Театр мертвецов

Секретарь по селектору сообщил, что в приемной ждет майор Колодяжный.

— Пусть зайдет.

В кабинет вошел высокий молодой человек, на котором даже милицейский мундир сидел как смокинг. Прическа вовсе не соответствовала уставу. Светлые волосы прикрывали воротник рубашки. Очевидно, форму он надевал по особым случаям. Общее впечатление от внешности оставалось приятным, только если бы он не входил в категорию подозреваемых.

— Разрешите присутствовать, товарищ генерал?

— Присоединяйтесь, Петр Александрович. Мы тут готовим материалы для вашей следующей книги.

Колодяжный широко улыбнулся и сел за стол, положив перед собой папку.

— Да! — непонятно на что сказал генерал. — Давайте немного отвлечемся и вспомним дела минувших дней.

— Боюсь, вы не правы, Виктор Николаич, — смело ответил Колодяжный. — Дела-то очень похожи, если не сказать большего. Я очень внимательно изучил материалы по Бражникову Савелию Николаевичу. Этого хватит на три книги. После того как партнеры его «кинули», извините за сленг, он не побежал им мстить и палить из автоматов. Он выжидал два года и очень тщательно готовил каждое преступление. Можно сказать, он посвятил этому свою жизнь. Его бывшие партнеры давно уже стали самостоятельными дельцами и вряд ли продолжали встречаться друг с другом. Смерть первого даже не рассматривалась милицией как убийство, во всяком случае поначалу. Я не буду утомлять вас именами и фамилиями.

Первый так и останется первым. Для выставки своих товаров он выстроил павильон со стеклянным куполом размером с цирковой манеж и высотой в десять метров. И однажды, когда в павильон завезли оборудование, первый остался один в салоне. Свидетели утверждают, будто ему кто-то позвонил по мобильному телефону и он попросил всех уйти в офис и оставить его одного. Сотрудники решили, что к нему должна прийти женщина. Он был человеком влюбчивым, так что никто не удивился. Через десять минут потолок осыпался. Стекла толщиной в восемь миллиметров упали вниз. На теле первого так и не смогли найти живого места, его изрезало на куски. Инженеры утверждали, будто технология была проверена. Все рамы стягивались к центру купола на его вершине, и стекло выскочить не могло. Получилось так, что оборвался трос стяжки, рамы разошлись и все стекла полетели вниз. Все разом. Спастись от такого дождя нереально.

Второй обидчик Бражникова сгорел в самолете. В своем собственном. Пилот-любитель с кучей денег, член элитарного летного клуба. Причины возгорания самолета в воздухе установили условно — будто с земли кто-то пустил горевшие стрелы, одна из которой попала в бензобак. Это произошло на взлете, самолет летел очень низко. А потом в лесополосе нашли арбалет, причем не спортивный, а боевой, которым пользуются специалисты ФСБ, когда надо снять террориста без шума. Такую игрушку купить не так просто, почти невозможно. Тогда впервые были обнаружены отпечатки пальцев Бражникова, но в картотеке они не числились.

Третий — так мы будем называть следующую жертву — упал в вольер с крокодилом в зоопарке Дрездена. От него и костей не осталось.

Четвертый отравился газом. Он любил нырять с аквалангом и снимать кино под водой. В кислород был добавлен ядовитый газ с красивым названием «Черемуха». Он умер не сразу, а спустя час, но никому не пришло в голову, что он отравился воздухом, сочли, что потерял сознание под водой и задохнулся. Газ весь вышел из баллонов. И опять ничего не докажешь.

Пятый обожал устриц, ходил только в те рестораны, где их подавали. Как правило, не все устрицы разжевывают, часть их проскальзывает в желудок целиком. Так вот, одна из устриц была заменена муляжом, в котором находилась серная кислота. Муляж лопнул в гортани, и кислота прожгла все органы, расположенные в горле. Официанта, подававшего блюдо клиенту, так и не нашли, а все штатные были на месте. Вот по этому случаю возбудили уголовное дело, обо всех остальных Бражников рассказал сам.

Мало того, он передал следствию тетрадь со своим планом, где каждое убийство имело свое название, вполне подходившее к нынешним пестрым обложкам, разбросанным по лоткам.

— Это самокритика? — усмехнулся капитан Забелин.

— Ничего не имею против критики и самокритики. Но речь идет о вкусах художников и названиях книг, которые редко принадлежат авторам. Сегодня оптовики диктуют названия и заказывают картинки, а они ориентируются на вас, читателей. Пока вы это покупаете, друтого не дождетесь. Все работают на потребу публике. Извините за отступление. Мы остановились на шестом. Шестого убило током. Он плавал в своем крытом бассейне на даче. Внезапно оборвался один из проводов, на которых крепились цветные прожектора, и конец упал в воду.

Трое умерли за карточным столом. Единственный случай, который объединил всех вместе. После похорон первой тройки они стали встречаться чаще. Возможно, у них появились какие-либо подозрения. Они встретились в казино и заказали отдельный кабинет. И тут опять появился неизвестный, только не официант, а крупье, который принес им две колоды запечатанных карт. Они решили скрасить беседу партией в «Баккара», а к утру умерли. Дело в том, что карты были покрыты специальным лаком. Он быстро стирается, а под лаком находился раствор с ядовитыми веществами, который впитывается в кожу и заражает кровь. Но об этом лучше проконсультироваться у химиков. Это какие-то бациллы, опасные микробы. Сам Бражников назвал эту месть «Грызуны-невидимки». Кажется, они уничтожают красные клетки в крови или что-то в этом роде.

— Кажется, до этого случая мы еще не дошли, — сказал Трифонов.

Колодяжный одобрительно кивнул, как профессор примерному ученику.

— А с остальным мы уже встречались? — спросил генерал.

— В общем-то, да, — ответил Трифонов. — Если Петр Александрович перечислит все остальные названия, как собирался, то они, я думаю, подойдут и к нашим случаям.

— Смерть, уготовленная первому, на которого обвалились осколки с купола, получила название «Алмазы с небес».

Сказав это, Колодяжный взглянул на Трифонова с некоторой усмешкой.

— В нашем варианте — это «разрывной алмаз», яд, которым отравлены Драгилев, Горобец и Галина Леско.

Ответ поразил Колодяжного, будто из-под него выбили стул.

— Муляж устрицы с кислотой — «Поперхнись неразжеванным». — Колодяжный не отрывал глаз от Трифонова. — Серебряная пуля, выпущенная из пневматической винтовки, попала в гортань Фартышевой. Она ею подавилась, не попробовав на зуб.

Колодяжный встал со своего места и сел рядом с Трифоновым. Казалось, он уже забыл, где находится.

— Тот, что свалился в вольер к крокодилам, получил название «Зубы хищника».

— Ну это совсем просто. Ольшанский провалился на сцене и упал на ограду.

— Давайте по-другому! — Глаза Колодяжного горели. — Что вы скажете о названии «Искрящиеся брызги»?

— Электрический разряд в воде. Так погиб Костенко и тот тип в бассейне.

— А «Сладкий аромат»?

— Им отравились Хмельницкая, выкурив сигарету, и подводник газом из аквалангов. И ради Бога, Петр Александрович, успокойтесь. Мы не в кости играем, и здесь не казино и не ипподром. На остальные названия у нас не хватит трупов. Бражников убил десятерых.

В кабинете повисла пауза. Все замерли. Майор постепенно приходил в себя.

— Да, Александр Иваныч, вы серьезный противник. Я это понял еще раньше, когда вы подошли ко мне на Похоронах Фартышевой.

— Чей противник? — чуть ли не шепотом спросил Трифонов.

— Убийцы, разумеется.

— Продолжайте. Вы же наверняка оставили самое вкусное на десерт. Так какие еще названия придумал Бражников своим казням?

— "Стрелы Зевса" — это сгоревший самолет. «Клюв в темя» — что это такое, мы не знаем. Десятого Бражников убить не успел. Его перехватили. Случайно. У него нога провалилась под строительные леса, когда он подбирался к окну жертвы. — Колодяжный встал и вернулся на свое место. Он медленно раскрыл папку и улыбнулся, будто увидел карикатуру — Все это очень интересно, конечно, но последняя новость не может обрадовать никого из нас. Сейчас вы поймете, что не только один я фантазер, а все мы здесь немножко тронутые. В деле Бражникова есть его отпечатки. Я нашел его карточку в дактилоскопическом архиве. У Бражникова шрам от пореза кухонным ножом на большом пальце. Это меня и заставило копаться в архиве. Так вот, отпечатки пальцев на рубильнике в театре, висячем замке и портсигаре идентичны отпечаткам убитого пять лет назад при попытке к бегству Бражникова. Можете долго смеяться, но дактилоскопия — наука точная.

Колодяжный сел на место, как боксер после последнего раунда. Теперь галдели все остальные. Шум набирал децибелы, пока генерал не стукнул по столу.

— Тихо! А теперь так. Все отправляются драть глотку в кабинет подполковника Крюкова. А он явится ко мне в десять утра завтра и доложит по форме и с документальными подтверждениями, каким образом по Москве могут разгуливать привидения и устраивать публичные казни скоморохам, как это привидение смогло превратить город в игорный дом, где все посходили с ума и делают ставки на человеческую жизнь. Все свободны, кроме полковника Трифонова.

Поток просочился в дверь, чтобы разлиться в другом кабинете.

— Кажется, я совсем сбрендил! — ломая любимый карандаш, произнес Черногоров. — Что делать будем, Александр Иваныч? Ты-то человек здравый. Помоги! А то ведь еще одно совещание — и меня на «Канатчикову дачу» увезут в смирительной рубашке.

Трифонов встал и сел ближе к генералу.

— Утешить мне вас нечем, Виктор Николаич, а вот помощи попросить хочу.

— Сначала ты мне ответь. Твоей фразочки никто не заметил. Все вашим пинг-понгом с Колодяжным увлеклись. Но ты обронил такие слова: «В Фартышеву стреляли из пневматической винтовки серебряной пулей». Может, пояснишь?

— Тут все понятно. На серебряной пуле не было ни гари, ни следов пороха, идеально чистая. Значит, вылетела не из патрона. А что может ее толкнуть? Пневматика. Пистолет не подходит. Расстояние восемь метров, пуля тяжелая, убойной силы не хватит. Значит, винтовка со специальным стволом, проточенным под калибр. И звука никакого, и ни огня, который дал бы вспышку. К этому могу добавить, что в коллекции генерала Самсонова имелась такая винтовка — «маузер 365а», то, что сегодня вполне может заменить боевые арбалеты. Но такие винтовки не выпускались серийно. Это экспериментальные экземпляры. Почему я так решил? Так случилось, что по каталогу коллекции не найдено восемь единиц боевого оружия. Они исчезли бесследно, Но мы нашли револьвер «таурус» из коллекции Самсонова, который использовался в спектакле, и сейчас наткнулись на винтовку «маузер». Утверждать ничего не стану, пока мы не получим ее в руки и она не подвергнется проверке экспертов. Это лишь мое частное мнение, поэтому я его не афишировал. Но сейчас все это не имеет значения, Виктор Николаич.

— Ну ты и хитрец! Ладно, проси, пока я на свободе. Из психушки мои приказы выполняться не будут.

— Сначала о мелочах. Надо узнать, кто имел доступ к архивам Бражникова.

Генерал выдвинул ящик стола и выложил книжку в мягком переплете. Название говорило само за себя: «Мститель-виртуоз».

— Тираж пятьдесят тысяч, выпуск девяносто седьмого года. Написано журналистом Метлицким со слов осужденного Савелия Бражникова.

— Ясно. Кстати, о словах. Мне хотелось бы получить на руки недельки на две все научные работы, вплоть до диссертации, майора Колодяжного. Но так, чтобы он об этом не знал. И никто другой.

— Заметано, завтра получишь. С его руководством мы уже побратались. Ну а без мелочей?

— Мне нужен очень толковый парень, опытный, внимательный, кропотливый, для командировки в Сочи на пару недель. Желательно не из вашего управления.

Генерал прищурился, но долго не думал.

— Есть такой. Тебе нужен Палыч. Спец высшего пилотажа, гниет в райотделе. Я его уже привлекал однажды. Этот тебе подойдет. Позвоню сегодня полковнику Саранцеву, думаю, мы сторгуемся.

— День ему понадобится, чтобы с делом ознакомиться, а потом я дам ему инструкции — и вперед. Но на Петровке об этом никто знать не должен.

— Как скажешь. Колдуй, Трифонов, на тебя вся надежда. Мои ребята уже выдохлись. По лицам вижу.

***

Трифонов колдовал недолго. Человека, которого генерал уважительно называл Палычем, звали Михаилом Павловичем Гореловым. Трифонов сам к нему поехал в райотдел. На кабинете висела табличка: «Оперуполномоченный М.П.Горелов. Старший оперуполномоченный Г.В.Раков». Трифонов постучал и вошел.

— Здравствуйте! Вы разрешите, я посижу у вас, подожду. В коридоре стульев нет, а у меня нога больная. Я мешать не буду.

— Конечно, садитесь, — ответил молодой человек, сидевший за одним из столов, которых в кабинете стояло четыре.

Трифонов сел у дверей, как бедный родственник, и сложил руки на коленях. Паренек в погонах старшего лейтенанта что-то старательно писал, изредка грызя кончик ручки, думая над следующей фразой. «Ему бы больше подошел пионерский галстук, а не форма, — подумал Трифонов. — Совсем докатились, скоро из яслей в милицию брать начнут». Худенький, рыженький, с веснушками, желторотый губошлепик. Так и будет всю жизнь бумажки писать, а к пенсии до генерала допишется. А потом удивляются, что у нас в милиции нет профессионалов…" Мысль оборвала открывшаяся дверь. В кабинет просунулась лысая голова.

— Палыч! Полковник сказал, что к тебе какая-то шишка из прокуратуры едет.

Голова скрылась, дверь захлопнулась. Никогда еще Трифонов не чувствовал себя большим идиотом, чем сейчас. Ну Черногоров, ну засранец! Издеваться вздумал!

— Это вы Горелов?

— Он самый, — тихо ответил лейтенант.

— А я шишка из прокуратуры.

Парень встал из-за стола. Ну хоть бы рост у него был нормальным, а то и в этом подкачал. Ну кто с ним будет разговаривать в Сочи? Трифонов взял свой стул и придвинул его к столу хозяина кабинета.

— Извините, я вас не таким себе представлял, когда генерал Черногоров мне описывал ваши подвиги.

— Какие там подвиги! А я о вас тоже слышал от крестного.

— От крестного?

— Помните полковника Сычева из красноярской прокуратуры?

— Алешу?

— Да, Алексея Денисыча. Три года назад бежал опасный преступник из колонии. Вот Сычеву и подсунули меня в помощники. Следы нас тогда в Москву привели. Два месяца мы вместе работали. У него и прошел свои первые университеты. Это Алексей Денисыч окрестил меня Палычем и порекомендовал в МВД. Вот уж три года, как здесь служу. Диплом юридического получил. Алексей Денисыч мне рассказывал о вас.

— Да, брат, вот так история. Рекомендовал, значит? И Палычем окрестил? Ну если сам Сычев твой крестный отец, то извини. Снимаю шляпу.

И только теперь Трифонов заметил, что забыл снять кепку, войдя в помещение.

— Ну ладно, Палыч, вечер воспоминаний мы еще устроим, а сейчас делом займемся. Ты ознакомился с бумагами?

— Вроде ничего не упустил. Вопросов, конечно, много, но я понял, мне не все надо знать, а отрабатывать какое-то отдельное звено.

— Молодец, все понял правильно. Копнуть тебе придется на два года в глубину. В театре «Триумф» существует гастрольная группа, состоящая из актерской элиты. Именно эти актеры и погибают от рук убийцы самым невероятным образом, можно сказать, по схеме или хитроумному плану. Причины в Москве найти не удается, а без причин, как понимаешь, убивать не будут. Мне удалось установить, где и когда они гастролировали. Я дал запросы по городам. Мне выслали криминальные сводки. Самое интересное случилось два года назад в Сочи. Туда театр приехал из Тбилиси и гастролировал три недели. Жили они в гостинице «Жемчужина», и в тот же период в этой гостинице произошло убийство. Вроде как по пьянке, но что очень странно, преступление совершено в номере 1313. А в нем был прописан руководитель театра «Триумф» Антон Грановский. По сводкам ничего не поймешь. Запросы-ответы — дело волокитное. Нужно во всем разобраться на месте, в деталях. Пойми, Палыч, печенкой чую, что собака зарыта в Сочи, в этой самой «Жемчужине». Сам бы поехал, но тут работы невпроворот. Хорошо бы только следствие, а то ведь нет. Ходит еще по ниточке как минимум пара жертв. Надо их найти и попытаться спасти.

— А что по серебру?

— Молодец! Оно имеет какое-то значение, не основное, но действует как путеводная звезда. Это как стрелка в небо. Указывает куда-то, а куда — не видно.

— Когда выезжать, Александр Иваныч?

— Хорошо бы сегодня. И лучше самолетом. Билет уже заказан.

— Так я чемоданчик с пожитками с собой на работу принес.

Трифонов почесал затылок.

— Ну ты действительно Палыч!

Глава IV

Не повезло Москве с ее климатом — зима не зима и лето не лето. Зато в Сочи в октябре просто рай. Горелов это почувствовал, как только сошел с самолета. Взять вот так просто и в одночасье вернуть лето!

В аэропорту Адлера его встретила машина из сочинского управления внутренних дел. Почесть слишком высокая для старшего лейтенанта из столичного райотдела. Капитан Золотухин, приехавший за гостем в аэропорт, рассказал, что из Москвы звонил генерал Черногоров и попросил местное начальство оказывать Горелову всяческое содействие в работе. Так что Золотухина отдали в полное распоряжение высокому гостю и выделили оперативную машину. Но и это еще не все, как любят говаривать в рекламных роликах: «К чайной ложке за сто долларов совершенно бесплатно прилагается ситечко!» Перевести это можно так: в сочинскую прокуратуру также поступил звонок из Москвы, и тоже просили оказывать необходимую поддержку. Лейтенанту был заказан одноместный номер в «Жемчужине», где произошло преступление, давно всеми забытое. К приезду Горелова дело подняли из архивов, и Золотухин успел с ним ознакомиться.

Сочи — город небольшой, но криминальных историй в нем хватает, милицейский состав обновляется постоянно. Многие слишком быстро зарываются. Коррупция в органах правопорядка — вещь естественная, слишком много соблазна. Тех, кто начинает наглеть, убирают быстро и тихо. Умеренных не трогают, иначе вообще никого не останется.

Капитан Золотухин был старожилом, прослужил в органах курортной зоны пятнадцать лет и дослужился до капитана в свои сорок семь. Выше капитана не прыгнешь. Для местных эта планка очень высокая. Все начальство — ставленники краевого масштаба. Меняли их часто, чтобы особо не привыкали к вольной жизни. За свою службу у Золотухина поменялось шесть начальников управления. Взял свое, — подвинься, уступи место товарищу.

Номер в гостинице показался Горелову шикарным. Главное, что в каждом номере имелся балкон.

— Расскажите, Юрий Максимыч, — обратился Горелов к Золотухину, оглядывая свое пристанище, — в общих чертах, разумеется, кто, кого и за что убил здесь два года назад в июле.

— Два с половиной, если быть точным. Ничего особенного. Странно, что Москву заинтересовало такое заурядное дело. Если коротко, то история выглядела так: в номере 1314 на третьем этаже гуляла веселая компания, молодежь от двадцати до двадцати трех лет. Девять человек — пять парней и четыре девчонки. Трое из Москвы, двое из Питера, двое из Ростова, одна девочка из Киева и один парень из Тюмени. Ну там всякие трали-вали, выпили изрядно, танцевали. Многие познакомились на пляже, у молодых это просто.

Во втором часу ночи один из парней поругался со своей девчонкой. Его звали кирилл, двадцать два года, студент из Питера. Девушку звали Катей, она из Москвы, но тоже училась в Питере, вроде бы на юг они приехали вместе, правда жили отдельно — она с подругой, а он с приятелем. Снимали хибару в частном секторе. Номер принадлежал Денису и Маше, мужу и жене из Ростова, единственная семейная пара. Кирилл приревновал Катю к кому-то из ребят и, обозвал ее шлюхой. Девчонка треснула ему по морде и выскочила из номера. Никто за ней не пошел, Кирилл выпил еще и приблизительно через полчаса пьяный жь шел искать свою подружку.

На этом сцена в номере 1314 заканчивается. Тревогу поднял сосед из номера 1313 в четыре утра, режиссер из Москвы Грановский. Он вернулся после гулянки в свой номер и обнаружил следующую картину. Девушка лежала на полу с проломленным черепом. Ее ударили по голове тяжелым предметом. Потом следствие установило, что не ударили, а в нее запустили этот предмет. Называется эта железяка «жезл», принадлежала хозяину и лежала на тумбочке у кровати. Перед тем как девочка погибла, ее изнасиловали. Кирилл валялся возле кровати. Он просто поскользнулся, упал и сильно ударился головой об угол деревянной спинки. Не очень сильная травма, но сознание потерял, к тому же и без того едва держался на ногах. Тут же вызвали милицию. Приехали оперативники и следователь из прокуратуры. Завели уголовное дело по двум статьям: изнасилование и умышленное убийство.

— А как Кирилл и Катя попали в номер режиссера?

— Дело в том, что весь состав театра жил на одном этаже. Они занимали несколько номеров по нечетной стороне. В этот вечер артисты отмечали день рождения в номере 1307, через три комнаты от 1313, где жил режиссер. Он просто забыл запереть свой номер. Ключи торчали в замочной скважине снаружи. Как они туда попали, понятно — открыли дверь и зашли. Эксперты установили, что смерть наступила около двух часов. Кирилл вышел следом за Катей, затащил ее в чужой номер, изнасиловал, а когда она попыталась сбежать, запустил в нее железякой, Я думаю, что попал он в нее случайно. От кровати до дверей больше трех метров. Девушка умерла сразу и свалилась у порога. Он засуетился, поскользнулся, упал, ударился сам и потерял сознание. Через два часа возвращается хозяин в свой номер и видит кошмарную картину. Он зовет своих артистов, и они вызывают милицию.

— Кто вел следствие?

— Майор Куликов. Он сейчас уже полковник. Сидит в главном управлении в Краснодаре. И следователь Рачковский из сочинской прокуратуры. Где он сейчас, я не знаю. Давно о нем ничего не слышал.

— У меня к вам просьба, Юрий Максимыч. Установите, пожалуйста, где конкретно я могу найти каждого участника следственной бригады, чтобы поговорить с ними. Готов ехать по домашнему адресу. То же самое касается свидетелей, кроме тех, что живут в Москве.

— Понял, постараюсь.

— Дело вы привезли с собой?

— Да, у меня в портфеле. А вы не поедете в управление?

— А что мне там делать? Я лучше в номере посижу и дело полистаю. Чем кончилась вся эта история?

— Парня приговорили к пятнадцати годам строгача.

— Хорошо, Юрий Максимыч. Когда вас ждать?

— Завтра с утра буду. Раньше вы все равно пять талмудов не прочтете, и отдохнуть с дороги надо.

— Отдыхать мне еще рано. И я хочу, чтобы вы поняли главное, Юрий Максимыч: времени у нас мало, а нам придется заново провести следствие по остывшим следам. Два года в таких делах — как целая эпоха в историк.

— Справимся, дело-то понятное.

— Ошибаетесь. По-вашему рассказу ничего не понятно. Никто ничего не видел. Вышел один, потом второй, и через три часа нашли одного мертвым, второго в невменяемом состоянии. Ответьте мне на один простой вопрос, если вам все понятно. Девушка дала по морде парню, выбежала за дверь и что? Осталась в коридоре ждать, пока он напьется до чертиков и выйдет следом за ней через полчаса? Она бы убежала домой. Вы обратили внимание, что туалетов в коридоре нет, куда можно пойти и отреветься. Они есть в номерах. И где в это время находилась дежурная по этажу?

— Спала. В подсобке спала.

— А это значит, что у нас нет ни одного мало-мальски стоящего свидетеля. Человека, который мог бы твердо сказать: «Да, я все видел своими глазами!» Я не хочу огульно охаивать все и вся, в том числе и следственную бригаду, но моя задача получить ответы на все вопросы. На все!

— Да я что, против, что ли?

— Ладно, не обижайтесь. Вы местный и в милиции не первый год, вас наверняка в гостинице знают, да и вы тут неплохо ориентируетесь. Попросите администратора, чтобы они нашли регистрационную книгу позапрошлого года за июль и принесли ее в мой номер, а также нашли всех, кто сегодня работает в отеле и работал в день убийства. Ведь из теплых местечек не увольняются по собственному желанию.

— Одну такую я сам знаю. Она работала горничной на третьем этаже, а сейчас до официантки доросла. Загляну в ресторан, может, сегодня ее смена.

— На такую удачу я рассчитывать не могу. Но найти ее нам все равно придется. И пошлите запрос в управление по исполнению наказаний с выпиской из приговора суда и уточните, где убийца отбывает срок. Возможно, мне придется и в колонию съездить.

Золотухин понял, что в ближайшее время ему бассейна и пива с раками не видать.

***

Лика могла позволить себе не работать. К сожалению. К сожалению потому, что предложений хватало, и не просто предложений. Она окончила театральный институт и попала в московский театр. Девочка из Курска стала актрисой столицы. Повезло? Возможно, но дело в том, что после первого предложения посыпались новые, одно интереснее другого. Лика обладала незаурядной внешностью и сказочной фигуркой. От предложения сняться в кино она также не смогла отказаться. И снялась. Удачно. А потом ей сделали предложение бросить к чертовой бабушке театр и стать моделью. И на этот раз Лика не стала отказываться.

Подиум ей нравился больше, чем подмостки. Появились фотографии в журналах, и пару раз ее портрет попадал на обложки. А потом появился принц, который в свою очередь предложил ей руку и сердце. У принца имелся один недостаток — он был лысоватый, однако не стар и являлся председателем директоров нескольких банков. Лика согласилась. Правда, он запретил ей работать, а взамен она получила очень выгодный брачный контракт. От следующих предложений, как бы хорошо они ни звучали, приходилось отказываться. Но и у банкиров не все всегда гладко, случаются сбои, и такой произошел неделю назад. От некоторых привычных желаний временно пришлось отказаться.

Именно в этот момент ей позвонила старая подружка и бывшая сокурсница Анюта Железняк.

— Лика, солнышко, здравствуй. Извини, что тысячу лет не звонила, дела душат. Мне нужно срочно с тобой повидаться.

— Это ты, Клеопатра? Бессовестная! Тебе не стыдно, что я сама доставала билеты на твою премьеру?

— Стыдно! Сгораю со стыда! Потом обсудим детали. Ты можешь со мной встретиться?

— Господи, даже не знаю. Витюша скоро вернется с работы, а ты знаешь, что с этой минуты начинаются все мои заморочки. Он же беспомощный как ребенок.

— Лика, я рядом с твоим домом. Спустись вниз и жди меня на лавочке возле подъезда. Я тебя долго не задержу.

— Ну хорошо, только мне одеться надо.

— Умоляю, не делай этого, иначе я тебя не дождусь. Накинь на себя плащ и спустись на лифте вниз, и все.

— Но я так кошмарно выгляжу.

— Как выгляжу я, ты увидишь. Думаю, узнать ты меня сможешь только по голосу. Не пугайся.

— Ты меня уже напугала.

— Все, солнышко, через пять минут внизу. И не перепутай. Не через час пять минут, а просто через пять. Надо досчитать до трехсот.

— Ладно насмехаться! Спускаюсь.

Бедная Лика! Как же она испугалась, когда к ней подошел парень в кошмарной одежде, с монгольской рожей в ширину плеч, и кепке, надвинутой на нос. Она облегченно выдохнула, услышав знакомый голос.

— Это я. Не пугайся. И не дрожи как осиновый лист.

Лика проглотила слюну.

— Пробуешь грим на людях? Но что за роль тебе дали?

— Это не роль, детка, это мужские кулаки и локти.

Лика вскрикнула.

— Сумасшедшая! Ты опять Гаррика пустила?

— Пустила. Две недели жил человеком, и опять его понесло в разнос.

— Дура! Тебе мало, что он тебя обобрал до нитки?! Все пропил! Шубу, машину, золото! Все, что ты наработала, все спустил!

— Когда я выходила за него замуж, я не знала, что он зашитый. Два года держался, не пил, человеком был, а потом раз — и понеслось. Дай мне сигарету.

Девушки закурили.

— На тебя смотреть невозможно. Ну зачем ты его пустила назад?

— Это называется любовь, детка. В кино, наверное, видела и сама в «Щуке» не сцене изображала. Дура, согласна. Но ничего с собой поделать не могу.

— Постой-постой…, ты же говорила, что его посадили?

— Так, чтобы тебя успокоить и других тоже. Ну хватит о нем. Все равно уже ничего не сделаешь. Сейчас живу у подруги, а он у меня. Пропьет последнее, сам уйдет. Мне какое-то время перебиться надо. Хочу предложить тебе одну вещь. На нее приятней смотреть, чем на меня.

Анна достала из кармана часики и положила подружке на ладонь.

— Учти, это не дешевка какая-нибудь, а настоящий «Шепард».

— Боже! Красотища какая! Сколько?

— Пять штук, и то только по дружбе и если сразу. Деньги нужны.

Улыбка исчезла с лица красотки.

— Ой, Анютка, у нас ведь тоже проблемы!

— Продам на сторону, но потом жалеть будешь.

— Ну потерпи немного. Слушай, Анюта, оставь их у меня. Клянусь тебе, через неделю будут деньги, пять тысяч. Ну не капризничай! Подумай сама, кто тебе даст сходу столько денег? А я вывернусь наизнанку, но достану. Витька достанет. Я ему часы покажу, слезу пущу, и он достанет. Их сейчас счетная палата проверяет, вот он и обрубил мне концы. Сижу как дура целыми днями дома, в люди показаться не в чем.

— Бедненькая, как я тебе сочувствую! Ты же дважды одну вещь не надеваешь. Ладно, куколка, но учти, жду ровно неделю. Не вернешь деньги, отдашь часы и комиссионные за прокат.

— Договорились! Ладно, я побегу, а то Витька вот-вот вернется. Ты представляешь, если он тебя увидит?! Убьет!

— Лети, пташка. Тебе есть куда.

Аня встала и ушла. Через час она звонила из телефона-автомата на другом конце города. Трубку снял мужчина.

— Привет, Кутепов, узнаешь?

— Анна? Ты где, черт подери?! Почему репетицию сорвала?

— Дурак ты, Дима! Но дело не в этом. Ты один?

— Один.

— Могу я к тебе заглянуть?

— Заходи. Может, ты мне объяснишь, в чем дело?

— Ладно, только не пугайся, когда откроешь дверь. Перед тобой парень стоять будет.

— Чего ты еще выдумала?

Аня бросила трубку. Когда Дима Кутепов от нее шарахнулся, она обрадовалась. Во всяком случае, ее не узнавали даже бывшие сокурсники, знавшие ее как облупленную.

— Ты на голос реагируй, на голос, Димочка. Или тебе монолог Клеопатры прочесть? Жаль, ты Цезаря не играешь, а то бы концерт для соседей устроили.