Черчилль и евреи

23 декабря 1920 года старейший консерватор лорд Дерби писал Черчиллю: «Я считаю наш мандат в Палестине и идею создания еврейского государства исключительно опасными. Это прежде всего создало напряженность в отношениях между нами и Францией, которая считает, что она должна играть ключевую роль в Сирии, в то время как мы собираемся создать в Палестине сионистское государство, куда соберутся все евреи-большевики из Центральной Европы».

Черчилль, возлагавший большие надежды на сионизм в качестве противовеса большевизму, желал, чтобы Великобритания сохранила мандат на Палестину и при этом смогла проследить за тем, чтобы прибывающие туда евреи были свободны от налета идеологии большевизма. Судьбе было угодно вскоре предоставить ему возможность самому непосредственно заняться этим.

Глава пятая

Ответственность за создание еврейского национального очага

В январе 1921 года Ллойд-Джордж назначил Черчилля министром по делам колоний, возложив на него особую ответственность за два британских мандата – Палестину и Месопотамию. При этом Ллойд-Джордж объяснил ему, что главной его задачей должно стать уменьшение административных расходов в этих отдаленных и в основном пустынных регионах. В отношении Палестины существовала еще одна цель, не менее важная в глазах британского правительства: провести в жизнь положения Декларации Бальфура и способствовать созданию там национального очага для евреев.

25 апреля 1920 года на конференции в Сан-Ремо Верховный совет Антанты передал мандат на Палестину Англии. Существовавшая до этого времени британская военная администрация в Палестине, за которую Черчилль отвечал, будучи министром обороны, была заменена гражданской администрацией, возглавляемой верховным комиссаром сэром Гербертом Самуэлем. Именно Самуэль в 1915 году, будучи министром британского правительства, убеждал своих коллег по кабинету создать еврейский национальный очаг в Палестине после того как Турция будет побеждена. Он гордился своим еврейским происхождением, но одновременно гордился и тем, что был британцем, и был твердо намерен обеспечить четкое соблюдение британских интересов в Палестине, в связи с чем резко реагировал на все, что он считал завышенными требованиями со стороны сионистов.

Чтобы дать Черчиллю возможность сконцентрироваться на проблемах Ближнего Востока и на политических и экономических нуждах этого региона, в Министерстве по делам колоний был создан Ближневосточный департамент. Главой его стал Джон Шакбер, двадцать один год прослуживший в политических подразделениях отдела по вопросам Индии Министерства по делам колоний и хорошо знакомый с позицией и требованиями британских мусульман. Черчилль попросил также полковника Т.Е. Лоуренса, более известного под именем Лоуренса Аравийского, стать его советником по арабским делам. Лоуренс был одним из британских офицеров, принимавших участие в восстании арабов против османского владычества в 1917–1918 годах. В свое время он помог шейху Хусейну из Мекки и его сыновьям изгнать турок с Аравийского полуострова, после чего Хусейн провозгласил себя королем Хиджаза.

11 января, через месяц после своего назначения министром по делам колоний, Черчилль прибыл в Париж для обсуждения ближневосточных проблем c президентом Франции Александром Мильераном. В ходе этой встречи Мильеран критиковал Великобританию за поддержку идеи создания еврейского национального очага в Палестине. Согласно отчету Черчилля, направленному Ллойд-Джорджу и министру иностранных дел лорду Керзону, Мильеран «назвал распространение сионизма в Палестине поводом для возмущения в арабском мире», сказав Черчиллю, что «он опасается, что, когда евреи в большом количестве соберутся все вместе в Палестине, то они поведут себя деспотически по отношению к арабам». Черчилль же во время этой встречи защищал британскую политику в отношении евреев: «Я говорил о достоинствах и большом опыте нашего верховного комиссара в Палестине сэра Герберта Самуэля и отметил, как четко он следит за равновесием между евреями и арабами и как эффективно он управляет собственным аппаратом в Палестине».

Переговоры о статусе Палестины с арабскими лидерами вел Т.Е. Лоуренс. Он сообщил Черчиллю 17 января, что заключил соглашение со старшим сыном короля Хусейна эмиром Фейсалом, согласно которому в обмен на признание суверенных прав арабских правителей над Ираком, Трансиорданией и Сирией Фейсал согласился отказаться от претензий своего отца на Палестину.

Соглашение Лоуренса – Фейсала, включавшее признание со стороны арабов существующего положения в Палестине, где уже были основаны еврейские поселения, было хорошей новостью для Черчилля. После того как французы прочно обосновались в Сирии, Черчилль был готов одобрить план, согласно которому Фейсал принимал трон короля Ирака, а его брат Абдалла – трон короля Трансиордании в обмен на то, что Западная Палестина, от Средиземного моря до реки Иордан, становилась местом учреждения еврейского национального очага под британским контролем.

Первое решение Черчилля, касавшееся Палестины, было связано с осуществлением проекта Пинхаса Рутенберга, бывшего русского революционера-эсера, впоследствии участвовавшего в защите Зимнего дворца от большевиков в 1917 году. Рутенберг просил предоставить ему концессию на использование вод рек Иордан и Яркон для получения электроэнергии. Над осуществлением этого проекта должны были трудиться восемьсот человек – как евреев, так и арабов.

Это предложение поступило Черчиллю 23 февраля. Он дал свое согласие на следующий день. Так Черчилль принял участие в осуществлении проекта, который создавал основу для последующего значительного развития городской инфраструктуры, промышленности и сельского хозяйства.

В апреле 1921 года Черчилль начал готовиться к поездке в Каир и Иерусалим. Его целью было ознакомиться с системой британского правления в подмандатных Палестине и Ираке. Он отвел на эту поездку четыре недели. Во время своего путешествия он планировал посетить еврейские поселения в Палестине.

Перед тем как Черчилль покинул Лондон, три его главных советника по Ближневосточному департаменту – Лоуренс, Шакбер и майор Хьюберт Янг (последний вместе с Лоуренсом оказывал содействие арабам во время их восстания против турок) – проинформировали его, что не существует никакого противоречия между обещаниями, которые Великобритания дала в ходе Первой мировой войны как арабам, так и евреям на Ближнем Востоке. В 1915 году Великобритания обещала арабам «признание со стороны Великобритании и поддержку независимости» находившихся под контролем Турции областей в районе Дамаска, Хамы, Хомса и Алеппо. Но в число этих территорий не были включены ни Палестина, ни Иерусалим. Два года спустя Великобритания обещала поддержать создание национального очага для евреев в Палестине, не конкретизируя при этом его границ. Из этого следовало, что, если земля к востоку от реки Иордан становилась арабским государством, а земля к западу от Иордана и до Средиземного моря – территорией, отведенной для еврейского национального очага, то Великобритания одновременно выполняла оба обещания, данные ею как евреям, так и их арабским соседям.

Чтобы окончательно удостовериться, что Великобритания не обещала одну и ту же территорию одновременно и евреям и арабам, старший советник Черчилля по Ближневосточному департаменту Джон Шакбер спросил у Генри Мак-Магона, бывшего верховного комиссара Великобритании в Египте, почему ни Палестина, ни Иерусалим не упоминались в его переписке с правителем Мекки Хусейном аль-Хашими, продолжавшейся с июля по март 1916 года, как часть будущего арабского государства. В ходе этой переписки Англией было обещано арабам содействие в образовании независимого арабского государства на большей части арабских вилайетов Османской империи после победы стран Антанты. Это обещание имело целью привлечь на сторону Антанты арабское население Османской империи в войне против Германии и ее союзников.

Мак-Магон отвечал, что причинами, заставившими его ограничиться упоминанием Дамаска, Хамы, Хомса и Алеппо, являлись следующие: «1) это были те территории, которые арабы считали сферой своих жизненных интересов; 2) в то время мне не приходило в голову, что существует еще какая-то территория к югу от этих регионов, которая является настолько важной в глазах арабов, что ее статус следует специально оговорить в переписке с Хусейном аль-Хашими». Г. Мак-Магон добавил: «Мое намерение состояло в том, чтобы исключить Палестину из перечня обсуждаемых территорий точно так же, как и северные прибрежные районы Сирии». Причина, по которой он не стал обозначать реку Иордан как крайнюю западную границу обещанной арабам территории, заключалась в том, что он считал «желательным» на более поздней стадии переговоров найти «более подходящую линию границы» где-нибудь в районе между рекой Иордан и Хиджазской железной дорогой. Это были как раз те анклавы, которые Вейцман и другие лидеры сионистов надеялись включить в территорию Еврейского национального очага.

1 марта Политический комитет Всемирной сионистской организации собрался в Лондоне для обсуждения деталей предстоящего визита Черчилля в Палестину. Согласно протоколу этого заседания, Х. Вейцман был обеспокоен задержкой с ратификацией Великобританией мандата на Палестину. «Есть некоторые признаки того, что Черчилль может пожелать внести в британский мандат определенные изменения, – сказал Х. Вейцман. – Он весьма впечатлителен, а ведь арабы, как ожидается, организуют соответствующую агитацию при его появлении на Востоке». Но, добавил Вейцман, Черчилль «невысокого мнения об арабах в целом».

Надеясь повлиять на Черчилля в вопросе о будущих границах Палестины, Вейцман направил ему специальное послание, в котором призывал его отодвинуть восточную границу Палестины за реку Иордан, разместив ее в районе Хиджазской железной дороги, или еще дальше в глубь Трансиордании. Британцы, писал Вейцман, могут вполне обеспечить «особую защиту мусульманских интересов в районе Хиджазской железной дороги», что позволит хоть всей Трансиордании стать частью территории еврейского национального очага. «Именно на этих плодородных полях северных областей, ныне отторгнутых от Палестины и переданных Франции, может быть успешно основан еврейский национальный очаг. Трансиордания с древнейших времен была неотъемлемой и жизненно важной частью Палестины», – подчеркивал он.

«Именно к востоку от Иордана, – добавлял Вейцман, – впервые разбили свои шатры и пасли свои стада израильские колена Рувима, Гада и Манассии». Он указыал, что хотя «восточная Палестина никогда не имела для евреев такого религиозного или исторического значения, как Палестина к западу от Иордана», она тем не менее может «многое внести в экономическое будущее еврейского национального очага».

Вейцман излагал свои аргументы в лирической форме. «Климат Трансиордании живителен, почвы плодородны; там было бы легко осуществить ирригацию; холмы покрыты лесами. Еврейское заселение может происходить там в широких масштабах без каких-либо конфликтов с местным населением. Эти долины образуют природную житницу Палестины, и без них Палестина никогда не сможет стать самодостаточной экономической единицей и настоящим национальным домом для евреев».

Говоря о притязаниях сионистов на плодородные западные земли Трансиордании, Вейцман также затронул вопрос о национальных чаяниях арабов. Совершенно ясно, говорил он Черчиллю, что кроме «небольшого коридора» вдоль Хиджазской железной дороги не существовало «никакой территории к северу от Маана, кроме Дамаска, которая представляла бы собой реальную ценность в глазах арабских националистов». Надежды арабских националистов, утверждал Вейцман, концентрируются вокруг Дамаска и Багдада и не связаны с Трансиорданией.

Вейцман не только просил включить Трансиорданию в сферу действия мандата на Палестину, но и призывал Черчилля отодвинуть южную границу Палестины вплоть до залива Акаба. По его мнению, это должно было бы послужить компенсацией за уступку Великобританией Франции северных областей Палестины, в результате чего Палестина оказалось отрезанной от реки Литани, воды которой сионисты надеялись использовать для получения электричества и для промышленных целей. Вейцман оценивал территорию от Беэр-Шевы до залива Акабы как «в настоящее время заброшенную, но богатую ресурсами, важными для будущего Палестины», и заявлял, что она «не должна быть передана Египту». Эта территория, которую знали под названием Негев, была большей частью пустынной и «не представляла ценности ни для какой страны, кроме Палестины».

Аргументы Вейцмана не произвели впечатления на Черчилля, который уже решил отделить Трансиорданию от Палестины. Но одновременно он решил присоединить Негев к подмандатной территории Палестины, сделав эту землю таким образом доступной для последующего заселения евреями.

Черчилль отбыл из Лондона вечером 1 марта. Он добрался на поезде до Марселя. Там к нему присоединилась его жена Клементина. Они продолжили путешествие вдвоем пароходом до Египта, куда прибыли 9 марта. Спустя три дня началась Каирская конференция. В ней участвовали Герберт Самуэль, первый британский верховный комиссар в Палестине, и Т.Е. Лоуренс. Первое решение по Палестине было принято 17 марта. Оно заключалось в том, что Трансиордания должна была быть отделена от Палестины согласно предложению Ближневосточного департамента Министерства по делам колоний, что позволяло Великобритании выполнить свои обещания военного времени, данные как арабам, так и евреям. Территориальные требования Вейцмана были отвергнуты, но евреям позволялось селиться на землях между Средиземным морем и Иорданом и от Верхней Галилеи до пустыни Негев, то есть на территории современного Израиля и Западного берега.

Находясь в Каире, Черчилль объяснил, что наличие арабского правителя к востоку от реки Иордан при общем британском политическом контроле позволит Великобритании противодействовать антисионистской пропаганде с арабской стороны. Лоуренс разделял эту точку зрения, говоря о том, что можно будет оказывать эффективное давление на правителя Иордании эмира Абдаллу, заставляя его «сдерживать антисионизм». Лоуренс также «верил, что спустя четыре или пять лет под влиянием справедливой политики» арабское противостояние сионизму «уменьшится, если не исчезнет совсем».

Присутствие Лоуренса Аравийского принесло неоценимую пользу Черчиллю в его стремлении помочь палестинским евреям. Лоуренс, точно так же, как и сам Черчилль, ясно видел ценность сионистского предприятия. Его дружба с арабскими лидерами, вместе с которыми он сражался во время арабского восстания, соседствовала с сочувственным отношением к чаяниям сионистов. Он также хотел, чтобы евреи оказали арабам в Палестине реальную помощь в их продвижении к современности и процветанию. Двумя годами раньше Лоуренс пригласил Вейцмана на совещание с эмиром Фейсалом, которое состоялось в порту Акаба. Лоуренс надеялся, что с этой встречи начнется процесс «формирования сближения политики арабов и сионистов». В первую годовщину Декларации Бальфура в ноябре 1918 года Лоуренс сказал в интервью британской еврейской газете: «Совсем не являясь евреем, сам я рассматриваю евреев как естественных носителей западных ценностей, столь необходимых странам Среднего Востока».

Глава шестая

Обещания в Иерусалиме

В полночь 22 марта 1921 года Черчилль отправился из Египта в Палестину ночным экспрессом. Его сопровождали сэр Герберт Самуэль и Т.Е. Лоуренс. В это время между Средиземным морем и рекой Иордан, на территории, называемой Западной Палестиной, жили 83 000 евреев и 60 000 арабов. К востоку от реки Иордан евреи не проживали. Главная цель посещения Иерусалима для Черчилля заключалась в том, чтобы объяснить эмиру Абдалле смысл решений Каирской конференции и сообщить ему о желании британского правительства поддержать его как правителя подмандатной территории к востоку от реки Иордан (отсюда ее название – Трансиордания) при условии, что Абдалла согласится на создание еврейского национального очага внутри Западной Палестины и сделает все, что в его силах, для предотвращения антисионистской агитации среди своего народа к востоку от Иордана.

Лоуренс уже получил заверения Фейсала, брата Абдаллы, в том, что «будут предприняты все меры, чтобы поощрить и стимулировать иммиграцию евреев в Палестину в широких масштабах и возможно быстрее, чтобы создать там поселения с интенсивной обработкой земли».

Утром 24 марта поезд Черчилля достиг Газы, первого большого города в пределах юго-западных границ подмандатной Палестины. Население Газы составляли 15000 арабов и менее сотни евреев. На железнодорожной станции его встретил почетный караул британской полиции. Кавалерийский эскорт сопровождал его в город. Капитан Максвелл Кут, служивший дежурным офицером при Черчилле в Каире, вспоминал позднее, что «Черчилля приветствовала огромная толпа криками по-арабски: «Привет министру!» Но затем их предводитель вдруг яростно вскричал, поддержанный толпой: «Долой евреев!» и «Перережем им глотки!» Черчилль и сэр Герберт Самуэль были в восхищении от горячего приема, не понимая, что именно кричала толпа по-арабски. Лоуренс, конечно, понимал все и сказал мне, но мы держались тихо. Он, очевидно, был серьезно обеспокоен ситуацией. Мы ехали по городу, сопровождаемые почти фанатичной толпой, все более возбуждавшейся от этих криков. Никто не пытался их успокоить, но в конце концов все обошлось без инцидентов».

Прошло двадцать два года с тех пор, как Черчилль в последний раз находился в окружении мусульман и сражался в составе британской армии против исламского халифа Судана. Именно тогда сформировалось его отношение к исламу, и это отношение было неблагоприятным. В книге «Война на реке», вышедшей в 1899 году, он писал: «Как ужасны проклятия, которыми магометане осыпают порой своих же единоверцев! Кроме фанатичного неистовства, опасного в человеке, как водобоязнь у собак, в них присутствует и ужасная фаталистическая апатия. Эффект этого очевиден во многих странах. Непредсказуемое поведение, неважная система сельского хозяйства, пассивные методы ведения торговли, отсутствие должного уважения к собственности существуют везде, где живут или правят последователи Пророка. Огрубление чувств лишает их жизнь изящества и утонченности, а также достоинства».

Далее Черчилль писал: «Тот факт, что согласно магометанскому закону каждая женщина должна принадлежать какому-нибудь мужчине в виде его абсолютной собственности в качестве дочери, жены или наложницы, откладывает окончательное избавление человечества от рабства до тех пор, пока исламская вера не перестанет обладать столь великой властью над людьми. Как индивидуумы мусульмане могут проявлять замечательные качества, но влияние религии парализует социальное развитие тех, кто привержен ей. В мире не существует более мощной силы, замедляющей развитие. Далекое от заката и упадка магометанство – воинственная и прозелитическая вера. Она уже широко распространилась по Центральной Азии, везде привлекая в свои ряды бесстрашных бойцов, и если бы христианство не охранялось сильным оружием науки, науки, против которой оно когда-то напрасно боролось, то цивилизация современной Европы могла бы погибнуть, как погибла цивилизация Древнего Рима».

Прежде чем Черчилль снова сел на поезд в Газе, ему подали петицию, подписанную ведущими мусульманами города. В ней излагались их надежды на создание в Палестине арабского государства и выражался протест против еврейской иммиграции. Арабская реакция на появление Черчилля в Палестине не предвещала ничего хорошего в плане выполнения инструкций Ллойд-Джорджа о создании дешевой и действующей в спокойной обстановке администрации на подмандатных территориях. 25 марта в Хайфе прошла арабская демонстрация с протестом против еврейской иммиграции. Но на время визита Черчилля британскими властями был объявлен запрет на любые публичные собрания и шествия. В связи с тем, что во время демонстрации наблюдались акты насилия, полиция была вынуждена открыть огонь. Были убиты 13-летний мальчик-христианин и арабка-мусульманка. Вслед за этими действиями полиции в Хайфе начались антиеврейские волнения, в ходе которых десять евреев и пять полицейских были ранены ножами и камнями.

Поселившись в британской правительственной резиденции – бывшей германской гостинице «Августа-Виктория» на вершине горы Скопус, построенной по образцу замка Гогенштауфенов в провинции Рейнланд-Пфальц, – Черчилль три дня подряд пытался выполнить стоявшую перед ним задачу: выслушать как арабских, так и еврейских представителей и дать соответствующие ответы на их претензии. Он также поставил свой мольберт, и, будучи увлеченным живописцем-любителем, написал вид заката над городом.

В воскресенье 27 марта Черчилль направился на британское военное кладбище на Масличной горе, чтобы присутствовать на его освящении. После службы он произнес короткую речь. «Здесь собрались много людей различных верований, – сказал он, – чтобы почтить память тех, кто отдал свои жизни для освобождения страны, желая принести мир и дружбу ее обитателям. Присутствующим остается проследить за тем, чтобы эта цель была выполнена».

На кладбище, основанном после освобождения Иерусалима из-под турецкого владычества в конце 1917 года, находились могилы 2180 британских солдат, 143 австралийцев, 50 южноафриканцев, 40 солдат из британской Вест-Индии и 34 новозеландцев, а также 60 человек, тела которых нельзя было идентифицировать; равно как и могилы 16 германских, 5 итальянских и 3 турецких солдат. «Эти ветераны войны, – сказал Черчилль, – лежат там, где покоится прах халифов, и крестоносцев, и маккавеев. Мир их праху, слава их памяти. Мы не вправе уклониться от выполнения начатого ими дела».

Торжественная церемония завершилась тремя ружейными залпами почетного караула.

28 марта Черчилль принял эмира Абдаллу в правительственной резиденции в Иерусалиме. Абдалла настаивал на том, что передача власти в Палестине арабскому эмиру стала бы лучшим решением, чтобы «примирить арабов и евреев». Он выразил свои опасения Черчиллю, спросив его: «Имеет ли в виду Его Величество создать еврейское царство к западу от Иордана и изгнать оттуда все нееврейское население? Если так, то лучше было бы сразу сказать об этом арабам и не держать их в напряжении… Такое впечатление, что союзники считают, будто людей можно выкапывать и переносить с места на место, как деревья».

Черчилль постарался успокоить Абдаллу, говоря, что, по его мнению, «у живущих в Палестине арабов много беспочвенных опасений. Им кажется, что сотни и тысячи евреев за короткое время запрудят страну и будут господствовать над нынешним населением. Это не только не предвидится, но и совершенно невозможно». Тогда в Палестине жили более 600 000 арабов и всего 80000 евреев. «Еврейская иммиграция будет очень медленным процессом, и права нынешнего нееврейского населения при этом будут строго соблюдаться», – подчеркнул Черчилль.

«Очень медленный процесс» был совсем не тем, что в действительности представляли себе сионисты. Но Черчилль уверил Абдаллу, что, если эмир не станет вмешиваться в деятельность сионистов в Западной Палестине, то сионистские претензии в зоне британской подмандатной территории не коснутся Трансиордании, и что в этой связи от правительства Трансиордании «не ожидается принятия каких-либо мер по развитию еврейской иммиграции и колонизации». Это обещание полностью подрывало надежды Вейцмана на развитие еврейских хозяйств к востоку от реки Иордан и покончило с надеждами сионистов расширить еврейские поселения на библейские земли Башан и Гилеад.

В итоге своих встреч с Абдаллой Черчилль смог сообщить в Лондон, что Трансиордания становится арабским королевством под властью Абдаллы, в то время как Западная Палестина, от Средиземного моря до Иордана, будет управляться Великобританией, которая выполнит свое обещание о предоставлении этих земель для расселения евреев-колонистов.

29 марта Абдалла посетил мечеть Омара, мусульманскую святыню седьмого века, построенную на Храмовой горе. Рядом с мечетью, где три десятилетия спустя он будет застрелен террористом-палестинцем, он пытался поговорить с арабами, собравшимися, чтобы повидать его, но был прерван криками «Палестина для арабов!» и «Долой сионистов!» Затем толпа направилась к Главному почтовому управлению, чтобы выразить протест против Декларации Бальфура. Эта толпа была разогнана вооруженной британской полицией.

В тот же день Черчилль посетил место строительства будущего Еврейского университета на горе Скопус, открывшегося четыре года спустя. Визит Черчилля стал заметной вехой в развитии университета. Перед тем как посадить перед университетом дерево, он произнес ободряющие слова, глубоко взволновавшие его слушателей: «Мое сердце полно симпатии к сионизму. Эта симпатия существует уже много лет, еще с тех пор как я оказался связан с евреями Манчестера, которых представлял в парламенте. Я верю, что образование еврейского национального очага в Палестине станет благословением для всего мира, благословением для еврейского народа, рассеянного по миру, и благословением для Великобритании. Я твердо верю и в то, что оно будет благословением для всех обитателей этой земли, независимо от расы и религии. Это во многом зависит от вас».

Черчилль указал на то, что обязательства, которые взяла на себя Великобритания в отношении подмандатной Палестины, были двусторонними: «С одной стороны, мы обещали помогать сионистам, а с другой – мы дали гарантии, что интересы нееврейских жителей Палестины при этом нисколько не пострадают. Поэтому каждый шаг, предпринимаемый вами, должен отвечать моральной и материальной выгоде всех палестинцев. Если вы добьетесь этого, Палестина будет счастливой и процветающей и в ней будут царить мир и согласие; она обратится в рай и станет, как сказано в Писании, которое вы мне только что подарили, страной, текущей молоком и медом, в которой люди всех народов и религий найдут отдохновение от своих страданий. На вас, евреях Палестины, лежит великая ответственность: вы представляете здесь весь еврейский народ, рассеянный по всему миру, и ваше поведение должно создавать пример для евреев во всех странах».

Черчилль заключил: «Здесь, в Палестине, будет постепенно осуществлена та надежда, которую ваш народ хранил в течение многих столетий. И это послужит на пользу не только вам, но и всему миру».

Речь Черчилля произвела глубокое впечатление на сионистов, которые почувствовали в нем своего друга. Но помощь Черчилля евреям не ограничилась дружественной речью. Джеймс Ротшильд, один из ведущих представителей еврейской общины Великобритании и член британского парламента, сразу осознал, что, отдав Абдалле восточную часть подмандатной Палестины и отстранив его от контроля над Западной Палестиной, Черчилль тем самым обеспечил возможность выживания еврейских поселений в Палестине. Тридцать четыре года спустя Ротшильд написал Черчиллю письмо, поблагодарив его за то, что в 1921 году в Иерусалиме он «заложил основы еврейского государства, отделив королевство Абдаллы от остальной Палестины. Без этой меры, продиктованной вашим пророческим предвидением, не было бы сегодняшнего Израиля».

30 марта члены Исполнительного комитета Хайфского конгресса арабов Палестины направились на встречу с Черчиллем, находившемся в правительственной резиденции в Иерусалиме, чтобы выразить протест против сионистской деятельности в Палестине. Он был изложен на тридцати пяти страницах. Приведенные там аргументы представляли собой набор давних предрассудков против евреев, предрассудков, ставших неотьемлемой составной частью обвинений, которые арабы выдвигали против сионистов во все последующие годы. В этом заявлении говорилось: «Араб благороден и великодушен, но он мстителен и не забывает зла. Если Англия не примет сторону арабов, то это сделают другие державы». Авторы заявления подчеркивали, что Великобритания должна была прислушаться к голосу не только мусульман Палестины: «От Индии и Месопотамии до Хиджаза и Палестины сейчас доносится призыв к Англии. Если она не прислушается, то, может быть, Россия воспримет этот призыв, а может быть, даже Германия». Голос России, предупреждали палестинские арабы, не слышен среди народов, но «придет время, когда она себя утвердит».

В своем послании арабы старались доказать, что «вся Палестина принадлежит арабам и что Декларация Бальфура является огромной несправедливостью». Что же касается самой концепции создания здесь еврейского национального очага, то они сообщали Черчиллю следующее: «В течение тысячелетий евреи были рассеяны по земле и стали гражданами тех наций, среди которых они расселились. Их отдельное существование не оформлено нигде в мире – ни политически, ни даже в языковом плане. В Германии они немцы, во Франции французы, в Англии англичане. Их связывают только религия и язык. Но иврит – всего лишь мертвый язык, который не следует принимать во внимание. Как может Англия заключить соглашение с религией и зарегистрировать его в Лиге Наций?»

«Евреи были причиной краха многих государств, особенно там, где их влияние позволяло им нанести наибольший ущерб, – говорилось далее. – Хорошо известно, что распад России был в огромной степени вызван евреями и что значительная доля поражения Германии и Австрии может быть отнесена на их счет. Когда восходила звезда центральных держав, то евреи льнули к ним, но когда весы качнулись в сторону союзников, евреи прекратили помогать Германии и открыли союзникам свои денежные сундуки, за что получили самый необычный приз – Декларацию Бальфура».

«Евреи – клановый народ, – говорили арабы Черчиллю, – они не дружат со своими соседями и стараются не смешиваться с людьми, рядом с которыми живут. Они пользуются привилегиями и выгодами той страны, в которой живут, но ничего не дают взамен. Еврей остается евреем в любой стране мира. Он забирает богатства страны, а затем ведет ее народ, уже ограбленный им, куда захочет. Он поощряет войны там, где это диктуется его интересами, и тем самым заставляет армии разных стран служить его желаниям».

Послание заканчивалось просьбой к Черчиллю «во имя справедливости и права» согласиться с пятью требованиями палестинских арабов: «Первое: Образование национального очага для евреев отменяется. Второе: Создается национальное правительство Палестины, ответственное перед парламентом, избранным населением, проживавшим в Палестине перед Первой мировой войной. Третье: Еврейская иммиграция прекращается до образования этого правительства. Четвертое: Введенные в действие перед войной законы остаются в силе и не заменяются новыми, пока не начнет действовать национальное правительство Палестины. Пятое: Палестина не должны быть отделена от братских арабских стран». Этими странами были Сирия, находившаяся тогда под управлением Франции, и Египет, которым управляла британская администрация.