Возрождение надежды

      — Какая защита? — удивился Драйбен. — От кого?
      — Ну как же! Вот прошлой зимой, — увлеченно повествовал Войко, — в предгорьях землетрясение нескольких медведей из берлог выгнало. Лесной хозяин голодный, отощавший… И начали медведи на людей охотиться. Старосты на совет собрались, порешили отправить посланника в Рудну. О помощи просить. Ты не думай, в деревнях люди многое помнят и многое знают, да не всем говорят.
      — Отчего тогда мне говоришь?
      — Так ты ж теперь владетель Рудны. Прэт и слуга хозяйки Кергово. Значит, свой, керговец. Так вот, про медведей. И седмицы не прошло, как о шатунах даже говорить перестали. Повывелись. А две туши медвежьих кто-то приволок в нашу деревню, да причем ночью, и положил у крыльца дома старосты. Кто — неведомо. Следов на снегу не нашли.
      — Значит, — рассудительно сказал Драйбен, — если ваши старосты носят в Рудну дань, просят неизвестно у кого о помощи в трудном положении и эту помощь получают, в Рудне кто-то живет. Видел кто-нибудь хозяев?
      — Не, не видел. Они вроде бы того… Незримые. Староста приходит к воротам, говорит, что нужно, и уходит. Там же телегу с припасами оставляет. Потом мы телегу забираем, и глядь — пустая она.
      — Ты сам в Рудне-то был?
      — Не. Боязно. Рядом ходил, но только днем. Старенькая такая крепость. Две башни совсем обвалились, северную стену оползень разрушил. Ветер завывает в камнях. Если уж люди говорят, что там упыри, значит, так оно и есть.
      — Устами народа изъявляют Боги свою волю, — ввернул Рей, внимательно слушавший Войко, и с подозрением уставился на Драйбена, — Надеюсь, мы туда не полезем? Или ты поведешь себя так же, как в руинах Аласора? Асверия мне рассказывала о вашем захватывающем путешествии.
      — Асверия меня туда и затащила. Я вовсе не собирался спускаться в тамошнее подземелье и нарушать покой мертвецов.
      — Если госпожу интересуют кладбища, могу отвести в замечательную долину. Там сплошь тальбы похоронены. Гробницы такие красивые, только разрушенные…
      — Чего-о?! — ахнул Драйбен. — Где?
      — В горах. Я, когда с отцом на кабана ходил, видел. Звездочки восьмиконечные, розочки из мрамора, деревья со звездами, буквы всякие…
      Драйбен радостно расхохотался. Вот она, глухомань, дебри и чащи, где древние секреты хранятся куда лучше, чем в столичных библиотеках! Надо же, Войко походя назвал основные символы сгинувшего народа тальбов — дерево, звезда и роза. И ведь не врет про кладбище-то, слишком прост, чтобы такое выдумать.
      — Прэт, а прэт! — позвал Войко. — Сейчас на холм заедем, от него, если смотреть налево, как раз Рудна видна будет. Только незнающему человеку до нее дойти тяжело, а то и вовсе никак. Есть только две тропы. По одной мы телеги с провизией туда отправляем, через гать она проходит. Лисью скалу и буковую рощу. Вторая — для охотников. Мимо Рудны, дальше к горам ведет.
      Рей, заметив, как у Драйбена загорелись глаза, только головой покачал:
      — Не рассказывал бы ты, парень, господину прэту про здешние чудеса. Он ведь и сам к упырям отправится и нас с собой потащит.
      — А чего ж ему не пойти? — недоуменно вскинул брови Войко. — Раз господин Драйбен теперь владетель Рудны, надобно ему к нашим упырям, сиречь каттаканам, наведаться.
      — Почему ты решил, будто в замке живут именно каттаканы? — спросил Драйбен. Ему самому были известны полтора десятка описанных в манускриптах разновидностей существ, коим приписывались повадки пить человеческую или звериную кровь. Каттакан — удивительная тварь, обликом сходная с человеком, был, по мнению ученых мужей, совершеннейшей выдумкой. Однако, если Войко утверждает, что в Рудне кто-то живет, недурно было бы и в самом деле туда наведаться…
      Дело шло к вечеру, когда отряд Драйбена приблизился к самому большому поселению Рудны. Деревня была обнесена могучим частоколом, в котором имелись лишь одни ворота с деревянной сторожевой башней. Ввиду позднего времени ворота были на запоре, но с башни за приезжими из Хмельной Горы пристально наблюдали.
      — Кто пожаловал, назовись! — В бойницу выглянула бородатая рожа. — К кому, зачем?
      — Прагаб, ты, что ли? — не дожидаясь приказаний Драйбена, заорал Войко. — Не узнаешь родного племянника? Отпирай, новый владетель Рудны приехал! От самой хозяйки Хмельной Горы! Война теперь!
      — Знаю, что война, — сердито ответили сверху. — Какой такой владетель?
      — Драйбен Лаур-Хельк из Кешта, по приказу Асверии Лаур! Зови старосту, я пергамент от госпожи привез.
      Драйбен сделал знак десятнику замковой стражи, и тот поднял повыше наскоро сшитое в Хмельной Горе зеленое знамя с припавшими к жбану волками и двумя черными башнями Рудны.
      Ждали недолго. Ворота без скрипа распахнулись, и глазам прибывших открылось целое посольство. Бородатый Прагаб, высокий мужчина средних лет и трое старцев.
      — Тот, кто повыше, и есть наш староста, — шепнул Войко Драйбену. Запомни, прэт деревня наша называется Величка, а старосту зовут господином Яскотом.
      Яскот не пожелал кланяться. Подойдя поближе, безошибочно распознал в Драйбене главного и вопросительно уставился на него. Новоиспеченный прэт тоже не торопился начинать разговор, разглядывая людей, которых его приезд едва ли мог порадовать. До сих пор Рудна прекрасно обходилась без владетеля и, надобно думать, прожила бы без него и впредь, но ведь не станешь же вот так сразу объяснять этим мужикам, что прэт по закону обязан иметь какой-либо кусок земли, то есть быть владетелем чего-то. И что титул прэта ему пожалован Асверией, дабы сколотить из высокородных беженцев боеспособный конный отряд, потребный для защиты Кергово от степняков. А нардарская знать, хотя бы и самая завалящая, титулы чтит и не имеющего титула человека слушать не будет, какие бы дельные вещи тот ни говорил.
      — Это вот, дядя Яскот, и есть новый владетель Рудны, прэт Драйбен, родич Асверии, госпожи нашей, — нарушил наконец затянувшееся молчание Войко. Она его к нам и послала, а господин управитель, Страшар значит, дюжину людей ему в провожатые дал. Чтобы вы, значит, не сомневались.
      — А-а, Войко… — узнал староста. — Как оно теперь живется? Погляжу, настоящую кольчугу носишь? Здравствуй, прэт. Если приехали из Хмельной Горы от самого господина Страшара — милости прошу.
      — Правильнее будет сказать, что от Асверии Лаур, — уточнил Драйбен. Впрочем, прочитайте-ка вы писанный ею пергамент, а потом и поговорим.
      — И то верно, — согласился Яскот, обмениваясь с односельчанами взглядами, свидетельствующими о том, что он впервые слышит о возвращении Асверии в Хмельную Гору. — Пойдем в дом. Откушаем, переговорим и пергамент, писанный дочкой кониса нашего, почитаем.
      Драйбен облегченно вздохнул, соскочил с седла и, махнув рукой страже, последовал за старостой.

* * *

      Проснулся Драйбен еще до восхода солнца оттого, что Рей толкал его кулаком в бок.
      — Просыпайся, арвагет, не то вода согреется, а оленина остынет.
      Аррант, как видно, поднялся затемно, успел умыться и даже подогрел в открытом очаге на угольях вчерашнюю оленину, которой потчевал гостей староста Яскот.
      — Х-холодно, — стукнул зубами Драйбен, коснувшись голыми пятками утоптанного земляного пола. — Ну какой я тебе арвагет, Рей? Арвагет должен скакать на белом коне под штандартом своего лагитора. За ним пылит тяжелая конница или же печатают шаг бравые панцирники, ревут трубы… А здесь? Бородатые мужики с луками да мальчишки с охотничьими ножами… Что ты там про остывающую оленину говорил?
      — Я говорил, что оставил тебе у колодца ведро с ледяной водой для умывания. Если не поторопишься, она нагреется.
      — Богиня Милосердная! — Драйбен содрогнулся при одной только мысли о ледяной воде, но прежде, чем он успел сказать еще что-нибудь, неумолимый аррант напомнил.
      — Ты сам желал, чтобы я научил здешних воителей "аррантским штучкам". Это одна из них. Очень поднимает воинский дух.
      Драйбен скрипнул зубами, но промолчал. Рей не издевался над ним, он и впрямь уделял много внимания заботе о телесном здоровье. Пожалуй, даже чересчур много, ибо во время путешествия на глазах нардарца купался в предгорных озерах, где вода только что в лед не превращалась, и не упускал случая ополоснуться даже в виду занятой мергейтами деревни. Каждое утро бывший «кречет» словно сумасшедший скакал с оружием в руках, а затем просил Драйбена встать против него в потешной схватке. Тот соглашался, но бои постоянно проигрывал.
      Рей почти перестал тосковать о своем друге из "Сизого кречета" или тщательно скрывал свои чувства. Асверия по-прежнему подшучивала над ним при каждом удобном случае, но аррант лишь снисходительно улыбался, мол, что с женщины взять? С Драйбеном же у них сложились ровные, товарищеские отношения, хотя каждый, как водится, считал, что приятелю его далеко до совершенства.
      — Кошмар-р! — прорычал Драйбен, когда Рей окатил его колодезной водой. — И чего ради я это терплю? А ну еще разок!
      — Ты вроде вошел во вкус, — улыбнулся аррант. — Погоди, зима настанет, среди льдов будешь плавать и похваливать!
      — Я до зимы не доживу. Меня эти керговцы умными рассуждениями замучат, пожаловался Драйбен.
      — Мне показалось, вы вчера быстро со старостой поладили. Яскот и мужиков по деревням обещал кликнуть, и припасами ратных людей снабдить, осторожно заметил Рей.
      — Поладить-то поладили, но от всех этих «тодысь», "окромя", «сталбыть» и «вестимо» я к концу разговора почувствовал, что мхом порастаю и, ежели мы станем дожидаться тут, когда ополченцы соберутся, заговорю по-ихнему. А потому предлагаю прокатиться пока в Рудну, развеяться.
      — Ну вестимо. Сталбыть, упырей решил навестить. Что ж от тебя иного, окромя этого, ожидать можно, — сокрушенно вздохнул Рей.
      — Тодысь пошли перекусим, и в путь, — ухмыльнулся Драйбен и пошел в дом одеваться.
      Вечерняя беседа с Я скотом, старцами и прочим деревенским людом принесла свои плоды. В отдаленной Рудне знали про нашествие степняков и меньше всего хотели видеть их на своих землях. Значит, госпожа Асверия вернулась и желает собрать ополчение? Что ж, поможем.
      Кликнем бессемейных детин, парней, кто постарше, и вообще всех желающих. Глядишь, за оружие возьмутся девять или десять сотен. Керговцы тяжелы на подъем, но землю свою оборонить сумеют. С припасами, вестимо, туговато будет. Своих-то ополченцев, понятное дело, прокормим, а вот насчет высокородной конницы… Ну ежели прэт Драйбен позволит годовую добычу серебра с местного рудника себе оставить, ради возмещения убытков, значит, тогда, конечно, о чем разговор. И для людей, и для коней припас найдется, да еще и останется. И кузнецы потрудятся: оружие там и брони всякие не хуже дедовских сробят…
      Драйбен поблагодарил господина Яскота и его односельчан и советчиков от имени Асверии и как бы невзначай поинтересовался: нельзя ли заполучить в союзники обитателей Рудны? Замка здешнего то есть. Яскот от такого предложения только глаза вытаращил.
      — Ну ты, прэт, и удумал!.. Оно, конечно, всяк знает, что в старой крепости кто-то живет, но лучше бы без особой нужды не соваться к тварям бессмертным…
      — Если я правильно понимаю, — промолвил Драйбен, тщательно подбирая слова, — хозяева Рудны заключили с вами своеобразное соглашение: вы их кормите, а они изредка помогают вам в беде. Но сейчас беда, причем немаленькая, подошла к самым воротам вашего дома. И нужда в их помощи очень даже есть. Если ты, господин Яскот, остерегаешься обратиться к обитателям замка, то я сделаю это сам. За спрос, как говорится, не бьют, а вдруг что получится?
      — Дело господское, — насупившись, согласился Яскот. — Поведай им то же, что нам сказал, глядишь, что и получится…
      — "Им"? — быстро переспросил Драйбен. — Да кто же они такие? Так я толком и не понял.
      — Нелюди, — коротко ответил староста. — Упыри. Большего не знает никто. Находят, понимаешь, охотники иногда в лесах звериные туши. Словно бы начисто высушенные. Ясно, что кровь выпита. Один костяк со шкурой остался. Лоси, олени…
      — Но вас они не трогают?
      — Уже лет триста, почитай. Говорят, будто в прежние времена хозяева Рудны и на людей охотились, но потом прекратили. Вот моего прапрапрадеда со стороны матушки, к примеру, упырь выпил. В нашей глуши помнят все, что происходило в Величке с самого ее основания. Старухи предания из уст в уста передают. Такие дела.
      — Пришла, значит, пора прибавить к вашим преданиям еще одно, — чуть слышно проворчал Драйбен, твердо решив утром обязательно отправиться в Рудну.
      Замок показался внезапно — лошади, вышедшие с устилавшей трясину гати на сопку, миновали вершину, повернули по заросшей чертополохом дороге направо, и глазам всадников предстала обычная для Кергово скала с рукотворным венцом на макушке.
      — Потрясающе! — ахнул нардарец, впервые увидевший Рудну вблизи. — Рей, глянь только! До чего же на крепость тальбов похожа! Немного их сохранилось со времен падения Камня-с-Небес.
      — Груда камней, — равнодушно заявил аррант, — старая, грязная и замшелая. Восстанавливать этот «замок» во всяком случае себе дороже. Проще новый построить.
      — Ты ничего не понимаешь! — Взгляд Драйбена восторженно блуждал по выветрившимся и полуразрушенным стенам, образовывавшим три вложенных одно в другое кольца. Первый круг укреплений был выстроен на половине высоты скального выхода, второй чуть выше, и третий, увенчанный легкой и стройной башней, оседлал верхушку утеса. Гигантские, скрепленные желтым раствором валуны впечатляли даже на расстоянии. — Честное слово, будто на старинный рисунок смотришь: сторожевая крепость тальбов.
      — Тальбы тут и жили, — встрял в разговор Войко, которого взяли проводником. — Про ихний жальник я уж говорил. Есть еще заброшенный храм на Седой скале, к северу отсюда. Удивительное дело, скажу я вам: если постоять и посмотреть, во храме изредка огни зажигаются, будто бы сами собой. У нас в деревне кто посмелее, туда ходил. Любопытства ради. Парни рассказывали, будто в земле отвесные шахты проложены, в точности как на серебряных копях. Всего их четыре, по углам храма, и в нужный момент оттуда с шипением газ выходит, нежданно загорается и образует громаднейшие факелы. Настоящее тальбово чудо.
      — Сам видел? — поинтересовался Драйбен.
      — Не, от друзей слышал. За что купил — за то и продаю.
      "Что же у нас получается? — подумал Драйбен. — Без всякого сомнения, Кергово располагается в землях, где раньше было одно из крупнейших королевств тальбов. Доказательств множество. Кладбище, о котором упоминал Войко, храм этот странный… Постойте, если верить сохранившимся летописям, где-то неподалеку произошла знаменитая битва при Тательтуне, когда люди разгромили войско тальбов во время немирья, вызванного переселением народов, связанного с падением Камня-с-Небес. Но Тательтун стоял южнее, рядом с нынешней нардар-ской столицей. А вдруг в Рудне сохранились последние живые тальбы, не пожелавшие покинуть этот мир? Но зачем бы им прикидываться упырями? Восхитительная загадка!"
      Даже сейчас развалины Рудны производили сильное впечатление, недаром керговцы опасались близко подходить к заброшенной крепости. Замок нависал над незваным гостем, будто каменный великан, занесший кулак, готовый обрушиться с безмерной высоты. Хмельная Гора по сравнению с обглоданной временем Рудной была хлевом, возведенным под окнами дворца мельсинских шадов.
      — Здесь старосты обычно оставляют телеги, груженные податью, — шепотом сказал Войко, потрясенный величием древнего укрепления. — Не доходя до первых ворот. И отсюда же забирают пустые повозки. Прэт, ты всерьез хочешь подняться?
      — Боишься — оставайся внизу. Мы с Реем скоро вернемся.
      — Лучше я с вами, — выдавил Войко. — Втроем оно веселее. А то вдруг из болот упырь вылезет?
      — Упыри не охотятся днем, — с видом знаменитого охотника на упырей ответил Драйбен, хотя ни разу в жизни не видел иных кровососов, кроме комаров, клещей и блох.
      Три всадника миновали арку ворот, ведущих за первый круг стен. Прэт не переставал удивляться — над сводом можно было различить полустертую бесчисленными дождями, ветром и морозами восьмиконечную звезду тальбов. Значит, догадки верны. Это не человеческое подражание зодчим тальбов, а самое настоящее сторожевое укрепление исчезнувшего народа. Надо же, простояло не менее полутора тысяч лет! Сильнее всего разрушена была восточная часть замка, именно в той стороне рухнул на землю Камень-с-Небес. Несколько башен было снесено, а в стенах зияли огромные бреши. Интересно, остался кто-нибудь в живых после катастрофы?
      — Э-ге-гей! Слышит меня кто? — крикнул Драйбен, заставив Войко вздрогнуть, а арранта поморщиться. — Я — Драйбен Лаур-Хельк, новый владетель Рудны! Я послан говорить с обитателями замка хозяйкой Кергово!
      — Не орал бы ты так! — жалобно попросил Войко, настороженно прислушиваясь к многоголосому эху. — А то всамделе проснутся, из укрывищ повылезут да закусают до смерти…
      — Тихо, — отмахнулся бесстрашный прэт. — Никто ничего не слышит?
      Скептически настроенный аррант, привыкший подмечать любой шорох в лесу, отрицательно помотал головой. Гробовая тишина.
      Драйбен попробовал использовать свои магические способности и зрением "третьего глаза" обшарить крепость снизу доверху.
      Очень любопытно! Заклинание, безусловно, действовало. Внутренний взор Драйбена скользнул по уцелевшим башням, заваленным осыпавшимся камнем переходам, остаткам строений, однако ничего примечательного не обнаружил. В то же время "третий глаз" не мог проникнуть в глубины замка: ниже уровня земли клубился едкий коричневатый туман, разглядеть в котором что-либо было совершенно невозможно. Вероятно, чарам Драйбена противодействовало куда более сильное заклятие, либо сохранившееся издревле, либо наложенное совсем недавно.
      — Погуляем? — предложил прэт, выбираясь из седла. Лошади не беспокоились, а это был добрый знак. — Бойко, отправляйся с господином Реем, а я пройдусь в одиночестве.
      Войко покраснел и едва слышно выдавил:
      — Боязно.
      — Ничего, Рей защитит тебя от любой напасти. Лошадей оставляем здесь. Вы ступайте направо, я налево. Встречаемся у ворот.
      Рей набросил поводья на каменный выступ в форме не то клыка, не то рога, окликнул Войко, и они отправились вдоль стены осматривать северную сторону Рудны. Драйбен, влекомый любопытством, полез наверх, к главной башне.
      …Никто не потерялся, не упал в заброшенный колодец, не попался в ловушку и не был укушен упырем. Замок пустовал. Драйбен и Войко с Реем то и дело перекликались, ибо звук голоса разносился здесь очень далеко. Прэт тщательно обследовал основные переходы крепости, но ничего, кроме черепков с характерными для тальбов узорами, не нашел. Его спутники просто бродили по замку, любуясь открывавшимся с высоты видом керговских лесов или копаясь в каменном хламе — вдруг что интересное отыщется?
      Уезжать собрались только к вечеру, с таким расчетом, чтобы успеть в Величку до темноты.
      — Отыскали что-нибудь забавное? — вяло поинтересовался Драйбен, встретив Войко и Рея в нижнем дворе Рудны. — Я видел только паутину, спящих летучих мышей и осколки посуды, вымытые дождями из глины.
      — А у меня вот что есть, — похвастался Войко, протягивая на раскрытой ладони тускло посверкивавший на вечернем солнце наконечник стрелы. Драйбен взял, осмотрел, подивился тому, что не изъеден металл ржавчиной, и вернул добычу проводнику. Бесспорно, тальбы знали тайну изготовления сплавов, не разрушающихся с течением времени, но чего ради делать из них наконечники для стрел? Хотя иного объяснения тому, что выглядит он как новенький, нет…
      Итак, поиски не дали никаких результатов. Пора было уезжать. Рудна либо необитаема, либо хозяева не желают иметь дел с незваными гостями и хорошо спрятались. Например, в подземельях, которые нельзя обозреть даже с помощью магического зрения.
      Лошади осторожно спустились с крутизны, вышли к болоту, окружавшему скалу, и ступили на гать. Подгнившая древесина слегка потрескивала под копытами, хлюпали лопавшиеся на поверхности застойной воды пузыри, нежно квакали лягушки, наслаждавшиеся последними теплыми днями осени. Войко облегченно вздохнул, когда мощенная стволами деревьев гать закончилась и дорога нырнула в сухой еловый лес.

* * *

      — Ты уверен, что мы не сбились с дороги?
      — Обижаешь, прэт. Я в тутошних лесах каждую тропинку наизусть знаю. Видишь кривую сосну? У нее еще ветка на голову оленя похожа? Значит, до Велички осталось всего ничего. Ты не беспокойся, я с закрытыми глазами вас к дому выведу.
      — Талант, — вздохнул Драйбен, заметно заскучавший на обратном пути. В Рудну он ехал, искренне надеясь приобщиться к здешним тайнам, а нашел лишь развалины древнего укрепления тальбов. Ну так они и в других местах Замковых гор встречались, эка невидаль! Слушать трепотню Войко о медвежьих повадках, глухариных токах по весне или заячьих норах прискучило, а что еще мог поведать ему сын, внук и правнук керговского охотника?
      Рей молчал, предпочитая обозревать непривычные для арранта северные леса, оживляясь, когда дорогу важно переходил барсук или мелькала в кустах черники рыжая лисья шкура. Аррант по-детски восхищался окружавшим его невиданным и суровым миром, поначалу казавшимся ему хмурым и негостеприимным.
      Солнце, бросив прощальные лучи на верхушки елей, скрылось, наступили короткие осенние сумерки. Лес затих, умолкли птицы, и только в отдалении временами слышался протяжный волчий вой. Драйбен поймал себя на мысли о том, что ему становится неуютно: темные еловые лапы будто скрывали вышедших на ночную охоту тварей, мелькали в полутьме зеленые глаза невидимых зверей, а хруст веток был слишком уж громким и зловещим.
      — Бабы наши по ночам в лес ходить боятся, — продолжал как ни в чем не бывало чесать языком Войко. — Чуть что увидят или услышат — и в крик. Но на самом-то деле у нас в Кергово леса чистые. Вот в ельнике олень затаился, глазами поблескивает. А они бы уж невесть что понаплели…
      — Скажи-ка, охотничек, — неожиданно подал голос Рей, — а не плели ли ваши бабы что-нибудь о людях, глаза коих в темноте золотом светятся?
      — Плели, — захихикал парень. — От них чего только не услышишь. Но сам я отродясь такого не видывал.
      — Ну так посмотри вперед, — посоветовал аррант, — и увидишь.
      Драйбен и Войко одновременно натянули поводья лошадей, прэт машинально положил ладонь на рукоять меча, а юный страж Хмельной Горы испуганно ахнул.
      Посреди узкой дороги стоял человек, едва различимый в серо-лиловых сумерках. В длинном темном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Две желто-золотые точки глаз пылали, словно огоньки свеч.
      — По-моему, он один и нападать не собирается. — промолвил Рей.
      Побелевший от страха, Войко тихонько взвыл, и Драйбен, протянув руку, встряхнул его за шиворот. Сжал конские бока коленями и выехал вперед. Похоже, они все-таки не зря ездили в Рудну.
      — С кем имею честь? — негромко спросил он, остановившись в дюжине шагов от желтоглазого. — Желаешь с нами поговорить или лишь взглянуть на тех, кто взывал к обитателям Рудны?
      Существо в темном плаще вскинуло голову и подняло правую руку в приветствии. Драйбен моргнул — что за диво! — незнакомец оказался вдруг в трех шагах от морды его лошади. Переместился за мгновение!
      — Желаю здравствовать высокочтимому прэту и его спутникам.
      Очень вежливый молодой голос. И глаза почему-то светиться перестали.
      — Кто ты?
      — Вряд ли настоящее мое имя что-нибудь скажет господину Драйбену, посланцу хозяйки Кергово.
      — Выходит, не напрасно я глотку в замке драл! — пробормотал Драйбен.
      — Не напрасно, — подтвердил незнакомец. — А величают меня обитающие в окрестностях люди Рильгоном. Я страшный, древний, кровожадный упырь из старой крепости. И до сего дня считал себя ее хозяином.
      — Та-ак… — протянул Драйбен, судорожно подыскивая нужные слова. Надеюсь, я не обидел тебя, назвавшись владетелем Рудны?
      — Нет. Я догадываюсь, что ты не намерен заявлять свои права на древние развалины. Может быть, ты позволишь своим друзьям продолжить путь домой? А мы отправимся в Рудну и потолкуем… в спокойной обстановке.
      — В спокойной оно было бы, конечно, лучше, — признал Драйбен, косясь на трясущегося от страха Бойко. — Хорошо. Быть по сему. Рей, Бойко! Поезжайте в деревню. Я принимаю приглашение… господина упыря.
      — Ну нет! Я тоже не прочь принять участие в вашей беседе, — невозмутимо заявил аррант. — Парень не заблудится, он родом из этих мест.
      — Н-ну в-вот еще! — лязгая зубами, возмутился Бойко. — Что ж-ж это, й-я т-трус какой? Я прэта одного не пущу!
      — Полно, господа, полно. Вы меня неверно поняли, — неожиданно рассмеялся Рильгон. — Я вовсе не собираюсь ужинать вашим товарищем. Высокочтимому прэту ничто не грозит. Но пока я могу пригласить в Рудну только его одного.
      — Давайте не будем пререкаться. Рей, Войко, прошу вас! — взмолился Драйбен, приходя в ужас от мысли, что из-за упрямства его друзей столь необходимый им разговор с обитателями Рудны может не состояться.
      — Поезжай один, коль уж он обещал, что не будет тебя есть, ухмыльнулся Рей.
      Войко пискнул нечто невразумительное.
      — Пусть они отведут твою лошадь в деревню. Для того чтобы попасть в замок, она тебе не понадобится, — распорядился упырь, и Драйбен не колеблясь спрыгнул наземь. Аррант подхватил поводья и, сделав Бойко знак следовать за собой, направил коня вперед.
      Когда всадники исчезли в стремительно сгущающейся темноте, Драйбен снова услышал голос неизвестного:
      — Протяни руки. — Рильгон выпростал из-под плаща ладони. Почти человеческие, вот только ногти длинноваты. Стиснул руки нардарца. — Готов? Отправляемся!
      У Драйбена на мгновение закружилась голова, лес превратился в смазанную черно-зеленую полосу, затем растворился в буром тумане…
      Зал. Огромный, залитый тусклым холодным светом. Драйбен стоял на твердом каменном полу, дышал полной грудью, а от головокружения не осталось и следа.
      — Добро пожаловать в Рудну. — Рядом стоял Рильгон. — Перед рассветом я доставлю тебя обратно. Если пожелаешь, прямо в деревню. А теперь позволь представить тебе моих близких…

Глава четвертая
БРАТ И СЕСТРА

      — Божественный, для очищения столицы мы подготовили все необходимое. После того как будет отдан приказ, из Арра не выскочит даже мышь. Панцирники получат самые четкие распоряжения…
      Тиргил, облаченный в темно-синюю с оранжевой каймой тогу, протянул руку к блюду и, не глядя на Лурия Витира, отправил в рот маринованную оливку. Эпитиар предпочел более ничего не говорить, ожидая реакции Царя-Солнца.
      — Мне бы не хотелось, — прогудел наконец властитель Аррантиады, сплевывая косточку, — узнать, что наши доблестные воины перестарались. Мы выселяем на Восточный материк только чернь. Людей, не занимающихся никакими ремеслами или торговлей. Ты распорядился предупредить эпитиаров, чтобы они по меньшей мере за день до Праздника покинули крупные поселения и перебрались в загородные особняки?
      — Да, повелитель.
      — Что слышно в народе? Вряд ли перепись населения, высадка в портах Аррантиады колониальных лагиторов и перемещения войск по стране остались незамеченными.
      — Я поощряю слухи о том, что Аррантиада готовится к войне с варварами. В столице только и разговоров о том, что после разгрома войска Даманхура Гурцат повел свои орды на север, а Нардар и Халисун пали вслед за Саккаремом. Узнав, что первые отряды степняков уже перешли границу Нарлака, горожане заключают пари о том, сколь долго он сможет им противостоять.
      — Как люди относятся к предстоящей отправке наших лагиторов на Восточный материк?
      — С восторгом! Чернь любит звон оружия. Особенно если применено оно будет вне Аррантиады, — с ухмылкой ответил физол Арра. — Представляю, как изменятся лица этих бездельников, когда они услышат, что Гурцат нанял сегванские суда для переброски своего войска в Аррантиаду и эскадра приближается к берегам столицы!
      — Это будет забавное зрелище, — согласился Тир-гил. — Но не следует распускать слухи об этом прежде времени. Мне доносили, что остатки армии шада засели на Дангарском полуострове. А сам Даманхур так и необъявился?
      — Увы, скорее всего, он погиб во время бегства с поля боя. Дангарой правит наследник — Ани-Бахр атт-Даманхур, а помогает ему в этом сарджен Энарек.
      — Увы, увы. Не ждал, что войско наемников будет разбито столь скоро. Оно, впрочем, и к лучшему. Главное, чтобы Акко и другие портовые города Халисуна продержались до подхода наших лагиторов.
      — Продержатся, — заверил Царя-Солнце Лурий Ви-тир. — Гурцат, как мы и предполагали, не стал их штурмовать. Ему значительно важнее нанести неожиданный удар по Нарлаку, и единственное, что может грозить отсиживающимся за крепкими стенами горожанам, — это голод. Но наши лагиторы поспеют раньше, чем они примутся есть кошек и собак.
      — А что пишет Гелмед? Оправился он от полученных на поле брани ран?
      — Судя по тому как быстро он добрался от Аласора до дворца нарлакского кониса, раны его были скорее духовного свойства, нежели телесного… несколько витиевато начал Лурий Витир. Поймал предостерегающий взгляд Тиргила и, смешавшись, почел за лучшее скользкую тему не развивать. — Он сообщает, что нарлаки готовятся дать степнякам отпор, да только вряд ли им это удастся. Конница у них отменная, спору нет…
      — Но наш дружок из Замковых гор сильнее любой конницы, — продолжил Тиргил. — И все же я рад буду услышать доклад наших посланцев о том, что они вновь погрузили его в спячку. Через седмицу после Праздника Морского Хозяина они войдут в Логово… Рановато, конечно…
      — Если ты велишь, я отправлю гонца к Кердину, и он пошлет им магическое сообщение о переносе назначенного тобой срока.
      — Нет. Не надо тревожить отшельника. Я думаю, мы обойдемся без этого чудака-чародея. Пусть все идет как идет. Нутром чую: Чужака надобно приструнить, пока не поздно. Кроме того, нам же пойдет на пользу, если нарлаки сумеют перед кончиной пощипать Гурцату перышки. Так или иначе он разгромит Нарлак, даже оставшись без помощи Повелителя Самоцветного кряжа, и тогда на Восточном материке не останется ни одного сильного государства, способного противостоять расширению наших колоний.