Пути в иные измерения

      Отказываешься от покоя, пока другие связаны; смягчаешь разногласия.
      Приемлешь нечистоту, даешь чистоту.
      Не связано Ты ни с каким законом, но покорно сносишь связанность.
      Ты доступно для всех, как свет солнца, но не принуждаешь никого против воли.
      Ни в чем не нуждаешься для себя, хотя и удовлетворяешь все нужды.
      Ты - основание всякой надежды столь низкого человечества нашего.
      Чистое божественное сияние.
      Сладостно Ты, несказанно сладостно, расплавляешь во мне всю жестокость.
      Ты заставляешь принимать низкое за высокое, злое за доброе, слабое за сильное, нечистое за чистое, оскорбительное за чуткое, никого не оставляешь.
      Ты пробуждаешь новое разумение и терпение сверх всякого времени.
      Вызываешь забвение мелкого в величественном размахе великодушия.
      Ты выравниваешь отношение, но возвышаешь истинно ценное.
      Ты выше всех противоречий. Тебя воспеваю я, славный Дух; величайший из богов, кого только может знать человечество.
      74. СИМВОЛ БАБОЧКИ
      25 сентября
      Жизненный цикл от яйца через гусеницу и от куколки к бабочке представляет один из лучших символов, даруемых природой в связи с развитием человеческой души от рождения в этом мире, а затем, через раскрытие субъектно-объектного сознания, до кульминационного Перехода к Трансцендентному Сознанию посредством Второго Рождения. Поскольку наш интерес сосредоточен на Втором Рождении, то в первую очередь мы коснемся перехода от гусеницы к бабочке, а не рождения куколки. Гусеница олицетворяет собой жизнь на уровне субъектно-объектного сознания, жизнь, коренящуюся в эгоизме. Бабочка символизирует Космическое или Трансцендентное Сознание, тогда как куколка - хороший символ "испытания" перехода, известного в христианском мире как Страсти, достигающие своего предела в Распятии.
      Жизнь гусеницы связана с ползанием по поверхности и, можно сказать, представляет нечто вроде двумерного сознания. Первая забота такой жизни - питание, и это осознание ничего не в состоянии постичь иначе, как на языке грубой утилитарности. Следовательно, типичная философия гусеницы, если предположить на миг у гусеницы самосознание, достаточное для развития философии, должна быть такой, которая утверждала бы реальность и ценность лишь того, что воздействует на ощущения, особенно в связи с питанием. Таким образом, идеи имели бы значение лишь постольку, поскольку они служат средством, которое способствует более полной чувственной жизни и снабжают эту тварь питанием.
      Напротив, в жизнь бабочки входит свободный полет по воздуху, и потому она вполне символизирует трехмерное сознание в противоположность двумерной жизни гусеницы. Первая забота в жизни бабочки - это воспроизведение потомства, а питание сведено к явно подчиненному положению. Более того, типичное питание бабочки связано с нектаром, так что оно в корне противоречит грубой пище гусеницы. Можно сказать, что жизнь и философия бабочки сосредоточены вокруг творчества и радости, и таким образом самоцелью является красота вместо грубой утилитарности. Следовательно, реальное и ценное для бабочки имеет не только совсем иной смысл, чем для гусеницы, но смысл этот и вовсе выше понимания последней.
      Куколка представляет этап, когда гусеница умирает как гусеница. Для сознания гусеницы это должно казаться уничтожением или "угасанием", как и Нирвана - неозаренному субъектно-объектному сознанию. Но если взглянуть как бы с другой стороны, куколка - это открытая дверь к вольной жизни бабочки.
      Сознание бабочки имеет некоторые очень важные преимущества. Бабочка в сравнении с гусеницей вращается в мире бесконечно более широкого понимания. Она обитает в пространстве, не утрачивая способности вернуться к поверхностям. Так что она вполне в состоянии понять поверхностные отношения, всю сферу гусеницы, но знает еще и бесконечно более богатый мир, который совершенно неведом гусенице. Далее, она знает поверхность в связи с глубиной и, таким образом, может справиться с проблемами, связанными с поверхностью, далеко превосходящими возможности гусеницы.
      Символ этот особенно красив. Ограничения жизни гусеницы очень хорошо представляют ограничения субъектно-объектного сознания. С перспективы субъектно-объектного сознания конечные проблемы философии остаются без всякого удовлетворения и часто заключают в себе непримиримые противоречия. Эти решения достигаются и противоречия примиряются Теми, кто пробудился к Трансцендентным Уровням, ибо Они обладают большим кругозором, символизируемым бабочкой, и могут охватить субъектно-объектный или поверхностный мир в высшем единстве пространства, представленного здесь Высшим Сознанием. Но точно так же, как мир бабочки непостижим для гусеницы, так и это единство (интеграция) Человека Божественного Сознания бессмысленно для тех, кто не имеет проблеска Реальности более высокой, чем субъектно-объектная сфера. Так, без определенной степени Познания философия таких Людей, как Платон и Гегель, кажется чем-то чисто абстрактным и нереальным. Эти, по общему признанию, высшие философии большей частью не интересуются созданием одних лишь чувственных и опытных ценностей и определенно уделяют весьма подчиненное место питанию и удобствам, в каком бы то ни было смысле. Но когда эти философии рассматриваются с того уровня Сознания, на котором они были созданы, оказывается, что они самым настоятельным образом имеют дело с субстанциальными реальностями. Они написаны с точки зрения подлинного Бодрствующего Сознания.
      Философии типа неореализма, прагматизма и натурализма задуманы с точки зрения поверхностного сознания, символизируемого гусеницей. По крайней мере, эта последняя форма сознания преобладает. Если мы теперь ограничим себя субъектно-объектной точкой зрения или точкой зрения гусеницы, то сторонники этих философий будут отличаться лучшими аргументами. По существу же они понимают лишь индуктивную или "ползучую" логику гусеницы. Их окончательное авторитетное основание это либо показатели органов чувств, либо данные, извлеченные непосредственно путем ощущений. Их окончательный тезис - реально лишь то, что объективно. На их собственной почве они, очевидно, неопровержимы, но всякий, кто Пробудился к "Знанию Путем тождества", сразу видит, что они в ложном положении. Платон знает, вне всякого сомнения, что он прав в принципе, но он вполне может не быть в состоянии сделать что-либо большее для сознания типа гусеницы, чем намекнуть на Реальность выше уровня гусеницы. В результате логическое противоречие между этими двумя крупными школами философии в значительной степени является тратой времени, поскольку нет, и не может быть никакого согласия по основным понятиям. Со своей точки зрения каждый может считать свою позицию удовлетворительной, но в этом есть что-то вроде борьбы с собственной тенью и мало что дает в отношении убеждения противника. Пробужденный знает неадекватность понимания гусеницы, но он не может доказать этого человеку типа гусеницы. С другой стороны, последний не может охватить понимание Пробужденного, если сам не пробудится, и в результате - тупик, если человек-гусеница не имеет каких-то смутных представлений о Высшем.
      Из всех людей, которые ограничены в своем сознании субъектно-объектной множественностью, те, кто видят первую проблему человечества в экономике, наиболее привязаны к уровню гусеницы. Жизнь для них сосредоточена на грубом питании и удобствах, а это как раз и есть главная характеристика настоящей гусеницы. Это ничтожно ограниченная точка зрения. Одно лишь увеличение питания может дать только более крупных гусениц. Оно ни в коем случае не сможет разрешить первопричину человеческих несчастий. Ибо человек, для того, чтобы узнать вечную Радость, должен преобразиться так, чтобы вступить в вольную жизнь, символизируемую бабочкой. Несомненно, некоторым человеческим гусеницам нужно стать пожирней, прежде чем они будут готовы вступить в стадию куколки и пройти через нее, но многие уже сейчас готовы для этого Перехода и лишь теряют время, превращаясь в переросших гусениц. Если последние думают, будто они служат человечеству, продолжая следовать своему теперешнему пути, они только обманывают себя. Когда они Пробудятся, и только тогда, смогут они компетентно служить человечеству, даже относительно проблем обобществления и экономической организации.
      Первоначальный смысл куколки состоит в том, что вступить в свободное состояние жизни в пространстве возможно лишь через умирание к уровню гусеницы. Развитие лишь на уровне гусеницы производит гусениц больше и жирнее. Приходит время, когда человек должен отвратиться от всей формы жизни, символизируемой субъектно-объектным сознанием, если не хочет попасть в тупик напрасного и бесплодного существования. Конечно, с точки зрения низшего уровня это включает в себя на какой-то непродолжительный период времени необходимый аскетизм в той или иной форме. Но цель бесконечно богаче всего, что содержится в прежней жизни. Да и вообще - это все что угодно, кроме аскетизма. Привязанность к меньшим ценностям служит барьером к пониманию больших ценностей. Это хорошо знакомый принцип даже в пределах обыкновенной жизни. Он еще более применим в отношении достижения Высших ценностей. Тем не менее, многие человеческие существа привязываются к ценностям, которые сравнительно не более чем детские игрушки, и таким образом отказываются сделать шаг, который откроет Жизнь Прекрасную, Свободную, Могучую. Разве это не самое большое безумие?
      75. ОБ АСКЕТИЗМЕ
      1 октября
      На протяжении всей истории религии аскетизм играл весьма важную роль и как предписанная дисциплина, и как добровольно принятая практика. Несколько причин кроется в основании подобной практики, и почти все они обсуждены Вильямом Джеймсом в его книге "Многообразие религиозного опыта". Однако я должен добавить по этому поводу некоторые соображения, возникшие из моего личного опыта и размышления.
      Я убежден, что для большинства, а может быть и для всех, некоторая степень аскетической практики необходима, если индивидуум намерен достичь своих высших возможностей. Но хотя это особенно верно в отношении уготовления Пути к Пробуждению, тем не менее, тот же принцип применим и в более прагматическом смысле; развитие способностей в любой сфере достигается лишь ценой соответствующих усилий, что неизбежно предполагает подавление рассеянной деятельности. Наряду с основным интересом в любое данное время большинство людей чувствует в себе противоположные интересы и желания, и если последним уступить, то первый будет принесен в жертву. Вот достаточное основание принципиально аскетической практики, которая может в крайних своих проявлениях отличаться всей ценностью "умерщвления плоти" в некоторых религиозных дисциплинах. Человек может пойти на это ради достижения успеха в науке, искусстве, бизнесе и т. п., точно так же, как и для целей, обычно классифицируемых как религиозные. Если основной интерес настолько всеобъемлющ, что вряд ли остаются какие-то противоречивые желания, вполне может быть, что на практике возникнут лишь незначительные неудобства. С другой стороны, важные конкурирующие интересы могут вызвать дисциплину, являющуюся настоящим тяжким испытанием. Но достижение мастерства в любой области, во всяком случае, требует подобной же дисциплины. В вышеприведенном примере аскетизма не существует вопроса принципиальной греховности плотской природы. Фактически, разумное объяснение аскетизма можно дать абсолютно независимо от вопроса греха. Греху отводилось слишком важное место в религиозных мысли и чувстве. Грех как он есть является большей частью случайным и результатом Неведения и, таким образом, в принципе есть заблуждение, а не действительность. Греху уделяется внимание, основанное на идее, будто он достаточно значителен, чтобы быть стоящим объектом войны. Вследствие этого он действительно наделяется жизнью и силой. Мы никогда не уничтожим чего-то, сражаясь против этого. Силу, с которой мы боролись, можно временно подавить, потому что в данное время мы располагаем большей силой. Но верно и то, что мы победили ценой определенного утомления, а тем временем противоположная сила восстанавливается в значительной степени от той же силы, которую мы израсходовали. Когда-нибудь она снова обрушится на нас, и в минуту слабости может нас одолеть. Никто не избежит действия этого закона тем лишь, что умрет физически прежде этой отдачи. Где-то он будет жить снова, и в следующей жизни может оказаться столь же солидарным со злом, как в предыдущей жизни мнил себя солидарным с добром.
      Несомненно, сильную плотскую натуру следует обуздывать, а тем, кто не отличается достаточным равновесием мудрости, возможно, на время понадобится чрезвычайное усилие в обуздании. Но гораздо лучше рассматривать такую дисциплину разумно - просто как форму воспитания. Проблема в значительной степени упрощается, если человек, вместо того, чтобы занять позицию борьбы или подавления, примется преобразовывать энергию плоти. Любая форма энергии, какой бы злой она ни казалась, имеет свою высшую форму или аспект, в который ее можно преобразовать. Если усилие сосредоточить на этом преображении, то энергия высвобождается и становится положительной силой, и сделать это сравнительно легко.
      Но после всего сказанного и сделанного аскетизм, связанный с плотской природой, принадлежит всего лишь к этапу детского сада в воспитании человека к Более Высокой Жизни. Более высокий и подлинно зрелый аскетизм - совсем иной. Так, когда человек научается быть непривязанным к своим излюбленным мнениям или идеям и готов принять заключения, прямо противоположные его предпочтениям, если очевидность или логика указывают этот путь, тогда он практикует аскетизм в более высоком и благородном смысле. Аскетизм такого рода проникает гораздо глубже в самую суть человека, чем любое обуздание, связанное с одной лишь плотской природой, и если человек сумеет преуспеть в этой высшей дисциплине, тогда все, оставшееся в низшей природе, требующее очищения - всего лишь деталь. В этой высшей дисциплине воля развивается так сильно, что плотская природа контролируется сравнительно легко, если прилагается соответствующее усилие.
      Я свел бы всю проблему аскетизма к следующей простой формуле: пусть человек сосредоточит свои усилия на том, чего он больше всего желает, и ограничит или преобразует несовместимые желания. То, чего человек больше всего желает, может меняться с ростом в сторону зрелости. Тогда одним из значений этой формулировки будет - прекратить движение в направлении прежнего желания, когда его место занимает новое и более сильное желание. Конечно, нужно проводить различие между постоянным новым желанием и временным проникновением какого-то низшего желания. Правило это следует применять лишь как указано в предыдущем примере. Если постоянно следовать этому пути, он, в конце концов, приведет данного индивидуума к высшему благу, и рано или поздно это будет означать Пробужденное Сознание. Преимущество этой формы дисциплины заключается в том, что главный акцент делается на приобретении позитивной ценности, а не на негативном и препятствующем качестве. Это делает жизнь счастливее, что, в свою очередь, вызывает больше сил, а значит - успех приходит скорее, по крайней мере - как правило. Конечно, такая стратегия вполне может заключать в себе одну или больше радикальных перемен в жизни. Так, человек начинает свою зрелую жизнь с желанием достигнуть успеха в бизнесе, но после того, как он частично преуспел в этом, может оказаться, что на место этого желания пришло какое-то иное, большее. В таком случае он может отказаться от большого успеха в бизнесе, оставшись удовлетворенным лишь умеренным достижением в этой области, и направить основной фокус своей энергии в другую сторону. И хотя это повлечет за собой меньше успеха в этой узкой области, вся жизнь индивидуума будет успешнее в более широком смысле. Такой человек избежал бы трагедии столь многих бизнесменов в отставке, которые, оставив свое дело, оказываются совершенно беспомощными в бессмысленной и пустой жизни. С точки зрения Пробужденного Сознания вся жизнь здесь внизу имеет ценность лишь в смысле воспитания для Высшей Жизни, и решение относительно того, что составляет успех в субъектно-объектной сфере, принимается на совершенно ином основании, чем обычный мирской стандарт. Все здесь внизу есть инструмент, и только инструмент. Так, жизнь, заключающая в себе много, но частных успехов в субъектно-объектной сфере, может поистине дать больше прогресса в направлении Пробуждения, чем жизнь, чрезвычайно успешная в одной ограниченной области. С Высшей точки зрения эту низшую жизнь можно рассматривать так, как смотрит учитель музыки на своего ученика. Хотя учитель и содержит в уме некий совершенный образец, но на занятиях время почти всецело уделяется фрагментам, таким как: техническая передача фразы, отыскание качества звука и т. п. Наша жизнь здесь и есть такая музыкальная школа, и только так. Концертный же этап - это Космическое Сознание.
      Когда человек пробудился к Высшему Сознанию, он может принять решение, которое требует высшей аскетической практики. Он знает окончательное превосходство Высшей Жизни в любом смысле, и если бы он считался только с собой, он, естественно, предпочел бы исключительно эту Высшую Жизнь. Но, считаясь с нуждами других, он может отказаться от этого и принять жизнь в миру, хотя в то же время это будет жизнь Не от мира сего. Согласно одной стороне своей работы он сможет довольно свободно вращаться в сфере ощущений, чувств и т. д., и может показаться поверхностному наблюдателю даже потворствующим своим желаниям, хотя он все время будет осуществлять аскетизм в самом суровом смысле уже тем, что живет подобным образом. Для него больше не стоит вопрос противления плотским искушениям, ибо Знание Высшей Радости вообще развенчало все это в прах. Он просто терпит то, что плотский человек воображает наслаждением.
      С моей теперешней точки зрения вся проблема аскетизма кажется мне лишь проблемой разумного решения и мудрости. Она совершенно не связана с чем-то эмоционально неприятным, что обычно соединяют с нею. Это просто здравый смысл - выбрать большую ценность при любом конфликте ценностей. Зачем же считать это поводом к серьезным эмоциональным переживаниям?
      76. БЕДНОСТЬ И ПОСЛУШАНИЕ
      2 октября
      Когда я читаю описания монастырских предписаний, мне все чаще кажется, что в таком образе жизни больше несоответствия, чем превосходства. Несомненно, что для некоторых особых натур наилучшие результаты достигаются в условиях монашеской жизни, а не в суматохе мирского существования. Так, ученый, в общем, может работать более эффективно, используя преимущества монашеской изоляции. Монастыри в мрачную эпоху средневековья были прибежищем образования. Ныне такую службу весьма полно осуществляют университеты, сохраняя в то же время некоторые из более важных достоинств монастырской жизни. Одним из достоинств монастыря в этом Высшем смысле является требование, чтобы объединившиеся члены общины отличались высшими духовными или интеллектуальными способностями. Кроме того, это должны быть люди соответствующего характера, не нуждающиеся в толчках мирской жизни для того, чтобы вывести их из состояния лености. Одним словом, это должны быть люди, способные передать человечеству Высшие Ценности, которые нельзя или невозможно в достаточной степени обрести среди мирских ощущений. Но в целом монастыри скорее служили местом приюта для слабых, чем университетами для воспитания особых качеств. Именно это более широкое использование монастырей я считаю несоответствующим первоначальной идее.
      Обеты бедности и послушания весьма распространены в монашестве, и рациональную основу этих дисциплин легко понять. Основная идея монашества состоит в том воспитании, которое привело бы к полной отдаче своей личной воли, так чтобы в индивидуальном человеке не осталось места ни для чего иного, кроме Божественного Сознания. Этот метод, несомненно, бывает для некоторых успешным, но, тем не менее, я убежден, что буквальная интерпретация правил бедности и послушания основывается скорее на поверхностности, чем на глубине. Конечно, я не обсуждаю вопрос о необходимости послушания в связи с какими-то специальными программами воспитания или в случае выполнения какой-то организованной работы, где одни лишь руководители в состоянии принимать решения. Здесь послушание является практической необходимостью. Я просто имею в виду более общее монашеское представление о послушании, как оно проявилось, в частности, в христианской церкви. В этом смысле послушание предназначено для устранения способности действовать по своему усмотрению.
      Разумеется верно, что и личная собственность, и личное своеволие коренятся в эгоизме, который, в свою очередь, является основанием чувства отдельности. В этом смысле дисциплина бедности является средством преодоления чувства исключительности, которым столь часто сопровождается владение личной собственностью. Аналогичным образом практика послушания предназначена для установления полного согласования с Божьей волей. Но субъективное изменение отношения к имуществу и воспитание личной воли может сочетать все достоинства буквальной практики бедности и послушания. Фактически в этой более тонкой форме дисциплина может стать гораздо более совершенной и представлять лучшую защиту от западни духовной гордыни или самооправдания, чем при более буквальной практике.
      Что касается собственности, то строгий анализ покажет, что на самом деле нет такой вещи, как частная собственность в абсолютном смысле. Так, никто не располагает никакой внешней частной собственностью сколь-нибудь более, чем дозволит Смерть. Поэтому, невзирая на общественную полицию, все объективные владения - лишь временное утешение. Далее, хотя и верно, что собственность предоставляет определенные возможности в смысле потворства своим желаниям и действиям, однако в ещё большей степени она включает в себя ответственность. Чем более человек духовен, тем более возрастает фактор ответственности, и таким образом принятие этой ответственности имеет ценность подлинного аскетизма. Вдобавок аскетизм этот проникает глубже в душу человека, чем любое испытание бедностью. Для простого обывателя пределы бедности,- это голод, жажда и отсутствие крыши над головой. И хотя это действительно может повлечь за собой физические страдания, но все же не слишком глубоко задевает человека, если он достаточно силен. Когда же, напротив, человек чувствует, что его положение делает его ответственным за благополучие сотен, тысяч, а возможно и миллионов человеческих существ, он живет в дисциплине такой строгости, которая даже личное страдание делает довольно тривиальным. Это гораздо более геройская жизнь, чем та, которая достигается одной лишь бедностью.
      Тот же принцип относится к проявлению решимости. Желание уклониться от ответственности в этом отношении является признаком настоящей слабости, а не силы. Что касается человека, Божественная Воля проявляется через волю человеческую. Универсальная Воля весьма значительно преобразуется через ум человека, действующего в какой-то конкретной сфере. В объективном смысле эффективность достигается прагматически. Таким образом, высшая смелость, которая отличает действительно сильного человека, проявляется в готовности принять ответственность за любые, в том числе и неблагоразумные решения. Если бы верный путь в любой ситуации всегда был ясен, то в этом мире не было бы нужды в подлинной смелости. Принятие ответственности за решение в таком случае является более высоким и гораздо более суровым аскетизмом, чем бесспорное послушание.
      Лично я рекомендовал бы принять за основу образ жизни домохозяина как основной инструмент дисциплины до того времени, пока индивидуум не будет готов для специального обучения. Далее, это специальное обучение имело бы чисто техническое значение, приводя к определенной конкретной цели. Основное моральное воспитание обеспечивалось бы сочетанием проблем, возникающих из реальной жизни наряду с культивированием определенного отношения к этим проблемам. Я убежден, что, в общем, это лучший способ развить высшее смирение, по крайней мере, для людей, обладающих западным темпераментом. Я посоветовал бы ученикам не избегать искушения, а смело встречать его лицом к лицу, пока оно не перестанет быть искушением. Я полагался бы на культивирование добросовестности в сочетании с непривязанностью. Аналогичным образом я настаивал бы на проявлении действия по своему усмотрению и считал бы того, кто рискует, хотя бы и неблагоразумно, лучше тех, кто слепо повинуется.
      Добросовестность отличается моральным достоинством бедности. Точно так же непривязанность имеет ценность послушания. Буквальное послушание имеет значение в связи с особым методическим воспитанием по причинам, которые достаточно очевидны, но для морального дисциплинирования действие по своему усмотрению отличается гораздо большей эффективностью. Люди - вот все, что нам нужно, и чем сильнее они, тем лучше. Нам не нужны одни медиумы. Иногда сила, даже соединенная с пороками сильного, предпочтительнее слабой доброты. Во всех людях это главная ценность, которая является важной, если сама суть здорова.
      77. ВЫСШЕЕ СОЗНАНИЕ И УМ
      В мистической литературе часто утверждается, что активность ума является серьезным барьером к Реализации Высшего Сознания, тогда как чувственно-эмоциональная активность считается препятствием меньшего порядка. Причина того, что умственная активность рассматривается, заключается в том, что, во-первых, явная активность как таковая производит эффект, сравнимый со значительным шумом, который заглушает слабое звучание Голоса Безмолвия. Во-вторых, умственная активность является преобладающей причиной эгоизма, а последний есть основа чувства отдельности. И логика, и мой собственный опыт не противоречат утверждению, что в объективном смысле и активность, и эгоизм суть барьеры. Но с барьерами можно справиться, преодолевая или же устраняя их. Следовательно, совершенное смолкание всей активности и полное искоренение эгоизма не являются абсолютной необходимостью, от которой зависит Познание. Если бы это было так, то казалось бы невозможным достигнуть Познания иначе, как в полном трансе и, таким образом, ценности этого Познания никак нельзя было бы низвести в личное сознание. Как уже отмечалось в начале этой книги, во время Перехода в августе ум и чувства были активны; я осознавал себя, а это означает, что эгоизм был снят не полностью. Однако и интеллектуальное и чувственное сознание было в принципе подчинено, а иное - более Универсальное Сознание - заняло доминирующее положение. Далее, перед значительно большим раскрытием сознания вечером 8-го сентября ум был очень активен. Но в этом случае тот более высокий энергетический уровень был настолько велик, что любая преграда, возникшая от такой активности, легко была бы сметена. На самом деле если бы ум не был столь активен, то мало вероятно, чтобы субъектно-объектное сознание смогло оставаться хотя бы свидетелем, и неизвестно, смог ли бы я в таком случае вернуться к объективному функционированию.
      Я думаю, что мистики нередко преувеличивали серьезность тех или иных препятствий. Вероятно, многие из них делали это преднамеренно, по причинам скорее психологическим, но во многих случаях это могло быть и следствием недостаточно острой способности к интроспекции. Мы знаем, что склонность к преувеличению является весьма характерной для Востока, хотя именно в этом регионе мы находим наибольшее число подлинных мистиков. Далее верно, что у мистиков как таковых психологическим факторам уделялось гораздо больше внимания, чем логической и фактической точности.
      Этим, однако, объясняются еще не все затруднения. Вообще мистическое и оккультное употребление слова "ум" не передает того же значения, которое придает этому термину, к примеру, западная философия или психология. Если вместо слова "ум" использовать слово "манас", то заявление мистиков сразу же станет вернее. "Манас" обычно переводится как "ум", поскольку для него в европейских языках нет более подходящего эквивалента. Но каково бы ни было первоначальное этимологическое значение слова "ум", смысл его, как он ныне определяется наиболее компетентным и авторитетным использованием, заключает в себе гораздо больше, чем подразумевают индийские философы и мистики, когда говорят "манас". Пока это тонкое различие остается непонятым, путаница почти неизбежна. Что касается меня, то эта путаница принесла мне несколько лет ненужных недоразумений. Все, что я читал, как будто противоречило тому, что я интуитивно ощущал как верное, в чем я и убедился впоследствии. Так что ошибались не философы-мистики, а переводчики и западные исследователи мистицизма и оккультизма.
      Следует отметить и то, что в более глубокой и полной восточной философии "манас" имеет два аспекта: низший и высший. Так вот, низший аспект манаса называется еще и "разрушителем реального", и, таким образом, именно этот аспект следует победить тому, кто хочет достигнуть Высшего Знания. Низший манас соединен с желаниями, и потому является лишь главой органов чувств. Его даже зовут - "раджа чувств". Иными словами, подчинить низший разум значит "подчинить чувства через раджу чувств". Это явно важно, поскольку именно чувства составляют основу объективного опыта, порождая желание, направленное на объективное и, следовательно, - прочь от чисто Субъективного, на котором покоится вся объективная вселенная.
      Далее, хотя смысл понятия "низший манас" отчасти входит в западное понимание слова "ум", последнее значит гораздо больше. Обратимся к определениям, данным в хорошем словаре. Так, в "Словаре века" мы найдем следующие определения: "То, что чувствует, желает и мыслит; сознательный субъект; эго, душа". Это гораздо ближе к подлинному значению "атмана", или "Я есмь", чем "манаса" и в низшем и в высшем смысле, за исключением того, что "эгоизм" тесно связан с "манасом". Далее мы имеем следующее определение: "Интеллект, или познавательная способность, или часть души отличная от чувствования и воления; разумность". Отчасти это близко значению термина "Чит", а также передает в значительной степени смысл понятия "высший манас", но не включает в себя как таковую связь с желанием, что является существенным аспектом низшего манаса. И третье: "Сфера сознания, созерцание, мысль, суждение". Это объемлет широкий диапазон понятий, которые определенно следует различать. В восточной философии есть для этого такие термины как Нирвана, Сансара, Самшайя и Мата. Лишь с последним значением - "суждение" - мы начинаем входить по-настоящему в сферу низшего манаса, ибо желание и ощущение, скорее всего, играют роль в формировании суждения.