Сребреники Иуды

— Симон — настоящий маг, а ты и Павел — мошенники.

На что Петр ответил:

— Сейчас ты узнаешь, что мы истинные ученики Христа, а этот злодей — колдун и обманщик.

Нерон возразил:

— Как ты можешь говорить так, если вот он перед тобой возносится в небо!

Петр посмотрел на Симона и сказал:

— Я заклинаю вас, ангелы сатаны, несущие его в воздухе, чтобы он не мог обманывать сердца неверящих. Заклинаю Богом, который создал все сущее, и Иисусом Христом, которого Он на третий день воскресил из мертвых, — с этого мгновения больше не помогайте ему. Отпустите, пусть летит сам.

И немедленно, будучи отпущенным, Симон Магус упал на место, которое называлось Sacra Via, что означает святой путь, где его и настигла злая смерть.

Нерон не был бы великим злодеем, если бы простил это святому Петру. Через несколько месяцев он повелел распять апостола вниз головой в своем саду. Тот безропотно принял смерть. Но вскоре его тело исчезло, и подручные Нерона так его и не нашли. Но что более важно — император как ни старался, так и не смог найти сребреник Иуды, которым владел Магус. А в шестьдесят восьмом году, то есть через год после казни святого Петра, это исчадие ада, этот монстр покончил жизнь самоубийством.

Бенелли в растерянности стоял перед папой.

— Святой отец, мы на пороге гибели церкви. Только святой Петр мог победить Симона Магуса. Я молю вас позволить открыть гробницу Сильвестра II. Возможно, там есть нечто, что нам поможет. И возвратите в Рим отца исповедника.

Понтифик молчал.

— Святой отец, это правда, что Катерина из Бенедетто покинула Ватикан? — спросил Бенелли.

— Она сделала здесь все, что могла. Встречать Магуса придется мне и вам.

— Но что мы можем сделать! — воскликнул Бенелли. Ему показалось, что понтифик уже примирился с поражением.

— Давайте посмотрим, решится ли этот Пол на последний шаг, — произнес Иоанн XXV после долгих размышлений. — Монета наберет полную силу, только если он сам, по своей воле, согласится продать душу дьяволу. Может быть, в самый последний момент он не позволит злу войти в наш мир.

— А что, если позволит? — в отчаянии спросил Бенелли. — Кто сможет противостоять Магусу?

— Никто, — ответил понтифик. — Ни один смертный.

— Так что же делать?

— Ждать.

— Кого?

— Рыбака, — тихо ответил папа.

Глава тридцать четвертая

[21] дает человеку свободу воли грешить,

Не верить, служить дьяволу.

Человек властен выбирать.

Молот ведьм

— Нужно подниматься на девятый астрал, — проговорила Хелен.

Пол видел, что она смертельно больна. В сражении с Катериной из Бенедетто у гробницы Сильвестра II Хелен потеряла огромное количество духовной энергии, святой каким-то образом удалось взломать сосуд, в котором хранилась ее душа. Лицо Хелен постарело, тело сморщилось, неизменными остались только злоба и стремление возвратить сребреник Иуды хозяину.

— Может, вернемся домой?

— Нет времени, — бросила Хелен. — Эти духи могут напасть снова.

Сильно кашляя, она поднялась с черного гранитного кресла подземного храма и вошла в магический знак.

— Пол, послушай меня! Ты на последнем этапе нашего путешествия. Выйти за девятый астрал не может ни одно человеческое существо. Только ты. Тебя поведет монета. После этого никто и ничто на земле не сможет тебя остановить.

— И что дальше?

— А дальше ты обретешь силу и мудрость ангела и станешь способен постичь космос. Решай. У тебя есть выбор.

Но Полу уже не нужно было принимать никакого решения. Все было предопределено. Содержащееся в монете зло развратило и деформировало его сущность. Мир, люди, те, кого он любил, — все это больше не имело ни малейшего значения. Обладать мудростью и силой ангела и все же пребывать в этом мире! Как можно отказаться от такого дара? И наплевать на последствия! Он будет самым великим, самым мудрым из людей.

— Где монета? — спросил Пол, волнуясь.

— Тебе нужно только подумать о ней — и она будет у тебя, — ответила Хелен.

Пол закрыл глаза. Перед ним возник сребреник Иуды, окруженный темно-красным сиянием — цвет крови.

— Пошли, — сказал он и встал рядом с Хелен.

Они сразу попали в сильную пургу. Пропало все, даже ощущение времени, остался один снег. Через какое-то время Пол осознал, что снег — это бесчисленные планеты и созвездия.

Пурга закончилась, и пришла тьма. Пол снова ощутил себя и Хелен. От нее остались лишь неясные желтые очертания, почти сливающиеся с фоном. Сам он был окружен красноватым сиянием.

Тьму озарил свет, и Пол скорее ощутил, чем увидел путь. В виде слабо мерцающей широкой дороги он простирался сквозь вечную тьму далеко за пределы всех человеческих и ангельских измерений. Путь без начала и конца, вечная дорога духа. И каждое мгновение он менялся. Теперь путь казался Полу бесконечной лестницей.

— Что это?

— Путь, — ответила Хелен. — Он охватывает всю Вселенную. И меняется в зависимости от восприятия индивидуума, включая даже ангелов и архангелов. Каждый понимает путь по-своему. Для тебя он один, а для меня другой. Да и для тебя путь в разное время тоже различен.

— А есть кто-то выше ангелов и архангелов?

— Седьмые ангелы, силы небесные, силы ангельские и ангельские власти.

— А за ними?

— Третьи ангелы. Затем херувимы и серафимы. В небесной иерархии существует девять ангельских чинов. А за этими девятью — сам Бог.

— Значит, Он существует? — Хелен кивнула.

— Да. Добро и зло сходятся в Боге, сущность которого бесконечна.

— Разве такое возможно?

— Конечно, — продолжала лгать Хелен. — Основа всех вещей, которую мы называем Богом, ничем не ограничена. Она — бесконечное ничто и содержит все, не делится на добро и зло. А путь, который ты видишь перед собой, — это часть Бога. Бог не имеет никаких склонностей. Ему неведомы любовь и ненависть. Он не ждет и не желает. Он просто есть. Для него нет конфликтов и противостояний. Он охватывает все — каждую мысль, каждое существо, каждый мир, каждое понятие. Это некое Слово, которым определяется все. Из этого Слова происходят ангельские чины, которые, будучи частями, жаждут целого. Из этого рождается противоречие и в этом исток добра и зла.

— А что же люди? — спросил Пол.

— Учитель поведал мне, что из самой мельчайшей частицы пути был создан мир людей, который, как и все части, жаждет возвратиться к целому. У Бога есть два сына — это далеко за пределами ангельских чинов, — которые стремятся повести людей различными путями. Первый сын желает, чтобы люди его прославляли. Он ставит им разные условия, обманывает, говоря, что дорогу к Богу знает лишь он один, и призывает людей следовать по его стопам. Другой сын не ставит никаких условий. Он предоставляет людям свободу выбора, позволяет им делать все, что они желают, поскольку знает, что Бог безграничен и дорогу к нему можно найти, поступая как угодно.

— Выходит, нет ни добра, ни зла?

— Ты сказал это, не я. — Хелен закашлялась. — В Боге нет никаких противоречий. Он неделим, и свобода выбора не ограничена. Каждый человек может следовать к нему своим собственным путем. Понимаешь, Пол, тебя с детства приучили, что зло — это плохо. Для тебя зло — уничижительное, бранное слово. Но это не так. Просто другой сын Божий ничем не ограничивает людей. Он провозглашает их право делать все, что они пожелают, и не грозит никакими наказаниями. Обладая монетой, ты это скоро выяснишь сам. Эти монеты дали Иуде Искариоту за то, чтобы привести Христа на суд.

— Но Иисуса предали.

— Конечно, нет. Он организовал все сам. Будучи Сыном Божьим, он стоял над всеми ангельскими чинами и тем более людьми. Что они могли с ним сделать, если бы он сам не захотел? К тому же Христос мог воскресить себя из мертвых и без Божьей помощи. Понимаешь, ему нужно было всеобщее поклонение, которого он и добился с помощью этого предательства, а затем страданий на кресте. После этого многие уверовали, что единственную дорогу к Богу знает только он. Но у тебя осталась свобода выбора.

— А если я откажусь?

— Если откажешься, то потеряешь свободу, которую дает монета. — Хелен начала удаляться. — А теперь иди, Пол, а я останусь здесь, поскольку не имею права влиять на твое решение.

Тусклое желтоватое сияние вокруг нее померкло. Для Пола она как бы перестала существовать, хотя осталась рядом как охранительница монеты.

Пол стоял на самом краю девятого астрала. А на земле, в монастыре, перед алтарем молилась Катерина из Бенедетто. Он извлек сребреник Иуды и увидел ее.

— Пол, эта ведьма лжет, — сказала монахиня. — Если ты пойдешь дальше, то попадешь в рабство к хозяину земли крови. Он жаждет заполучить дарованное тебе бесценное сокровище — вечную жизнь.

— Я не вижу никакого сокровища. Где оно?

— Ты обретешь его только через любовь и веру. Другого пути нет. Его нельзя купить, им нельзя завладеть, его нельзя украсть. Нет такой силы ни на земле, ни на небесах, которая могла бы отобрать у тебя этот дар. Ты сам можешь от него отказаться, но все равно обладать монетой никогда не сможешь. Тобой будет управлять ее истинный хозяин, так же, как он управляет остальными. Он сделает тебя своим слугой. Не губи себя.

Слова святой проникали прямо в душу. Но монета уже сделала свое черное дело — его душа была вся изъедена ржавчиной гордыни. Пол принял решение.

Зажав в кулаке монету, он воскликнул на языке, никому не известном на земле:

— Я отказываюсь от власти Бога. Отказываюсь от спасения моей души во веки веков.

Путь перед ним разветвился. И снова до него дошла молитва Катерины из Бенедетто:

— Не делай этого, умоляю тебя. Ты еще можешь спастись.

Пол упрямо выпятил челюсть.

— Я принимаю власть этой монеты. И делаю выбор совершенно свободно.

Развилка исчезла. Путь перед ним был снова единственный. И он пошел по левой дороге, потому что правая была потеряна навсегда. Постепенно дорога превратилась в туннель. Она вела в бездну, но об этом Пол узнает позже.

— Прощай, — прошептала Хелен ему вслед.

Когда Пол вернется в мир людей, то больше не будет прежним. Он превратится в слугу Магуса, который завтра к вечеру станет его полноправным хозяином.

За этим ужасным событием наблюдала еще одна человеческая душа. Стоя у алтаря, Катерина из Бенедетто смотрела, как Пол исчезает во тьме. Последняя надежда пропала.

В мир скоро явится истинный хозяин монеты — Симон Магус, ангел тьмы.

Глава тридцать пятая

Согласно святому Томасу, дьявол может изменять в человеке действие любого органа, влияя на физические и умственные способности. Мы считаем, что такого эффекта достигал своими колдовскими заклинаниями Симон Магус.

Молот ведьм

Рейчел влетела в комнату матери.

— Они здесь.

— Кто? — спросила Мэри, протирая глаза.

— Злые духи. Во дворе.

Мэри встала, посмотрела в окно. В темноте копошились отвратительные твари. Она уже видела такое несколько раз, но теперь картина была более живой и потому более страшной. По саду рыскали волки, на крыше уселись грифы, по кровельным желобам скользили змеи, из щелей начали вылезать скорпионы. Все ждали команды хозяина.

Вошла мать настоятельница.

— Вам здесь опасно оставаться. — Она быстро повела их вниз по лестнице туда, где спали монахини. — А Рейчел будет спать рядом с часовней.

— Где отец исповедник? — спросила Мэри. Ей казалось, что она сходит с ума, а может, уже сошла. Злые духи добились своего: она все видела как в тумане, как будто что-то случилось со зрением.

— Пойдемте со мной, — произнесла монахиня голосом, хриплым от напряжения. — Они становятся все сильнее.

— Что мы можем сделать?

— Только молиться. — Мать настоятельница посмотрела на Мэри. — Но вы, дитя мое, не забыты. Святой отец прислал вам защиту.

Они вошли в келью, где их ждал отец исповедник.

— Мэри, — он взял ее руки в свои, — скоро явится ангел тьмы.

Она заплакала.

— Скажите, почему нам с дочерью выпали такие страдания? Разве это справедливо, что Бог отдает меня в руки врагов?

Отец исповедник промолчал.

— Пол поступил плохо, — устало продолжила Мэри. — Он оправдал серийного убийцу. За это полагается наказание. Но я-то при чем? Почему со мной Господь обходится так немилосердно?

— Мэри, — сочувственно проговорил отец исповедник, — неисповедимы пути Господни. Он учит нас смирению. Никто в этом мире не может избежать искушения и смерти, даже наместник Христа. Я верю — вы с Рейчел ни в чем не виноваты, но давайте вспомним многострадального Иова и возьмем с него пример.

Мэри кивнула.

— Вы правы. Я больше не буду сетовать на Бога. Такова, видно, моя судьба. Но обещайте, что не оставите моего ребенка до самого конца.

Отец исповедник посмотрел в затравленные глаза несчастной женщины.

— Обещаю.

Бенелли проснулся. Его тошнило. Теперь ни одна ночь не проходила без кошмарных снов, от которых он пробуждался, обливаясь холодным потом, и долго не мог заснуть.

Вот только сейчас ему снилось, что он в толпе. Теплый солнечный день. На душе радостно. Он веселится вместе со всеми, не зная почему.

Вдруг кто-то сбоку крикнул:

— Verbera! Хватай ее!

Все вокруг завопили, и кардинал тоже. Его лицо осветилось восторгом.

Потом он увидел бегущую по арене девочку, за которой гонится львица, и его душа переполнилась невыразимым стыдом. Он проснулся.

Бенелли со стоном вскочил с постели, быстро оделся и вышел. Он пересек площадь по направлению к собору Святого Петра, осыпая себя упреками: «Чего ты достиг, дожив до преклонного возраста? Кардинальской сутаны. Так это незаслуженно. Ты, глава инквизиции, должен был остановить зло, но оказался неспособным. И святой отец это знает. — Продолжая себя поносить, Бенелли прошел к главному алтарю и спустился в грот. — Разве можешь ты, Бенелли, сравниться с Катериной из Бенедетто или отцом исповедником? Высокая должность — это еще не святость. У них нет никаких должностей, но они чисты перед Богом. — Он вошел в туннель. — Возможно, у тебя были какие-то способности, но ты их давно похоронил. В Царстве Божьем чиновники-бумагомаратели не нужны. Когда ты в последний раз помогал бедняку? Ухаживал за больным? Одаривал любовью отверженного? — Схватив кувалду, которую кто-то из рабочих оставил у входа, кардинал двинулся по туннелю. — Так сделай теперь хоть что-нибудь. Прояви решительность. Вскрой гробницу папы Сильвестра. Возьми монету и положи к остальным в чашу святого Петра. Тогда Магус не сможет ее использовать».

Бенелли ударил кувалдой по стене. Потом еще.

И замер, когда глаза остановились на надписи «Salvame,RedemptorMundi».

Кардинал застонал и опустился на колени. В себя он пришел после долгой молитвы.

«Меня искушают. Хотят, чтобы я присвоил монету. И они почти победили. Я чуть не стал предателем».

Он отбросил кувалду и печально поплелся по туннелю обратно.

Хелен ждала в подземном храме. Свечи в магическом знаке замерцали, начав гаснуть. Наконец сам знак окутал густой туман. В центре возникла тонкая струйка черного дыма, которая постепенно становилась все толще. Внутри этого дыма начала формироваться могучая фигура в черном с золотой короной на голове — это из подземного мира выходил Магус.

Туман рассеялся, и в магическом знаке возник Пол.

— Не выходи пока оттуда, — испуганно проговорила Хелен. Она не знала, что может случиться, если он выйдет из знака до прихода Магуса. Человек, обладающий силой ангела, был непостижим даже для нее. — Теперь ты узнал правду.

— Да, — горестно проговорил Пол. — Монета предназначалась не мне. Это все понадобилось, чтобы посредством моего тела и духа привести в мир Симона Магуса.

— Он мой хозяин. Смотри. — Она разорвала платье и показала отметину на левом плече, которую он прежде не мог увидеть, — глубокий шрам, выжженный в плоти. — Он теперь и твой господин.

— Расскажи мне о монете.

Хелен не решалась. Она больше не могла проникать в сознание Пола, поскольку он стал сильнее ее. Зачем это ему? Тем более что он мог бы легко прочитать ее мысли. А может быть, монета, завладев им, освободила Хелен от господства Магуса? Неожиданная надежда замерцала в глубине ее существа.

— Пол, я там присутствовала, — прошептала она, — когда мой возлюбленный господин упал с башни и его душа покинула мир. Я зарыла монету на участке недалеко от Рима и вернулась насладиться местью, когда Нерон приказал бросить апостола в темницу. — Она сильно закашлялась, согнувшись пополам. — Я присутствовала при его казни на кресте. Умирая, Магус проник ко мне в сознание и сказал, что я буду охранительницей монеты, пока не вернется истинный хозяин. Так оно и было. Я странствовала по земле, переходила из одного тела в другое, ждала возвращения своего господина.

— Но почему именно я?

— Поскольку приближался час прихода Магуса, я искала смертного, чье тело он мог бы занять. Это должен был быть предатель, гордец и себялюб, готовый продать душу. Ты оказался единственным, кто зашел так далеко. И сейчас уже ничто не сможет тебя спасти. Ты отступился от себя самого. Это необратимо.

— А если я выйду из магического знака?

— У тебя останется способность ангела проникать в суть, но не его сила, поскольку она принадлежит Магусу. Когда он придет, ты погаснешь. К утру тебя не будет.

Пол выслушал и улыбнулся.

— Все это так, но я уже Магус. Я просто тебя проверял. Войди в магический знак, и мы снова соединимся. Но теперь я уже не буду твоим господином. Ты все сделала очень хорошо, дождалась меня.

Перед Хелен возникла могучая фигура Магуса. Превозмогая боль, она вскрикнула в экстазе.

— Мы снова будем вместе, — проговорил он, — рабство закончено. Я сделаю еще шаг по пути зла и получу право господствовать над еще большим количеством душ. Мы будем властвовать вместе, ангелы тьмы. Входи же.

Хелен бросилась в его объятия.

— Каково это — быть ангелом в человеческом облике? — спросила она.

Магус рассмеялся.

— Сейчас расскажу, Елена. — Он прижал ее к себе. — Как ангел, я много путешествовал по дорогам зла и нигде не видел любви. Елена, она существует лишь в этом мире, а там, в пучине, ее нет. Понимаешь, дорогая, чтобы стать искусителями людей, нам необходимо убить в себе любовь. Иначе нельзя.

Хелен попыталась вырваться, но тщетно. Магус ее задушил, не переставая улыбаться. Все, теперь никакой любви. Просто рабыня. Навечно.

И мгновенно в тюремной камере Карл Крамер почувствовал смерть своей госпожи. Его охватили одновременно радость и страх. Радость освобождения и страх приближения ангела тьмы.

Скоро Магус доберется и до него.

Глава тридцать шестая

Намного более ужасны и жестоки мучения тех, кто не имеет признаков принадлежности дьяволу телом, но крепко связан с ним душой посредством грехов и пороков. Ибо, как учит апостол, человек становится рабом того, кто его победил. Такие безнадежны, поскольку, являясь слугами дьявола, тяготятся его господством, но не имеют сил сопротивляться. Именно тех, кто одержим дьяволом не извне, а изнутри, чьи души обречены на вечные муки, по многим причинам излечить намного труднее.

Молот ведьм

Обретя способность ангела проникать в суть вещей, Пол очнулся на полу. Магический знак исчез, и Хелен тоже. Вокруг ничто не напоминало храм. Голова была ясной, но тело как будто парализованным. Никаких ощущений. Поскольку ангелу человеческие ощущения не нужны, Пол никогда об этом не задумывался — ведь духов зла интересовала не плоть его, а душа.

Он созерцал путь, по которому шло человечество. Некоторые шли, залитые светом, другие в темноте, каждый своей дорогой, пока не подходили к развилке, где нужно было сделать выбор. Ангелы тоже шли — Пол мог видеть их, призраков света и тьмы, способных принимать облик любого существа на земле.

Пол постиг истинную природу сребреников Иуды — как физическую, так и мистическую. Они символизировали попытку людей купить за деньги веру, надежду, любовь и сострадание. Они символизировали также все зло мира.

Ему теперь пришлось испытать все людские страдания, мучиться, но не иметь возможности умереть. Ибо он, сделав выбор, стал бессмертным. Бессчетные войны, жестокость, мучения, голод, бессердечие — все это наполнило душу. Такова была цена.

Случилось так, как обещала Хелен. Пол переживал страдания Мелани Дьюкс в ту ночь, когда Крамер лишил ее жизни. Переживал страдания ее сестры Лоры, когда она в церкви призывала Бога наказать и совершившего преступление, и защитившего преступника.

Разумеется, Крамер был убийцей.

В душе Пол это знал еще до того, как начался процесс. Но признать ошибку сейчас — значило потерять лицо. Поэтому он не признавался в этом даже самому себе. Силы тьмы показали ему правду, позволив Крамеру захватить в тюрьме Сьюзенн. Но даже тогда Пол не признал ошибку и ничего не сделал, чтобы Крамер никогда не вышел на свободу. В своей гордыне он предал и убитую девушку, и ее сестру, и всех остальных, замученных монстром.

Пол наблюдал, как человеческие существа двигаются по жизненной колее. Как уродуются души. Как их душат удавы себялюбия, жалят скорпионы алчности, рвут на части волки ненависти. В действительности богатые оказывались бедными, могучие — слабыми, алчные — неудовлетворенными, мудрые — глупцами и все — слепыми. Отрадно было лишь то, что злым духам приходилось питаться грехами, которые они сами инспирировали. Но эта пища никогда не доставляла удовольствия. Это все равно что есть навоз.

Снова возник магический знак. Но Полу было суждено остаться в этом озере тьмы навеки веков.

По указанию президента население Сан-Франциско срочно эвакуировали. Тех, кто пытался остаться, отыскивали военные патрули. Подземные толчки усиливались, вся страна застыла в тревожном ожидании. Но у обитателей монастыря выбора не было.

Мэри прижимала дочку к себе, не зная, чем ее утешить. Избежать судьбы невозможно. Гладя волосы Рейчел, Мэри вспоминала несчастного Иова — невинного человека, на которого Бог обрушил все возможные несчастья. Вначале Иов возмущался действиями Всемогущего перед друзьями, называл Его тираном, говорил, что Он жесток и несправедлив, как все тираны. Наконец, доведенный до отчаяния, он обратился к самому Создателю: «Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня»[22].

И Господь отвечал Иову из бури и сказал: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?.. Я буду спрашивать тебя и ты объясняй Мне: Где ты был, когда Я полагал основания земли?.. Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?.. Будет ли состязующийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему»[23].

Иов обдумал мудрый ответ и признался: «Так я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал»[24].

«Бедный Иов, бедный Иуда, бедный Пол, — думала Мэри, — вы все персонажи пьесы абсурда, разыгрываемой Всевышним, смысл которой невозможно понять.

Что я скажу ангелу тьмы, когда он придет за нами? А если он явится в облике того, кого я любила больше всего на свете? Я стану проклинать Бога и умру, как советовала Иову поступить жена, или тоже скажу, что говорила о том, чего не разумела? А если я это сделаю, воздаст ли Господь мне, как воздал Иову? Вернет ли он мне больше, чем я потеряла?

А как быть всем остальным, кто безвинно страдает на этой земле? У кого на глазах убили самых любимых? Кто обречен на голодную смерть в полном одиночестве?

Что они скажут Создателю в последний момент на земле? Будут ли пребывать по-прежнему в вере и благодарить Бога за милосердие или станут осыпать Его проклятиями?»

В этот роковой день отец исповедник тоже страдал. Он знал о мучениях Мэри и Рейчел и молился за них. Он также знал, что церковь ждет тяжелое испытание. Появление в мире Магуса.

Около пяти ему позвонил Хэнлон Досон. Тон у начальника тюрьмы был еще грубее, чем обычно:

— Крамер умирает. Во время эвакуации в нарушение моего приказа его поместили с другими заключенными, и один из сокамерников — а Крамера все ненавидят — ударил его в грудь отверткой. В любом случае ему крышка. Мы перевели его в городскую больницу. Там сказали, что жить подонку осталось от силы часа три. Он хочет вас увидеть.

Отец исповедник шумно вздохнул. Ему ли не знать, на какие уловки могут пойти силы зла, чтобы выманить его из монастыря и лишить Мэри последней защиты!

— Я не могу прийти.

— Вы должны, — сердито возразил Досон. — Он хочет с вами поговорить. — Начальник тюрьмы замолчал. — Послушайте, я не знаю, что на уме у этого мерзавца — может, он просто хочет посмеяться над вами, — но тюремные правила требуют, чтобы к умирающему заключенному привели священника, если тот просит. А Крамер хочет вас. Что касается меня, — Досон усмехнулся, — то я этому рад. Сукин сын получил по заслугам. Лучше поздно, чем никогда.

Будь воля Досона, всех убийц немедленно расстреливали бы сразу же на месте преступления, без суда и следствия. В мире от этого стало бы только чище.

— Я не могу, — сказал отец исповедник и положил трубку. Как можно ехать к Крамеру, этому чудовищному злодею, и нарушить обещание, данное Мэри? Он начал звонить другим священникам. Нигде не отвечали. Слушая длинные гудки, отец исповедник понимал, что придется рискнуть. Да, силы тьмы могут снова его обмануть, но он не имеет права лишать человека отпущения грехов, когда тот в этом нуждается. «Господи, почему Ты никогда ничего не говоришь внятно, чтобы я мог понять?»

Отец исповедник направился к двери. Магус появится с наступлением темноты, а он к этому времени уже вернется.

Магический знак закончил формироваться.

Лежа без движения в океане людских страданий, Пол бился в конвульсиях. Спасения не было.

Но, оказывается, была предпринята попытка спасти его до наступления ночи. Он оказался в соборе Святого Петра, на земле, которую освятили две тысячи лет назад. Но сребренику Иуды преград не было нигде. Пол узнал великолепную колоннаду, «Пьету» Микеланджело, часовню Святого Петра, восемьдесят девять свечей, мерцающих на главном алтаре.

В следующий момент он перенесся в прошлое. Сейчас это уже был собор шестнадцатого века, который в 1506 году снесли по повелению папы Юлиана. Огромный купол Микеланджело растаял. Архитектура старого собора была проще: длинная сводчатая крыша, толстые колонны. Затем растаял главный алтарь, и вместо него возник мраморный, за которым в 1124 году служил мессу папа Каликст II. Скамьи отсутствовали. На каменном полу преклонила колена небольшая группа пилигримов.

Еше один скачок назад во времени — и Пол увидел главный алтарь Григория Великого, воздвигнутый в 549 году. Серебряный балдахин, увитые виноградными лозами колонны. Еще назад. Четвертый век, собор только что возведен по повелению императора Константина. Серебряный алтарь украшен четырьмя сотнями драгоценных камней. На стенах мозаика, изображающая кедры и пальмы в раю.

Назад. Собор растаял. Пол наблюдал, как тысячи рабочих начинают закладку его фундамента на Ватиканском холме в холодное декабрьское утро 320 года. Всюду повозки, груженые кирпичом и блоками из туфа. Еще назад. Пол оказался на заброшенном старом кладбище в ночь после распятия святого Петра в цирке Нерона. Новообращенный римлянин, благороднейший Марцелл со слугой тайком проносят мимо стражи истерзанное тело святого Петра, завернутое в шерстяное покрывало. Они опустили его в только что вырытую могилу и прикрыли дешевой мраморной плитой. Поспешная молитва и начертание рядом на стене христограммы — монограммы из греческих букв, символизирующей имя Христа, чтобы обозначить место упокоения первого апостола.

Но Полу не нужны были никакие надписи. Идущий из захоронения свет говорил сам за себя. Пол перенесся в наши дни и увидел человека, который вызвал его дух сюда в последней попытке спасти. У гробницы святого Петра на коленях молился папа Иоанн XXV:

— Умоляю тебя, Пол, положи монету в гробницу. Только святой Петр может лишить ее злой силы. Это освободит тебя от страданий.

Полу нужно было только сделать несколько шагов и бросить монету в Божественный свет. Но он не сделал этого, поскольку душа его уже принадлежала дьяволу.

— Брось монету! — Слова Иоанна XXV колоколом отдавались в сознании. — Спаси себя, дитя мое!

Все существо Пола сотряс оглушительный раскат грома. Приближался ангел тьмы.

Он хотел сказать: «Я раскаиваюсь», — но не смог. Невидимая сила отбросила его от гробницы.

Спасения не было.

Из глубин ада, по самому узкому из мостов, соединяющих два мира, поднимался дух Симона Магуса. Являлся ангел тьмы в золотом шлеме. Воин, которому не мог противостоять никто из людей. Над бездной нависли широкие черные крылья непоборимого духа. В руке он держал огненный меч смерти. Воздух разрывали дикие вопли, свидетельствующие о возвращении в этот мир Симона Магуса, ангела тьмы.

Глава тридцать седьмая

Он губит и непорочного и виновного.

Книга Иова, 9:22

Бенелли быстро прошел по проходу, ведущему к гробнице святого Петра.

Иоанн XXV поднялся с коленей. Лицо понтифика омрачала глубочайшая скорбь.

— Что будем делать, святой отец? — в смятении спросил Бенелли.

— Принесите монету из гробницы папы Сильвестра, — ответил понтифик после долгого молчания.

— Я не могу. Святой отец, это должен быть не я. Понимаете, не я. — Он опустил голову. — Вспомните пророчество. Я могу оказаться тем, кто предаст церковь по наущению Магуса. Избавьте от искушения. Не дайте стать Иудой.

На глаза Иоанна XXV навернулись слезы.