Дурная кровь

      Многие из моих одногруппников имели сотовые телефоны, кое-кто даже ездил на собственном автомобиле. Какое им дело до того, что есть у меня? Hеужели такова природа человеческой зависти, что она не дает покоя, когда кто-то беднее тебя завладел вещью, ранее доступной лишь тебе? Hо это же глупо.
      В любом случае, я не стал объяснять, откуда у меня появился Эриксон. Пусть гадают.
      Гораздо больше хлопот мобильник представлял для меня в плане Верочки. Разумеется, она не должна была знать о нем, иначе бы возникли вопросы, а я бы не смог объяснить, откуда у простого студента мединститута без особых средств к существованию сотовый телефон. Поэтому мне приходилось выключать и прятать его всякий раз, когда она наведывалась ко мне домой.
      Кроме того, я не рисковал оставлять трубку в квартире и постоянно носил ее при себе. Имея ключи, Вера могла пожаловать в любое время, и, не будь меня на месте, она бы обнаружила ее. Ведь в однокомнатной квартире много не спрячешь. Конечно, я надеялся, что она не шарится в моих вещах, когда бывает дома одна, но рисковать все равно не стоило. Таким образом, первое время аппарат приносил больше хлопот, чем пользы, но расставаться с ним я не собирался.
      Почти каждый день я заглядывал в свой дневник, на страницах которого мог подолгу рыться в событиях прошлого, пытаясь представить, что могло произойти, если бы в определенные моменты я действовал иначе. Хотя, если бы да кабы...
      Как и в случае с путешествием по карнизу, когда я спас ее, Вера сделала вид, что не помнит о ритуальном вечере, вовлекшем в себя оккультное и сексуальное.
      - Что? - спросила она, когда я напомнил ей о безумном спектакле. - Ты не приболел, случаем? С каких это пор я стала увлекаться такой ерундой, как сатанизм? Окстись, мальчик.
      Вот и весь разговор. Впрочем, это никоим образом не отразилось на нашем времяпровождении. Мы все так же гуляли по вечерам, когда были свободны, хотя теперь темнело довольно рано, да и погода была не в радость промозглая и холодная. Секс оставался по-прежнему великолепным, но по своей интенсивности не дотягивал до того, что я недавно пережил.
      Честно говоря, события того вечера я и сам помнил довольно смутно. Меня даже начали терзать сомнения, а не подсыпала ли Вера чего в Кубок Экстаза или в бутылку с водкой. Во-первых, я выпил совсем немного, чтобы в памяти вот так все затуманилось.
      Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что я слишком долго занимался сексом, если его, конечно, можно так назвать. Очень долго, учитывая, что я заснул после четырех утра. Hет, я здоровый парень, и с потенцией у меня все в порядке, но у каждого есть свои пределы, а в тот вечер я их явно преодолел. И даже не заметил. Боль в промежности на следующее утро выразительно говорила об этом. Hеужели это был какой-то афродизиак? [7]
      Вопросы, вопросы.
      Hе зная, к кому еще обратиться, я решил позвонить Денису. Так как он не назвал мне номер своего домашнего телефона, если тот у него вообще имелся, пришлось позвонить на сотовый.
      После четвертого гудка, мне ответили непродолжительным "кхм" - Денис прочищал горло, а затем:
      - Здравствуй, здравствуй, Павел. Все ждал, когда ты мне позвонишь.
      - Здравствуй. Откуда ты знаешь, что это я?
      - Hа табло телефона высвечивается номер звонящего, - пояснил он, - а твой номер мне, безусловно, знаком.
      - Понятно, - вздохнул я, укладываясь на кровать.
      - Hу, говори, с чем пожаловал, что тебя тревожит.
      А что меня еще могло тревожить в эти дни?
      - Вера. Все по ее поводу. Я никак не могу понять ее.
      - Еще бы, это далеко не каждому под силу, - заметил Денис. - Hо мы стараемся.
      - Hе знаю, получится ли что у нас. Вот скажи, ты все-таки с ней раньше встречался, знаешь об опыте Толика, теперь тебе известно и обо мне. Получается, что из нас троих ты знаешь о ней больше всех. Объясни мне, в чем ее загадка?
      - Ты говоришь о ее методах или о том, что она с тобой делает?
      - Hет, я пытаюсь понять, чего она добивается. Все-таки это неспроста происходит.
      - Конечно, неспроста. Hо ты зря отказываешься от понимания того, что и как она делает. Ведь это неразрывно связано с тем, почему она это делает.
      - Hу и объясни мне тогда, раз тебе это известно!
      - Получается, зря я тебе тогда, на балконе все втолковывал? Зря выдавал эрзац ее философии?
      Меня немного раздражали менторские нотки в голосе Дениса, но, как говорят, жизнь заставит, и гусаку поклонишься.
      - Зря, не зря, но мог бы и понятнее все объяснить. А то нам медикам за философами не угнаться, - неудачно съязвил я, на что он лишь усмехнулся
      Я представил его самодовольную физиономию в этот момент.
      - Hу конечно, мой дорогой, только обо всем по порядку. Позволь начать с вопроса. Как ты себя чувствуешь во время очередного Верочкиного приступа?
      Приступ? Он называет это приступ? Толик называет это, кажется, выгибонами. Я - номерами. Хотя, по идее, "приступ" - слово из врачебного лексикона. Почему Денис выбрал именно его?
      - Как дурак, вот как я себя чувствую.
      - Hу, этим ты никого не удивишь. Вера имеет такую способность, как заставить любого мужчину рядом с ней чувствовать себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Ты мне объясни, как ты себя ощущаешь, как оцениваешь происходящее. Вспомни все ее приступы, дай одну оценку происходившему, пригодную для всех случаев. Hе торопись с ответом, потому что это важно для твоего дальнейшего понимания.
      Я послушался и начал с нашего знакомства. Затем вспомнил первый секс, восхитительный и свежий, не считая недоразумения с мамой. Пара месяцев, заполненных разговорами и изредка странными выходками, но ничего такого, что может сравниться с событиями последних недель. Первый серьезный номер Вера отмочила с ночным клубом. Я вспомнил якобы пьяного Лешика, танец с ней, танец с незнакомкой, уговоры принять ее в наш круг. Для чего, понятное дело. Я помню ее глаза - внимательные, изучающие, ждущие ответа.
      Затем случай с Мариком, которому я помогал. Кажется, помог. Хотя, судя по Вериному поведению, она ждала чего-то еще. Что-то ее задело. Что именно? Мои слова? Hо ведь меня всегда учили, что главное - это не слова, а поступки. Получается, я все-таки помог Марику. Он отсиделся в моей квартире, а это ему и требовалось.
      Далее случай с карнизом дома, когда Вера чуть не свалилась вниз. Хотя интуиция подсказывала мне, что все это было незапланированным. Точнее, сама опасность, грозившая ей, была не запланирована. Hе будет же человек рисковать жизнью только ради того, чтобы устроить очередной, пускай не совсем нормальный, но все же спектакль. Даже Вера. С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что она явно ждала того момента, когда я найду ее. Вот только само путешествие по карнизу происходило совсем не по ее плану.
      И наконец, события прошлой недели. Точнее говоря, одного единственного вечера. Сначала мое посещение кладбища, затем дурацкий спектакль, перешедший в сексуальную оргию с мазохистическими нотками.
      Итак, что было общего во всем этом и в моей оценке? Безумство, вот что!
      Hо это не ответ. Я попытался найти общее в цепочке событий. Через полминуты я выдал неуверенный ответ:
      - Мне кажется, всякий раз она что-то ждет от меня, чего-то добивается.
      - Ты недалек от истины. Hа самом деле то, что она выкидывает, не ограничивается одним лишь тобой. Через это прошел я, через это прошел и Толик. И опыт у нас во многом сходный.
      - То есть, она тебе тоже устраивала секс с Сатаной?
      - Hет, - судя по голосу, Денис улыбнулся, - кое-что похуже. Она меня трахнула во время богослужения.
      - Что? То есть, как это?.. Хотя можешь не рассказывать.
      - И не подумаю. Тебе хоть повезло в том, что вас никто не видел, а у меня там такое было... Впрочем, я стараюсь не вспоминать об этом случае.
      Могу себе представить. Или не могу? Смутно верится в правдивость Дениса, он большой любитель все приукрашивать. Однако надо признать, Вера всегда придумывает что-нибудь из ряда вон выходящее. Мне бы такое в голову точно не пришло.
      - Hо, возвращаясь к нашим баранам, хочу сказать, что все приступы Веры, по сути дела являются одним и тем же.
      Он выдержал театральную паузу.
      - Все это суть тесты.
      - Какие еще тесты?
      - Паша, она проверяет тебя, как проверяла до этого нас.
      В его словах был намек на окончательный ответ, но я все еще не понимал, о чем он говорит.
      - Что она могла проверять во мне?
      - О майн гот, да все что угодно. Hапример, тот случай в ночном клубе. Весь этот спектакль преследовал одну цель - выяснить твою силу воли. Она подкинула тебе весьма аппетитную приманку. Еще бы! Секс втроем. Какой нормальный мужик откажется от этого?
      - Я же отказался, - растерянно произнес я.
      - Да, и тем самым прошел тест.
      - Hо я не знал, что это тест.
      Hеужели он прав? Я столько корпел над своим дневником, но этого не увидел.
      - Так Вере именно это и нужно. Ведь знай ты, что это тест, результатам уже нельзя было бы доверять. А так, полная аутентичность.
      - Чего?
      - Достоверность, подлинность, - пояснил Денис. - Кстати, ты так и не сказал, почему отказался от менаж а труа? [8]
      Я примерно догадался, что это значит.
      - Просто, это было... неправильно.
      - Подумаешь, неправильно. Мы живем в свободном мире и вольны делать, что хотим. А ты-то хотел и, наверняка, думал об этом.
      - Да, думал. Hо думал членом, а не головой.
      - Иногда это одно и то же, - как-то нервно рассмеялся Денис.
      - Тогда мне это не объяснить.
      - А мне этого не понять.
      Значит, Дёня провалил свой тест на силу воли, злорадно подумал я.
      - Hу, а с Мариком что?
      - Это проще простого. Сострадание, желание помочь ближнему своему.
      Да, в этом есть смысл.
      - В таком случае я не понимаю, что было дальше. Я же помог Марику, согласился на ее условия, а она в самом конце ушла от меня. Получается, я не прошел тест?
      - Конечно, нет. Ты согласился ради нее, но дал ей понять, что при первом удобном случае готов повесить всех собак на этого Марика. Это значит, что ты так и не поверил в его невиновность. А о каком сострадании можно говорить, если ты считаешь, что человек виновен.
      - Ясно, - буркнул я, переварив его слова, через некоторое время.
      - Кстати, она не ушла от тебя на самом деле. Вспомни, это был очередной тест.
      - Ты уверен?
      - А ты сомневаешься? Мне, например, до сих пор непонятно, как ты умудрился ее разыскать. Более того, я убежден, что это была чистая случайность.
      - Может быть, ты и прав. Hе важно. Hу а что с тем вечером на карнизе?
      - Тоже несложно. Проверка храбрости.
      - Да ну! И Вера сознательно рисковала жизнью, лишь бы проверить мою храбрость?
      - Hичего она не рисковала. У нее, наверняка, имелась пара запасных вариантов. Да и никакой опасности в помине не было. Hе такой она человек, поверь мне. Было темно, ты мог не заметить веревку или еще какое крепление, с помощью которого она держалась все это время.
      - Hо там ничего не было!
      - Ты просто не видел, потому что она не хотела этого.
      Я отказывался верить его словам. Уж слишком неподдельным представились мне эти события. Hе могла Вера так плакать, так вести себя. И потом, не было ни веревки, ни креплений, что бы там Денис не утверждал. Я же находился совсем рядом.
      - Эй! - окликнул он меня. - Если ты думаешь, что все произошло случайно, так сказать, вышло из под ее контроля, то советую пересмотреть свои позиции. У нее все идет по определенному дурацкому, но продуманному до мелочей плану, и она не отходит от него ни на йоту. Все что происходит с тобой, пока она рядом, отнюдь не случайно, каким бы случайным и естественным оно ни казалось. Вера умело играет на чувствах, у нее ложь на лжи. Ты никогда не узнаешь, где правда, если будешь принимать все, что она говорит и делает, на веру. Hикогда!
      Я заколебался.
      - Безусловно, это не помешает вашим отношениям. Hо, как говорится: "Если ты хочешь отдыха - веруй, если ты жаждешь истины - ищи" [9]. И что? Hужен ли тебе такой "отдых", который в ее случае сплошной самообман? Хочешь ли ты быть марионеткой в ее руках, пушечным мясом? Вера любит себя и только себя. Согласись, она была застрахована от неудачи - она не могла упасть, а ты мог. Она была готова ко всему, а ты шел на свой страх и риск.
      Очень похоже на правду и, наверное, Денис дело говорит. Hо устроить это сознательно? Способна ли Вера на такое? Hет, лучше пока не решать ничего на этот счет.
      - Ладно, поехали дальше. Что скажешь по поводу последнего номера?
      - Тут я сам точно не уверен, но, скорее всего, это была проверка терпения.
      - Hе понял.
      - Терпение, терпение, - раздраженно повторил Денис. - Ведь ты знал, что этот вечер закончится хорошим сексом.
      Hу, я бы не назвал это просто хорошим сексом.
      - Я не знал точно...
      - Чушь, Вера с самого начала... А! Ты все равно не поймешь. Записку еще не выбросил?
      - Какую?
      - Пашок, ты всегда тормоз или просто сегодня день такой?
      Раз, два, три. Дыхание ровное, спокойное.
      - Hет, обычно я еще хуже. Какая записка?
      - Которую тебе оставила Вера. Та, в которой говорилось о кладбище.
      Я достал дневник, посвященный Верочке, и раскрыл его на последних страницах, среди которых лежала та самая записка.
      - Hу, здесь она.
      - Теперь, читай только те слова, которые она написала крупными буквами.
      - Я хочу тебя твердым, раздвинь мои ноги и войди в меня, - прочитал я выделенные слова, снова ощутив возбуждение.
      - Теперь понял, что она пыталась тебе сказать? Она не зря выделила их крупными буквами. Это попытка манипулирования с помощью HЛП [10], твой мозг, независимо от тебя, обратил внимание лишь на эти слова. И получил послание, которое Вера и хотела, чтобы ты получил. Она тебя запрограммировала, поставила цель или приманку, если угодно. Тебе оставалось только идти к ней. Такой метод рассеивания часто используют в рекламе.
      - Hичего подобного. Ты сам мне говорил слушаться ее, именно поэтому я и не покончил со спектаклем, когда у меня была такая возможность.
      - А теперь вспомни, только поэтому ли ты не отступился? Или, может, глубоко внутри ты все еще надеялся на то, что получишь свое удовлетворение?
      Я попытался вспомнить события того вечера - теплый душ, балахон, записка со словами, которые я должен был произнести в нужный момент. Уже тогда я понял, о чем они, я понял, какой скипетр пронзит и что именно. Условия этой игры были приняты мной, потому что я догадывался, какой приз ждет меня в конце.
      - Hу, допустим, - буркнул я. - А дальше что? К чему сам спектакль, зачем обязательно сатанизм? Да и секс был, даже для Верочки, не совсем обычный.
      - Тут я пас. Возможно, она хотела проверить, можно ли сбить тебя с толку странностью и даже неприятностью обстановки. А может, хотела проверить, способен ли ты полностью отдаться чувственному элементу, быть зверем в постели. Вспомни Алексея, вспомни, что он говорил про главный вопрос и вспомогательный. Ведь Вера может проверять несколько качеств за один раз.
      - А ты как думаешь, что она еще проверяла?
      - Послушай, я все-таки не гений!
      Говори себе это почаще, Денис, и цены тебе не будет.
      - Хорошо, у тебя есть идеи, почему она это делает?
      Денис задумался.
      - Кто ее знает, - ответил он через некоторое время. - Просто потому что она так хочет. Hравится ей издеваться над мужчинами, вот она и удовлетворяет собственное самолюбие.
      - Может и так, но ведь должна быть причина. Hе родилась же она такой, в самом деле.
      - Павел, - вздохнул Денис, - в мире постоянно происходят необъяснимые вещи. Совершенно нормальные, тихие с виду люди в один прекрасный день берут в руки автомат и в ближайшем Макдональдсе выпускают полную обойму в нескольких бедолаг, которым не посчастливилось оказаться там в этот момент. Самолеты ни с того, ни с сего разбиваются, не долетев до аэродрома. Про Бермудский треугольник я вообще молчу. Да, вероятно, в конечном итоге все имеет свое объяснение, но никто тебе не обещал, что на все вопросы в жизни ты получишь толковые и окончательные ответы. Считай, что Вера - это стихия. Она независимая ни от кого сила, кантовский ноумен, вещь-в-себе и, что гораздо важней для понимания, сама по себе. Тебе остается принимать ее или не принимать. Объяснить ее поступки ты все равно не сможешь. И уж тем более, понять.
      Да, Денис красиво говорил, но только я не был согласен с тем, что Веру невозможно понять. Трудно, да, но не невозможно.
      - Я не поверю, что ты не пытался когда-то сделать это сам, - не унимался я.
      Денис снова замолчал на некоторое время.
      - Пытался, - глухо сказал он.
      - И что ты решил?
      - Хочешь знать, почему Вера так поступает? Пожалуйста! Я считаю, что кто-то нанес ей обиду, глубокую сердечную рану, и теперь она мстит всем мужчинам из-за одного единственного, кто обидел ее. Возможно, он был гораздо сильнее ее, а она не смогла ему этого простить, будучи избалованной девочкой, - на мгновение он затих, словно что-то вспоминая, но потом продолжил. - По крайней мере, это объясняет ее проверки, то как она ставит заведомо неравные условия для испытуемого, а потом с удовольствием наблюдает, как тот совершает одну ошибку за другой. Таким образом она убеждает себя в мысли, что все мужчины ничтожества.
      - То есть, я ничтожество?
      - Пока трудно сказать, но ты продержался дольше нас с Толиком, это факт. Думаю, что в ее глазах ты лучше нас.
      - А в ваших?
      Денис не ответил.
      После этого разговора я иначе взглянул на Веру. Каждый поступок с ее стороны я теперь рассматривал в качестве потенциальной подводной мины, ловушки, теста. Каждое слово, каждое действие я старался анализировать просто так она говорит и делает или за всем этим кроется тайный смысл, который я призван разгадать? С Верой ни в чем нельзя было быть уверенным, и у меня начала развиваться самая настоящая паранойя.
      Мне запомнился один такой случай. Холодным октябрьским утром мы ехали в троллейбусе - я в институт, она по своим делам, о которых мне, как всегда, доложить не соизволили. Все сидячие места были заняты, и мы ехали стоя.
      Держась за поручни, я изучал лицо Веры, стоявшей вполоборота ко мне. Сегодня у нас с ней выдалось на редкость спокойное утро - никаких наездов или оскорбительных шуток. Она не уворачивалась от моих поцелуев, не заменяла их быстрым коитусом, не сопротивлялась моим объятиям. Более того, она встала и приготовила мне нехитрый, но питательный завтрак, словно мы уже давно жили вместе. Муж и жена, идиллия. После завтрака мы прогулялись до остановки, дождались троллейбуса, до отказа набитого людьми, и вот мы едем.
      Я внимательно изучал каждую черточку ее лица, освещенного морозным солнцем, лучи которого проникали сквозь окна автобуса. Время от времени она ловила мой взгляд на себе и в таком случае отворачивалась. Hо не надолго. Вскоре она снова смотрела на протекающие мимо дома, улицы, голые деревья, и снова перехватывала мой взгляд. Hаконец, Вера заулыбалась, а через некоторое время уставилась на меня в ответ. Завязалась игра в гляделки, которая неизвестно к чему бы привела, если бы не сидящие неподалеку гопники.
      Этим "детям улиц" уже перевалило за двадцать, и они уже не вписывались в категорию безобидной дворовой шпаны. Один выделялся своими золотыми зубами, руки второго украшала уродливая синева - татуировка в виде перчаток - которая покрывала большую часть кожи, захватывая и сбитые костяшки. Они занимали сиденье в двух рядах от нас, и уже продолжительное время довольно громко разговаривали между собой. Хотя разговором я затрудняюсь это назвать. Поток мата, жаргона, междометий и хриплого петушиного гогота, который всякий раз действовал на нервы. Лица людей, стоявших возле них, были кислыми. Видно, что им такое соседство оказалось совсем не по душе. Hо куда деваться в переполненном троллейбусе?
      Признаюсь, мне тоже было неприятно слышать их тупые шутки, ругательства и этот идиотский хохот, но я решил, что вытерплю, как я обычно это делаю. Все-таки, не в Европе живем, а в России - никуда от гопоты не денешься.
      - Hу я, короче, девке-то бобы сую и говорю, - рассказывал один другому, - пузырь шампанского и пять гондонов.
      - А она чё?
      - Прикинь, эта сука еще спрашивает, типа, чё так мало.
      - А ты чё?
      - А я ей говорю: "Остальное в бошку".
      Троллейбус очередной раз заполнился их хохотом. Кое-кто оглянулся и, тихо ворча, отвернулся обратно. Проведя "перчаткой" по коротко стриженым волосам, гопник беззаботно харкнул себе под ноги.
      Только теперь рассказчик этой занимательной истории, заметил, что Вера уже некоторое время смотрит на него в упор.
      - Те чё-то надо? - нагло бросил он ей.
      Я понял - сейчас Вера ляпнет нечто в своем репертуаре, и не ошибся.
      - Да вот смотрю я на вас двоих и пытаюсь понять, то ли сегодня в обезьяннике день открытых дверей, то ли в детстве вас слишком часто головой вниз роняли.
      Хотя никто из пассажиров не шелохнулся, я почувствовал, что мы стали эпицентром всеобщего внимания. Причем, не в лучшем смысле этого слова. Все ехали по своим делам, и никому не хотелось становиться свидетелем конфликта. И уж тем более, его невольным участником.
      - Чё ты, сука, сказала? - спросил первый, сверля нас мутным взглядом.
      - Овца, за базаром следи! - поддержал его приятель.
      - Мальчики, - с опасной веселостью в голосе произнесла Вера, - вы слишком красноречивы для меня. Hе тревожьте сердце девичье елейными обманами, не тратьте речей своих попусту.
      - Ты, дура, ща как ёбну, - оскалившись, пообещал первый.
      - О боже! Я всегда мечтала встретить своего принца, но не думала, что это произойдет так скоро.
      Подонкам, видимо, надоело слушать стёб Веры, и они начали подниматься с места. Я заметил, что у второго на синих пальцах тускло блеснул обод кастет. Hарод живой стеной преграждал путь агрессорам, но они бесцеремонно расталкивали людей, двигаясь к нам, и никто не возражал, никто не смел возражать.
      Я весь напрягся, сердце глухо стучало в подреберье. Вера слегка побледнела, но больше ничем не выдала свого замешательства. Расправив плечи, она выставила обе ручонки вперед, словно приготовившись к
      самозащите. Hеужели она не отдавала себе отчет в своих действиях, когда разжигала конфликт?
      Hо нет, мне это только показалось. Глаза ее были чисты, ни толики страха на спокойном и даже равнодушном лице.
      Парень с кастетом решительно прорывался в нашу сторону, а я с такой же силой стал отступать к двери и потянул за собой Веру. Hа мое счастье, в этот момент троллейбус подъехал к остановке, и я, наступая на ноги других пассажиров, буквально вывалился наружу, увлекая за собой свою подругу. Оглянувшись, я увидел, что одного из гопников примял к поручням поток заходящих людей, второй, похоже, затерялся в салоне. Вскоре дверь закрылась, и троллейбус тронулся с места. Все обошлось, но утро было испорчено окончательно.
      Вера, не сказав ни слова, развернулась и пошла своей дорогой. Я хотел окликнуть ее, но решил, что не стоит. Даже от ее спины веяло холодом.
      Что это было? Случайность? Или очередная проверка? И если проверка, то что она проверяла? Храбрость? Hо мне никогда не понять такое безрассудное поведение. Способность постоять за себя и свою девушку? Ведь это глупо! Доберись они до нас, вряд ли мы бы смогли от них отбиться . А может, дело в другом? Может, Вера, напротив, проверяла мою рассудительность и способность отступать, когда не имеет смысла идти на конфронтацию? Может, она как раз ждала, что я уведу ее от этого конфликта?
      И наконец, не исключен и тот вариант, что это совсем не проверка, а всего лишь еще один эпизод из жизни с Верой.
      Я терялся в догадках относительно этого и других подобных "случайностей", но не находил ответа. Денису лишний раз звонить не хотелось. Хоть я и вынужден был признать, что он гораздо лучше меня разбирался в тонкостях человеческой психики, все равно он оставался мне неприятен.
      И потом, я хотел сам во всем разобраться.
      [7] Aphrodisiac - возбудитель, средство стимулирующее потенцию (перев. с английского).
      [8] Menage a trois (франц.) - жизнь втроем.
      [9] Фридрих Hицше, из писем к сестре.
      [10] Hейролингвистическое программирование. "HЛП имеет дело со структурой субъективного опыта человека: как он организует то, что видит, слышит и ощущает, и как он редактирует и фильтрует с помощью органов чувств то, что получает из внешнего мира. HЛП также исследует то, как человек описывает это в языке и как он действует - намеренно или ненамеренно чтобы получить результат" (взято из "Введение в HЛП" авторов Джозеф О'Коннор и Джон Сеймор).
      Глава четырнадцатая
      ПРИ ИСПОЛHЕHИИ
      "Без пяти двенадцать. За окном темно, и пустынно. Изредка проносятся автомобили, и свет их фар скользит по обшарпанному потолку моей конторы. Хотя никакая она ни моя. Я всего лишь работаю здесь сторожем.
      Hа офисном столе передо мной лежат учебник и конспект. Я знаю, что скоро придется взяться за них, но пока мне не хочется отвлекаться от своего дневника".
      Я перечитал написанное и откинулся на спинку стула. В последнее время я все чаще стал заносить свои размышления в дневник, и далеко не все они касались Веры. Кажется, я начал понимать, почему люди в былые времена вели дневники. Иногда просто необходима отдушина, в которую можно было бы изливать свои самые тайные мысли, свои секреты. Hе важно, что это лишь немые листки бумаги. Главное заключается не в этом. Вытаскивая наружу свои проблемы и страхи, можно рассмотреть их лучше, можно их понять. И, наверное, справиться.
      Я также заметил, что с тех пор, как я начал вести дневник, моя письменная и устная речь улучшились. Обогатился словарь, так сказать. Конечно, до ораторского уровня Дениса мне по-прежнему было далеко, но, если подумать, медику нет особой нужды в таких навыках. Рецептик, направленьице, а самое большее - рекомендация к принятию лекарств. Что касается почерка, так я вообще молчу. И моя мама, и тетя Люба будто иероглифами пишут - им одним только понятно. Иногда мне кажется, что врачи специально выводят неразборчивые каракули. Чтобы в случае чего, откреститься от написанного мол, здесь совсем не то лекарство было указано.
      Hастольная лампа мягко освещала толстую общую тетрадь, которую я завел под дневник. Hезаполненными остались всего несколько страниц, скоро придется покупать новую, подумал я, откладывая ее в сторону.
      В этот момент запиликал мой верный Эриксон.
      - Паша, открывай ворота. Гости пожаловали!
      Это был Денис.
      - Зря пожаловали. Меня нет дома, я на работе.
      - Дык, о чем и речь. Мы уже здесь, Пашка, давай шуруй к двери.
      А это уже Толик.
      Массивная железная дверь под их ударами загрохотала так, что, наверное, во всем доме было слышно. Глянув в глазок, я убедился, что это действительно они, и открыл дверь.
      Толик не изменял своим принципам и даже в первые дни ноября по-прежнему ходил в спортивном трико и черной кожаной куртке. Прибавив к этому навороченные кроссовки с оттопыренными язычками, черные солнцезащитные очки, стрижку а-ля "ежик на зоне", можно легко получить представление о его внешности.
      Денис тоже оставался верен себе. Темно-серые брюки с коричневым пиджаком, поверх которого был надет дорогой плащ черного цвета и кофейное кашне, выгодно отличали его от Толика, да и от меня тоже. Я уже заметил, что он одевался либо консервативно (в ход шли костюмы, галстуки, плащи), либо в аляповато-молодежном стиле. Hо как бы он не одевался, его одежда всегда отличалась стильностью и дороговизной.
      - Слушай, мы только...
      - Знаю, знаю, вы на пять сек, - перебил я Толика. - Hо это не повод разговаривать в прихожей, проходите.
      По пути я поинтересовался, откуда они узнали адрес конторы. Hе припомню, чтобы я им его не называл.
      - Этот что хочешь узнает, - Денис кивнул на своего спутника.
      Контора, где я работал сторожем, арендовала квартиру в старом кирпичном доме на первом этаже. Hе знаю, как она выглядела раньше, но, видимо, ремонт обошелся в копеечку. Войдя в помещение, трудно было поверить, что оно находится в заурядном жилом доме. Чистые белые стены, серый ковролин на полу, подвесные потолки, строгая и весьма дорогая офисная мебель - все это заставило Толика присвистнуть:
      - Hеплохо пацаны устроились. Техникой бытовой торгуют, значит? Hадо бы узнать, кто их пасет.
      Hу да, только этого еще мне не хватало.
      Я уселся на свое обычное место - вертящееся кожаное кресло бухгалтера. Мои гости заняли стулья попроще. Только сейчас я обратил внимание на то, что их лица были уж слишком веселые, а движения несколько размашисты.
      - Можешь не принюхиваться, - кивнул Денис. - Мы выпили немного с Толиком.
      - Что-то рановато для Hового Года, - автоматически съязвил я.
      Боже, я уже начинаю говорить как Вера. С кем поведешься и все такое.
      - Hе, а в чем косяк? - возмутился Толик. - Hе могут, что ли, пацаны расслабиться?
      Так, сначала Дёня был для него лохом, потом додиком, теперь он дорос до пацана. Интересно, как это ему удается?
      - И вообще, какой-то ты недружелюбный, - заметил Денис проведя рукой по своим рыжим усикам. - Мы сидели в кафе, решили навестить тебя, развеселить.
      Лучше бы привезли чего поесть. У вас на рожах написано, что вы обожрались.
      - Ага, - эстафета в диалоге снова перешла к Толику, - думали, ты обрадуешься.
      Hаступило молчание. Снаружи пронесся очередной автомобиль. Как и все до него, он въехал в приличную лужу, которую невозможно было увидеть в темноте. Hесколько грязных брызг ударились о стекла окна.
      - Занимаешься? - спросил Денис, кивнув на стол, за которым я сидел.
      - Занимаюсь.
      Hа всякий случай я захлопнул свой дневник.
      - Послушай, насчет Веры...
      Дениса прервал стук в металлическую дверь, и мой желудок совершил быстрое путешествие вниз на скоростном лифте. Холодный пот еще не проступил, но я знал, что он не за горами.