Мальчики на севере

Наконец кое-как удалось развести сильный огонь, и только тогда дым пошел прямо в верхнее отверстие. Все уселись на четвереньках вокруг очага.

– Теперь недостает только хорошего ужина – заметил Гарри, когда начал несколько согреваться.

– За этим дело не станет, – сказал Стюарт, – сейчас займемся стряпней.

Он достал котелок, Христиан сходил наполнил его водою и поставил на огонь. Когда вода закипела, в котелок положили мясных консервов. Вскоре суп был готов.

Поужинали довольно весело, потом они бросили в огонь побольше горючего материала и улеглись спать завернувшись в одеяла.

Под утро огонь, однако, погас, и наши путники так сильно озябли, что даже проснулись.

– Гм! – говорил Гарри, потирая окоченевшие ноги и руки. – Нельзя сказать, чтобы в этом дворце было слишком тепло.

– Черт знает, какой холод! – ворчал Гаральд. – И угораздило же нас забраться сюда! Я положительно не могу шевельнуть ни одним пальцем.

– Сейчас мы вас расшевелим! – заметил Стюарт, раздувая огонь, чуть тлевший в очаге.

Через час, когда все путники сидели за завтраком и в лачуге сделалось гораздо теплее, Гаральд перестал жаловаться.

– Право, здесь очень недурно, – говорил он, прихлебывая душистый кофе со сливками, которые нашлись у предусмотрительного Стюарта.

– А кто недавно говорил совсем не то? – спросил со смехом последний.

– Ах, мистер Стюарт, охота вам вспоминать о каждой глупости, которую я сделал! – возразил мальчик.

– Так вы старайтесь не делать их, тогда мне не придется вспоминать о них.

Мальчик покраснел и замолчал. Стюарт с удовольствием видел, какая теперь разница между этим мальчиком и тем грубым дикарем, которого он нашел в доме полковника Остина, когда в первый раз увидал его. Особенно его радовал Гарри, который сделался положительно неузнаваемым. Гаральд еще нет-нет да и выкинет какую-нибудь штуку, похожую на прежнее, а Гарри ничего подобного уже себе не позволял.

После завтрака оседлали лошадей, навьючили на них свои вещи и поехали дальше. Путешественникам пришлось спуститься к озеру. Воздух стал гораздо теплее. Снега уже не было, неудобств никаких не чувствовалось, все путники были веселы и в самом хорошем расположении духа поехали до реки Гардангер, на берегу которой было большое селение, где они и остановились.

Разместившись в теплой и чистенькой хижинке, они с удовольствием там пообедали, потом напились вечером чаю и с еще большим удовольствием улеглись спать на теплых и мягких постелях.

– Ах, как это хорошо! – сказал Гарри, с наслаждением потягиваясь на постели.

– Да это будет получше сырого пола в нашем вчерашнем дворце, – проговорил Гаральд. – Впрочем, ты находил, что и там было хорошо.

– Человек должен привыкать ко всякому положению – философски заметил Гарри полусонным голосом и сейчас же заснул.

Примеру его последовал и брат.

6. В БЕРГЕНЕ

На другой день они распрощались с Христианом, сдали ему лошадей и отправились дальше пешком прямо к озеру. На берегу озера они нашли лодку и двух гребцов и уселись в нее.

Озеро было спокойно и гладко как зеркало, но когда они добрались до фьорда, поднялся небольшой ветерок, вода стала колыхаться, волны заходили все выше и выше, лодка начала подпрыгивать и нырять, то поднимаясь, то опускаясь. Мальчикам сначала очень это понравилось, но вскоре и они поняли, что это не забава и может окончиться очень скверно.

Ветер делался все сильнее и сильнее, волны фьорда поднимались выше и выше, лодку бросало во все стороны, как щепку. Мальчики принуждены были ухватиться обеими руками за края лодки, чтобы не быть выброшенными в воду.

Вдруг одна волна с такой силой ударила в лодку, что перевернула ее вверх дном, и все пассажиры очутились в воде.

До берега было недалеко, и виднелась какая-то деревня. Гарри ухватился за лодку, а Гаральд беспомощно барахтался в воде и наверное, утонул бы, если бы к нему не поспешили на помощь Стюарт и оба гребца. Оказалось, что ни один из мальчиков не умеет плавать.

– Держитесь хорошенько, Гарри! – крикнул ему Стюарт, помогая одному из гребцов перевернуть лодку дном вниз. После громадных усилий ему удалось это сделать. Все схватились за края лодки и в таком положении пробыли до тех пор, пока с берега не поспешили к ним на помощь на большом баркасе.

Приключения это окончилось только невольным купаньем и потерею всех вещей, которые были в лодке.

Когда платье было высушено и все успокоились Стюарт сказал своим воспитанникам.

– Удивляюсь как это вы оба не умеете плавать. Неужели живя в Индии, где так много больших рек и где каждый индус плавает, как рыба, вы не могли выучиться этому нетрудному искусству?

– Мы не особенно любили воду и полагали, что это вовсе нам не нужно, – отвечал Гаральд.

– Однако, видите, вы едва было не утонули из-за этого. Никакое знание не бывает лишним запомните это хорошенько. А теперь я вас буду учить плавать, и пока вы не выучитесь, мы не тронемся отсюда с места.

– А если мы не в состоянии будем выучиться плавать, значит на всю жизнь останемся здесь? – продолжал Гаральд.

– Искусство это так просто, что вы в несколько дней будете отлично владеть им, – сказал Стюарт.

– Мне очень жаль наших вещей, особенно ружей. Что теперь мы будем делать без них? – спросил Гарри, печально смотря на озеро.

– Вещей, конечно, жаль. Но, к счастью, деньги у меня уцелели, и мы приобретаем в Бергене все, чего лишились, – ответил Стюарт.

Со следующего дня он стал учить мальчиков плаванию, и в несколько дней достиг того, что они стали плавать и нырять не хуже его самого.

Однажды купаясь с мальчиками в фьорде, Стюарт доплыл до того места, где опрокинулась их лодка и нырнул. Вскоре он вынырнул с мешком в руках. К радости мальчиков, это был мешок Гаральда, в котором было много общих вещей. Часть вещей, правда, была испорчена водой, но большинство оказалось годными.

Когда мальчики выучились достаточно хорошо, по мнению Стюарта, плавать, все снова отправились в путь.

Они наняли большую парусную лодку и намеревались плыть водою до самого Бергена.

Через несколько дней они счастливо добрались до этого города.

С пристани они взяли экипаж в котором и направились в город. Экипаж был очень неудобен, дорога невозможная, лошади плохие, так что они еле дотащились до города. Дорогою, прыгая по рытвинам и ухабам и все время бранясь, Гаральд, больно прикусил себе язык и замолчал.

– В этой дикой стране, вероятно, все устроено с целью доставить как можно больше неприятностей и неудобств для путешественников, – с сердцем сказал он, выходя из экипажа по приезде в город. – И здесь, наверное, нет ни одного человека, который понимал бы по-английски, – прибавил мальчик, презрительно смотря на кучера.

– Вы рискуете ошибаться, сэр, и очутиться в очень смешном положении, если будете так поспешно высказывать свое мнение. А что касается высказанных вами нападок на наши дорожные неудобства, то лица, которые боятся их, напрасно не сидят дома сидят дома, – с достоинством сказал кучер на довольно чистом английском языке.

– Что, Гаральд, попались? – заметил со смехом Стюарт смущенному мальчику. – Вот вам первый урок держания языка за зубами. Вы видите, что норвежцы не менее англичан любят родину и умеют сохранять свое достоинство.

Когда наши путешественники сидели в гостинице за обедом, Гарри заметил:

– Не мешает иногда померзнуть и поголодать, чтобы вспомнить об этом, сидя в хорошей комнате за сытным обедом.

– Ого, Гарри, да вы еще и философ! – воскликнул, смеясь, Стюарт.

– Философ! Что за птица? – спросил Гаральд.

– Это – человек, извлекающий хорошее из всякого положения и примиряющийся со всеми обстоятельствами. Ну, мои друзья, теперь мы пообедали. Отдохнем немного, да и отправимся осматривать город.

– С удовольствием, мистер Стюарт! – отозвался Гарри. – Я только что хотел вас просить об этом.

Часа через три, отдохнув и напившись чаю, наши путешественники отправились осматривать город.

Берген, один из главных торговых городов Норвегии, лежит на западной стороне Скандинавского полуострова. В нем находится собор и древний замок Бергенгауз, бывший во время Кальмарской унии резиденцией норвежских королей. Город известен, главным образом, громадным вывозом соленой рыбы и особенно сельдей.

Когда наши путешественники вышли из гостиницы, городская жизнь была в полном разгаре: улицы наполнены народом, одетым в самые разнообразные пестрые костюмы, дома большей частью деревянные, окрашены всевозможными цветами, везде замечалось полное оживление.

– Право, здесь очень недурно! – заметил Гарри, любуясь оживленной городской жизнью.

– Да, гораздо лучше, чем в том дворце, где мы недавно ночевали, – сказал Гаральд, который никак не мог забыть лачугу и продолжал в насмешку называть ее дворцом.

– Пойдемте к пристани, – там еще веселее, – предложил Стюарт.

Когда они подходили туда. Стюарт вдруг услыхал позади себя знакомый голос. Он поспешно обернулся и, заметив Винцента, протянул ему руку.

– Ну, как поживаете? – спросил последний, пожимая руки бывших своих спутников. – Давно вы здесь?

– Нет, только сегодня попали сюда. А вы давно?

– О, я тут уже около месяца. Ну, как ваще здоровье, мистер Гарри? – обратился Винцент к мальчику. – Оправились вы после вашего падения из экипажа?

– Благодарю вас, давно оправился, – отвечал Гарри.

– А вы, мистер Гаральд? Не было ли у вас приключений после вашего ратоборства с кучером?

– О, у него еще было несколько приключений после того. Неделю тому назад он чуть было не утонул, а когда мы ехали сюда, он едва не откусил и не проглотил собственный язык, – сказал Стюарт. – Вообще этому юноше везет на приключения. Где с другими ничего не бывает, он все-таки ухитрится наткнуться на какое-нибудь приключение. Я уверен, что и здесь так не обойдется, – смеясь, добавил он.

– Но, мистер Стюарт, что же может случиться здесь? – проговорил смущенный мальчик.

– Не знаю, но чувствую, что какую-нибудь штуку вы выкинете и здесь.

Пристань была наполнена судами государств всего мира.

– Смотрите, какой нескладный корабль! – сказал Гаральд, указав на одно парусное судно.

– Вам оно не нравится! А я напротив, очень люблю эти тяжелые яхты: они переносят меня в прежние времена, когда не было теперешних легких судов и пароходов, управлять которыми гораздо легче, чем старинными парусными кораблями, – заметил Стюарт.

– Яхты! Это вы называете яхтами? Да я думаю, вот эта нескладиха построена еще во времена Олафа, – прибавил мальчик, указав на одно особенно неуклюжее судно.

– Очень может быть, что оно построено по тому типу, который был принят в те времена, но нужно сознаться, что построено все-таки прочно и в крепости смело поспорит с современными железными пароходами. Эти яхты идут с дальнего севера, с финмаркской рыбной ловли. Им часто угрожает опасность быть затертыми льдом, поэтому они и строятся особенно прочно.

– А чем грузят вон те суда? – спросил Гарри, указав на несколько громадных барок.

– Лесом и рыбой, составляющими главный предмет здешнего вывоза.

– А это что? – спросил мальчик, указывая на какой-то замок, видневшийся на другой стороне пристани.

– Это замок Бергенгауз, или, как его называют здесь, дворец Олафа.

– Опять Олаф! – вскричал Гаральд.

– Да, мой друг. Здесь мы на каждом шагу будем встречаться с этим дорогим для норвежцев именем, с которым у них связано, кажется, все выдающееся.

– Говорят, этот замок построен на развалинах прежнего каким-то Вокендорфом, именем которого он теперь и зовется, – сказал Винцент.

– А кто был это Вокендорф? – спросил любознательный Гарри.

– Не знаю, – отвечал Винцент. – Я слышал, как некоторые называли его строителем этого замка, но больше, к сожалению, ничего не знаю! Может быть, вам кое-что известно? – обратился он к Стюарту.

– Европейские историки вообще почему-то мало занимаются Норвегией, хотя и в ней немало интересного, – отозвался последний. – Я знаю, что один Вокендорф, живший во времена нашей королевы Елизаветы, уничтожил Ганзейский союз, то есть союз немецких купцов, обиравших жителей Бергена.

– Вероятно, это именно тот самый Вокендорф, который построил этот замок, – вставил свое замечание Гарри.

– Очень может быть. Его имя до сих пор произносится с уважением и благодарностью среде бергенцев.

Побродив еще несколько времени по городу, наши путешественники возвратились сильно усталые в гостиницу. Наскоро поужинав они улеглись спать и сейчас же заснули как убитые.

Среди самой глухой ночи они вдруг услыхали какой-то шум и крики. Первый проснулся Стюарт. Он быстро соскочил с постели и подошел к окну.

– Ого! – вскричал он, подняв темную штору.

Вся комната внезапно осветилась каким-то красноватым светом.

– Что это такое? – спросил, проснувшись, Гарри.

– Пожар, и, кажется, довольно сильный! – сказал Стюарт, смотря в окно. – Вставайте скорее. Гарри, будите брата и одевайтесь. Мы можем быть там полезны. Я знаком с некоторыми пожарными приемами.

Через несколько минут они были уже на улице.

Отовсюду бежал народ и ехали пожарные трубы. Жильцы всех смежных домов, полуодетые, вытаскивали свои пожитки. Крики и суматоха были страшные. Порядка, как и всегда в подобных случаях, не было никакого.

Мальчики раз видели пожар в Лондоне, но там дома каменные, и он скоро был потушен. Представить же себе пожар в городе, где, подобно Бергену, большинство домов деревянные, они никак не могли. Это страшное зрелище их и ужасало, и восхищало.

Горело сразу несколько домов. Пламя гудело, трещало и свистело. Громадные столбы черного дыма вились над каждым горевшим зданием. Напрасно старались направлять в пламя сильные струи воды: оно только трещало, но не уменьшалось, и дым шел все сильнее и сильнее.

Вся левая сторона улицы, противоположная той, на которой помещалась гостиница, где остановились наши путешественники, была объята пламенем. Огонь быстро перекидывало с одного здания на другое.

– Огонь, вероятно, доберется до реки и только там остановится, – заметил один из зрителей.

Слова эти были сказаны на английском языке. Стюарт и мальчики только хотели обернуться в сторону, откуда послышались слова, произнесенные на их родном языке, как вдруг внимание их было отвлечено в другую сторону. Послышался крик, и какая-то женщина бросилась к одному дому, который еще не был охвачен пламенем, но уже загорался.

– Там, очевидно, ребенок! – продолжал тот же голос по-английски.

Все бросились к этому дому, но, выломав дверь, невольно отступили назад: целое облако густого черного дыма вырвалось из-за двери.

– Там ребенок! Его нужно спасти! – закричал Гарри, бросаясь в дверь.

– Вы с ума сошли, мой милый! – сказал сзади мальчика какой-то незнакомец и сильно схватил его за плечи, стараясь оттащить от двери.

– Пустите же меня! Ради Бога пустите! – вырвался Гарри. – Ведь ребенок там задохнется!

– Вы сами погибнете и ничего не сделаете! – продолжал незнакомец, удерживая мальчика. – Сейчас принесут лестницу – тогда с Богом.

Но стоявший рядом Стюарт не стал дожидаться лестницы. Узнав от плачущей женщины, в которой комнате ребенок, он быстро полез на дом по водосточной трубе. Поощряемый одобрительными криками толпы, молодой учитель живо добрался до окна, выбил его сильным ударом, вскочил на подоконник и исчез в комнате.

Сердца у всех замерли. Прошла минута напряженного ожидания. Но вот в окне показался Стюарт с ребенком в руках. Раздались шумные восклицания восторга. К окну была приставлена лестница, и молодой спаситель благополучно спустился с своей ношей на землю.

Ребенок, оказавшийся двухлетним мальчиком, почти задохнулся от дыма и был без сознания. Стюарт хотел передать ребенка матери, но она уже лежала без чувств.

– Мистер Стюарт, дайте мне его, – сказал Гарри, – а вы займитесь его матерью.

– Возьмите, Гарри и несите его в нашу гостиницу! – приказал Стюарт, передавая мальчику ребенка.

После ухода Гарри он обернулся к лежавшей в обмороке женщине и заметил около нее на коленях незнакомца, говорившего по-английски.

Последний приподнялся и, протягивая Стюарту руку, проговорил взволнованным голосом:

– Вы благородный и храбрый человек. Узнаю в вас англичанина. Я – доктор Грантли, и моя дружба…

– Обо всем этом мы поговорим потом, доктор, а теперь помогите мне перенести эту бедную женщину в гостиницу, где я остановился, – перебил Стюарт, сказав свое имя и наскоро пожав протянутую ему руку.

7. ПРИКЛЮЧЕНИЕ С МЕДВЕДЕМ

Через несколько минут женщина была перенесена в гостиницу и приведена в чувство. Сынок ее, уже раньше пришедший в себя, сидел на кровати и протягивал к матери ручонки. Счастливая мать схватила его на руки и покрыла поцелуями. Потом она подошла к Стюарту и крепко поцеловала его руку, прежде чем смущенный молодой человек успел ее отдернуть.

Оставив женщину с ее ребенком в гостинице, Стюарт, доктор Грантли и оба мальчика вновь отправились на пожар, где и пробыли весь остаток ночи, принося посильную пользу.

К утру пожар затих. Сгорело несколько десятков домов, и почти все имущество погорельцев погибло в пламени. Такова участь всех городов со скученными деревянными постройками!

Через несколько дней после описанных событий Стюарт отправился с мальчиками за город.

Когда они вошли в лес, послышался какой-то странный звук – точно терли железо о камень.

– Должно быть, дровосек топор точит, – сказал Гарри.

Стюарт прислушался, потом, улыбнувшись, проговорил:

– Идите, господа, тише, иначе мы спугнем ее!

– Кого? Разве это не человек? – спросил с удивлением Гаральд.

– Нет. Идемте, и вы увидите, кто это.

Они тихо пошли по направлению странных звуков.

Подойдя ближе, Стюарт приказал мальчикам прилечь в кустах и смотреть оттуда.

За кустами была небольшая поляна, по которой гордо расхаживала красивая большая птица, очень похожая на индейского петуха. Голова и шея у птицы были пестрые, грудь черная с зеленовато-бронзовым отливом и мохнатые ноги. Над ее блестящими и ясными глазами болтались два красных мясистых лоскутка.

Точно рассерженный индейский петух, красивая птица закинула назад голову и выпятила грудь, причем перья на груди и шее стояли дыбом.

– Вот так птичка! – прошептал Гаральд. – Мистер Стюарт, можно ее застрелить.

– Стреляйте! Недурно попробовать мясо этой птицы: оно очень вкусно. Только цельтесь вернее – она очень хитра и увертлива.

Не успел Стюарт проговорить последние слова, как раздался выстрел Гаральда. Птица присела, потом громко вскрикнув, поднялась вверх и быстро улетела, делая зигзаги в воздухе. Выстрелы Стюарта и Гарри тоже пропали бесцельно.

– Чисто! И следа не осталось. Проклятая птица! – проворчал с досадою Гаральд.

– Я вас предупреждал, Гаральд, что эта птица очень увертлива, – заметил Стюарт.

– А что это за птица? – спросил Гарри.

– Это глухарь, одна из самых красивых птиц в этой стране, – отвечал наставник.

Охотники проходили несколько часов по лесу, настреляли кое-какой мелкой дичи и собирались было уже идти домой, как вдруг Гаральд, поглядывая на деревья, вскричал:

– Сколько гнезд! Я сейчас полезу за яйцами. Это будет отличная добавка к нашей дичи.

– Не стоит, Гаральд, у нас довольно дичи. Пойдемте лучше домой, – сказал Стюарт.

– Да вы идите с Гарри, я вас догоню.

– Ну, как хотите. Мы пойдем потихоньку.

Стюарт и Гарри отправились к городу, а Гаральд полез на дерево, на котором было большое гнездо. Запустив в него руку, мальчик не нашел там ни одного яйца. Очевидно, это гнездо было уже давно покинуто.

Спускаясь с дерева, он услыхал внизу шум. Он взглянул туда и увидел какого-то косматого неуклюжего зверя, который, хрипя и сопя, обнюхивал ружье, оставленное мальчиком внизу под деревом.

«Уж не медведь ли это?» – подумал мальчик, сидя на суку.

Он еще не видывал медведей, и если бы был поопытнее, то посидел бы на дереве несколько минут, пока медведь не уйдет, но ему захотелось подразнить зверя. Он сорвал ветку, бросил ее в медведя и закричал:

– Эй, ты, косматый! Держи!

Медведь удивленно поднял кверху глаза и, заметив Гаральда, посмотрел несколько мгновений на него, очевидно, что-то соображая. Потом он вильнул хвостом и поплелся потихоньку от дерева.

Тем бы, вероятно, все и кончилось. Но мальчик, соскочив с дерева, схватил ружье и выстрелил зверю вдогонку.

Ружье было заряжено дробью. Очевидно, несколько дробинок попало в медведя. Конечно, они не причинили ему никакого вреда, зато страшно его рассердили.

Медведь сердито зарычал, поднялся на задние лапы и направился к мальчику. Только теперь последний понял опасность своего положения. Ружье его было разряжено, а заряжать его вновь не было времени.

Мальчик быстро спрятался за толстое дерево. Медведь тоже подошел к этому дереву. Мальчик перешел на другую сторону дерева, медведь – за ним. Таким образом они начали кружиться вокруг дерева.

У Гаральда душа ушла в пятки от страха. Он чувствовал, что эта пляска вокруг дерева не может долго продолжаться, что медведь вот-вот его схватит и задушит.

Он вдруг бросил в медведя ружье. Зверь на мгновение остановился. Гаральд поспешил воспользоваться этим: добежав до следующего дерева, он быстро забрался на него.

Сидя на дереве, мальчик перевел дух и взглянул на своего врага. Медведь с любопытством разглядывал ружье, поворачивая его во все стороны. Потом, свирепо рыча, принялся яростно грызть его ствол.

– Грызи, грызи, косолапый черт! А я все-таки ушел от тебя! – кричал ему Гаральд со своего дерева.

Услыхав эти слова, медведь оставил ружье и снова поднялся на задние лапы. Осматриваясь по сторонам, он заметил своего врага и свирепо зарычал.

– Что, косматый урод, взял? Видит око, да зуб неймет! – продолжал мальчик. – Рычи, рычи! Теперь уж меня не достанешь – высоко!

Но, к удивлению и ужасу мальчика, медведь подошел к его дереву и довольно ловко стал взбираться на него.

«Вот так штука! – подумал Гаральд, – да он лазит лучше меня. Что мне теперь делать?»

Он быстро полез выше, а за ним, рыча и сердясь, поднимался и медведь.

Деревья были так часты, что мальчик с одного дерева перебирался на другое. Медведь тоже следовал за ним.

Началось гонка по деревьям. Вскоре Гаральд очутился на вершине такого дерева, с которого уже некуда было перебраться, вблизи не оказалось ни одного подходящего дерева.

Оставалось одно из двух: сдаться медведю или, быстро спустившись на землю, стараться спастись бегством. Он выбрал последнее, воображая, что медведь его не догонит. Но не тут-то было! Как он не старался быстро бежать, неуклюжий зверь следовал за ним по пятам.

«Что теперь мне делать?» – с ужасом думал мальчик, чувствуя, что его силы слабеют и он не в состоянии выдержать такого бега.

Пробегая мимо одного дерева, он задел головою за сук, вследствие чего с него слетела шляпа. Медведь остановился, схватил шляпу и изорвал ее на клочки.

Гаральд воспользовался этим и снова забрался на дерево. Переведя немного дух, он заметил, что медведь уже покончил с его шляпой и собирается лезть за ним самим на дерево. Тогда он сорвал себя куртку и бросил ее своему врагу. Куртку постигла та же участь, что и шляпу. За курткой последовал жилет, потом панталоны. Все это в несколько минут было разорвано в клочья, и медведь все-таки полез на дерево.

Мальчик остался в одном белье и с ужасом уже думал, что с ним будет, если он бросит медведю и белье, как вдруг услышал внизу знакомый голос, сильно его обрадовавший.

– Гаральд!

– Я здесь!

– Где?

– Да наверху.

– Где наверху?

– На дереве.

– Что же вы там делаете?

– Да у меня здесь медведь.

– Что?!

– Медведь, говорю, здесь!

– Слезай же вниз!

– Не могу.

– Почему же?

– Он меня не пускает. Ради Бога, освободите меня!

Голос снизу вдруг умолк, и Гаральд снова с ужасом подумал, что теперь ему от медведя уж не уйти.

Между тем внизу у Стюарта и Гарри происходило совещание. Они не расслышали всех слов Гаральда и никак не могли понять его поведения – оно казалось им в высшей степени странным. Они готовы были думать, зная легкомысленный характер младшего сына полковника Остина, что мальчик задумал пошутить и насмехается над ними.

– Не понимаю, почему он не хочет слезть с дерева? – недоумевал Стюарт.

– Просто дурачится, ведь вы знаете его манеру, – говорил Гарри. – Пойдемте, мистер Стюарт, в город, Гаральд нас догонит. Напрасно мы воротились.

– Нет, Гарри, я чувствую, что здесь что-то неладно… Шалости его все-таки не так странны, притом они в последнее время повторяются все реже и реже.

– Уверяю вас… – начал было Гарри, но взглянув на дерево, с которого слышался голос брата, заметил сидящего там медведя и с ужасом указал на него Стюарту.

– Ага! Теперь я понимаю все! – проговорил последний, тоже заметив зверя.

Оказалось, что медведь еще раньше разглядел двух людей под деревом и, вероятно, сообразил, что это подкрепление его врагу и что теперь силы его в борьбе с новыми врагами будут неравны. В силу этих соображений хитрый зверь начал потихоньку спускаться с дерева – с очевидной целью удрать незамеченным. Но, видя, что он уже открыт и ему не удастся улизнуть, он остановился на дереве, невысоко от земли, и стал выжидать, что будет.

– Теперь я понимаю все, – сказал Стюарт, обернулся к Гарри и шепнул ему.

– У вас ружье заряжено дробью. Пугните одним выстрелом этого косолапого негодяя. У меня же один ствол заряжен пулей, а другой, к сожалению, тоже дробью, и я поберегу свои выстрелы для более серьезного дела. Стреляйте!

Гарри выстрелил. Раздался страшный рев – и медведь свалился с дерева. Однако, будучи даже не ранен, а только оглушен выстрелом, он сейчас же встал на дыбы, приняв угрожающую позу, направился на новых врагов.

Но здесь поджидал его Стюарт. Позволив зверю сделать несколько шагов, он выстрелил в него почти в упор. Пуля, очевидно попала прямо в сердце, и медведь в предсмертных судорогах упал навзничь на землю.

Удостоверившись, что зверь уже безвреден, Стюарт подошел к дереву, чтобы позвать сидевшего там Гаральда. Но мальчик и сам уже спускался с дерева.

Вид мальчика, бывшего в одном белье, сильно удивил Стюарта и Гарри.

– Где же ваше платье? – поспешно спросил его Стюарт.

– Спросите об этом у медведя, – отвечал Гаральд, снова получивший возможность шутить, когда миновала опасность.

– Нет, в самом деле, Гаральд, что вы сделали со своим платьем?

– Медведь изорвал его в клочки.

– И не тронул вас? Странно!

– Он бы и тронул, а я ему не поддался.

– Я вас не понимаю. Перестаньте, ради Бога, шутить и расскажите все толком.

Гаральд принял, наконец, серьезный вид и рассказал все свое приключение с медведем.

– Мы с этим косолапым приятелем облазили все деревья в этом лесу. Если когда-нибудь господам ученым понадобиться, то я могу сообщить, сколько на каждом дереве суков, – прибавил он с таким важно-комическим видом, что его слушатели, несмотря на весь трагизм положения, от которого только что избавился рассказчик, не могли не расхохотаться.

– Ну, а где же твое ружье, Гаральд? – спросил Гарри.

– Я им запустил в медведя, когда мы с ним танцевали вокруг дерева. А так как мы потом принялись лазить по деревьям и излазили их такую массу, что я потерял им счет, то, право, не знаю, под каким из них осталось мое ружье.

– Так пойдемте его искать! – предложил Стюарт.

– А мой косолапый приятель? Разве мы его бросим здесь? – спросил Гаральд.

– Нет, он пока полежит здесь: на обратном пути мы захватим и его с собою.

Ружье Гаральда оказалось, конечно, недалеко, и его скоро нашли.

– Как же мы возьмем медведя, ведь нам его не донести? – спросил Гарри, когда они возвратились к трупу зверя.

– Мы сделаем носилки и уложим на них зверя. Двое из нас понесут носилки, а третий возьмет ружья, – сказал Стюарт.

Они срезали два толстых прямых сука, переплели их мелкими сучками и устроили таким образом род носилок.

– Позвольте мне нести ружья, – сказал Гаральд. – Вы пойдете вперед, а я буду замыкать шествие вроде… Мистер Стюарт, как назывались в Риме люди, которые…

– Триумфаторами, – со смехом перебил Стюарт.

– Вот именно! Значит, я буду изображать в некотором роде триумфатора.

– В таком костюме-то?!

– Ах, да! – пробормотал Гаральд, смущенно оглядывая свое дезабилье.

– Вот что, Гаральд, – сказал Стюарт, – наденьте мое верхнее пальто, а я пойду в одном сюртуке. Правда, оно вам будет немного длинно и широко, но все-таки так будет приличнее.

Убитого медведя и настрелянную дичь положили на носилки, за которые и взялись Стюарт и Гарри, а Гаральд забрал ружья, и шествие тронулось.

Когда они проходили городом, то все встречные с удивлением оглядывали эту странную группу. Особенное любопытство возбуждал Гаральд, в широком и длинном пальто, с непокрытой взлохмаченной головой и с тремя ружьями на плечах, важно шагавший за носилками.

8. НА БЕРЕГУ МОРЯ

– Что вы скажете, друзья мои, если я предложу вам сегодня отправиться на целый день к морю? – спросил Стюарт у своих воспитанников, сидя с ними за утренним чаем на третий день после описанного приключения с медведем.

– Ах, как это хорошо! – вскричал Гаральд, постоянно раньше брата отзывавшийся на всякого рода удовольствия.

– А вы, Гарри, согласны? – продолжал Стюарт, смотря на более серьезное лицо своего любимца.