Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

ModernLib.Net / Военное дело / Мэхэн Алфред / Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 - Чтение (стр. 43)
Автор: Мэхэн Алфред
Жанр: Военное дело

 

 


По-видимому, Великобритания скорее склоняется на сторону нейтральных держав в период времени между 1793 и 1801 годами; но это только по-видимому. Стремления, высказанные в знаменитых королевских указах 1807 года уже «жили и действовали» в 1798 году.
 
      Таким образом, британским государственным деятелям предстояло решить вопрос о том, в какой мере следует согласиться на расширение нейтральной торговли и где провести границу – всегда трудная задача, зависящая от многих соображений. Разрешение ее сопровождается противоречиями, действительными или кажущимися. Задача, представлявшаяся Франции, была менее сложна. Торговля этой державы до войны сосредоточивалась главным образом в иностранных руках; она поэтому имела мало причин бояться вредных результатов в будущем от участия нейтральных судов в ее торговле во время войны. Непосредственная же потеря от конкуренции нейтральных судов была для нее невозможна, потому что британский военный флот уже не оставил у нее судов, которые она могла бы терять. Отсюда следует, что в интересах Франции было пользоваться нейтральными судами в самой полной мере; признать, что чем свободнее ведутся их операции, тем это выгоднее для нее, и что даже если бы она настояла на ограничении тех из последних, которые были полезны для ее противника, то это побудило бы британцев к еще большему развитию своего собственного судоходства. Каждый удар нейтральному судоходству был в действительности, хотя это и не казалось с первого взгляда, ударом для Франции. Вообще говоря, истина эта довольно очевидна, и политика, благоприятная для нейтральных судов, была традиционной политикой Франции, но слепые страсти революции отвергли ее. Говоря энергичными словами депутата, «французский народ является жертвой плохо обдуманного плана, слишком слепой веры в крейсерскую войну – вспомогательную меру, которая для принесения действительной пользы должна поражать лишь врага, но не трогать навигации нейтральных держав и союзников и еще менее парализовать обращение и вывоз продуктов нашего земледелия и национальных промыслов». Таковы были результаты прямой деятельности следовавших одно за другим французских правительств и косвенных затруднений, причинявшихся проволочками и взаимными несогласиями исполнительных и судебных учреждений. Полагали, что нейтральные суда будут принуждены французскими строгостями сопротивляться британским ограничениям, независимо от того, поддерживаются они или нет международным правом. Но Великобритания, хотя и великая мастерица сваливать работу на других, не сложила с себя бремени настолько, чтобы потерять услуги, для нее существенные, или вызвать сопротивление, с которым при военных условиях не могла бы справиться; и ряд суровых мер Франции, достигших своего апогея в законе 18 января 1798 года, только «отпугнул» нейтральные суда от французских берегов, оставив в то же время Великобританию полной владычицей моря. 1797 год был годом наибольшего упадка британской торговли; одновременно с законом 18 января началось развитие последней, которое, идя сначала постепенно, скоро сделалось быстрым, и в котором нейтральные суда, «изгнанные» из Франции, играли все большую и большую роль.
 
      Короткий Амьенский мир продолжался все-таки достаточно для того, чтобы показать, насколько Великобритания, хотя и пользовавшаяся нейтральными судами, сохранила неприкосновенными свои собственные морские выгоды. Перемирие было подписано 1 октября 1801 года, и война опять была объявлена 16 мая 1803 года; но несмотря на медленность разоружения военных кораблей и на оставление на Службе в военном флоте необыкновенно большого для мирного времени личного состава, число нейтральных судов, которыми пользовалась Великобритания, упало за год (1801 г. – 1802 г.) с 28 процентов до 18,5 процента. Как только возгорелась вторая война, Наполеон сейчас же обратился к коммерческой политике Конвента и Директории. 20 июня 1803 года им был издан декрет, предписывающий конфискацию всех продуктов британских колоний и мануфактур Великобритании, ввезенных во Францию. От нейтральных судов требовалось, чтобы они по прибытии во французский порт представили сертификат от французского консула на месте погрузки, удостоверяющий, что груз не содержит товаров британского происхождения. Франция настояла, чтобы такие же меры были приняты и в Голландии, несмотря на то что последняя была независимым государством и при оккупации Ганновера, – хотя и руководствуясь общим принципом вредить Великобритании где только можно, – все-таки имела главным образом в виду закрытие Эльбы и Везера для британской торговли. Однако, кроме этих мер, косвенные враждебные действия против коммерческого благосостояния британцев были на время в застое, потому что Бонапарт был занят планом прямого нападения на Британские острова.
 
      В то самое время Великобритания начала чувствовать, что нейтральное соперничество заходит уже слишком далеко, отражаясь на ее благосостоянии, и решила натянуть вожжи, которые перед тем ослабила. Она добилась от Швеции в июле 1803 года специальной уступки, позволявшей ей арестовывать шведские суда, нагруженные морскими припасами для Франции, и покупать грузы по курсовой цене – условие, тождественное с установленным договором Джея о продовольственных припасах; когда оккупация французами Ганновера закрыла доступ ее судам на Эльбу и Везер, она блокадой этих рек заперла их также и для нейтральных судов. Но тяжесть нейтральной конкуренции чувствовалась Великобританией более всего в Вест-Индии – в этом давнишнем и плодоносном источнике ее богатства. Крайнее разорение Сан-Доминго и затруднительное положение других, враждебных Великобритании островов в предшествовавшей войне, вместе с опасностями морских путей, подняли цены колониальных продуктов на континенте и вследствие этого способствовали сбыту британских сахара и кофе, перевозка которых по закону была предоставлена только британским судам. Колонисты, судовладельцы и британские купцы, имевшие сношения с Вест-Индией, как и вообще все, которых касались различные коммерческие и промышленные интересы, связанные с упомянутыми сношениями, принимали участие в благах этой торговли, которая доставляла более четвертой доли всего ввоза в Королевство и при этом способствовала большому вывозу из него мануфактур. Но по мере того как производство увеличивалось, цены понижались и увеличивался вывоз американскими купцами товаров с враждебных Великобритании островов – последняя чувствовала все более и более одолевавшую ее конкуренцию.
 
      Несколько приводимых ниже данных дают идею о размере вест-индской торговли и о зависимости ее от закрытия Великобританией обычных тогда путей для французской и голландской торговли, В 1792 году, предшествовавшем году объявления войны, Соединенные Штаты вывезли в Европу 1 122 000 ф. сахара и 2 036 742 ф. кофе; в 1796 году – 35 000 000 ф. сахара и 62 000 000 ф. кофе; в 1800 году – 82 000 000 ф. сахара и 47000 000 ф. кофе. В 1803 году, в течение кратковременного мира, вывоз упал до 20000000 ф. сахара и 10 000 000 ф. кофе; в 1804 году, когда война возобновилась, вывоз опять поднялся до 77 000 000 ф. сахара и 48 000 000 ф. кофе. Точные места назначения вывезенных продуктов указать нельзя, но достаточно заметить, что торговые сношения между Францией и ее Вест-Индскими островами, в которых транспортами были американские суда, в 1805 году выразились в денежных оборотах суммой свыше 20000000 долларов, и из них только 6 000 000 долларов приходились на долю произведений Соединенных Штатов. Подобным образом торговые сношения между Вест-Индией и Голландией оценивались суммою в 17 000 000 долларов, при чем на долю американских продуктов приходилось 2 000 000 долларов.
 
      По возвращении Питта к власти в 1804 году была сделана попытка усилить процветание британской торговли в Карибском море расширением системы свободных портов в различных колониях. При их посредстве и за счет своего большого коммерческого судоходства британцы сосредоточили в своих руках – ведя как законную, так и контрабандную торговлю – большую часть транспортного дела в этой стране, распространив свои операции и на материк, и на все острова. Этого было, однако, мало для того, чтобы стеснить деятельность американцев, которые, понизив цену на кофе на континенте, уменьшили вывоз из Великобритании этого продукта, доставлявшегося туда из колоний, повлияв таким образом на доход королевства и на барыши плантаторов, и которые, кроме того, занимаясь транспортным делом, наводняли свободные порты и тем самым уменьшали требования на британские суда. Все заинтересованные классы населения Королевства соединились в усилиях помочь правительству найти какой-либо выход и начали выражать шумное негодование на уловки, к которым будто бы прибегали американцы для обхода законных требований воюющей стороны. Закон 1756 года не позволял американцам перевозить свои грузы прямо в Европу; но так как пассаты вынуждали суда идти к северу до входа в полосу западных ветров, господствующих в высших широтах, то заход в какой-либо американский порт или даже перегрузка товара на судно, идущее в Европу, не влекли за собой большой задержки. Великобритания согласилась на то, чтобы товары, вывезенные из враждебных ей колоний, если только они сделались нейтральным имуществом, могли свободно перевозиться в нейтральную страну и, раз ввезенные, входили в категорию нейтральных товаров и потому могли уже вывозиться во враждебное государство на континенте.
 
      Вопросы о ввозе, подобно всем другим вопросам об определении истинного намерения заинтересованного лица, могли решаться удовлетворительно только по обсуждению характера всей суммы действий последнего; но вообще было установлено, что действительная выгрузка товаров на берег и помещение их в склад, с уплатой пошлин, должны считаться достаточным доказательством, если таковое не опровергается другими обстоятельствами. В начале войны, последовавшей за Амьенским миром, британские судебные учреждения придирались к тому факту, что пошлины, следовавшие за ввезенные таким образом товары, обеспечивались просто закладной и что при вывозе этих товаров делался учет, так что в действительности уплачивался весьма малый процент номинальных пошлин. На этом основании в мае 1805 года было признано законным призом одно судно; скоро затем были захвачены и введены в порт многие американские суда, как шедшие в Европу с колониальными продуктами, так и следовавшие из Соединенных Штатов в Вест-Индию с грузами, взятыми из метрополии. Пошлины были присуждены потому, что, по мнению судебных учреждений, они были уплачены упомянутыми судами только номинально. Трудно согласиться с возражениями против этих решений, основанных на признании недействительности платежей, но британское правительство подлежит суровому осуждению за то, что не сделало никакого предостережения о своем намерении не принимать более за доказательство ввоза уплаты пошлин квитанции, на которой был сделан учет. Был или нет британскому правительству известен закон Соединенных Штатов, но во всяком случае игнорирование им последнего происходило не оттого, что оно не могло знать этого закона, но по беспечности британских властей. При таких обстоятельствах первые захваты британцами американских судов близки к грабежу.
 
      Возражения Соединенных Штатов оставлялись почти без внимания британским правительством в течение короткого периода вторичного премьерства в нем Питта. После его смерти, в январе 1806 года, вступившие в должность Фокс и Гренвиль приняли более примирительный образ действий – особенно первый, который занял пост министра иностранных дел. Благоприятно настроенный по отношению к американцам с того времени, как стал в оппозицию против сторонников политики Революционной войны, он, по-видимому, был склонен уступить их желаниям. Давление извне, вместе с оппозицией в самом министерстве, помешало ему открыто ступить на новый путь. Вместо закона 1756 года Фокс добился королевского указа 16 мая 1806 года, которым объявлялась блокада берега континента от Бреста до Эльбы. Блокада, однако, была строго установлена только между устьем Сены и портом Остенде. В порты между этими двумя пунктами не допускалось ни одно нейтральное судно ни под каким предлогом, и если бы было захвачено при попытке войти туда, то было бы признано законным призом. С другой стороны, нейтральные суда могли входить в порты и выходить из них свободно, если они «не грузились в каком-либо порту, принадлежащем врагам Его величества, или не следовали прямо в какой-либо из принадлежащих врагам Его величества портов». Редакция указа очевидно избегала всякого вопроса о происхождении грузов, на что опирался закон 1756 года. Не происхождение груза, а порт погрузки определял для нейтрального судна право доступа в блокированные гавани и во все открытые порты неприятеля. С другой стороны, уже установленная ранее строгая блокада Эльбы и Везера была этим указом отчасти отменена – в ожидании, что нейтральные суда будут доставлять британские мануфактуры на северные рынки. Коротко говоря, указ был компромиссом, отчасти в пользу коммерческих интересов Великобритании, отчасти в пользу американцев, хотя и не уступал вполне требованиям ни тех ни других. В лучшем случае, следует признать сомнительным, чтобы британские суда были способны установить действительную блокаду по всей обширной береговой линии от Бреста до Эльбы; но Соединенные Штаты и Наполеон не имели никакого сомнения относительно этого; и таким образом, по странной иронии судьбы, на долю самого либерального из британских государственных деятелей, друга американцев и Наполеона, выпало, почти в последнем акте его жизни, зажечь искру, из которой разгорались Берлинский и Миланский декреты, королевские указы 1807 года и война с Соединенными Штатами через шесть лет после того.
 
      Фокс умер 13 сентября 1806 года, и преемником его, как министра иностранных дел, был лорд Гоуик. 25-го числа того же месяца частные ограничения, относящиеся до плавания по Эльбе и Везеру, были отменены, так что нейтральные суда, даже когда они направлялись из портов стран, враждебных Великобритании, получили свободный доступ в эти реки. Между тем разразилась война между Францией и Пруссией; 14 октября состоялась битва при Йене, а 26-го Наполеон вошел в Берлин. Трафальгарская битва, двенадцать месяцев спустя, уничтожила его веру во французский военный флот и разрушила его надежды на прямое вторжение в Великобританию. С другой стороны, короткая кампания 1805 года низвергнула Австрийскую державу, а кампания 1806 года повергла Пруссию к его ногам. Мечта о покорении Великобритании уничтожением ее коммерческого благосостояния, так долго занимавшая ум императора, сделалась теперь удобоисполнимой и выразилась в его изречении, что «он завоюет море на суше». Две из великих континентальных монархий уже изнемогли. Испания, Голландия, Италия и менее крупные из германских государств вошли к нему в вассальные отношения, с большей или меньшей неохотой, но совершенно подчинившись его власти. Казалось, не было причины сомневаться, что он будет в силах подчинить своей воле континент и заставить его закрыть каждый порт для британской торговли. 21 ноября 1806 года император обнародовал знаменитый Берлинский декрет; и затем, сделав первый из ряда фатальных шагов, которые привели его к падению. Он обратился на восток и двинул свои армии в объятия суровой польской зимы, чтобы исполнить волю своей судьбы.

Глава ХVIII. Крейсерская война 1806–1812 гг. – . Берлинский и Миланский декреты Наполеона, (1806–1807 гг.) – Британские королевские указы (1807–1809 гг.) – Анализ политики этих мер обеих воюющих сторон – Очерк главнейших современных событий

      Берлинский декрет Наполеона оправдывался целым рядом доводов и содержал в себе много постановлений; но его главной руководящей мыслью было уничтожить торговлю Великобритании путем закрытия доступа на континент каким бы то ни было ее произведениям. Предлог был отыскан в изданном министерством Гренвиля и Фокса Королевском указе от 16 мая 1806 года, которым была объявлена блокада берегов континента от Бреста до Эльбы. Наполеон утверждал, будто право блокады применяется только по отношению к военным, а не коммерческим портам, – что неверно; и затем утверждал, что всех сил Великобритании недостаточно для выполнения столь обширной операции, – что было, по крайней мере, правдоподобно. Отплачивая за натяжку – если она была – еще большей самонадеянностью, император начал с того, что объявил Берлинским декретом Британские острова в блокаде в то время, когда ни один французский корабль не мог находиться в море иначе, как втайне от вездесущего флота неприятеля. На основании подобной призрачной блокады Берлинский декрет объявлял всякую торговлю с Британскими островами запрещенной, и потому все отправленные с них товары, как перевозимые вопреки запрету, делались законным призом. Суда, шедшие из Великобритании, не допускались во французские порты. Далее, так как англичане не соглашались отказаться от старинного правила, по которому частное имущество неприятельских подданных на море подлежит захвату, Наполеон требовал, чтобы на континенте конфисковалось частное имущество, принадлежащее не только англичанам, но и подданным нейтральных государств, если оно британского происхождения. Вступление заканчивалось оговоркой, определяющей время действия эдикта, чем император сжигал свои корабли, постановляя такие условия, которые Великобритания никогда не могла бы принять, не доведенная «до последнего издыхания». «Настоящий декрет будет считаться основным принципом Империи, пока Англия не признает, что законы войны одни и те же как на суше, так и на море; что военные действия не могут быть направлены ни против частного имущества какого бы то ни было рода, ни против личности людей, не имеющих воинского звания, и что применение права блокады должно быть ограничено только укрепленными местами, действительно обложенными достаточными силами».
 
      Выстрелив этой своей бомбой, Наполеон вынужден был немедленно выступить в поход против России. 8 февраля 1807 года произошла кровавая, но нерешительная битва при Эйлау, и несколько месяцев затем император был слишком сильно занят, «удерживая зубами» берега Вислы, чтобы наблюдать за действием своего декрета. Тотчас по обнародовании его в Париже, американский посол потребовал объяснений морского министра по некоторым пунктам. Последний ответил, что, по его мнению, декрет нисколько не изменяет законов о захвате судов, и что американское судно не может быть взято в море на том только основании, что оно идет в британский порт, или возвращается оттуда; он выводил это из того обстоятельства, что таким кораблям, на основании седьмой статьи, был воспрещен вход во французские порты.
 
      Такое толкование, хотя и было естественно, все-таки показывало, насколько растяжимы и скользки могли быть выражения декретов Наполеона. Весь эдикт в действительности оставался мертвой буквой, пока борьба с Россией не была решена. Сперва британские купцы отказывались посылать товары на континент; но когда были получены известия, что декрет «не действует», грузы начали перевозиться на нейтральных кораблях так же оживленно, как прежде, что продолжалось до августа или сентября 1807 года. Битва при Фридланде, окончившаяся полным поражением русской армии, произошла 14 июня; 22-го было подписано перемирие; а 25-го Александр I и Наполеон сошлись в своем первом свидании на плоту на Немане. 8 июля был заключен знаменательный и грозный для Европы Тильзитский трактат. Царь признавал все новые государства, созданные императором, и уступал ему морские позиции на Ионических островах и Каттарский залив в Адриатике; взамен этого Наполеон передавал во владение России из рук Швеции Финляндию, а равно, на некоторых условиях, европейские провинции Турецкой империи до Балканских гор. Следующая статья, являвшаяся наиболее секретной, обязывала Россию и Францию во всех обстоятельствах действовать сообща; соединять свои силы на суше и на море во всякой войне, которую им пришлось бы предпринять; начать военные действия против Великобритании, если бы она не присоединилась к этому договору; и обратиться совместно к Швеции, Дании, Португалии и Австрии за содействием проектам России и Франции – т. е. потребовать закрытия их портов для Англии и объявления ей войны.
 
      Во время издания Берлинского декрета в Лондоне продолжались переговоры между представителями Соединенных Штатов и правительством Великобритании, относительно некоторых спорных вопросов между этими двумя государствами, а 31 декабря 1806 года уполномоченными обеих сторон был подписан торговый договор. Мучительный вопрос о торговле между враждующими странами и их колониями был улажен постановлением, что товары, привезенные из названных колоний в Соединенные Штаты, могут быть вывезены туда под тем условием, чтобы после возврата пошлины в государственное казначейство вносился налог в два процента со стоимости товаров. Предметы, прибывшие из метрополий, могли быть подобным же образом вывозимы в колонии – с тем чтобы они были обложены налогом, в один процент, после получения обратно пошлины. Эти, а равно и другие подробности договора не были приятны Соединенным Штатам, и он не был ратифицирован их правительством.
 
      Тем временем британский кабинет обсудил статьи Берлинского декрета и, вместо того чтобы ждать и смотреть, насколько он окажется действительным, решил отплатить за него той же монетой. 7 января 1807 года министерством вигов был издан билль. Январский билль возвещал о нежелании его величества доходить до крайности в своем несомненном праве реторсии, а потому не шел далее запрещения всяких торговых сношений через посредство нейтральных кораблей «между портами, принадлежащими или находящимися во владении Франции или ее союзников, или состоящими под их влиянием до такой степени, что британские корабли не могут свободно с ними торговать». В последующие годы он часто обращался в руках их противников в «орудие пытки», когда, находясь в оппозиции, эти бывшие министры сурово критиковали более обдуманные меры своих преемников.
 
      Прямой целью этого указа было прекращение в Европе прибрежной торговли; основанием для него было право реторсии. По своему смыслу он был расширением списка запретов, установленных законом 1756 года. Последний воспрещал непосредственную торговлю между неприятельскими колониями и метрополиями; указ 7 января 1807 го да распространял запрещение на ведение торговли между какими бы то ни было двумя неприятельскими портами. Он отразился особенно тяжело на американских судах, которые имели обыкновение переходить из одного места Европы в другое, разыскивая лучшие рынки или набирая грузы. В силу этого декрета «американская торговля была выметена из Средиземного моря захватами судов и присуждениями их в качестве призов, и та же судьба угрожала ей и в других морях».
 
      Таково было положение дел, когда Наполеон возвратился в Париж в конце июля, полный проектов новых мер, направленных как против Великобритании, так и против нейтральных держав, как «пособников» ее процветания. Его стремления не ограничились сокрушением ее посредством угнетения торговли; в недалеком будущем он намеревался завладеть флотами Европы и объединить их в прямом нападении на ее морскую силу. 19 июля, пока он был еще в Дрездене, Португалия была уведомлена, что она должна выбирать между войной с Францией и войной с Великобританией, а 31-го подобное же внушение из Парижа было сделано и Дании. Для принуждения последней один корпус, с Бернадотом во главе, был собран на ее границе, в то время как другой, под командой Жюно, был стянут на юг Франции для нападения на Португалию. Но в обеих странах Наполеон был упрежден Великобританией. Кабинет получил некоторые извещения о тайных статьях, принятых в Тильзите, и усмотрел вперед опасность допущения двух флотов, датского и португальского, попасть в руки императора. В начале августа двадцать пять линейных кораблей вошли в Балтийское море, конвоируя транспорты с двадцатью семью тысячами войска, остров, на котором расположен Копенгаген, был окружен кораблями, а сам город – сухопутными войсками. Затем датское правительство получило приглашение дать свой флот под охрану Великобритании, причем было предложено ручательство, что флот и переданные вместе с ним прочие морские сооружения будут считаться принятыми на сохранение и возвращены при заключении всеобщего мира. Когда предложение было отвергнуто, город со 2 до 5 сентября был бомбардирован, после чего условия были приняты. Англичане получили восемнадцать линейных кораблей и множество фрегатов, очистили адмиралтейство от запасов и возвратились в Англию, Это деяние было встречено самым суровым, хотя и незаслуженным осуждением. Английское правительство знало, что Наполеон намеревался занять Данию и принудить ее к войне и что флот быстро попал бы в его руки, если бы не был захвачен. Оно избегло ошибки, сделанной Питтом при взятии испанских фрегатов в 1804 году, – войска, посланные в Копенгаген, удовлетворились тем, что сделали сопротивление безнадежным и защитили сдавшихся. Отступить перед упорством датского правительства было бы проявлением слабости.
 
      В Португалии Великобритании пришлось иметь дело с дружественной нацией, вместо враждебно-предубежденных датчан. Французский экспедиционный корпус под командой Жюно вошел в Испанию 17 октября. Подгоняемый приказами Наполеона, он совершил крайне трудный переход с большой быстротой, потеряв в пути большую часть своих солдат от лишений, болезней или отсталыми. Однако, когда горсть державшихся еще вместе людей вошла 30 ноября в Лиссабон, оказалось, что португальский флот ушёл и что вместе с ним удалился и двор со своими сокровищами.
 
      Британское правительство с некоторого времени ожидало такой попытки Наполеона, и в решительный момент стоявшая там эскадра принудила колеблющегося регента бежать в Бразилию.
 
      Хотя и потерпев неудачу в своих попытках захватить флоты, Наполеон сумел совершенно закрыть порты обеих стран для ввоза британских товаров. Бомбардировка Копенгагена тем временем послужила благовидным предлогом для начала 20 октября Россией враждебных действий против Великобритании. Посредничество, подложенное российским императором, было уже отвергнуто британским правительством, которое потребовало, чтобы ему предварительно были сообщены статьи Тильзитского трактата; но эти статьи были не такого характера, чтобы перенести такую огласку. Пруссия под давлением двух империй закрыла свои порты для Великобритании. Прокламацией, помеченной 2 сентября, не были позволены ни пассажирское сообщение с Англией или ее колониями, ни торговля с ними ни на британских, ни на нейтральных кораблях. Австрия также присоединилась к Континентальной системе и исключила британские товары из своих границ. В Италии новое королевство Этрурия выказало мало старания в исполнении требований Наполеона содействовать его мерам: англичане продолжали торговать с Ливорно также свободно, как со всяким портом в своей собственной стране. По приказанию императора вице-король Италии овладел этим городом; в то же самое время французские войска вошли также в папские провинции, заняли их побережье и прогнали оттуда англичан. Так как Иосиф Бонапарт уже был неаполитанским королем, то влияние Наполеона и преследование его врагов распространились на оба берега Италии. Ввиду того что Турция в это время была вовлечена во враждебные действия против Великобритании, Наполеон мог утверждать, что «Англия видит изгнание своих товаров изо всей Европы; и ее корабли, нагруженные бесполезными сокровищами, тщетно ищут от Зунда до Геллеспонта открытый для них порт». 6 августа и 13 ноября были изданы декреты о применении крайней строгости при осмотре кораблей, входящих в Эльбу и Везер.
 
      Наполеон питал особенную вражду против двух ганзейских городов, Бремена и Гамбурга, которые долго препятствовали его усилиям прекратить ввоз британских товаров на континент; для этого коммерческие способности купцов, их обширные связи за границей и их великолепные реки доставляли особенные удобства. Несмотря на все усилия Наполеона и внешние проявления всеобщего подчинения, здесь он встретил сильное сопротивление своим требованиям. Прежде чем, объяснить это, необходимо вспомнить действия прочих держав, чтобы читатель представил себе, вместе с окончательными последствиями, всю картину как правительственных распоряжений, так и неповиновения им частных лиц.
 
      Как ни велика была власть Наполеона, она прекращалась подобно силе некоторых волшебников, «когда приходила в соприкосновение с водой». Враги и нейтральные державы одинаково преклонялись перед его непобедимыми войсками и надменным гением, когда он мог настичь их на суше; но за морем был один враг – Великобритания, и одна нейтральная держава – Америка, к которым он не мог прямо прикоснуться. Его отношение к Англии и начальные шаги против нее уже выяснены выше; теперь оставалось определить его действия против Соединенных Штатов. Как ни слабы были последние, как ни смиренно переносило до сих пор оскорбления их правительство, как ни сильно было предубеждение против Великобритании партии, находившейся у власти, считаться с ними следовало весьма серьезно. Но Наполеон, который не уважал ничего, кроме силы, не сумел понять это. Он находился как раз в таком положении, в каком была Директория к концу 1797 года, когда были низвергнуты все враги, кроме Великобритании, которую он видел спокойной и благоденствующей. Но Наполеон знал результаты ограничений прав нейтральных держав, установленных законом 18 января 1798 года. Можно приписывать гибельные последствия для Франции этой меры и ее полнейший неуспех в достижении намеченной цели одной из двух совершенно различных причин. Или закон оказался недостаточно силен, вследствие вялости действий членов Директории по исполнению этого закона и сравнительно ограниченной области их влияния. Или же последний был настолько губителен для Франции, что самые изъятия из него, установленные слабой державой, служили к ее спасению, а настойчивость в приведении его в действие окончилась бы гибелью. При дальнейшем своем развитии вопрос принял следующую форму: возможно ли будет, не для одной только Франции, но для всей Европы обойтись без нейтральных кораблей (которые Берлинский декрет стремится разогнать) в течение времени, достаточного для разорения Великобритании?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52