Сен-Жермен (№1) - Упрямица

– Видишь? Твое тело изголодалось по мужчине.

Рэйвен ахнула, но, прежде чем она успела уничто­жить наглеца язвительной репликой, он снова впился в ее рот с такой силой, что теперь, мелькнуло в ее мозгу, наверняка останутся синяки. Рэйвен замерла от закипав­шей в мужчине страсти, остро ощущая ее, но не в состо­янии вырваться из этого плена. Она простонала глубоким горловым звуком, а ее тело вдруг откликнулось на какую-то первобытную, животную потребность и задрожа­ло, но вовсе не от отвращения, а от чего-то более сильного и головокружительного, чего Рэйвен не в силах была понять. Ей было ясно только одно: ее собственное тело предало ее. Сердце билось в груди, как молот, но вовсе не от страха, и не от страха кипела кровь в жилах, с такой силой стуча в виски, что она полуоглохла… И пока его уверенные руки блуждали по её телу, она дрожала и трепетала в ответ на его ласки, словно потеряла всякий контроль над своим телом. Она начала бороться, но эти странные, никогда прежде не испытанные чувства унич­тожили ее сопротивление, пронзив неведомым доселе же­ланием.

Высокий капитан мгновенно догадался о произошед­шей в ней перемене, хотя Рэйвен продолжала колотить его стиснутыми кулачками. Огромные ладони обхватили ее маленькие ягодицы, и напрягшийся жезл прижался к ее мягкому телу. Мгновение спустя он уже расстегивал крючки на ее жакете и нежно гладил обнажившуюся грудь. Рэй­вен снова задрожала, когда сосок дернулся и затвердел от его ласки.

– Не смейте… – пробормотала она, но бессильный шепот не убедил даже ее.

Капитан рассмеялся победным смехом, не переставая ласкать гладкую, как слоновая кость, кожу, обжигая ее своей нежностью, и вызвал ответный огонь, равный тому, что разгорелся в его чреслах. Опустив голову, он прошел­ся языком по обворожительным розовым бутонам. И об­нимая вновь затрепетавшую девушку, он рассмеялся счастливым смехом триумфатора.

– Я же говорил, что твое тело жаждет мужской ласки, – нахально заявил он, выпрямляясь, и заглянул в огромные золотые глаза, но и сам позабыл, что хотел сказать, как только взгляд скользнул по приоткрытым губам Рэйвен. Она шумно и тяжело дышала, и округлая грудь наполняла его ладони. Она уже не вырывалась.

Застонав, он поднял ее безвольное тело на руки и нежно опустил на жесткую каменистую землю со скудной травой. Подрагивающими пальцами он стащил расстегну­тый жакет вниз, обнажив пленительные плечи и ключицы. Он не мог отвести взгляда от затемненной впадинки меж­ду грудей. Рэйвен собиралась на прогулку в спешке, по­этому и не подумала о корсете или сорочке, и матово блестящая, налитая плоть предстала перед капитаном во всей обольстительной красе.

Рэйвен заметила, как напрягся его подбородок. Его глаза под тяжелыми веками излучали такой обжигающий свет, что Рэйвен затаила дыхание. Стоя над ней с широко расставленными длинными ногами, он показался ей во­площением непререкаемого мужского начала. В распахну­той рубахе блестела от пота мощная грудь.

На секунду их глаза встретились, и его полные губы дернулись в улыбке сатанинского удовлетворения, когда он увидел, что красавицу с огромными глазами перепол­нила страсть. И эту страсть вызвал он – своими руками и губами. Уверенными, неспешными движениями он снял рубашку и отбросил ее в сторону. Рэйвен с силой втянула воздух, пораженная игрой мускулов на загорелой брон­зовой груди. Через несколько секунд были расстегнуты и кожаные бриджи. Он стянул их со стройных ягодиц. Его твердый, плоский живот был покрыт тонким слоем волос, спускавшихся вниз к восставшему жезлу, бесстыдно свидетельствовавшему о несомненном интересе к её пре­лестям.

Опустившись возле Рэйвен на колени, он припод­нял ее, так что и ей пришлось встать на колени. Ее обнаженная грудь прижалась к его мускулам, а жар его чресел пронзил ее сводящим с ума желанием. Жадными губами он овладел ее ртом, его запах возбуждающе наполнил все её существо – и Рэйвен снова задрожа­ла. Ее тонкие руки сами собой обняли его мощную шею, а пальцы скользнули в развевающиеся на ветру кудри. Язык тоже не остался безучастным, к полному востор­гу мужчины.

Он нежно поддержал ее изящный затылок и так страстно обнял ее, что Рэйвен чуть с ума не сошла от полыхнувшего в ней желания. Мужчина и сам понял, что не сможет долго ждать и просто сойдет с ума, если немедленно не овладеет ею. Он нежно положил ее на спину, его сильные руки слегка дрожали, каждая клеточ­ка тела молила о немедленном совокуплении. Ни разу в жизни ему не приходилось иметь дело со столь хрупкой, до боли желанной и пылающей страстью женщиной, слов­но вся ее свежесть была создана для его ищущих рук и пылких губ.

Какое-то мгновение он всматривался в ее глаза, ян­тарный цвет которых таинственно мерцал. Он чуть не взорвался от желания, он просто должен был утопить эту жажду в ней.

Рэйвен слегка застонала, когда, склонившись над нею, он попытался поднять перепутанные юбки, все еще быв­шие на ней. Она и сама не знала, почему застонала, – то ли от ужаса, то ли от разбуженного в ней желания. Она теперь мало что могла понять в самой себе, став пугаю­щей незнакомкой, чье тело не подчинялось её воле. Тело и мозг девушки, похоже, зажили своей отдельной жизнью и решили подчиняться страстным указаниям мужчины, хотя было понятно, куда это может завести.

Она попыталась помешать ему, однако он нежно, но твердо отвел ее руки в сторону.

– Не бойся, – хрипло прошептал он, – клянусь Богом, что не причиню боли.

Золотые глаза стали огромными, а нежные щеки по­темнели, очевидно, от волнения, и он заставил себя сдер­жаться и быть особенно нежным. Он ласково раздвинул ее скрещенные руки, но не успел поднять юбки, как тут же насторожился, словно врожденный инстинкт подска­зал ему, что кто-то идет.

– Капитан! Прилив заканчивается!

Крик донесся глухо, но все же достаточно внятно, несмотря на плеск волн о скалы. Яростно выругавшись, капитан поднял голову, а сильные руки застыли над дро­жащим полуобнаженным телом девушки. Рэйвен инстин­ктивно почувствовала подходящий момент и рванулась в сторону. Вскочив на ноги, она изо всей силы толкнула его в грудь, попав точно в центр. Потеряв равновесие, он упал на спину и покатился по склону.

– А еще хвастался, что умеешь обращаться с таки­ми, как я! – насмешливо крикнула она в ярости на самое себя. Крик получился громче, чем следовало бы, и муж­чины на берегу замерли прислушиваясь.

Кусая губы, Рэйвен боролась со слезами стыда, со­знавая, что ее тело все еще дрожит от неудовлетворенного желания вопреки растущей в душе ярости. Агония стыда переполнила ее. Что же она позволила делать с собой этому разнузданному незнакомцу?

– Совершенно очевидно, что вам не приходилось иметь дело с женщинами благородного происхождения, – гневно продолжила она, подавляя рвущиеся из груди рыдания, что­бы убить своим ядом ненавистного мерзавца, – потому что со мной вы не справились!

Натянув жакет на плечи, она подхватила измятые юбки и побежала вверх по склону. Глаза ее по-кошачьи остро видели в темноте, так что она легко могла усколь­знуть от преследователя. Тяжело дыша, она взобралась наверх скалы и свистнула Синнабару, который мгновен­но оказался возле нее. Взлетев на его широкую спину, Рэйвен ударила пятками в могучие бока жеребца, и ог­ромный бестия-конь заржал и вихрем умчался прочь, осыпав скрипевшего зубами капитана мелкими камешка­ми из-под копыт.

К тому времени, когда показались родные стены, сердце Рэйвен билось уже равномерно, а дыхание стало почти нормальным. Она шагом въехала во двор темной конюшни. Рэйвен была в ужасном смятении: вина, досада и бессильная ярость сражались с постыдными воспомина­ниями об ощущениях в объятиях красавца капитана и о его страстных поцелуях. Она чувствовала, что ненавидит себя почти так же, как и этого развратника, полностью сознавая, что некая тайная часть ее женской натуры на­слаждалась его пылким и искусным совращением. Разди­раемая противоречивыми чувствами, она злилась на себя, на свое тело, способное предать таким странным и шаль­ным образом.

Как она могла позволить ему целовать себя, ласкать свою грудь, интимно прижимать к своим чреслам? Если бы не внезапное вмешательство его команды, она бы позволила мерзкому контрабандисту содрать с себя юбки и заняться с ней любовью! Что же с ней произошло? Рэйвен мучительно гадала, какие темные силы овладели ее телом и разумом. Может быть, не так уж не прав этот злопыхатель и зануда преподобный Парминстер? Может, он прав, утверждая, что она свернула с пути добродетели? «Не может этого быть», – прошептала Рэйвен, убеждая самое себя. Она привычно слезла в темноте с лошади и сняла с Синнабара седло. И продол­жала оправдываться перед собой: она просто поддалась ласкам похотливого, искушенного развратника. Она же невинная девушка, так откуда си знать, как легко стать жертвой искусного соблазнителя? И можно ли винить себя за это?

– Завтра же съезжу в Сент-Айвз, – поклялась Рэйвен и закрыла дверцу стойла на задвижку. Погладив Синнабара, она вышла в кромешную темень и неслышно пробралась в затихший дом. Тут ее мысли стали слегка трезвее и взвешеннее. «Ты только вообрази, что этот бес­совестный авантюрист наболтает о тебе Хэмишу Килганену, если его арестуют и допросят!» А язык у него без костей, за словом в карман не полезет. Как он будет счастлив опозорить ее перед соседями и друзьями, если его и его банду поймают с поличным. Глаза девушки вспых­нули гневом. Да не будет его завтра утром, его и след простынет, и доказательств никаких, чтобы указать на кого-то из местных.

Бессмысленно идти к мистеру Килганену, пришла на­конец к выводу Рэйвен. И бессмысленно изводить себя. Лучше забыть неприятное приключение раз и навсегда и считать, что ей дьявольски повезло. Легко отделалась! Могло быть хуже! А сейчас ей необходимо выспаться и быть во всеоружии к десяти часам, когда приедет за­втрашний гость. Лучше никогда не вспоминать, что про­изошло с ней сегодня.

Однако выбросить все это из головы оказалось не так-то просто, и она долго ворочалась в постели без сна. Губы болели и вспухли, так что не дотронешься. Как тут забыть эти требовательные, страстные губы и пылкие объ­ятия. «Будь ты проклят, кто бы ты ни был! – молча проклинала капитана Рэйвен. – Когда-нибудь нам снова предстоит встретиться, самовлюбленный хлыщ! И тогда ты заплатишь мне за все оскорбления!»

Глава 2

На следующее утро ровно в девять тридцать Рэйвен сидела за огромным отцовским столом, разложив перед собой бумаги мистера Хаггарта. Сквозь тонкую ткань штор теплые солнечные лучи грели плечи Рэйвен, сидевшей спи­ной к окну. Она внимательно читала документы. Было видно, что молодая хозяйка оделась особо тщательно – ей хотелось, чтобы сразу было видно: она серьезный и ответственный человек. Волосы были заплетены и заколо­ты на голове так, что ее нежные черты казались более строгими, а она сама взрослее. Платье из мягкого серого муслина простого покроя, воротничок лишь скромно под­бит кружевной ленточкой, а на плотно облегающем лифе красовались крошечные перламутровые пуговки до самой талии. Хотя Рэйвен и страшилась предстоящего разгово­ра, но мысли странным образом нет-нет да и отвлекались на вчерашнее приключение. Поймав себя на этом в оче­редной раз, Рэйвен рассерженно запретила себе думать о ерунде. Но мысли о необычном капитане никак не желали исчезать, так же как острота ощущения не сглаживалась.

– Мисс Рэйвен, мне подать вам чай, когда придет гость? – поинтересовалась Дэнни, неожиданно возник­шая на пороге. Рэйвен вздрогнула: она совсем не слыша­ла, как открылась дверь.

– Да, было бы неплохо, – благодарно отозвалась Рэйвен. Хотя на душе у нее скребли кошки, ее улыбка оставалась как всегда уверенной. Прислонившись к спин­ке кресла, она раздумчиво спросила: – Как я выгляжу? Надеюсь, по-деловому?

На этот раз Дэнни подбодрила девушку своей улыб­кой. По-детски умоляющее выражение на лице Рэйвен было необыкновенно трогательным на фоне ее взрослой прически и скромного наряда, не допускающего воль­ностей.

– Вы выглядите так, как и должна выглядеть мисс Бэрренкорт, хозяйка имения Нортхэд, – заверила Дэнни свою юную госпожу. – Ваш гость, кто бы он ни был, будет просто очарован.

Как Рэйвен ни старалась сдержаться, ее лицо рас­плылось в улыбке. На нежных щеках обозначились ямоч­ки. Золотые глаза засияли обычной решительностью.

– Ах, Дэнни, ты просто бессовестно льстишь мне, так что твое мнение не в счет.

Седая нянюшка ничуть не обиделась, даже улыбну­лась, но погрозила пальцем.

– Только не вспыхивайте по любому пустяку, мисс Рэйвен. Помните: очень важно быть тактичной и вежли­вой. Ваш батюшка всегда говорил, что мух лучше всего привлекать на мед.

– Мух легко и прихлопнуть, – возразила посерьез­невшая Рэйвен, – но это потребует гораздо больше хит­рости, чем просто взмахнуть сложенной газетой.

– Мисс Рэйвен! – На пороге за спиной Дэнни возник Паррис, он был на целую голову выше маленькой старушки. Он отыскал глазами Рэйвен, утонувшую в громадном от­цовском кресле.

– Что случилось, Паррис? – обеспокоенно спроси­ла Рэйвен, никогда не видевшая дворецкого в таком воз­буждении.

– У крыльца остановилась карета сквайра Блэкберна! Щеки Рэйвен мгновенно побледнели.

– Сквайра Блэкберна? – недоверчиво протяну­ла она.

Паррис кивнул головой:

– Да, мисс Рэйвен. Я сам видел его из окна.

Рэйвен нервно закусила нижнюю губу, затем взгля­нула на преданных слуг, и глаза ее сверкнули готов­ностью к бою.

– Дэнни, извини меня, пожалуйста, но я побеседую с ним наедине. Не мешай нам. Паррис, проводи его сюда.

На добрых лицах стариков отразилось явное облегче­ние. Рэйвен с упрямо задранным подбородком стала жи­вой копией отца, хотя и не подозревала об этом. Паррис, вежливо кивнув, удалился, а Дэнни, выходя, ободряюще улыбнулась угрюмо нахмурившейся хозяйке.

– Мистеру Блэкберну, кажется, предстоит медлен­ное поджаривание на огне, судя по выражению лица мисс Рэйвен, – заметила Дэнни дворецкому, поправлявшему свой галстук.

– Не хотел бы я оказаться на его месте, – ухмыль­нулся Паррис.

– Если, конечно, Нортхэд уже не принадлежит ему со всеми потрохами, – добавила Дэнни, внезапно пом­рачнев. – Как ты думаешь, это возможно?

Черты лица Парриса оставались непроницаемыми в любой ситуации. И теперь они не выразили ничего.

– Боюсь, мисс Рэйвен задолжала ему солидную сум­му, – коротко ответил он.

– Ну-у, не столько же, сколько стоит весь Норт­хэд? – с сомнением протянула Дэнни.

– Мисс Рэйвен не уточняла, сколько именно, когда обрисовывала мне ситуацию, но может статься, что так оно и есть, Ханна, – мрачно предположил Паррис, что в его устах звучало почти приговором.

Громкий стук в обитую железом дверь заставил ста­рика поморщиться.

– Кажется, этот расфуфыренный хлыщ собирается проломить нам дверь.

Рэйвен, слушая отдаленное эхо ударов из холла, по­холодела. Не считая Бэрренкортов, сквайр Блэкберн был самым богатым землевладельцем во всем западном Кор­нуолле, хотя его имение Блэкберн-Холл и не было столь величественным, как их Нортхэд. Сплетничали, что сквайр слишком любит свои денежки, чтобы расставаться с ними. Короче, он не тратил их на ремонт и уход за своим домом. Он предпочитал иметь их в виде золотых и серебряных монет. Видимо, на руках у сквайра всегда имелась нема­лая наличность, поэтому отец и смог взять у него взаймы такую сумасшедшую сумму. Богатство Бэрренкортов было вложено в земли и другую недвижимость: отец всегда называл Нортхэд действующей фермой и при этом дово­льно смеялся. Да, он был человеком с амбициями и ни за что не соглашался вести праздную жизнь землевладельца в отставке. И большинство его инвестиций прекрасно оку­пались. Разве мог он предположить, занимая эти несус­ветные суммы у сквайра, что на сей раз вложения приведут к полной катастрофе.

– Сквайр Блэкберн с визитом к мисс Рэйвен Бэрренкорт! – раздался громкий голос Парриса снизу.

Рэйвен вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, и быстро взглянула на вошедшего гостя. Она немного знала его – он несколько раз появлялся в Нортхэде, в послед­ний раз – месяца за два до несчастья с отцом. Рэйвен сама разливала чай, а отец смотрел на нее с улыбкой одобрения. Он считал, что дочь чудесно справляется с ролью хозяйки. Рэйвен тогда очень не понравился жир­ный коротышка сквайр. Главным образом не понрави­лось, как он уставился на ее грудь в довольно открытом декольте платья. Отец кивком велел ей тогда оставить их наедине…

Теперь Рэйвен точно знала, какие дела обсуждались в этом богато отделанном деревом кабинете.

С вымученной и печальной улыбкой она встала, что­бы поздороваться со сквайром, приехавшим при полном параде: в отличном темно-синем костюме, хотя пиджак чуть не лопался на торчащем животе. Золотые глаза де­вушки изображали приветливость, но выражение лица ос­талось настороженным.

– Весьма любезно с вашей стороны принять меня с раннего утра, мисс Бэрренкорт, – сказал он, поднося вялую руку красавицы к своим губам. Влажный рот сквайра приложился к нежной девичьей коже Рэйвен, а его выпу­ченные глаза тут же застыли на ее груди и кремовой коже над вырезом. – Вы прекрасно выглядите, несмотря на пережитый удар. – Он печально покачал головой. Пряди напомаженных волос, прикрывавших лысеющую голову, из­давали резкий пряный запах. – Это жуткая трагедия – смерть вашего отца.

– Такова была воля Божья, – сухо ответила Рэй­вен, снова проходя к столу, где чувствовала себя в боль­шей безопасности.

Кустистые брови удивленно выгнулись.

– Так вы реалистка, мисс Бэрренкорт, или фаталистка?

– Ни то, ни другое, сэр. Мой отец любил скакать сломя голову, радуясь быстрой езде. К тому же лошади зачастую были необъезженными, так что, полагаю, Гос­подь был милостив, что не забрал его у меня намного раньше.

– Вы, Бэрренкорты, всегда были неуправляемыми, – поддакнул сквайр Блэкберн, чуть кивнув, и без приглаше­ния опустился в кресло напротив Рэйвен. – Наверное, это в вас говорит ваша кельтская кровь.

Рэйвен напряженно сидела в кресле, глядя на сквай­ра, как солдат перед битвой, оценивая свои шансы вы­жить; она действительно собиралась драться не на жизнь, а на смерть, чтобы Нортхэд не попал в жадные руки сквайра. Она знала, что он собой представляет. Сплет­ничали о нем много, все кому не лень, так что он не был для нее загадкой. Она знала, как он груб со слуга­ми, как бьет их за любую оплошность. Знала, что бра­коньеры, пойманные на его земле, немедленно шли под суд, хотя решались на беззаконие лишь потому, что были нищими и голодали. «Иисусе сладчайший, – тихо молилась она, – сделай так, чтобы долги этому отвра­тительному коротышке можно было уплатить каким-нибудь простым путем!»

Рэйвен почувствовала, что сквайр исподтишка наблю­дает за ней, полуприкрыв тяжелые веки. Брр, словно об­шаривает её фигуру – от блестящих черных волос до талии; дальше ее, слава Богу, скрывал стол. Взгляд сквайра хищно задержался на высокой груди девушки. Мягкий муслин платья слегка колыхался от ее дыхания. Она вы­терпела этот наглый осмотр, лишь стиснув кулаки, благо их не видно из-под стола. Губы Рэйвен безмятежно улы­бались.

– Полагаю, мистер Хаггарт просмотрел с вами вче­ра все бумаги, – проговорил сквайр. Рэйвен даже под­скочила от неожиданности и вцепилась в край стола нервными пальцами.

– Да, просмотрел, – подтвердила она.

Выпученные глаза снова оглядели её.

– Значит, вы уже поняли, что ваш отец задолжал мне колоссальную сумму, мисс Бэрренкорт. Я бы мог потребовать Нортхэд за долги сразу же, но… – он взмах­нул своими пухлыми, как сардельки, пальцами, – я не мог поступить с вами так жестоко в минуту вашей скорби. Это было бы не по-джентльменски.

– Как вы добры, – пробормотала Рэйвен, тяжело сглотнув. – Итак, сквайр, вы сказали, что хотели бы предъявить иск на Нортхэд?

– Конечно. Это совершенно законно с моей сторо­ны. Видите ли, если вы оплатите долги своими землями, скотом, мебелью, драгоценностями матери и несколькими по-настоящему ценными картинами из вашей галереи, то они могут быть более или менее погашены.

– Не включая самого дома? – тут же спросила Рэйвен.

Сквайр непонимающе уставился на нее.

– Э-э?

– Если я передам в ваше владение все перечислен­ное, то долг будет погашен?

– Да, конечно.

– А Нортхэд, само здание, останется моим?

– Да.

– Тогда считайте, что вы все это уже получили, сэр Сквайр недоуменно уставился на нее, как на безум­ную. Рэйвен вспыхнула, и глаза её засияли, словно редкие топазы. Она слегка наклонилась вперед, легкий шелк за­трепетал на ее груди. Но сквайр, кажется, впервые остал­ся равнодушен к ее красоте. Он был поражен.

– Вы соображаете, что говорите? – озадаченно вы­давил он. – Вы собираетесь отдать все это в погашение долга?!

Рэйвен согласно кивнула.

– Да вы с ума сошли! – воскликнул сквайр, стук­нув кулаком по столу, и щеки его побагровели. – У вас же останется пустой дом!

– Однако он по-прежнему будет моим, – гордо ответила Рэйвен, взглянув ему прямо в глаза.

– Но вы же будете нищей! Боже мой, неужели вы так глупы, что не понимаете?! Вам нечем будет даже за­работать на жизнь! Никаких земель, никаких арендато­ров, никаких слуг, чтобы ухаживать за домом, который однажды просто развалится на ваших глазах!

Рэйвен смутилась, поскольку не думала о таком по­вороте дела. Ее ликование тут же угасло, подернувшись пеплом апатии. Опустив глаза, она молча боролась со слезами.

– Ну же, ну же, мисс Бэрренкорт, я не собирался говорить с вами так резко, – попытался успокоить ее сквайр. – Я только хотел убедиться, что вы понимаете: ваши проблемы решить не так-то просто. Когда я сказал, что вы должны будете передать все в мое пользование, я просто хотел, чтобы вы четко осознали, как обстоят дела.

Он помолчал, его маленькие глазки обшарили блес­тящие ореховые панели кабинета и восточный ковер на полированном полу, затем поднялись к полкам, где ров­ными рядами стояли книги в кожаных переплетах с тис­неными золотыми буквами: многие были редкими и весьма дорогими.

– Я прекрасно понимаю, как вам не хочется расста­ваться с таким домом. Его очарование подействовало и на меня. Я всегда считал, что этот дом – само продолжение моря. Этот вид из окна на море и солнце, эти высокие потолки создают именно такую иллюзию. Замечательный дом, мисс Бэрренкорт! Несмотря на то, что он так опасно расположен на скалах.

Рэйвен внимательно смотрела на раскрасневшееся лицо сквайра; глаза ее подозрительно сузились, ибо с трудом верилось, чтобы такой человек, как сквайр, мог испыты­вать подобные чувства. Но все, что он сказал о Нортхэде, соответствовало действительности. Правда, при этом глаза его светились не восхищением, а жадностью. Ему ни за что не понять, как она любила здесь каждую дощеч­ку, перекладину, каждый вручную нарисованный узор над камином, каждую веточку деревьев, тень которых укры­вала цветы от палящего солнца. И она ни за что не рас­станется с этим, даже если ей грозит полная нищета!

– Нет, мисс Бэрренкорт, – продолжил сквайр Блэк­берн, приняв ее молчание за согласие. – Нортхэд – слишком великолепное творение рук, чтобы позволить ему прийти в упадок. Я, конечно, могу получить от вас ваши земли, скот, ценные вещи, но тогда ваша нищета и гибель этого чудесного поместья вечно останутся на моей совести.

Как странно, горько подумала Рэйвен. Именно про него и говорят, что совести у него ни капли. Откуда вдруг такое понимание и сочувствие? Какова его выгода?

– Поэтому я хотел бы сделать предложение, мисс Бэрренкорт, – продолжил сквайр, откинувшись в кресле и сложив пальцы-сардельки на круглом животике. Он прямо-таки сиял, так что Рэйвен чуть не заскрежетала зубами. – И это предложение позволит вам по-прежне­му владеть Нортхэдом, не разграбленным, не опустошен­ным, а таким, каков он сейчас, до конца вашей жизни.

Вспыхнувшая было надежда тут же угасла. Рэйвен слишком хорошо знала сквайра: надеяться тут не на что. Она сосредоточилась, чтобы спокойнее принять неиз­бежное.

Сквайр прочистил горло и вдруг отвел глаза в сторо­ну. Рэйвен не спускала с него напряженного взгляда. Он нервно постучал пальцами по животу, выпрямился и вы­палил:

– Вы можете сохранить Нортхэд, мисс Бэрренкорт, если согласитесь выйти за меня замуж!

Рэйвен, ожидавшая чего угодно, любой пакости, но только не этого, едва сумела скрыть впечатление от услы­шанного. Она ахнула, губы ее удивленно раскрылись, гла­за распахнулись, пальцы вцепились в край стола. Только бы в обморок не упасть! Выйти замуж за сквайра Блэк­берна? Боже! Да ему же почти шестьдесят! Жирный, от­вратительный, злобный старикан с двумя дочерьми с лошадиными физиономиями! Его дочери были старше, чем она! Выйти за него замуж? Да он свихнулся!

– Конечно, мы все переселимся сюда, – друже­любно продолжал сквайр, не замечая бледности Рэйвен и ее потрясенного молчания. – Я всегда мечтал о том, как поселюсь в Нортхэде. Агги и Клеона будут рады своей новой матери! – Он довольно хихикнул. – Убеж­ден, что наш добрый пастор с удовольствием обвенчает нас. Он ведь всегда был неравнодушен к вам, не так ли, дорогая? – добавил он с плохо скрытым раздражением.

– А-а… а если я не приму ваше предложение – едва слышно спросила Рэйвен, проигнорировав его вопрос.

Сквайр Блэкберн пожал плечами:

– Все очень просто. Нортхэд станет моим, а вы останетесь без дома и без полушки в кармане. – Он развел руками. – Будьте же благоразумны, мисс Бэрренкорт. Мое предложение выгодно нам обоим. Конеч­но, я понимаю, что сейчас вы не испытываете ко мне нежных чувств, которые должны связывать мужа и жену, но… – тут его выпученные глаза просто впились в её вздымающуюся грудь, – но… я уверен, что со време­нем все это появится, – буркнул он и облизал свои толстые губы.

Рэйвен проглотила слюну, чтобы подавить накатыва­ющуюся тошноту. Гнусное предложение сквайра ошело­мило ее. Она скорее умрет, чем выйдет за него замуж, даже если из-за этого придется потерять Нортхэд! На глаза навернулись слезы. Боже, но ведь она не может предать Нортхэд! Никогда! Что же делать? Как найти деньги, чтобы выплатить долг сквайру, прежде чем он вынудит ее либо выйти за него замуж, либо покинуть родовое поместье? В отчаянии она повернулась к сквайру спиной, пытаясь найти силы в привычном пейзаже за ок­ном и придумать подходящий ответ.

За ночь тучи полностью рассеялись, и летнее солнце медленно поднималось в безоблачном лазурном небе. Море было темно-синим, солнечные лучи согрели лужайку меж­ду берегом и скалами. Над волнами кружила одинокая чайка. Вот она нырнула в воду и вынырнула с серебряной рыбкой в клювё. Рыбацкая лодка плыла от Сент-Айвза в коварные воды у Лэндз-Энда, паруса напряглись, поймав попутный ветер, подгонявший лодку мимо приветливых стен Нортхэда. Их дом испокон веков встречал и прово­жал рыбацкий флот, идущий в море и возвращающийся назад после напряженного трудового дня.

Рэйвен попыталась проглотить тяжелый комок в гор­ле. Как же ей расстаться со всем тем, что так дорого ее сердцу, что составляет смысл ее жизни? Но с другой сто­роны, почему она должна жертвовать своим счастьем и выйти замуж за мужчину, которого не просто не любит, но который ей отвратителен?

Глупая бабочка, неизвестно как попавшая в комнату, беспомощно забилась о стекло, тщетно пытаясь вылететь. И Рэйвен вспомнила вдруг совет Дэнни: мух легче всего привлечь медом. Она закусила губу, чтобы не завопить от радости. Она нашла выход! Апатия исчезла, мгновенно возвратилась привычная решительность.

– Мисс Бэрренкорт? – нетерпеливо напомнил о себе сквайр.

Рэйвен резко повернулась к нему, поморгав невинны­ми глазами.

– Простите, если вам показалось, что я забыла о вас, но я должна была хорошенько обдумать ваше пред­ложение.

Влажные губы сквайра приоткрылись, он подался впе­ред, весь напрягшись в ожидании.

– Ну и?..

– Я думаю, – ответила Рэйвен, поднявшись из кресла и грациозно обойдя стол, – что у меня нет друго­го выхода выплатить вам долги отца.

Она очень надеялась, что голос ее звучит бесхитрос­тно и чарующе и не выдает отвращения. Искусство обма­на давалось ей с трудом, и она сомневалась, что достаточно соблазнительно изобразила покачивание бедер. Но игру продолжила, зазывно улыбаясь.

– Однако в сложившихся обстоятельствах вряд ли будет прилично, если я приму ваше великодушное предло­жение до окончания года траура.

Сквайр с трудом верил своему счастью.

– Да, да, конечно, – закивал он, вскакивая на ноги и заглядывая в глаза Рэйвен. – Но если я правильно вас понял, вы не против выйти за меня замуж?

– Если вы подарите мне год отсрочки для выплаты долга, – ответила Рэйвен, стараясь улыбнуться как можно соблазнительнее. Глаза ее оставались настороженными и жесткими.

Сквайр Блэкберн просто расцвел.

– Боже, конечно, конечно, мисс Бэрренкорт… Рэй­вен, я вас так понимаю!

Схватив ее руку, он поднес её к губам, и Рэйвен стиснула зубы, чтобы инстинктивно не вырвать её.

– И объявление о нашем браке тоже должно подо­ждать, – сладко продолжила она после секундной пау­зы. – Вы же не хотите, чтобы люди начали сплетничать, будто вы вынудили меня принять ваше предложение? Я ведь еще не совсем пришла в себя после трагической утраты отца.

Обычный здравый смысл и осторожность сквайра на сей раз отказали ему, он явно поглупел от сводящей с ума близости такой девушки. Иначе он наверняка засом­невался бы в таком везении и счастье. Бедняга как бы полуослеп и полуоглох от дразнящего аромата ее тела и близости ее упругой высокой груди, белеющей как раз на уровне его взгляда. Медово-желтые глаза уставились на него, и ему на какую-то безумную секунду показа­лось, что он даже заметил призыв в легкой улыбке при­открывшихся губ.

– Естественно, – поспешно заверил ее сквайр. – Я не желаю, чтобы хоть какая-то капля очернила доброе имя моей будущей супруги.

– Значит, мы пришли к согласию? – невинно спро­сила Рэйвен, сердце которой так бешено колотилось в груди, что она была близка к обмороку. – Тогда через год, если не выплачу долга, я стану вашей женой!

– Я жажду этого больше всего на свете, мисс Бэрр… Рэйвен, дорогая моя, – хрипло произнес сквайр.

У Рэйвен уже ни на что не хватило сил, и она молча улыбалась, пока он еще раз облобызал ее руку и пообе­щал скоро снова заехать к ней. Когда на её зов Паррис немедленно появился на пороге, она все еще улыбалась, но преданный слуга тотчас заметил пепельно-серый цвет лица и слабость голоса хозяйки.