Всадники Перна (№3) - Белый дракон

– Но неужели Древние вовсе не интересуются исследованием своих земель? – спросил Ф'лар, и Робинтон понял: по мнению бенденского Предводителя, это не лезло ни в какие ворота.

– Вовсе! И, скажу тебе со всей откровенностью, – Торик пристукнул пальцем по карте, – если не появится более достойного способа путешествовать через тамошние чащобы, скоро и у меня не будет не только свободных людей, но даже охоты с этим возиться. А что? На сегодняшний день земли у меня ровно столько, сколько я могу удержать, не опасаясь за своих людей: ведь Нити-то падают…

Он сделал паузу, и, хотя Робинтон прекрасно понимал причину его нерешительности, арфист не стал вмешиваться: пусть Предводители выслушают мнение энергичного южанина из его собственных уст. И Торик сказал:

– Большей частью наши всадники предпочитают не трогать не только нас, но и Нити.

– Что?! – взорвалась Лесса, но Ф'лар положил руку ей на плечо:

– Я как раз думал об этом, Торик…

– Да как они смеют? – В голосе Лессы звучала такая ярость, что Рамота завозилась на своем ложе.

– А вот так и смеют, – сказал Торик, нервно оглядываясь на королеву. Робинтон, впрочем, видел, что возмущение Лессы, вызванное отступничеством Древних, его весьма обнадежило.

– Но… Но… – Лесса буквально не находила слов. – Как же ты управляешься, Торик? – спросил Ф'лар, успокаивая подругу.

– Да мы уж привыкли, – ответил южанин. – У нас вполне достаточно огнеметов – спасибо Ф'нору, оставившему их мне… Мы выпалываем всю траву внутри холдов и загоняем скот в каменные стойла, когда ожидается выпадение Нитей… – Он скромно пожал плечами и вдруг улыбнулся разгневанной Госпоже: – Они мало чем помогают нам. Лесса, но хоть не вредят. Не волнуйся. Мы научились обходиться и без них.

– Дело не в том! – сказала Лесса сердито. – Они же всадники, поклявшиеся защищать…

– Вот потому-то вы и отправили их на юг, – напомнил ей Торик. – С тем, чтобы они никому не мешали и не обижали людей.

– Но это еще не дает им права…

– Я же сказал тебе. Лесса: они нам не вредят. Мы и без них отлично обходимся.

Он произнес это не без вызова, и Робинтон, хорошо знавший Лессу, невольно затаил дух.

– Может ли Север чем-нибудь тебе помочь? – спросил Ф'лар, стараясь хоть как-то загладить позор, навлеченный нерадивостью Древних на все Племя Дракона.

– Я очень надеялся, что ты спросишь об этом, – заулыбался южанин. – Нет-нет, я знаю, что вы дали слово чести и не станете вмешиваться в их дела… я совсем не про то, – добавил он поспешно, заметив, что Лесса готова была опять возмутиться. – Видите ли, у нас кончаются кое-какие припасы, например, мой кузнец жалуется на нехватку железа. Еще нам пригодились бы некоторые части для огнеметов, которые, по его словам, может изготовить лишь Фандарел…

– Я прослежу, чтобы ты все это получил.

– И еще я хотел бы отдать свою младшую сестру Шарру в ученицы Мастеру лекарей Олдайву, о котором рассказывал мне Робинтон. У нас, на Южном, есть некоторые болезни – например, огненная лихорадка…

– Милости просим, – тотчас ответила Лесса. – Пусть она побывает и в Бендене: наша Манора – травница, каких поискать…

– И вот еще… – Торик снова замялся в нерешительности и покосился на Робинтона – арфист поспешил ободрить его улыбкой и жестом, – я к тому, что если бы нашлись смелые мужчины и женщины, которые захотели бы попытать счастья в моем холде… я думаю, что сумел бы принять их и без ведома Древних. Только, если такие найдутся, пусть приезжают небольшими группами: земли там немеряные, это верно, но, понимаете, некоторым людям становится очень уж не по себе, когда с небес сыпятся Нити, и – ни одного дракона над головой…

– Конечно, конечно, – сказал Ф'лар с таким напускным безразличием, что Робинтон едва удержался от смеха, – думается, мы сумеем подыскать несколько безрассудных молодцов и девиц, готовых присоединиться к тебе.

– Вот и отлично. – Торик испытывал явное облегчение. – Если у меня появятся еще люди, в следующий прохладный сезон можно будет взглянуть, что там дальше, за реками!

– Но ты сам только что говорил, – начал Ф'лар, – что это невозможно.

– Ничего невозможного. Просто очень трудно, – ответил Торик и с улыбкой добавил: – У меня есть ребята, готовые продолжать, несмотря ни на какие препятствия. Да мне и самому до смерти интересно, что же там дальше!

– И нам, – сказала Лесса. – Ведь Древние не вечны.

– Это обстоятельство, – ответил Торик, – часто меня утешает. Однако… – И он озабоченно прищурился, глядя на двоих Предводителей.

Робинтон втихомолку восторгался дерзостью Тори-ка. И, конечно, арфист был весьма доволен собой, ведь это он сумел подвести Торика к мысли обратиться к северянам именно с той просьбой, на которую они всего более готовы были откликнуться: послать на Южный независимых и деятельных людей, притом таких, у которых не было никакого шанса обзавестись холдом на Севере. И еще Робинтон видел, что манеры южанина были внове Предводителям Бендена. С одной стороны, он не унижался и не лебезил, с другой – не угрожал и не требовал. Там, на Южном, Торик не имел возможности опереться ни на всадников, ни на Мастеров, ни на других владетелей. Умудрившись тем не менее выжить, он обрел независимость и уверенность в своих силах, он знал, чего хотел, и знал, как добиться желаемого. И оттого он обращался к Лессе и Ф'лару, как к равным.

– Я только хотел бы, – сказал он, – выяснить один небольшой вопрос.

– Да? – наклонил голову Ф'лар.

– Что будет с Южным, с моими людьми, со мною самим, когда Вейр Древних опустеет совсем?

– Я бы сказал, что к тому времени ты более чем заслужишь право на владение, – Ф'лар подчеркнул последнее слово, – тем холдом, который ты отвоевал у джунглей собственным трудом и отвагой.

– Отлично! – И Торик решительно кивнул, по-прежнему глядя Ф'лару в глаза. Его загорелое лицо неожиданно расплылось в улыбке. – А я уже и забыл, как здорово умеете действовать вы, северяне. Так, значит, я буду ждать подкреплений!

– А новоприбывшие получат землю, которую сумеют обжить? – быстро спросил Робинтон.

– Всю, с какой смогут управиться, – пообещал Торик очень серьезно. – Только не присылайте помногу! Я буду принимать народ постепенно, подгадывая так, чтобы Древние не дознались.

– Сколько же ты сможешь принять за один раз? – спросил Ф'лар.

– Ну… для начала человек шесть-восемь. А когда они обстроятся и обживутся, еще столько же. – Он усмехнулся. – Но если бы вы знали, сколько там свободной земли…

– И это неплохо, – сказал Ф'лар, – ибо у меня У самого есть кое-какие виды на Южный. Кстати, Робинтон, как далеко на восток вы забрались с Менолли?

– Я и сам хотел бы это знать, Ф'лар. Но я знаю только, где мы оказались, когда кончился шторм. Поистине, я в жизни не видал места красивее. Представь: лазурные волны, идеальный полумесяц белоснежного песчаного пляжа, а вдали, прямо по центру бухточки, – громадный, удивительно правильный конус горы.

– Но ведь назад-то вы возвращались вдоль берега, – нетерпеливо перебил Ф'лар. – Можешь хотя бы сказать, какое там побережье?

– Могу только сказать, что оно там было, – сказал Робинтон и свирепо сверкнул глазами на Торика, который посмеивался над его замешательством. – Дело в том, что мы были вынуждены идти либо у самого берега, на что Менолли не отваживалась, не зная, какое там дно… либо далеко в открытом море, дабы избежать Западного течения, которое со всей очевидностью затащило бы нас обратно в ту самую бухту. Место это, как я уже говорил, в самом деле очаровательное, но в тот момент я рад был покинуть его поскорее… на некоторое время, я имею ввиду. Так что, хоть мы и шли все время в виду земли, никаких подробностей я, увы, так и не разглядел.

– А жалко. – Ф'лар был явно разочарован.

– Не огорчайся, – утешил его Робинтон. – Мы шли вдоль этого берега полных девять дней. Сколько земли, которая только и ждет, чтобы ее исследовал Торик!

– За мной дело не станет, если только я получу все необходимое и людей”.

– Как бы лучше переправить их к тебе, Торик? – спросил Ф'лар. – Проще и быстрее всего было бы на драконах, но, сам понимаешь.

Робинтон негромко засмеялся и заговорщицки подмигнул остальным:

– А почему бы, скажем, еще одному кораблю не сбиться с курса в водах к югу от Исты?.. Я тут беседовал с Идароланом, Мастером моряков, так он все жаловался, до чего сильны нынче шторма.

– Так вот каким образом тебя занесло на Южный! – сказала Лесса.

– А как же иначе? – с самым невинным видом ответствовал Робинтон. – Представь, Менолли тихо-мирно пыталась обучить меня управлению парусной лодкой, и вдруг, совершенно неожиданно, налетает ужаснейший шторм и загоняет нас прямехонько в гавань к Торику. Ведь так, Торик?

– Конечно, арфист. Все было именно так, как ты говоришь!

Глава 3

Утро в холде Руат и Главной мастерской кузнецов в холде Телгар. Нынешнее Прохождение, 15.5.9

Джексом грохнул обоими кулаками по тяжелой деревянной столешнице с такой силой, что тарелки и чашки подпрыгнули и зазвенели. Сидевшие за столом изумленно притихли и уставились на него.

– Хватит! – сказал Джексом и, поднявшись, расправил широкие костлявые плечи. Руки от удара болезненно заныли. Он повторил: – Я сказал, хватит!

Позже он со странным удовлетворением вспоминал, что все-таки не сорвался на крик. Тем не менее это была вспышка, давшая выход многолетним обидам, и голос Джексома звенел, разносясь по всему просторному залу, так что слуга, вошедший с кувшином горячего кла, испуганно замер.

– Я – владетель этого холда, – продолжал Джексом, глядя прямо в лицо Дорсу, своему молочному брату. – А кроме того, я – всадник Рута, который, вне всякого сомнения, – настоящий дракон! – Джексом перевел взгляд на Бранда, главного эконома, и увидел, что у того отвисла челюсть от изумления. – Рут пребывает в добром здравии с того самого дня, как вылупился из яйца! – Тут Джексом глянул на озадаченного Лайтола, потом скользнул глазами по лицам четверых приемышей: они появились в холде совсем недавно и еще не усвоили привычки насмехаться над ним. И обратился прямо к Дилане, своей молочной матери, которая с дрожащими губами взирала на выросшего питомца: – А сегодня я отправляюсь в Главную мастерскую кузнецов, где, как вам всем отлично известно, мне будет оказан прием, вполне соответствующий моему положению. И посему, – он еще раз окинул взглядом весь стол, – нет ни малейшей нужды снова затевать в моем присутствии разговоры, подобные тем, что велись здесь нынешним утром. Я достаточно ясно выразился?

И, не дожидаясь ответа, Джексом решительно зашагал вон из зала. Он внутренне ликовал оттого, что наконец-то дал им отпор, но к ликованию примешивалось чувство вины: наверное, ему следовало владеть собою получше. Лайтол окликнул его, но Джексом впервые не послушался воспитателя. Нет уж! Пускай кто-нибудь другой извиняется за свое поведение, а с него, Джексома, довольно. Он – владетель Руата, пусть даже очень еще юный. Сколько было в прошлом таких же столкновений, и всякий раз он мужественно глотал обиду или старался быть выше ее. Все, хватит! Джексому хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше от Руата, где его положение было так двусмысленно. Как можно дальше от своего слишком рассудительного и совестливого опекуна и особенно от этой кучки несносных людей, принявших каждодневную близость за вседозволенность…

Рут издали ощутил бурю, клокотавшую в душе его всадника. Он выскочил из старого каменного амбара, служившего ему вейром в холде Руат, и, полураскрыв хрупкие с виду крылья, побежал навстречу юноше, готовый помочь, утешить, защитить.

Почти всхлипнув, Джексом вскочил ему на шею и послал Рута вверх. Как раз в это время из массивных дверей холда появился Лайтол, и Джексом поспешно отвернулся, чтобы впоследствии не пришлось врать, когда его спросят, видел ли он, как Лайтол ему махал.

Рут стремительно мчался ввысь: маленький белый дракон был легче своих громадных собратьев и быстрее набирал высоту.

– Ты – самый что ни на есть драконовский Дракон! Ты во всем их превосходишь! Во всем!.. – сказал Джексом, но в мыслях его еще царил такой хаос, что Рут на всякий случай вызывающе протрубил. Коричневый сторожевой дракон удивленно окликнул их со скал. Еще миг – и вокруг Рута материализовались все огненные ящерицы, сколько их было в холде, и закружились, возбужденно вереща.

Поднявшись над утесами, Рут исчез в Промежутке и безошибочно вынес Джексона к берегу озера, лежавшего высоко в горах над Руатом: с давних пор это озеро было их любимым прибежищем.

Джексом выскочил из дому в одной рубашке без рукавов, и от нестерпимого – хоть и кратковременного – холода Промежутка зубы у него застучали.

Рут между тем плавно скользил к берегу озера.

– Это несправедливо! Как это несправедливо! – сказал Джексом и ударил себя кулаком по бедру так, что Рут хрюкнул от неожиданности.

"Что с тобой такое сегодня?” – спросил дракон, аккуратно опускаясь у самого края воды.

– Ох, Рут… да ничего.

"А все-таки?” – И дракон повернул голову, заглядывая ему в глаза.

Джексом соскользнул с шелковистой белой спины, обхватил руками теплую шею и притянул к себе клиновидную голову друга.

"Зачем ты позволяешь им расстраивать тебя?” – спросил дракон. Его глаза часто мерцали, светясь любовью и заботой. Джексом подумал и усмехнулся:

– Отличный вопрос. Видишь ли, очень уж хорошо они знают все мои больные места. – И невесело засмеялся. – Вот где должна была бы сработать эта самая объективность, о которой без конца твердит Робинтон. Да что-то не получается…

"Мастера арфистов славят за мудрость…” – заметил Рут, но неуверенно, и Джексом невольно улыбнулся.

Ему всегда говорили, будто драконы не способны понимать абстрактные категории и разбираться в сложных отношениях между людьми. Тем не менее Рут частенько изумлял его замечаниями, заставлявшими усомниться в правильности этой теории. По мнению Джексома, драконы – во всяком случае, Рут – понимали куда больше, чем казалось людям.

Даже таким знатокам, как Предводители – Ф'лар, Лесса и особенно Н’тон… Вспомнив о Предводителях, Джексом почувствовал, что у него появилась особая необходимость посетить сегодняшнее собрание в Главной мастерской кузнецов. Н’тон обязательно прилетит туда послушать Вансора. Вот к кому можно будет обратиться за помощью…

– Тухлая скорлупа! – ругнулся Джексом. Наподдал ногой камешек и долго следил за тем, как тот отскакивал от поверхности воды, рождая разбегающиеся волны, прежде чем затонуть. Робинтон любил приводить в пример волны, поясняя, как одно-единственное действие порою приводит к многочисленным последствиям…

Джексом фыркнул, подумав о том, сколько волн, вероятно, породит его сегодняшняя выходка. Но, собственно, с какой стати он так взвился именно сегодня? Ведь все началось как всегда. Сперва Дорс отпустил какую-то вполне бородатую шуточку насчет ящериц-переростков. Потом Лайтол привычно осведомился, как чувствует себя Рут: можно подумать, дракон должен был за ночь истаять, зачахнуть, умереть. И, наконец, раскудахталась Дилана, этак по-матерински, в тысяча первый раз заявив, будто в Главной мастерской кузнецов гостей морят голодом. Приторная заботливость кормилицы последнее время немало раздражала Джексома, в особенности ее привычка гладить его по головке на глазах у завистливого родного сына…

С этой поистине освященной временем чепухи начиналось каждое утро в холде Руат. Так почему же именно сегодня она привела его в такую ярость, заставила вскочить на ноги и вне себя броситься вон из холда, владетелем которого он был по праву, прочь от тех самых людей, над которыми – теоретически, правда, – он имел полную хозяйскую власть?..

Конечно же, не Рут был тому причиной. С ним-то все в порядке…

«Да, со мной все в порядке, – подтвердил Рут. И жалобно добавил: – Вот только поплавать времени не хватило.»

Джексом с виноватой улыбкой погладил чувствительное надглазье дракона:

– Вот видишь, я и тебе все утро испортил. Прости, пожалуйста.

"А вот и не испортил. Я поплаваю здесь, в озере. Здесь так тихо. – И Рут ласково ткнул Джексома носом. – Да и тебе здесь лучше. Я знаю”.

– Ладно, – буркнул Джексом. Он не привык долго сердиться и уже сожалел о том, что дал волю чувствам… хотя, по совести говоря, надо же было им его довести! Вслух он сказал: – Купайся, Рут. Только помни, что нам надо поспеть к сроку в Главную мастерскую кузнецов!

Стоило Руту развернуть крылья – ив воздухе над ним тотчас возникла стайка огненных ящериц. Файры возбужденно пищали; Джексома коснулись их мысли, полные веселого самодовольства: в самом деле, кто, кроме них, мог додуматься, что Рут отправился к озеру! Одна из ящериц тотчас исчезла опять, и Джексом вознегодовал: стало быть, за ним присматривали! Пожалуй, по возвращении в холд он скажет несколько слов еще и об этом. За кого они там его принимают? За дитя неразумное? Или за Древнего?

Он вздохнул, тотчас раскаявшись. Еще бы им не взволноваться за него – это после того-то, как он вылетел вон из холда, точно ошпаренный! Хотя, собственно, они знали: вряд ли он полетит куда-либо, кроме как на озеро. Да и какая беда с ним может случиться, пока рядом Рут? И уж разумеется, не было такого места на Перне, где их с Рутом не разыскали бы файры…

Джексом почувствовал, что вновь начинает сердиться – на сей раз на ящерок. С какой стати глупые маленькие создания липли именно к Руту?.. Где бы ни появился белый дракон, все окрестные файры мигом слетались на него поглазеть. Обычно это забавляло Джексома, ибо огненные ящерицы припоминали и сообщали Руту невероятнейшие картины, а тот передавал самые интересные ему. Но, видно, такой уж сегодня выдался день, и выходки ящериц не забавляли Джексома, а лишь раздражали.

«Разбирайся в себе, – любил наставлять его Лайтол. – Будь объективен. Ты не сможешь повелевать другими, пока не научишься владеть собою самим. Ты должен шире смотреть на вещи…»

Джексом глубоко вздохнул несколько раз. Лайтол рекомендовал всегда делать это прежде, чем говорить, – не повредит, мол, лишний раз привести мысли в порядок…

Тем временем Рут в окружении тучи ящериц уже летел над темно-синими водами озера. Неожиданно он сложил крылья и нырнул, и Джексом содрогнулся, силясь понять, что за удовольствие купаться в обжигающе-холодной ледниковой воде. Летом, когда на Плоскогорье опускался удушающий зной, Джексом и сам не прочь был иной раз освежиться в озере, окруженном высокими снежными пиками. Но теперь, когда только-только миновала зима?.. Джексом вновь содрогнулся и подумал: а впрочем, если уж драконы не чувствуют даже запредельного холода Промежутка, ледяная вода для них, должно быть, и вовсе пустяк.

Рут вырвался на поверхность, и волны заплескались у самых ног Джексома. Джексом лениво ободрал густую хвою со склонившейся ветки и стал бросать зеленые иголки одну за другой в набегавшую зыбь. Огненных ящериц послали разыскивать их с Рутом – что ж, это и была одна из волн, порожденных его утренней вспышкой…

А чего стоило изумление – почти потрясение – на физиономии Дорса! И то сказать, сегодня Джексом впервые как следует дал сдачи молочному братцу. До сих пор его всякий раз останавливала мысль о том, что его несдержанность расстроит Лайтола. А Дорс знай дразнил его, без конца напоминая о малом росте Рута, причем умудрялся делать так, что со стороны все его злобные подковырки казались безобидными братскими шуточками. Дорс отлично усвоил: малейшая ответная резкость, и Лайтол тотчас учинит Джексому выговор за поведение, недостойное будущего владетеля. Что же до Диланы – Джексом давно перестал нуждаться в ее мелочной суетливой опеке, и если что-то мешало ему обратиться к Лайтолу по этому поводу, так только врожденная доброта и чувство благодарности к женщине, вскормившей его, родившегося до срока и тотчас осиротевшего, своим молоком.

Ну хорошо – так почему все-таки именно сегодня?..

Голова Рута вновь показалась над водой. Большие фасеточные глаза отражали яркое утреннее солнце, сияя зеленым и голубым. Огненные ящерицы тотчас облепили дракона: крохотные коготки и шершавые язычки прилежно счищали с белой спины малейшие пятнышки грязи, разноцветные крылья черпали и расплескивали озерную воду. Намокшие шкурки ящериц потемнели.

Вот зеленая пихнула носом одного из двух голубых и шлепнула крылом коричневого самца, отлынивавшего, по ее мнению, от работы. Джексом услышал ее воркотню и рассмеялся помимо собственной воли. Это была зеленая Диланы; поведение ящерки столь живо напоминало Джексому саму кормилицу, что на ум невольно пришла одна из аксиом жизни Вейров: “Каков всадник, таков и дракон!"

Что ж, в этом отношении Лайтол никоим образом Джексома не подвел. Рут был лучшим драконом на всем Перне. Если только… – И тут Джексом наконец-то распознал истинную причину своего возмущения – если только Руту когда-либо ПОЗВОЛЯТ таковым быть. Да, именно это!

Бессильная ярость вновь овладела Джексомом и в пыль разнесла ту малую “объективность”, которой он было добился на тихом озерном берегу. Ни ему, Джексому, владетелю Руата, ни Руту, белому заморышу из выводка Рамоты, никак не позволяли стать тем, чем каждый из них в действительности являлся.

Джексом был владетелем лишь номинально: Лайтол заправлял всеми делами в холде, принимал все решения и говорил от имени Руата, когда собирался Совет. Джексом станет настоящим владетелем только тогда, когда другие владетели официально подтвердят его право. Пустая формальность, ибо на Перне более не осталось мужчин, в чьих жилах текла бы руатская кровь. К тому же Лесса – единственная чистокровная руатанка – отказалась от своих прав на холд в пользу Джексома при самом его появлении на свет.

Джексом знал: ему никогда не бывать всадником, потому что он должен стать владетелем Руата. Но не мог же он, в самом деле, просто так подойти к Лайтолу и заявить: “Знаешь, я уже вырос и готов принять бразды. Так что спасибо – и до свидания!” Лайтол положил столько лет тяжкого труда на то, чтобы сделать Руат процветающим и богатым, – и после всего этого заставить его уйти в сторону и лишь исполнять приказы неопытного юнца?.. Лайтол ведь Руатом только и жил. Ему пришлось пережить немало жестоких утрат: сперва он потерял своего дракона, а затем – и семью, павшую жертвой жадности Фэкса. Как же отнять у него последний смысл жизни – заботы о холде? Об урожаях пшеницы, о резвых скакунах и откормленных веррах…

Нет. Если уж поступать по всей справедливости, то ему, Джексому, следует дождаться, покамест Лайтол, наделенный редким здоровьем, не скончается от старости. И только тогда вступать во владение холдом.

«Но, – продолжал Джексом свои рассуждения, – если Лайтол столь удачно управляет Руатом и никто иной не осмеливается претендовать на него, почему бы нам с Рутом за это время не выучиться всему, что должны знать настоящий всадник и настоящий дракон?.. Ведь теперь, когда Нити валятся с Алой Звезды совсем уже непредсказуемым образом, каждый боевой дракон на счету! Почему меня заставляют топтаться по лугам и полям с неуклюжим огнеметом в составе наземной команды, ведь я мог бы куда успешнее драться с Нитями в воздухе, верхом на Руте, если бы… если бы только тому позволили жевать огненный камень. Верно, Рут вдвое меньше обычных драконов, но не означает же это, что во всех прочих отношениях он чем-то им уступает!..»

"Разумеется, не означает”, – отозвался с озера Рут. Джексом поморщился: он-то изо всех сил старался думать тихонько”.

«Нет, я не слышал твоих мыслей, но я чувствую, что у тебя на душе, – спокойно сказал Рут. – Сейчас ты расстроен и очень несчастен. – И он выметнулся из воды, насухо отряхивая крылья, а потом двинулся к берегу, наполовину летя, наполовину плывя. – Я – дракон. Ты – мой всадник. Этого никто не может изменить. Будь тем, что ты есть. Как я!»

– Как же, так они нам и позволили! – крикнул Джексом с горечью. – Они там из кожи вон лезут, чтобы не дать мне сделаться всадником!

«Но ведь ты уже стал им. А еще ты, – Рут медленно подбирал слова, как бы стараясь сам все уяснить, – а еще ты владетель холда. Ты – ученик Мастера арфистов и Мастера кузнецов. Ты – друг Менолли, Миррим, Ф'лессана и Н'тона. Рамота знает твое имя. И Мнемент. И все они знают меня. Да, тебе много кем надо быть. Это трудно!»

Рут в последний раз отряхнул крылья и изящно сложил их на спине. Джексом молча смотрел на него.

"Ну, я чист. И я чувствую себя хорошо”, – сказал Рут таким тоном, словно это заявление должно было разом прекратить все душевные терзания его друга.

– Рут, милый, что бы я только без тебя делал!..

"Вот уж не знаю. Между прочим, к тебе прилетел Н’тон. Он в Руате. Коричневый малыш, который последовал за нами сюда, – это его”.

Джексом нервно втянул в себя воздух. Он-то думал, что коричневый был из Руата. Но кому, как не Руту, доподлинно знать, где чей файр!

– Что же ты мне сразу-то не сказал?.. – И Джексом торопливо взобрался Руту на шею. Ему совершенно необходимо было срочно увидеться с Н'тоном, и еще важнее – сохранить его доброе расположение. А свободного времени у Предводителя Форт Вейра всегда было немного.

«Просто я хотел выкупаться, – ответил Рут. – Не бойся, мы не опоздаем. – Джексом едва успел усесться, как Рут взвился в воздух. – Мы не заставим Н'тона нас ждать…»

И не успел Джексом напомнить ему, что прыжки во времени им были запрещены, как они именно это и сделали. И выскочили из Промежутка под жаркие лучи утреннего телгарского солнца, прямо над Главной мастерской кузнецов. – Рут! – щелкая зубами от холода, попрекнул Джексом дракона. – А если Н’тон узнает, что мы..?

"Он не станет спрашивать”.

Тон Рута отдавал самодовольным благодушием. Что ж, в случае чего Н’тон закатит выговор не ему. Полеты во времени были очень, очень опасны..

«Только не для меня, – невозмутимо ответствовал Рут. – Я всегда точно знаю, в каком времени нахожусь. Немногие драконы могут этим похвастаться!»

Рут заложил круг над посадочной площадкой перед зданиями Мастерской, и тут в воздухе над ними возник громадный бронзовый Лиот.

– Чтоб я понимал, как это ты ухитряешься так точно подгадывать, – пробормотал Джексом.

"Пустяки, – беспечно ответил дракон. – Просто я слышал, как коричневый улетел обратно к Н'тону, и отправился в то же самое время”.

Джексому много раз говорили, будто драконы не умеют смеяться. Но ощущение, исходившее от Рута, полностью соответствовало смеху.

Лиот подлетел поближе к Руту и Джексому, и юный владетель разглядел довольную улыбку на лице бронзового всадника. Джексом припомнил, что, по словам Рута, Н’тон успел побывать в Руате. Тут Н’тон поднял руку: то, что он держал, могло быть только летной курткой Джексома из шкуры дикого стража – зверя, отдаленно родственного драконам.

Драконы снижались, описывая плавные круги. Джексом уже видел, что они с Рутом прибыли далеко не самыми первыми. Он насчитал на земле пять драконов, в том числе Голанта, бронзового Ф'лессана, и Пат, зеленую Миррим. Пат приветствовала их воркующей трелью. Рут легко приземлился на зеленую лужайку против Мастерской. Следом за ним коснулся земли и Лиот. Н’тон соскользнул вниз по бронзовому плечу, и в воздухе тотчас возник Трис, его коричневый, Файр нахально уселся на спинной гребень Рута и зачирикал весело и самодовольно.

– Дилана сказала, что ты удрал полураздетым, – сказал Н’тон и перебросил Джексому теплую куртку. – Тебе, верно, никакой мороз нипочем, не то что мне, старику. Или что – тренируешься на выживание?

– Ох, Н’тон… и ты тоже…

– Что – “тоже”, приятель?

– Ну ты же знаешь…

– Ничего я не знаю. – И Н’тон пристально глянул на Джексома. – Не иначе, Дилана тебя нынче все-таки достала?

– Разве ты не видел Лайтола?..

– Нет. Я просто спросил первого встречного, куда ты подевался. Еще я видел Дилану, которая лила слезы из-за того, что ее крошка убежал гулять без курточки. – И Н’тон подергал себя за нижнюю губу, изображая плачущую Дилану. – Я, видишь ли, совершенно не выношу женских слез, особенно когда женщина в ее возрасте. Так что я схватил куртку и поклялся скорлупой яйца, из которого вылупился мой дракон, что любой ценой закутаю в нее твои хрупкие плечи. Потом отправил Триса разыскивать Рута – и вот я здесь, А что такое стряслось нынче утром? Рут, я смотрю, выглядит отменно…

Джексом смущенно отвел глаза, избегая лукавого взгляда Н'тона. Он очень долго натягивал куртку. Но наконец все же ответил:

– Сегодня утром я… послал подальше весь холд.

– Собственно, – сказал Н’тон, – я предупреждал Лайтола, что вскоре он дождется чего-нибудь в этом духе.

– Что?..

– И какова же была последняя капля, Джексом? Сюсюканье Диланы?

– Рут – настоящий дракон!

– Естественно, – сказал Н’тон с такой убежденностью, что Джексом вскинул глаза. – А кто это отрицает?

– Все они. В Руате… повсюду. Все говорят, будто он – просто файр-переросток. Да ты и сам знаешь.

Лиот зашипел, и Трис испуганно взвился, но мелодичная трель Рута быстро успокоила ящериц. Н’тон взял Джексома за плечо:

– Я знаю, что болтают некоторые люди. Но я знаю также, что все известные мне всадники обычно поправляют тех, кто так говорит. Причем иногда даже… весьма убедительно.

– Но если ты считаешь его настоящим драконом, почему он не может делать то, что положено настоящему дракону?

– А разве он не делает? – И Н’тон оглядел Рута так внимательно, будто за время их разговора тот успел решительно измениться.

– Я имел в виду, – сказал Джексом, – как настоящие боевые драконы.

– Так вот ты о чем, – поморщился Н’тон. – Слушай, парень…

– Это все Лайтол, верно? Это из-за него ты не разрешаешь мне драться с Нитями на Руте верхом! Вот отчего ты нипочем не даешь мне выучить Рута жевать огненный камень…

– Нет, Джексом. Не поэтому.

– Ну так почему же? Нет такого места на Перне, куда бы Рут не мог меня отнести. Верно, он невелик, но очень проворен и гораздо поворотливее больших, ведь он легче…

– Дело не в его способностях. – Н’тон слегка повысил голос, чтобы заставить Джексома слушать. – Дело в целесообразности.

– Опять отговорки, – сказал Джексом с горечью.

– Нет! – ответил Н’тон твердо. – Понимаешь, летать с боевым Крылом во время падения Нитей – очень опасное дело. Нет, я и в мыслях не держу сомневаться в твоей храбрости, парень. Я знаю, что ты смел, а твой Рут – быстр и очень умен. И все-таки Крылу пришлось бы за вас отвечать, ведь вы совсем не обучены…