Чернее черного

      Но сосредоточиться он не мог, поняв вдруг, что где-то в уголке мозга прочно угнездилось беспокойство. Беспокойство, вызванное звуком, которого он бы предпочел не слышать, поскольку подсознательно отождествлял его с заботой и смятением.
      На улице мяукала кошка.
      "- Ба!" - подумал он, если человек вообще может подумать" - Ба!". По лондонским улицам бегает столько кошек! В Каприкорн он видел целые стаи избалованных любимиц. В "Солнце в лесу" живет огромный кот, полосатый словно тигр, а в "Наполи" - холеная белая кошечка. Кошки...
      Мяуканье доносилось все отчетливее. Кошка, должно быть, подошла совсем близко. Можно сказать, прямо к дверям. Сидит на тротуаре и разглядывает его дом. Может быть, смотрит прямо на него. И мяучит. Непрестанно. Он попытался не обращать внимания и вернулся к чтению. Подумал даже, не включить ли радио, чтобы заглушить мяуканье. Но то становилось все сильнее. Прежде оно было отдаленным и прерывистым, теперь звучало непрерывно и едва не на расстоянии вытянутой руки.
      "- Не стану я выглядывать из окна, - решил мистер Уиплстоун. - Не хватало, чтобы она меня заметила."
      - Черт возьми! - не выдержал он через пару минут. - Как кто-то может выгнать кошку! Придется идти жаловаться!
      Прошли ещё три минуты, мистер Уиплстоун вопреки всем своим намерениям выглянул из окна. И не увидел ничего. Мяуканье раздавалось совсем близко, доводя его до безумия. Неслось оно с лестницы, ведущей на его крыльцо.
      "- Нет! - подумал он. - Нет, так не пойдет. Это нужно прекратить. Когда подумаешь, что по сути дела..."
      Еще не додумав, что же по сути дела, он уже оказался в холле и открывал двойной замок. Цепочка не была надета из-за Чаббов. Едва он приоткрыл немного дверь, нечто, смахивавшее на тень или озябший скелет, вдруг перескочило порог.
      Мистер Уиплстоун решительно захлопнул дверь, прислонился к ней и уставился на пришелицу.
      Он все время на это надеялся. История, если приключение месячной давности можно назвать историей, повторилась. Опять это была маленькая черная кошка; та самая кошка, но теперь до смерти исхудавшая. Глаза воспаленные, шерсть свалявшаяся. Сидя перед ним, она снова разевала розовый ротик, только не раздавалось ни звука. Бока кошки задрожали, и вдруг, точно как при их последней встрече, кошка прыгнула ему в объятия.
      Обняв её, мистер Уиплстоун удивился, как нашлись у неё силы для прыжка. Казалось, её сердце билось прямо у него под пальцами.
      "- Это уже слишком, - подумал он и забрал кошку в салон. - Животное буквально при смерти, какая жестокость..."
      Мысль о смерти кошки его возмутила. Отнеся её в кухню, он достал из холодильника молоко, налил немного в блюдечко, добавил горячей воды из-под крана и поставил на пол, рядом с кошкой.
      Вначале он думал, что кошечка - а мистер Уиплстоун был убежден, что созданьице это безусловно женского рода - молока не заметит. Глаза её были полузакрыты, голова клонилась к полу. Но когда придвинул блюдечко поближе, у кошки дрогнули усы. А потом так внезапно, что он даже испугался, она вдруг принялась глотать, поспешно и стремительно, как будто заработал маленький моторчик. Потом подняла на него глаза.
      Блюдце пришлось наполнить ещё дважды. Второй раз до конца она уже не допила. Подняла мордочку, всю в молоке, взглянула на него, пару раз попыталась облизнуться, устало привалилась к его ноге и сразу уснула.
      Не скоро он услышал, как снизу расходятся гости. Потом вернулись Чаббы. Тихо и деликатно, как обычно. Мистер Уиплстоун услышал, как звякнула цепочка на дверях. Ему пришло в голову, что видимо они обслуживали гостей мистера Шеридана.
      - Это вы, Чабб? - окликнул он.
      Чабб приоткрыл дверь и, разрумянившись, остановился на пороге. Миссис Чабб стояла за ним. Мистеру Уиплстоуну показалось, что им немного не по себе.
      - Посмотрите, - позвал он.
      Чабб так и сделал. Кошка лежала у мистера Уиплстоуна на коленях, как тень.
      - Кошка, сэр, - неуверенно сообщил Чабб.
      - Бродячая. Я её уже видел.
      - С ней ничего не случилось? - отозвалась из-за спины супруга миссис Чабб. - Она кажется нездоровой, верно?
      - Оголодала.
      Миссис Чабб сочувственно цокнула языком.
      - Она совсем не движется, сэр, - заметил Чабб. - Она не сдохла?
      - Нет, просто спит. Выпила полбутылки молока.
      - Простите, сэр, - вмешалась миссис Чабб, - но, полагаю, вам бы не стоило с ней связываться. Неизвестно, где она была до этого.
      - Не знаю, - покачал головой мистер Уиплстоун и странно дрогнувшим голосом добавил: - Знаю только, где она сейчас.
      - Желаете, чтобы Чабб её утопил, сэр?
      Сочтя такое предложение невероятно отвратительным, он все-таки нашел силы ответить с деланной небрежностью:
      - О, полагаю, это ни к чему. Утром я сам с ней что-нибудь придумаю. Позвоню в общество охраны животных.
      - Позволю себе заметить, что если её отпустить, она вернулась бы туда, откуда пришла.
      - Или давайте, - предложил Чабб, - я отнесу её в сад. По крайней мере на ночь.
      - Да... - нерешительно протянул мистер Уиплстоун, - спасибо. Не думайте об этом. Я что-нибудь придумаю. Благодарю вас.
      - Спасибо, сэр, - машинально ответили супруги хором.
      Поскольку они не трогались с места, а ему было не по себе, мистер Уиплстоун к собственному удивлению вдруг спросил:
      - Приятно провели вечер?
      Ответа не последовало. Взглянув на них, он заметил, что Чаббы не спускают с него глаз.
      - Да, спасибо, сэр, - наконец в один голос ответили они.
      - Отлично! - воскликнул он с такой фальшивой сердечностью в голосе, что поразился сам. - Прекрасно! Спокойной ночи, Чабб, доброй ночи, миссис Чабб.
      Едва они ушли, опять погладил кошку. Та приоткрыла воспаленные глаза или они уже просветлели? - тихонько замурлыкала и вновь уснула.
      Чаббы удалились на кухню. Он был почти убежден, что открыли холодильник, и совершенно ясно услышал, как из крана течет вода. "- Моют блюдце", - виновато подумал он.
      Подождав, пока слуги поднялись в мансарду, прошмыгнул с кошкой в кухню: вспомнил, что так и не доел устрицы, которые миссис Чабб приготовила на обед.
      Кошка проснулась и съела целую кучу устриц.
      В сад можно было выйти через дверь в конце коридора, от которой вниз вела крутая лестница. С кошкой в руках дело шло тяжко и он наделал немало шума. Правда, помогал свет, пробивавшийся между штор, закрывавших окна квартиры мистера Шеридана. В дальней части сада, под кирпичной стеной, ему удалось найти клочок земли, на котором ничего не росло. Посадив туда кошку, мистер Уиплстоун подумал было, что та может скрыться в тени и сбежать, но опасения были напрасны: подождав немного, она присела. Мистер Уиплстоун тактично отвернулся.
      Из полуподвала, в щель между шторой и оконной рамой, за ним кто-то наблюдал.
      Тень почти наверняка принадлежала мистеру Шеридану. Явно тот нарочно сделал щелку, чтобы наблюдать за ним. Когда мистер Уиплстоун обернулся, наблюдатель отступил глубже в комнату.
      В ту же минуту тихий скрип над головой заставил мистера УИплстоуна взглянуть на верхний этаж своего дома. Взглянуть как раз вовремя, чтобы заметить, как закрылось окно спальни Чаббов.
      Разумеется, не было причин воображать, что за ним следили.
      "- У меня разгулялось воображение", - подумал он.
      Тихий ритмичный шорох вернул его внимание к кошке. Прижав ушки назад, сосредоточенно, с явно вернувшимися силами, она себя причесывала. Потом стала старательно умываться. Закончив, она взглянула на мистера Уиплстоуна и прижала круглую головку к его лодыжке.
      Взяв её на руки, он вернулся в дом.
      II
      Модный, ну и разумеется подобающе дорогой магазин товаров для домашних животных сразу за углом на Бэронсгейт располагал и консультацией, где в среду по утрам принимал ветеринар. Мистер Уиплстоун заметил объявление об этой услуге и на следующим утро, поскольку как раз была среда, забрал кошку на осмотр. Чаббам он объяснил свое решение так осторожно и уклончиво, как только способен был после сорокалетней дипломатической карьеры. При иных обстоятельствах можно было бы сказать, что он действовал украдкой.
      Заявил, что хочет "чтобы о животном позаботились". Когда Чаббы поначалу решили, что это всего лишь иное выражение для усыпления, поправлять их он не стал. Не счел нужным и упоминать о том, что кошка провела ночь в его постели. И разбудила на рассвете, коснувшись лапкой его лица. Он открыл глаза, и кошечка игриво свернулась клубочком, кокетливо поглядывая на него из-под лапки. Когда Чабб вошел в спальню с подносом, мистер Уиплстоун едва успел прикрыть её покрывалом. Потом угостил гостью блюдечком молока. Спускаясь по лестнице, прикрывал её "Таймс". Улучив удобный момент, выпустил черным ходом в сад и уже потом обратил внимание миссис Чабб на настойчивые требования животного впустить в дом.
      Теперь он сидел на жесткой скамейке в маленькой приемной вместе с несколькими дамами с Бэронсгейт. Каждая из них держала на поводке пса. Рядом с мистером Уиплстоуном оказалась женщина, которая ему в "Наполи" наступила на ногу. Как он довольно быстро выяснил, это была жена полковника, миссис Монфор. Как и тогда, они любезно раскланялись. Мистер Уиплстоун счел её совершенно невыносимой особой, хотя и не столь ужасной, как дама из гончарной мастерской. Миссис Монфор держала на коленях пекинеса. Песик презрительно глянул на кошку и повернулся к ней спиной. Кошка на него вообще не обращала внимания.
      Он понимал, что выглядит смешным. Единственным транспортным средством, которое Чаббы нашли для кошки, была старая птичья клетка; в ней когда-то держали попугая, который давно издох. Кошка в ней выглядела как-то неуместно, а мистер Уиплстоун с клеткой на коленях и моноклем производил впечатление тихопомешанного. Не случайно дамы весело переглянулись.
      - Как зовут вашу кошечку? - спросила исключительно элегантная сестра с блокнотом в руке.
      Мистер Уиплстоун почувствовал, что скажи он "не знаю" или "никак", оказался бы в неудобном положении перед дамами.
      - Люси, - сказал он, и добавил, словно это ему только что пришло в голову: - Локкет.
      - Ага, - сестра пометила в блокноте. - Вы не были записаны, верно?
      - Боюсь, что нет.
      - Ничего, долго ждать Люси не придется, - улыбнулась сестра и ушла.
      Из кабинета вышла женщина с крупным, злобным короткошерстным котом на руках.
      Шерсть свежеокрещенной Люси встала дыбом. Она издала звук, который означал, что кровь её вскипела. Кот сразу завыл. В глотках псов урчали двусмысленные комментарии.
      - О, Господи, - вздохнула женщина и покосилась на мистера Уиплстоуна. - Будет лучше, если мы исчезнем. Тихо, Бардольф, не глупи.
      Когда они ушли, Люси задремала, и миссис Монфор спросила:
      - Ваша кошка очень больна?
      - Вовсе нет, - возмутился мистер Уиплстоун и пояснил, что Люси просто бродячая сиротка.
      - Как мило с вашей стороны, так о ней заботиться, - похвалила его миссис Монфор. - Люди по большей части недобры к животным. И меня это так огорчает...Такова уж я уродилась... - она посмотрела на него в упор. - Меня зовут Китти Монфор. А мой муж - тот военный с красным лицом. Полковник Монфор.
      Мистер УИплстоун, загнанный в угол, пробурчал свое имя.
      От миссис Монфор пахло крепкими духами и джином.
      - Знаю, - кокетливо продолжала она, - вы наш новый сосед из дома номер один по Уол. Я вас знаю, по пятницам к нам приходят ваши Чаббы.
      Мистер Уиплстоун, как истинный джентльмен, поклонился, насколько ему позволила клетка.
      Миссис Монфор улыбнулась ему и положила руку в перчатке на клетку. Двери за спиной мистера Уиплстоуна открылись. Улыбка на губах миссис Монфор вдруг погасла, словно кто-то прикол ей булавкой уголки губ. Отдернув руку, она уставилась прямо перед собой.
      С улицы вошел абсолютно черный человек в ливрее с белой афганской борзой на роскошном поводке. Остановившись, он огляделся. Возле миссис Монфор с другой стороны было свободное место. Все ещё упрямо глядя прямо перед собой, она вдруг подвинулась на скамье, чтобы ни с одной стороны места для негра не осталось. Мистер Уиплстоун, разумеется, тут же увеличил расстояние от себя до миссис Монфор и жестом предложил мужчине садиться. Тот сказал: - Благодарю вас, сэр, - и остался стоять, даже не взглянув на миссис Монфор. Пес принюхался к клетке. Люси продолжала спать.
      - На твоем месте я бы к ней не приближался, дружище, заметил мистер Уиплстоун. Пес помахал хвостом, и мистер Уиплстоун его погладил. - Я тебя знаю, - заметил он. - Ты из посольства, верно? И зовут тебя Аман. - Он взглянул на мужчину, который привел пса, тот слегка поклонился.
      - Люси Локкет! - весело пригласила сестра. - Можете войти.
      Осмотр был краток, но результативен. Люси Локкет было около семи месяцев, температура нормальная, она не страдала ни паразитами, ни паршой, ни лишаем, хотя и была сильно истощена. Тут ветеринар замялся.
      - У неё на теле шрамы, - сказал он, - и сломано ребро, которое зажило само. Бедняжка была очень запущена, полагаю, что с ней дурно обращались. При виде потрясенного мистера Уиплстоуна врач добавил: - Лекарства и хорошее питание быстро поставят её на ноги.
      Еще он добавил, погладив против шерсти и осмотрев как следует, что она стерилизована, что это наполовину сиамская кошка, наполовину Бог весть что, потом посмеялся белому кончику её хвостика и сделал прививку.
      Люси отнеслась к мучительным процедурам с полнейшим безразличием. Но очутившись на свободе, прыгнула в объятия своего спасителя и выдала свой коронный трюк: просунула головку ему под пиджак и устроилась на его груди.
      - Она вас полюбила, - заметил ветеринар. - Кошки знают, что такое благодарность, особенно самочки.
      - Я ничего о них не знаю, - поспешно заявил мистер Уиплстоун.
      По дороге из консультации он заглянул в магазин и купил для Люси корзинку для спанья, фарфоровую миску с наклейкой "кошачье счастье", гребень, щетку и ошейник, на который велел прикрепить бирку:" Люси Локкет, Каприкорн Уол, 1, "и со своим телефонным номером. Продавщица показала ему красную прогулочную попонку и объяснила, что проявив терпение, можно научить Люси в ней ходить. Потом надела е на Люси сама, и результат получился настолько эффектным, что мистер Уиплстоун купил и её.
      Оставив там клетку, пообещав, что зайдет за ней позднее, нагруженный покупками, с Люси, спрятанной под плащом, он поспешил домой, готовясь мобилизовать все свои дипломатические способности для разговора с Чаббами, и понятия не имея, что несет под пиджаком свою судьбу.
      III
      - Какой прекрасный вечер, - заметил мистер Уиплстоун, повернувшись к хозяйке и чуть склонившись в легком поклоне. Некоторой манерностью он был обязан своей профессии. - Я чувствую себя у вас великолепно.
      - И на здоровье, выпейте, - предложил Аллен. - Я вас предупреждал, что приглашаю с известным умыслом.
      - Я готов. Портвейн у вас превосходен.
      - Я оставлю вас одних, - предложила Трой.
      - Нет, останься, - возразил Аллен. - Мы сами тебя отправим, если наткнемся на нечто тайное или секретное. А твое общество - такое удовольствие! Не так ли, мистер Уиплстоун?
      Мистер Уиплстоун стал распространяться о том, какое счастье, что он может вечер за вечером наслаждаться шедевром Трой, висящим над камином, И даже встретиться с самой художницей в домашней обстановке. Слегка запутавшись в комплиментах, он все-таки отважно выбрался.
      - А когда вы откроете, какой же умысел имели в виду? спросил он, приходя сам себе на помощь.
      - Перейдем к делу! - предложил Аллен. - У нас это займет немало времени.
      По предложению Трой портвейн перенесли в её ателье и расселись перед широким окнами с видом на сад, погружавшийся в полутьму.
      - Хочу, чтобы мы немного поразмыслили, - начал Аллен. - Вы, случайно, не эксперт по Нгомбване?
      - Эксперт по Нгомбване? - повторил мистер Уиплстоун. - Вы меня переоцениваете, дорогой. В молодости я провел там три года.
      - Я полагал, что недавно, когда они добились независимости...
      - Да, некоторое время я там был. Меня послали в тот период, когда завязывались первые контакты с новой властью, в основном потому, что я владею местным языком. Собственно, мне это дело в известной степени просто повесили на шею.
      - И вы их завязали?
      - Ну, частично, - он взглянул поверх края бокала на Аллена. - Надеюсь, вы не перешли в Особый отдел?
      - Нет, не перешел. Но можно сказать, что меня неофициально попросили о сотрудничестве.
      - Речь идет о предстоящем визите?
      - Да, черт возьми. О мерах безопасности.
      - Да, нелегкая задача. Между прочим, вы же, кажется, коллега президента по... - мистер Уиплстоун вдруг запнулся. Надеюсь, вы поговорите с ним как старый друг?
      - Господи, вы в самом деле схватываете на лету! - воскликнула Трой, и он ей благодарно поклонился.
      - Я встретился с ним три недели назад, - сообщил Аллен.
      - В Нгомбване?
      - Да. Приехал как старый товарищ, попросить его по-хорошему.
      - И вы чего-нибудь добились?
      - В общем-то толком ничего. Он обещал, что не станет вмешиваться в меры безопасности, но что в самом деле имелось в виду, знает только он сам. Должен сказать, что иногда он становится просто непереносим.
      - Вы полагаете? - спросил мистер Уиплстоун, откинулся назад и стал поигрывать моноклем, раскачивая тот на шнурке. Аллен понял, что это была его излюбленная поза за столом переговоров. - Ну, мой милый Родерик?
      - Хотите знать, что мне от вас нужно?
      - Вот именно.
      - Я буду крайне вам признателен, если вы - как сейчас говорится помогли мне представить положение в Нгомбване. Разумеется, с вашей точки зрения. Мне интересно, к примеру, сколько по вашему людей желает Бумеру смерти.
      - Бумеру?
      - Это школьное прозвище его превосходительства. Он непрестанно поминал его.
      - Оно ему идет. Ну, если так навскидку и чисто приблизительно - по крайней мере тысяч двести.
      - Господи Боже! - воскликнула Трой.
      - Могли бы вы припомнить какие-то фамилии? - спросил Аллен.
      - Скорее нет. Ведь я не знаю ничего конкретного. Все в общих чертах, как это часто бывает в африканских странах. В первую очередь - нгомбванские политики, которых президент отстранил от власти. Те, которые пережили переворот, сидят в тюрьме или эмигрировали к нам и ждут, пока его свергнут или прикончат.
      - Особый отдел утверждает, что располагает подробным списком таких людей.
      - Возможно - сухо согласился мистер Уиплстоун. - Так же думали и мы. Но потом в один прекрасный день на Мартинике до тех пор совершенно неизвестный человек с фальшивым британским паспортом выстрелил в президента из пистолета. Не попал и вслед за этим выстрелил в себя - и более успешно. Ни в каком списке он не значился и его истинную личность так никогда и не установили.
      - Об этом я напомнил Бумеру.
      Мистер Уиплстоун шутливо обратился к Трой:
      - У него куда больше информации, чем у меня, и куда подробнее. Чего он от меня хочет?
      - Понятия не имею. Но пожалуйста, продолжайте. Мне очень интересно.
      - Среди его африканских врагов, разумеется, есть и экстремисты, которым не по нраву его умеренность, да ещё то, что он отказался вымести метлой всех еспропейских советников и специалистов. Кроме того, там уйма черных националистов-террористов, которые сражались за независимость, но теперь полны решимости уничтожить режим, который сами помогали создавать. Неизвестно, сколько у них сторонников, хотя наверняка немало. Но вы-то все это знаете, дорогой мой друг.
      - Ведь он избавляется от все большего количества белых, не так ли? Хотя и с неохотой.
      - Его вынуждают экстремистские движения.
      - Вот тут мы, собственно, коснулись хорошо известного, и даже неизбежного процесса, - заметил Аллен. - Президент национализирует все иностранные предприятия и присваивает имущество многих европейских и азиатских колонистов. Они оказываются самыми заклятыми противниками его режима.
      - Да. И многие из них имеют реальную причину его ненавидеть. Для людей в возрасте это означало катастрофу. От их прежней жизни и так уже мало что осталось. - Мистер Уиплстоун потер нос. - Должен признать, - добавил он, что некоторые из нас и в самом деле не слишком приятные люди.
      - К чему этот визит? - спросила Трой. - Я имею в виду Бумера?
      - Официальная причина - переговоры с Уайтхоллом о том, что нужно его стране для дальнейшего развития.
      - Уайтхолл настроен оптимистично, - сказал Аллен. - А у людей из Особого отдела уже сейчас болит голова, они лишились сна и страдают от недобрых предчувствий.
      - Вы сказали, мистер Уиплстоун, официальная причина, вмешалась Трой.
      - В самом деле, миссис Аллен? Ну, в общем да. В заслуживающих доверия кругах говорят, что приезжает он вести переговоры с конкурирующими фирмами о передаче им нефтяных месторождений и медных рудников из рук бывших владельцев, которые ценой огромных затрат оснастили их новейшим оборудованием.
      - Ну вот мы и дошли до сути! - воскликнул Аллен.
      - Я не утверждаю, - деликатно добавил мистер Уиплстоун, что лорд Кэрнли, или сэр Джулиан Рэйфель, или кто-нибудь из их партнеров собираются убить президента. Но за этими высокими особами скрывается толпа разъяренных акционеров, чиновников и сотрудников.
      - И среди них вполне может найтись тип, способный взяться за оружие. Ну, а кроме людей, у которых есть тот или иной мотив, - продолжил Аллен, есть те, которых полиция больше всего не любит: фанатики. Люди, которые ненавидят черный цвет, одинокая женщина, которой каждую ночь снится черный насильник, мужчина, которому Антихрист видится с черным лицом или которому кажется, что чернокожий сосед угрожает его собственности или жизни. Черный для них - символ зла, и баста.
      - А члены "Блэк Пауэр" то же самое думают о белых, - перебила Трой. Просто какая-то война предрассудков.
      Мистер Уиплстоун чуть кашлянул и вернулся к портвейну.
      - Хотел бы я знать, что таит в душе старик Бумер, - заметил Аллен.
      - Ну не к тебе же, - возразила Трой, и поскольку он не ответил, спросила: - Не веришь?
      - Дорогой Аллен, если я верно понял, вы утверждали, что он акцентировал ваше старое знакомство?
      - Ох, да. Просто сходил с ума. Ужасно жаль, если выяснится, что за сладкими речами скрывалось нечто иное. С моей стороны неприлично так говорить?
      - Наихудшая ошибка, - заметил мистер Уиплстоун, - делать преждевременные выводы об отношениях, которые пока толком не проявились.
      - Ну и какие это отношения?
      - Гм...Может быть, никакие. Мы с вами строим версии и предположения, а все это может быть ни к чему,
      - Он кое-что пытался сделать, - сказал Аллен. - Поначалу пытался строить какое-то многорассовое общество. Думал, что оно сможет функционировать.
      - Ты разговаривал с ним об этом? - спросила Трой.
      - Ни слова на эту тему. Даже речи не было. Мне пришлось действовать весьма осторожно. У меня такое впечатление, что меня он принял так любезно потому, что хотел как-то компенсировать все то ужасное, что творится у него под носом.
      - Вполне возможно, - согласился мистер Уиплстоун. - Кто знает?
      Аллен вынул из нагрудного кармана сложенный лист бумаги.
      - Особый отдел дал мне список фирм и особ, которым придется убираться из Нгомбваны, с примечаниями о всех фактах их биографий, которые могли возбудить подозрение.
      Он уставился в бумагу, потом спросил:
      - Говорит вам о чем-нибудь фамилия Санскрит? - спросил он. - Х. и К. Санскрит, если говорить точнее. Господи, дружище, что с вами?
      Мистер Уиплстоун что-то невнятно выкрикнул, уронил монокль, всплескнул руками и хлопнул себя по лбу.
      - Эврика! - восторженно вскричал он. - Вот оно! Наконец-то! Наконец!
      - Прекрасно, - согласился Аллен. - Я рад это слышать. Что вы вспомнили?
      - "Санскрит, импорт-экспорт Нгомбвана трейдинг компани".
      - Да, есть такая фирма. Или точнее была.
      - На улице Эдуарда YII.
      - Да, я видел; только сейчас называется как-то иначе. А Санскритов выгнали. Почему это вас так взволновало?
      - Потому что вчера вечером я их видел.
      - Вы их видели?
      - Да, это должны быть они. Похожи, как два толстых поросенка.
      - Они? - переспросил Аллен и переглянулся с женой.
      - Но как я мог забыть? - с ораторским пафосом воскликнул мистер Уиплстоун. - Когда я был в Нгомбване, каждый день проходил мимо этого здания.
      - Вижу, мне не стоит вас прерывать.
      - Дорогая миссис Аллен, дорогой Родерик, простите меня, прошу вас, розовея, извинялся мистер УИплстоун. - Я должен объяснить вам, как обстояло дело...
      И он подробно рассказал им о гончарной мастерской и посетителях мистера Шеридана.
      - Вы должны признать, - воскликнул он в заключение, - что это единственное в своем роде стечение обстоятельств!
      - Вполне возможно, - согласился Аллен. - Хотите послушать, какую информацию о Санскритах имеет особый отдел?
      - Разумеется.
      - Это краткая выписка из того, что ребята Гибсона нашли в полицейской картотеке.
      - Санскрит Кеннет, - Господи ты Боже, - возраст - приблизительно 58. Рост 5 футов 10 дюймов. Вес 164 килограмма. Исключительно толстый тип. Блондин. Длинные волосы. Одежда: эксцентрично-ультрасовременная; браслеты, в том числе на ноге. Ожерелья. Косметика. Вероятно, гомосексуалист. В одном ухе серьга. Происхождение: неизвестно. Якобы голландец. Имя, вероятно, фальшивое. В 1940 году в Лондоне уличен в мошенничестве, связанном с оккультизмом. Приговор: три месяца. В 1942 году подозревался в торговле наркотиками. С 1950 года поставщик керамики, драгоценностей и галантереи в Нгомбвану. Крупная процветающая компания. Владела многими торговыми и административными зданиями, которые теперь принадлежат различным нгомбванским фирмам. Убежденный сторонник апертеида. Подозревался в сотрудничестве с антинегритянскими и антиафриканскими экстремистами. Единственный известный родственник: сестра, в настоящее время его деловой партнер, гончарная мастерская и магазин "Поросятки", Каприкорн Мьюс, 3.
      - Вот видите! - развел руками мистер Уиплстоун.
      - Ну, далеко мы не продвинулись. И нет особых оснований полагать, что Санскрит представляет угрозу безопасности президента. То же можно сказать об остальных, включенных в список. Взгляните сами. Может быть, ещё что-то припомните? Вдруг обнаружится ещё какое-то странное стечение обстоятельств?
      Мистер Уиплстоун надел очки и заглянул в список.
      - Да, - признал он сухо, - тут можно найти немало людей, разочарованных и огорченных развитием событий в Африке. И тех, которых лишили собственности. Больше мне добавить нечего. Боюсь, дорогой друг, что уже ничем не смогу вам быть полезен. Мы выяснили только, что один из ваших потенциальных подозреваемых - мой сосед. Больше мне ничего не приходит в голову. Ненадежный я человек, и боюсь, бесполезный.
      - Ну, никогда заранее не известно, - весело бросил Аллен. - Между прочим, посольство Нгомбваны тоже где-то в ваших краях, верно?
      - Да, разумеется. Временами я встречаю старого Карумбу. Это их посол. Мы оба любим прогуляться, обычно в одно и то же время. Очень милый старик.
      - Он озабочен?
      - Похоже, ужасно.
      - Вы правы. Угодил как кур во щи и не знает, как выбраться. Особому отделу он наделал немало проблем. Прорывался даже ко мне. Несмотря на то, что заботы о безопасности государственных деятелей - вовсе не мое хобби. Ему есть чего бояться! Я знаю Бумера, и этим все сказано. А он от меня хочет, чтобы я учил Особый отдел их собственной работе. Только представьте! Будь по его, в каждой мусорной урне пришлось бы ставить тревожную сигнализацию, а агентам - прятаться под постелью Бумера. Должен признать, я его понимаю. Ведь он хочет устроить прием. Полагаю, что и вы приглашены.
      - Да, приглашен, А вы?
      - Мне предстоит выступить в роли школьного товарища Бумера. И Трой приглашена тоже, - сообщил Аллен, ласково положив руку ей на плечо.
      Они помолчали.
      - Разумеется, - заговорил наконец мистер Уиплстоун, - в Англии такого не бывает. На приемах и вообще. Безумец, спрятавшийся в кухне, или где это было...
      - В окне на верхнем этаже склада...
      - Вот именно.
      Зазвонил телефон, и Трой пошла снять трубку.
      - Придется привыкнуть к мысли, что всегда что-то должно случиться в первый раз, - вздохнул Аллен.
      - Глупости, - возразил мистер Уиплстоун. - Глупости, дорогой друг. Глупости, и все! Говорю я вам, - убежденно добавил он, - это невозможно.
      - Будем надеяться.
      Трой вернулась.
      - Посол Нгомбваны, - сообщила она. - Хочет о чем-то поговорить с тобой, милый.
      - Прости Господь его седую курчавую голову, - пробурчал Аллен и возвел очи горе. Шагнул к дверям, но остановился. Еще одно стечение обстоятельств, касающихся вашего Санскрита, Сэм. Полагаю, его видел и я. Три недели назад в Нгомбване, перед его бывшими владениями, с браслетом на ноге и кольцами в ушах. Это должен был быть Санскрит, разве что тем раскормленным голландцем с бусами и русыми кудрями был я сам.
      IY
      Чаббы против Люси ничего не имели.
      - Если она не больна, мне все равно, - сказала миссис Чабб. - По крайней мере, хоть мышей не будет.
      За неделю Люси удивительно окрепла. Шерстка у неё теперь лоснилась, глазки блестели и вся она изрядно округлилась. Ее преданность мистеру Уиплстоуну становилась все более очевидной, а он доверил дневнику, что боится превратиться в старого болвана, обожающего кошек." - Удивительно фальшивое животное, - писал он, - но признаюсь, что мне льстит его внимание. Ведет она себя прекрасно." Прекрасное поведение состояло в том, что она повсюду ходила за ним, а стоило ему хоть на час удалиться, встречала так, словно он вернулся минимум с северного полюса, что шлялась по дому, задрав хвост и изображала изумление, с ним встречаясь, и во внезапных проявлениях преданности, при которых она сжимала передними лапами его руку, царапала её задними, прикидываясь, что дерется с нею, а потом начинала жалеть, тереться и облизывать.
      Она категорически отказалась привыкать к красной попонке, но когда мистер Уиплстоун выбирался на вечернюю прогулку, обязательно к нему присоединялась; в первый раз это его поразило. Но хотя она вечно уносилась вперед и выскакивала на него из всяческих укрытий, на проезжую часть Люси не выбегала и они скоро привыкли к совместным прогулкам.