Частный детектив Татьяна Иванова - Круто закручено. Дамские штучки

Романтичная Ларочка, нарыдавшись на «Травиате», приходит домой и вместо того, чтобы доплакать на груди любящего мужа, натыкается на этот ходячий кактус: «Лариса? Ты поздно сегодня!» Ох, сбежит она от него! Встретит человека, который ей улыбнется, и сбежит. И правильно, между прочим, сделает…

Размышляя о том, как я повела бы себя на месте Вересовой, я поставила машину на стоянку во дворе и зашла в подъезд. Пока я медленно поднималась по лестнице, на которой из какой-то квартиры вкусно пахло борщом, размышления мои приняли другое направление. Теперь я подумала о том, как устала, и попыталась вспомнить, что у меня в холодильнике есть такого, из чего можно соорудить ужин.

А когда вошла в квартиру и сбросила туфли, поняла: на то, чтобы готовить, нет ни сил, ни желания. Как же изматывает бестолковая работа! Бродишь за подопечной, бродишь, и все время настороже, как бы она тебя не вычислила. От такой «прогулки» устаешь, будто кирпичи носила…

И все же съесть что-нибудь надо. Я вынула из холодильника две сосиски, сунула их в микроволновую печь. Вот вам, барышня, и ужин. Простенько, без особых затрат, но достаточно питательно. Зато я вволю побаловала себя большой, почти поллитровой, кружкой черного кофе. И сразу стало веселей.

Раз такое дело, решила заняться рутиной – ненавистной мне канцелярией. Не знаю, как это было раньше, но в современных условиях детективу без канцелярии никак нельзя. Письменный отчет нужен в двух экземплярах: один клиенту, второй себе в архив. Счет тоже в двух экземплярах: один, опять же, клиенту, второй – для налоговой инспекции. И подробный отчет о расходах, которые идут за счет клиента: всякие чеки, билеты, все это надо описать и приложить. Кроме того, необходимо в особом журнале зарегистрировать заказ, характер работы, время ее выполнения, данные клиента и результаты. Это – если милиция или прокуратура заинтересуются. Так что контора не простаивает. «Контора пишет», как говаривал незабвенный Остап Бендер.

Работу с Вересовыми, будем считать, я закончила. Теперь следует оформить все нужные документы, и чем раньше – тем лучше. Так что пришлось мне садиться за письменный стол. В отчете я сообщила Вересову, что его подозрения в отношении супруги не подтвердились, к утечке информации она никакого отношения не имеет. И что ни с кем из мужчин она в эти дни также не встречалась. В качестве доказательства приложила все сделанные мною записи. Пусть слушает. Там записей часов на десять. Пока Вересов их все прослушает, поймет, какой он непроходимый идиот, и побежит мириться к своей Ларисе Витальевне. И это будет хорошо.

Глава 3

Вересов позвонил около десяти часов утра. Видно, приехал в свою фирму, разобрался с текущими делами – и сразу к телефону. Еще бы: по сути дела, на кону стояли и его семейная жизнь, и существование фирмы, которой он очень дорожил. Так что стремление побыстрей узнать результаты моей работы вполне понятны.

Я попросила его приехать и, по возможности, в самое ближайшее время. «Де-факто» я свою работу закончила, и теперь мне хотелось побыстрей закончить ее «де-юре».

– Каковы результаты? – не удержавшись, спросил Вересов.

Я понимала его нетерпение, но рассказывать что-либо принципиально не стала.

– Геннадий Валентинович, вы же понимаете, что по телефону я вам ничего сказать не имею права. Разговор сугубо конфиденциальный.

Право-то я имела. Разговор наш ни на военную, ни на государственную тайну не тянул, но уж очень мне хотелось посмотреть на этого погрязшего в химических формулах и конкурентной борьбе сухаря, когда я сообщу, что жена его чиста и невинна, как голубка.

– Хорошо, все бросаю и еду, через пятнадцать минут буду у вас, – немедля согласился клиент.

А куда ему было деваться? И по тому, как быстро он появился, я поняла, что Вересов действительно все бросил и буквально примчался.

Таким я его еще не видела. Приходилось мне, когда еще работала в прокуратуре, наблюдать за подсудимыми в момент вынесения приговора. В их глазах, лице, во всей фигуре ясно читалась совершенно неестественная смесь самых разных чувств: безысходности, покорности воле рока и… надежды. Несмотря ни на что – надежды! Вот так и выглядел сейчас директор этого самого научного «Химсинтеза» и муж Ларисы Витальевны, Геннадий Валентинович Вересов.

На мое кресло он вообще никакого внимания не обратил: рухнул в него, совершенно не замечая, на что садится. Рухнул и воззрился на меня широко распахнутыми глазами. Я, очевидно, представлялась ему в виде судьбы, могущественной и беспристрастной. Вот и хорошо, люблю, когда меня уважают, тем более что новости у меня для него имелись определенно хорошие. С причиной утечки информации, правда, ничего не ясно. Но ведь задача разобраться в ней передо мной и не ставилась. Зато с женой полный порядок. А хорошие отношения с женой важней любого волокна, даже если оно чрезвычайно крепкое и не горит. Жаль, что не все это понимают.

Я коротко, не вдаваясь в подробности (подробности в письменном отчете), сообщила не только о результатах работы, но и мое мнение о его отношении к Ларисе Витальевне и в связи с этим о ее состоянии и поведении. Говорила я вообще-то довольно резко, так что мог бы и обидеться, сказать мне, что лезу не в свое дело. Но не обиделся, а, наоборот, стал оживать. И щеки у него порозовели, и глаза приобрели вполне осмысленное выражение, и весь он стал каким-то другим, раскованным и добрым. Мне кажется, об утечке информации он сейчас и не вспомнил, думал только о жене и был счастлив, что подозрения его не оправдались и все кончилось хорошо.

– Я вам очень благодарен, Татьяна Александровна… – чувствовалось, что мысли его сейчас были где-то далеко и ему трудно сказать что-нибудь более содержательное. – Чрезвычайно благодарен. Вы спасли мою семью… Вы не представляете себе, как я вам благодарен…

– Это у нас профессия такая, – все-таки приятно, когда сделаешь что-нибудь доброе. – По мере возможности помогаем людям. Хотите, Геннадий Валентинович, я вам дам хороший совет, причем совершенно бесплатно.

– Конечно, конечно, Татьяна Александровна. Я вас очень внимательно слушаю.

Он теперь был согласен на все, что бы я ни предложила, а тут еще и совершенно бесплатная консультация, что в наше время происходит не особенно часто.

– Вы сейчас, прямо отсюда, позвоните на работу и скажете, что сегодня туда не вернетесь…

Он послушно кивнул, но по взгляду чувствовалось, что не мог понять, почему ему сегодня не следует идти на работу.

– Поезжайте домой, – продолжила я, – возьмите свою Ларису Витальевну и отправляйтесь с ней в Парк культуры и отдыха. Покатайте ее там на лодке, на качелях, каруселях, на всем, на чем только можно катать. Сводите ее в комнату смеха. Не забудьте угостить мороженым и непременно купите цветы. И скажите ей, что вы ее любите. В общем, вспомните, как вы за ней ухаживали, и сделайте все то же самое…

Вот так я выдала ему свою сокровенную мечту. Мне уже давно – очень давно! – хотелось, чтобы кто-нибудь катал меня на лодке, угощал мороженым, дарил цветы и, конечно же, шептал о том, как он меня любит…

Вересов оценил. Понял и оценил.

– Можно позвонить? – спросил он.

– Конечно, – пододвинула я телефон. – Конечно, звоните, чего же время терять.

Он позвонил и довольно весело сообщил кому-то из своих заместителей, что занят и пусть его сегодня не ждут. А на какой-то вопрос так же весело ответил: «Вот вы и разберитесь. Разберитесь и сделайте все как надо!» После этого он бережно положил трубку на место и посмотрел на меня. Так смотрит мальчишка, выполнивший указание старшего и ждущий теперь одобрения.

Я одобрила.

– Все правильно, – сказала я и в качестве поощрения улыбнулась ему. – А теперь мчитесь домой, берите Ларису Витальевну, и в парк. Да, не забудьте попросить у нее прощения…

– Конечно, конечно… – послушно согласился он. – Это само собой разумеется.

Но тут же – ох уж мне эти мужики! – уточнил:

– А за что?

– За невнимательность! За то, что погрязли в своей работе и мало уделяли внимания этой прелестной женщине! За то, что портите ей жизнь! За все!

– Правильно! – он, кажется, даже обрадовался, что теперь знает, за что ему надо просить прощение. – Я так и сделаю. Непременно!

Вересов вскочил с кресла и помчался к выходу. Хлопнула дверь, а я подумала: что ж, пусть бежит, пока не растерял свои вновь обретенные достоинства – хорошее настроение и доброту.

Буквально через минуту зазвенел звонок. Интересно, кого это принесло в столь ранний час? Знакомые знают, что утром я обычно не в духе, и приходят ко мне, как правило, только во второй половине дня. Я открыла – передо мной опять возник озабоченный Вересов.

– Татьяна Александровна, извините за забывчивость. Со всей этой историей я стал непозволительно рассеянным. Я ведь должен оплатить вашу работу, а у меня нет с собой достаточной суммы денег. Знаете, когда вы позвонили, я совершенно об этом не подумал. Надеюсь, вы меня понимаете… Может быть, мы отложим расчет до завтра?

– Конечно, конечно, – успокоила я клиента, взяла со стола подготовленный пакет и протянула ему. Вересов так быстро ушел, что я не успела его отдать. Или тоже стала непозволительно рассеянной? – Вот вам полный письменный отчет о проделанной работе, аудиокассеты с записями всех разговоров вашей супруги и счет… Ознакомитесь со всеми материалами на досуге… А оплатить, естественно, можете завтра.

Он послушно взял пакет, попытался сунуть его в карман, но не преуспел в этом и прижал к груди.

– Еще раз спасибо, Татьяна Александровна. Я вам очень благодарен. Вы оказали мне неоценимую помощь. Завтра я с вами полностью рассчитаюсь. Так я побежал…

Вот теперь работу с Вересовым можно считать законченной. Заплатит он завтра по счету, и я с чистой совестью смогу забыть и о нем, и о его Ларочке, и о его химической фирме…

Пока я так размышляла, опять прозвучал звонок. Он у меня очень мелодичный, звонит приятно. Вот только не люблю я подолгу стоять у дверей, каждую минуту открывая и закрывая их. Но открыть, конечно, придется. Не иначе кто-то узнал, что я освободилась, и ко мне с нетерпением ломится очередной клиент. А роскоши не впускать клиентов я себе позволить не могу.

Я отворила дверь. Эту личность никак нельзя было назвать очередным клиентом. Клиент был все тот же – на пороге стоял основательно надоевший мне Вересов. И по моему взгляду, по выражению моего лица ему, очевидно, нетрудно было догадаться, о чем я подумала.

– Татьяна Александровна, извините, но я опять вернулся, – поспешно сообщил он, едва переступив порог.

Особой радости от этого его возвращения я не испытывала, но и гнать его в три шеи не могла. Все-таки клиент, к тому же еще не расплатившийся. Я просто преградила Вересову дорогу и ждала, чем он станет оправдывать свою назойливость.

– Только выйдя от вас, я сообразил, что вот это все, – он потряс аккуратным пакетом, который я ему только что вручила, – мне совершенно не нужно. Я не стану читать вашего отчета. И кассеты ваши слушать тоже не буду. Так что заберите их и уничтожьте. Они никому не нужны. А счет я завтра же оплачу. Так что до завтра.

Он сунул мне в руки пакет и снова исчез за дверью. И после этих слов я зауважала его, потому что он поступил как настоящий мужчина.

Некоторое время я еще постояла возле дверей: вдруг Геннадий Валентинович опять о чем-то забыл и снова позвонит. Но на этот раз мой назойливый клиент не вернулся. Судя по всему, Вересов мчался сейчас домой, к своей Ларочке. Что ж, приятно иногда быть доброй феей.

Ладно, какие тут у меня еще есть срочные дела? Я открыла сейф, положила туда пакет, так красиво отвергнутый Вересовым. Пусть пока полежит, потом решу, что с ним делать. С отвращением покосилась на полку, где хранятся мои бухгалтерские отчеты. Счета, проводки, главная книга – все, как в бухгалтерии какого-нибудь ЖЭКа. Я однажды заходила в такую бухгалтерию. Надо было разобраться с какой-то растратой, не то в две, не то в три тысячи рублей. Интересное было время, тогда исчезновение трех тысяч рублей считалось серьезным преступлением. Так вот, в той бухгалтерии сидели две солидные тети и одна унылая девица, все трое что-то считали на калькуляторах и записывали свои подсчеты в амбарные книги.

У меня тоже много чего надо считать и записывать в книги. Но раздувать штаты я принципиально не собираюсь. Веду всю документацию сама, лично подсчитываю свои «прибыли» и «убыли». Ничего, кстати, особенно сложного. Окончила двухмесячные курсы, купила хорошую бухгалтерскую программу для своего «Пентиума» и освоила ее. Тут главное – не накапливать отчетность и делать все в установленные сроки. И, конечно же, не забыть, где именно смухлевала. А мухлевать приходится. Ох, приходится… Потому как если не делать этого, мои налоги окажутся значительно выше моих доходов. Я, конечно, стою на страже законов. Но не таких же дурацких…

Кстати, о сроках… Месяц кончился три дня назад, так что надо включать компьютер и жать на клавиши.

Пару часов я занималась своей бухгалтерией с энтузиазмом, потом еще час без всякого энтузиазма. Предлог, чтобы прерваться, долго искать не пришлось: я захотела есть. Точнее – почувствовала, что скоро захочу. А поскольку я сейчас была абсолютно свободна от сыщицких дел, имелось достаточно времени, сил и желания побаловать себя и приготовить что-нибудь действительно вкусненькое. Глупо жевать вчерашние пирожки или размороженные в микроволновке сосиски, если можешь испечь себе, например, пиццу.

Я отправилась на кухню, быстренько замесила пресное тесто, выгребла из холодильника всякую всячину, которая могла пригодиться для начинки. Окинула взором свои сокровища и порадовалась. Ох, и молодец же я! Ох, и хозяйственный же я человек! Оказалось, имеется все, что нужно: помидоры, яйца, кусок колбасы, лук, пучок петрушки и, самое главное, сыр! Нормально! Пицца будет – объедение… Наверняка на запах кто-нибудь в гости завалится. Не то чтобы я действительно так считала, но на всякий случай сделала пиццу на самой большой сковородке. В конце концов, если никто не придет, можно будет и на завтра оставить.

Как это там в песенке поется: «Предчувствия его не обманули!» Примерно через час я потянула на себя дверцу духовки и убедилась, что пицца дошла до идеального состояния. Только я вытащила и поставила сковороду на стол, как и положено в таких случаях, раздался звонок.

«Мельников», – определила я. С такой точностью на кормежку являлся только он. А мою пиццу Мельников чует с другого конца города. Бросает все дела и мчится на попутном транспорте, чтобы порадовать меня хорошим аппетитом. Вот и хорошо, что Мельников. «Что бы я делала, если бы опять вернулся Вересов?» – пошутила я про себя… Не торопясь (никуда он теперь не денется), я ловко вытряхнула пиццу на большое блюдо, прикрыла чистым полотенчиком и пошла открывать.

Кто, вы думаете, стоял за дверью? Голодный Андрей? Или хотя бы его дружок Витя Самойлов, который мне однажды жизнь спас, и я тогда решила, что буду кормить его до своего смертного часа? Ничего подобного. За дверью стоял Вересов. Этот Вересов, кажется, скоро станет мне сниться. Ну нельзя же так… Прямо как в поговорке: «Только помянешь черта, так он на пороге». Я, конечно, не верю в мистику, приметы и предсказания, но элементарной осторожности, как правило, придерживаюсь. А здесь, видно, дала слабинку, не вовремя подумала о своем незадачливом клиенте.

А рядом с улыбающимся Геннадием Валентиновичем на лестничной площадке стояла и улыбалась его супруга Лариса Витальевна.

– Татьяна Александровна, можно к вам? Вы не заняты? – спросил Геннадий Валентинович. Это был голос совершенно счастливого человека. Одной рукой он прижимал к себе бутылку шампанского и большую коробку конфет, а второй придерживал за плечи Ларочку.

– Д-да, конечно…

Я была несколько ошеломлена, но постаралась скрыть это. Они что, пришли свое примирение ко мне праздновать? А, собственно, почему бы и нет? Я ведь у них теперь вроде крестной матери или еще чего-то такого, уж и не знаю, как это называется. Так что я постаралась улыбнуться им как можно шире и радостней.

– Вы как раз вовремя, у меня пицца готова!

Они прошли в комнату. Вересов немного смущенно вручил мне шампанское и конфеты, я быстро накрыла на стол. Пока я расставляла фужеры и тарелки, гости ворковали на диване. Парочка выглядела довольно забавно. Геннадий Валентинович – все в том же сером костюме, но с блестящими глазами, порозовевшими щеками и очень довольный. И рядом с ним Ларочка – золотистые волосы в художественном беспорядке, открытый ярко-желтый сарафанчик подчеркивает достоинства изящной фигурки, под цвет медовых глаз янтарный кулончик на шее, стройные ножки обуты в золотые босоножки. Легкая, как бабочка, и тоже счастливая. Вересов совершенно прав, недостатка в деньгах она явно не испытывает и пользуется ими довольно практично. Не то чтобы мне стало завидно, глядя на них, но что-то близкое к этому чувству я испытала.

За столом выяснилось, что примиряющие прогулки в парке и катание на каруселях вызывают голод, так что моя пицца пришлась очень кстати. Мне было ее совершенно не жалко, уж очень они нахваливали мое изделие. И правильно делали. Я и сама знаю, что пиццу готовлю великолепную. Геннадий Валентинович очень ловко открыл шампанское (Ларочка в это время восхищенно следила за ним), поднял тост за мое здоровье. Правда, глядел он при этом на жену. Ничего, мы люди не гордые. Вообще, хорошо посидели. Вересовы наперебой рассказывали подробности своего примирения, я, проявляя приличествующий случаю интерес, слушала и кивала. Когда кончились шампанское и пицца, я сварила кофе и в дело пошли конфеты. Очень хорошие, кстати, самарские, «Золотая коллекция». Не иначе, Ларочка выбирала. Уж она-то должна знать толк в конфетах. Мне бы, исходя из необходимости беречь фигуру – а с этим у меня обычно строго, – следовало конфетами пренебречь. Но какого черта отказывать себе в такой вкусноте, тем более что дело сделано.

За кофейком Вересов перешел к делу.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, мы тут с Ларочкой поговорили. – Они обменялись взглядами, и, глядя на них, я вдруг подумала, что сейчас он предложит мне стать крестной матерью будущего ребенка. И отказаться ведь нельзя будет… Но нет, обошлось. – Я все Ларочке рассказал, и она подала прекрасную идею… – Геннадий Валентинович по-петушиному вскинул голову, во взгляде его явно читалось: «Я же вам говорил, что моя жена – умнейшая женщина на свете!» – Ведь проблема взаимоотношений с «Менделеевым» осталась по-прежнему чрезвычайно щепетильной. Кто-то передает информацию о нашей работе конкурентам! Татьяна Александровна, разберитесь, пожалуйста, в этом деле.

Вот так-то… Едва я закончила одно расследование, как наметилось другое. Причем не такое идиотское, как прошлое, а вполне серьезное.

– Это в каком смысле разобраться? – прикинулась я, что не поняла предложения.

– Нам, видите ли, Татьяна Александровна, совершенно необходимо срочно, в самое ближайшее время, выяснить, кто ворует разработанную фирмой технологию. Тогда мы могли бы принять определенные меры…

– То есть теперь вы хотите нанять меня для расследования фактов промышленного шпионажа, направленного против вашей фирмы?

Честное слово, не вру, Вересов сначала посмотрел на Ларочку, она утвердительно кивнула, и только после этого он твердо ответил:

– Да.

Браво, Лариса Витальевна!

– Но я ведь совершенно не разбираюсь в химии, – мне представлялась возможность покобениться, и я, естественно, воспользовалась ею. Ведь после того, что я для него сделала, к другому сыщику он не пойдет. А и захочет пойти, так Ларочка не разрешит. – Таблицу Менделеева представляю себе весьма смутно.

– Да что вы, Татьяна Александровна, при чем здесь химия! Оставим химию специалистам. Пусть каждый занимается своим делом.

Как же он поумнел за несколько часов!

– Вам надо найти вора. Вы умная женщина. Вначале я вас недооценивал, и напрасно. Вы разберетесь во всем и спасете нашу фирму, я совершенно уверен. И за успешное решение проблемы мы выплатим вам повышенный гонорар.

Мне уже самой стало интересно разобраться с этим промышленным шпионажем.

– Хорошо, – согласилась я. – Считайте, что уговорили. Я займусь вашим делом.

– Прекрасно, – обрадовался Вересов. – Все необходимые условия для работы я вам создам. Предоставлю в ваше распоряжение нужные документы, познакомлю с нашим коллективом… Может быть, завтра вы и сможете начать? Вы не очень заняты?

Не могла же я сказать, что завтра совершенно свободна, что делать мне сейчас нечего и я с удовольствием возьмусь за предложенную работу. Поэтому, открыв записную книжку, с умным видом стала листать ее, бормоча с озадаченным видом:

– Завтра, завтра… Нет, завтра никак не могу… И послезавтра тоже ничего не получится.

Приуныл мой Вересов, приуныл. Вот и хорошо, пусть прочувствует, с каким занятым человеком он имеет дело. «Ну ладно, пора соглашаться», – решила я. Немного задумалась и произнесла:

– Подождите… Между десятью и часом… Знаете, между десятью и часом у меня назначена встреча, которую, пожалуй, можно отложить. Между десятью и часом вас устраивает? – осчастливила я клиента.

– Да что вы, Татьяна Александровна, конечно. В любое удобное для вас время.

Мы достаточно быстро обсудили детали, договорились, что завтра к десяти часам я приеду в офис «Химсинтеза», ознакомлюсь, так сказать, с местом действия, изучу обстановку, побеседую с людьми. А там решим, что делать дальше. После этого, поскольку кофе был выпит, а деловые вопросы решены, гости стали собираться. Я проводила их, убрала со стола, помыла посуду. С сомнением посмотрела на компьютер – надо бы поработать еще часок. Но очень уж не хотелось…

Машинально я потянулась за кисетом со своими верными друзьями – магическими костями, покатала в ладонях теплые двенадцатигранники. Ну-ка, что день грядущий, точнее – вечер, мне готовит? Кости покатились по полированной поверхности стола.

«10+20+25». Между прочим, это означает: «Вы поставите себя в неловкое положение с друзьями». Странно. Что же я такое неприличное могу натворить?

Я убрала кости обратно в кисет, подошла к окну. Погода чудная, просто грех сидеть дома. Меня, конечно, никто сейчас не поведет в парк, не будет катать на карусели и не станет угощать мороженым. Но я и сама могу пойти погулять. Вот и доставлю себе удовольствие.

* * *

Я внимательно осмотрела себя в зеркале – можно, конечно, идти и в джинсах, но мне внезапно захотелось чего-то более романтичного, поэтому решила переодеться. Натянула коротенькое лазоревое платьице, все в рюшечках и воланчиках, растрепала волосы, влезла в босоножки на супервысоких каблуках и отправилась на прогулку.

Поболтавшись немного по улицам, я заметила, что почти точно повторила маршрут вчерашней вечерней прогулки Ларисы Витальевны. Шуточки подсознания! В общем, оказалась я перед входом в кинотеатр. «Травиата». А, собственно, почему бы и нет? Вчера я на экран почти не смотрела, а фильм действительно великолепный. Почему бы и мне, в конце концов, не всплакнуть о несчастной любви… Сеанс начался минут пять назад, но билет продали без разговоров, и я под звуки знаменитой «Застольной» торопливо шмыгнула в темный зал.

Возвращаясь после фильма домой, я жалела только об одном – что не позаботилась взять на вечернюю прогулку носовой платочек. Из-за этого не смогла поплакать как следует, от души. Пришлось сдерживаться. Сходить, что ли, завтра еще раз, захватив с собой полотенце? А что, зритель там, похоже, постоянный. По крайней мере, когда зажегся свет и народ, сморкаясь, потянулся к выходу, я заметила несколько знакомых лиц. Две пожилые женщины и мама с дочкой, та, у которой девочка помладше, точно были теми же, что и вчера.

Глава 4

Среди моих знакомых, это я точно знаю, ходят легенды о моей интуиции, о предчувствиях, которые всегда сбываются, и всякой прочей подобной ерунде. Но клянусь, нисколечко, вот ни капельки тревоги я не испытывала, приближаясь к собственной лестничной площадке. Размышляла только о том, возиться ли с макаронами или сунуть пару котлет в микроволновку. Но тут же меня осенило: какие макароны, какие котлеты! – дневную порцию калорий я сегодня получила от пиццы, шампанского и конфет. Интересно получается: чем больше заботишься о фигуре, тем больше думаешь о еде… Хотя как же не думать, если постоянно влачишь полуголодное существование. Так что у меня было только одно предчувствие: ужинать сегодня придется стаканом кефира.

Даже когда я уже увидела этого мужика у своих дверей, я еще не встревожилась. Может быть, потому, что была слишком занята: подсчитывала принятые за день калории, коих насчитала около трех тысяч. Явно больше, чем мне полагалось. Такие вот дела. Можно сказать, как птичка питаюсь, как колибри, и все равно плохо. Занудное это дело – подсчитывать калории, всегда их оказывается перебор. Что, естественно, всегда раздражает. Понятно, настроение было не из лучших.

А тут еще какой-то бомж – другого места не нашел – разлегся у моего порога, как на собственном диване! Вообще-то наш подъезд и бомжи, и шпана стороной обходят. У нас такие боевые бабки-пенсионерки живут, что всех латрыг давно расшугали. Я даже удивилась, как этому удалось мимо них прошмыгнуть. Наверное, поздно пришел, когда все уже по квартирам попрятались.

Меня совершенно не интересовало, кто такой разлегся на моей лестничной площадке, но разглядеть незваного гостя все же следовало. При ближайшем рассмотрении он оказался не слишком похож на бомжа. Голова его была повернута так, что лицо оказалось в тени, но все равно видно, что мужчина чисто выбрит. Перегаром тоже вроде не несло. Одет в приличный костюм, не обноски какие-нибудь, на ногах дорогие мокасины. Только ноги эти выглядят странно: одна напряженно вытянута, другая неловко подвернута – в такой позе не уснешь. Может, шел человек по своим делам и у самой моей двери ему плохо стало?

Ну-ка, посмотрим, в чем здесь дело… Я присела на корточки, коснулась руки. Теплая. Уже смелее потянула на себя запястье и попробовала нащупать пульс. Странно, обычно мне это сразу удается, а тут никак. Ладно, поищем на шее, там пульс слышен лучше всего… Под моей рукой голова мужчины тяжело качнулась на бетонном полу, повернулась, и… на меня уставились открытые незрячие глаза.

Я человек не слабонервный, но тут попятилась к лестнице и села на ступеньку. Господи, что это со мной? Я что, трупов никогда в жизни не видела? Вон же кровь под ним, целая лужа натекла! Не вставая со ступеньки, дотянулась, осторожно приподняла левую полу пиджака. Вот она, небольшая аккуратная дырочка против сердца. И большое кровавое пятно вокруг него.

Снова внимательно всмотрелась в лицо. Мужчине явно за сорок, ближе к пятидесяти. Не слишком красив, но лицо приятное, похож на «благородного отца» из бразильского сериала. Густые темные волосы с проседью зачесаны назад, широкие брови, крупный нос, четко очерченные губы… Нет, никогда в жизни я не видела этого человека.

Я отвела взгляд, тяжело вздохнула и вынула из сумки телефон. Вот Андрей обрадуется, а то давно мы с ним не встречались. Что ж, выходит, гадание сбывается! С трупом на пороге я в очень даже неловком положении в данный момент оказалась. И перед Мельниковым, и перед остальными ребятами. Куда ему сейчас звонить, уже домой или еще на работу? Посмотрела на часы – довольно поздно, но все равно стоит сначала позвонить на службу. Предчувствие меня не обмануло (теперь-то оно сработало, мое хваленое предчувствие!) – мой друг, лучший опер Тарасова, был на месте.

– А, Танька, опять труп нашла… – весело приветствовал он меня. – Куда выезжать?

– Ко мне, – грустно ответила я. – Лежит у меня на пороге, домой попасть не могу.

Андрей снова весело хохотнул:

– Молодец, Иванова, люблю с тобой общаться! У тебя всегда что-нибудь оригинальное. А чего ты звонишь? По делу или просто так, соскучилась?

– Сейчас разлюбишь, – буркнула я. – Давай бери свою команду и быстро ко мне.

– Разбежался… Ночь ведь на дворе, ты что, не заметила? Или у тебя что-нибудь вкусненькое наметилось?

Я молчала. Не до шуточек мне было сейчас.

– Что-нибудь случилось? – спросил он уже с тревогой.

– Мельников, сосредоточься, – устало попросила я. – Случилось. Перед дверью моей квартиры лежит труп.

– Какой труп?

– Свежий! – не выдержала и заорала я. – Неизвестного мне мужика какая-то сволочь пристрелила прямо на моей лестничной площадке! Тебе по телефону его подробно описать, или вы все-таки приедете?

– Уже на выходе! – Мельников наконец понял, что никакими шутками здесь и не пахнет. – Ты сама там как, в безопасности?

– Этот по крайней мере мне ничего плохого не сделает. А на счет всего остального не имею понятия. Давай быстрее, Андрей. Одной мне здесь тоскливо.

– Через пять минут будем.

Ну, про пять минут он может не рассказывать, знаю я, сколько времени дорога от управления до моего дома занимает. Но спешили ребята, видно, основательно. Минут через пятнадцать я услышала внизу громкий топот и со скрипом поднялась с пола – додумалась, дура, на холодных бетонных ступеньках сидеть!

Первым взлетел по лестнице, естественно, взволнованный Андрей. Окинув меня внимательным взглядом, сразу успокоился.

– Ну, ты, Танька, ничего, вполне нормально выглядишь… – покровительственно похлопал он меня по плечу. – И правильно. У нас, знаешь, один опер нашел покойничка прямо у себя в постели. Вот это другое дело. Я тебе потом расскажу. А на лестничной площадке – такое с каждым может случиться. Так что ты не особенно…

Мельников был рядом, а я почему-то все еще не могла расслабиться. Выбил меня этот труп на лестничной площадке из обычной колеи, и никак не выходило снова встать на нее.

– А я и не особенно… – солгала я.

– Вот и хорошо… Ну-ка посмотрим, чего он здесь разлегся.