Современная электронная библиотека ModernLib.Net

История русской церкви (Том 9)

ModernLib.Net / Религия / Макарий Митрополит / История русской церкви (Том 9) - Чтение (стр. 14)
Автор: Макарий Митрополит
Жанр: Религия

 

 


Князь Константин отвечал папе, благодарил его за лестное письмо и продолжал: "Что же касается до веры и унии, то я вполне сочувствую этому делу, лишь бы только оно велось лучшим способом и привело к общему спасению. Не так давно я уже начал было трудиться для этого дела, но хотел идти к своей цели прямою и законною дорогою, стараясь прежде всего получить согласие и дозволение на то святейших патриархов греческой веры. И милость Божия, видимо, благоприятствовала нам, послав в Польшу двух патриархов, Константинопольского и Антиохийского, с которыми я беседовал и которые отвечали мне, что они не прочь соединиться с Римскою Церковию. К сожалению, в то самое время, когда это происходило и когда я старался дать дальнейшее движение делу, между нами открылась измена: некоторые наши духовные, без согласия всех и когда дело еще не было подготовлено, поспешили к вашему святейшеству для принятия унии и таким своим поступком до того возмутили православных, что иные охотнее переходят к ереси, чем к Римскому Костелу. Чтобы поправить дело, необходимо, чтобы наш светлейший король Сигизмунд с вашего благословения помогал нам всеми способами, а мы готовы потрудиться с полным усердием. Ваше святейшество, конечно, соизволишь отложить дело и пождать, пока мы не снесемся с отцами Греческой Церкви и не получим на то их согласия. И мы убеждены, что ваше святейшество будешь согласен поступить по всей справедливости и воздать каждому свое, т. е. и Церкви Греческой, и Церкви Римской, так чтобы обе они были как бы дочерями одного царя, сохраняя все свои права и преимущества, и чтобы, как ты будешь наивысшим епископом в Римской Церкви, так и патриархи оставались в Греческой Церкви при своей чести и власти".
      По поводу Брестского Собора, точнее, двух Брестских Соборов, из которых один принял унию, а другой отверг, составлено как православными, так и униатами несколько сочинений. Православные издали в 1597 г. на польском языке в Кракове небольшую книгу "Ектесис, или Краткое изложение дел, происходивших на Поместном Соборе в Бресте Литовском". Это собственно история православного Брестского Собора, повествующая, как происходили одно за другим его заседания, его сношения с униатами и латинянами, его рассуждения и решения. Автор книги неизвестен. Латиняне и униаты с своей стороны издали в том же году и там же небольшую книгу о своем Соборе, написанную иезуитом Скаргою, хотя он и не упомянул своего имени на самой книге. Она издана на двух языках, особо на польском и особо на русском, и состоит из двух частей. В первой, под заглавием "Собор Берестейский", автор кратко излагает историю униатского Собора, бывшего в Бресте, а во второй, "Оборона Синоду Берестейского", заключающей в себе двенадцать небольших "розделов", или глав, старается защитить этот Собор от возражений со стороны православных и в первых двух главах доказывает, что Собор униатский был законный и правильный, хотя митрополит и владыки приняли на нем унию без согласия Цареградского патриарха и своих мирян; в следующих главах раскрывает учение, догматически и исторически, о единовластии папы в Церкви, о признании главенства папы и греками, о Флорентийском Соборе, повторяя то, что прежде обширнее изложил в своем сочинении "О единстве Церкви", и, наконец, убеждает православных согласиться на унию с Римом: указывает на непоколебимость Римской Церкви как единой истинной и на упадок Церкви Греческой, будто бы постигнутой проклятием Божиим, объясняет, якобы чрез унию не вводится новая вера, а только возобновляется прежнее соединение греков с латинянами, и усиливается опровергнуть законность православного Брестского Собора, называя его не Собором, а сеймиком. Такое сочинение латинское не могло не оскорбить православных, и они поспешили еще в том же 1597 г. издать против него в Вильне обширное сочинение "Апокрисис" на польском языке, а в следующем году и на русском. Здесь вопреки Скарге в первой части доказывается незаконность униатского Брестского Собора и преступность действий русских владык, принявших на нем унию; во второй законность действий православного Брестского Собора, осудившего этих владык за принятие унии; в третьей на основании Священного Писания и истории опровергается римское учение о единовластии папы, а в четвертой опровергаются порицания Цареградской патриархии и похвалы унии, высказанные Скаргою. Автор "Апокрисиса" назвал себя в самом заглавии книги Христофором Филалетом, но, по достоверным свидетельствам, это был некто Христофор Бронский, ученый протестант, на что есть указания и в его книге, потому что хотя он постоянно говорит от лица православных и выдает себя за православного, но кое-где допускает и протестантские мнения, например относительно таинства Евхаристии и неумеренного участия мирян в делах веры. Рассказывают, будто он написал свою книгу по предложению князя К. Острожского, от которого и получил за свой труд местечко Вильск с несколькими деревнями на Украйне. Как бы то ни было, только этот автор, очевидно, обладал солидным научным образованием, твердою диалектикою и обширными познаниями в Священном Писании, в писаниях святых отцов и в церковной истории и составил такое полемическое сочинение, которое по своей учености и основательности выделялось в ряду всех однородных сочинений того времени, написанных как православными, так и униатами и латинянами. Для нас оно драгоценно потому особенно, что сохранило множество грамот и других документов, относящихся к первоначальной истории унии. Не захотели и ревнители унии уступить православным и напечатали против них два новые сочинения. Первое, под заглавием "Справедливое описание дел и справы Собора Берестейского", издано было на русском языке в 1597 г. Оно не дошло до нас, но, как можно догадываться и по самому его заглавию, было направлено против книги "Ектесис, или Краткое изложение дел, происходивших на Поместном Соборе в Бресте", изданной православными, и представляло деяния этого Собора в извращенном виде, с латинской точки зрения. Автором этого сочинения был, по всей вероятности, сам Ипатий Потей. Другое сочинение, под названием "Антиррисис", составлено было по поручению Потея учителем его брестской школы, известным греком Петром Аркудием, в опровержение "Апокрисиса" Христофора Филалета и издано сряду три раза: в 1598 г. на латинском языке, на котором и написано, так как Аркудий не знал ни русского, ни польского, в 1599 г. на русском, а в 1600 г. на польском. Следя шаг за шагом за своим противником, Филалетом, и стараясь всячески защитить от его нападений дело унии и владык, принявших ее, автор "Антиррисиса", назвавший себя Филотеем, поместил в своем сочинении немало важных грамот относительно унии, не помещенных в "Апокрисисе", и таким образом сделал свою книгу также драгоценною и для последующего времени. Замечательно, что авторы тогдашних полемических сочинений или совсем скрывали свои имена, или под псевдонимами. Это делали они из опасения, как бы не подвергнуться преследованиям от тех, против кого ратовали, и не испытать участи, постигшей Стефана Зизания.
      В числе документов, помещенных в "Антиррисисе", находится и послание Ипатия Потея к князю К. Острожскому от 3 июня 1598 г. Здесь Потей уверял князя, что пишет к нему единственно по сердечной любви к нему и благодарности за прежние его ласки и благодеяния и из желания ему блага. Потом восхвалял унию, принятую владыками, утверждая, что они не сделали ничего нового, а только возобновили Флорентийское соединение, которое почти полтораста лет оставалось в забвении, сохранили все церемонии Восточной Церкви, восстановили согласие между русскими и латинянами. Напоминал князю, что прежде он сам ревностно стремился к унии, написал о ней послание к нему. Потею, даже собственноручно изложил ее условия и что если не состоялся Собор пред отъездом Потея и Терлецкого в Рим, чего так желал князь, то не состоялся по воле самого же князя, отправившего тогда тайное свое посольство к еретикам на торунский съезд и тем крайне огорчившего короля. Убеждал князя принять унию, писать о ней к папе или, еще лучше, отправиться для того в Рим, а сам обещался быть проводником и слугою князю и присовокуплял, что такой унии, какой желает князь, в которой участвовали бы и греки с своими патриархами, и Московское государство, никогда быть не может, потому что народ греческий и московский совершенно заматорели в схизме. Наконец, просил князя выслушать диспут между избранными лицами из православных и латинян, чтобы яснее увидеть, на какой стороне истина, или по крайней мере допустить к себе с этою целию его, Потея, и побеседовать с ним в духе кротости. Князь Острожский не захотел отвечать Потею, а вместо князя по собственному желанию написал "Отпись" на послание Потеево один из клириков церкви острожской. Он прежде всего восстал против Потеевых похвал состоявшейся тогда унии, или согласию, между Восточною Церковию и Западною и привел множество примеров из ветхозаветной и новозаветной истории, как согласие и соединение людей в том или другом деле, несогласное с волею Божиею, бывало противно Богу и гибельно для самих людей, и продолжал: "Не таково ли, отче владыко, и ваше согласие - уния? Посмотри оком и послушай слухом, что наделали вы своею униею. Нет города, нет селения, которые не наполнили бы вы плачем и рыданием людей, держащихся отеческого предания и веры... Какого не сделали вы гонения, какого поругания, оплевания, замешательства, какого не произвели кровопролития, убийства, тиранства, мучения, насилия в домах, училищах, церквах?.. Вы иссушили взаимную любовь в людях, произвели раздор между родителями и детьми, между братом и братом, поссорили господина с крестьянами...
      Вы потеряли совесть, преступили клятву, обманули папу, присягали за всех нас, отправляли от нас посольство, о котором мы и не думали... Ты, отче владыко, внушаешь князю приступить к восхваляемой тобою унии. Но если бы это дело велось как следует, то князь не допустил бы никому опередить себя... Ты говоришь, что вы ничего нового не сделали, а только возобновили Флорентийское соединение, полтораста лет лежавшее в забвении, и я также вижу, да и всем явно, что ваша нынешняя уния возобновила то, что сделано было на том разбойническом сонмище, а там одних давили, других топили, иных морили голодом или узами, а иных лишали жизни хитростию... Ты ухватился за одну только историю Флорентийского Собора, написанную латинянами и направленную против греков, и ее считаешь истинною, а своей истории об этом Соборе, давно и верно написанной, ты не читаешь и не хочешь ей верить. В конце моего послания ты найдешь эту историю, написанную кратко, но справедливо". Остальную часть своего послания острожский клирик посвятил раскрытию мысли, что истинная Церковь есть Церковь Восточная, а не Римская. Эта "Отпись" Потею вместе с "Историею о листрийском, т. е. разбойническом, Флорентийском Синоде" тотчас же была и напечатана в 1598 г. в Острожской типографии, разумеется, с целию, чтобы могла быть прочитана всеми. Прочел ее и Потей и не замедлил написать на нее клирику острожскому свою "Отпись", которую также напечатал в изданном им тогда "Антиррисисе".
      Не можем умолчать здесь и о четырех сочинениях одного западнорусского инока Иоанна из Вышни, подвизавшегося тогда на Афоне в затворе, хотя они в свое время, сколько известно, и не были напечатаны. Разумеем его послания: а) к митрополиту Рагозе и прочим владыкам, принявшим унию; б) к князю К. Острожскому и всем православным Западнорусского края; в) ко всем обителям Литовско-Польского государства и г) "Извещение краткое о латинских прелестех", обращенное к латинянам и православным.
      В первом послании, весьма обширном, Иоанн, извещая владык-отступников, что до него дошло изданное от лица их сочинение "Оборона згоды с латинским Костелом" (вероятно, "Оборона Брестского Собора" Скарги), прежде всего крайне резко нападал на их нравственные недостатки. "Покажите мне вы, згоду (унию) вяжущие, кто из вас соблюл веру и заповеди Христовы? Не вы ли еще прежде разорили веру своими злыми делами? Не вы ли воспитали в себе похоть лихоимства и мирского стяжания? Никак не можете насытиться, а все более и более болеете алчбою и жаждою прибытков. Покажите мне, кто из вас исполнил шесть заповедей Христовых: алчного накормить, нагого одеть, больного посетить и пр.? Не вы ли заставляете алкать и голодать ваших бедных подданных, носящих тот же образ Божий, как и вы?.. Вы отнимаете у них коней, волов, овец, выжимаете от них дани, обнажаете их, мучите, томите во всякое время, зимою и летом, в непомерных трудах. А сами, как идолы, сидите на одном месте, и если понадобится перенести этот идолотворенный труп на другое место, то переносите бесскорбно на колеснице, как бы сидя дома, тогда как бедные подданные день и ночь на вас трудятся и мучатся... Где вы послужили больным? Не вы ли делаете и здоровых больными, бьете их, мучите, убиваете? Постучись только в лысую свою голову, бискупе Луцкий, благоговейное и благочестивое христианство? Зачем именем христианским называть себя бесстыдно дерзаете, когда силы того имени не храните? О, окаянная утроба, которая таких сынов на погибель вечную породила! Ныне в Польской земле все священники, как некогда Иезавелины жрецы, чревом, а не духом совершают службу; паны же над своими подданными сделались богами, высшими Самого Бога. Вместо евангельской проповеди, апостольской науки и св. закона ныне поганские учители, Аристотели, Платоны и другие им подобные, во дворах Христа Бога владычествуют. Вместо суда и правды царствуют несправедливость, ложь, кривда; вместо веры, надежды и любви безверие, отчаяние, ненависть; вместо целомудренного жития - скверная нечистота. Покайтесь же все, жители земли той, покайтесь, да не погибнете двоякою погибелию, вечною и временною. А если не хотите покаяться все, то вы, православные, будьте готовы отделиться от этого погибельного и содомского рода, чтоб быть истинно новым Израилем, а не язычниками. Ибо где между язычниками виданы такие плоды нечестия, как ныне в земле Польской? Не скорбите: Господь с вами; имейте веру и надежду на Него непоколебимую; на панов же ваших русского рода, на сынов человеческих, не надейтесь - в них нет спасения, они отступили от Бога к прелести еретической... Да будут прокляты владыки, архимандриты, игумены, которые монастыри запустошили и фольварки себе из мест святых поделали; сами с слугами своими и приятелями скотскую в них жизнь провождают, гроши сбирают и на доходы, назначенные для богомольцев Христовых, дочерям своим приданое готовят, сыновей одевают, жен украшают, слуг умножают, приятелей обогащают, кареты устрояют... Владыки безбожные вместо правила, книжного чтения и поучения в законе Господнем день и день над статутами сидят и во лжи весь век свой упражняются..." После других, столько же резких обличений, обращенных ко всей земле Польской, послание оканчивается новыми воззваниями к покаянию, пока есть время.
      В своем "Извещении кратком о латинских прелестех" инок Иоанн предварительно решает два вопроса: что есть прелесть и что - мудрость змиина, которую должны иметь верующие, а потом опровергает римские лжедогматы об исхождении Святого Духа и от Сына, о старейшинстве Римской Церкви, о главенстве папы и о чистилище, обращаясь в своих опровержениях то к латинянам, то к православным, к первым с упреками, к последним с наставлениями, и делает замечание: "Мы хотели еще писать обличительно о Таинственной вечери, о календаре и о прочих отступлениях латинян, но узнали, что о всем этом довольно написал от Божественного писания Василий (клирик острожский). Это Василиево писание мы испытали известно и увидели, что он написал все не от своей фантазии, но от Божественного писания. Посему, молю вас, примите Василиево писание с усердием и любовию и утверждайте себя в вере, ибо истинное исповедание православной веры обретается в писании том".
      Кроме некоторых полемических сочинений, направленных против унии и униатов, православные издали тогда в своих типографиях еще несколько книг учебных, учительных и богослужебных. В Виленской братской типографии напечатаны: Азбука, с изложением о православной вере Стефана Зизания (1596), Грамматика славянская Лаврентия Зизания (1596), Молитвы повседневные, в числе которых помещены и молитвы святого Кирилла Туровского на всю седмицу (1596), Псалтирь (1596), Часовник (1596). В Острожской типографии напечатаны: Маргарит святого Иоанна Златоуста (1596) и Псалтирь следованная, в которой также помещены молитвы святого Кирилла Туровского на всю седмицу (1598).
      В августе, если еще не ранее, 1599 г. скончался первый униатский митрополит Михаил Рагоза. Недолго пришлось ему управлять Церковию по принятии унии, но довольно для того, чтобы разочароваться в своих надеждах, какие мог питать пред принятием ее, и чтобы почувствовать, как горько он ошибся. Он увидел, с каким жаром и твердостию православные противятся унии, как немногие принимают ее и сколько выпало на его долю тревог, огорчений, усилий и бесплодной борьбы. Увидел, что и король не исполняет своих обещаний ему и его помощникам, не удостаивает их чести заседать в сенате, не оказывает им каких-либо особенных новых милостей. Он слышал проклятия, какие раздавались против него со стороны православных за измену вере отцов, и не мог не понимать, что эти проклятия не прекратятся и после его смерти. Если бы по крайней мере он был глубоко убежден, что Римская Церковь есть истинная и что он совершил дело спасительное и богоугодное, соединившись с нею, тогда в одном этом убеждении он мог бы находить для себя успокоение и ободрение среди всех тяжелых испытаний. Но вся деятельность его, пред принятием унии и по принятии какая-то вялая, уклончивая, нерешительная, нимало не отличавшаяся ревностию и горячностию, свидетельствует, напротив, что он был чужд такого убеждения. А если так, то неотрадна была его жизнь в унии, безотрадна и самая кончина.
      II
      Преемником митрополита Михаила Рагозы назначен был епископ Владимирский и Брестский Ипатий Потей, который, бесспорно, более всех прочих владык, принявших унию, заслуживал этой высокой чести и по своему образованию, и по своим трудам для унии, и особенно по своей энергии и ревности в распространении ее, и в котором никак нельзя отвергать и убеждения в правоте и святости этого злосчастного соединения с Римом. Но кажется, при самом вступлении Потея на митрополитскую кафедру встретились затруднения. Грамоту на митрополию король пожаловал Потею 26 сентября 1599 г., и в ней объявлял всем, что по смерти митрополита Михаила Рагозы назначил на его место епископа Владимирского Ипатия Потея, о чем уже и послал на утверждение папы, что отдает Потею все без изъятия митрополитские имения, и для передачи их послал своего дворянина Яна Кошица, и приказывал всем духовным и мирским людям "религии русской", чтобы они приняли нового митрополита за своего архипастыря и, в подчинении Римской Церкви, оказывали ему до его живота всякое послушание и уважение. Затем прошло более полугода, и король издал (8 апреля 1600 г.) другую такую же грамоту, обращенную собственно к крилошанам и всему духовенству религии русской во всем Литовско-Польском государстве, а "особливе в воеводстве Киевском". Здесь король снова извещал, что он по смерти Рагозы отдал митрополию Киевскую и Галицкую Ипатию Потею и что для передачи ему митрополии и всех ее имений посылает дворянина своего Лаврина Лозку, приказывая своим королевским именем всем особам, слугам, боярам и подданным митрополии повиноваться новому митрополиту, а духовным особам приказывал, чтобы они королевской воле не противились и, приняв Ипатия за своего старшего пастыря и митрополита, оказывали ему всякое послушание и почтение. Что ж значит эта вторая грамота, зачем она понадобилась? Она, без сомнения, не понадобилась бы, если бы первая грамота привела к цели. Если король вновь объявляет русскому духовенству, особенно в воеводстве Киевском, о назначении Потея митрополитом и приказывает принять его, не противиться королевской воле, то, значит, доселе, в продолжение полугода, духовенство еще не приняло Потея за митрополита и противилось королевской воле. Если король посылает теперь другого своего дворянина для передачи Потею митрополичьих имений и своим именем приказывает всем митрополичьим подданным повиноваться ему, то, значит, прежде посланный для этого дворянин Кошиц не успел передать Потею названных имений и митрополичьи подданные еще не покорились ему. И замечательно, что, тогда как в первой грамоте король ясно говорил о папе, о подчинении ему, об испрашиваемом у него утверждении для Потея, во второй грамоте он совершенно умолчал о папе. Между тем сохранилось письмо папы к Сигизмунду III еще от 5 февраля 1600 г. Здесь папа уведомлял короля, что потому долго не отвечал на его ходатайство об утверждении Ипатия Потея на митрополитской кафедре, присланное еще в августе прошлого года, что опасался, как бы Потей не потерял, променяв имения Владимирской кафедры на более скудные имения митрополии; теперь же, получив известие, что за Потеем оставляется и Владимирская кафедра, он, папа, одобряет выбор короля и дает обещание немедленно исполнить его желание, т. е. утвердить Потея митрополитом. Эта-то медленность со стороны папы, может быть, и огорчила короля и была причиною, почему он вовсе не упомянул о папе во второй своей грамоте, данной по случаю возведения Потея на митрополию. Как бы, впрочем, ни было, только король действительно, отдав Потею митрополитскую кафедру со принадлежащими ей имениями, оставил за ним и его прежнюю, епископскую, кафедру со всеми ее имениями, отчего Потей сделался несравненно богаче своего предместника и писался обыкновенно "митрополитом Киевским, и Галицким, и всея России, владыкою Володимирским и Берестейским". Более тринадцати лет правил он Западнорусскою митрополиею и во все это время вел самую энергическую, неустанную и беспощадную войну против православных для привлечейия их к унии.
      Прежде всего война эта открылась в Вильне. Как только скончался митрополит Михаил Рагоза, в виленском Троицком монастыре внезапно появился Стефан Зизаний, прежде, как известно, осужденный и отлученный от Церкви Рагозою и изгнанный из отечества королем, но потом оправданный и разрешенный православным Собором в Бресте, и снова начал проповедовать против унии. Весть об этом скоро дошла до королевского двора, а оттуда сообщена Потею; и последний еще 24 сентября, следовательно, за два дня прежде, чем получил от короля грамоту на митрополию, уже называя себя нареченным митрополитом, писал виленскому "протопрезвитеру" Ивану Парфеновичу, чтобы он немедленно донес, правда ли, что Зизаний проповедует в Троицком монастыре, и не с дозволения ли виленских православных бурмистров и мещан, и если правда, что монастырская церковь "осквернена" проповедию проклятого человека, то запечатал бы ее в присутствии верных свидетелей и не дозволял бы ему ничего в ней более совершать. Вслед за тем и сам король писал (29 сентября) виленским бурмистрам и мещанам русской религии, выражал им свое неудовольствие за то, что они допустили проклятого Зизания проповедовать в своих церквах будто бы противное древней греческой вере, и, извещая о назначении для них нового митрополита Ипатия Потея, приказывал повиноваться ему во всем, и впредь более не терпеть кознодеев, подобных Зизанию, и не дозволять им проповедания в церквах под опасением в противном случае заплатить три тысячи коп грошей литовских: половину на короля и половину на митрополита. Виленские бурмистры, радцы и лавники русской веры, под управлением которых состоял Троицкий монастырь, уведомили (7 октября) Парфеновича, что Стефан Зизаний вошел в монастырь без их ведома и позволения, своевольно, и выйти оттуда не хочет, сколько они ни старались его выслать. Парфенович послал двух священников спросить Зизания, с чьего дозволения он вошел в монастырь и в нем пребывает. Зизаний отвечал: "Я вошел не с ведома бурмистров и радцев, а с ведома и позволения о. Иоасафа, архимандрита троицкого, и за его благословением говорю проповеди в церкви, и не выйду из монастыря никаким образом". После этого монастырская церковь была запечатана в присутствии новгородского воеводы Скумина-Тышкевича виленским протопопом Григорком (если это не прозвище Ивана Парфеновича, то надо допустить, что он или тогда уже скончался, или за что-либо был удален от места митрополитом Потеем). Зизаний послал известие о себе и о запечатании церкви во Львов к члену тамошнего братства Юрию Рогатинцу, который отвечал (16 ноября), что если Зизаний проповедует по воле всего виленского Троицкого братства, то поступает хорошо, и советовал не смущаться запечатанием церкви, но только без нужды не раздражать Потея. Потей, однако ж, был уже раздражен до последней степени: на самую жизнь Зизания было сделано покушение, так что он едва спасся чрез камин или дымовую трубу и бежал из Вильны. Братство внесло протест в виленские городские книги (14 декабря 1599 г.), в котором от имени всех православных жителей Вильны заявляло, что они не признают Потея своим пастырем, отказываются от послушания ему и что он, не будучи их пастырем, насильно привлекает их под свою власть.
      Гнев Потея, естественно, обратился и на все виленское Троицкое братство. А надобно заметить, что братство это было еще тогда очень многочисленно и в числе членов своих имело "княжат, панят, сенаторов, рыцарство и иных людей вшелякой кондиции", живших в разных местах Литовского края. Потей начал действовать против братства и сам непосредственно, и чрез виленских бурмистров, радцев и лавников русской веры, которые, к прискорбию, были на ту пору из числа лиц, склонных к унии, и, руководимые Потеем, старались принудить к унии и членов Троицкого братства. Братство имело у себя при церкви Святого Духа двух священников: Карпа Лазаревича и Григория Ждановича, которые рукоположены были экзархом Цареградского патриарха Гедеоном Балабаном. Потей захотел отнять у братства этих священников и к 20 июля 1601 г. потребовал их к себе на суд за то, что они помимо его, митрополита, приняли священство от Львовского епископа и священствуют в митрополичьей епархии. Требование Потея встревожило братство и особенно ктиторов Свято-Духовской церкви. И вот 20 июля отправились в митрополичий дом у Пречистенского собора воевода смоленский Ян Абрамович, подкоморий троцкий князь Богдан Матвеевич Огинский и подстолий троцкий князь Богдан Федорович Огинский вместе с двумя священниками братства, имея при себе трех возных Виленского повета и с ними семь шляхтичей. Как только Потей принял пришедших, тотчас воевода смоленский и подкоморий троцкий сказали ему, первый - от имени своей жены, урожденной Волович, строительницы Свято-Духовской церкви, и сам от себя как ее опекун, а последний - от себя и от имени воеводы брестского Зеновича и его жены, урожденной Волович, другой строительницы той же церкви, и вместе от имени всех сенаторов, рыцарства и прочих братий и сестер Свято-Духовского братства как основателей и властных опекунов и патронов братской церкви, на шляхетских грунтах построенной: "Господине отче! Узнав, что на нынешний день ваша милость своими позвами потребовал пред себя священников Виленского церковного братства, мы по поручению всего братства явились дать тебе объяснение. Не только священники, но и все православные обитатели Вильны всегда покорялись Киевским митрополитам, доколе они сами находились в послушании Константинопольским патриархам. Но когда ты и покойный митрополит Михаил Рагоза с некоторыми владыками отреклись от патриарха и поддались папе, желая увлечь за собою мирян, то едва не все христианство греческой веры во владениях нашего короля, равно и Виленское церковное братство, в котором немало есть князей, панов, сенаторов и всяких шляхтичей, протестовали против вас и отказались повиноваться еще митрополиту Рагозе. Эти протестации они повторяли потом на всех сеймиках и генеральных сеймах, прося короля дозволить им оставаться при стародавних вольностях, под благословением Цареградского патриарха. И король, желая успокоить волнение, дозволил нам своею грамотою спокойно оставаться при нашем исповедании, пока дело не будет рассмотрено на сейме. Но оно и доселе еще окончательно не решено на сейме, и мы, оставаясь при наших прежних протестациях против вас и при наших прежних вольностях, совершенно вправе иметь у себя своих православных священников при нашей братской церкви, построенной на нашем властном шляхетском грунте. А как они не признают тебя за своего пастыря, то и не обязаны становиться пред тобою и слушаться тебя. Если кому до них есть дело, мы их господа и готовы всегда и везде взыскивать с них и заступаться за них". Потей отвечал: "До ваших грунтов и до вашей церкви я не имею ничего и не хочу в то мешаться; я имею дело только до ваших попов, которые, живя в моей епархии, не могут быть изъяты из-под моей власти". Присутствовавший при этом наместник виленский Станислав Пукшта счел нужным от имени воеводы виленского Радзивилла, находившегося тогда на войне, напомнить Потею, чтобы он не нарушал ничьих прав в Вильне и не посягал на братских священников, которые, оставаясь православными, по силе своих протестаций вовсе не подлежат его власти и живут здесь под обороною воеводы. Наконец, начали было и сами священники говорить Потею, почему они не признают его своим пастырем, но он не захотел их слушать и велел им явиться на следующий день. Тогда священники положили на столе пред Потеем свое письменное объяснение, наперед приготовленное, и, призывая как свидетелей бывших тут возных и шляхтичей, заявили, что они не признают Потея своим пастырем и не обязаны слушаться его и являться к нему. Несмотря на это, Потей потребовал к себе священников в другой раз к 27 и в третий к 31 июля. И как они лично к нему не явились, то судил их заочно и присудил к низвержению, а король, по доносу Потея, осудил их как непокорных и бунтовщиков на баницию. Виленское церковное братство осталось без священников.
      Виленские бурмистры, радцы и лавники еще в 1596 г. жаловались королю, что Свято-Троицкое братство без их ведома испросило себе у него грамоту (от 9 декабря 1592 г.), которою братские дома в Вильне освобождены от постоя и других городских повинностей и которою нарушаются право и интересы всего города. Король тогда же (24 января) приказал братству прислать своих уполномоченных на королевский суд для ответа. Но разбирательство этой жалобы по разным причинам отлагалось с году на год. Братство, не надеясь найти правосудия у короля, явно не благоприятствовавшего православным, желало только одного, чтобы дело это разбиралось не задворным королевским судом, где все решал канцлер с несколькими находившимися при короле сенаторами или коронными чиновниками, а на генеральном, или вальном, сейме. Об этом не раз просило братство короля, на это согласились было и уполномоченные виленского городского управления во время сейма 1600 г.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52