернулась и посмотрела на Юську с Дайкой. Они сидели на земле и тяжело дышали, обе были с головы до ног вымазаны потом, кровью и грязью, было непонятно, куда же они ранены.

– Ну вы и красавицы, – вымолвила я.

– На себя посмотри – не лучше, – отдышавшись, шикнула Дайана, Юська только фыркнула.

И я посмотрела: действительно не лучше – грязная и разодранная одежда, кровь даже волосы слепила.

– Марш в лазарет к целителям! Когда вернетесь, будете отчитываться перед мастером! Сдать оружие! – Шаира была старшей по нашему курсу и следила за порядком в отсутствие преподавателей.

Юстинна попыталась подняться на ноги, но те предательски подкосились, и она снова оказалась на земле. Старшая подошла ближе с недовольным лицом. Придирчиво осмотрела Юськины ноги. И со словами: «Без носилок обойдешься», – наложила на Юстинну заклятие обезболивания-замораживания недоступного пока для нас уровня. Девочки встали, тщетно пытаясь отряхнуть грязные куртки и бриджи тренировочной формы. Мы молча сложили к ногам Шаиры свои мечи и заковыляли к факультету целителей. По дороге Дайана и Юстинна со мной не разговаривали, стараясь держаться подальше. Юська вообще все время спотыкалась, хоть и не шла сама, а висела почти мешком на Дайке. Только перед дверьми лазарета я попыталась прояснить ситуацию.

– Девчонки, ну простите меня! Но вы же первые начали! – Я силой повернула Юстинну к себе лицом. – Я с тобой дурачилась, ты же напала по-настоящему! Как я должна была защищаться?!

Юстинна смотрела на меня с обидой и недоумением одновременно.

– Хельга! Мы тоже дурачились, хотели немного пошутить, а ты как взбесилась! С грифоном, наверно, было легче, спасибо, хоть заклинаниями не швырялась. – В изумрудно-зеленых глазах Юстинны стояли слезы. – Я считала тебя лучшей подругой!

Отвечать на данное замечание я не посчитала нужным. Дайана, досмотрев нашу ссору до логического конца, открыла дверь и вошла в лазарет. Мы, снова молча, последовали ее примеру. В нос ударил терпкий, дурманящий запах луговых трав.

Под потолком белоснежно чистого кабинета левитировал магистр-целитель с длинными седыми волосами, собранными в хвост на затылке. Он доставал светящиеся склянки с верхних полок стеллажа, задевая при этом какие-то травы, сохшие на потолочных крючках.

– А, будущие боевые маги. Что ж вас Регина совсем загоняла? Сейчас спущусь, подлатаю, присядьте пока на диванчик. На тумбочке отвар золотороска, угощайтесь на здоровье. – Региной звали нашего мастера-магистра по владению классическим оружием. Магистры-преподаватели могли называть друг друга по имени, послушницам это запрещалось.

Юстинна с Дайаной присели на краешек дивана. Я подошла к умывальнику в углу кабинета, стала смывать грязь и кровь с лица, рук и волос, пытаясь осмыслить, все ли так странно, как говорит Юська, и почему во время тренировки Шаира огрела меня по голове. Второй удар за сутки. Если так пойдет и дальше, то скоро моя голова превратится в один огромный синяк. Во время моих размышлений девочки выпили уже по стакану отвара, так вежливо предложенного целителем, и наливали по второму. У отвара золотороска весьма полезные и приятные свойства. Он бодрит, улучшает настроение, притупляет боль, обладает легким противовоспалительным действием, снимает психическую нагрузку и мышечное напряжение. Почти все целители имеют его на своих столах и предлагают больным. Меня прохладная вода привела в чувства гораздо лучше любых отваров, да и чище я стала. Целитель закончил свои манипуляции со склянками, присел в свое глубокое, плетенное из элладанской лианы кресло и, записывая наше посещение в журнал, спросил:

– Что, воительницы, кому первому подлатать шкурку, или, может, не латать, а освобождение от тренировок выписать? – он ехидно смотрел поверх очков.

Мы дружно его заверили, что освобождение нам не нужно, прекрасно понимая, что такая просьба тут же станет известна старшему магистру курса и не останется безнаказанной. И поскольку я была на ногах, то вызвалась на осмотр первой. Целитель указал мне на кушетку напротив дивана. Я сняла сапоги, отстегнула пустые ножны для мечей, сумку для снаряжения и поставила все это на пол. Легла на белоснежную простынь кушетки, даже не подумав снять грязную одежду, на всякий случай поставила защиту от считывания памяти и закрыла глаза. Целитель подошел, покачал головой и воздел руки над моим пока еще не бренным телом. Меня пронзили тысячи мелких иголочек, почти безболезненных, но пощипывающих и щекочущих, тело окутало голубовато-перламутровое сияние.

– Что ж, послушница, вы здоровы. Было несколько легких ранений, царапины, два вывиха и трещины в пяти ребрах – так, мелочи. Следующая! – Магистр потер себе ладони и отошел в сторону, пропуская меня к дивану.

Следующей лечили Дайану. У нее оказался перелом предплечья и нескольких ребер, множество колотых и резаных ран, поэтому ей кроме собственно исцеления магистр наложил гипс и прописал какие-то эликсиры. Но больше всех досталось моей Юстинне. Целитель даже руками всплеснул. Открытый дробленый перелом ключицы и голени, перед которыми отступили на второй план гематомы головы и резаные раны. Если бы не блокирующее заклинание Шаиры, то потеряли бы мы Юську еще по дороге. Ее целитель оставил в лазарете, срочно призвав своих коллег для сбора Юськиных костей в единое целое и пообещав высказать Регине все, что он думает о ее методах тренировок. Нас он быстренько вытолкал за дверь, пообещав, что мы сможем навестить Юстинну уже следующим утром.

Мы снова молча дошли до оружейки, где после тренировки дежурная по курсу пересчитывала сданное послушницами снаряжение и отчитывалась перед мастером. Дайана вошла внутрь, я осталась за дверью и, прислонившись к нагретой за день солнышком каменной стене хранилища, попыталась сформулировать доклад мастеру. Что я ей скажу? Как объясню внезапный подъем своих возможностей и способностей к бою? Опять одни вопросы и ни одного достоверного ответа. От размышлений меня отвлекла Шаира, вышедшая из хранилища с двумя другими послушницами нашего факультета. Отослав послушниц в столовую для сервировки ужина, она направилась ко мне. Я решила быть вежливой и поинтересовалась:

– Это ты пристрелила того бешеного грифона? – Ответ был мне и так известен, Шаира была лучшей из стрелков по движущимся мишеням, если кто и мог попасть в это чудище, то только она.

– Главное, чтобы мне не пришлось пристрелить тебя, – и, уже подойдя ко мне вплотную, намного тише продолжила: – Ты была на грани трансформации, каким местом ты думала? В зверинец захотелось?

Ее гневный шепот заставлял ежиться, напоминая предупредительное шипение дикого леопарда перед прыжком. «Неужели она все знает?» – мелькнула в голове страшная мысль, а Шаира продолжила свое шипение мне на ухо:

– Аккуратней надо быть. Столько лет даже я тебя не замечала, один год остался – и перекидывайся хоть десять раз на дню. Еще раз такое допустишь, и я тебе сама «случайно» шею сверну.

Шепот стал угрожающим, хотя сама Шаира выглядела беззаботно и умудрялась еще улыбаться и приветственно кивать проходящим мимо послушницам и преподавателям.

– А тебе какое дело? – удивилась я, уже не ее осведомленности, а ее угрозе. – Не тебя ж, а меня в зверинец, если только поймают!

Наглость – второе счастье, вообще-то я должна была сказать ей спасибо.

– Ты думаешь, что одна такая шустрая. Да после поимки хоть одного из нас всем поголовную проверку устроят. Переловят и перебьют, как котят. Нас здесь и среди послушников хватает, и преподы некоторые тоже.

– Этого не может быть! И ты тоже оборотень?! – Я не верила своим ушам.

– Тише ты! – Шаира зажала мне рот своей смуглой ладонью, не забывая при этом улыбаться и создавать вид дружеской беседы. Я ошалело смотрела в темно-карие глаза девушки, которую, казалось, знаю уже девять лет. Значит, я не одна, и все они скрываются и прячутся так же, как я! За дверью мы услышали приближающийся голос мастера, Шаира опустила ладонь и вкрадчиво добавила: – Потом поговорим.

Из хранилища вышли магистр и Дайана. Дайана сразу пошла в сторону столовой, коротко кивнув Шаире, похоже, что свой отчет мастеру она уже представила. Предстояла моя очередь. Я опять не успела ничего придумать. Мастер была в не очень хорошем расположении духа: подойдя к нам, она окинула меня спокойным, слегка отрешенным взглядом и спросила:

– Хельга, тебя полностью исцелили?

– Да, спасибо, мастер, не стоит беспокоиться. – Я склонила голову в благодарном поклоне, лихорадочно соображая, что же говорить дальше.

– Я слушаю тебя очень внимательно, надеюсь, ты расскажешь о вашей тренировке то, что даст объяснение произошедшему. – Она смотрела мимо меня, будто обращалась к кому-то другому. Я набралась смелости и начала оправдание:

– Мастер, я не знаю, что произошло. В глазах все поплыло. Я и девочек-то толком не видела, знала только, что там противник. И поступала согласно вашим инструкциям ведения боя с двумя противниками. – Виновато опустив глаза, я закончила. Магистр молчала. Повисла давящая пауза.

– Разрешите обратиться! – звонкий голос Шаиры разорвал давящую тишину.

– Обращайся. – Мастеру, казалось, вообще нет дела, скажу я еще что-то или нет.

– Я была там и все видела. Может, в ней просыпается дар прирожденного воина? – Звонким, уверенным голосом предположила Шаира. – Давайте заново ее проверим, такое ведь может быть. А подготовки специальной она не прошла, вот и не понимает, как управлять даром. – Я с благодарностью и надежной подняла глаза на свою спасительницу. Магистр заинтересованно посмотрела на меня и задумалась.

– Такое случается очень редко. В девяносто пяти процентах из ста прирожденный талант проявляется в первые семь лет жизни. Исключения, конечно, бывают, но чтобы у меня под носом, и я не заметила… Что-то сомнительно, но проверить не помешает, может, ты и права. – Мастер слегка улыбнулась и, попрощавшись с нами, пошла к столовой.

Шаира сказала, что у нее еще есть дела перед ужином и она объяснит мне все на днях, в том числе и то, как вести себя при повторной проверке мастера. На этом мы и расстались.

После ужина, во время, отведенное для самоподготовки, я зашла на кухню и попросила у поварихи кусок вишневого пирога. Это было обычным делом для монастыря, сладкое давали только по праздникам, поэтому послушницы часто клянчили у кухарок что-нибудь вкусненькое. Повариха скорее по привычке, чем из вредности велела мне вымыть грязную после ужина посуду за своим курсом. Пара несложных, но энергоемких заклинаний по расщеплению жиров, и я, довольная собой, топала к лазарету с завернутым в льняную салфетку любимым Юстинной вишневым пирогом. Вечером дежурные по лазарету уже сменились, встретил меня молодой, худощавый, коротко стриженный целитель, наверно практикант.

– У меня сегодня на тренировке подруга пострадала, из девятого курса, боевой факультет, можно ее навестить? – Я была сама скромность и вежливость.

– Ничего себе «пострадала»! Да мы в полном дежурном составе ее ключицу как мозаику собирали! – непонятно отчего развеселился практикант-целитель. – Сонный эликсир еще действует, она спит. Но ты можешь подождать у меня в кабинете, пока она проснется. – Его недвусмысленный намек был вполне мне понятен. Таких охотников за юбками, тьфу ты, за бриджами (юбки надевались только на праздники), было хоть в банки засаливай, все равно не убавится, а мне нужно навестить подругу.

– Давай сейчас мы ее разбудим, а то пирог остынет и зачерствеет, – я развернула салфетку и показала ее содержимое, – а потом у тебя в кабинете подождем, пока она снова заснет, – пообещала я этому пока еще не засоленному коз… практиканту.

По его расплывшемуся в довольной улыбке лицу было понятно, что он согласен.

– Заходи, сейчас разбудим твою подругу. – Он широко распахнул дверь, ведущую в спальный корпус лазарета, и жестом предложил мне войти. – Прошу.

– Благодарю.

Я шагнула за порог и оказалась в большом, просторном помещении, больше напоминающем зимний сад, чем больничную палату. Пол устлан пушистым ковром из малахитово-зеленой травы, с потолка к кроватям свисают длинные извилистые лианы нежно-голубого и желтого цветов, стены покрывает серебристо-белый мох. Юстинна лежала на второй кровати справа, кроме нее в палате было занято еще пять кроватей. Мой провожатый проследил за моим взглядом и пояснил:

– Трое с нашего факультета, пытались излечиться от поноса зельями собственного производства, теперь временно в коме. Магистр по остаткам зелий устанавливает их состав, как установит, будем готовить противоядие. Те двое, – он махнул рукой на кровати у окна, – сдавали зачет по теории порталопостроения. Вошли в портал целиком, а вышли частями. Я каждого из них сам сращивал целый час! Подожди минутку, я принесу пробудин для твоей подруги. – Он вышел и действительно очень быстро вернулся с баночкой прозрачной жидкости и пипеткой. Подошел к кровати Юстинны, набрал несколько капель в пипетку из баночки и закапал их в нос моей подруге. Секундой спустя Юстинна чихнула и открыла глаза. Целитель тактично вышел в коридор.

– Привет. Как ты себя чувствуешь? – я виновато улыбнулась и присела на краешек кровати.

– Пока не знаю, но на тебя все еще злюсь, – огрызнулась Юстинна и отвернулась.

– Юстиннушка, миленькая, ну прости меня, пожалуйста, я же не понимала, что делала. Мастер считает, что это было запоздалое пробуждение прирожденного дара. Я вот твой любимый пирог принесла, не злись на меня.

Я очень искренне просила прощения и пыталась загладить свою вину. Юстинна недоверчиво смотрела на меня минуту, потом спросила:

– Вишневый? – Ее изумрудные глаза уже щурились, улыбаясь.

– Ну конечно, – поспешила я заверить подругу в том, что помню ее вкусы.

– Ладно, леший с тобой, прощаю. Давай сюда пирог.

Пока Юстинна поглощала пирог, я соображала, пойти ли мне сегодня за разъяснениями к Шаире после отбоя или принять любезное приглашение Нерканна и наступить на вчерашние грабли. Тут дверь опять открылась, и к нам подошел впустивший меня практикант-целитель, в руках он нес стакан с чем-то оранжево-розовым.

– Все, девочки, время вышло. Больной надо отдыхать. На вот, выпей, чтобы опять заснуть, – он протянул Юстинне стакан. – Жду тебя в коридоре, – эта фраза предназначалась мне.

Мы быстро попрощались. Я пожелала Юстинне скорейшего выздоровления и, забрав пустой стакан, отправилась вслед за ждущим меня практикантом. Он стоял у двери в кабинет. Я подошла к нему и протянула пустой стакан. Пропустив меня вперед, он положил руку мне на плечо и доверительно сообщил:

– Знаешь, я работал во всех крупных городах Софинии, но нигде нет столько жаждущих ласки девиц, как здесь. Грех не приласкать девочек.

– А можно мне сначала помыться? Понимаешь – тренировки, пот, грязь…

Я сделала как можно более стеснительное выражение лица.

– Конечно, понимаю! – Он отворил маленькую дверку около умывальника, сделал два пасса, и в большой дубовой бадье появилась пахнущая розмарином и исходящая теплым паром вода.

– Благодарю. – Я сделала шаг вперед, но практикант преградил мне дорогу.

– Только раздевайся здесь, а то сиганешь в окно, а я останусь горевать и ждать тебя до утра. – Он театрально изобразил скорбь на лице.

– Ладно, – покорно согласилась я и стала стягивать грязную куртку. – Заходи минут через пять, – добавила я, сняв последние остатки одежды и закрывая за собой дверь в банную комнату.

Оставшись одна, я с сожалением посмотрела на соблазнительную ароматную воду, лезть в которую, конечно, не собиралась, и решительно оглядела комнату в поисках чего-нибудь тяжелого. Поднимать шум и палить в нахала молниями нельзя, заклинания не помогут – я всего лишь послушница, он практикант, наверняка защиту поставил. Но против лома нет приема, решила я и подняла стоявшую около бадьи скамеечку, применяясь, как же лучше ее применить. Тут мой взгляд упал на серебряное ведерко, стоявшее под лавочкой. Такие были у всех практикующих чародеев и целителей. В них сливали просроченные и оставшиеся зелья, эликсиры и настойки, а когда ведерко наполнялось, маг читал над ним специальное нейтрализующее заклинание, после которого данная смесь не могла причинить вреда и попросту выливалась в землю. Над этим ведерком заклинание еще не читали, об этом свидетельствовала переливающаяся всеми цветами радуги, булькающая и недовольно урчащая субстанция. У меня оставалась пара свободных минут, и решение пришло само собой. Присев на теплый от бадьи пол, я подтянула поближе к голове согнутые колени и трансформировалась. Отряхнулась, взяла лапами ведерко и зависла над дверью. Ведерко немного тянуло лапы, но никаких других неприятных ощущений не вызывало. Какой дурак придумал, что оборотни боятся серебра? Лично мне оно неудобств не доставляет. Многие магические предметы содержат в себе серебро, у меня есть даже амулет из него. По праздникам надеваю, и ничего, жива-здорова пока. Ну вот, половицы в кабинете скрипнули, значит, мой кавалер сейчас войдет, нужно подняться чуть выше. Ожидание длилось еще секунду, прежде чем практикант появился на пороге.

– Наплескалась, красавица, я пришел. – Он был без рубахи, в одних бриджах.

Я напрягла мышцы до предела и, разгоняясь от самого потолка, спикировала вниз. Пролетая мимо его спины, я разжала лапы, и ведерко, как я и ожидала, с плеском и глухим шлепком полностью скрыло голову вошедшего. Надеюсь, он не успел заметить, как это произошло. Вылетев в кабинет, я всей массой ударилась в дверь, закрывая банную комнату и истошно орущего в ней практиканта. Оставалось клювом закрыть задвижку, благо, опыт имеется. Дальше быстро перекинулась обратно, натянула свои шмотки, хотя могла и не торопиться – предусмотрительный практикант запер кабинет, и бегом отправилась в свой корпус. Около факультета встретила старшего магистра нашего курса, она поинтересовалась, куда я бегу и почему еще не занята самоподготовкой. Ответ для нее и других любопытных у меня был готов:

– На кухне, госпожа магистр, посуду мыла, можете проверить. А бегу, потому что время самоподготовки уже идет, а я могу ничего не успеть.

Удовлетворенная моим рвением магистр велела поторапливаться и обещала проверить мою успеваемость по основным предметам.

Придя в корпус нашего курса, я наскоро ополоснулась холодной водой, вспоминая горячую неиспользованную, благоухавшую розмариновую бадью, переоделась в чистую форму, грязную постирала, обдумывая, стоит ли принять сегодняшнее предложение вампира и чем это мне грозит. Все плюсы и минусы повторной встречи. Плюсов было много: он на несколько тысяч лет старше меня, следовательно, от него можно узнать много интересного, в том числе секрет беспрепятственного прохождения монастырского щита; можно подслушать старейшин и выяснить их вчерашнее решение; еще Нерканн обещал помочь, если меня отлучат от монастыря, и так далее. Есть и минусы: меня могут поймать со всеми вытекающими отсюда последствиями; Нерканн мог лишь изображать «невинность», а сегодня явится с парочкой друзей, и схрумкают меня за милую душу. Но, как говорится, любопытство не порок – это болезнь, и я решила не упускать шанс узнать побольше о вампирах и подслушать старейшин. До отбоя оставалось еще часа три времени. Я нехотя поплелась в библиотеку заканчивать курсовую работу по теории формирования Источников энергии. Предмет скучный и нудный. К концу работы я почти засыпала, и руны выходили кривые – косые, будто курица лапой писала. Ну не курица, а сова в моем случае. Со словами «сойдет и так» я обвязала работу ленточкой. И с чистой совестью отправилась разыскивать дежурную послушницу. Сегодня дежурной была послушница десятого курса, умная и бойкая девица по имени Марика. Я нашла ее у младших послушниц нашего факультета, она отчитывала их за неподобающее поведение, то есть за беготню, шум, гам, прыжки по кроватям и тому подобное, во время самоподготовки.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.