Тайные сестры

— Она вам не сказала? — удивился Кейн.

— Нет. Уперлась, и все.

— Я думаю, некие магические предметы.

— Вы так думаете? — спросил Джексон.

— «Смотрящая На Солнце» — это имя, которое получает главная шаманша клана после того, как пройдет инициацию, — объяснил Кейн. — Если женщина с таким именем ищет что-то в земле, то это явно имеет какой-то религиозный смысл. Так что, я думаю, это дело действительно стоит замять.

— Пожалуй, так оно и есть! Спасибо. Я просто настолько увлекся своими старыми горшками, что забыл о живых традициях.

Кейн кивнул и пожал руку Джексона.

— Джонни интересовался приемами расследований? — спросил снова Кейн.

Джексон задумался, словно обкатывал этот вопрос в своем сознании, так же как недавно перекатывал на ладони круглый камешек. Затем поднял глаза на Кейна:

— Он хотел знать, каким образом мы можем доказать, что горшок был выкопан именно в этом месте, даже если в документации говорится, что он выкопан совсем в другом.

— Вы можете это доказать? — удивилась Кристи.

— Разумеется, мэм, — по-военному отрапортовал Джексон.

— Каким образом? — спросил Кейн.

— Об этом спросите у парней из лаборатории в Лос-Аламосе — если, конечно, вас туда допустят. Я лишь посылаю им образцы земли, а потом читаю данные экспертизы.

Кейн усомнился, что Джексон говорит всю правду, но промолчал. Все равно следователь Бюро землевладения не скажет больше того, что уже сказал.

— Ну что ж, — сказала Кристи, когда они снова оказались в фургоне, — теперь мы по крайней мере знаем, зачем Джонни понадобилась земля из кивы.

— Тебе это важно, Рыженькая?

— Нет. Хватит с меня забот и покрупнее.

— Например?

— Например, то, что моя сестра пыталась убить человека, а теперь убита сама. Или то, что я оказалась такой дурой, что по уши влюбилась в мужчину, который и трахнуть-то женщину как следует не умеет.

— Послушай…

— Извини, — перебила она его, — я сама виновата. Сама же говорила, что больше не будем об этом вспоминать. Все, больше не буду.

— Прошлая ночь не имеет никакого отношения к тому, что я тебя люблю, — тихо сказал Кейн, — Прошлой ночи не было. — Она посмотрела на часы. — Ну что, успеем в эту самую Рио-Аррибу, или как там ее, дотемна?

— Успеем.

— Отлично. Чем скорее все это кончится, тем скорее мы расстанемся.

— Скучаешь по своему другу? — ехидно спросил Кейн.

— У меня нет никакого друга.

— Тогда почему ты так стремишься расстаться со мной? Соскучилась по работе?

— С работы, я думаю, меня уже уволили, — устало сказала Кристи.

— Тогда почему ты так рвешься домой?

— Джо-Джо мертва. И теперь меня ничто не связывает с Западом, кроме горькой памяти о моей сестре, которую я всегда любила, иногда ненавидела, но никогда не понимала.

Безразличие, звучавшее в голосе Кристи, было для Кейна больнее, чем любая ненависть. Он посмотрел на нее, но она невидящими глазами смотрела в окно, прислонившись лбом к стеклу.

— Прошлое нельзя изменить, Рыженькая, — сказал Кейн. — Но будущее зависит от нас.

Кристи хотела было послать Кейна к черту, но у нее даже на это не хватило сил. Она опустила оконное стекло, чтобы осенний ветер обдувал ее разгоряченный лоб.

Так они проехали много миль. Холодный воздух и величавые пейзажи за окном наконец более или менее успокоили Кристи. Она выпрямилась и посмотрела на человека, которого знала всего два дня.

«Два дня? Господи! Неужели прошло только два дня?

Джо-Джо мертва. При мне убили человека. С Ником я рассталась. С моей работой, судя по всему, мне тоже придется расстаться.

А что у меня есть теперь? Бывший уголовник, с которым я бегаю по всему Дикому Западу?»

— Говори, — вдруг сказал Кейн.

— О чем?

— О чем ты думаешь.

— Я думаю о том, какая странная штука — время.

— О том, что прошло два дня, а кажется — два года?

Кристи испуганно посмотрела на него:

— Ты что, умеешь читать чужие мысли?

— Я тоже провел с тобой эти два дня.

Она рассмеялась — скорее грустно, чем весело, но все-таки рассмеялась.

— Но ты что-то не выглядишь усталым и разбитым.

— Это старый трюк, которому я научился в тюрьме. Когда тебя одолевают большие неприятности, думай о какой-нибудь ерунде.

— Ну и как, помогает?

— Как правило, да.

— А когда не помогает?

— Тогда трудности одолевают меня.

Кристи вздохнула:

— Ну что ж, попробуем говорить о ерунде. Начинай.

— В пещере Хаттона было так много сокровищ, что, когда Джо-Джо с Джеем увели у него из-под носа товару на миллион баксов, он этого даже не заметил, — сказал Кейн. — Теперь ты.

— Но Джонни заметил. Не мог не заметить. Ведь он занимался раскопками для Хаттона.

— Да. Но мне кажется, что он работал и на Джо-Джо.

Кристи нахмурилась:

— Что же произошло? Почему Джо-Джо с Джеем вдруг столь поспешно бежали отсюда?

— Может быть, Джонни запросил еще денег. Или они вообще не заплатили ему.

— Как бы то ни было, — сказала Кристи, — они поспешили подхватить последнее, что у них осталось, и бежали в Санта-Фе. А затем они… погибли.

— Если катастрофа действительно подстроена, то здесь возможны два варианта.

До Кристи его слова долетали словно издалека.

— Твоя очередь, Рыженькая, — сказал Кейн. — А то все я да я.

Кристи попыталась собраться с мыслями.

— Кому могла быть выгодна их смерть? — наталкивал ее на мысль Кейн.

— Джонни, если они его обманули. И Хаттону, которого они уж точно обманули.

— Но Джонни собирался использовать Джо-Джо и Джея в качестве козыря для спасения своей тетушки, — возразил Кейн. — Если бы он убил их, то потерял бы свою дойную корову.

— Значит, остается Хаттон.

— Я тоже так думаю.

— Почему?

— Если бы Джонни захотел кого-нибудь убить, он бы просто пошел и пристрелил его.

— Как он пытался пристрелить нас тогда, в пещере? — спросила Кристи.

— Да. Подкладывать взрывные устройства в самолеты — не его стиль.

— Но… — Голос Кристи сорвался.

— Что «но»?

— Хаттон, может быть, и продавал древние реликвии, скрывая доходы, но чтобы убивать ради этого…

— Тогда, значит, из ревности, — предположил Кейн.

— Человек, который любил смотреть, как она трахается с другими? — спросила Кристи, поморщившись. — К тому же они уже несколько месяцев как расстались.

— Наказание за то, что она крала у него? — продолжал строить догадки Кейн.

— Проще сообщить в полицию. Джо-Джо посадили бы, скандал на весь мир, прощай, слава, а с ней и денежки — чем не наказание?

Воцарилось молчание. Так они проехали еще несколько миль.

— Я готов поклясться, Джонни знал ответ, — неожиданно сказал Кейн.

— Думаю, что Хаттон тоже получал от Джонни полуграмотные записки с угрозами. Шантаж — хороший повод для убийства.

— Ты кое о чем забыла, Рыженькая.

— О чем?

— Джонни убил я. Если Хаттон и получал записки с угрозами, то только от Джо-Джо и Джея.

Перед ними на шоссе показалась длинная вереница машин. Когда Кристи с Кейном подъехали поближе, они поняли, в чем дело. Впереди на небольшой скорости ехала машина дорожной полиции штата Нью-Мексико, и машины частников были вынуждены выстроиться за ней в тесную колонну.

Кристи с Кейном проехали мимо полицейской машины с замирающим сердцем — а вдруг она развернется и последует за ними?

Но машина не повернула, и вскоре вся колонна скрылась из виду.

— Я надеюсь, что Молли, Смотрящая На Солнце знает то, что знал Джонни, — сказал Кейн. — Когда-нибудь этот клубок все-таки должен распутаться.

ГЛАВА 24

Бензозаправочная станция по пути в Рио-Аррибу стояла посреди пустыни и была открыта всем ветрам. Кейн припарковал машину около одной из старых колонок и вылез из кабины. С ветки растущего рядом одинокого кедра потревоженно взлетела пара черных воронов, кружась в воздухе и недовольно каркая.

Не ожидая работника станции, Кейн начал наполнять бак. Когда он наполнил его наполовину, из небольшой лачуги, служившей конторой, появился человек средних лет в грязном комбинезоне и ковбойской шляпе.

Человек молча кивнул Кейну в знак приветствия и принял у него эстафету. На груди его был нагрудный знак с его именем: «Гомер». Он был похож на латиноамериканца — что-то от испанца, что-то от индейца, что-то от мексиканца, но что-то и от англичанина.

Гомер почти не обратил внимания на Кристи, когда она вылезла из кабины поразмять ноги.

— Мы ищем женщину по имени Молли, Смотрящая На Солнце, — сказал Кейн. — Насколько я понял, она живет где-то в этих краях.

Гомер нечего не ответил, словно он был глухой. Он продолжал работать и, лишь когда закончил, в первый раз посмотрел на Кейна.

— Да, — сказал он, — она живет вон там.

Он кивнул в неопределенном направлении на простиравшуюся вокруг пустыню и стал деловито чистить машину, словно дальнейшие объяснения были излишними.

— Пустыня большая, — заметил Кейн.

— Она любит жить в просторных местах, потому что не любит посетителей.

Кейн и Кристи переглянулись, и Кейн кивнул Кристи, словно говоря: «Предоставь это мне».

На пороге хижины появилась женщина-индианка, смуглая и полная, с совершенно черными волосами, если не считать нескольких седых прядей. На ней была джинсовая рубашка, джинсы и солнцезащитные очки, закрывавшие глаза.

Кристи инстинктивно почувствовала, что женщина разглядывает ее. Она обернулась и вежливо поклонилась индианке.

Ответа не последовало. Но и ничего враждебного в пристальном взгляде индианки тоже не было.

— Нам нужно поговорить с Молли, — сказал Кейн. — Это очень важно.

— Зачем? — не очень-то вежливо спросил Гомер.

— Это имеет отношение к ее племяннику, Джонни Десять Шляп.

Гомер кинул взгляд на индианку. Та все так же неподвижно стояла в дверях.

— Молли слишком занята, — произнесла она через минуту. — А Джонни погиб.

— Я знаю, — сказал Кейн. — Я присутствовал при его смерти.

Женщина подошла к Кейну и сняла очки. Она пристально посмотрела на Кейна, затем на Кристи.

— Как он погиб? — тихо спросила она.

— Полиция говорит, что его сбросили со скалы, Юнис, — сказал Гомер. — Его сбросил со скалы белый человек.

Гомер покосился на Кейна.

На несколько минут воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и карканьем воронов, вернувшихся на свое дерево.

— Джонни вел себя так, словно с головой у него не все было в порядке, — сказал Кейн. — Он хотел убить нас обоих.

Юнис и Гомер обернулись на Кристи. Кейн продолжал:

— Мы подрались. Когда он пытался сбросить меня со скалы, я увернулся, и Джонни упал сам.

Индианка не сводила взгляда с лица Кристи, словно пыталась на нем прочесть, правду ли говорит Кейн.

— Кейн не хотел убивать Джонни, — сказала Кристи. — Он рисковал своей жизнью, но не хотел его убивать. Но Джонни…

Она сделала отчаянный жест рукой, словно умоляя понять ее.

— Джонни не остановился бы, — прошептала Кристи. — Он ни перед чем не остановился бы.

Вороны переговаривались с ветром и друг с другом, словно обсуждая человеческие дела.

— У Джонни всегда было немножко не в порядке с головой, — признался Гомер, но выражение его лица было мрачным, словно ненормальность Джонни не оправдывала того, что сделал Кейн.

Юнис посмотрела на Гомера с недовольством — так женщина смотрит на своего мужа, если считает его дурачком.

— Вы надеетесь, что Молли будет разговаривать с человеком, который убил ее племянника? — спросила Юнис.

Вопрос был адресован Кейну, но смотрела Юнис на Кристи.

— Джонни вел археологические раскопки на очень важном объекте в Колорадо, — сказал Кейн. — Теперь Джонни мертв. К этим раскопкам имели отношение люди, которые тоже теперь мертвы. Мы хотели бы знать почему.

— А почему вы считаете, что Молли что-то знает о делах, происходивших так далеко, в Колорадо? — Джонни пытался освободить Молли из-под суда, предложив в обмен какую-то информацию об этих делах Хойту Джексону из Бюро землевладения.

Индианка еще какое-то время пристально рассматривала Кристи. Затем она снова надела очки. И больше ничего не сказала.

— Одна из погибших — моя сестра, — сказала Кристи.

Юнис снова сняла очки и стала пристально вглядываться в Кристи, словно колдунья в магический шар.

— Ваша сестра? — спросила Юнис.

Кристи кивнула.

— Вы хорошо ее знали? — снова спросила она.

Глаза Кейна сузились, когда он услышал этот странный вопрос.

— Я думала, что хорошо, — честно ответила Кристи. — Но оказалось, я ее совсем не знала. Она… была для меня тайной.

— Тайная сестра, — чуть слышно прошептала Юнис. — Смотрящая На Солнце должна знать. Мы слишком долго ждали…

Индианка вернулась в хижину. Гомер выпрямился, вытер руки о комбинезон и повернулся к Кейну.

— Ждите, — сказал он. — Она вернется.

— А что это она говорила о тайной сестре? — спросил Кейн.

Гомер промолчал, словно не расслышал.

Кейн посмотрел на Кристи. Она зябко куталась в ветровку.

— Хочешь куртку? — спросил он.

Она покачала головой:

— Я просто нервничаю.

Кейн молча подошел к Кристи и обнял ее. Она не сопротивлялась. Человеческое тепло было теперь ей нужно как воздух.

— Не бойся, — сказал Кейн. — Эти люди тебя не обидят.

— Я ничего не знаю об их обычаях и религии. Мы будто из разных миров.

Кейн осторожно погладил Кристи по голове.

На минуту Кристи закрыла глаза.

— Извини, — сказала она. — Я не должна так бурно на все реагировать. Просто мне кажется, что моя старая жизнь рухнула и вот-вот начнется другая, новая. У меня каждый нерв натянут как струна.

Кейн еще крепче обнял Кристи, словно хотел ее защитить.

— Все будет хорошо, — мягко сказал он.

— Я надеюсь.

Снова тишина — лишь завывание ветра.

— Родная!

Кристи подняла глаза на Кейна.

— Смотрящая На Солнце может не захотеть разговаривать с мужчиной, — сказал он. — Может быть, тебе придется идти одной.

— Одной?

Кейн кивнул:

— Ты справишься?

Она неуверенно улыбнулась:

— Попробую.

Кейн одобрительно посмотрел на нее и снова обнял.

Затем он отпустил ее и отошел к одинокому кедру, словно подчиняясь неслышному зову. Засунув руки в карманы, он смотрел на суровую землю, простиравшуюся перед ним.

Кристи тоже нервно сунула руки в карманы, не зная, куда их деть. В левом кармане она нащупала ключ Джо-Джо, а в правом — черную бусину, которую нашла в киве. Она вспомнила, что у Кейна в кармане лежит бирюзовый камень странной формы, и мысли ее снова вернулись к пещере, в которой они чуть не погибли.

А Джонни Десять Шляп погиб.

— Вы заплатите наличными или в кредит? — спросил Гомер.

— Наличными, — сказала она.

Она вынула из кармана двадцатку и протянула ее Гомеру. Тот отсчитал ей сдачу, затем повернулся на каблуках и ушел в хижину, оставив Кристи одну.

Прошло пять минут, а из хижины так никто и не появился. Кристи, устав ждать, подошла к Кей-ну. Пара воронов снова поднялась в воздух, сердито крича. Но вскоре птицы успокоились и уселись на ветках, глядя на людей черными, как у Кокопелли, глазами.

Кристи показалось, что у ветра здесь какой-то другой звук — древний, мудрый.

— Мы ждем какого-то знака? — спросила она.

— Терпение, Рыженькая, — сказал Кейн. — Эти люди слов не ветер не бросают, а часов они предпочитают не носить, если могут обойтись без них. Расслабься и слушай ветер.

— Я слушала.

— Слушай еще. В нем есть что-то мирное, спокойное.

Кристи прислушалась.

Но в звуке ветра ей слышался не покой, а одиночество.

Высоко-высоко в небе пролетел самолет, оставляя за собой тонкий белый след, словно напоминая о другой жизни, чем та, что медленно течет на этой древней земле.

«Я сейчас должна была бы быть в этом самолете, — подумала Кристи. — Пусть бы он унес меня прочь отсюда, домой…

Домой? Куда домой? У меня нет дома.

В Нью-Йорке у меня никого нет, кто был бы близок мне по крови или духу. И нигде, на всей Земле у меня никого нет…»

Дверь хижины наконец открылась, и показалась Юнис. Даже не посмотрев на Кейна, она обратилась к Кристи:

— Смотрящая На Солнце встретится с вами.

— Когда? — спросил Кейн.

Юнис молчала.

— Когда? — тихо спросила Кристи.

— Завтра на рассвете.

— А нельзя раньше? — попросила Кристи. — У нас срочное дело.

— Завтра на рассвете, — твердо повторила Юнис.

— Где?

— В великой киве в Чако, в том месте, которое вы называете Пуэбло-Бонито.

Кристи посмотрела на Кейна. Тот кивнул.

— Я знаю эту киву, — сказал он. — Но почему там и почему завтра на рассвете?

В первый раз Юнис посмотрела на Кейна. По ее лицу нельзя было прочитать, о чем она думает.

— Почему… — начала Кристи, решив, что Кейну Юнис не ответит, но та уже заговорила.

— Рассвет священен, — просто сказала она. — И великая кива священна. На рассвете в великой киве Смотрящей На Солнце открываются все секреты.

— Мы будем там, — сказал Кейн.

Выражение лица индианки было бесстрастным, но Кристи была уверена, что той понравился Кейн.

— Хорошо, — сказала Юнис.

Она посмотрел мимо белых людей на пустыню, словно видела там что-то, доступное только ей.

Кристи почувствовала, что Кейн легко тронул ее за плечо, и поняла, что она невольно глядит в ту же сторону, что и Юнис.

Кристи не знала, сколько времени она простояла в забытьи, глядя на пустыню. Когда она очнулась, Юнис ушла, а Кейн по-прежнему держал ее за плечо.

Налетел ветер, играя с рыжими волосами Кристи, нашептывая ей древние, древние тайны…

— Ты был прав, — тихо сказала Кристи. — В ветре пустыни действительно есть покой.

Фургон свернул с узкого асфальтированного шоссе на посыпанную гравием дорогу, и шины беспечно зашуршали по камешкам. Этот звук заставил Кристи очнуться от полусна и оглядеться вокруг.

Дорога была незнакомой.

— Где мы? — спросила она.

Кейн показал рукой на север.

— Видишь те белые горы вдалеке? — спросил он.

Небо над ними казалось ярко-голубой опрокинутой чашей. Кристи сначала ничего не увидела, кроме редких белесых облаков на ослепительно-голубом фоне.

— Вон та гряда на горизонте? — наконец разглядела она горы.

— Это горы Сан-Хуан, — сказал Кейн. — Северная граница.

— Граница чего?

— Империи анасазей. Мы сейчас приближаемся к ее центру.

Кристи снова посмотрела на горы, снежные вершины которых ярко горели на солнце.

— Далеко до них? — спросила она.

— Около ста тридцати миль.

— Значит, империя древних анасазей была всего в несколько сот миль шириной?

— Для них она не была маленькой. Для них этот мир был полон духов и тайн.

Чем дальше они ехали, тему каменистее становилась земля. Кедровые леса попадались все реже, все больше голой, потрескавшейся земли или просто камней.

— Я думаю, жизнь древних анасазей была трудна, — сказала Кристи после долгой паузы. — Короткое лето, сельскохозяйственные работы расписаны не по дням, а по часам. Суровые ветры. Летом испепеляющая жара, зимой сильные морозы. То дожди не хуже Всемирного потопа, а то ни капли.

Дорога становилась все уже и петляла между камней, словно вела в никуда.

— Ты уверен, что знаешь, куда лежит наш путь? — спросила Кристи.

— В обычном смысле или в философском? Кристи рассмеялась:

— Я думаю, что в философском. Эта земля настраивает на философский лад.

Кейн улыбался, уверенно ведя фургон по дороге, петлявшей все сильнее.

— Не знаю, как там насчет философии, но дорогу к Пуэбло-Бонито я знаю.

Фургон взбирался на возвышенность, с которой дорога сбегала вниз, чтобы затем снова подняться на холм. Запыленный, вылинявший знак у обочины дороги сказал им, что они въезжают в национальный заповедник «Каньон Чако».

— Мы, надо понимать, въезжаем с черного хода, — заметила Кристи.

— Да, но главный въезд ненамного лучше.

— Похоже, правительство не поощряет туризм.

— Мы едем по одному из самых интересных в археологическом плане мест Земли, — сказал Кейн. — Слишком большому, чтобы обнести его забором. Слишком ценному, чтобы не обращать на него внимания. А раскопки здесь потребовали бы слишком больших затрат.

— Надеешься проскочить незамеченным?

— Да. Если нашу машину действительно ловят, то нас остановили бы у главных ворот.

— А где мы едем сейчас? — спросила Кристи.

— Эту дорогу показал мне один старый «гробокопатель». По ней трудно проехать, но поэтому она и надежнее.

— Ты, разумеется, здесь никогда не копал.

Он слегка улыбнулся:

— Нет, Рыженькая. Но я побывал здесь не один раз.

Кристи усмехнулась.

Кейн показал на группу скал, маячивших впереди.

— Видишь небольшую рощицу ив рядом с тем прудом? — спросил он, показывая на зеленое пятно в полумиле от машины.

— Трудно не заметить. Единственное зеле пятно во всей округе.

— Отсюда начинался Великий Северный путь, — пояснил Кейн. — Это была главная дорога империи, соединявшая ее центр с северными окраинами. Она тянется всю дорогу, которую мы проехали от реки Сан-Хуан.

Кейн сбавил скорость. Они съезжали в ложбину. Рядом с прудом стояла старая мельница, поскрипывая медленно вращавшимися железными лопастями. Ивы и кедры, росшие у пруда, пышно разрослись от редкого в этих краях обилия воды.

Дорога, петляя, заканчивалась у скалы, преграждавшей ей путь, как стена. Кейн свернул с дороги к кедрам и заглушил мотор. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и жалобным скрипом мельницы.

Кристи вылезла из кабины.

— Что мне делать? — спросила она.

— Считать, сколько раз повернется мельница.

Сначала она приняла его слова всерьез, но затем рассмеялась.

— Отдыхай, родная. Эти два дня были для тебя нелегкими.

— А для тебя?

— Для меня в них тоже было много интересного, — уклончиво ответил он.

Кейн вытащил из кузова ящик Ларри Мура и исследовал содержимое. В нем оказалось все необходимое: два спальных мешка, два матраса, палатка, две теплые куртки, маленький топорик, примус и консервы.

— М-да, никаких особых деликатесов, — сказал Кейн, глядя на консервы.

— Ничего, голод не тетка.

Кейн принялся ставить палатку, а Кристи отправилась в лес наломать веток для костра.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Кейн установил палатку. Он надел старенькую, видавшую виды куртку, а вторую куртку, лишь немногим меньше первой, протянул Кристи. После захода солнца быстро становилось холодно, и Кристи сразу ее натянула.

— Ты не очень устала? — спросил Кейн. — Пойдем погуляем.

— Далеко?

Он показал на вершину скалы.

— Раз уж мы здесь, то было бы жалко не забраться туда: оттуда открывается прекрасный вид на империю Чако.

Подъем на скалу оказался легче, чем предполагала Кристи.

Кейн остановился, оглядывая бескрайнюю землю, простиравшуюся под ним, и столь же бескрайнее небо над ним. Кристи стояла рядом с Кейном, не веря, что воздух может быть таким прозрачным, а такое огромное пространство земли — совершенно лишенным огней или других признаков человеческого жилья.

— Не замечаешь ничего необычного? — спросил через минуту Кейн.

— Ни улиц. Ни небоскребов. Ни театров. Ни музеев. Ни баров. Ни такси. Ни прохожих. Ни суеты. Ни…

Кейн рассмеялся. Ему эта величавая пустыня была более привычна, чем суета Манхэттена.

— Я хотел сказать, чего-нибудь необычного для пустыни, — уточнил он.

— Пустыня как пустыня. Пустая. Большая. Сухая. Каменистая. Мало растительности. — Кристи поколебалась. — Разве что там…

Она указала на удивительно ровную полосу деревьев шириной в тридцать футов, спускавшуюся по склону. Казалось, что деревья посажены руками человека.

— Это и есть главная дорога империи, — сказал Кейн.

— Какая же это дорога, если она сплошь заросла? Кейн широко улыбнулся:

— Это сейчас она заросла. Старые дороги превращаются в подобие каналов, в которых скапливается вода. Деревья любят такие места. Нам лучше всего пойти рядом с этой дорогой.

Кристи начала медленно подниматься. Кейн следовал за ней.

В одном месте, рядом с вершиной скалы, откуда начиналась дорога, слой почвы был сорван ветром, обнажая камень под ним.

— Смотри. — Кейн присел на корточки. — Песчаник. Ограждения из таких песчаных глыб тянулись по обеим сторонам дороги на всем ее протяжении, около ста миль.

Кристи присела рядом с ним и дотронулась до холодной глыбы, вытесанной неизвестным каменщиком за много веков до того, как Колумб отправился в Индию, а приплыл совсем не туда.

Кристи поежилась, словно прикоснулась к жизни людей, живших так давно, что трудно даже было представить. Было что-то мистическое в этом странном ощущении своей связи с прошлым.

— Неужели целых сто миль? — прошептала она.

— Сто миль по всей дороге. А вся сеть таких дорог составляла в общей сложности чуть ли не три тысячи миль, — сказал Кейн. — Мы еще только начинаем по-настоящему понимать жизнь древних людей.

Когда они достигли вершины скалы, солнце уже садилось. На вершине сохранились руины, когда-то бывшие центром могущественной империи. Весь бассейн Сан-Хуан лежал перед ними как на ладони. Ни заборов, ни опознавательных знаков — лишь сеть дорог, огороженных по бокам обтесанными человеком каменными глыбами.

— Добро пожаловать в центр Вселенной, — сказал Кейн.

К северу от них на горизонте вырисовывались горы Ла-Плата и Сан-Хуан, розовые от закатных лучей. С востока и юга — песчаные плато и островерхие скалы. С запада — еще одна скалистая гряда.

Воздух был чист и прозрачен. Последние лучи заходящего солнца мягко согревали, но холодок наступающей ночи уже давал о себе знать.

— Отсюда видны четыре штата. — Кейн указывал на низкую стену из песчаника.

Он взобрался на полуразрушенную стену с необыкновенной легкостью и протянул руку Кристи. Та ухватилась за нее обеими руками и оказалась наверху.

Кейн обнял Кристи за плечи.

— Колорадо, Нью-Мексико, Аризона, — показывал он, поворачивая Кристи. — А вон те горы вдали — штат Юта.

Кристи долго стояла молча, не шевелясь и слушала таинственные голоса ветра, земли и времени.

Лишь когда погас последний луч на горизонте, она поняла, что Кейн стоит к ней так близко, что его дыхание ерошит ее волосы, а тепло его тела согревает ее, заменяя собой ушедшее тепло солнца.

— Пора обратно, — сказал Кейн. — Уже темно, а я не взял фонаря.

Он спрыгнул со стены и протянул руки к Кристи.

Кристи прыгнула, и Кейн уверенно поймал ее, словно позволяя ей почувствовать, что она умеет летать. Кристи даже удивилась, когда ощутила землю под ногами.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Да. Просто мне на секунду показалось, что я умею летать.

Она засмеялась и отвернулась, но улыбка ее еще долго стояла перед глазами Кейна.

ГЛАВА 25

Кедровник, в котором Кейн разбил палатку, хорошо защищал их от ветра. Небо на востоке стало темнеть, и на нем начали загораться первые звезды.

Кристи с Кейном приготовили простой ужин и поели. Сбросив ботинки, Кристи села на один из спальных мешков, которые расстелил перед костром Кейн. В ее руке была чашка кофе пополам с бренди.

Кейн тоже налил себе кофе и пододвинулся к костру. Присев на корточки, он подбросил в огонь несколько кедровых веток.

Из-под полузакрытых ресниц Кристи наблюдала за каждым его движением. Ей нравилось смотреть на него. Сейчас в нем было что-то новое и одновременно знакомое, словно это о нем Кристи мечтала в старом домике на ферме в Вайоминге, а теперь, в пустыне Нью-Мексико, лишь вспоминала свою старую мечту.

Танцующее пламя отбрасывало причудливые отсветы на руки Кейна, и его длинные сильные пальцы казались от этого еще выразительнее. Кристи нравилось смотреть на них, так же как и на его шелковистую черную бороду и волосы, небрежно откинутые со лба.

Кристи увидела, что Кейн тоже смотрит на нее.

— Дай мне еще один шанс, — вдруг сказал он.

У Кристи перехватило дыхание. Она отвернулась.

— Я ошибался, — сказал он. — Прошлой ночью ты думала не о спасении своей сестры. Ты действительно хотела любить меня.

Кейн выжидающе замолчал. Но Кристи ничего не сказала и даже не посмотрела на него.

— Знаешь, когда я это понял? — спросил он.

Кристи молчала.

— Когда ты вышвырнула меня из хижины.

Кристи смотрела лишь на свой кофе, пытаясь унять дрожь в руках.

Она закрыла глаза.

— Женщина, которой от мужчины что-то нужно, так бы не поступила, — произнес Кейн. — И уж наверняка она бы так не растаяла под его руками…

— Ерунда, — резко перебила его Кристи.

— Нет, Рыженькая, не ерунда. — Кейн одним движением поднялся на ноги. — Это произошло. Это случилось. Бесповоротно.

— Для одного из нас, — резко сказала она.

— Для нас обоих. Просто мы оба оказались несправедливы друг к другу.

Кристи покачала головой, и ее волосы взметнулись, как пламя костра.

— Я остановился не потому, что не хотел тебя, а, напротив, потому, что слишком сильно хотел, — сказал Кейн, подходя к ней ближе.

Он подошел к ней так близко, что сделай он еще шаг — и она бы оказалась в его объятиях.

— Я никогда так не хотел ни одной женщины с тех пор, как мне было девятнадцать, — срывающимся голосом говорил он. — Я готов был драться с кем угодно за тебя. Черт возьми, я даже готов был убить…

— Не надо, — сказала она.

— … ради того, чтобы обладать тобой, — исступленно продолжал Кейн. — И этого-то я испугался.

Кристи, вся дрожа, вцепилась в чашку с кофе и пыталась уверить себя, что страсть, звучавшая в голосе Кейна, была ненастоящей.