Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Блуд на Руси

ModernLib.Net / Детективы / Манаков Анатолий / Блуд на Руси - Чтение (стр. 1)
Автор: Манаков Анатолий
Жанр: Детективы

 

 


Манаков Анатолий
Блуд на Руси

      Анатолий Манаков
      СЫСКНОЕ АГЕНТСТВО
      "БУР"
      БЛУД НА РУСИ
      СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
      И ЛИТЕРАТУПНЫЕ ВЕРСИИ
      ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
      Перед Вами подборка материалов по теме "Блуд на Руси со времен Рюрика Варяжского до Николая II Романова". Нечто близкое к тому, что среди юристов известно под названием "дело предварительной проверки".
      Подобранные здесь свидетельства взяты из отечественных и зарубежных источников, блуждают в дебрях русского национального характера, затрагивают и некоторые неприглядные стороны жизни известных исторических личностей. Как явствует из расследования, страна наша по части нарушения библейской седьмой заповеди, или того, что китайцы утонченно называют "кражей нефрита при склонности к изумрудному", оказывалась податливой в той же мере, что и все другие. В том числе и по этой причине предпринятому нами несудебному разбирательству стоило прислушиваться к экспертам из дальнего зарубежья, хотя на их полную непредвзятость, разумеется, трудно было рассчитывать. Образно говоря, если сам в своем деле никто не судья, пусть полает и чужая собака, не только своя. Лишь бы не на Луну.
      Похоже, в любую эпоху превозносили до небес величие своих нравственных достоинств, а неуемному хвастовству позволяли соперничать со столь же безмерным желанием выставить своих современников в самом отвратительном свете. Пик сексуальной распущенности в Англии, например, относили к периоду правления королевы Виктории (XIX век), то же самое в России приписывали первой четверти века нынешнего. И всякий раз, когда сочинялись красивые небылицы о прошлом, знатоки истории мировой цивилизации не могли отыскать сколь-нибудь убедительных подтверждений поступательного движения общества к прогрессу в области морали и нравственности. Печальный вывод как бы напрашивается сам собой: на исторической сцене менялись, по сути, лишь декорации и способы, с помощью которых порок либо скрывали, либо выставляли на всеобщее обозрение. Естественно, были и исключения, но они только подтверждали обоснованность правила.
      Одно время рассуждать без обиняков по такому деликатному вопросу и называть вещи своими именами считалось у нас ещё более греховным, чем сам этот грех. Да и сейчас при слове "блуд" какой-нибудь благонамеренный гражданин может даже смутиться. Легко, конечно, отвернуться от сего порочного деяния и делать вид, будто у "нас дома все в порядке". Но ведь кого, собственно, смущаться? Самих себя? Авторам данного расследования, прямо признаемся, стыдиться нечего отчасти и потому, что подробное, смачное описание сцен ошалелого распутства или подготовка очередного путеводителя по блудодеянию не входили в их задачу.
      Опыт предпринятого разбирательства ещё раз подтверждает: чем усерднее "розыск" подобных дел, тем легче появляется и более широкое толкование словесного символа. Начать хотя бы с того, что в словаре В.И. Даля слово "блуд" со всеми производными своими заключает в себе двоякий смысл. Во-первых, уклонение от прямого пути, в буквальном и переносном значении. Во-вторых, нечто, относящееся к незаконному, безбрачному сожитию, к любодейству. Отсюда, "блудить" предполагает по одной ветви синонимы блуждать, колобродить, скитаться, шататься, сбиться с дороги, проказить, шалить, шкодить. Другая ветвь также расходится по двум направлениям церковно-славянского языка: любодействовать и отпадать от истинной веры. Оказывается, "блудник" - не только любодей или прелюбодей, но и пакостник, развратник, проказник, еретик. Наверное, не случайно "блудливая свекровь и невестке не верит".
      Так давайте же вместе, с задором и чувством безжалостной объективности, разберемся, "откуда ноги растут". А удастся ли избежать напрасных обвинений и насмешек, пусть каждый сам решает, напоминая себе иногда: "язык блудлив, что коза".
      Бюро Упорного Розыска (БУР)
      Пеpвый
      ДЕНЬ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА
      VI - XII вв
      ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ И ЭКСПЕРТОВ
      Показание № 1
      Эти племена, славяне и анты, не знают судьбы и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу. Когда им вот-вот грозит смерть, или охваченные болезнью, или на войне попавшие в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести Богу жертву за свою душу. Избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают о таком спасении, как о купленном ценой этой жертвы.
      Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят гадания. Живут в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они по большей части меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают. У тех и других один и тот же язык, довольно варварский, и по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи у них не очень белый или золотистый и не совсем черный, но все же они темно-красные. Образ жизни у них, как и у массагетов, грубый, безо всяких удобств; вечно они покрыты грязью, но по существу не плохие люди и совсем не злобные, во всей чистоте сохраняют гуннские нравы...
      Прокопий Кесарийский ((( век)
      византийский писатель.
      Показание № 2
      Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, любви к свободе. Их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жару, холод, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, при переходе из одного места в другое охраняют их в случае надобности... Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую...
      Не имея над собой главы и враждуя друг с другом, они не признают военного строя, неспособны сражаться в правильной битве, показываться на открытых и ровных местах. Если и случится, что они отважились идти на бой, то во время его с криком слегка передвигаются вперед все вместе...
      В общем они коварны и не держат своего слова относительно договоров. Их легче подчинить страхом, чем подарками. Так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то решенное ими тотчас же нарушают другие, ибо все они враждебны друг другу и при этом никто не хочет уступать другому.
      Маврикий Стратег ((( век)
      византийский писатель, историк.
      Показание № 3
      Греки, озлобленные их частыми нападениями, безжалостно терзали Cлавян, которые попадали им в руки и которые сносили всякое истязание с удивительной твердостью, без вопля и стона; умирали в муках и не ответствовали ни слова на распросы врага о числе и замыслах войска их. Таким образом Славяне свирепствовали в Империи и не щадили собственной крови для приобретения драгоценностей, им не нужных.(...(
      Россияне (пишут Византийские историки) оказывали чудесное остервенение и, думая, что убитый неприятелем должен служить ему рабом в аде, вонзали себе мечи в сердце, когда уже не могли спастись: ибо хотели тем сохранить вольность свою в будущей жизни. Самые жены их ополчались и, как древние амазонки, мужествовали в кровопролитных сечах.
      Сии люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ужасов её, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Современный историк (византийский) говорит, что они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю, или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве.
      Столь же единогласно хвалят летописи гостеприимство Славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех Славянских; так следы древних обычаев сохраняются в течение многих веков, и самое отдаленное потомство наследует нравы своих предков...
      Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужей Славянских. Требуя от невест доказательств их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругами. Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство. Думаю, что сие варварское обыкновение, истребленное только благодетельным учением Христианской Веры, введено было Славянами (равно как и в Индии) для отвращения тайных мужеубийств. Они считали жен совершенными рабами и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете... Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами и непримиримыми врагами тех людей, которые оскорбляли её ближних: ибо Славяне, подобно другим народам языческим, стыдились забывать обиду. Страх неумолимой мести отвращал иногда злодеяния: в случае убийства не только сам преступник, но и весь род его беспрестанно ожидал своей гибели от детей убитого, которые требовали кровь за кровь.
      Всякая мать имела право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Сему обыкновенно не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостью и болезнями, тяготных для семейства и бесполезных согражданам. Так народы самые добродушные, без правил ума образованного и Веры истинной, со спокойной совестью могут ужасать природу своими делами и превосходить зверей в лютости! Сии дети, следуя общему примеру как закону древнему, не считали себя извергами: они, напротив того, славились почтением к родителям и всегда пеклись об их благосостоянии...
      Священники именем народа приносили жертвы и предсказывали будущее. В древнейшие времена Славяне заклали, в честь Богу невидимому, одних волов и других животных. Но после, омраченные суеверием идолопоклонства, обагряли свои требища кровию христиан, выбранных по жребию из пленников или купленных у морских разбойников. Жрецы думали, что идол увеселяется христианскою кровию, и к довершению ужаса, пили её, воображая, что она сообщает дух пророчества. В России также приносили людей в жертву, по крайней мере, во времена Владимировы. Балтийские Славяне дарили идолам головы убиенных опаснейших неприятелей...
      Николай Карамзин (1766-1826)
      историк, писатель.
      Показание № 4
      В древнейшее время русские почти исключительно жили нападениями на другие народы и военными грабежами. Главную заботу в этих нападениях составляли пленники и пленницы, вследствие чего у них явилась нарочитая и обширная торговля невольниками и невольницами. С течением времени русские перестали быть исключительно разбойниками, но торговля невольниками и невольницами, по старой привычке, продолжала составлять их специальность, и так это было, как мы положительно знаем, и в ( веке. Но относительно этого особого рода товара ввелся обычай, что пока он находился в руках у купцов, последние пользовались им сами: положительные свидетельства из ( века говорят нам, что каждая продаваемая невольница была для русского, если он только хотел того, и его наложницей, и что это считалось делом вполне естественным и обыкновенным.
      Евгений Голубинский (1834-1912)
      историк русской церкви,
      академик Петербургской АН.
      Показание № 5
      Русские славяне верили в загробную жизнь, но имели о ней такие же земные представления, как и большая часть других языческих народов. Загробное существование, по их понятиям, было как бы продолжением настоящей жизни. Рай они воображали себе каким-то цветущим зеленым садом, принадлежащим собственно людям свободным, где женщины и рабы должны по-прежнему служить своим господам...
      Главным народным божеством собственно Русского племени всегда оставался громовник Перун. Его имя Русь употребляла в самых торжественных клятвах; причем рядом с ним ставила только одного Волоса, покровителя земледелия. Впрочем, религиозное чувство Славяноруссов, способное к сильным порывам, не отличалось вообще мрачным и угрюмым настроением. Это видно уже из самого представления их о рае, как о светлом, зеленом саде (не похожем на скандинавскую Валгаллу). То же показывает их любовь к частым праздникам и песни в честь бога Лада или Леля, как источника любви и веселья. Самые жертвоприношения богам обыкновенно заключались веселым пиром и шумными игрищами.
      Дмитрий Иловайский (1832-1920)
      историк.
      Показание № 6
      Кровавая месть, частая возможность убийства в ссоре,... скорость к обиде, преобладание физических стремлений, мало сдерживаемых религиозными и нравственными законами. Сила физическая на первом плане - ей весь почет, все выгоды. В битвах личная, материальная сила преобладает, отсюда видим частые единоборства, в которых оружие не употребляется.... Когда право силы есть высшее право, то, конечно, сильный не будет сдерживаться перед слабым, нравы не могут быть мягкими. Несмотря же на уважение к силе, она не считалась единственно позволенным средством к торжеству; хитрость ценилась так же высоко, считалась мудростью; перехитрить, переклюкать было тоже подвиг. Легко понять, что все природные стремления сильного не знали границ при возможности удовлетворить им: таково женолюбие язычника Владимира. Богатыри после подвигов силы не знали других наслаждений, кроме физических. "Руси есть веселие пити", - говорит Владимир.
      Закон слабо сдерживал проявления материальной силы, позволяя частную месть или выкуп деньгами. Представляла ли славянская языческая религия какое-нибудь противоборство им? Кажется, никакого. Одно только нравственное противоборство могла представить власть родительская... Преобладание материальной силы, разумеется, не могло условливать уважения к слабейшему полу вообще; но при отсутствии определений женщина могла, пользуясь иногда своим преимуществом духовным, а иногда даже и силою материальною, играть важную роль. Мудрейшею из людей в описываемый период является княгиня Ольга, которая правит Русью во время малолетства Святослава, да и после совершеннолетия. Женщины провожают мужей своих на битвы. Песни, содержание которых относится ко временам Владимира, упоминают о женщинах-чародейках. По свидетельству тех же песен, женщины участвовали вместе с мужчинами в пирах княжеских, похваляясь своей хитростью, мудростью; стыдливости мало в их беседах, выходки материальной силы - и тут на первом плане...
      Одни писатели-чужеземцы называют славян нелукавыми, другие вероломными: это противоречие объясняется известием, что между славянами господствовали постоянно различные мнения; ни в чем они не были согласны между собой, если одни в чем-нибудь согласятся, то другие тотчас же нарушат их решение, потому что все питают друг к другу вражду и ни один не хочет повиноваться другому...
      Многоженство у всех племен славянских есть явление несомненное; наш летописец говорит о восточных славянах, что они брали по две и по три жены; обычай многоженства сохранялся и долго после введения христианства. Что касается положения славянской женщины, то девушки, как видно, пользовались полною свободою: летописец говорит, что они сходились с молодыми людьми чужих родов на игрищах, имели возможность совещаться с ними для бегства. Относительно положения жены, то, разумеется, при условиях того быта, который мы застаем у языческих славян, мы не имеем права ожидать большого уважения к женщине, которое дается только христианским взглядом на отношение двух полов и которое летописец называет стыденьем, отсутствие этого стыденья и ведет необходимо к многоженству. Но при этом у народа первобытного, разумеется, мы не встретим никаких определений, которые осуждали бы женщину на вечное унижение и ничтожество, которые не позволяли бы ей выказывать свою силу умственную, иногда и физическую, приобретать посредством этой силы уважение и влияние.
      Сергей Соловьев (1820-1879)
      историк, академик Петербургской АН.
      Показание № 7
      Русь предпочла византийскую ориентацию, считая её более выгодной, чем подчинение Риму. Проиграла ли она от этого? Для русской историографии это вопрос не новый, один из так называемых "вечных" вопросов. Оставлю в стороне все суждения по этому предмету и подчеркну только одну сторону дела. Византийская церковь была, несомненно, терпимее римской; в противоположность последней, она допускала существование национальных церквей, давала значительную возможность их самостоятельной жизни...
      Как бы то ни было, христианство на Руси, заимствованное от греков и в то же время не отмежеванное полностью от Запада, оказалось в конечном счете не византийским и не римским, а русским. И это обрусение христианского вероучения и церкви началось очень рано и шло в двух направлениях. Борьба за свою национальную церковную ориентацию велась в верхах русского общества. Борьба за свою народную веру шла в народных массах, принимая здесь и форму активных выступлений под главенством волхвов за старую веру... Новая вера не могла вытеснить полностью того, что было частью самого народа. Быт не заимствуется, а слагается.
      Борис Греков (1882-1953)
      историк, академик АН СССР.
      Показание № 8
      Самым ближайшим влиянием христианства было влияние нравственное, ибо нравственность христианская, возведенная в обязанность, существенно отличается от нравственности языческой, результата непосредственного чувства, как все в языческом мире... Так, христианство обязывает помогать женщинам, как братьям во Христе; помогая неимущему, христианин исполняет заповедь своего божественного Учителя... Приняв этих людей под свою защиту, церковь создала новую среду, стоящую выше разрозненных интересов отдельных общин и основанную на ином начале, чем княжеская дружина; выше интересов личных, племенных, практических она поставила общечеловеческий интерес начало нравственное. То же нравственное начало внесла она в отношение семейные, дотоле составлявшие дело исключительно личное; она создала семью, поставив начало единоженства, которое сменило многоженство, дотоле допустимое. Долго, впрочем, это не укрепилось в обществе: долго сыновья, рожденные от наложниц в княжеских семьях, считались князьями равными с законными детьми... Словом, в обществе явилась новая мерка нравственного достоинства и послужила значительно к обузданию его преобладающих страстей.
      Константин Бестужев-Рюмин (1829-1897)
      академик Петербургской АН.
      Показание № 9
      Владимир Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев более безупречен и благодушен, чем в своих поступках, в которых проглядывают пороки времени, воспитания и среды. Таков, например, поступок с двумя половецкими князьями, убитыми с нарушением данного слова и прав гостеприимства. Завещая сыновьям умеренность в войне и человеколюбие, сам Мономах, однако, мимоходом сознается, что при взятии Минска, в котором он участвовал, не оставлено было в живых ни челядины, ни скотины. Наконец, он хотя и радел о русской земле, но и себя не забывал и, наказывая князей действительно виноватых, отбирал их уделы и отдавал своим сыновьям. Но за ним в истории останется то великое значение, что, живя в обществе, едва выходившем из самого варварского состояния, вращаясь в той среде, где всякий гонялся за узкими своекорыстными целями, ещё почти не понимая святости права и договора, один Мономах держал знамя общей для всех правды и собирал под него силы русской земли...
      В эпоху, когда Русь приняла христианство, православная церковь была пропитана монашеским духом и религиозное благочестие находилось под исключительным влиянием монастырского взгляда. Сложилось представление, что человек может угодить Богу более всего добровольными лишениями, страданиями, удручением плоти, отречением от всяких земных благ, даже самоотчуждением от себе подобных, - что Богу приятна печаль, скорбь, слезы человека; и, напротив, веселое, спокойное житие есть угождение дьяволу и ведет к погибели. Образцом богоугодного человека сделался отшельник, отрешившийся от всякой связи с людьми; в пример высокой христианской добродетели ставили затворников, добровольно сидевших в тесной келье, пещере, на столбе, в дупле и т.п., питавшихся самою скудною, грубою пищею, налагавших на себя обет молчания, истязавших тело тяжелыми железными веригами и предававших его всем неудобствам неопрятности.
      Если не все должны были вести такого рода жизнь, то все, по крайней мере, обязаны были, в видах благочестия, приближаться к такому идеалу... Совершенный отшельник был самым высшим идеалом христианина; за ним, в благочестивом воззрении, следовала монастырская община - общество безбрачных постников и тружеников, считавшихся настоящим христианским обществом, а за пределами его был уже "мир", спасавшийся только молитвами отшельников и монахов и посильным приближением к приемам монастырского жития. Оттого-то пост, как один из этих приемов, пользовался и до сих пор продолжает пользоваться в народе важнейшим значением в деле спасения. Оттого-то хождение в монастыри считалось особенно богоугодным делом, тем более, когда к этому присоединялись лишения и трудности; оттого-то благочестивый мирянин думал перед смертью избавиться от вечной муки, записавши в монастырь свое имущество, или сам спешил постричься.
      Хотя брак в церкви и признавался священным делом, но, вместе с тем, монашеское безбрачие ставилось гораздо выше брачной жизни; и благочестивый человек в назидательных житиях и проповедях мог беспрестанно встречать примеры, выставляемые за образец, когда святой муж избегал брака или даже убегал от жены для отшельнической или монастырской жизни. Народный благочестивый взгляд шел в этом случае далее самого учения церкви, и всякое сближение полов, даже супружеское, называлось грехом: известно, что до сих пор многие из народа толкуют первородный грех Адама и Евы половым сближением, хотя такое толкование давно отвергнуто церковью. Тем не менее, безбрачная жизнь признавалась самою церковью выше брачной и семейной.
      [...] Высокий подвиг страдания за правду, за ближних обратился в подвиг страдания ради самого страдания. Средство стало целью. Борьба с дьяволом в образе зла и растления человеческого общества заменялась борьбою с призраками, тревожившими расстроенные нервы истязавшего себя пустынника. Безбрачие, - некогда предлагаемое апостолом как состояние более удобное, и то временно для некоторых, ему подобных, в тяжелую эпоху гонений, возведено было само по себе в доблесть и тем унижен был семейный союз. То, что могло быть уделом только очень немногих, одаренных способностью "вместить", становясь если не обязательною, то все-таки высшею добродетелью, достойною стремления, превращалось в чудовищное насилование природы. Наконец, уважение к слезам, скорби, болезни, нищете, вообще к несчастью, завещанное Учителем в видах облегчения от горести, для счастия человеческого, превращалось в умышленное искание слез, скорби, болезни, нищеты. Таким образом, логически выходила бесцельность дел любви Христовой; если страдание являлось само по себе целью, то незачем было стремиться к уменьшению его на земле; напротив, нужно, казалось, заботиться, чтоб люди страдали: к этому приводила односторонность, вытекавшая из господства монашеского направления в христианстве. Так как идеал христианской доблести поставлен был вне гражданского общества и под условием насилования человеческой природы, то он не мог достигаться не только всеми, но и большею частью тех, которые исключительно ему отдавались. Последствием стремления к такому идеалу являлось именно то, что более всего было противно духу Христова учения: лицемерство, самообольщение, ханжество и отупение.
      За исключением немногих личностей, которым дано было свыше достигать высшего монашеского идеала, за исключением бедняков, слабых духом и телом, неспособных к труду в обществе, - монастыри наполнялись людьми, возмечтавшими о себе то, чего в них не было, жалкими самоистязаниями, воображавшими, что Богу угодно насилие данной Богом же духовной и телесной природы человека, а более всего эгоистами, тунеядцами и лицемерами, надевавшими на себя личину святости. За пределами же монастырей весь мир пребывал в грубейшей чувственности и в темнейшем невежестве, продолжали в нем господствовать и развиваться пороки, совершались насилия и злодеяния, лилась реками кровь человеческая, люди терзали друг друга. А благочестивое чувство утешало себя тем, что так неизбежно должно быть на свете по воле Божией, и искало примирения с совестью и божеством в соблюдении кое-каких видимых приемов, приближающих жизнь к монашескому идеалу, поставленному вне мира и гражданского общества.
      Николай Костомаров (1817-1885)
      историк, этнограф, писатель.
      Показание № 10
      Между завоеваниями Византии, за границами её государственного владычества, особенно было богато последствиями духовное покорение величайшего восточно-славянского народа, именно русского. Здесь обнаружилось всего яснее какое-то внутреннее сродство между византийской сущностью и славянским духом - сродство достаточно сильное, чтобы притянуть последнего к первой даже там, где Византия не могла пользоваться всеми теми средствами, которые в других случаях употребляла для покорения славянства... Конечно, и здесь обращение народа и введение византийской культуры, насколько она была связана с церковью, произошли не без принуждения со стороны великих князей, от которых исходил почин этого дела. Но то обстоятельство, что князья по свободному выбору приняли новую религию и приложили свои усилия к её распространению, показывает, что в самом духе славян заключался момент, делавший их непроизвольно восприимчивыми именно к византийской культуре...
      Русский народ находился в положении со всех сторон открытом и доступном всем влияниям вследствие великого переселения народов в Восточной Европе... Но несмотря на это открытое положение русского народа, тяжесть его физической массы и внутренняя тягучесть его существа были так велики, что он никогда не мог быть ни увлечен, ни потоплен внешним течением, хотя такая опасность не раз бывала очень близкою. Особенно она представлялась неминуемою в самом начале русской истории, когда скандинавское германство здесь на почве величайшего восточнославянского народа получило, по-видимому, от истории ту же самую задачу, какую континентальные германцы исполнили на почве западных славян (и кельтов). Однако скоро оказалось, что хотя скандинавские германцы, варяги и могли покорить Россию и сделаться князьями и господами в русском народе, но они в этой среде не могли остаться германцами. Внешняя мягкость славянского существа допустила без сильного противодействия вторжение и господство чуждого элемента, но тягучее ядро, прикрытое под мягкой внешностью, сделало невозможным, чтобы славянская сущность потерпела какое-нибудь внутреннее изменение от этого чуждого элемента. Так, в сравнительно очень короткое время чужие властители совершенно переродились в славян, и варяжская династия стала и по крови, и по духу такою же русскою, как самый низший слой собственно русского народа.
      Генрих Рюккерт (1823-1875)
      немецкий историк.
      Показание № 11
      Когда греческие епископы советовали завести на новокрещеной Руси карательную юстицию по римско-византийскому образцу - "достоит тебе, княже, казнити разбойники", - князь Владимир отнесся к их совету с сомнением и неудовольствием. Георгий Федотов (религиозный мыслитель, философ, историк) говорил по этому поводу об "отражении евангельского света" в "святых сомнениях" князя; дает ли для этого основания трезвая история? Внутри исторического момента столкновение это выглядит, в общем, довольно прозаично. Варварское право и у наших предков, как и у других народов на той же стадии развития, наказывало преступления денежными штрафами вирами. Это был отцовский и дедовский обычай, к которому привыкли, который простое самоуважение побуждало защищать против чужаков, хотя бы и учителей в вере; но кроме того, этот обычай был выгоден. О материальной стороне дела летопись говорит не обинуясь: на средства, доставляемые традиционным образом действий, можно приобретать оружие и коней, а это так нужно при нескончаемых войнах... Все было бы обескураживающе просто, если бы древний повествователь не упоминал другого мотива княжеских сомнений - боязни греха.
      Русская святость, будучи православной, имеет предпосылки, общие для неё с византийской святостью. Но эмоциональная её окраска иная: она отвечает впечатлительности молодого народа, куда более патриархальным устоям жизни, она включает специфические тона славянской чувствительности... Речь идет, вообще говоря, о дилемме, общей для христианства в целом. Как христианину прикоснуться к власти над людьми... Для русских антиномии, заключенные во власти над людьми, в самом феномене власти, оставались из века в век - чуть ли не с тех пор, как Владимир усомнился в своем праве казнить, - не столько задачей для рассудка, сколько мучением для совести... Наша опасность заключена в вековой привычке перекладывать чуждое бремя власти на другого, отступаться от него, уходить в ложную невинность безответственности. Наша надежда заключена в самой неразрешенности наших вопросов, как мы их ощущаем. Неразрешенность принуждает под страхом моральной и умственной гибели отыскивать какой-то иной, высший, доселе неведомый уровень (как у Ахматовой: "Никому, никому не известное, но от века желанное нам"). Неразрешенные вопросы обращены к будущему.
      Сергей Аверинцев (р. 1937 г.) - литературовед,
      член-корреспондент Российской АН, профессор.
      Показание № 12
      Знаете ли вы, что такое Васька-пьяница? Если засмеетесь над этим приложением к собственному имени, над этим тривиальным и безнравственным прозвищем пьяницы, - вы не понимаете глубокого мифического значения Васьки... Этот Васька - любимое дитя народного сознания, народной фантазии; это не олицетворение слабости или порока, в поучение и назидание других; это, напротив, похвальба подразумеваемою слабостью...
      Общественная нравственность Древней Руси исключала пьянство из числа пороков: оно было улегитимировано общественным сознанием. Русский пьет и с горя и с радости; и перед делом, чтоб дело живее кипело, и после дела, чтоб отдых был приятнее; и перед опасностью, чтоб море было по колено, и по избежании опасности, чтоб веселее было похвастаться ею. У русского человека много пословиц в пользу пьянства: "пьяный проспится, дурак никогда", "пьян да умен - два угодья в нем" и т.п.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23