Однокрылые

Джордж Мартин
 
Однокрылые

Лиза Таттл

 

Пролог

 
       Почти всю ночь бушевал шторм, и почти всю ночь, лежа на широкой кровати рядом с матерью, девочка напряженно прислушивалась. В тонкие деревянные доски хижины хлестали потоки дождя, то и дело вспыхивала молния, комнатенка на долю секунды освещалась сквозь щели в ставнях, и следовал оглушительный удар грома.
       Вода гулко капала на пол - видимо, крыша опять прохудилась. К утру земляной пол хижины превратится в раскисшее болото, и мать будет в ярости. Починить крышу самой матери не по силам, а нанять плотника не по средствам.
       В последнее время мать все чаще говорила, что скоро шторм сметет хижину, и тогда они отправятся навестить отца. Хотя имя отца звучало чуть ли не всякий день, помнила его девочка весьма смутно.
       От очередного порыва ветра угрожающе затрещали хлипкие ставни, зашелестела промасленная бумага, заменяющая оконные стекла. Девочка не на шутку испугалась, мать же по-прежнему безмятежно посапывала. Штормы здесь не редкость, и давно уже не нарушают сон женщины. Памятуя о вспыльчивом нраве матери, девочка не решалась потревожить ее по пустяку.
       Вспыхнула молния, и почти одновременно прогрохотал громовой раскат; стены вновь прогнулись и заскрипели. Девочка, поежившись под колючим шерстяным одеялом, подумала: не этой ли ночью они с матерью отправятся навестить отца.
       Но хижина выдержала, не рухнула, шторм мало-помалу унялся, дождь прекратился, и комната погрузилась в темноту и тишину.
       Девочка потрясла мать за плечо.
       -  Что?-спросонья спросила та. - В чем дело?
       -  Шторм кончился, ма. Женщина поднялась.
       -  Одевайся, - велела она, на ощупь разыскивая в темноте одежду.
       До рассвета оставалось еще не меньше часа, но на берег надо было успеть как можно быстрее. Штормы нередко разбивают заплывшие далеко в море рыбачьи лодки, а порой даже торговые суда. Если выйти на берег сразу же после шторма, то можно подобрать много полезных вещей. Однажды они даже нашли нож с зазубренным металлическим лезвием и, продав его, досыта наедались добрые две недели. Девочка давно уяснила, что дожидающимся рассвета лентяям не достается ровным счетом ничего.
       Дочь и мать обулись, женщина взяла длинный шест с деревянным крюком на конце, перекинула через плечо пустой холщовый мешок и сказала:
       - Пойдем.
       На берегу было темно и холодно, с запада дул сырой пронзительный ветер, вдоль кромки воды бродили уже трое или четверо старателей, их следы быстро наполнялись водой. Они останавливались, нагибались, разгребали руками песок. Один из них держал в руке фонарь. Девочка с грустью вспомнила отменный фонарь, который они продали вскоре после смерти отца, и теперь утратившая остроту зрения мать часто проходила мимо полезных вещей.
       Как всегда, они разделились: дочь пошла вдоль берега на север, мать - на юг.
       - Поворачивай, как только рассветет, -крикнула мать вдогонку. - Помни, что в доме невпроворот работы.
       Девочка на ходу слабо кивнула и, опустив глаза, побрела вдоль кромки воды. Она радовалась находкам. Если доводилось вернуться домой с кусочком металла или длинным, загнутым, желтым зубом ужасной сциллы, то мать улыбалась и называла ее хорошей девочкой. Но такие находки случались редко, и мать чаще хмурилась, бранила дочь, упрекала в том, что та либо спит на ходу, либо задает дурацкие вопросы.
       Сегодня, как назло, не везло. Сумрачный рассвет уже погасил самые тусклые звезды, а в карманах девочки болтались лишь два кусочка молочного океанического стекла да липучка. Липучка была большой, с ладошку, шершавая раковина сулила нежное темное мясо. Но разве наешься одним моллюском вдвоем?
       Девочка, как ей и велела мать, решила уже повернуть назад, как вдруг небо к северу от нее озарила серебристая вспышка. Будто зажглась новая звезда.
       Девочка подняла глаза, вгляделась в небо над океаном. Чепез секунду вспышка повторилась чуть ^левее. Девочка сразу поняла, что это отливают серебром крыль * ле^ателя, отражая первые лучи невидимого пока с земли солнца.
       Ей нравилось набредать за полетом птиц - крошечных юрких буревестников, стремительных козодоев и высматривающих с высоты падаль стервятников. Но серебрянокрылые летатели были гораздо лучше птиц!
       До рассвета оставалось совсем немного, и девочка побежала. Если она поспешит, если будет бежать всю дорогу туда и обратно, то, быть может, вернется домой, прежде чем ее хватится мать. Девочка, лоая раскрытым ртом воздух, мчалась мимо только что вышедших на берег лежебок, и липучка в кармане больно била ее в бок.
       Небо на востоке уже занялось ярким оранжевым светом, когда она наконец добралась до посадочной площадки летателей - песчаного пляжа под высокой скалой, откуда те взмывали в воздух. Девочка любила, взобравшись на эту скалу, оставаться наедине с небом и ощущать трепет ветра в волосах. Но сегодня не было времени взбираться на скалу.
       Девочка застыла у края посадочной площадки.
       40
       Летатель, пролетев футах в тридцати над ее головой, опустил левое крыло, приподнял правое и, сделав над океаном грациозный круг, пошел на посадку. Едва его ноги коснулись песка, как помогавшие летателям юноши и старухи схватили его за крылья, остановили. Затем что-то сделали, и крылья свернулись. Летатель отстегнул крылья, и двое юношей принялись медленно и аккуратно складывать их.
       Девочка любовалась полетами многихлетателей, некоторых даже узнавала, но часто видела только троих-жителей этого острова. Ей представлялось, что живут летатели на вершинах скал, в домах из бесценного серебристого металла, формой напоминающих птичьи гнезда. Один из хорошо знакомых ей летателей - суровая седовласая женщина с неизменно недружелюбным выражением лица-нравилась ей гораздо меньше, чем второй - темноволосый парнишка с громким певучим голосом; но любимцем был только что приземлившийся летатель -высокий, поджарый и широкоплечий, как ее отец, всегда чисто выбритый, темноглазый, кудрявый. Этот неизменно улыбающийся летатель парил над островом куда чаще других…
       -  Это ты?!
       Девочка испуганно подняла глаза и увидела перед собой улыбающегося летателя.
       -  Не бойся, - сказал он. - Я не кусаюсь. Девочка отступила на шаг. Она часто наблюдала
       за летателями, но всегда издалека, и не было еще случая, чтобы кто-нибудь из них заговаривал с ней.
       -  Кто это? - спросил летатель у помощника. Юноша пожал плечами.
       - Собирательница липучек. Какее звать, не знаю. Она часто околачивается поблизости. Прогнать ее?
       - Нет, нет!-Летатель вновь улыбнулся девочке. -Почему ты, прекрасное дитя, напугана? Ведь я же не против, чтобы ты приходила сюда.
       -  Мама велела мне не беспокоить летателей. Мужчина рассмеялся.
       -  Ты вовсе не беспокоишь меня. Может, даже, ты через год-другой станешь, как мои друзья, помощницей летателей.
       -  Помогать летателям я не хочу.
       -  Чего же ты хочешь, прекрасное дитя? - спросил летатель, не переставая улыбаться. -Неужели летать самой?
       Девочка, потупив взор, едва заметно кивнула. Летатель подошел к девочке, взял ее руку в свою и сказал:
       -  Если ты собираешься летать, то практика не помешает. Хочешь прямо сейчас подняться в небо?
       - Да.
       -  Пока ты слишком мала для крыльев. - Летатель обхватил ее руками и усадил себе на плечи так, что ее ноги спустились на его грудь. Она вцепилась руками ему в волосы. - Нет, нет, - сказал он. - Летатели не держатся руками. В воздухе их удерживают только их руки-крылья.
       Она, отпустив его волосы, подняла руки на высоту плеч.
       -  Правильно?
       - Да. Но помни, даже когда твои руки устанут, не опускай их. У летателей - крепкие мышцы, и они никогда не устают.
       -  Я сильная, - заверила его девочка.
       -  Отлично. Готова к полету? -Да. - Она замахала руками.
       -  Нет, нет, нет. Не маши, ты не птица. Вспомни, как летаем мы.
       -  Вы летаете точь-в-точь, как козодои.
       - Иногда, как козодои, -подтвердил летатель - Иногда, как стервятники. Всегда парим в небе, а ветры несут нас туда, куда нам нужно. И ты подражай нам, держи руки неподвижно и выбирай попутный ветер. Ты чувствуешь ветер?
       - Да.
       Ветер был теплым, нес запахи моря и недавней грозы.
       -  Тогда хватай его руками-крыльями! Девочка закрыла глаза и отдалась во власть ветра. Ветер подхватил ее и понес.
       Летатель побежал по песку. Ветер поминутно менял направление, менял его и человек. Девочка держала руки неподвижно, ветер, казалось, крепчал, летатель бежал быстрее и быстрее, она колотилась о его плечи все сильнее и сильнее.
       -  Ты залетишь в воду! - внезапно закричал летатель. - Поворачивай! Поворачивай!
       Она, как не раз видела прежде, опустила правое крыло, подняла левое, летатель, повернув направо, описал круг, другой. Она вновь установила руки на один уровень, и летатель побежал в противоположную от океана сторону.
       Он бежал, а она летела, и они оба смеялись от души. Наконец он остановился и сказал:
       - Достаточно. Начинающему летателю не стоит надолго оставлять землю.
       Летатель снял девочку с плеч и поставил ее на песок.
       Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, руки девочки болели, но она настолько была возбуждена полетом, что думать забыла об ожидающей ее дома взбучке.
       -  Спасибо, - сказала она летателю, переводя дыхание.
       -  Меня зовут Расе, - представился он. - Если захочешь полетать еще, приходи. У меня нет лета-телей-наследников.
       Девочка нетерпеливо кивнула.
       -  Как тебя зовут? - спросил он, стряхивая с одежды песок.
       -  Марис.
       -  Красивое имя. Ну, Марис, мне пора. Полетаем в следующий раз?
       Не дожидаясь ответа, он улыбнулся ей и побрел по берегу. К нему тут же присоединились двое помощников со сложенными крыльями, завели оживленную беседу, до девочки донесся их беззаботный смех.
       Она побежала за ними. Заслышав ее шаги, летатель обернулся.
       -  Вот, - сказала она, доставая из кармана и протягивая ему липучку.
       Секундное замешательство на его лице сменилось улыбкой, и он торжественно принял из ее рук Дар.
       Марис, на мгновение прижавшись к нему, побежала прочь. Она бежала, раскинув руки, а ласковый ветер толкал ее в спину.
      
      ***
      Умирать было легко и спокойно. В штиль Марис попала совсем неожиданно. Еще мгновение назад вокруг нее бушевал шторм; крупные капли дождя били в глаза и стекали по щекам, хлестали по серебристым крыльям; буйный ветер то толкал ее в спину, то качал, будто ребенка, из стороны в сторону; руки от непрерывной борьбы с ним ныли; от горизонта до горизонта протянулись темные тучи, океан внизу вздымался пенными валами; земля терялась в тумане.
      И вдруг наступило полное затишье. Разом унялся ветер, прекратился дождь, поверхность океана, успокоившись, превратилась в тусклое зеркало. Тучи над головой, казалось, двинулись в разные стороны и вскоре скрылись из виду. Наступила неестественная тишина. Будто само время затаило дыхание.
      Широко расставленные крылья уже не держали Марис в неподвижном воздухе, и океан поманил ее.
      Спуск был медленным. Без ветра она не падала, а величественно скользила вперед и вниз. Прошла, казалось, вечность, и она увидела место, где коснется океанской глади.
      Инстинкт призывал к борьбе. Марис, отчаянно пытаясь найти ветер, свернула сначала налево, затем направо. Не найдя восходящих потоков, она в отчаянии замахала крыльями. На серебряной ткани внезапно заиграли солнечные блики, но все усилия Марис оказались тщетны, она по-прежнему плавно опускалась.
      И тут она, как воздух вокруг, успокоилась, душа ее, подобно океану внизу, застыла. Она смирилась с судьбой и даже почувствовала облегчение от того, что долгая битва с ветрами окончена. Ветры были дики и сильны, она слаба, да летатели никогда и не управляли ими, всегда оставаясь в их воле. Марис подняла глаза, разыскивая взглядом летателя-при-зрака, который, как утверждали легенды, появляется при штиле, но ничего не разглядела.
      Ноги Марис коснулись воды, а через секунду она, разбив зеркальную гладь океана, с головой ушла под воду. Холодная толща, точно пламя, обожгла тело. Марис стремительно пошла ко дну…
      …и проснулась, судорожно ловя раскрытым ртом прохладный воздух.
      Уши закладывала тишина, по лицу стекали соленые струйки. Пот, поняла Марис и села, потерянно озираясь. В дальнем углу комнаты увидела очаг, в котором тлели угли. Где она? Если на Эйри, то очаг должен находиться левее от кровати, а если дома, на Лессер Эмберли, то правее.
      Воздух был пропитан сыростью и морем. Запах моря подсказал ей, что она на острове Сиатут, в стенах академии «Деревянные Крылья». Напряжение постепенно покидало ее тело, и, окончательно проснувшись, Марис стянула через голову ночную сорочку, подошла к очагу и зажгла от углей свечу. В дрожащем свете стал различим глиняный кувшин рядом с кроватью. Марис улыбнулась, уселась на кровати и, глядя на пламя свечи, принялась мелкими глотками пить из кувшина прохладное терпкое вино.
      Сновидение не на шутку обеспокоило Марис. Она, как и все летатели, боялась штиля, но прежде этот страх не вызывал у нее кошмаров.
      В дверь постучали. Марис поставила кувшин с вином на пол и отозвалась:
      - Войдите.
      Дверь распахнулась, на пороге застыла Релла - стройная, смуглая девушка, коротко остриженная по обычаям островов Южного Архипелага.
      - Скоро завтрак, Марис, - сообщила она. - Но тебя срочно хочет видеть Сина. Она ждет в своей комнате, наверху.
      - Спасибо.
      Марис улыбнулась. Она работала с группой претендентов на крылья уже десять дней, и Релла нравилась ей больше, чем многие другие студенты академии «Деревянные Крылья». Хотя между их родными островами пролегло полмира, Марис с удовольствием подмечала в девочке черты, присущие в юности ей самой. Релла хотя и была невелика ростом, но обладала решительным, твердым характером и поразительной выносливостью. Ее полеты в небе пока не отличались грациозностью, но Релла была упорной ученицей, и Марис уже мысленно зачислила ее в тройку лучших студентов.
      - Хочешь, я подожду, пока ты соберешься, и покажу дорогу? - спросила девушка, видя, что Марис поднялась с постели и направляется к большой каменной чаше с водой.
      - Нет, спасибо, доберусь сама, а ты отправляйся на завтрак.
      Несколько минут спустя, шагая по узким темным коридорам в поисках комнаты Сины, Марис пожалела, что отказалась от помощи. Академия «Деревянные Крылья» располагалась в древнем лабиринте из естественных и рукотворных коридоров и пещер. Нижние помещения были постоянно затоплены, во всех коридорах и даже во многих верхних комнатах не было окон, и в них, отрезанных от свежего воздуха и солнца, пахло морем. Когда многие годы назад жители Сиатута воевали за независимость с Большим Шотаном, здесь была крепость. Затем форт долго пустовал, пока наконец семь лет назад Правитель Сиатута не предложила летателям устроить в древнем строении академию. С тех пор Сина и ее помощники многое здесь переделали, но большая часть помещений до сих пор оставалась необитаемой, и заблудиться здесь, свернув не в том месте, было легче легкого.
      Время в коридорах «Деревянных Крыльев» тянулось незаметно. Факелы в нишах прогорали, в лампах кончалось масло, и порой проходили многие дни, прежде чем кто-нибудь это замечал. Сейчас Марис осторожно шла именно по такому темному коридору. Как и все летатели, она не любила узких, подземных помещений; ей казалось, что стены и невидимый в темноте потолок древнего форта давят на нее.
      Вскоре к радости Марис впереди забрезжил свет. Еще один поворот, и она очутилась на знакомой территории. Первая дверь налево вела в комнату Сины.
      Сина сидела в плетеном кресле и вырезала фигурку женщины из кусочка дерева.
      - Марис, - она подняла глаза, положила костяной нож и незаконченную статуэтку на стол и знаком пригласила Марис в комнату, - тебя не было так долго, что я уже собиралась вновь послать Реллу за тобой. Ты заблудилась в лабиринте?
      - Почти, - ответила Марис. - Позабыла прихватить с собой свечу. Как выяснилось, я знаю дорогу от моей комнаты к кухне, к учебному классу и наружу, но и только.
      Сина сухо засмеялась. Была она старше Марис почти втрое. Лет десять назад, в результате несчастного случая, что нередко происходит с летателями, она стала калекой и потеряла крылья. Присущие ей энергия и энтузиазм скрывали возраст, но этим утром она выглядела старой и разбитой, ее поврежденный глаз цвета молочного океанского стекла, казалось, оттягивал книзу всю левую щеку.
      - Плохие новости? - спросила Марис.
      - Да, новости… - Сина тяжело вздохнула. - И именно плохие. Хотела обсудить их с тобой, прежде чем сообщу студентам.
      - Что же случилось?
      - Восточные закрыли «Воздушный Дом». Марис, внезапно почувствовав усталость, откинулась на спинку стула.
      - Но почему? - спросила она. - Ведь всего три месяца назад я была с посланием на Дальнем Хандерлине и беседовала с Нордом. Он уверял, что их академия будет работать по крайней мере до следующих Состязаний. Он даже обещал, что выставит весьма многообещающих студентов.
      - Один из этих многообещающих погиб, зацепив утес крылом, а Норд беспомощно наблюдал, как он, вернее она - тринадцатилетняя девчушка - падает в пропасть, на острые камни.
      - Так ты думаешь, виноват Норд? - спросила Марис.
      Сина пожала плечами.
      - Летателем он был весьма посредственным, и вряд ли из него получился хороший учитель. Тщеславие заставляло его выставлять на Состязания как можно больше учеников, в том числе и неподготовленных. Погибшая девочка до того рокового дня занималась в «Воздушном Доме» всего год. Год, Марис! Возможно, у нее был врожденный талант, но Норд слишком рано позволил ей летать самостоятельно.
      Но что сделано, то сделано. Как тебе известно, на содержание академий уходит очень много средств. Уходит впустую, как вода в песок, считают многие Правители и ждут предлога, чтобы закрыть академию. - В голосе Сины слышалась нескрываемая горечь. - Короче говоря, Норд уволен, школа закрыта. Теперь мечта о небе для восточных детей навсегда останется лишь мечтой.
      - Значит, наша академия - последняя, - мрачно пробормотала Марис.
      - Да, последняя, - подтвердила Сина. - Но и над нами нависла угроза. Прошлой ночью Правительница прислала за мной гонца. Мы долго беседовали. Правительница недвусмысленно дала понять, что вот уже семь лет снабжает нас пищей и топливом, тратит на нас железные деньги, но мы до сих пор не оправдали ее надежд - на Сиатуте по-прежнему нет собственного летателя. Марис, она недовольна нами.
      Марис хоть ни разу в жизни и не видела Правительницу Сиатута, по слухам знала, что та обладала несносным нравом. Остров Сиатут, находясь рядом с Большим Шотаном, многие века вел кровавую борьбу за независимость. Лет сорок назад его жителями наконец-то была одержана победа. Правительница Сиатута - властная надменная женщина - возмечтала о собственных летателях и путем хитрых интриг добилась, чтобы академия Западного Архипелага была открыта именно на ее острове. Она не скупясь жертвовала деньги на обучение студентов, но взамен требовала немедленных результатов. И вот теперь, всего через семь лет после основания академии, она выражает нетерпеливое недовольство.
      - Она не видит дальше собственного носа! - в сердцах воскликнула Марис. - Да бескрылым и невдомек, что студенты «Деревянных Крыльев» вынуждены на равных состязаться с умудренными опытом летателями. Эх, не мешали бы нам, дали бы побольше времени!..
      - Время, время, время! - Сина срывалась на крик от гнева. - Я просила Правительницу подождать еще немного, но она и слушать не желает. Семь лет - вполне достаточный срок! Ты, Марис, - летатель, я была им прежде. Нам обеим известно, что для постижения мастерства нужны многолетние тренировки. Нужна практика, да такая, чтобы каждый день руки к вечеру дрожали от напряжения, а кожа на ладонях была содрана до крови ремнями крыльев. Да разве бескрылым это понять! Они считают, что стоит детям рыбаков, сапожников и гончаров подняться в небо, как они станут его хозяевами. Но все поединки на первых Состязаниях выиграли летатели и дети летателей. На что же еще рассчитывали бескрылые? Теперь они с досады одну за другой закрывают академии!
      - Сина, Сина… Поверь, я полностью разделяю твои чувства. Конечно, печально, что закрыли «Воздушный Дом», но, ради Бога, не сгущай краски!
      Сина здоровым глазом оглядела Марис.
      - Хватит об этом. В конце концов я пригласила тебя не для того, чтобы жаловаться на судьбу. Просто я сама хотела сообщить тебе неприятную новость и попросить тебя слетать на Большой Шотан.
      - Сегодня?
      - Сегодня, если не возражаешь. Ты на славу поработала с моими питомцами, и им в самом деле чертовски повезло, что среди них - настоящий летатель. Но один день они обойдутся и без тебя. Тем более что полет займет не более нескольких часов.
      - Конечно, - согласилась Марис. - А в чем цель моего полета?
      - Летатель, сообщивший Правителю новость о закрытии «Воздушного Дома», принес и еще одно послание. Послание личное, адресованное мне.
      - Личное послание?
      - Один из студентов Норда хотел бы продолжить обучение здесь и выражает надежду, что я выставлю его на ближайших Состязаниях. Он спрашивает разрешения на путешествие сюда.
      - Сюда? - удивленно переспросила Марис. - С Восточного Архипелага? Без крыльев?
      - Он уже заручился словом торговца, достаточно отважного или безумного, чтобы пересечь океан. Что ж, если студент хочет учиться, я не возражаю. Так и передай Правителю Большого Шотана.
      Сина, опершись о подлокотники плетеного кресла, стала с трудом подниматься, и Марис, вскочив, поддержала ее за руку.
      - Поспешим на завтрак. Боюсь, если мы проговорим еще минут десять, мои Питомцы ничего нам не оставят, а тебе не мешает хорошенько закусить перед полетом.
      Несмотря на опасения Сины, в трапезной их ожидал завтрак. Утро выдалось прохладным и сырым, но два горящих очага ярко освещали и согревали просторный зал, стены которого, плавно изгибаясь кверху, образовывали свод. Мебель в трапезной была скудна и груба: только три длинных деревянных стола да скамьи вокруг них. На скамьях сидели два десятка студентов. Претенденты на крылья, самая старшая из которых была женщина лишь на два года моложе Марис, а самому младшему, мальчику, едва исполнилось десять, - расправляясь с завтраком, разговаривали, смеялись, шутили.
      Сина, попросив минуту внимания, сообщила студентам печальную весть. В столовой воцарилась напряженная тишина.
      Приняв из рук долговязого юноши, дежурного, краюху черного хлеба и чашу, до краев наполненную овсяной кашей и медом с Керры, Марис села на скамейку за ближайший стол. За завтраком она попыталась завести беседу с двумя студентами, но те отвечали односложно, а вскоре, извинившись, встали и ушли.
      Марис не винила их. Первой после трех лет поражений пала академия на Артелли - удаленном от остальных островов острове-континенте. За ней последовали академии Южного Архипелага и Внешних Островов. «Воздушный Дом» - четвертая, закрывшая для студентов свои двери. Остались лишь «Деревянные Крылья». Неудивительно, что студенты угрюмы.
      - Сина, я вернусь только к завтрашнему утру, - сообщила она, вставая из-за стола. - С Большого Шотана слетаю на Эйри.
      Сина, подняв от тарелки глаза, кивнула.
      - Хорошо. Сегодня в воздух поднимутся Лия и Курт, остальные будут упражняться на земле. Возвращайся побыстрее.
      Почувствовав на себе чей-то взгляд, Марис обернулась. Позади стояла Релла.
      - Марис, можно я помогу тебе надеть крылья? - спросила девушка.
      - Конечно.
      Релла улыбнулась, и они пошли вместе к комнате, где хранились крылья. Сейчас на стене висело только три пары крыльев: собственная пара Марис и две, доставшиеся академии от умерших летателей, которые не имели наследников.
      «Неудивительно, что студенты «Деревянных Крыльев» постоянно проигрывают в Состязаниях, - с горечью подумала Маркие, глядя на крылья. - Ведь дети летателей годами день за днем тренируются в небе, а у многочисленных учеников академии в распоряжении лишь две пары крыльев, и бедолаги больше учатся полетам на земле,- чем в небе».
      Марис, усилием воли отбросив неприятные мысли, сняла с крючка свои крылья, передала их Релле, разложила и принялась тщательно, сегмент за сегментом, сочленение за сочленением осматривать и ощупывать их, ища скрытые дефекты.
      - Обидно, что закрыли «Воздушный Дом», - сказала Релла. Марис, не прерывая работы, кивнула. - Точно так же два года назад закрыли и академию на Южном Архипелаге, - продолжала девушка. - Оттого-то я теперь учусь здесь.
      Марис уже почти забыла, почему стеснительная южанка оказалась в «Деревянных Крыльях». Она, взглянув на девочку, улыбнулась и сказала:
      - Не горюй. Скоро здесь появится студент из «Воздушного Дома», и тебе не будет так одиноко среди восточных.
      - А ты грустишь по дому? - неожиданно спросила Релла.
      Марис на секунду задумалась.
      - Если честно, у меня нет настоящего дома. Мой дом там, где я сегодня.
      - А у остальных летателей тоже дом повсюду? Марис вновь взялась за проверку крыльев.
      - Видишь ли, другие летатели больше привязаны к своим родным островам, чем я, но гораздо меньше, чем бескрылые… Натяни, пожалуйста, эту распорку. Спасибо. У меня нет собственного дома не оттого, что я летатель. Просто дом, где я родилась, смыло штормом. Мой отец, вернее отчим, умер три года назад, а его жена еще раньше. Мои настоящие родители тоже давно мертвы. У меня есть приемный брат, Колль, но он певец, и несколько лет назад отправился на Внешние Острова. Без Колля и Расса старый домишко на Малом Эмберли, где я провела юность и где жили мои приемные родители, кажется мне огромным и пустым. Мне не к кому возвращаться, и я бываю там все реже и реже. Друзей среди бескрылых у меня почти нет, ведь большинство моих друзей - летатели. - Марис пожала плечами. - Несомненно, Правителю хотелось бы, чтобы третий летатель почаще бывала на родном острове, но вообще-то он обходится и двумя.
      - Понимаю.
      Заметив, что Релла смотрит на крылья более сосредоточенно, чем того требуют обстоятельства, Марис мягко спросила:
      , - Ты часто вспоминаешь дом? Тоскуешь по нему?
      Девушка едва заметно кивнула. ' - Здесь все по-другому. И люди совсем другие.
      - Летателям нужно привыкать к различиям в нравах и обычаях.
      - Знаю, но на моем острове остался любимый. Мы одно время даже собирались пожениться, хотя теперь я понимаю, что сбыться этим планам не суждено. Я любила… Я до сих пор его люблю, но стать летателем мне хотелось больше, чем быть рядом с ним.
      - Понимаю. Возможно, после того, как ты выиграешь крылья, он…
      - Нет! Он - фермер, и земля всегда принадлежала их семье. Он… Ну, он никогда не просил меня расстаться с мечтой о небе, и я не попрошу его бросить землю предков.
      - Летатели и прежде выходили замуж за фермеров, - напомнила Марис. - Ты еще вернешься к нему.
      - Только выиграв крылья! - Релла встретилась глазами с Марис. - Неважно, сколько времени уйдет на обучение. И если… И, когда я выиграю крылья, он наверняка уже будет женат. Я его не виню. Ведь с фермой в одиночку не управиться, а он мечтает о жене, которая бы любила землю, и о пяти-шести очаровательных ребятишках. Марис промолчала.
      - Но я сама сделала свой выбор, - добавила Релла. - Только иногда я… Иногда мне здесь бывает одиноко, я грущу по дому.
      - Ну, мне пора в путь. - Марис положила руку на плечо девочки. - Пошли.
      Релла первой зашагала к выходу. Марис, положив крылья на плечо, последовала за нею по темному коридору.
      Дверь вывела их к широкому каменному выступу на скале, некогда служившему обзорной площадкой. В восьмидесяти футах внизу о камни Сиатута бились океанские валы, небо над головами затянули серые тучи, свежий ветер приносил запахи водорослей и соли.
      Релла придерживала крылья, а Марис застегивала ремни на своем теле. Когда крылья были прикреплены, Релла начала бережно, сегмент за сегментом раскладывать их, расправляя и натягивая серебристую ткань. Когда все было готово, Марис, улыбнувшись девушке, сунула руки в петли, сжала Ладонями хорошо знакомые потертые кожаные рукояти и, сделав четыре шага, бросилась вниз.
      Падала она секунду или меньше, затем ее подхватили ветры и превратили падение в полет. Как всегда по телу Марис словно пробежал электрический ток, дыхание перехватило, кожу на напряженных руках будто пронзили тысячи иголок. Радость полета была более ярким, более светлым чувством, чем любое другое из изведанных Марис. Даже более радостным, более пьянящим, чем любовь. Неистовый западный ветер заключил ее в любовные объятия и понес.
      Большой Шотан лежал к северу, но Марис решила, отдавшись на несколько минут воле ветра, понежиться в свободном парении, а лишь потом начать свою извечную игру с ветрами и двигаться в нужном направлении. Мимо, предвещая скорый шторм, пронеслась стая разноцветных буревестников. Марис, лавируя и поворачивая, ныряя и поднимаясь все выше и выше, последовала за ними. Вскоре Сиатут превратился в серо-зеленое пятно не больше ладони; на западе замаячил крошечный Иггленд, а в туманной дали к северу забрезжила тонкая полоска - берег Большого Шотана.
      Марис, заложив крутой вираж, направилась к цели. Непрерывно сменяющие друг друга воздушные потоки принялись шепотом дразнить ее, зазывая ввысь, к северному, попутному ветру, и она, следуя их посулам, поднялась еще выше. Теперь берег Большого Шотана и Сиатут, и Иггленд лежали перед нею на отливающей металлом поверхности океана, точно разбросанные ребенком игрушки. Марис увидела покачивающиеся в заливах и бухтах Шотана и Сиатута крошечные рыбацкие суда, и кружащиеся над ними точки чаек, и стаю морских кошек у острых утесов Иггленда, и торчащую над пенными гребнями волн длинную шею сциллы с малюсенькой головкой на конце, и…
      Марис внезапно поняла, что невольно обманула девочку. Поняла, что у нее есть дом, и этот дом - здесь, в небе, среди буйных и холодных ветров. Мир внизу с его проблемами и войнами, политикой, деньгами, торговлей и ежедневными заботами о пропитании был чужд ей. Она настолько сжилась с полетами, что ощущала крылья неотъемлемой частью собственного тела.
      Марис, едва заметно улыбаясь уголками губ, продолжала полет.
       * * *
      Правитель Большого Шотана - старейшего, богатейшего и самого населенного острова в Гавани Ветров - был занят, разрешая спор относительно рыбной ловли между Малым Шотаном и Скални, но узнав, что прибыла Марис, оставил дела и вышел навстречу. Летатели были равны в правах с Правителями. Спокойно выслушав послание, он заверил Марис в том, что слова Сины будут переданы на Восток улетающим завтра на рассвете летателем.
      Оставив крылья на стене зала заседаний, который назывался Комната Древних Капитанов, Марис отправилась на прогулку по Городу Штормов. Это было самое первое и самое большое поселение в Гавани Ветров, его основали еще звездоплаватели. На улицах теснились магазины, магазинчики и просто лотки; торговцы наперебой предлагали всякую всячину. Серое небо рассекали громадные лопасти разбросанных тут и там ветряных мельниц.
      Несколько часов Марис бродила по обширному рынку, прислушиваясь к оживленным разговорам и присматриваясь к привезенным со всех уголков Гавани Ветров товарам. Наконец, купив кое-что по мелочи, она зашла в гостиницу и пообедала копченой рыбой-луной и краюхой ржаного хлеба, выпила кружку горячего киви - здешнего вина со специями. Сидя на стуле посреди обеденного зала, исполнял песню певец, и, хотя его способностям было далеко до искусства Колля и других известных Марис певцов, слушала она его с удовольствием.
      Перед наступлением сумерек на пыльные улицы Города Штормов обрушился ливень, и Марис полетела на Эйри. Всю дорогу ее сопровождал попутный ветер, и вскоре Марис услышала удары водяных валов об основание шестисотфутовой скалы, а. часть звездного неба перед нею заслонил древний, отшлифованный ветрами остров.
      В вырубленных у вершины скалы окнах горел свет, и Марис, сделав круг над сушей, мастерски опустилась на посадочную площадку, усыпанную сырым песком. Минут пять потребовалось, чтобы снять и сложить без посторонней помощи крылья. Она вошла внутрь и повесила крылья на вбитый в стену крюк.
      В общей комнате неярко горел очаг, перед ним двое едва знакомых Марис летателей играли в гичи. Игрок постарше взмахом руки поприветствовал ее, она ответила кивком головы, и он тут же вернулся к игре.
      Перед очагом с кружкой в руке сидел еще один летатель. Он поднял глаза и вскочил, улыбаясь.
      - Марис! - Поставив кружку, он бросился ей навстречу. - Я и не надеялся, что увижу тебя здесь!
      - Доррел!
      Он обнял ее, и они поцеловались, кратко, но страстно.
      - Ты прилетела с Эмберли? - спросил Доррел.
      - Должно быть, устала и уж наверняка проголодалась. Садись у огня, а я приготовлю тебе перекусить. Насколько мне известно, здесь есть сыр, копченая свинина, ягоды…
      Марис, взяв его за руку, отвела обратно к огню, усадила в кресло, а в соседнее села сама.
      - Спасибо за заботу, но я не голодна. Я прилетела не с Эмберли, а с Большого Шотана. Близкий перелет, да и ветры были ко мне благосклонны. А на Эмберли я не была почти месяц. Подозреваю, что Правитель ужасно не доволен мной.
      Доррел, нахмурившись, спросил:
      - И отсюда вновь отправишься на Сиатут? - Он взял кружку, над которой поднималось облачко пара, и сделал большой глоток.
      - На Сиатут. Сина просила позаниматься со студентами. Ведь я работала с ними всего лишь десять дней.
      Доррел поставил кружку на подлокотник кресла и тяжело вздохнул.
      - Зиаю, что тебе безразлично мое мнение, но все же выскажусь. Ты проводишь слишком много времени вдали от дома, работая на академию. Учитель там - Сина, а не ты, она получает за работу железные деньги, тебе же не достается ни гроша.
      - У меня и без того хватает железа. Расе оставил мне в наследство денег больше, чем я в состоянии истратить за всю жизнь. А студентам «Деревянных Крыльев» нужна помощь. - Голос Марис потеплел.
      - А почему бы тебе самому не провести там несколько дней? Мы бы с тобой жили в одной комнате. Представь, только ты и я.
      - Нет. - В тоне Доррела явственно почувствовалось раздражение. - Я с удовольствием бы провел неделю с тобой, Марис. В моем доме на Лоусе или в твоем на Эмберли, или даже здесь, на Эйри, но не в «Деревянных Крыльях». Я тебе уже говорил, что тренировать бескрылых не буду. Не хочу, чтобы они отобрали крылья у моих собратьев!
      Его слова больно задели Марис, и она, откинувшись на спинку кресла, уставилась на огненные языки в очаге.
      - Корм семь лет назад говорил так же.
      - Марис, ты несправедлива ко мне. Она в упор взглянула на него.
      - Тогда почему не поможешь? Почему презираешь студентов «Деревянных Крыльев» подобно ле-тателям-патриархам? Ведь семь лет назад ты был со мной! Дрался за то, во что верю я. Если бы не ты, я бы не победила. У меня бы отобрали крылья и объявили вне закона. Помогая мне, ты рисковал разделить мою участь. Доррел, что случилось с тобой за эти годы?
      Доррел покачал головой.
      - Со мной, Марис, ничего не случилось. Семь лет назад я дрался за тебя, а не за столь милые твоему сердцу академии. Я дрался за твое право владеть крыльями и быть летателем. Понимаешь, я любил тебя и готов был ради тебя на что угодно. К тому же, - продолжал он уже спокойнее, - ты - самый искусный летатель из всех, кого я знаю. Отдать крылья твоему брату и навек приковать тебя к земле было бы преступлением. И не смотри на меня так. У меня есть свои принципы.
      - Да неужели?
      - Да, и потому я семь лет назад боролся с обветшавшими традициями. Я верил в твою правоту тогда, верю и сейчас.
      - Веришь? - с горечью спросила Марис. - Твои слова - всего лишь слова. Ради своей веры ты не делаешь ровным счетом ничего. Знаешь ли ты, что если закроют последнюю академию, то все мои усилия пойдут прахом!
      - Академии! За них я не дрался. Я дрался за изменение архаичных традиций. Я согласен, что если бескрылый по рождению превзойдет меня мастерством в небе, то мой долг отдать ему крылья. Но из этого вовсе не следует, что я сам стану обучать его: ведь потом он отнимет крылья у меня или моих друзей. Именно этого ты у меня и просишь. Ты, лучше других понимающая, что значит для летателя расстаться с небом.
      - Я так же понимаю, что значит страстно любить небо и не сметь мечтать о нем. Сегодня утром я беседовала со студенткой, Реллой… Послушал бы ты ее, Доррел! В ее жизни есть только одно желание - летать. Она очень похожа на меня в ту пору, когда Расе давал мне свои первые уроки. Пожалуйста, Дорр, помоги ей.
      - Если эта девушка действительно похожа на тебя, то она, независимо от того, помогу я ей или нет, в ближайшем будущем станет летателем. Я ей помогать не стану, так что, если она отберет крылья у одного из моих собратьев, меня не будет терзать совесть.
      Доррел залпом допил вино и встал. Марис нахмурилась, лихорадочно подыскивая убедительные аргументы.
      - Хочешь чаю? - внезапно спросил он. Марис кивнула. Он приблизился к очагу и снял с
      решетки дымящийся чайник. Его походка, ловкие движения рук, выражение лица - все было знакомо ей. Как давно она знает его…
      Когда Доррел вернулся с горячими кружками и, пододвинув свое кресло поближе, сел, гнев Марис рассеялся, ход мыслей приобрел совсем другое направление.
      - Что с нами стало, Дорр? - спросила она. - .. Ведь всего несколько лет назад мы с тобой собирались пожениться, а сейчас глядим друг на друга, точно два Правителя, делящие богатую рыбой отмель. Что стало с нашими планами жить вместе и завести кучу детей? Что случилось с нашей любовью? - Она печально улыбнулась. - Не понимаю, что произошло.
      - А я понимаю, - мягко сказал Доррел. - Твоя любовь и твои привязанности поделены между летателями и бескрылыми, мои же - нет. Жизнь не такая простая штука, как нам представлялось всего несколько лет назад. А теперь стало ясно, что у нас с тобой разные дороги…
      Он замолчал и, сделав глоток из кружки, опустил глаза. Внимательно наблюдавшей за ним Марис вдруг отчаянно захотелось вернуть то время, когда их чувства были сильны и просты, когда их любовь противостояла даже самым яростным штормам.
      Доррел вновь взглянул на нее.
      - Я все еще люблю тебя, Марис. Многое изменилось, но любовь по-прежнему в моем сердце. Возможно, мы и не соединим наши жизни, но давай хотя бы не ссориться, когда мы вместе. Она, улыбнувшись, протянула руку.
      - Давай.
      Он схватил ее, крепко сжал, тоже улыбнулся и сказал: ,
      - Знаешь, а мы ведь не виделись почти два месяца. Где ты была? Что видела? Расскажи мне, любимая.
      - Вряд ли мои новости позабавят тебя.
      - И все же.
      - Восточные закрыли «Воздушный Дом». Лишь один студент добирается кораблем до Сиатута. Ученики распущены по домам, и летателями им теперь не стать.
      Марис отняла свою руку и взяла кружку с чаем. Доррел, печально улыбаясь, покачал головой.
      - Даже новости у тебя только об академиях. Мои интересней. Правитель Острова Сцилл умер, и согласно закону младшая дочь выбрала себе жениха. Угадай, кого?
      Марис пожала плечами.
      - Ума не приложу.
      - По слухам, этим счастливчиком стал Крил. Ты наверняка его помнишь. На последних Состязаниях он весьма искусно выписывал в воздухе двойные петли. А теперь он отправляется на Остров Сцилл вторым летателем и все благодаря тому, что новая Правительница влюблена в него! Представляешь?! Правительница и летатель поженятся!
      Марис улыбнулась одними губами.
      - Такое бывало и прежде.
      - Да, но не в наше время. А ты слышала, что случилось на Большом Эмберли на прошлой неделе?
      - Нет. А что?
      - На их флот напала сцилла. Рыбаки убили ее, все живы, хотя многие потеряли свои суда. А другую сциллу, мертвую, волнами выбросило на берег Калхолла. Правда-правда, я сам видел ее скелет. А еще говорят, что две принцессы-летатели на Железных островах не поделили трон, и там сейчас настоящая война. - Внезапно скрипнула дверь, и Доррел резко повернул голову. - А-а. Это всего лишь ветер.
      - Ты кого-то ждешь?
      - Думал, это Гарт. Мы договорились встретиться здесь сразу после полудня, но его, как видишь, все еще нет. Отправляясь с посланием на Калхолл, он уверял, что на обратной дороге непременно завернет сюда, и мы вместе выпьем.
      - Ты же знаешь Гарта. Возможно, он сейчас пьянствует в одиночку, - насколько смогла беззаботно сказала Марис, видя, что Доррел не на шутку встревожен.
      Вопреки своим словам и напускной беспечности Марис тоже забеспокоилась. Когда она видела Гарта в последний раз, ей не понравилось, что тот, любитель выпить и закусить, заметно набрал вес, а это всегда опасно для летателя. И все же Марис надеялась на лучшее: безрассудством в воздухе Гарт не отличался.
      - Наверное, ты права, Марис. - Доррел допил чай и вымученно улыбнулся. - Забудем о Гарте. По крайней мере на сегодняшнюю ночь.
      Они перешли на низкий, обитый кожей диван, что стоял у самого очага. И здесь, позабыв о спорах и тревогах, пили чай, потом вино, вспоминали старые добрые времена, обменивались сплетнями о знакомых летателях. Вечер пролетел, как миг. Ночью они оказались в одной постели.
      После многих одиноких ночей Марис заснула в объятиях человека, который когда-то был ей дорог.
      Но ей снова приснился штиль.
       * * *
      Напуганная ночным кошмаром, Марис проснулась засветло. Оставив Доррела досыпать, она в одиночестве позавтракала твердым сыром и черствым хлебом. Едва из-за горизонта показалось солнце, она была уже в пути. В полдень она прибыла на Сиатут. После обеда страховала в воздухе Реллу и паренька, которого звали Джан.
      В «Деревянных Крыльях» она пробыла неделю, днями занимаясь со студентами, а вечерами у очага рассказывая им истории из жизни знаменитых летателей.
      Однако когда она в последний раз была на родном острове? Чувство вины все чаще посещало ее. И, наконец, предупредив Сину, Марис отправилась домой.
      Полет до Малого Эмберли занял целый день. Уже в сумерках, порядком устав, Марис наконец увидела огонь на хорошо знакомом маяке. Оказавшись в своей давно пустовавшей постели, она была очень рада. Но ей не спалось. Видимо, оттого, что простыни были холодны, а комната пропиталась непривычными запахами и пылью. Казалось, собственный дом, став совсем чужим, давил на нее. Марис поднялась, зажгла лампу. Пошарила в шкафах на кухне, но нашла там только крошки. Усталая и голодная Марис вернулась в постель и забылась тяжелым, без сновидений сном.
       * * *
      Следующим утром ее любезно, но отчужденно приветствовал Правитель.
      - Без тебя, Марис, двум моим летателям было тяжело. Их вымотали непрерывные полеты. А Шал-ли должна скоро родить, и теперь послания доставляет только Корм. Ты полагаешь, нашему Эмберли, точно крошечному островку, достаточно одного летателя?
      Прекрасно понимая, что Правитель добивается от нее обещания не возвращаться на Сиатут, Марис уклончиво ответила:
      - Если есть срочная работа, то я немедленно выполню ее.
      Правитель нахмурился, но приказать летателю было не в его силах. Он прочитал ей адресованное торговцам острова Повит послание. Суть его сводилась к обещанию зерна по обычной цене в обмен на парусину и щедрую взятку, если торговцы в споре между Эмберли и Кесселаром выступят на стороне Эмберли. Марис, как делали многие опытные летатели, почти не вникала в смысл послания, но запомнила его слово в слово. После этого она быстро взобралась на взлетную скалу и взмыла в небо.
      Опасаясь, что Марис опять надолго исчезнет, Правитель давал ей все новые задания. На Ровит и обратно она летала четыре раза, дважды на Малый Шотан, дважды на Большой Эмберли, по разу на Кесселар, Калхолл и Лоус (Доррела дома не оказалось: как ей сказали, он сам лишь час назад улетел с посланием) и один раз даже совершила дальний полет на Кошачий Остров Восточного Архипелага.
      Освободилась она лишь за три недели до начала Состязаний и тут же отправилась на Сиатут.
      Они находились в комнате Сины: хозяйка, сидя на низком стуле, чинила сорочку, Марис стояла перед ней, и спину ей согревал огонь очага. Снаружи бушевал шторм, хлестал проливной ливень, но толстые каменные стены надежно защищали от непогоды.
      - Скольких ты намерена выставить в этом году? - спросила Марис.
      - Окончательно еще не решила, - ответила Сина. - Хотела посоветоваться с тобой. Думаю, четверых или пятерых.
      - Обязательно Реллу, - сказала Марис задумчиво. Ее мнение, несомненно, повлияет на решение Сины, без чьей поддержки участвовать в Состязаниях студентам академии не позволялось. - И Дейме-на. Они у нас - лучшие. Ну и, возможно, Шера и Лиа? Или, может, Шера и Лиана?
      - Шера и Лиа. Выставить одного без другого невозможно. Они и без того опечалены тем, что правила Состязаний не позволяют им вызвать на поединок одного и того же летателя и состязаться с ним как команда.
      Марис засмеялась.
      Шер и Лиа были аспирантами академии, друзьями не разлей вода. Хотя они быстро уставали в воздухе и порой неожиданно теряли самообладание, но были талантливы и полны энтузиазма.
      - Думаешь, они способны выиграть?
      - Нет, конечно, - ответила Сина, не поднимая головы. - Но они обучаются здесь уже достаточно долго, чтобы испытать себя и проиграть. Практика пойдет им на пользу, усмирит их не в меру буйный нрав. А если их самолюбие не выдержит первого же поражения, то летателями им не бывать никогда.
      Марис кивнула.
      - А в Лиане ты сомневаешься?
      - Я не выставлю Лиана. Он не готов к Состязаниям. И не думаю, что когда-либо будет готов.
      - Я же видела его в небе, - удивилась Марис. - Он силен, временами летает просто замечательно. Конечно, он - натура весьма впечатлительная, но техника у него лучше, чем у Реллы и Деймена вместе взятых. По-моему, у него неплохие шансы на побе- ДУ-
      - Согласна, неплохие. Но я не выставлю его.
      - Почему?
      - Одну неделю он парит не хуже буревестника, а на следующей барахтается, как ребенок. Конечно, Марис, я хочу победы, но не любой ценой. Готова поставить последнюю рубашку, что если Лиан получит крылья, то не проживет и года. Согласись, что в небе нет места авантюристам.
      Марис, неохотно кивнув, сказала:
      - Похоже, твое решение продиктовано мудростью прожитых лет. Но если пятый кандидат не Лиан, то кто?
      - Керр, - твердо произнесла Сина.
      - Керр?
      - Именно он.
      Сина, отложив костяную иглу и придирчиво осмотрев сорочку, уставилась единственным глазом на Марис.
      - Но он же импульсивный мальчик, - возразила Марис. - К тому же пока у него избыточный вес. И координация неважная. Да и силы в руках не хватает. Сина, он безнадежен. Во всяком случае, в этом году. Возможно, года через два-три он…
      - Его родители - владельцы медных копий на Малом Шотане - настаивают, чтобы он участвовал в Состязаниях этого года. По их словам, он и так уже впустую потратил два года. А с их мнением приходится считаться, ведь они поддерживают академию деньгами.
      Марис кивнула.
      - Понятно.
      - В прошлом году я им твердо сказала «нет», - продолжала Сина. - Но сейчас, когда правители того и гляди откажут нам в финансировании, рассчитывать придется только на поддержку состоятельных родителей. Поэтому, хочу я этого или нет, придется им потакать.
      - Сина, Марис, быстрее! - раздался крик из коридора, и в дверях появился запыхавшийся Керр.
      - Правительница прислала гонца. Срочно нужна помощь летателя. Там…
      - Иди быстро с ним, - велела Сина Марис. - Я последую за вами так быстро, как только смогу.
      В трапезной среди студентов находился юный гонец. Грудь его тяжело вздымалась, глаза, точно у пойманной в клетку птицы, лихорадочно бегали. Похоже, он несся изо всех сил от самой башни Правительницы.
      - Ты летатель?! - воскликнул он, увидев Марис. Та кивнула.
      - Пожалуйста, лети на Шотан! Попроси их лекаря быстрее приплыть сюда! Правительница велела мне обратиться за помощью к тебе…
      - Что случилось?
      - Мой брат ранен. В голову. И нога сломана. Из раны торчит кость…
      „ - Как зовут лекаря на Большом Шотане? - спросила Марис.
      ' В столовую вошла Сина и, сразу разобравшись в ситуации, сказала:
      - Там их несколько.
      - Поспеши! - взмолился юноша. - Мой брат умирает!
      - Сомневаюсь, что от перелома ноги… - начала было Марис, но Сина нетерпеливым взмахом руки призвала ее к молчанию.
      - Ты ничего не понимаешь! - вскричал юноша.
      - Брат собирал яйца коршунов, но упал со скалы и прежде, чем я его нашел, пролежал почти целый день. Теперь у него сильный жар, лихорадка, временами он бредит. Пожалуйста, быстрее!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.