Мэги - Самая древняя сила

      - Нет, Астра. Ты возмутительно нетерпелива. Я боюсь все больше, что нетерпение и излишняя горячность тебя погубит, - Изольда остановилась напротив, держа раскрытой сумочку. - Мы даже не знаем, что на самом деле произошло в ночь, когда погиб Кроун. Не может быть, чтобы Варольд убил короля Луацина. Даже вспоминая их прошлые отношения, такого ни за что не может быть. Нужно сначала понять, зачем эти две смерти потребовались Канахору. Магистр Алой звезды ничего не делает просто так.
      - Зачем?! Ему нужна была карта Варольда. Ведь столько лет он охотился за ней! - раздраженно ответила Астра. - Неужели ты этого не понимаешь, госпожа Рут? Если угодно, то история вокруг Короны Иссеи действительно захватила меня. Здесь ты не ошиблась. Я целиком в ней, но лишь для того, чтобы уничтожить тех, кто в погоне за венцом Иссеи, принес столько горя моему отцу и матери. Я намерена отомстить за них.
      - Будь разумна: Канахор Хаерим тебе не по силам. И я с ним не справлюсь. Не справился даже Варольд в собственном доме. Я не позволю тебе так терять голову!
      - А я тебя не собираюсь спрашивать, госпожа Рут! Кто ты мне теперь? Ну, кто?! Из-за тебя мой отец сорок лет прожил в змеином плену! Еще двадцать он жил в мучениях и до последнего дня любил тебя, а ты пришла к нему лишь, когда он стал прахом, который топчут слуги Алой Звезды! - Астра вырвала из рук ее сумочку и отвернулась к балюстраде, не показывая слезы, набежавшие на глаза. - И все это время ты прятала меня якобы из-за своих бессмысленных предчувствий!
      Изольда не ответила ничего. Вернулась в свою комнату, села напротив резного столика и подвинула ближе шкатулку, которую купила вчера. Где-то смутно мелькнула мысль, что из семи тысяч сальдов, занятых у скряги Мирида, осталось лишь полторы. Этих денег маловато даже чтобы вернуться в Олмию. Маловато, а она продолжает по привычке транжирить их, живет в богатейших "Залах Эдоса" за полторасто сальдов в день, пьет дорогое вино, покупает красивые, но совсем ненужные вещи.
      Магистр открыла шкатулку, растерла на ладони сухие листья мако и, ссыпав их в нефритовую трубочку, закурила. Душистый дым, словно призрачный змей, вился вокруг, оплетая сизыми душными кольцами. Через вздрагивающие ноздри он лениво вползал в разум. От его яда не было больно, и даже беспощадная боль, причиненная словами Астры, отступала, застревая жалами в волокнах мягкой паутины мако.
      "Конечно, я дрянь, - думала Изольда, склонив голову и пусто рассматривая орнамент на полу из-под рыжих прядей, упавших на глаза. - Последняя дрянь. Столько лет я мучила человека, который искренне любил меня, единственного на земле дорого мне мужчину. Другими я играла в свое стервозное ненасытное удовольствие, играла и бессердечно прогоняла от себя, но Варольдом я не играла никогда. Просто так случилось… Уже после Либии, что ни у меня, ни у него не нашлось достаточно смелости сказать друг другу нужные, такие важные слова. Ну что мне стоило прийти к нему однажды и сказать, что я тоже люблю его?! И все, все было бы по-другому. Это не Канахор - это я убила его! И что мне теперь остается? Только пытать себя жалкую оставшуюся жизнь душевной оболью…"
      Скинув волосы со лба, она посмотрела на свое отражение в огромном серебряном зеркале, висевшем на стене в обрамлении малахитовых цветов. Ее синие глаза стали сизыми, как дурманящий дым, змеей тянувшийся из курительной трубки. Она, Изольда Рут, была по-прежнему хороша собой. Столько лет молода и красива. Возмутительно красива. Яснее всяких слов об этом говорили липкие взгляды мужчин вчера в финансовой конторе Мирида, их угодливый ропот при ее появлении! Но тут же магистр подумала, что ее красота, ее гладкое, светлое лицо, гибкое тело - все это лишь бесполезный наряд, который теперь не нужен. Она прожила свою жизнь глупо и бездарно. То единственное тепло, манившее ее последние дни, тепло, которое она называла тихо ночами Варольдом, растворилось в другом огне - его, милого господина Кроуна, больше нет. А раз так, то, наверное, пришло время умереть и ей. Может быть, душа магистра Пламенных Чаш ждет в высоких мирах. Может быть, блуждает по Эдосу и до сих пор шепчет ее имя. Может быть… Только кто пустит туда ее - магистра Изольду Рут? Кто отворит Двери заблудившейся душе, не заслужившей и капли прощения?
      Она закрыла лицо руками, и по щекам горячо, обильно потекли слезы.
      - Я была несправедлива. Прости… сгоряча все, - Астра, вошедшая в комнату, опустилась рядом с Изольдой на подлокотник кресла и, едва касаясь, погладила ее волосы. - Уж слишком неожиданно было мне… Слишком не хотела я так.
      - Понимаю, девочка. Тебя всегда понимаю, - магистр потянулась к еще не потухшей трубочке и жадно втянула дым. - Я только хочу, чтобы ты верила мне. Ведь в таких вещах я никогда не лгала.
      - Ты же мне мать. Арсию я не знала. Ты мне мать, дорогая госпожа Рут. И с тобой мы всегда были подругами, - мэги Пэй достала из сумочки свой именной медальон, потерла его краем хламиды и надела, подтянув шнурок. К горлу неожиданно подступила тошнота. Астра побледнела, шатаясь, направилась к выходу на террасу.
      - Что с тобой? - отложив курительную трубку, Изольда озабочено посмотрела на ученицу.
      - Ничего. Это пройдет. Всегда проходит, - она прижала медальон к груди и несколько раз глубоко вздохнула. - Знаешь… я беременна. Наверное. Или уже совсем не наверное. Вот так плохо бывает. И остальное, как в лекарских книгах написано.
      - От твоего друга?… Леоса? - магистр подошла к ученице, обняв ее, слегка повернула к себе. - Я бы отшлепала тебя. Ведь ты не можешь, не имеешь права терять голову до такого.
      - Не от Леоса. Хуже тем, что я не знаю от кого, - на бледном лице Астры проступили красные пятна, она облизнула сухие губы и отвернулась к террасе. - Может быть от того франкийца… рейнджера, о котором я рассказывала. А может, от амфитрита. Если от амфитрита, то представляешь, что тогда?…
      С минуту они молчали, с растерянностью и сожалением глядя друг на друга.
      - Представляю… - наконец отозвалась магистр. - Хотя и очень плохо.
      - Ты ведь не знаешь еще почти ничего, - продолжила Астра. - Пойдем, прогуляемся по городу. Не хочу сидеть здесь: со всех сторон лезут неприятные мысли. И тяжело тут - я отвыкла от богатого убранства, каменных взглядов статуй, золота на стенах.
      - А ты обещай, что расскажешь все по пути. Все-все.
      - Обязательно! Я хочу тебе многое рассказать. Прогуляемся к храму Герма, - предложила Астра. - Есть кое-какое дело за ним.
      Изольда сразу вспомнила, что недалеко от храма Покровителя располагалось здание Ордена Алой Звезды и мысли ее вновь метнулись к Хаериму.
      - Обещай еще, что не станешь искать Канахора сегодня. И не пойдешь к нему без меня, - Рут поймала ладонь ученицы и стиснула с силой.
      - Я могу только обещать, что сделаю все, чтобы уничтожить его. И если ты мне готова помочь, то я благодарна. Не хочешь - дело твое, но я все равно сделаю так, как велит мне честь и так, как взывают души моих убитых родителей, - сказала дочь Кроуна, вдруг ожесточившись. Потом немного смягчилась и добавила: - А еще я хочу вернуть участок, где был магический салон отца. Он не достанется Ордену.
      - Орден объявил на него имущественные права. Варольда посмертно обвинили в невозможных грехах. Пойдем, - магистр подняла с дивана голубой пеплум и направилась к двери.
      Они спустились по широкой лестнице, украшенной рельефами солнечной яшмы и зеленовато-прозрачными нефритовыми скульптурами. Две Сестры Небесных - Эта и Рена в яркой позолоте держали над аркой миртовые венки. В просторном зале повсюду стояли цветы в высоких фигурных вазах. Приятно хрустел под ногами пушистый аютанский ковер.
      - Иди-ка сюда малыш, - Изольда поманила молодого гнома, одетого в бархатный камзол. - Помнишь господ, которые сопровождали нас?
      - Угу. Парень, как девка и длинноволосый бандитскугу виду? - переспросил он с ужасным архаэсским акцентом.
      - Так вот, если они пожалуют раньше, чем мы вернемся, проводи их в мои комнаты, - наказала магистр.
      - Обязательно! - выпалил прислуга и побежал к двери, щелкнул каблуками и согнулся в поклоне перед важной блондинкой, сопровождаемой мужчиной с какой-то тяжелой коробкой.
      - Мэги Верда, - прошептала Астра, сразу вспомнив вошедшую в таверну даму. Несколько мгновений она разглядывала ее расшитое жемчугом платье и пышную прическу, искрящуюся от золотых пылинок. - Ты знакома с ней по магистрату?
      Изольда безразлично пожала плечами.
      - Она служила в салоне отца. А потом, по каким-то причинам ушла от него. Не знаю, что между ними произошло, но она связана с Канахором, - Астра отбросила ворот платья, обнажая медальон с девятиконечной звездой, и направилась к двери намеренно так, что Верда едва не столкнулась с ней. - Не тоскуете ли по салону Варольда, госпожа? - с издевкой спросила она.
      - Что вам угодно? - Верда Глейс с недоумением уставилась на нее, потом ее взгляд наткнулся на именной медальон Астры и стал ледяным.
      Изольда взяла свою ученицу за руку и увлекла выходу.
      От дворцового сада они направились к храму Герма, не заметив, как увязался за ними тот же самый гном с густо заросшим волосами лицом, в шапочке надвинутой на брови.
 
      Каррид Рэбб с Леосом вернулись в таверну где-то через час после ухода Астры и Изольды Рут. Прислуга, встретивший их у огромной, украшенной изображениями богинь двери, помнил наказ магистра и проводил гостей на третий этаж. Уже в анфиладе, рядом с входом в покои Изольды, Леос увидел идущую навстречу статную светловолосую даму и, застыв на месте, произнес:
      - Мэги Верда…
      Глейс удивилась сначала, потом ее щеки стали розовыми от улыбки, и она, остановившись в двух шагах против барда, спросила:
      - Пришел за своей поющей раковиной? Неужели меня ты так долго искал, музыкант?
      - Я не был в Иальсе. Я… - Леос хотел сказать что-то про Карбос, про летающий корабль, про Астру, но растерялся, оглянулся на дверь, у которой ждали Каррид и гном-прислуга. Сердце порывисто билось в груди.
      - Или ты не слишком хотел меня видеть? - продолжила Верда, приблизившись еще на шаг. - Тот раз ты был много милее. Как твое имя? Я его уже успела забыть.
      - Леос, - прошептал он, втягивая ноздрями аромат ее цветочных духов.
      - Красивое имя. Подходящее музыканту, - мэги подала знак сутулому мужчине оставить коробку в конце коридора, шурша складками платья, извлекла откуда-то серебряную монету и бросила возвращавшемуся к лестнице носильщику. Когда он скрылся из виду, проговорила: - Пойдем, Леос, поможешь мне. Раковину сейчас не отдам. Но разве в этом дело? Ведь правда, при чем здесь раковина?
      - К тому же она была расколота… как мое сердце, - бард поднял взгляд к ее блестящим льдинками глазам.
      - К тому же столько времени прошло… А я думала, ты прибежишь в тот же вечер. Ты не появлялся много дней - я рассердилась и забросила ее куда-то. Идем, - Верда решительно увлекла его за собой.
      - Господин Балдаморд! - он обернулся, спеша за госпожой Глейс, и пояснил Карриду: - Я вынужден отлучиться ненадолго. Вы располагайтесь пока там, дожидайтесь магистра, а я должен помочь здесь в одном деликатнейшем деле. Уж поймите, воля богов такая.
      - Думаю, ни магистру, ни Светлейшей, такая помощь совсем не понравилась бы, - пробурчал анрасец, отдернув занавес и шагнув в покои Изольды, и тут же, высунувшись в коридор, громко добавил: - Надеюсь, господин Песнехарь, вашим богам не будет угодно оставить меня надолго одного? И сто раз подумаете, прежде чем сделать нечто глупое.
      Леос уже не слышал наставлений друга. Он поднял тяжелую коробку, оставленную носильщиком, и двинулся за мэги Вердой. Ее волосы, искрящиеся золотой пылью, притягивали взгляд больше, чем самая невообразимая роскошь в "Залах Эдоса". Линии тела, проступавшие под мягкой синей тканью, манили так, что сердце пропускало удары, а воздух казался сладким и душным. "Рая Небесная, - думал бард, покрывшись мелкими каплями пота, - но, почему некоторые женщины имеют такую безумную власть надо мной?! Конечно это колдовство, суть которого мне не понять, как не понять, почему веселит вино или от чего обычные слова превращаются вдруг в стихи. Это колдовство, но я хочу его, даже если боги накажут меня страшным мучением. Я… только ненадолго загляну к ней, только еще раз посмотрю в ее льдисто-голубые глаза, послушаю, как звенит ее голос, и сразу вернусь".
      Верда повернула ключ в бронзовой пасти пантеры и толкнула дверь, пропуская гостя вперед. В небольшом, но уютном зале было светло. Через широкие окна солнце косо падало на пушистый ковер, диван и стол с хрустальным подсвечником. Желтые розы, небрежно разбросанные возле фарфоровой вазы, наполняли воздух густым запахом.
      - Сюда поставь, Леос, - мэги Глейс указала на край стола. - И открой ее. Я пока переоденусь.
      Поставив коробку рядом с подсвечником, бард принялся распутывать бечевку, потом поддел крышку и потихоньку извлек громоздкий предмет, завернутый в плотную ткань. Несколько минут Леос поглядывал на занавес, за которым исчезла Верда, однако любопытство знать, что находилось в коробке, взяло верх: пальцы сами освободили таинственную вещь от покрова - рядом с подсвечником появилась странная конструкция из полупрозрачного диска на обсидиановой плитке и маленьких пирамидок с изображениями каких-то отвратительных нечеловеческих лиц.
      - Храни меня Герм, - произнес бард с придыхом, отшатнувшись от взиравших с черного камня глаз.
      - Страшно? - с усмешкой спросила госпожа Глейс, входя в комнату.
      - Будто смотрит кто-то из угольной черноты. И еще звуки чудятся. Тревожная небожественная мелодия.
      - Это мой инструмент, музыкант. Но заработает он только ночью. Хотя я не люблю заниматься этим, - мэги положила руку на обсидиан, поглаживая астральные знаки и рельеф безобразного лица. - Очень не люблю. Просто слишком нужно.
      - А что ты любишь? - Леос покрыл ее ладонь своей, чувствуя прохладу и шелковистость кожи.
      - Цветы. Однажды утром я вышла в сад. Там росло много лилий. Белых и свежих. На них алели маленькие капельки крови. Кровь вместо росы - это красиво.
      - Чья же там была кровь?
      - Какая разница. Не знаю чья. Я тогда была маленькой девочкой, мечтавшей постигнуть тайны волшебства, научиться пользоваться им с такой же легкостью, какой музыкант извлекает звук из флейты, - она повернулась и приблизилась, касаясь его груди своей, туго обтянутой тонкой хламидой. - А что любишь ты?
      - Богинь. Вот таких, беспощадных в своей красоте. Богинь, голос которых - музыка серебра. Взгляд их - самый желанный, мучительный плен. И губы - пьянее вина, - он поначалу робко обнял ее, поцеловал, сдерживая рвущееся из груди дыхание.
      Верда ответила, тесно прижавшись и лаская его золотистые локоны.
      - Потише, бард, - она выгнулась в объятиях, опустив ресницы и чуть отвернувшись. - Знай - у меня есть любовник. Очень могущественный и ревнивый. Он скоро придет сюда.
      - В споре за твою красоту выступлю против самого Крона!
      - Он убьет тебя, если только что-то заподозрит.
      - Я не боюсь, - прошептал бард, чувствуя, как тело и разум охватывает сладкий жар.

* * *

      От фонтана, звеневшего высоко мириадами светлых брызг, Астра и Изольда свернули к площади, за которой начинались храмовые сады. На розовых плитах лежали острые тени кипарисов и колоннады, тянувшейся от храма Покровителя. Нищие на парапете были не так навязчивы, как утром: многие из них уже собрали достаточно подати и сидели здесь по привычке или какой-то странной привязанности к священному месту. Горожане благородного вида неторопливо двигались к вечерней службе, неся в мыслях свои тайные прошения.
      - Дайте монетку, миленькие! Дайте! - причитал хромоногий попрошайка, серое лицо его скрывали волосы, похожие на сухую траву. - Ну, дайте же, свиньи бесстыжие! Мне хоть горло промочить!
      - Ступай! Ступай, ить! - важный горожанин замахнулся на него, прогоняя с прохода. Тот отшатнулся, скривил отвратительную рожу и разразился ругательствами.
      - Эй, потише, Наирил, - человек с тростью остановился рядом и зазвенел, развязывая кошелек. - Вот, возьми. Гибнешь ты, но по своей же глупости, - добавил он, роняя в сморщенную ладонь сальды.
      - Ох, капитан! Вы добры, как пристань Ширдийская. А гибнуть… - нищий оскалился, жадно схватив серебряные монеты, - сколько раз уже погибал - не нужен я ни шету, ни богам светлым.
      - Ступай, пропавший. Но надумаешь - в порту "Наг", - человек с костяным посохом повернулся к ожидавшей его даме, и Астра узнала в нем капитана Мораса. Волнение мигом сменилось злостью, так, что кольнуло в груди. Мэги побледнела и, ускоряя шаг, крикнула:
      - Господин пират, как кстати!
      Морас остановился и повернулся навстречу мэги, загораживая плечом Аниту Брис. Его лицо слишком осунулось за прошедшие дни, искривленный нос торчал острием, словно ястребиный клюв, только глаза оставались по-прежнему ясными, зеленевшими будто морской водой.
      - Извините, олен Пери - не могла вас не затронуть! - продолжила Астра, подбежав к нему. - Я буду вас задевать каждый раз, пока вас не посадят в тюрьму или не подвергнут позорной казни, которую вы давно заслужили. Как поживает пират и убийца Давпер?
      - Не имею возможности знать, - капитан "Нага" нахмурился и, вытащив из кармана платок, вытер и без того сухие, чистые руки.
      - Как так? Он - ваш ближайший друг. И такой же негодяй, как и вы, - сказала Астра громко, чтобы ее слова услышало побольше прохожих.
      - Госпожа Пэй, прошу!… - вмешалась Анита, поглядывая то на Астру, то на роскошную рыжеволосую незнакомку, остановившуюся рядом. - Будьте хоть немного милосердны. Мы и без того пострадали. Теперь мы не имеем никакого отношения к Давперу и его людям. Они нам точно такие же недруги, как и вам.
      - Очень трогательно! Умоляю, Анита, а то я заплачу от сострадания. Вы, наверное, святыми стали, после того, как убили не один десяток либийцев на Карбосе. А что было до этого и после - знают только кровавые книги Некрона. У меня есть намерение проводить вас к Башне Порядка, - Астра вспомнила, как страдала она сама в тюрьме от бессилия и унижения, и тут же подумала, что братство Пери неуязвимо для правосудия Иальса. - Вы, конечно, выкрутитесь. Ложь и подкуп - оружие, которое вы освоили в совершенстве.
      - Это неумно, госпожа Астра. Неумно поднимать здесь шум. Вы и сама не в ладах с властями Иальса и Ланерии. А на Карбосе мое участие в разрушении храма было куда меньшим чем ваше. Вспомните, с чего все началось. Вспомните жрецов и защитников святилища, убитых вашей магией. Я вас ни в чем не обвиняю - я лишь напоминаю о том, что действительно было, - Морас учтиво поклонился и приблизился, с опаской поглядывая по сторонам: вокруг собралось много зевак, даже служители Герма разносившие лепешки у колоннады застыли с корзинами на ступенях, слушая звучные высказывания мэги Пэй. - Пойдемте в более спокойное место, - предложил капитан. - Я не держу на вас никакого зла. Более того: вы мне очень симпатичны, как человек. Меня восхищает ваша порядочность, искренность и отвага. Вспомните разговор, начатый при неподходящих обстоятельствах - в подземелье Абопа. Вспомните, пожалуйста. Я очень хотел бы продолжить его.
      - Мне незачем объясняться с грязным пиратом. В одном вы правы: неумно угрожать вам судом Иальса. Поэтому мне очень хочется устроить правосудие самой. Сжечь вас сейчас! Здесь на площади, на глазах у всех! - Астра видела, как побледнело лицо Аниты, и добавила с еще большим пылом. - Рядом со мной магистр Изольда Рут. Удары ее магии могут оказаться еще более беспощадны. Вы готовы к расплате, олен пиратского братства?
      - Я не до конца знакома с вашей историей и не отказалась бы выслушать капитана, - сказала Изольда, не понимавшая причину гнева, охватившего ученицу. - Пройдемте туда, в сад, - магистр кивнула на дорожку бурого песка, начинавшуюся за колоннадой, и Морас, посветлев, принял ее предложение.
      Они вчетвером направились к саду Герма, толпа ротозеев, успевшая собраться на возгласы Астры, стала расходиться. Немногие, что двинулись следом, были остановлены пронзительным взглядом Изольды Рут.
      - Как там мой брат? - поравнявшись с мэги, спросила Анита. Ей не терпелось перевести разговор на другую тему, да и мысли о Голафе истинно беспокоили ее все это время.
      - Никак. Не знаю я, - раздраженно ответила Астра. - Наши пути счастливо разошлись с Карбоса или еще раньше. Наверное, предательство друзей - это у вас семейное.
      - Госпожа Пэй, - тихо произнесла Анита после некоторого молчания, придерживая мэги за рукав. - Я люблю его, - она указала серебристо-блестящими глазами на спину Мораса, идущего впереди. - Люблю! Понимаете? Если бы вы это могли понять… Если бы это мог понять Голаф, то вам не пришлось пускаться в неприятное путешествие и столько страдать. И еще вы многого не знаете: капитан Морас очень хороший человек. Вы правы лишь в том, что Давпер - последний негодяй.
      - Видимо, мы не совсем одинаково понимаем слово "хороший". Знаете, что говорил лично о вас Голаф Брис, сидя в яме? Той ловушке в храме Абопа, где мы оказались не без ваших стараний и должны были погибнуть? - отстав на десяток шагов от магистра и капитана, уже не слыша их разговора, Астра остановилась и произнесла в лицо своей спутнице: - Он говорил, что лучше бы нашел ваше мертвое тело, чем вас живой, ставшей пиратской шлюхой, предавшей его перед лицом смерти.
      - Вы слишком жестокая, Астра. Даже если он сказал похожее, зачем это преподносить мне так? Чтобы звонче отпустить пощечину? - Анита смотрела на нее в упор, закусив губу и перебирая пальцами шелковый цветок на боку платья.
      - Мне тоже многие стремятся сделать побольнее. А я, знаете, не душа Чистой Эты. Я, увы, не смиренна и не терпелива. Да будет вам известно: следуя на Рохес, а затем на Карбос, пытаясь спасти вас из того сомнительного плена, я очень многого натерпелась, а главное - я потеряла отца.
      - Сожалею, - тихо сказала Анита, сворачивая за статуей Герма на дорожку, мощенную плитами песчаника. - Я не имела возможности сообщить, что мне не нужна никакая помощь. Да вы бы и не послушали меня в Ланерии. А то, что вы с Голафом последуете на Карбос, я и думать не могла.
      - Остановимся здесь, господин Морас. Выкладывайте, что хотели сказать, - повелительно бросила дочь Варольда, когда они дошли до начала аллеи. - И постарайтесь быть кратки. Времени у меня мало, а мерзавцев, подобных вам слишком много.
      - Постараюсь быть кратким, насколько это возможно, - Морас снял шляпу и, отвернувшись к святилищу Покровителя, видневшемуся за дымчатой листвой олеандров, начал: - Я не родился пиратом. И никогда не был им в душе, госпожа Пэй. Понимаю, для вас странно звучит это утверждение, - он кивнул, на чисто выбритом лице обозначилась глубокая морщина. - Еще не так давно я служил офицером королевского флота Олмии. Может быть, одним из лучших офицеров, преданным справедливости, чести, командовавшим быстроходным флейтом и всеми силами старавшимся защитить южные воды от пиратов и дерзких налетов аютанцев. В то время мой корабль был карающим громом для морских разбойников, братства Пери и многих, подобных им. Я честно выполнял свой долг, месяцами проводя в плавании, лишь на несколько дней заглядывая на Ленлу, где меня ждала жена с маленькой дочерью на руках.
      - Понятно, кэп, - прервала его Астра. - Будьте любезны пропустить эти сердечные излияния. Я уже успела убедиться, что вы - человек чести.
      - Однажды нам удалось захватить подозрительное судно без флага, и от пленников я узнал, что эскадра аютанских корсаров, подчиненная фахишу Бель-ам-Гулу, готовит нападение на Ленлу и столичный порт, - бесстрастно продолжил Морас. - Об этом я доложил королю, но Луацин принял мои слова с усмешкой. Он не мог поверить, что аютанцы, давно безуспешно воюющие с Рохесом, осмелятся потревожить наш город. Вместо того чтобы усилить охрану южных границ, король отправил мой корабль и еще два когга сопровождать какой-то груз в Мергию. Когда я вернулся, Ленла была разорена. От маленькой деревянной крепости осталось только пепелище. На лицах защитников - немногих оставшихся в живых, были ужас и скорбь. Но самое страшное я узнал позже, добежав до своего дома: мою жену и дочь увели аютанские пираты. Я хотел немедленно бросится в погоню за флотилией фахиша Бель-Гула, пусть даже без двух коггов, которые не были подчинены мне, - мой быстрый и бесстрашный флейт очень многого стоил в тех водах. Я подошел с прошением к королевскому наместнику - он решал тогда все. И он отказал мне, ответив, что сожалеет о случившемся, но для Олмии есть более важные дела, чем просто месть или неумная попытка вернуть то, чего вернуть нельзя. Вопреки моим мольбам, даже угрозам, он приказал плыть в Лузину, чтобы конвоировать какой-то торговый корабль. В отчаянье я сорвал серебряные награды, полученные от Луацина, бросил их в лицо наместнику и побежал к своему флейту. Часть матросов, которые тоже потеряли своих жен, сестер и близких людей выразили готовность немедленно следовать за мной. Нарушив приказ, все статьи устава королевского флота мы отплыли из разоренной Ленлы менее чем через час и взяли курс на запад.
      - Мне тоже известна эта история. История бунтующего Аронда. - сказала магистр Изольда, когда Морас на миг замолчал, чтобы перевести дыхание. - О ней много говорили семь лет назад во дворце Лузины. Некоторые сострадали вам, капитан. Большинство же считало вас изменником и мятежником.
      - Я знаю. Лжецы слишком извратили то, что было в действительности. И вы правы - моя олмийская фамилия Аронд. Я оставил ее, но собираюсь по некоторым причинам вернуть, - Морас отвесил ей легкий поклон и снова обратился к Астре: - Несколько дней мы рыскали в окрестностях Рохеса и Каменты, опрашивая проходящие корабли и стараясь напасть на след негодяя Бель-ам-Гула, но раньше чем нам удалось узнать что-либо полезное об аютанских корсарах, мы встретились с частью королевской эскадры Олмии, посланной уничтожить нас, как мятежников. В этом бою мой флейт потерял почти всю оснастку, фок и больше половины команды. Все-таки мы, отбились, смогли уйти - скрылись в одной малоприметной бухте. А на следующий день нас обнаружила флотилия пиратов Пери. Бой с нашим потрепанным судном был недолгим. Они взяли нас на абордаж. С поломанной от выстрела баллисты ногой и двумя тяжелыми ранами я лежал, истекая кровью, когда на палубу поднялся господин Давпер Хивс. Я думал, что он, узнав во мне давнего заклятого врага, пожелает тут же прибить меня гвоздями к мачте, как было заведено в братстве Пери. Но он сохранил жизнь мне и другим, оставшимся в живых матросам моей команды. Позже он узнал мою историю и пообещал помочь разыскать жену и дочь. Обещал даже постараться вызволить их из аютанского плена. За это я обязался служить ему семь лет - у меня не было другого выбора. Более того: в те дни пиратское братство казалось мне меньшим злом и большей честью, чем королевский флот Олмии и весь остальной мир. Я присягнул на верность гилену Пери, - Морас замолчал, поглаживая пышное белое перо, украшавшее шляпу, которую он до сих пор нервно вертел в руке.
      - И что же дальше? Вы нашли жену и дочь? - поинтересовалась Астра.
      - Нет. Скоро стало известно, что моя дочь погибла от болезни еще во время плаванья к Сагель-Аль. И жена погибла. Ее замучили в одном из притонов Маун-альх-Лусу. Знаете… у братства Пери повсюду глаза и уши, но, увы, не так длинны руки, как принято думать. Я рыдал, будто женщина, когда узнал о судьбе самых дорогих для меня людей. Потом в мое сердце пришла жестокость. Вместе с Давпером я бороздил моря, нападал на торговые суда и, взяв добычу для нашего гилена, пускал их ко дну. Не могу сказать, что мне это нравилось. Конечно, жестокость и кричащая на весь этот мир обида стали частью моей души, но я всегда стремился избежать ненужных жертв и в самые темные дни не преступал границы чести, которые твердо определил сам для себя заново. Теперь, госпожа Пэй, мои пути с Давпером разошлись. Я отслужил обещанные семь лет. Даже несколько больше. Я за все рассчитался с ним, кто бы ни был этот человек. Теперь я свободен. И не хочу быть больше связанным с его именем, не хочу быть зависимым от братства Пери, хотя я занимал в нем высокое положение. И при всем этом, я не стыжусь своего прошлого. Что было - то было. Еще добавлю, что мы расстались с Давпером не совсем по-доброму. Но для вас это, наверное, мало интересно.
      - Чем же вы теперь станете заниматься, господин Аронд? - поинтересовалась Изольда.
      - Еще не решил. Мир добропорядочных людей для меня закрыт навсегда. Возможно, все так же - пиратством. Не ради добычи. Моя честь станет решать, кого наказать, а кого поддержать в этой жизни, увы, изменчивой и неспокойной, как северные воды. Все это я рассказал вам, чтобы вы знали правду. Может быть, теперь госпожа Пэй станет ненавидеть меня чуть меньше. А может, простит за неприятности, которые я доставил ей не по собственной воле. Еще скажу, что если вам потребуется какая-то помощь, то рассчитывайте на меня. Даже в войне с Давпером, от которой вы, как я вижу, не отказались.
      - Морас, вы думали, эта история изменит мое отношение к вам? - спросила Астра, прислонившись к стволу дерева и наблюдая за гномом в сером плаще и мятой войлочной шапке. Он вроде бы не раз попадался ей на глаза за этот день, и Астра не сомневалась, что бородатый коротыш неумело следит за ней или магистром Рут. - Вы, наверное, хотели меня разжалобить? - вернулась она к Морасу.
      Капитан "Нага" ничего не ответил, лишь пожал плечами и надел шляпу.
      - Так вот, вам это удалось. Разжалобили. Шет залим! - Астра порывисто подошла к нему. - Может и правда вы не такая скотина. Скажите мне тогда, где сейчас Давпер и какие планы он строит с картой, что вы раздобыли в храме Абопа?
      - А вас, госпожа Пэй, тоже безумно волнуют сокровища Кэсэфа? - Морас Аронд оперся на трость и прищурился от блестевшего между ветвей солнца.
      - А вы разве не знаете, что из-за второй части карты был убит мой отец - магистр Варольд? - говоря это, Астра думала найти в лице капитана удивление, но оно оставалось спокойным, как в безветрии водная гладь. - Дело не в сокровищах… Но в Черной Короне Иссеи. Понимаете?
      - За которой охотится Канахор Хаерим. Ведь он хотел вас обменять на вторую часть карты - свиток Хевреха у Варольда, но, после вашего бегства с Гарунской крепости ему пришлось решать по-другому.