Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет

После обеда мама сказала, что сейчас ей читать некогда. И она предлагает на выбор – или откладываем чтение на завтра, или Егорка читает дальше сам.

Егор молча взял книжку и уселся на диван.

Дальше описывалось, как они жили уже втроем:

«Кокованя с утра на работу выходил. Даренка в избе прибирала, похлебку да кашу варила, а кошка Муренка на охоту ходила – мышей ловила. К вечеру соберутся, и весело им».

«Как нам, – думал Егорка, – когда папа возвращается из плавания. Только надо бы еще Муренку завести».

Кокованя здорово рассказывал сказки. А Даренка после каждой сказки просила рассказать, наконец, про козла.

«Кокованя отговаривался сперва, потом и рассказал:

– Тот козел особенный. У него на правой ноге серебряное копытце…»

Вот! Наконец-то! Вот почему сказка называется «Серебряное копытце»! Егор впился в страницу.

«…В каком месте топнет этим копытцем – там и появится дорогой камень. Раз топнет – один камень, два топнет – три камня, а где ножкой бить станет – там груда дорогих камней.

Сказал это, да и не рад стал. С той поры у Даренки только и разговору, что об этом козле».

«Не рад»! А он что хотел? Чтоб она сказала: «А, подумаешь – ничего особенного…» Так, что ли?..

Егор уже начинал сердиться на этого деда.

«– Дедо, а он большой?

Рассказал ей Кокованя, что ростом козел не выше стола, ножки тоненькие, головка легонькая. А Даренка опять спрашивает:

– Дедо, а рожки у него есть?

– Рожки-то, – отвечает, – у него отменные. У простых козлов на две веточки, а у него на пять веток».

В сказке дальше масса интересного про их жизнь втроем в лесной избушке.

Как-то раз Даренка осталась вечером в избушке одна – только с Муренкой.

«Как темнеть стало – запобаивалась. Только глядит – Муренка лежит спокойнехонько. Даренка и повеселела. Села к окошечку, смотрит в сторону покосных ложков и видит – по лесу какой-то комочек катится. Как ближе подкатился, разглядела – это козел бежит. Ножки тоненькие, головка легонькая, а на рожках по пяти веточек».

А когда Даренка выбежала поглядеть – никакого козла нет. И после многих обманок пропала и кошка. Даренка выбежала ее искать: «Ночь месячная, светлая, далеко видно. Глядит Даренка – кошка близко на покосном ложке сидит, а перед ней козел».

Ложок, Егорка уже знал, это такой маленький лог, ложбина то есть – пологое место среди пригорков. Такое, где можно травы накосить для скота.

«…Стоит, ножку поднял, а на ней серебряное копытце блестит.

Муренка головой покачивает, и козел тоже. Будто разговаривают. Потом стали по покосным ложкам бегать. Бежит-бежит козел, остановится и давай копытцем бить…»

А дальше – вот оно! Вот к чему все шло!..

«Как искры, из-под ножки-то камешки посыпались. Красные, голубые, зеленые, бирюзовые – всякие».

Егорка спрашивал у мамы, замирая:

– У вас на Урале правда есть всякие разноцветные камешки?..

– Правда, Егорушка, правда! – улыбалась мама, вспоминая свое детство в предгорьях Урала.

А дальше вот что – Кокованя, вернувшись, не узнал своего домика: «Весь он как ворох драгоценных камней стал. Так и горит-переливается разными огнями. Наверху козел стоит – и все бьет да бьет серебряным копытцем, а камни сыплются да сыплются. Вдруг Муренка скок туда же. Встала рядом с козлом, громко мяукнула, и ни Муренки, ни Серебряного копытца не стало.

Кокованя сразу полшапки камней нагреб…»

А остальные Даренка не дала ему собрать подчистую: «Не тронь, дедо, завтра днем еще на это поглядим».

Егорка почему-то сразу почувствовал, что завтра вряд ли что у них получится. Сказочные дела каждый день не повторяются!

И точно – к утру выпал большой снег, все завалил, и сколько ни разгребали – ничего больше не нашли. «Ну, им и того хватило, сколько Кокованя в шапку нагреб». Вот это правильно. Это справедливо. Но больше уж никогда не видели они ни Муренки, ни Серебряного копытца… А там, где скакал козел, люди стали находить зелененькие камешки – хризолиты…

Ночью Егорка долго не мог заснуть, ворочался в постели. То ему мерещился козлик Серебряное копытце – ножки тоненькие, головка легонькая. То кошечка Муренка мурчала ему прямо в ухо, и очень жалко было, что она пропала. Егорка понимал – вернулась в свой Сказочный Мир, откуда на время только забрела к людям…

И еще он не мог заснуть, не решив точно – хорошо это или нет, что Кокованя с Даренкой уже не смогли утром собрать все камни до последнего камешка. И когда сон стал его одолевать, – показалось, что это все-таки правильно. Если б нагребли они драгоценных камней половину, скажем, подпола, – может, стали бы с этих пор другими какими-то людьми. Только и думали бы о том, как это богатство употребить. И может, вообще ничего и никого больше вокруг себя и не видели бы – только эти камни и пересыпали из ладони в ладонь. Ведь бывает же, наверно, и так, правда?..

Так и не ответив себе на этот вопрос, Егорка уснул – и сразу попал в чудесный мир детства, где реальную жизнь не отделишь от сказки.

…Он спал и спал, и постепенно сонный мир из чудесного, легкого и счастливого стал обращаться в какой-то другой – с плохими людьми, смотревшими на Егора с ненавистью… И во сне он горько плакал и думал – как бы поскорей проснуться.

6. 1959. В бажовском доме

За несколько лет до этого: письмо Егоркиной мамы его папе в середине августа 1959-го из ее родного города в Москву.

«…Приехали в Свердловск в 13 часов. Добрались до дома очень быстро. Свердловск похорошел, позеленел. Улочка наша прелестная.

Егорушка по-хозяйски повел меня показывать двор, сад, огород. Прежде всего, мы пошли в малинник, и он бесстрашно отправился в крапиву.

На мой испуганный возглас: “Куда ты! Крапива!” спокойно, даже не оглянувшись, ответил: “Это полезно, больше организму будет!” (так трехлетний мальчик по-своему выговаривал фразу, что крапива тоже полезна для организма… – М. Ч.). Ягод еще очень много, можно есть с утра до вечера.

Потом устраивались. Выделила место для игрушек Егора. Их набралось уже много.

Следующий день, жаркий и солнечный, Егор провел около огромной бочки с водой. Здесь сосредоточился его флот: крейсер, линкор и две подводные лодки…»

Слова «по-хозяйски» – не случайны. Егору – три с половиной года. Но он помнит двор, который уже обжил в прошлое лето – в два с половиной года. Помнит – и удивительным образом узнаёт спустя год…

В четыре года Егорка не был чужд важным событиям в мире.

Он знал, что недавно барбудос – бородачи по-испански, то есть партизаны на острове Куба, совсем близко от Америки (а карту Егор любил едва ли не больше солдатиков и хорошо в ней разбирался) – победили в войне с несправедливой властью Батисты. Главный у партизан – более всех бородатый Фидель Кастро. Партизаны завоевали себе независимость и свободу. И теперь Кубу называют Островом Свободы. А гусанос, то есть червяки – те, кто раньше жили на Кубе, но революционеры-бородачи их прогнали, – спят и видят, чтоб ворваться на остров и убить бородачей.

О реальных подробностях всего этого Егор узнает, когда станет постарше. Пока ему достаточно того, что его храбрый папа, морской офицер и корреспондент военной редакции самой главной советской газеты «Правда», отправился на Кубу – помогать бородачам сражаться с червяками.

И теперь мама очень волнуется, и Егорка тоже.

* * *

Ранней весной 1961 года, а именно в середине апреля, на юге Кубы, в поселке Плайя-Хирон высадился десант тех кубинцев-эмигрантов, которые хотели свергнуть Фиделя Кастро. В этом их поддерживали США. А СССР поддерживал Фиделя Кастро.

Кубинское командование твердо решило не пропустить своих недавних сограждан вглубь страны, авиацией помешать высадке. А тех, кто уже высадился, – блокировать с моря и суши и разгромить. Но надо было еще подтянуть необходимые для этого силы. И у милисианос (так называют бойцов народной милиции – она была создана в каждом районе Кубы для обороны) стали кончаться патроны. Тут, как описывают знатоки этих событий, сзади раздался рев танковых дизелей. По врагу ударили две тридцатьчетверки (советский танк Т-34) и САУ-100, на их броне – десант из мальчишек-курсантов школы народной милиции из города Матансас, последний резерв, который нашелся в этой местности. Но «в командирском люке первого танка милисианос увидели фигуру Фиделя, а это стоило дивизии. Молодые кубинские танкисты еще не очень хорошо освоили советскую технику, и были аварии, и не вся техника дошла до поля боя». Но все-таки, пишут знатоки, «они успели – и три боевых машины из уральской стали решили судьбу сражения. А потом подошли основные части».

Автор этой книги за полную достоверность всех приводимых здесь сведений ручаться не может – мне встречались и серьезные сомнения даже в том, например, что Фидель действительно там находился… Но так или иначе, а всего за 72 часа «наши» кубинцы разбили своих противников, захватив в плен 1 173 человека – из 1 350 высадившихся. Остальные полегли на полях сражений – на своей земле…

Конечно, на Кубе были и так называемые советские военные специалисты. В боях они участвовали в кубинской военной форме и без документов – то есть тайно, как это делали советские нередко, в самых разных странах.

А Егоркин отец прибыл туда на несколько дней раньше начала главных событий, 11 апреля, на сухогрузе «Лесозаводск». И, конечно, по складу характера, а также потому, что он, став журналистом, оставался офицером, а еще и по редакционному долгу – видеть все своими глазами – кинулся в гущу начавшихся через несколько дней боевых действий.

Тимур Гайдар поступил так, как поступил бы его отец, – добрался на попутке в самое пекло. Однако с ходу принять участие в боях ему не удалось. «Наши» кубинцы сразу же приняли его за американского шпиона. Еще бы: испанского языка не знает, изъясняется по-английски! Хотели, конечно, по военно-полевым условиям тут же и расстрелять. Потом почему-то передумали, привезли на командный пункт. Там оказался переводчик с английского, Тимур смог объяснить – кто же он такой. Скоро появился Фидель Кастро. Обрадовался, что теперь при нем будет корреспондент из Москвы, да еще из главной газеты компартии – «Правды».

…Сорок с лишним лет спустя, в одном из последних интервью – по радио «Эхо Москвы» – Егор Гайдар рассказывал об этом так:

«Отец сделал ту же ошибку, которую сделал князь Болконский в разговоре с императором Александром I. Когда Фидель Кастро спросил его: “Где бы вы хотели находиться во время боев?” – вместо того, что надо было сказать в этой ситуации вежливо – “Всегда рядом с вами, Команданте!”, – он сказал: “Немедленно на передовую!”»

…Егор Гайдар упоминает «Войну и мир» Льва Толстого – великий и очень объемный роман. В отличие от многих и многих, Егор целиком прочитал его еще в школе (и никогда не пожалел о потраченном времени!). Рассказывая о встрече отца с Фиделем Кастро, он напомнил слушателям эпизод романа в дни неудачного для России начала Отечественной войны. Тогда русская армия отступала, сданы были Вильно и Витебск. И в это время князь Андрей Болконский прибыл в действующую армию.

Князь Андрей, один из любимых героев Толстого, пытался понять, что происходит и что надо делать, чтобы остановить отступление русских войск. И пришел к выводу в духе самого автора – что никто «не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день… Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: “Мы отрезаны!” и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: “Ура!” – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч…»

Император Александр был здесь же. И, «узнав Болконского, милостиво обратился к нему:

– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет».

Князь Андрей стоит среди других ожидающих и все думает, думает о сути происходящего, о роли полководцев в войне. И все больше и больше утверждается в мысли, что «“заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!”

Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда <… > все уже расходились.

На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии».

30 апреля 1961 г. Письмо Тимура Гайдара в Москву своим близким из отеля «Гавана-Либре» на Кубе.

«Милые мои, мамук, Рики, Егорка!

Получил ваши письма и перечитывал их без конца. Фотографии и рисунки у меня на столе. Как радостно и весело стало! Очень вас прошу, будьте спокойны и все сообщения воспринимайте разумно (если даже они не очень…).

Собираюсь в Эскамбрай – это горная провинция, где недавно ликвидировали крупные банды…

Чертовски мешает незнание испанского языка. Ощущаю себя инвалидом. Так обидно!

Егору обещанный “большой пистолет” обязательно привезу.

Обнимаю. Ваш Тимур».

Радостный, приподнятый тон письма свидетельствует – пишет человек, который рад, что впрямую участвует в опасном, но, как он думает, справедливом деле.

Известно, что за Плайя-Хирон Тимур Гайдар получил от Фиделя Кастро именное наградное оружие.

8. 1962. День рождения

В шесть лет, 19 марта 1962 года, родители решили отметить первый сознательный Егоркин день рождения – считали, что теперь он сможет его по-настоящему осознать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.