Пассажир без багажа

– Меня? – Варя уже стояла рядом, вырывая у нее трубку. Прижав ее к уху, она услышала уже знакомый протяжный детский голосок.

– Это ты-ы? – пропел голосок. – А что ты делаешь?

– Кто говорит? – как можно тверже спросила она. – Кто это?

В трубке хихикнули. Звук был настолько мерзким, издевательским, что ей стало дурно.

– Почему вы сюда звоните? – спросила она. – Какой номер вы набираете?

– Твой, – ответил голосок. – Хочешь послушать музыку? Ты же теперь одна, тебе, наверное, скучно?

– Если вы звоните мне, то должны знать, как меня зовут, – дрожащим голосом выговорила Варя. – Если вы не знаете этого – я кладу трубку.

И больше к телефону не подойду, я скажу мужу, чтобы он с вами говорил!

– Тебя зовут Варвара, – ехидно сказали в трубке. – И никакого мужа у тебя больше нет. Врать стыдно. А теперь слушай музыку.

И в трубке послышалась смутно знакомая мелодия, потом вступил одинокий женский голос. Варя раздраженно положила трубку.

– Кто это звонил? – испуганно спросила мать.

– Не знаю. Какой-то ребенок балуется.

– Ребенок? – удивилась мать. – Мне показалось, что это взрослая женщина.

– Да это мальчишка, лет восьми! – воскликнула Варя. – С чего ты взяла, что это женщина?

Как будто взрослому человеку больше делать нечего!

– А раньше такое бывало? – забеспокоилась мать. Узнав, что однажды уже был такой звонок, она не на шутку встревожилась:

– Нет, ты как хочешь, а это не случайный звонок! И это не мальчишка, а женщина – уж тут я не ошиблась!

Стукнула балконная дверь, и отец окликнул их.

Он желал знать, почему никто не спит.

– Уснешь тут… – начала было мать, но Варя шепотом ее остановила:

– Не надо, ничего не говори. А то он вообще не уснет.

Она вернулась к себе в комнату, погасила свет и легла. Варя чувствовала себя омерзительно. Как будто кто-то в чем-то ее обвинил, а она не могла ответить. Как будто ее оскорбили, а она должна молчать. «Все бы ничего, но откуда этому чертову пацану известно мое имя? – подумала она. – Это мальчишка, мерзкий мальчишка, что бы там ни утверждала мама».

***

Она сдержала обещание, известив заведующую фотомастерской о похоронах. Варя не думала, что та действительно захочет прийти. Но Елизавета Юрьевна явилась. Никто из приглашенных ее не знал, и она держалась в стороне – и возле морга, и на кладбище. Подошла к могиле попрощаться одной из последних. Скромно положила с краешку букет белых гвоздик. Мать Андрея шепотом спросила невестку – кто эта девушка? Та объяснила, не упоминая, однако, о своих подозрениях насчет дачи. Варе и так уже пришлось выслушать несколько замаскированных колкостей на этот счет. Родителям Андрея было трудно смириться с потерей, и они, видимо, не переставали подозревать невестку в том, что та утаила вырученные за дачу деньги. Прямо этого ей больше не говорили, но Варя ловила на себе пристальные, осуждающие взгляды, и ее каждый раз передергивало.

Когда покидали кладбище, пошел дождь. Впереди ярко вспыхнул красный зонтик – его раскрыла Елизавета Юрьевна. Она одна подошла к синей, изрядно забрызганной грязью машине, закрыла и отряхнула зонт, села за руль. Варя не могла вспомнить, звала ли ее на поминки. Наверное, звала, но нужно бы повторить приглашение… Ей очень хотелось поговорить с женщиной, но она не могла сделать это при всех – ее ни на секунду не оставляли одну. Однако ее опасения оказались напрасны – когда микроавтобусы и машины вернулись во двор ее дома, синие «Жигули» тоже были среди похоронного кортежа.

– Извините! – Елизавета Юрьевна догнала Варю у подъезда. Она протягивала ей фирменный пакет с прозрачным оконцем – в таких обычно выдавались готовые снимки. – Я никак не могу остаться, мне нужно на работу. А это вам.

– Как жаль, – пробормотала Варя, принимая у нее пакет. – Я рассчитывала поговорить с вами…

– Вы о даче? – уточнила та.

Поймав испуганный Варин взгляд, она перешла на шепот и сообщила, что ничего выяснить не удалось. Она опросила весь персонал мастерской – и женщин, и даже мужчин. Никто не занимал денег Андрею – во всяком случае, не признался в этом.

– Но у меня есть еще одна идея на этот счет, – сообщила она, оглядываясь по сторонам. Вероятно, Варя заразила ее своей нервозностью. – Я не знаю, у кого он брал деньги, но, кажется, догадываюсь, кому он их отдал… Была у меня неприятная ситуация… – И, предупреждая вопрос, который был готов сорваться с Вариных губ, женщина быстро закончила:

– Я сперва кое-что проверю, а потом с вами свяжусь. Ну, я побежала! Фотографии вышли, по-моему, неплохие. Вы уж простите меня, что я больше ничем вам не помогла…

Варя поблагодарила заведующую, но та, наверное, уже не расслышала ее слов – Елизавета Юрьевна побежала к своей машине, подняв воротник плаща, чтобы укрыться от вновь хлынувшего дождя. У самой Вари не было зонтика, и ей пришлось зайти в подъезд.

Фотографии она рассмотрела, запершись в ванной – больше в квартире негде было уединиться. Да и дверь в ванную постоянно дергали. Варя торопилась – она не хотела смотреть на снимки при всех, отвечать на вопросы, пускать фотографии по рукам.

Она хотела убедиться в своей правоте – узнать, сбылось ли то, о чем она загадала…

Через несколько минут она сложила все снимки в конверт и снова заклеила его. Взглянула в зеркало, расчесала промокшие от дождя волосы. Кладя расческу обратно на подзеркальник. Варя подумала, что все-таки их с Андреем неминуемо ждал развод. С тех двух пленок, которые отснял ее муж, было сделано в общей сложности шестьдесят три фотографии. И ни на одной из них Варя не нашла себя. "Что и требовалось доказать, – сказала она, глядя в зеркало. – Самое смешное, а может, грустное, что и я ни разу не сняла его. У меня была пленка на тридцать шесть кадров. Уж парочку снимков я могла бы сделать… Но мне просто хотелось смотреть в другую сторону. Уж никак не на него. Такое впечатление, что мы ездили в Питер, чтобы заснять дворцы, каналы и парки. Ну и прохожих, конечно. Все, что угодно, кого придется…

Только бы не друг друга!"

Она села за стол одной из последних. На нее смотрели с сочувствием – наверное, решили, что вдова плакала в ванной. Глаза у Вари действительно были покрасневшие. Но не от слез – в этом была виновата бессонная ночь. Вчерашний хулиганский звонок растревожил ее настолько, что она уснула только перед рассветом. Ей не давала покоя навязчивая мысль, что она уже слышала музыку, которая звучала о трубке. Варя ругала себя, пыталась доказать самой себе, что это неудивительно, что она каждый день слышит массу мелодий – хотя бы у себя на работе, где постоянно звучит радио… Но тревога ее не оставляла. Она хотела вспомнить, где и когда она слышала эту музыку… И не могла.

Изабелла Степановна хлопнула по спинке свободного стула – по левую руку от нее:

– Варюша, иди сюда.

Варя оглядела стол и убедилась, что другого места ей уже не найти. Скрепя сердце она присела рядом со свекровью. «Зачем она это подстроила? – думала женщина, стараясь сесть так, чтобы не задевать локтем тучную свекровь. – Можно подумать, ей без меня жизнь не мила…» Но оказалось, что у Изабеллы Степановны имелись свои соображения.

После того как за столом установилась относительная тишина и все выпили по первой рюмке, та шепотом обратилась к невестке:

– Ты на меня не сердись за тот разговор. Сама понимаешь, каково нам было дачу потерять!

– Я не сержусь, – кротко ответила Варя. Она нашла взглядом Кристину – та сидела с тоскливым видом, зажатая школьными друзьями Андрея, которые переговаривались через ее голову. Неизвестно, почему Кристина впала в такое уныние, – из-за похорон или из-за того, что мужчины не обращали на нее никакого внимания… Варя видела, что подруга поглядывает на часы. Наверное, выжидает момент, когда можно будет встать и уйти…

– У меня вот какое предложение, Варюша, – доверительно продолжала Изабелла Степановна, – надо бы встретиться с этой дамой, что купила у вас дачу, и поговорить. Нам с Петей все равно без участка не обойтись – мы привыкли, без земли теперь как без рук. Чем искать новую дачу, лучше уж старую обратно выкупить. А ей она зачем? Я же сразу поняла – она там копаться не станет. Не из таких.

Перепродаст, и все.

– Конечно, хорошо бы встретиться с ней, – поддержала ее Варя. – А вы знаете, как ее найти?

Она не показывала вам договор купили-продажи?

Там должен быть ее адрес.

Изабелла Степановна удивилась:

– А у тебя разве нет ее адреса?

Варя отвернулась от нее и уставилась в свою тарелку. Щеки у нее разгорелись. «Значит, они не поверили, что Андрей мне ничего не сказал, – поняла она. – Да и кто бы поверил в такое?» Свекровь возмущенно повысила голос:

– Ну, Варя, я с тобой как с человеком, а ты…

Я же не требую, чтобы ты сама за дачу заплатила.

Понимаю, вам деньги были нужны. Могли бы, кстати, у нас попросить, мы бы кое-что подкинули… Ну давай поделим расходы пополам? Неужели вы все деньги подчистую потратили?

– Изабелла Степановна, я этих денег в глаза не видела, – сдержанно ответила Варя. – Ни денег, ни покупательницы, ни договора. Вы знаете об этом куда больше, чем я… Я, наоборот, хотела узнать от вас, кто именно купил дачу.

Свекровь поджала губы, и Варя поняла – та не может больше выдерживать деланно дружелюбный тон. Сейчас будет скандал… Варя встала и, сославшись на головную боль, вышла в другую комнату.

Закрыла дверь, настороженно прислушалась. Но в столовой звенели столовые приборы, раздавался ровный гул голосов. «Я вовремя сбежала, – подумала она. – Господи, куда же мне деваться? Гости уйдут не скоро. Неужели мне сидеть здесь еще часа два?»

Она скинула туфли, легла, укрыла ноги пледом.

«Если придут меня звать, изображу головную боль, – подумала она. – Даже и стараться особо не придется… Насильно меня за стол не потащат. А добровольно сама не пойду». Она вытащила из-под подушки конверт с фотографиями – Варя сунула его сюда, выйдя из ванной комнаты. Достала из конверта три пленки, включила ночник. Она просматривала пленки на свет, сверяя каждый кадр с отпечатанными снимками. Это было довольно хлопотное дело, так как пачка снимков получилась довольно толстая, но Варя любила этим заниматься. Ей всегда было интересно сравнивать негатив и полученное на бумаге изображение. Вот несколько видов Петропавловской крепости – их сделала она. В левом верхнем углу одного снимка маячило что-то вроде розового воздушного шарика. Варя усмехнулась – если бы это увидел муж, он бы в очередной раз отчитал ее, что она сует палец в объектив. Она испортила таким образом немало снимков. А вот виды Летнего сада в яркий солнечный день. Это снимал Андрей. Смольный монастырь. Тоже его работа. Медный Всадник и веселая свадьба перед ним – высоченный жених, микроскопическая невеста, квартет бродячих музыкантов, какой-то бомж, примитивно переодетый Нептуном и по своей инициативе поздравляющий молодых… Все это снимала она – Варя даже вспомнила, как Андрей заявил, что не любит этот памятник и вечную толпу вокруг него. Павловск… Опять она сунула палец в кадр – аж три раза! Сразу понятно, что она была в ужасном настроении и думала не о снимках… Варя отложила испорченные фотографии в сторону.

"Сколько же мы наснимали! И ни одного нашего портрета нет… Как это все глупо! Уж лучше бы купили комплект цветных открыток с видами Питера. Хотя…

Ничего себе, я все-таки сняла Андрея!"

Просматривая снимки в первый раз, в ванной, Варя не разглядела, что на одной из фотографий все-таки был запечатлен ее муж. Да его и трудно было заметить – снимок вышел темноватый, и Андрей оказался не на первом плане, а где-то на задворках кадра. Да еще вполоборота. Не похоже было, чтобы он специально позировал. Варя нахмурилась, разглядывая снимок. «Где же это мы? – раздумывала она. – Какой-то мерзкий дворик… Лужа, асфальт весь в дырках… Стены облезлые, желтые… Чего ради мы туда забрели? Хотя ему-то всегда нравились такие местечки. Наверное, попросил снять его…» Но в то же время она понимала, что ничего подобного не было. Зайти в такой дворик они вполне могли – почему бы и нет? Но Андрей так мало доверял ее таланту, что никогда не попросил бы снять его. Обычно она сама просила его встать перед каким-нибудь объектом поэффектнее и щелкала – почти наугад.

Иногда выходило неплохо. А муж в это время иронично улыбался и только изредка давал советы – где встать Варе, присесть ли ей на корточки или, напротив, залезть на какую-нибудь скамейку. В последнее время он слегка поправился и потому просил снимать его чуть сверху – это скрадывало полноту. Если бы Варя снимала его в этом темном дворике, она бы помнила. Хотя бы потому, что Андрей не пожелал бы сниматься при таком освещении. Он бы махнул рукой и сказал: «Ничего хорошего не выйдет!»

«Ничего хорошего и не вышло, – подумала Варя, удивленно рассматривая снимок. – Хоть убей – не помню я этого двора!» Она просмотрела свою пленку. При выполнении заказа пленка была разрезана на восемь частей и упакована в целлофановую оболочку.

Варя быстро убедилась, что этого кадра там не было.

Она взялась за пленки Андрея.

– Да в чем дело? – недоумевала она. – И тут ничего подобного! С какой же пленки это печатали?!

В дверь отрывисто постучались, и тут же, не дожидаясь приглашения, в комнату вошла Кристина.

– Я ухожу, – шепнула она, округляя глаза и показывая пальцем на дверь. – Там уже выпили и по второй, и по третьей, а теперь считать перестали.

Гляди, Варька, перепьются! Где вы их ночевать оставите?

– Я бы тоже с радостью ушла, – меланхолично ответила Варя. – Как там моя свекровь?

– Пьет за двоих. Вся багровая сидит, злая как черт! – сообщила Кристина и предложила:

– А что, в самом деле, может, поедешь ночевать ко мне?

– Неудобно, – засомневалась Варя, – только что мужа похоронила…

– Да в чем неудобство? Ты долг выполнила, а где ночевать – твое личное дело. Если бы ты к мужику поехала, а то к подруге! А что это ты делаешь? – заинтересовалась Кристина, разглядев разбросанные на постели снимки.

Варя коротко объяснила ей, в чем затруднение, и Кристина придирчиво просмотрела на свет пленку.

– Э, да они пять кадров потеряли! – возмутилась она. – Смотри – с двадцать восьмого по тридцать третий – ничего нет. Это Андрей снимал?

Варя выхватила у нее целлофановую упаковку с пленками и убедилась, что подруга права. После двадцать седьмого кадра сразу шел тридцать третий.

– Это бывает, – пробормотала она. – Наверное, можно найти… Я скажу заведующей.

– Та девушка в зеленой блузке – Андреева начальница? – уточнила Кристина. – Почему она не осталась на поминки? Хотелось бы мне послушать ее голос… Может, я его узнаю? Давай я все же схожу в мастерскую и поговорю с ней.

Варя вяло возражала – ей все-таки не верилось, что именно заведующая заняла Андрею деньги. Ведь рано или поздно это должно было обнаружиться – так зачем же так упорно врать? Однако Кристина стояла на своем:

– Завтра же пойду туда и под любым предлогом поговорю с ней.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.