Наследница моря и огня (Мастер загадок - 2)

      - Рэдерле.
      Ее голова поникла. Некоторое время она сидела тихо, вслушиваясь в свое имя, точно в удары сердца. Наконец вздрогнула и отпустила его.
      - Да. Та женщина почти что заставила меня забыть. Я бежала с Исига среди ночи, чтобы искать Моргона где-то на Задворках Мира. Кажется невероятным, не так ли, что я его где-то там найду?
      - Пожалуй.
      - И никто в доме Данана не знает, жива я или мертва. Это неосмотрительно. Я забыла, что, обладая мощью Илона, я ношу все же свое имя. И в нем великая мощь, в нем одном. Она дана, чтобы видеть...
      - Да. - Он наконец поднял голову, поднес к губам кубок, чтобы снова отпить, но вдруг преувеличенно-бережно опустил его наземь. Сел, как прежде, только лицо его было теперь ярко освещено и насмешливость пропала. Рэдерле подтянула к себе колени и съежилась. Арфист сказал:
      - Тебе холодно. Возьми мой плащ.
      - Нет.
      Его рот слегка скривился, но он только спросил:
      - Что делает Лира на горе Исиг?
      - Мы шли, чтобы вопросить Высшего: Лира, Тристан Хедская и я... Но Данан поведал нам, что Моргон жив, и отсоветовал идти через перевал. Я не один час думала почему. И столько же - день и две ночи - ломала голову над другим. Но спросить некого, кроме Моргона и тебя.
      - И ты бы оказала мне доверие вопросом? Она кивнула не без досады:
      - Я не понимаю тебя больше; твое лицо изменяется всякий раз, как я на тебя взгляну, - ты то чужой, то человек из моих воспоминаний... Но, кто бы ты ни был, ты по-прежнему знаешь столько же, если не больше, о том, что происходит в Обитаемом Мире. Если Гистеслухлом занял место Высшего на горе Эрленстар, то где сам Высший? Ведь кто-то до сих пор поддерживает порядок в Обитаемом Мире.
      - Верно. - Он замолчал, плотно сжав рот. - Я спросил об этом Гистеслухлома пятьсот лет назад. Он мне не ответил. И я утратил любопытство. Теперь, когда моя смерть неизбежна, меня это не очень волнует, не более, чем самого Высшего, где бы он ни был, которого мало что занимает в Обитаемом Мире, кроме землезакона.
      - Возможно, его никогда и не существовало. Возможно, он лишь легенда, порожденная тайной разрушенных городов, пережившая века, до того, как Гистеслухлом принял её облик...
      - Легенда вроде Илона? Легенды имеют неприятное обыкновение вплетаться в правду.
      - Тогда почему он не остановил тебя, игравшего, прославляя его? Ведь он был должен.
      - Не знаю. Вне сомнений, у него свои причины. Он меня осудил или Моргон, разница невелика. Итог будет один и тот же.
      - И тебе некуда пойти? - спросила она, удивив как его, так и себя саму. Он кивнул:
      - Моргон затворит для меня все двери. Даже двери Херуна. В любом случае я туда не пойду. Меня уже изгнали из Остерланда, три ночи назад я переправился через Осе. Король-волк воззвал к своим волкам... Их стая разыскала мою стоянку на его земле, в самом отдаленном её уголке. Волки не тронули меня, но дали понять, что я нежеланный гость. Когда вести достигнут Имриса, случится то же. И в Ане... Звездоносец будет гнать меня, куда пожелает. Я видел пролом, который образовался в доме Высшего, когда он наконец вырвался на свободу... Как будто сама гора Эрленстар оказалась слишком мала, чтобы его удержать. Он задержался, чтобы сорвать струны с моей арфы. Я не оспариваю его суждений обо мне, но... Это было единственное в жизни, что я делал хорошо.
      - Нет, - прошептала она. - Ты многое делал хорошо. Опасно хорошо. Не было мужчины, женщины или ребенка в Обитаемом Мире, которые бы тебе не доверяли: ты знал, как их расположить. Настолько, что я до сих пор сижу рядом и разговариваю с тобой, хотя ты ранил кое-кого из тех, кого я люблю, и рана никогда не заживет. Не знаю, почему я сейчас не ушла.
      - Не знаешь? Да просто мы одни, в глухих краях, под небом, черным, как глазница мертвого короля, и у нас не осталось ничего, кроме твоей честности. И наших имен. В твоем - целое богатство, - добавил он почти радостно. - А в моем нет даже надежды.
      Вскоре она уснула у его костра, а он между тем тихо сидел, пил вино и подбрасывал сучья в огонь. Когда она проснулась утром, арфиста не было. Она услышала шорох в подлеске, голоса; беспокойно завозилась, освобождая руку, чтобы сбросить одеяло. Затем насторожилась. И внезапно села, в упор глядя на руку, на которой минувшей ночью, как продолжение её самой, горел огонек. На ладони белые рубцы образовывали двенадцать граней и более тонкие внутренние линии камня, который дал ей Астрин на Равнине Королевских Уст.
      7
      И тут на полянку, где сидела Рэдерле, выехали из-за деревьев Лира, Тристан и стражи. Лира, увидев Рэдерле, резко осадила коня и спешилась без единого слова. Она тоже выглядела растрепанной, неприбранной и утомленной. Подойдя к Рэдерле, она опустилась рядом с ней на колени. Приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать, но не нашла слов. И тогда разомкнула пальцы и уронила наземь три грязных спутанных обрывка нити.
      Рэдерле уставилась на них, потрогала.
      - Так это была ты, - прошептала она. И выпрямилась, убирая с лица волосы. Стражи спешивались. Тристан, все ещё на коне, таращилась на Рэдерле во все глаза, безмерно перепуганная. И вдруг соскользнула наземь и приблизилась к Рэдерле.
      - С тобой все в порядке? - В её голосе звенела тревога. - Все в порядке? Она бережно вытащила из волос Рэдерле сосновые иглы и обломки рыжей коры. Тебя кто-нибудь обидел?
      - От кого ты бежала? - спросила Лира. - От Меняющего Обличья?
      - Да.
      - Что случилось? Я была в двух шагах. Мне не спалось. Но я даже не слышала, как ты ушла. Не слышала... - Внезапно она умолкла, словно что-то вспомнив. Рэдерле вяло отбросила плащ, которым была укрыта; он был жарким и тяжелым в это ослепительное утро. Она подтянула колени, уронила на них лицо каждая косточка ныла при малейшем движении. Остальные молчали, она чувствовала, что они ждут, и миг спустя запинаясь сказала:
      - Это была... Одна из Меняющих Обличья явилась ко мне в спальню, заговорила со мной. После её ухода я захотела... Я отчаянно захотела найти Моргона, чтобы с ним поговорить. В голове у меня помутилось. Я покинула дом
      Данана и шла ночью, пока не погасла луна. Затем я вздремнула и опять пошла, и так пока... пока не попала сюда. Простите за ловушки.
      - Что сказала эта женщина? Что она тебе наговорила такого, что тебе вздумалось удирать? Рэдерле подняла голову.
      - Лира, я не могу сейчас об этом говорить, - прошептала она. - Я непременно вам расскажу, но не сейчас.
      - Ладно. - Лира откашлялась. - Подождем. Ты встать можешь?
      - Да. - И она поднялась с помощью Лиры; Тристан подняла и стала сворачивать плащ, глядя на него с опаской.
      Рэдерле оглянулась. Похоже, не осталось никаких следов Дета, он к утру пропал, словно сон, но одна из стражей, Гох, внимательно осмотрев полянку, заметила:
      - Здесь был кто-то конный. - И поглядела на юг, как если бы наблюдала за его передвижением. - Он поскакал туда. Конь у него анской породы, судя по размерам копыт. И это не лошадка пахаря и не имрисский боевой скакун.
      - Это был твой отец? - с некоторым недоверием спросила Лира. Рэдерле покачала головой. Тут она словно впервые увидела тяжелый, богатый сине-черный плащ в руках Тристан. Стиснула зубы. Взяла у Тристан плащ и швырнула в золу кострища, видя, как на ткани проступает лицо арфиста, меняющееся при каждом движении пламени. Скрестив на груди руки, она произнесла голосом, опять зазвучавшим твердо:
      - Это был Дет.
      - Дет, - ахнула Лира, и Рэдерле увидела мелькнувшую у неё на лице тоску. Он был здесь? Ты с ним разговаривала?
      - Да. Он накормил меня. Я его не понимаю. Он сказал мне, что все, что говорит о нем Моргон, правда. Все. Я его не понимаю. Он оставил мне свой плащ, пока я спала.
      Лира резко повернулась и склонилась, чтобы проверить след, который отыскала Гох. Затем опять выпрямилась, глядя на юг.
      - Как давно он уехал?
      - Лира, - негромко окликнула её Имер, и Лира обернулась к ней. - Если ты намерена выслеживать арфиста по всем Задворкам Обитаемого Мира, ты поедешь одна. Нам всем пора возвращаться в Херун. Если мы поторопимся, то окажемся дома до того, как там будет Моргон, и ты сможешь задать ему свои вопросы. А сами вести, мне кажется, доберутся до Херуна раньше, чем кто-либо из нас, и ты понадобишься Моргол.
      - Для чего? Чтобы охранять рубежи Херуна от Дета?
      - Возможно, - умиротворяюще сказала Гох, - у него есть какое-то объяснение, которое он даст только Моргол.
      - Нет, - вмешалась Рэдерле. - Он сказал, что не пойдет в Херун.
      Они молчали. Поднялся ветер, душистый, легкомысленный, крадущийся к югу, словно охотник. Лира не могла оторвать взгляда от плаща в золе. Она безучастно сказала:
      - Я ещё могу допустить, что он предал Звездоносца, если он не лжет, - но как я могу поверить, что он предал Моргол? Он любил её.
      - Поехали, - осторожно произнесла Киа. - Пора возвращаться в Херун. Все равно теперь никто из нас не знает, что делать. Здесь пустынно и опасно; и мы здесь чужие.
      - Я отправляюсь в Херун, - внезапно сказала Тристан, ошеломив их своей решительностью. - Где бы он ни находился. Если именно туда направляется Моргон.
      - Если мы двинемся морем, - отозвалась Рэдерле, - мы можем попасть туда ещё до него. А Бри... Кстати, где Бри Корбетт? Он позволил вам одним ехать за мной?
      - Мы, собственно, не потрудились спросить у него позволения, - съязвила Лира. Стражи стали садиться на коней. - Я привела твою лошадь. Когда я в последний раз видела Бри, он обшаривал рудники вместе с горняками и королем Дананом.
      Рэдерле взяла поводья и через силу забралась на лошадь.
      - Они ищут меня? А почему они думают, будто я могла заинтересоваться рудниками?
      - Потому что Моргон пытался попасть туда, когда был здесь, - ответила Тристан. Она легко вскочила на маленького косматого пони, которого приобрели для неё стражи. Ее все ещё снедала тревога. И даже на величественный профиль Исига она взирала с неодобрением. - Так говорит Данан. Я встала под утро, чтобы потолковать с тобой, потому что мне приснился дурной сон. А ты исчезла. Там только горел этот огонь, белый, как репка. Он напугал меня, и я разбудила Лиру. А она разбудила короля. Данан велел нам оставаться в доме, пока он обыщет рудники. И ещё он боялся, а вдруг тебя похитили. Но Лира сказала, что нет.
      - Откуда ты узнала? - удивившись, спросила Рэдерле.
      Они ехали обратно через лес, стражи образовали вокруг них широкое кольцо и были начеку. Лира ответила напрямик:
      - А с чего бы ты взяла свой тюк и всю еду из спальни, если бы тебя похитили? Это бессмыслица. Так что пока Данан обшаривал дом, я отправилась в город и разыскала стражей. Я оставила сообщение для Данана, куда мы уехали. Напасть на твой след было легче легкого; земля ещё сырая; и ты оставила обрывки платья в куманике у реки. Но затем твой конь наступил на одну из ниток, которые ты бросила, и вырвался у Гох; мы его битый час ловили. А после того как наконец поймали, Киа наехала на другую нитку и поскакала куда-то напролом, прежде чем кто-то спохватился. И мы угробили ещё больше времени на её поиски. После этого я следила, не тянется ли где ещё одна ниточка. Но я далеко не сразу поняла, почему наши кони спотыкаются обо что-то, чего нет, и откуда взялись поросшие куманикой горы у реки, среди которых исчезал твой след... А затем мы выехали к этому озеру... - Воспоминание об озере вызвало у неё на миг предгрозовое молчание. Кровь так и хлынула в лицо слушавшей её Рэдерле.
      - Прости, что тебе так досталось. А... Значит, подействовало?
      - Подействовало. Мы потратили полдня, пытаясь объехать его берегом. И все без толку. Оно вроде не казалось бесконечным, но куда ни повернешь - везде вода. Наконец Гох заметила, что нет никаких признаков, что ты его обошла, и я догадалась, что к чему. Я так изжарилась и устала, что сошла с коня и потопала напрямик. Меня не беспокоило, что я промокну. И озеро исчезло. Я оглянулась и увидела, что мы кружили вокруг сухого места.
      - Она стояла по пояс в воде и ругалась, - ухмыляясь, вмешалась Имер. Прямо умора. Затем, когда мы опять выбрались к реке и нашли там твой след, а сзади увидели лужицу, не больше чем с кулак, все стали ругаться. Не представляю себе, кто, если не волшебник, мог бы проделать такое с водой.
      Меченая ладонь Рэдерле внезапно сомкнулась.
      - Я никогда раньше такого не делала. - Эти слова прозвучали неубедительно, и она почувствовала себя странно пристыженной, как если бы у нее, словно у Дета, стало чуждое этому миру лицо. Спокойный древний лик Исига вздымался над ними, такой дружелюбный в утреннем свете, его суровые вершины стали добрее, чем прежде. Рэдерле с неожиданным удивлением воскликнула:
      - Я ушла не очень далеко, верно?
      - Ты достаточно далеко ушла, - откликнулась Лира.
      Они вернулись на Исиг к полудню следующего дня. Бри Корбетт, мрачный, но тут же с облегчением разговорившийся, бросил взгляд на Рэдерле, подождал, пока Лира все расскажет, а затем отправился в Кирт искать лодку. Рэдерле мало что рассказала Данану или Бри; она была признательна горному королю за то, что он воздержался от расспросов. Он только сказал мягко, но с ошеломившей её проницательностью:
      - Исиг - мой дом; дом моего разума. И все же, по прошествии стольких лет, он способен удивлять меня. Что бы ты сейчас ни таила ото всех, помни: в Исиге заключены великая красота и великая печаль, и тем не менее я не мог бы желать ничего другого, чем то, что он все время дает мне в изобилии, - и это правда о нем.
      В тот же вечер Бри вернулся, найдя для них всех, вместе с их конями и пожитками, места на двух килевых лодках, уже нагруженных и готовых на заре выйти в Краал. Мысль о новом плавании по Зимней заставила их приуныть, но все оказалось, когда они наконец тронулись в путь, не так ужасно, как в прошлый раз. Паводок схлынул. Свежие синие воды верхней Осе унесли ил и коряги, очистив Зимнюю. Лодки быстро бежали по высокой воде, и было видно, как за береговыми кручами остерландские земледельцы чинят стены амбаров и восстанавливают загоны. Бодрый ветерок скользил над водой, слегка тревожа её, точно прикосновением птичьих крыльев; теплое солнце сверкало на петлях сундуков с грузом и вспыхивало в каждой брызге пены на канатах.
      Рэдерле, едва ли что-то видя, простояла весь путь у поручня, не замечая собственного тревожного молчания. Вечером, накануне прибытия в Краал, она все так же стояла в сгущающихся сумерках под хитрым кружевом древесных ветвей и, лишь когда листва расплылась во мгле, заметила рядом Лиру и слегка вздрогнула. Слабый свет из рубки играл на Лириком лице. Она тихо сказала:
      - А если Моргон уже покинет Город Короны, когда мы туда попадем? Что тогда?
      - Не знаю. Пойду за ним.
      - Ты вернешься домой?
      - Нет. - Решительность этого заявления поразила её саму. Лира нахмурилась, глядя в темную воду; её гордое, четко очерченное лицо походило на профили на монетах. Глядя на нее, Рэдерле с безнадежным томлением осознала, сколько в ней уверенности, насколько четко для неё определено место в жизни.
      - Да разве можно так говорить? - спросила Лира. - Как это: отказаться вернуться домой? Ведь ты оттуда, там твое место.
      - Для тебя, возможно, и так. Ты из Херуна и связана только с ним.
      - Ну а ты - из Ана. Ты почти что легенда в Ане. И даже в Херуне. Куда ещё ты можешь пойти? В тебе - частица волшебства Ана, ты - из рода его королей; где... Что такого сказала тебе эта женщина? Неужели что-то настолько страшное, что ты не решишься даже приблизиться к дому?
      Рэдерле молчала, её руки крепко охватили поручень. Лира ждала и, не услышав ответа Рэдерле, заговорила вновь:
      - Едва ли ты хоть кому-то что-то сказала с тех пор, как мы нашли тебя в лесу. И с тех пор ты что-то держишь в левой руке. Что-то, от чего тебе больно. Возможно, я многого не понимаю. Я не очень способна по части таинственных дел, вроде магии и загадок. Но если представится случай биться за тебя, я буду биться. Клянусь моей честью... - Тут лицо Рэдерле внезапно обратилось к ней, и она умолкла. Рэдерле прошептала:
      - Я никогда в жизни не думала о чести. Возможно, потому, что никто никогда не напоминал о ней ни мне, ни кому-либо из моих родных. Но хотела бы я знать, не это ли меня беспокоит - не слишком ли мало осталось в Ане от моей доброй славы.
      - Почему? - с недоверием прошептала Лира. Рука её собеседницы соскользнула с поручня и развернулась ладонью вверх, к свету.
      Лира воззрилась на маленький многоугольный рисунок посреди ладони:
      - Что это?
      - Отметина того камня. Ну, того самого, которым я сбила с курса боевые корабли. Она проступила, когда я держала огонь...
      - Ты... Она заставила тебя сунуть руку в огонь?
      - Нет. Никто не заставлял. Я просто протянула руку и набрала его в ладонь. Я знала, что получится, вот и сделала это.
      - У тебя есть такая сила? - Голос Лиры стал высоким от удивления. - Прямо как у волшебников. Но что тебя так тревожит? Что-нибудь, что связано с меткой на твоей руке?
      - Нет. Едва ли я знаю, что она означает. Но знаю, откуда исходит эта сила, - не от какой-либо из ведьм Ана, не от кого-либо из чародеев Лунголда, а от Илона, который был некогда королем Ана, от сына королевы Ана и Меняющего Обличья, его кровь течет в жилах анских королей, во мне - его сила. Его отец был арфистом и пытался убить Моргона в твоем доме.
      Лира глядела на нее, не произнося ни слова. Свет в рубке внезапно погас, и лица их оказались в темноте; кто-то зажег фонари на носу. Обратив лицо к воде, Рэдерле услышала, как Лира начала было что-то говорить и сразу замолчала. Несколько минут спустя, по-прежнему облокотившись о поручень, она вновь заговорила и снова замолчала. Рэдерле ждала, когда Лира уйдет, но та не двигалась. Через полчаса, когда обе они начали дрожать от ночной прохлады, Лира ещё раз глубоко вздохнула и наконец нашла слова.
      - Ну и что? - сказала она тихо, но гордо. - Ты - то, что ты есть, и я тебя знаю. Все, что я сказала, остается в силе. Я поклялась. Такое же слово я дала бы Моргону, не будь он так упрям. И как раз честь, а не её отсутствие, вынуждает тебя избегать Ана. Ну и если для меня это ерунда, почему и для Моргона не то же самое? Вспомни про источник его силы. А теперь пошли вниз, пока мы окончательно не замерзли.
      Они добрались до Краала незадолго до того, как над морем поднялись утренние туманы. Лодки причалили. Путники с облегчением высадились и стояли, наблюдая за разгрузкой; Бри тем временем пошел искать корабль Мэтома и матросов, чтобы те погрузили их добро. Киа устало пробурчала в пространство:
      - Если я больше никогда в жизни не взойду на корабль, я буду счастлива. Если я никогда не увижу воды больше, чем в рыбных садках Моргол...
      Вернулся Бри с матросами и повел всех к длинному королевскому кораблю, покачивавшемуся на стоянке. По сравнению с барками и килевыми лодками он выглядел большим и удобным, и они с радостью поднялись на палубу. Поглядывая, как там с отливом, Бри стоял на носу и удовлетворенно выкрикивал команды; моряки раздобыли все недостающее из припасов, разместили лошадей, перенесли вещи с килевых лодок. Наконец длинная якорная цепь, гремя, поднялась из воды; швартовы были отданы, и горделивые, синие с пурпурным паруса Ана торжественно взвились меж речных судов.
      Десять дней спустя они причалили в Хлурле. На пристани встречать их собрались стражи Моргол.
      Лира сошла по сходням впереди пяти других стражей и остановилась против безмолвной вооруженной толпы на пристани. Одна из явившихся, высокая сероглазая девушка, тихо сказала:
      - Лира...
      Лира покачала головой. Она подняла копье и держала его обеими руками, неподвижно и без угрозы, словно подношение. Следовавшая за нею Рэдерле услышала, как она просто сказала:
      - Понеси, пожалуйста, мое копье через Херун, Трика, и отдай его Моргол вместо меня. Я оставлю стражу, как только буду в Городе Короны.
      - Нет, не могу.
      Лира молча взглянула сперва на нее, а затем на неподвижные лица четырнадцати стражей позади нее. И слегка вздрогнула.
      - Что такое? Моргол дала вам какой-то другой приказ? Что ей от меня нужно?
      Трикина ладонь поднялась, на миг коснулась копья и упала. Стражи позади Лиры выстроились на сходнях и не двигаясь слушали.
      - Лира. - Трика замолчала, тщательно подбирая слова. - Есть двадцать свидетелей тому, что ты готова была ради чести стражи Моргол въехать в Херун безоружной.
      Однако, думаю, ты пока должна оставить копье себе. Моргол нет в Херуне.
      - Где она? Неужели все ещё в Кэйтнарде?
      - Нет. Она вернулась из Кэйтнарда больше месяца назад, взяла шестерых из нас в Город Короны, а остальным велела ждать тебя здесь. Вчера Фэйа вернулась оттуда с вестью, что Моргол... Что её больше нет в Херуне.
      - Если она не в Херуне, то куда же она отправилась?
      - Никто не знает.
      Лира с негромким стуком поставила копье на землю и оперлась о него. Затем подняла голову, отыскала взглядом гибкого рыжеволосого стража.
      - Фэйа, объясни, как это так?
      - Она покинула нас, Лира. Однажды вечером она пришла сюда и ужинала с нами, а на следующее утро исчезла.
      - Она должна была кому-то сказать, куда уходит. Она никогда ничего подобного не делала. Она взяла слуг, вещи, хоть кого-нибудь из стражей?
      - Только своего коня.
      - Своего коня? И все?
      - Мы день-деньской расспрашивали каждого в доме. Больше она ничего не взяла. Даже вьючной лошадки.
      - Почему никто не видел, как она исчезла? Куда вы все смотрели, стражи?
      - Лира, - здраво заметил кто-то, - она не хуже любой из нас знает, когда и на каких постах мы сменяемся, и никто никогда не посмел бы следить за её передвижениями в собственном доме.
      Лира хранила молчание. Она сошла с трапа, освободив дорогу любознательным матросам, которые начали разгрузку. Наблюдая за ней, Рэдерле вспомнила прекрасное и спокойное лицо Моргол, когда та поднималась в гору к училищу, золотые глаза, ставшие такими внимательными, когда вокруг собрались Мастера. Ей на ум пришел вопрос; и вдруг, сдвинув брови, его задала Лира:
      - Моргон с Хеда говорил с ней? Фэйа кивнула:
      - Он явился так незаметно, что никто не видел его, кроме Моргол; и так же незаметно ушел, разве что... разве что с тех пор в Херуне больше нет мира.
      - Она отдала какие-нибудь приказы? - Лирин голос звучал ровно. Рядом с Рэдерле у нижнего края сходен присела
      Тристан - и уронила лицо в ладони. Фэйа опять кивнула и хмыкнула.
      - Она отдала приказ, чтобы западные и северные границы охранялись от арфиста Высшего, чтобы никто в Херуне не предоставлял ему крова или помощи и чтобы всякий, кто увидит его в Херуне, сообщил об этом либо стражам, либо самой Моргол. И объяснила нам почему. Она разослала гонцов во все пределы Херуна, чтоб рассказали народу. А затем покинула нас.
      Взгляд Лиры переместился с Фэйи на ветхие, серые, беспорядочно разбросанные крыши складов, окаймляющих пристани, а оттуда - на холмы у горизонта, тронутые неуловимой нежной зеленью под солнышком восторжествовавшей весны. Она прошептала: "Дет".
      Трика прочистила горло:
      - Мы думали, уж не отправилась ли она его искать. Лира, я не... никто из нас не понимает, как он мог совершить ужасное деяние, в котором его обвиняет Звездоносец; как он мог лгать Моргол. Это кажется невозможным. Как мог!.. Как он мог не любить Моргол?
      - Возможно, он её любит, - медленно произнесла Лира. Она уловила беглый взгляд Рэдерле и, оправдываясь, добавила: - Она осудила его, как Данан, как Хар; даже не выслушав, даже не предоставив ему права на защиту, которое дала бы любому простолюдину из приграничных поселений Херуна.
      - Я его тоже не понимаю, - твердо сказала Рэдерле. - Но он признал свою вину, когда я с ним разговаривала. И ничего не сказал в свое оправдание. Ему было нечего сказать.
      - Похоже, никому не пришло в голову, даже Моргону, что, возможно, Гистеслухлом держит Дета в руках, как держал и волшебников, и вынудил его привести Моргона к нему, а не к Высшему.
      - Лира, Гистеслухлом... - Она не договорила, почувствовав, что ветер с моря, хлынув между ними, сделал расстояние невероятным. Догадываясь, что слушатели ждут продолжения, она закончила: - У тебя получается, будто Основатель превосходит могуществом Высшего, раз он вынудил арфиста что-то совершить против воли. А если я чему-то верю насчет Дета, так это тому, что никто, возможно даже Высший, не принудил бы его сделать что-либо вопреки его собственному выбору.
      - Значит, ты его тоже осуждаешь, - бесстрастно изрекла Лира.
      - Он сам себя осудил. Или ты думаешь, мне хочется этому верить? Он лгал всем и каждому, он предал Звездоносца, Моргол и Высшего. И он накрыл меня плащом, чтобы я не замерзла, пока я спала в ту ночь в дикой глуши. Вот и все, что я знаю. - Она растерянно встретила темный, полный мрачного раздумья взгляд Лиры. - Спроси его. Ведь ты как раз этого хочешь, верно? Разыщи его и спроси. Ты знаешь, где он - в дальней глуши, на пути к Лунголду. И ты знаешь, что именно туда наверняка отправилась Моргол.
      Лира молчала. Она опустилась на край сходней около Тристан, уступив мучительной и болезненной неопределенности.
      Миг спустя Гох бесхитростно заметила:
      - У нас нет указаний Моргол оставаться в Херуне. Никому не следует отправляться на Задворки Мира в одиночестве.
      - Хотелось бы знать, не заглянула ли она за пределы Херуна и не увидела ли его в одиночестве... - Лира непроизвольно втянула воздух, словно собираясь отдать приказ, и вдруг сомкнула губы.
      Трика рассудительно произнесла:
      - Лира, никто не знает, что делать; у нас нет приказов. Для всех нас было бы облегчением, если бы ты на время отложила отставку.
      - Отлично. Седлайте коней и поехали в Город Короны. Не важно, что Моргол покинула страну втайне, даже она должна оставить хоть какой-нибудь след.
      Стражи ушли. Рэдерле села рядом с Лирой. Они молчали. Между тем матрос протопал вниз по сходням, ведя Лириного коня и негромко насвистывая. Лира, держа копье на коленях наискось, внезапно обратилась к Рэдерле:
      - Ты думаешь, я правильно делаю, что еду за ней?
      Рэдерле кивнула. Она вспомнила осунувшееся лицо арфиста, такое резкое в свете костра, с такой непривычной насмешкой приближавшееся к кубку, вспомнила иронию, которая никогда прежде не звучала в его голосе. И прошептала:
      - Да. Ты ей пригодишься.
      - А ты что будешь делать? Ты с нами?
      - Нет. Я поплыву в Кэйтнард с Бри. Если Моргон держит путь на юг, он мог направиться туда. Лира искоса взглянула на нее:
      - Он пойдет в Ан.
      - Возможно.
      - А оттуда он куда пойдет? В Лунголд?
      - Не знаю. Полагаю, туда, где будет Дет.
      С другой стороны от Лиры подняла голову Тристан.
      - Ты не думаешь, - сказала она с неожиданной горечью, - что он до этого прибудет на Хед? Или он замыслил убить Дета, а затем вернуться домой и всем об этом рассказать?
      Они посмотрели на Тристан. Ее глаза были полны непролитых слез, губы плотно сжаты. Миг спустя она добавила, глядя на головки болтов над доской: Если бы он не передвигался так быстро, если бы я могла его догнать, наверное, я смогла бы убедить его вернуться домой. Но как я могу это сделать, если он не останавливается?
      - Рано или поздно он вернется домой, - уверила её Рэдерле. - Не могу поверить, будто он настолько изменился, что ему отныне нет дела до Хеда.
      - Он изменился. Когда-то он был землеправителем Хеда и скорее убил бы себя, чем кого-то другого. А теперь...
      - Тристан, он, вероятно, уязвлен куда глубже, чем любой из нас мог бы догадываться... Она кивнула, чуть дернув головой:
      - Я могу понять это рассудком. Люди убивали других людей на Хеде в гневе или ревности, но не... но не так. Не преследуя кого-то, словно охотник, не загоняя в какое-то определенное место, чтобы там убить. Это... так поступил бы кто-нибудь другой. Но не Моргон. И если... Если такое произойдет, а потом он вернется на Хед, как мы узнаем друг друга?
      Они хранили молчание. Матрос, который нес на плечах бочонок вина, раскачал трап медленными, тяжелыми, упорными шагами. Сзади что-то прокричал Бри Корбетт, и его слова растаяли, словно крик чайки на ветру. Рэдерле шевельнулась, затем тихо проговорила:
      - Он это поймет. В глубине души у него есть все оправдания, кроме одного. Единственный, кто может его за это осудить, - он сам. Возможно, тебе следовало бы ему немного доверять. Возвращайся домой, жди и доверяй ему.
      Сзади послышались шаги. Бри Корбетт, глядя на них, сказал:
      - Это самое разумное, что я услышал за все наше путешествие. Кто за возвращение домой?
      - В Кэйтнард, - сказала Рэдерле, и он вздохнул.
      - Что же, это достаточно близко от дома. Возможно, мне удастся подыскать там работу, если твой отец решит, что не желает больше видеть моего лица в Ане после всего случившегося. Но если даже я мог бы вернуть тебя и этот корабль в Ануйн, пусть бы он проклял каждый волос с моей головы, я бы все-таки был доволен.
      Лира встала. И внезапно обняла Бри, сбив с него шапку наконечником копья.
      - Спасибо. Скажи Мэтому, что это все из-за меня. Он вернул шапку на место, его лицо вспыхнуло, губы улыбнулись.
      - Сомневаюсь, что он этому поверит.
      - Ты слышал о нем здесь какие-нибудь вести? - спросила Рэдерле. - Он уже дома?
      - Похоже, никто не знает. Но... - Он умолк, нахмурив брови, и она кивнула.
      - Прошло почти два месяца. Отец уже свободен от клятвы, поскольку Моргон жив, но отцу некуда будет возвращаться, если он не поторопится в Ан, пока Ан не поднялся.
      Стражи выстроились по краям пристани двумя прямыми линиями. Киа, державшая на поводу коня Лиры, подвела его к ней. Рэдерле и Тристан встали, и Лира быстро, но крепко обняла их.
      - Прощайте. Счастливого пути. - Она задержала взгляд на лице Рэдерле, прежде чем выпустила её, и повторила: - Счастливого пути.
      Отвернулась, села в седло и отдала им честь копьем, наконечник которого, устремившись вверх, заполыхал, как серебряный факел. Потом она развернула коня, заняла место возле Трики во главе колонны и, не оборачиваясь, повела стражей с хлурлских причалов. Рэдерле следила за ними взглядом, пока последняя всадница не скрылась за складами. Затем почти бесцельно обернулась и увидела перед собой пустые сходни. Медленно поднялась и отыскала Бри и Тристан, наблюдавших за посверкивающими в отдалении копьями. Бри вздохнул.