Неандертальский мальчик в школе и дома

Мы переходим ручей, но на этот раз сворачиваем на­право, в галерею, ведущую вниз. Подземелье расширя­ется, перед нами пещера с таким высоченным куполом, что факелы не в силах осветить ее. А под нами – без­донная дыра, откуда дует ледяной ветер; под его поры­вами мечется и тускнеет пламя.

Осторожно подходим к самому краю и видим, что крутой обрыв совершенно гладок – ни выступа, ни впадины, ни ступеньки. Смотрим друг на друга в от­чаянии – только летучая мышь могла бы спуститься в эту бездну.

Березка бросает вниз свой факел. Огонек становится все меньше и меньше и пропадает совсем, но мы так и не слышим звука падения.

– Ничего не поделаешь… – шепчу я.

– Пожалуйста, оставь меня на минутку, – говорит мне подружка и садится на краю пропасти, обхватив голову руками.

Сколько времени она сидит не шелохнувшись?

Сам не знаю, знаю только, что замерз, сильно за­мерз – из проклятого кратера ужасно сквозит, прямо мороз по коже.

Вдруг Березка поднимается.

– Я видела… – шепчет она.

– Что ты видела?

– Лизунчика. Он там, на дне, но отсюда нам не про­браться. Нужно выйти и спуститься к реке…

– Одного не понимаю: как он туда попал…

Мы молча проходим все гроты и покидаем зимнее стойбище.

Холодная выдалась ночь. Мы спускаемся по обледе­нелой, скользкой тропинке. К счастью, полная луна освещает путь.

На берегу Березка останавливается, закрывает глаза и подходит к скалам. Кажется, она нашла то, что иска­ла. Раздвигает кусты, зовет меня:

– Вход здесь.

– Вход? – возмущаюсь я. – Да здесь барсуку не пробраться…

Но она уже пролезла в отверстие. Я бреду на ощупь следом за ней. Если коридор еще сузится, нам будет не повернуться. Мы все идем вперед. Я ободрал спину, плечи болят… но вот голос Березки:

– Иди сюда, здесь просторнее.

Снова ощущаю противный холодный ветер, тот са­мый, что дул наверху, у края пропасти.

Потом – грот за гротом, галерея за галереей… Из предосторожности беру пример с Умника и каждый раз, как мы поворачиваем, ставлю на стене знак уголь­ком; и все же с тревогой смотрю на наши факелы, ко­торые вот-вот догорят.

Наконец, когда мы почти потеряли надежду, из тем­ноты раздается слабое тявканье.

– Лизунчик! – кричит Березка.

Вот она возвращается с Лизунчиком на руках, глаза сияют от счастья.

– Где ты прятался, негодник?

Щенок сам не свой от радости. Он прыгает вокруг нас, скачет, кувыркается, бросается на нас с громким лаем – ни секунды не стоит на месте. Березка убегает от него, потом резко останавливается, пытается пой­мать, но тщетно.

Я дергаю ее за шубу:

– Пошли скорее, иначе останемся в темноте.

Березка мрачнеет:

– Где же теперь мы спрячем это сокровище? Теперь все стойбище будет следить за нами.

– А… если оставить его в лесу? – предлагаю я.

– Ты с ума сошел? Такой малыш не доживет и до утра…

Березка призывает Луну:

– Мать ледниковых людей, помоги нам…

По серебряному диску проплывают облачка, Теперь Луна похожа на забавную круглую рожицу.

– Дядюшка Пенек! – кричит Березка. – Он не та­кой, как все. Он – Человек Историй! Может быть, он поможет нам спасти Лизунчика…

– Да. И он живет в пещере Ветра, на отшибе. Пошли.

Уже почти рассвело, а мы все еще сидим в пещере дядюшки Пенька.

Я только что закончил рассказывать ему замечатель­ную историю, в которой двое детишек, преодолевая не­вероятные трудности, спасают волчонка. Они защитили звереныша от злобы людей, извлекли из пропасти, ко­торая едва его не поглотила. Но теперь щенок снова в опасности, и они не знают, что делать.

– Красивая история, – замечает дядюшка Пенек, – но я не смогу рассказывать ее, пока не узнаю конца.

– Конец зависит только от тебя, дядюшка Пенек, – намекает Березка.

Человек Историй улыбается, гладит ее по голове.

– Я понял, понял, – кивает он. – Ведите своего вол­чонка. Я о нем позабочусь. Думаю, история закончится хорошо.

УГОЛЕК-ХУДОЖНИК

Холодная зима, уходя, еще бьет хвостом, но в возду­хе ощущается близость весны.

Теплые ветры прилетают в нашу долину и приносят запахи далеких стран.

Мы бы веселились, ни о чем не думая, если бы де­душка Пузан не долбил беспрерывно:

– Ребята, приближаются Великие Игры. Вы знаете, как важно для племени хорошо показать себя в таких состязаниях. Но вот уже много весен побеждают Се­верные Буйволы. Что же мы, Грустные Медведи, со­всем расклеились?

В самом деле, Весенние Игры для ледниковых лю­дей – важное событие, которого все ждут: друзья, жи­вущие на расстоянии многих лун, встречаются вновь, обмениваются новостями об охоте и рыбной ловле, хо­ром поют у костра.

Да, для взрослых эти Игры – событие важное, но для нас, детей, оно еще важнее: именно мы выступаем на со­стязаниях, показывая свою силу и ловкость. В таких об­стоятельствах все стойбище поддерживает своих малы­шей: их заставляют готовиться как следует, заботятся о самых многообещающих вроде Молнии; стараются при­ободрить тех, у кого есть трудности, таких как Кротик.

Дедушка Пузан еще не сообщил нам, кто в каких со­ревнованиях участвует. Пока иод руководством дядень­ки Бобра мы занимаемся базовой подготовкой.

Все больше болельщиков приходит на тренировки. Особенно Старейшины и мамаши не пропускают ни единой: первые просто не знают, как убить день, а вто­рые болеют за своих чад, уже видя их победителями.

Состязания приближаются, и стойбище волнуется все больше и больше.

Полная Луна то и дело заклинает Тотем-Луну:

Мать-Луна, о Мать-Луна,

Так победа нам нужна!

Не оставь своих ты чад,

Своих Грустных Медвежат!

Тетушка Бурундучиха начинает готовить энергетиче­ские настойки и витаминные отвары и не отстает, пока не выпьешь все до дна.

Мама Тигра шагу не дает ступить, все пичкает и пичкает, будто я детеныш буйвола.

– Покушай бизоньей печеночки. Она укрепляет мус­кулы…

– Попробуй эти оленьи ребрышки. Полезно для кос­тей…

– Ешь хорошенько, сынок, ты такой худенький, где тебе поднять Каменюку…

– Мама, – отвечаю я, потеряв терпение, – сколько раз говорить тебе, что я в этом состязании не участ­вую? Дедушка Пузан, скорее всего, выберет Буйволен­ка и Моржа как самых подходящих.

– Какая жалость! Подумать только, я в свое время выиграла это состязание…

– Знаю, мама. Ты мне тысячу раз рассказывала.

– Славные были времена! Спроси у папы, он хоро­шо помнит!

– Во имя всех ледников, еще бы не помнить! – вступает папа. – Я был судьей, и ты уронила Каменю­ку мне прямо на ногу.

– Так мы и познакомились, – вспоминает счастли­вая мама. – Просто удар судьбы.

– Еще какой удар! – замечает папа.

– Так что же ты-то будешь делать, сынок? – допы­тывается мама.

– Ну… еще не знаю точно; думаю, дедушка Пузан включит меня в Прыжки через Бурный Поток.

– Красивое состязание, хотя немного опасное. А остальные? Ну давай рассказывай.

– Березка, конечно, будет участвовать в состязании Приласкай медведя. Она со зверями хорошо ладит, ты знаешь. Молния будет капитаном нашей команды Большого мяча… Только с Кротиком проблема: дедуш­ка Пузан не знает, куда его и поставить.

– Ну, что-нибудь найдется и для него. А ты доедай, доедай это ребрышко.

– Хватит, мама-а-а! Дедушка Пузан ждет меня на тренировку. Если я объемся, будет трудно бегать…

Сегодня в самом деле тренировка по бегу на дальние дистанции.

Сначала мы обегаем вокруг летнего стойбища, пере­прыгивая через Тотем-Луну; потом взбираемся на скрипучий шест Тотема-Солнце, прыгаем через ручей, поднимаемся на зимнее стойбище, спускаемся с помо­щью Спустиподними Умника, снова бежим вокруг лет­него стойбища, прыгаем через Тотем-Луну…

Дяденька Бобер задает ритм, стуча палкой по вы­долбленному стволу, звук разносится далеко-далеко.

Солнце стоит высоко, и многие уже выбились из сил.

Морж и Буйволенок отстали на целый круг и вот-вот сойдут с дистанции; Щеголек пыхтит. Но неумоли­мый дедушка Пузан гонится за ними, раскручивая над головой дубинку-журнал.

– Уф… но я должен буду Поднимать каменюку, не бегать на скорость, – протестует Морж.

– Беги, без разговоров. Чтобы Поднять каменюку, нужны крепкие мускулы, а не большое брюхо! – гро­мыхает учитель.

Пф-ф… кто бы говорил! вырывается у Щеголь­ка. Но тут же он срывается с места с удвоенной си­лой, потому что дедушка Пузан, совершив скачок, которому позавидовал бы и двадцатилетний, едва не догнал его.

Бег продолжается, однообразный, изматывающий.

Сначала сдаются Кротик, Щеголек, Морж и Буйво­ленок. Потом останавливаются Попрыгунья, Неандер­талочка, Березка и Медвежонок. Я едва держусь на но­гах, но продолжаю бежать: очень хочется, чтобы меня включили в команду Большого мяча.

Останавливаются Уголек, Рысь и Свисток. Вскоре и я падаю на траву, совсем обессиленный. Состязание продолжают лишь Молния, Попрыгунья и – неверо­ятно – Блошка, которая бежит себе и бежит круг за кругом.

Уже наступил вечер, когда дедушка Пузан свистит в свисток, оповещая, что тренировка закончена. Племя тут же собирается вокруг костра; начинаются неизбеж­ные комментарии.

– Сильные ребята у нас в этом году, – отмечает Жирный Бык, обгладывая кость.

– Мовет быть, но ф нафим ввеменем свавнения нет, – шамкает Беззубый Лось.

– Утрем нос этим хвастунам, Северным Буйво­лам! – восклицает Насупленный Лоб.

– Будут знать, как насмехаться над нами – дескать, мы не побеждаем никогда, – вещает Испепеляющий Взглядом.

– М-м-м… я бы не стал делить шкуру неубитого медведя, – вступает папа Большая Рука. – Побить их будет нелегко.

– Кстати, о медведе: увидите, как славно моя Берез­ка его приласкает, – соловьем заливается Полная Луна.

– Никто не сравнится с моим Щегольком. Увидите, он победит в Катании на бревне, – щебечет Шкур­ка Горностая, выставляя напоказ свой новый весенний наряд.

– Ефли дево пойдет так, как на твенивовках, пвидется поменять имя фофтязания! – кричит Беззубый Лось.

Как это? не понимает Шкурка Горностая.

– Мы его назовем Катание под бвевном! Старейшины хохочут во все горло, а Шкурка Горно­стая с презрением отворачивается и уходит.

– Смейтесь, смейтесь: зато Неандертальчик делает большие успехи в Прыжках через бурный поток, – го­ворит мама Тигра.

– Ба! Поток-то еще совсем не бурный. Я и то пере­прыгну через этакий пересохший ручей… – восклицает дядюшка Пенек.

– Ты, коротышка, даже в молодости через канаву не мог перепрыгнуть, – сердится папа.

– Может, я и коротышка, но ты попробуй меня до­гони, великий охотник! – дразнится дядюшка Пенек. Папа Большая Рука в ярости бросается на него, но дя­дюшка Пенек, проворный как заяц, уже выбежал из пе­щеры.

– Фегда одно и то же, – жалуется Беззубый Лось. – Фмефто того чтоб твудиться и содевжать фтавейшин, зафодят гвупые дваки. Эй, посвуфайте, неувели в эфтом пвемени не найдется мозговой кофточки двя бед­ного бежжубого фтарика? Фто мне, с говоду помивать?

Подбегает Березка с щедрой порцией паштета из мха.

– Вот. Это все тебе. Паштет такой нежный. Беззубый Лось кривит губы и начинает вращать гла­зами: это означает, что сейчас начнется истерика.

– Фочу мозговую кофточку! Фочу мозговую коф­точку! Фочу мозговую кофточкууу! – вопит он, дергаясь как сумасшедший, пока его на руках выносят в его собственный грот.

Утро.

Полная Луна рассаживает нас вокруг Тотема-Луны и заводит проповедь.

Рядом с ним – дедушка Пузан и Счастливая Рука, мастер магического рисунка.

– Никто не сравнится с животными в ловкости и силе, – уверяет шаман. – Ах, если бы мы могли заста­вить их выступить за нас на Весенних Играх! Или пе­ренять их способности: быстроту и легкость козочки, выносливость мускусного быка, мощь бизона…

– Но это невозможно, – замечает Блошка.

– И все-таки кое-что мы можем сделать, – заявляет Полная Луна. – Есть способ похитить у них эти каче­ства.

– Какой? – осведомляется Умник.

– Остановить их навсегда в магическом рисунке, – вмешивается Счастливая Рука.

Дедушка Пузан, который стоит рядом с ним, что-то бормочет себе под нос и качает головой.

– Если рисунок достигает совершенства, мы завла­деваем Духом-Покровителем животного и он навсе­гда оказывается в нашей власти, – продолжает Пол­ная Луна.

– И главное, мы приобретаем необычайные способ­ности зверя, – объясняет Счастливая Рука.

– Bay! Грандиозно! – вскрикивает Уголек, которому не терпится приступить к рисованию.

– С какого животного вы хотите начать? – спраши­вает Полная Луна.

– С зайца, – предлагает Блошка, которая боится всех зверей.

– С мамонта, – предлагает Медвежонок, который предпочитает все делать по-крупному.

– С козочки, – настаивает Молния. – Если мы нау­чимся прыгать и бегать, как она, то на Весенних Играх в пух и прах разобьем этих проклятых Северных Буй­волов.

– Пусть будет козочка, – соглашается Полная Лу­на. – Счастливая Рука научит вас магическому ри­сунку.

– Грр! – рычит дедушка Пузан, недовольный тем, что его оттерли в сторону.

Покидаем стойбище, проходим замерзшее болото, лес, скованный льдом ручей, идем по узкой долине…

– Теперь я задам вам непростой вопрос, – начинает Счастливая Рука. – Где вероятнее всего встретить ко­зочек?

– На скалах, – тут же отвечает Молния.

– Там, где уже растаял снег, – уточняет Умник.

– Молодцы. Снег давно не выпадал, – замечает Сча­стливая Рука. – Солнечные склоны должны быть чис­тыми. Там мы и найдем козочек.

Счастливая Рука – человек особенный. Не такой крепко сбитый, как все прочие ледниковые люди, даже скорее хрупкий. Шкуры, которые он носит, покрыты разноцветными пятнами; к тому же они ему велики и при ходьбе болтаются туда-сюда. Иногда даже складыва­ется впечатление, что внутри, под шкурами, никого нет.

– Вот они! – указывает Счастливая Рука на далекий холм. – Там.

Дедушка Пузан ворчит – прогулка, похоже, затянется. Кроме того, присутствие Человека Заклинаний ему действует на нервы.

– Объясни мне, пожалуйста, зачем нам туда тащить­ся? – спрашивает он у Счастливой Руки. – Погляди вон в ту долину: там полно росомах.

– Нет, – решительно возражает Счастливая Рука. – Тема сегодняшнего урока – козочка. Легкая, грациоз­ная, стройная. Вы, ребята, должны увидеть, как она прыгает на десять, на двадцать шагов…

– Именно, – бормочет дедушка Пузан. – Слишком далеко она прыгает. Три прыжка – и ее уже не доста­нешь. Случалось ли кому-нибудь поймать козочку, ес­ли только она не больна?

Счастливая Рука, однако, не поддается на уговоры, и прогулка продолжается.

Солнце уже стоит высоко, когда мы настигаем стадо. Становимся с подветренной стороны.

– Теперь, ребята, не шевелитесь. И смотрите внима­тельно: вы должны запечатлеть в памяти мельчайшие подробности. Помните – только если рисунок получит­ся совершенным, Мать-Луна позволит нам завладеть качествами этих животных.

– Что нам в рисунках?! – ворчит дедушка Пузан. – Нам бы такие коленки, как у них!

Счастливая Рука, не обращая на него внимания, про­должает урок.

– Вглядитесь в цвет их шкур, посмотрите, как мамы заботятся о малышах…

– М-м-м… малыши… у них, должно быть, такое неж­ное мясо… такое вкусное, – не может удержаться де­душка Пузан.

– Помолчи, обжора! – обрывает его Счастливая Ру­ка. – Из-за тебя они не могут сосредоточиться.

Старик, рассерженный, удаляется к реке, вздремнуть немного, а мы наблюдаем за стадом, которое спокойно щиплет жухлую траву, побитую морозом.

– А теперь, ребята, начинается самое трудное, – шепчет Счастливая Рука. – Сейчас я спугну их, и они побегут в долину. Внимательно следите за прыжками, постарайтесь хорошенько зафиксировать в уме тот мо­мент, когда козочка отрывается от земли. Запомните положение ног, шеи, головы… Готовы?

Мы киваем.

Счастливая Рука выходит из укрытия и кричит во все горло:

– Уааа!!!

Козочки прекращают пастись и поворачивают голо­вы к нам. Вожак принюхивается и пускается наутек – ряд прыжков, и он уже у подножия холма.

В мгновение ока все стадо пришло в движение.

Картина завораживающая, но я стараюсь сосредото­читься на одном-единственном животном.

Один прыжок… второй… третий… четвертый: моя ко­зочка исчезла!

Ради всех Горбатых Медведей! Нелегко будет нари­совать то, что я успел разглядеть только мельком.

Тут с реки доносятся крики дедушки Пузана:

– Неет! Ааай! Оой! Стойте! Ууй!

Мы переглядываемся в растерянности.

– Ага, – догадывается Молния, – похоже, учитель прилег отдохнуть как раз в том месте, где козочки ста­ли перепрыгивать через речку!

Мы поднимаем его, избитого, в синяках.

– Уф, – пыхтит учитель, – на следующий год все будет по-другому… Я сам выберу, какое животное рисо­вать. Никаких козочек… уф… Хорошенького бурундуч­ка, даже не слишком крупного… вот что нам надо.

Урок, однако, не закончен: на обратном пути пред­стоит наскрести красок.

– Вот желтая охра, – показывает Счастливая Рука, подводя нас к подножию хрупкой, ломкой скалы. – Там, внизу, выбоина – соскребите столько краски, сколько вам нужно.

В глубоком овраге мы берем белой глины, а чуть по­одаль Рысь находит слой красноватой породы…

– В пещеры мы возвращаемся уже в темноте. Факелы есть? – спрашивает Счастливая Рука.

– Е-е-есть! – отвечаем мы хором.

– Ну, зажигайте.

В темной пещере вспыхивают огоньки.

– Угольки захватили?

– Да!

– А кусочки коры?

– Да-а-а!!!

– Должен сказать вам еще одну важную вещь, – объясняет Счастливая Рука. – Кусочки коры, которы­ми вы пользуетесь, не совсем гладкие, на них есть вы­пуклости и впадины. Попытайтесь учитывать их, следо­вать за ними, пусть они вам подскажут, как располо­жить рисунок.

Я смотрю на свой кусочек коры. При свете факела вижу на нем пятна света и тени.

Вот прыгают козочки. А вот лев преследует их…

Углем обвожу контуры, которые вижу мысленным взором.

Никто больше не гомонит, все смолкли.

Обожженные палочки быстро бегают по шершавой коре, и образы обретают жизнь: козочки в самом деле убегают, а львы преследуют их.

Счастливая Рука ходит между нами, оценивает наши рисунки.

– Молодец, Молния! Ты уловил Дух козочки. Хоро­шо будешь прыгать на Весенних Играх.

– М-м-м… Мячик… ты был невнимателен. Когда Ко­зочка заканчивает прыжок, она держит голову выше.

– Молодец, Неандертальчик. Лев у тебя как живой.

– Но… Это что за новости! Уголек, что ты на­творил?

– Я нарисовал… козочек…

– Да, но это что за толстяк на земле?

– Это дедушка Пузан.

Охваченные любопытством, мы все скапливаемся во­круг Уголька и застываем с открытыми ртами.

Рисунок его изумителен.

Стадо прыгает через реку: одни козочки бегут, дру­гие зависли в воздухе, третьи приземляются на живот дедушки Пузана: у того выпучены глаза и разинут рот.

Пещера оглашается смехом.

Но Счастливая Рука вне себя от ярости.

– Уголек, от тебя я такого не ожидал! Мой лучший ученик – и не выполняет моих указаний…

– Но я нарисовал козочек… – оправдывается мой товарищ.

– Да, но при чем тут дедушка Пузан?

– Я хотел придумать что-нибудь оригинальное…

– Тебя никто не просил.

– Извините. – Уголек опускает голову.

– Это, конечно, не магический рисунок, – заявляю я, – но он такой красивый…

– Красиво то, что полезно! – кричит Счастливая Ру­ка вне себя.

Тут ко мне подходит Умник и шепчет на ухо:

– Неправда. Красиво то, что красиво. Уголек – на­стоящий художник…

ВЕСЕННИЕ ИГРЫ

В воздухе потеплело, начал таять снег.

Зажурчали ручьи, на деревьях вот-вот распустятся почки. Мы уже надели легкие шубы и перебрались на летнее стойбище.

Дедушка Пузан усилил тренировки.

И вот однажды утром он рассаживает нас перед со­бой и объявляет о своих решениях.

– Сейчас я вам скажу, в каких соревнованиях кто будет участвовать. Ты, Неандерталочка, вместе с По­прыгуньей и Вонючкой займешься Метанием дубинки…

Вонючка корчит Неандерталочке рожу и бормочет сквозь зубы:

– Ну погоди у меня!

Услышав это, дедушка Пузан кричит:

– Чего я терпеть не могу, так это ваших глупых раз­доров, из-за которых весь наш труд, того гляди, пойдет насмарку. Если мы хотим победить, нужно выступать единой командой, иначе можно и не пытаться одолеть этих противных Северных Буйволов. Ну-ка помиритесь немедленно. Я вам приказываю!

Вонючка скрепя сердце обнимает Неандерталочку.

– Уголек, Блошка, Свисток и Мячик исполнят Пры­жок со скалы, – продолжает дедушка Пузан. – Мол­ния, Неандертальчик, Медвежонок и Мячик включены в команду по Прыжкам через Бурный Поток; Березка и Уголек выступят в состязании Приласкай медведя; Щеголек, Медвежонок и Блошка будут участвовать в Катании на бревне. Морж и Буйволенок проявят себя в Поднятии каменюки. Насчет команды Большого мя­ча я еще не решил. В последнем состязании, Убеги от тигра, участвуют, как вы хорошо знаете, все три побе­дителя в каждом состязании. Есть вопросы?

– А я? – разочарованно спрашивает Кротик.

– Гм… ты, Лучинка и Умник будете запасными. Вы вступите в состязание, если кто-нибудь выйдет из строя или по какой-то причине не сможет участво­вать.

Кротик опускает голову. Слезы текут по его щекам и пропадают в бородке. Молния подходит, утешает его.

– Уверен, ты будешь участвовать. На Весенних Иг­рах всегда что-нибудь случается.

– И помните, – наставляет нас дедушка Пузан, – мы защищаем честь нашего племени, наша цель – завоевать большой венок из жимолости, которым будет украшен Тотем-Луна, однако… да… я бы не стал пренебрегать и призами. Хочу вам напомнить, что занявшему первое место полагается десять веночков из жимолости и би­зон, занявшему второе место – пять веночков и козочка, а занявшему третье место – один-единственный веночек и тетерев. Но я должен довести до вашего сведения, что тетеревиное мясо мне совсем не нравится…

– Ты предпочитаешь бизона, правда? – радостно вскрикиваю я.

– Молодец, Неандертальчик! Все схватываешь на лету.

– А кому достанутся эти призы? – спрашивает Бе­резка.

– Тренеру, разумеется. М-м-м… для передачи вождю племени.

– Ага, если будет что передавать, – бормочет Блошка. Тренировки становятся с каждым днем все тяжелее. Теперь мы уже не занимаемся базовой подготовкой, а делаем специальные упражнения. Я, например, весь день тренируюсь в прыжках с шестом. Уже могу пере­прыгнуть через Тотем-Луну, даже через шамана, стоя­щего сверху, и вдобавок через несколько хижин лет­него стойбища.

Иногда не удается правильно рассчитать приземле­ние, и я могу какую-нибудь хижину завалить, но это – издержки спорта, и даже ее обитатели на такие мелочи закрывают глаза.

Но вот…

Но вот в один прекрасный день вдали раздается звук рожка и мерный стук дубинок по стволам. Судьи подают сигнал о том, что наступил долгожданный мо­мент: начинаются Весенние Игры!

Мы быстро разбираем хижины, берем с собой самое необходимое для того, чтобы провести первое весеннее полнолуние вдали от дома.

Болельщики собирают свои пожитки, не забывая предметы, производящие шум, с помощью которых они собираются подбадривать своих кумиров: осколки кремней, полые трости, набитые камешками; свистуль­ки из тростника; гигантские дубинки из костей мамон­та, чтобы стучать ими по дуплистым стволам; амулеты; галечки, приносящие удачу; разные фетиши, отводящие порчу.

До ноля, на котором проходят состязания, несколько дней пути. Сущая чепуха для нас, ледниковых людей: ведь мы привыкли странствовать по целым лунам.

Беда в том, что племена, участвующие в Играх, должны принести с собой свой тотем!

Северные Буйволы, которые поклоняются Огню, обычно являются в долину Игр все обожженные; Оле­ни с Великих Равнин, почитающие Воду, являются в пункт назначения мокрые как мыши и несколько дней чихают и кашляют; а Бурундуки с Ледяных Гор, кото­рые молятся Деревьям и считают своим тотемом ги­гантский ствол ясеня, все покрыты синяками, и у мно­гих руки-ноги переломаны.

У нас все по-иному.

Тотем-Луна – белый камень сферической формы, он весит двадцать или тридцать медведей.

С горки он, будучи божеством, катится божественно. А вот как поднять его в горку – это вопрос.

Его толкают всем племенем, да еще молятся, чтобы склон не оказался чересчур крутым. Папа Большая Ру­ка и Разъяренный Бизон, самые сильные, в первом ряду, затем охотники, женщины, дети и, наконец, ста­рейшины.

Пыхтя и отдуваясь, мы затолкали тотем на самую вершину холма, как вдруг Беззубый Лось кричит:

– Гвядите, штадо бивонов!

Все оборачиваются посмотреть, в том числе папа Большая Рука и Разъяренный Бизон и, зазевавшись, отпускают камень.

Тотем-Луна мгновение стоит спокойно, а потом на­чинает медленно катиться вниз.

– Поберегись! Поберегись! – орет папа. Все бросаются наутек.

К несчастью, Полная Луна, боясь, что его ненагляд­ный тотем разобьется, пытается задержать падение. Мы видим, как он исчезает на мгновение под гигантским катящимся шаром. Потом поднимается белый как снег: хорошо еще, что он попал в яму, это спасло ему жизнь.

– Ты что, ошалел? – набрасывается на него Насуп­ленный Лоб.

Тем временем Тотем-Луна, набирая скорость, катит­ся прямо на стадо бизонов.

Дедушка Пузан наблюдает за происходящим с осо­бенным интересом и радостью.

– Смотрите, мы изобрели новый способ охоты!

Бизоны, однако, разбегаются: Тотем-Луна всего-на­всего разделил стадо на две части. И наконец застрял в какой-то дыре.

– Нелегко будет вытащить его оттуда… – с горечью замечает дяденька Бобер.

– Минуточку, – вмешивается дедушка Пузан. – Ес­ли мои ребята будут еще и тянуть тотем, они придут на состязания обессиленными. Лучше мы пойдем впе­ред без вас, так у спортсменов будет время акклимати­зироваться.

– Хорошо, хорошо, – соглашается папа Большая Ру­ка. – Ты известный хитрюга. Под предлогом соревно­ваний рад отлынивать от работы…

– Тренер тоже должен быть в форме, – оправдыва­ется учитель. – Кстати, где провизия для участников состязаний?

Жирный Бык скрепя сердце выдает дедушке Пузану вяленое мясо.

– Постарайся поделить поровну, чтобы не было как обычно: мы придем, а мяса и след простыл.

– Ну что за наговоры, – обижается дедушка Пузан и, улыбаясь, удаляется с полной шкурой провизии.

Придя в долину, где состоятся Игры, мы торжест­венно клянемся перед судьями играть честно и уважать правила.

Полдня мы отдыхаем, а потом начинаются состяза­ния.

Излишне говорить, как мы волнуемся.

Долина к тому времени уже усеяна хижинами, и спортсменов, выходящих на ноле, сопровождает оглу­шительный рев болельщиков.

Первым значится Прыжок со скалы.

У входа в долину большой утес нависает над излу­чиной реки, которая как раз в атом месте расширяется. Соревнующиеся берут хороший разбег и прыгают с вы­соты в воду, на самую глубину. Побеждает тот, кто прыгнет дальше всех.

– Давай, Свисток!

– Не подфеди, Мячик!

– Блошка, мы с тобой! Смелее!

– Сотрем в порошок Северных Буйволов!

– М-м-м… легко сказать, – шепчет дяденька Бобер. – У их чемпиона, Летящей Голени, потрясающий разбег.

Увы, нам не везет с самого начала: Свисток спо­ткнулся, подвернул ногу и от боли не может сдвинуть­ся с места. Мячик, последняя наша надежда, впадает в панику и прыгает гораздо хуже, чем мог бы.

Блошка выступает прекрасно, однако занимает всего лишь третье место.

– Поздравляю! – обнимает ее тетушка Бурундучи­ха. – Главное – показать себя.

– Главное – победить! – сердится дедушка Пузан. – Бизона-то мы проморгали…

– Отыграемся после обеда на Метании дубинки, – утешает его тетушка Бурундучиха. – На­ши девочки великолепны.

Признаться, я особенно вол­нуюсь, прежде всего потому, что в этом состязании выделяется моя Неандерталочка. Вонючка и Попрыгунья тоже неплохи. Вообще-то мы не должны ударить лицом в грязь.

Метание дубинки происходит на широкой поляне посреди леса, в центре ее воздвигнут шест, покрытый разноцветными шкурами. Участники, выстроенные в круг на равном расстоянии от шеста, по сигналу арбит­ра должны бросить дубинку в цель. Тот, кто промах­нется, выбывает из состязания.

Первый бросок – меткие попадания. Наши чемпион­ки переходят в следующий тур. Мы со Щегольком ска­чем от радости.

Ликование, однако, длится недолго – при втором броске Неандерталочка, наверное от волнения, лишь слегка задевает мишень.

Мы теряем дар речи.

Вдобавок и Вонючка в этом же туре выбывает. Мы стараемся утешить наших девчонок, а тем време­нем Попрыгунья получает почетное пятое место.