Гнездо для птенца

— Я не плакала, — сказала она.

— Нет, плакала. Ты чуть не рыдала во сне. А потом, когда увидел этим утром письмо с предложением работы, я понял, почему ты плакала.

— Глупый, — сказала она, но ее голос был таким тихим, что он, возможно, не услышал.

— Вот тогда-то я и вынужден был признаться себе, что и меня больше не устраивает такое будущее. Я больше не в силах заставлять тебя лгать мне, Уэнди, или самой себе.

— Прекрати, Мак!

Он выглядел усталым и постаревшим.

— Возможно, будет лучше, если ты услышишь всю правду. Я считал, что могу удовлетвориться второй ролью в твоей жизни после Рори. Прошлой ночью я даже сказал себе, что смогу примириться и с третьей — после твоей работы. Но я не могу быть никем. Я рвусь на части, и ты тоже. — Не удержавшись, он прикоснулся рукой к ее щеке. — Дорогая, я прошу у тебя прощения за все. А теперь я ухожу.

Она должна была остановить его. Он направлялся к двери, и если он покинет ее…

— Может быть, тебе следовало рассказать мне о своих чувствах с самого начала? — Уэнди едва узнала свой голос.

Мак повернулся к ней и нахмурился.

— Едва ли я бы решился сказать тебе об этом.

Она сделала несколько неуверенных шагов к нему.

— Это избавило бы нас от многих проблем.

— Ты бы просто завизжала и убежала.

— Возможно. — Она на ощупь нашла его руку и сжала его запястья. — Я просто была не очень умной и долго не понимала, что люблю тебя.

Он застыл словно статуя. Двигались только его глаза, жадно всматривавшиеся в ее лицо.

— Но ты плакала, — сказал он неуверенно.

— Потому что я была тебе не нужна! Ты даже не хотел, чтобы я пошла на этот ужин и…

— Разумеется, хотел. Я просто решил не заставлять тебя. Это ведь очень скучно.

— А когда я рискнула высказать свое мнение о том, как вам поступить с новым товаром, ты как воды в рот набрал.

— Я был поражен. Твоя идея была блестящей и не стоила тебе никаких усилий.

— И даже когда я практически вынудила тебя заняться со мной любовью, ты остановился, чтобы подумать, а верно ли ты поступаешь.

— Что ж, — не без основания заметил Мак, — на прошлой неделе я получил порцию ледяной воды, а ведь все, что я сделал тогда, — просто поцеловал тебя.

Уэнди чуть не задохнулась от возмущения.

— Ты решил, что я опрокинула кофейник нарочно?

— А разве нет?

— Конечно, нет. Ты был и без того холоден.

— Мне казалось, что если я смогу постепенно приучить тебя к моему присутствию, прикосновениям, поцелуям… Я играл по-крупному, Уэнди. Я готов был ждать, сколько понадобится, только ждать оказалось тяжелее, чем я полагал. Ты словно не замечала меня как мужчину, и, в конце концов, я больше не мог выносить это.

Поэтому я и перестал приходить к тебе, чтобы не мучиться. До прошлой ночи. — Он очень осторожно привлек ее к себе и поцеловал. И хотя поцелуй был нежным, к тому времени, как он поднял голову, она вся дрожала. Последнее мелькнувшее в ее голове сомнение исчезло навсегда. — Но ты все-таки плакала во сне, — добавил он.

— Будь по-твоему. Я думаю, мне просто не хотелось мириться с тем, что ты никогда не полюбишь меня так, как люблю тебя я.

Она видела только его улыбающийся рот.

— Если в этом была причина, тогда тебе больше не о чем плакать, потому что я очень люблю тебя. Люблю по-настоящему. Думаю, я понял это в тот вечер, когда приехал за тобой в Финикс, а тебя не оказалось дома.

— Ты хочешь сказать, не оказалось Рори.

— И ее тоже — но не из-за нее я начал паниковать.

— Давай говорить начистоту. Когда ты предложил…

— Конечно, я не забывал о благополучии Рори, но при этом я играл и в свою собственную игру, у которой были несколько иные цели.

Уэнди недоверчиво покачала головой.

— Ну, уж очень ты искусно блефуешь. В следующий раз, когда попытаешься соблазнить меня, не мог бы ты действовать немного более открыто?

Несколько секунд он просто смотрел на нее. Затем улыбнулся.

— Что ж, если ты так хочешь. — Внезапно он разжал объятия, скинул пиджак и бросил его на пол, потом отстегнул запонки и закатал рукава. Подхватив Уэнди на руки, он сел в кресло-качалку — единственную мебель, оставшуюся в комнате, — посадив ее себе на колени. — Ну, как для начала?

Но он не стал дожидаться ответа. Он с жаром поцеловал ее, и поцелуй длился так долго, что, когда он отпустил ее, Уэнди с трудом перевела дух. Прижавшись к нему, чувствуя себя в безопасности в его надежных объятиях, она не переставая целовала его подбородок, пока он говорил ей обо всем том, что она мечтала услышать, — о том, чем, по его словам, он хотел поделиться с ней прошлой ночью и много-много раз прежде. Обо всем том, что он хотел выразить в записке, которую написал ей этим утром. Она насторожилась.

— Но я не нашла никакой записки.

— Конечно, нет. Когда я писал ее, то увидел на столе письмо, в котором тебе предлагали работу. Я подумал, что вот причина, почему ты была расстроена прошлой ночью, и, прочитав его, понял, что было бы слишком самонадеянно с моей стороны думать, что ты прочтешь мое маленькое послание. Впрочем, в нем не было ничего особо примечательного. Ты ведь знаешь, как трудно найти подходящие слова, когда хочешь сказать: «Я люблю тебя», — но не можешь?

— Глупый вопрос, Мак. Разумеется, знаю.

— Я рад этому. Мне как-то легче при мысли, что ты страдала вместе со мной.

Она улыбнулась и снова прижалась к нему. Она наслаждалась внезапным сознанием того, что теперь может говорить все, что ей захочется. Но, конечно, в этот момент она была не склонна что-то говорить. В словах, казалось, не было никакой необходимости. Немного погодя Мак Произнес:

— Кстати, ты действительно думаешь, что я не смог бы убедить родителей назначить тебя опекуном Рори?

Уэнди была слишком погружена в сладостные ощущения, чтобы обратить внимание на его слова.

— Что?

— Это не составило бы большого труда. Как ты полагаешь, что говорила мне мать, когда тебе показалось, что она дает мне указания?

Краска бросилась в лицо Уэнди.

— Я никогда не сомневалась, что у тебя своя голова на плечах, Мак. Она просто…

— Это к делу не относится. Она сказала: «У Рори уже есть мама, Мак».

— Это тогда ты сказал ей, что занимаешься этим?

— Да. Но я не сердился. Я был в отчаянии, потому что все шло не так, как мне представлялось. Какое-то время я действительно считал, что тебе не терпится избавиться от Рори.

— Что?

— Ну, ты с такой готовностью сунула ее в руки моему отцу в первый же вечер.

— Я из кожи вон лезла, чтобы не нажить неприятностей.

— Довольно скоро я это понял. Но тогда я пребывал в уверенности, что ты меня терпеть не можешь, поскольку, если бы я тебе казался хоть сколько-нибудь привлекательным, ты наверняка нашла бы единственное решение проблемы. Оно пришло в голову всем — маме, Тэссе, даже Митчу.

— Погоди-ка. Единственное решение? Ты только что сказал, что меня можно было бы назначить опекуном Рори.

Мак лукаво улыбнулся.

— Единственное верное решение, я хочу сказать. Для Рори намного лучше иметь двух родителей, не правда ли?

Уэнди метнула на него взгляд из-под полуприкрытых век.

— Ну ладно, — признался Мак. — И для меня это было намного лучше. Теперь ты довольна?

— Очень. — Она уткнулась лицом ему в плечо. — Если бы не Рори…

— Страшно подумать, скольким мы обязаны ребенку, который даже говорить еще не умеет.

Уэнди кивнула.

— Давай поедем домой к нашей малышке, Мак.

— Ты имеешь в виду, прямо сейчас? Или, может быть, немного позже? — томно спросил он, снова целуя ее.

— Думаю, гораздо позже, — ответила Уэнди, когда наконец перевела дыхание. — А пока, если ты не против поработать над своей техникой соблазнения, у меня есть для тебя несколько идей.