Театр травмы

      Моцарт.
      Я здесь, Сальери!
      Сальери.
      Вот то-то б удивился он!
      Моцарт.
      Давно
      Я удивляюсь: что за бред несешь ты?!
      (Перестает играть.)
      Сальери.
      Ты жив?
      Моцарт.
      С чего ты взял?
      Сальери.
      Так ты ж умолк!
      Когда б ты не играл, ты жил бы дольше.
      (Рассматривает наклейки на бутылках.)
      А может, сухонького? Иль пивка?
      Иль ерш составить?
      (Сливает в одну банку водку и пиво.)
      Надо бы проверить.
      Но вот - на ком?.. Проверю на себе!
      (Пьет ерша и засекает на часах время.)
      Моцарт.
      Что на часы глядишь, мой друг, так часто?
      Сальери.
      Гляжу, осталось сколько жить пивцу.
      Моцарт.
      Секунд пять-шесть, я думаю, не меньше.
      Сальери.
      Нет, это слишком мно...
      (Умирает и падает, хватаясь за свое горло.)
      Моцарт.
      Погиб поэт!
      С винцом в груди и жаждой вместе с этим.
      Да! не ведет к здоровью алкоголь.
      Нет! он ведет к музыке гениальной.
      Для гения - вино - все, что он пьет!
      Для бездаря - все яд, чего не выпьет!
      Сцена II пока отменяется.
      Фотоальбом Джентльмен в гостях у дамы
      - А это что за мальчик?
      - Мой дедушка.
      - Такой маленький - и уже дедушка?!
      - Ну, тогда он еще не знал, что будет дедушкой. Он даже о том, что он отец, узнал уже на своей свадьбе.
      - А это вы где?
      - В Финляндии. Мне все говорили, что я похожа на финку.
      - Вы говорите по-фински?
      - Нет, просто я все время молчала.
      - А это вы с кем?
      - С мужем.
      - Вы были замужем?
      - Нет, это муж моей подруги.
      - А это кто?
      - Это я с одним мужчиной.
      - Я вижу.
      - Он сказал, что я похожа на его пятую жену.
      - Он был женат пять раз?!
      - Нет, только четыре.
      - О, какой у вас автомобиль!
      - Да, я специально подбирала его к своей губной помаде.
      - Вы умеете водить?
      - Нет. Но вожу.
      - А эту фотографию я, кажется, уже видел.
      - Нет, это я на том же месте, но двадцать лет назад.
      - Надо же! За двадцать лет вы совсем не изменились: платье то же самое!
      - А это - я на водных лыжах.
      - А почему с лыжными палками?
      - Так вода замерзла!
      - А это вы где так загорели?
      - Это не загар. Это я искупалась.
      - А здесь можно, я угадаю, где вы?
      - Попробуйте.
      - Эта?
      - Нет.
      - Эта?
      - Нет.
      - Эта?
      - Нет.
      - Но я уже показал на всех!
      - А меня здесь вообще нет.
      - А это что за красавица?
      - Это - я.
      - Надо же! Никогда бы не подумал!
      - Спасибо за комплимент!
      (На голову джентльмена опускается фотоальбом).
      Яблочко от яблони
      - Ты что, сынок, такой грустный?
      - Да у нас сегодня зачет был, а училка меня взяла и спросила.
      - А ты бы, сынок, так этой училке ответил, чтобы она навек замолчала!
      - Я, папка, ей так и ответил, а она дальше спрашивает.
      - Значит, оглохла. И чему ее тогда учили, если она все спрашивает, а сама ничего не знает?!
      - Ее, папка, географии учили.
      - Это - где какие органы расположены?
      - Нет, папка, география - это где какие насекомые живут. Вот вчера, например, она спросила: "Какие пернатые живут в Америке?"
      - А ты что сказал?
      - Я сказал: "Индейцы".
      - Не только, сынок. Еще индюшки. А сегодня она про чего спросила?
      - А сегодня она велела Алазанскую долину найти.
      - Она что, видит плохо?
      - Да, говорит мне: "Найди Алазанскую долину". А я, папка, разволновался - и стал не там искать. Под столом, в шкафу.
      - Зря искал, сынок. "Алазанскую долину" сейчас нигде не найдешь. Сейчас же вместо нее бормотуху гонят. Она хоть спросила - есть у нас с тобой деньги на бормотуху!
      - Нет, папка, она про другое спросила. "Вот, - говорит, - ты живешь в Петербурге..."
      - Это ты там живешь, сынок? А я живу в Ленинграде.
      - Да нет, это она так говорит: "Допустим, ты живешь в Петербурге. Как тебе попасть в Шанхай?"
      - А ты что сказал?
      - Я сказал: "На трамвае".
      - Правильно, сынок. На четырнадцатом маршруте. Только в "Шанхашку" сразу не попадешь. Там надо, чтобы был свой швейцарец.
      - А она, папулька, представляешь, говорит: "Показывать надо на карте. Вот тебе дополнительный вопрос: покажи мне, где находится Дания, и кто ее король". Ну, я вынул карту, показал ей короля. А она говорит: "Правильно. Только это не датский король, а бубновый. Придется, - говорит, тебе заново сдавать".
      - А ты?
      - Ну, я сдал, как положено: по шесть штук.
      - Так про цифры, сынок, это же не география, а мать-и-мачеха.
      - Нет, папка. Мать-и-мачеха - это про русский язык. Причем мачеха это русский письменный, а мать - русский устный.
      - А химия тогда про что?
      - А химия - это что кладут на физию, когда у нее страхолюдная анатомия. Химию, знаешь, кто у нас преподает?
      - Зачем же мне знать, сынок? Я же не ученый-шизик!
      - Ну, ты что, папка?! Он же у нас работает уже двадцать лет!
      - Не может быть, сынок! На химии работают только со сроком от трех до семи.
      - Эх, папка! Да химию у нас преподает химик. Вот кто!
      - Теперь понял, сынок. Химию - химик. Историю - истерик. Музыку - мазурик. Гражданскую оборону - гробик. А еще она про чего спросила?
      - А еще она про снежного человека спросила. Где обнаружена его стоянка, отчего он прячется и почему не вымер?
      - А ты что сказал?
      - Я только про стоянку сказал. Что стоянка снежного человека находится на автобусной остановке.
      - Правильно, сынок. А прячется он от алиментов.
      - А не вымер почему?
      - А не вымер снежный человек потому, что живет со снежной бабой. Вот такая баба, сынок! Хоть и холодная, и все время с нее соскальзываешь, но всегда снеговухи нальет!
      - А училка мне говорит: "Вот тебе последний вопрос: где находится Мордовия и как туда попасть?"
      - А ты что сказал?
      - Я сказал, Мордовия находится в районе Башкирии. А попасть в нее можно кулаком.
      - Правильно, сынок. А потом - в Кривой Рог. Заферганить. Чтобы в Череповце потемнело. А там и до Могилева недалеко. Давай я дорогу ей нарисую: это - рельсы, это - шпалы. Как она по шпалам пойдет - враз в Могилеве окажется!
      - Поздно, папка. Она мне уже отметку поставила. Хорошую. Пятерку.
      - Нет, сынок, на пятерку хорошо не отметишь. Даже если училка ставит.
      Больной
      У меня нога заболела. Сосед мой - Иван Петрович - мне говорит:
      - Значит, тебе к врачу надо. Иди, - говорит, - в такую-то полуклинику, в такой-то кабинет. Скажешь - от Ивана Петровича. Там такой отличный врач сидит - я у него всю жизнь лечусь!
      Прихожу я ту полуклинику, захожу в тот кабинет. Смотрю - действительно, за столом врач сидит. Посмотрел под стол - а это не врач. А врачиха.
      Я говорю:
      - Вы принимаете?
      Она говорит:
      - Только после работы. А вы, видно, уже с утра приняли.
      Я говорю:
      - С чего это вы взяли?
      Она говорит:
      - А вы что-то плохо выглядите.
      Я говорю:
      - Да и вы, доктор, не бог весть, какая красавица!
      Она говорит:
      - Чем в детстве болели?
      Я говорю:
      - Свинкой.
      Она говорит:
      - А где лечились?
      Я говорю:
      - У ветеринара.
      Она говорит:
      - Ну, раздевайтесь. Я вас послушаю.
      Я говорю:
      - А зачем раздеваться? Я одетым говорить умею.
      Она говорит:
      - Раздевайтесь до пояса.
      Ну, я разделся. Она говорит:
      - Вы не с того конца разделись.
      Я говорю:
      - Так у меня ж нога болит. Ниже пояса.
      Она говорит:
      - Ну, закиньте ногу на ногу.
      Я закинул. Она говорит:
      - Да не на мою ногу!
      Я поднатужился - закинул на свою. Она мне - как даст по ноге молотком! И после этого еще спрашивает:
      - Так больно?
      Я говорю:
      - А как вы думаете? Если вас по больной ноге ударить!
      Она говорит:
      - Ну, давайте по здоровой ударю. Она у вас тоже больной станет.
      Я увернулся - она мне по животу попала.
      - Теперь, - говорю, - у меня живот болит.
      Она говорит:
      - Откройте рот.
      Я открыл. Она мне в рот заглянула.
      - Желудок, - говорит, - в порядке.
      Я говорю:
      - Может, вы не с той стороны смотрите?
      Она говорит:
      - И давно у вас болит живот?
      Я говорю:
      - Недавно.
      Она говорит:
      - На каком месяце?
      Я говорю:
      - На первом.
      Она говорит:
      - От кого?
      Я говорю:
      - От Ивана Петровича.
      Она говорит:
      - Приносите завтра анализы.
      Я говорю:
      - Свои?
      Она говорит:
      - Ну, конечно, не Ивана Петровича.
      Я говорю:
      - А чего тогда завтра? У меня анализы всегда при себе.
      Она говорит:
      - Вот вам направление в роддом.
      Ладно, думаю. Пусть хоть - в морг! Лишь бы ногу вылечить.
      - Доктор, - говорю, - а ходить-то буду?
      Она говорит:
      - Будете. Но под себя.
      И пишет мне еще направление на рентген: "Прошу снять больному голову. Так как нашим аппаратом голову не пробить".
      - Клизму, - говорит, - кто вам обычно ставит?
      Я говорю:
      - Начальник обычно.
      Она говорит:
      - Иван Петрович?
      Я говорю:
      - Нет. Ивану Петровичу я сам клизму поставлю. Когда выпишусь. Через девять месяцев.
      Рассказ мясника
      Один мясник рассказывал:
      - Подходит к моему прилавку старушка. Махонькая такая, сухонькая, как стул колченогий.
      Ушки из-под платочка выбились. Глазки такие внимательные, как замочные скважины. Носик - как водопроводный краник: она в него губками упирается. И чтобы слова ее носик обогнули, она углом ротика говорит. Причем правильно говорит только три буквы: твердый знак, мягкий знак и восклицательный. Потому что у ней только три зуба: один коренной и два пристяжных. Пальтишко у ней - как шинель: руку в локте не согнуть. А шапка такая - ею только ботинки чистить.
      Вот подает она мне деньги двумя прямыми ручонками, как в кукольном театре. Даже не деньги. А рубли. Теплые такие бумажки. Влажные.
      И говорит мне: "Старик мой помер. Даже "до свидания" не сказал. Неожиданно так. Я думала, он от язвы помрет, а он от давления помер. Его бревном придавило.
      А дети у меня хорошие, письма пишут. Спрашивают: нужны ли мне деньги? Я им отвечаю: "Нет, не нужны". Они тогда пишут: "Ну, вот и отлично! Высылай, мама, пенсию".
      А на днях меня скоропостижно из больницы выписали как бесперспективную больную.
      Так вот, - говорит, - хочу я перед смертью котлеток покушать. Взвесь, - говорит, - мне, сынок, мясца".
      Она все это говорит, а я ей костей кладу, обвешиваю и плачу...
      Программа телепередач (на вчера) Телеканал "Останки" 8.00 - Много серий из ничего. Фильм "Али-баба и сорок разбойников. Первая серия - "Первый разбойник".
      8.30 - "Люди опасной профессии". Фильм о кошкод°рах.
      9.00 - Ученикам 1-10-х классов. "История Пугачевского бунта". Трансляция с концерта Аллы Пугачевой.
      9.80 - Литература. Трилогия Толстого "Хождение под мухой".
      11.00 - "Занимательная анатомия". Мозжечок с ноготок.
      11.30 - Мультфильм "Ежик в сметане"
      12.40 - "Так жить нельзя". Беседа сексопатолога.
      15.00 - "Камера смотрит в мир". Репортаж из тюрьмы.
      15.30 - "Зеленый друг". Передача об алкоголиках.
      16.00 - "Мамина школа". Рассказ о малолетних проститутках.
      17.00 - Из цикла "Здоровье": "Я уколов не боюсь!" Передача о наркоманах.
      17.30 - Для вас, стоматологи: фильм "Челюсти".
      17.50 - "Хочу все знать". На вопросы следователя уголовного розыска отвечает он сам.
      18.00 - "А ну-ка, девушки!" Фильм о милиции нравов.
      18.10 - "Играй, гормон!" Передача для молодежи.
      18.30 - "Сильные духом". Репортаж из вытрезвителя.
      19.00 - "Спортивное оборзение". У нас в гостях секс-чемпион мира по гимнастике Иван Жеребцов.
      19.20 - "Сделай сам самогон". Занятия ведет доктор химических наук Алексей Максимович Первач.
      20.30 - Х. ф. "Новая Шахерезада, или Тысяча - за одну ночь".
      22.00 - Видимо, публицистический канал "В глаз". (В перерыве - "Сегодня в морге").
      23.10 - Программа для малышей: "Спи спокойно, дорогой товарищ!"
      24.30 - Информационно-завлекательная передача "До и после получки".
      Письмо в деревню
      "Здравствуйте, дорогие папа и мама!
      Вот я и в Петербурге. Когда я летел в самолете, то очень волновался, потому что билет у меня был только до Ленинграда. И еще я волновался, что у летчиков кончится спирт, и они дальше не поедут. Или самолет вообще потерпит какое-нибудь кораблекрушение. Но самолет этого не потерпел. А стюардесса меня успокоила. После полета. Она сказала, что не было еще случая, чтобы самолет не вернулся на землю.
      Приехав в Петербург, как вы и велели, я сразу стал звонить дяде Леше, но каждый раз попадал на чей-то голос, который орал в трубку: "Какой, к черту, дядя Леша?! Это - институт культуры, козел!"
      А поселился я у его племянника Игоря, который тоже поступал в институт лесной промышленности. Я хотел подать заявление на деваобрабатывающий факультет. Но Игорь сказал, что туда поступают одни дубы, а выпускают липу.
      А вообще институт хороший, учатся не только петербуржуи, но и иностранцы: литовцы, уцбеки и жители города Пензы, которых у нас называют пензесмены, потому что если их назвать правильно, то есть пензюки, они так отметелят, что сразу станешь похож на жителя города Аддис-Абеба! Еще Игорь сказал, чтобы я не знакомился с лицами женской национальности, а то можно что-нибудь спидцепить.
      А еще там есть студентки-заночницы. Это такие передовые студентки, которые сдают все экзамены за одну ночь.
      Перед экзаменами я успел сходить в Эрмитаж. Правда, вовнутрь не попал. Из-за очереди. Видел там мадонну с мадон°нком. Она мне сказала: "Давай погадаю, касатик! На сколько экзамен сдашь". Я ей дал 2 рубля она сказала: "На двойку".
      Вы спрашиваете, как в Питере с кормежкой? Очень хорошо. Кормят всем, чем угодно, только не едой. Обещаниями, рекламой, информацией, от мясных туш мне переподают, в основном, такие куски, как: локоть, колено, кулак и подзатыльник, который я, правда, получаю во все части моего тела. Я спросил одну старушку, которая продавала яблоки: "Почему они такие дорогие?" А она сказала: "Потому что чистые. В них нет ни одного рейгана. Я их кипятком ошларила - все рейганы брык! - и лапы вверх! А помидоры, говорит, - у меня еще чище. Я их в химчистку сдавала. И наждаком терла". Видел своими глазами колбасу. И даже ее ел. Но тоже глазами. Колбаса называется "охотничья". Я говорю: "Она из кого сделана? Из охотника?!" А мне говорят: "Не боись. Из охотничьей собаки". Я говорю: "А чего она такая бледная?" А мне говорят: "А тебя на колбасу поведут - ты не побледнеешь?!"
      К экзаменам я готовился сам, потому что нашел только одного репетитора, который готовил в институт - да и то протезирования. Сочинение я писал на обязательную тему: "Поднятая целина". А Игорь - на свободную: "Тихий Дон". Ему влепили кол, потому что он написал: "Аксинья рассмотрела у Мелехова то, что не могла найти у своего мужа".
      После экзаменов ездили на теплоходе на остров Валаам. Билеты дешевые. 1 рубль. Но туда. А назад - уже 8 000.
      После зачисления в институт у нас была тискотека. Это такое мирное приятие, где все друг дружку тискают. Игорь сказал, что туда надо идти со своими швабрами. Я говорю: "А мы что, пол потом будем драить?" А он говорит: "Да. Противоположный".
      А народу в Петербурге много. Даже больше, чем в нашей деревне. В автобус здесь сперва не войти. А потом не выйти. Говорят, в одном автобусе была такая давка, что одна женщина родила. А другая забеременела.
      Смотрел по телевизору фильм ужасов. Называется "600 секунд". Его всегда перед сном показывают. А ведущего зовут - Неврозов. Такой отличный ведущий! Раньше всех к месту преступления прибывает. За 10 минут до преступления.
      У рынка им. Некрасова (настоящая фамилия - Мальцев) ко мне подошел парень в модных штанах и спросил: "Бананы нужны вареные?" А я говорю: "Нет, я картошку больше люблю жареную".
      А еще здесь водится рыба бабец. Игорь мне так и сказал: "Вечером пойдем на Неву - бабцов ловить". Я говорю: "А мы, помню, с дедом бельдюгу ловили". А Игорь говорит: "А я, наоборот, от бельдюг бегаю".
      Еще раз убедился, как дорого в Петербурге время. Спросил девушку на Невском: "Сколько время?" А она - мне: "2 часа - 50 долларов".
      На этом кончаю, дорогие папа и мама! Жду от вас ответа. Только поменьше слов и побольше денег!"
      Видеосалон
      "Был я, видимо, в этом салоне, - рассказывал дед Степаныч мужикам, сидя на крыльце сельсовета. - До отхода поезда ишшо цельный час. Дай, думаю, зайду. Там на бамажке написано: фантастика, ужасы, карате, еротика. Взрослым - тыща рублей. Детям - девятьсот.
      Я говорю билетерше:
      - Один детский. На еротику.
      Ну, значить, захожу. Парень какой-то мне говорит:
      - А, дед, на парнуху пришел?
      - Нет, - говорю. - Парнуху мне бабка смотреть запретила. Тока - еротику.
      - А ты хоть знаешь, чем они отличаются? - говорит парень.
      - Ну, - говорю, - парнуха - это, навроде, как наша парилка. От ее в пот сразу бросает.
      Он говорит:
      - Нет. Парнуха - это когда у тебя аппарат фунциклирует. А еротика когда уже нет.
      - А, - говорю, - значить, у их там наверху в аппарате сплошная еротика.
      В обчем, включил этот парень телявизер. Я говорю:
      - Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
      Он говорит:
      - Это ишшо фантастика. Предвыборная программа кандидатов в депутаты.
      Потом он какую-то кнопку на телявизере нажал - и тут такое началось! Я говорю:
      - Это уже парнуха? Али ишшо еротика?
      Он говорит:
      - Это ишшо фильм ужасов. Программа "Вести". Очередь за дохтурской колбасой.
      Причем настоящие ужасы начинаются после того, как эту дохтурскую колбасу съешь. После нее дохтура надо вызывать. Хирурга.
      Ну, а потом карате началось. Там японец с китайцем махаются. Пригляделси я повнимательней - а это не карате, а тыквандо. Потому как они друг друга по тыкве вс° тыкают.
      Я говорю:
      - А который из их японец, а который китаец?
      Он говорит:
      - Да они оба русские. Просто косые. Это ж наша больница для алкашей.
      И, представляете, братцы, прыгают вокруг стакана со спиртом и кричат по-японски: "Я! Я! Нет - я!"
      И тут, наконец, включили то, что обещали: мужики друг с дружкой цалуются.
      Я говорю:
      - Ну, уж это точно парнуха!
      А он говорит:
      - Нет. Это министр иностранных дел встречает делегацию Великого монгольского хурала.
      Ну, дальше я париться в этом салоне не стал. Поднялси. Парень мне говорит:
      - Погоди, дед. Ишшо девки раздеваться будут. Стричьптиц - называется.
      Я говорю:
      - Нетушки! Мне моя старуха скока раз этот стричьптиц показывала: курицу возьмет, пострижет, а то ишшо яйцо возьмет, облупит...
      Не, мужики, теперь в город поеду - тока на игровые автоматы пойду. Опосля расскажу. Если в живых останусь!"
      Маленький врач и маленький больной
      К маленькому врачу пришел маленький больной.
      - Что болит? - спросил врач.
      - Ничего, - ответил больной.
      Врач взял молоток и ударил больного по коленке.
      - Так больно?
      - Больно! - ответил больной.
      - А по локтю?
      - Больно! - ответил больной.
      - А по ребру?
      - Больно! - ответил больной.
      - А по спине?
      - Больно! - ответил больной.
      - А по башке?
      - Спасибо! - ответил больной. - Я поправился.
      И пошел домой.
      Воспоминания ветерана революции, войны, труда и перестройки
      Сталина я знал хорошо. Часто с ним встречался. Бывало, встречу его в газете и сразу говорю жене: "Знаешь, кто это? Это - Сталин!"
      Она говорит: "Сам ты - Сталин! Это же - Молотов. На своих похоронах".
      Но так я ошибся только несколько раз. Когда фото печатали не в полный рост, а лишь по колено. А тогда меня еще подпись сбила: "Сталин со своей матерью". Я и подумал: "Какой же это Сталин, если "Мать" написал Горький! Антон Павлович".
      Знал я и Жданова. Жданов - это его псевдоним. А настоящая его фамилия была Мариуполь. Девичья фамилия Свердлова - Екатеринбург. А фамилия Ломоносова - Ораниенбаум.
      А вот с Берией я не встречался. И это хорошо. Встретился бы я с Берией - больше бы никогда его не увидел. Я такой. Если мне кто сегодня не нравится - Керенский там или Котовский - я сразу к нему подхожу и вырубаю его из телевизора!
      А Берия - это, оказывается, тоже псевдоним. Настоящая его фамилия была Ежов. А настоящая фамилия Ежова - Ягода. А Ягоды - Дзержинский. А Дзержинского - Бенкендорф. А настоящая фамилия Бенкендорфа - ЦРУ. Сокращенно - ЦСКА. Центральная Спортивная Кузница Америки.
      Знал я и Хрущева. Бывало, встречу его на улице на стенке - и сразу говорю жене, хорошенько прежде подумав: "Это - Хрущев. Или - Подгорный. В крайнем случае - Ломоносов". Она говорит: "Какой же это Ломоносов, если у него на пиджаке орден Ленина присобачен?!"
      Я говорю: "Тогда спорим на рубль, что это - Громыко. Арвид Янович".
      Она говорит: "Какой же это, к черту, Громыко, если у него - парик! Как у Ломоносова".
      Тогда читаю подпись под фотографией: "Кавалер ордена Ленина, работница ликеро-водочного завода им. Мусоргского у бюста Ленина. Ленин справа. Такой молодой".
      А вот Брежнева я не только знал, но и лично слушал Леонида Ильича по радио, смотрел по телевизору, читал о нем в одной газете. Многие тогда не понимали, почему речи у Брежнева были такие длинные, а произносил он всего два слова: вступительное и заключительное, которые отличались друг от друга только названием. И еще многие не понимали, почему он говорил всегда одно и то же, а бумажки ему писали каждый раз новые. А я сразу догадался: это он все наизусть читал, а в бумажках ему другое писали, для развлечения: стихи там какие-нибудь или прозу юмористическую, чтобы он не заснул на трибуне. Теперь понимаете, почему он ни одно слово не мог произнести сразу, в один прием, а произносил его по частям, с перерывами на вдох, выдох, глотание, сморкание и покашливание. Он же про себя совсем другое читал. Поэтому вдруг смеялся в том месте, где нам грустно было.
      Но все-таки Брежнев из них был самый человечный человек. Помните, как он целовался? Никого не обидит. И президента поцелует. И посла. И жену посла. Его уже за пиджак дергают: "Леонид Ильич, остановитесь! Это же почетный караул! Восемьсот солдат..." Да, так смачно целовался, что вполне мог заменить дюжину банок на спине больного.
      А вот другие наши деятели не любили целоваться. Сталину трубка мешала. Ленину - Крупская. А у Хрущева трудно было сразу разобраться, куда целовать. Его куда ни целуй - вс° щеки.
      Ну, а Горбачева СПИД пугал. Поэтому он ни с кем не целовался. Ни с Рейганом. Ни с Ельциным. Ни даже с Ритой Тэтчер. Хотя она вроде бы женщина.
      Да, забыл еще о Суслове с теплотой вспомнить. Серый Кардинал его называли. А я думаю: почему только он Серый Кардинал? Все они были кардиналы. И все - серые. Серые - потому, что с головой было плохо. А кардиналы - потому, что с сердцем. У них одна была линия - прямая! Как извилин, так и кардиограммы!
      Да, многих я знал. Только они меня не знали.
      1825 - 1998
      Взятие Бастилии Из недавнего прошлого
      - За что двойку-то получил, сынок?
      - За взятие Бастилии.
      - А это что такое?
      - Это крепость такая.
      - Сколько градусов?
      - Не знаю. Ее штурмом брали.
      - Крепкая, значит. Раз ее так брали.
      - Да, папка, там такая битва была! С солдатами!
      - Конечно, солдатам же тоже надо.
      - Но народ все-таки прорвался!
      - То есть взяли Бастилию-то эту?
      - Взяли, папка. И устроили такой праздник!
      - Конечно, это всегда праздник, когда взял.
      - А потом они ее разбили.
      - Целую?!
      - Да. Только уже пустую.
      - Ну, слава богу! Пустую не жалко. Ее всегда разбивают. Или сдают.
      - А потом они еще генерала захватили.
      - Так уж и генерала! Полковничка, наверно. Три звездочки. А Наполеон, кстати, там был?
      - Наполеона не было.
      - Ты внимательно читал? Наполеон - он такой маленький, пузатенький.
      - Там Вольтер был. Томился.
      - Потому что дорогой, наверно. Как Наполеон.
      - Нет, он потому томился, что вольные мысли пробуждал.
      - Так вольные мысли не только Вольтер пробуждает. Но и Смирнофф тоже. И Распутин. И Менделеев с Горбачевым.
      - А еще там гильотина была.
      - Тоже вольные мысли будит?
      - Наоборот, голову отрубает. В момент.
      - Хорошая штука, значит, если так моментально отрубаешься.
      - Короче, скоро Бастилии не стало.
      - То есть быстро ее разобрали?
      - Быстро, папка. Когда все ушли, там одни развалины остались.
      - Ну, развалились-то, наверно, только те, кому досталось?
      - Да, папка, те, кому досталось, подняться уже не смогли.
      - Конечно, сынок. Самому подняться, без мильтона, очень трудно. А мильтон, он тебя и подымет, и отвезет, и обмоет, и обчистит.
      - А Мильтон - это кто, писатель?
      - Писатель, сынок, писатель. На работу тебе такое напишет.
      - В общем, с историей у меня плохо, папка.
      - Ну, почему же, сынок? Хорошую историю рассказал.
      В город, или Напутствие
      - А пуще всего, бабка, бойся рэкиту.
      - Ракиту?! Это - которая у пруда?
      - Нет, бабка, - рэ-ки-ту. Это когда деньги берут и не возвращают. Вот, для примеру, Анфиска у тебя руб попросила до получки. А ты, не будь дура, - сразу в милицию беги. Они Анфиску-то и накроют. С автоматами. И все у ней анфискуют.
      - Да, дед, не думала я, что Анфиска-то наша такая... рэкитутка.
      - А еще, бабка, бойся парнухи.
      - А это от чего бывает? Краснухой болела, желтухой тоже.
      - Парнуха, бабка, - это такое кино, что просто цирк! Когда эту парнуху смотришь, пар идет!
      - Парилка - значит?
      - Нет. В парилке - как? Сперва - мужики, а после - бабы. А в парнухе - все вместе.
      - Парятся?
      - Да, бабка, иной раз так спарятся - водой не разольешь!
      - Поняла, дед. Чтоб я еще раз в баню...
      - А еще, бабка, бойся спиду.
      - Аспид?! Гад, что ли, ползучий?
      - Хуже, бабка. Спид - это гадость такая иностранного производства. Чтобы ее не подцепить, у тебя все должно быть одноразовое. И ложки, и тарелки.
      - Так это ж сколько ложек на одну тарелку уйдет?!
      есть один раз - с одним, другой раз - с другим.
      - А у Анфиски мужик как раз многоразовый. Значит, как? - они друг от дружки уже спидцепили?
      - Может, и спидцепили. Спид, он же, родимый, через что угодно передается.
      - И через рукопожатие?
      - А это, бабка, смотря - что пожимать. Ежели обнаженную руку, тогда да. А ежели в рукавице, тогда - прощай спид!
      - Ну, значит, у Анфиски спиду нема. Она со своим мужиком никогда за руку не здоровается.
      - А болезнь эту, бабка, принесли голубые.
      - Голубки?
      - Нет, бабка, - голубые. Это - мужики, которые без бабы живут.
      - Как сторож Михеич?
      - Вряд ли, бабка. Их тогда двое должно быть сторожей.
      - А почто двое-то, дед, когда у нас и одному охранять нечего? Все уже растащили! Как голуби.
      - В общем, бабка, увидишь - два мужика идут, - знай: это - голубые. Сразу домой беги и запирайся!
      - Так что ж мне там, в городе, всех бояться?
      - Нет, бабка, не всех. Вот, например, зеленые. Это - наши ребята.
      - Алкаши, что ли?
      - Нет, зеленые они не потому, что пьют, а потому, что природу охраняют. То есть вот перед тобой болото лежит - не смей его лапать грязными пальцами! Или шапку на тебе увидят из кролика - прощай шапка!
      - А что, там, в городе, других-то цветов нет? Получше?
      - Есть, бабка. Оранжевые. Это - тетки такие, в оранжевых жилетках. Вот их ты не боись. Это - рельсоукладчицы. Одной рельсой она может десятерых мужиков уложить!
      - В постель?
      - Эх, испортили тебя, бабка! На асфальт.
      - Совсем я в этих цветах запуталась! Раньше, помню, были только красные и белые. А теперь - и голубые, и зеленые, и оранжевые, и коричневые...
      - Эх, бабка, серая ты! Куда тебе - в город? Оставайся лучше в деревне!
      По брачному объявлению Разговор двух дам
      - И вот он мне говорит, что он - молодой, высокий, блондин.
      - Ну, не пугайся. Нормальный мужик.
      - Да, но он это мне говорит, сидя напротив меня.
      - Ну, может, он так шутит.
      - Но я же вижу, что он - старый, маленький, лысый и пузатый.
      - Ну, может, у него душа тонкая.
      - Да, такая тонкая, что ее не заметно. Я говорю: "Вы какую музыку любите?" А он говорит: "Классическую. Под нее засыпаешь быстрей".
      - Значит, правдивый. Все о себе рассказывает.
      - Правдивый, как же! Он мне говорит: "Я так решил. Если вы мне понравитесь, совру, что я - известный артист. А если - нет, совру, что я - на учете в психдиспансере".
      - Ну, тогда он - настоящий джентльмен! Не хотел тебя обидеть.
      - Да, джентльмен! Я когда с ним по телефону договаривалась, спросила, где мы встретимся: "В кафе или ресторане?" То есть дала ему полную свободу выбора. А он говорит: "Где хотите. У меня все равно денег нет".
      - Значит - не транжира. Все деньги - в дом. Мамочке.
      - Короче говоря, встретились с ним в какой-то забегаловке. Я говорю: "Вы пьете?" Он говорит: "Завязал". Я говорю: "Давно?" Он говорит: "С утра. Три часа уже не пью, как последняя скотина".