Классная штучка

Итак, Боб все-таки бросил ее. Ушел из ее жизни, не обернувшись и даже не сказав последнего прости.

Обычно Эшли ходила на работу пешком — утренняя получасовая прогулка позволяла ей привести в порядок мысли. Но этим утром, после почти бессонной ночи, она предпочла такси. Без сил плюхнувшись на заднее сиденье, она глубоко задумалась. Глаза мучительно ныли, и Эшли потерла их пальцами. В голове беспорядочно роились мысли. Домой она вернулась в половине четвертого утра, просидев полночи с Ником в «Уолдорфе». Вспоминать о разговоре ей отчаянно не хотелось.

Впрочем, у нее и самой проблем хватало. Алекс перед самым ее уходом внезапно раскапризничался, а Кит после их недавней размолвки стал вконец невыносим. Эшли так и тянуло вернуться домой, но, взглянув на часы, она поняла, что не успеет. Кит и Алекс уже, наверное, выходили из дома — Кит собирался увезти ребенка в Бостон, где жили его дальние родственники. Вдобавок Конрад назначил ей встречу на половину двенадцатого; к этому времени он уже должен был узнать результаты переговоров с Дэвидом Берджессом.

Когда Эшли вошла в вестибюль здания «Ай-Би-Эм», было уже одиннадцать. Она понимала, что должна связаться с Кейт. Бедняжка Кейт, опять ей выпало тяжкое испытание. Эшли не поверила Нику — что бы ему ни померещилось, это просто не могло быть правдой. Да, нужно во что бы то ни стало поговорить с Кейт. Эшли не представляла, что ей скажет, но была твердо настроена узнать правду.

Войдя в свой офис, она попросила Йэн, чтобы ее не беспокоили, и, закрыв за собой дверь кабинета, сразу позвонила Кейт.

Домашний номер ее подруги не отвечал. Звонить родителям Кейт ей не хотелось, однако выхода не было, и Эшли скрепя сердце набрала их номер.

К телефону подошла мать Кейт. Эшли извинилась за столь ранний звонок, однако старалась она напрасно — Кейт к родителям не приезжала.

Положив трубку, Эшли погрузилась в раздумья. Что делать? Имеет ли она право рассказать о случившемся Дженнин и Элламарии? Ник взял с нее слово, что разговор останется между ними. Но, с другой стороны, если не доверять своим лучшим подругам, то кому вообще можно доверять?

Эшли снова взяла трубку. Подняв с постели Дженнин, она дрожащим от волнения голосом поведала ей трагичную историю Кейт. Дженнин пришла в такой же ужас, как незадолго до того и сама Эшли.

— Господи, но ведь это просто невозможно, Эш! — воскликнула она, когда Эшли закончила свой рассказ. — Ты же сама знаешь — этого просто не может быть!

— Остается только надеяться, что ты права, Джон.

— Господи милосердный! — вздохнула Дженнин. — Я должна во что бы то ни стало с ней поговорить.

— Дома ее нет, — сказала Эшли. — Я не дозвонилась.

— Положись на меня. Я се разыщу.

Со вздохом облегчения Эшли положила трубку. Все, что было в ее силах, она сделала; теперь оставалось только надеяться, что Дженнин сдержит обещание и докажет Кейт, что они с Ником пали жертвами трагического недоразумения.

Она вызвала Йэн и попросила приготовить кофе, напрасно стараясь отогнать мрачные мысли и настроиться на рабочий лад. Потом позвонила домой, но, как и ожидала, никто трубку не снял.

Вошла Йэн с чашечкой кофе.

— Вас вызывают.

— Как, уже? — встрепенулась Эшли, посмотрев на часы. — Господи, без двадцати двенадцать. Что же вы меня не предупредили?

— Вы ведь просили вас не беспокоить, — напомнила Йэн.

— Извините, — улыбнулась Эшли. Затем, отхлебнув горячего кофе, махнула рукой. — Ладно, пора, пожалуй, Магомету вновь прогуляться к горе. Пожелайте мне удачи, а то не пройдет и недели, как у вас появится новый босс.

— Желаю, — улыбнулась Йэн. — Хотя у меня есть предчувствие, что у вас все будет хорошо.

— Он вас ждет, — сказала Кэндис, когда Эшли вошла в приемную Конрада.

— В каком он настроении?

Кэндис состроила потешную гримаску и в притворном ужасе закатила глаза.

— О черт! — простонала Эшли. — Только этого не хватало.

Постучав в дверь Конрада, она, не дожидаясь ответа, вошла.

Конрад, сидевший за столом, приподнял голову.

— Садитесь, — пригласил он, кивнув в сторону стоящего напротив кресла, и снова погрузился в разложенные на столе бумаги.

Устроившись в кресле, Эшли уставилась в окно. Прошло несколько минут, прежде чем она заметила, что Конрад пристально ее разглядывает.

— Что-то вы сегодня бледная, — заметил он.

— Я провела дурную ночь, — призналась Эшли.

— Из-за конкурса?

— В том числе.

Конрад улыбнулся, и. Эшли показалось, что внутри у нее все переворачивается.

Он пристально следил за ней, и на какое-то неуловимое мгновение Эшли даже стало не по себе — ей вдруг показалось, что он способен читать ее мысли.

— Итак, — произнес он, — сегодня утром я разговаривал с Дэвидом Берджессом, и он объявил мне их решение.

Эшли, затаив дыхание, смотрела на него, но лицо Конрада оставалось, как всегда, непроницаемым.

— Боюсь, — продолжил Конрад, — что ваша смелая затея провалилась. Они отклонили наш проект.

— Что?! — пролепетала Эшли.

— Насколько мне известно, это решение было принято сегодня поздно ночью.

У Эшли перехватило дыхание. Ее глаза лихорадочно заметались по комнате. Как же так, снова и снова спрашивала она себя, ведь они должны были принять ее предложения! Дэвид Берджесс недвусмысленно намекнул ей на это вчера утром. Нет, не может быть! С другой стороны, так Конрад бы не стал ее обманывать. Ведь, черт возьми, для него победа в конкурсе ничуть не менее важна, чем для нее.

— Понимаю, — протянула она, глядя в глаза Конраду.

— Мне очень жаль, — сказал он.

У Эшли оборвалось сердце.

— Не сомневаюсь, — сухо сказала она.

Конрад встал и направился к ней.

Эшли вскочила.

— Покончим со всем сразу, — заявила она. — Я пойду и соберу вещи: К концу дня обещаю свернуть все дела и покинуть свой офис, хотя боюсь, что сразу улететь из Нью-Йорка не смогу. Ближайшая суббота вас устроит?

Не дожидаясь его ответа, она зашагала к дверям.

— Подождите, Эшли, — остановил ее Конрад.

Эшли резко обернулась. Ее глаза горели.

— Послушайте, Конрад, нам больше нечего обсуждать.

Вы четко дали мне понять, чтобы в случае неудачи я заказывала билеты на ближайший же рейс до Лондона. Ваше желание исполнилось. Мне очень жаль, что мы не выиграли конкурс, но по большому счету не это главное. А теперь, с вашего позволения…

— Сядьте! — рявкнул Конрад.

Эшли замерла, уже держась за дверную ручку.

— Прошу вас, — попросил он и, нажав кнопку, вызвал Кэндис. — Пожалуйста, принесите кофе.

Эшли снова подошла к столу. Она даже не отдавала себе отчета, насколько обижена и разочарована решением совета директоров компании «Мерсер Берджесс иншюренс».

Она также не решалась признаться самой себе, как ее страшит предстоящее расставание с Конрадом, хотя именно этого он и добивался едва ли не с первых же дней ее работы здесь.

— Я должен вам кое-что объяснить, — произнес Копрад, пристально глядя на нее. — И прошу вас выслушать меня внимательно. А еще лучше, если вы сядете и перестанете пялиться на меня, словно разъяренный бык — на красную тряпку.

Вошла Кэндис и поставила поднос с кофе на стол Конрада. Пока она разливала кофе по чашкам, Эшли нетерпеливо постукивала ногой по полу. Она даже не сумела собраться с духом и поблагодарить Кэндис, когда та, поставив перед ней чашечку, покинула кабинет.

— Итак, — сказала Эшли, — давайте побыстрее покончим с этим делом.

— С чего начнем? — спросил Конрад, усаживаясь на край стола и отпивая кофе. Эшли молча следила за ним, даже не притрагиваясь к своей чашечке. — Пожалуй, — продолжил он, — начать лучше с Кандиды Рейн.

Заметив, как потемнело лицо Эшли при упоминании ненавистного имени, Конрад не смог отказать себе в быстрой улыбке.

— К большому сожалению, узнав о вашем предстоящем приезде в Нью-Йорк, Кандида словно с цепи сорвалась.

— С какой стати? — не выдержала Эшли.

Конрад пожал плечами:

— Суть в том, что сама идея вашего появления здесь пришлась ей явно не по вкусу. Сказать по правде, Кандида просто рвала и метала.

Глядя на Конрада и его самоуверенную улыбку, которую сначала так возненавидела, потом полюбила, а теперь снова возненавидела, Эшли почувствовала, что закипает.

И зачем он рассказывает ей о Кандиде? И как смеет еще, силой заставляя ее вернуться в Лондон, улыбаться ей в глаза? Но больше всего Эшли сейчас ненавидела Конрада за то, что он так и не понял, как она его любит.

Глубоко вздохнув и стиснув зубы, чтобы не наговорить ему гадостей, Эшли процедила:

— Вот, значит, главная причина, по которой я должна покинуть Нью-Йорк. Просто, оказывается, вашей Кандиде, или Кэнди, — она буквально выплюнула это имя, — мой приезд пришелся не по вкусу.

Конрад приподнял бровь и улыбнулся. Эшли не знала, что лучше — заплакать или запустить в него чашкой с кофе.

— Вы еще ровным счетом ничего не поняли, — произнес Конрад. — Вам известно, что Кэнди приходится родной внучкой Дэвиду Берджессу?

— Да, — кивнула Эшли, мечтая, чтобы он перестал называть свою подружку Кэнди.

— Наша фирма держится на плаву главным образом благодаря тому, что обслуживает три крупнейшие нью-йоркские компании, — продолжил Конрад. — Дэвид Берджесс входит в совет директоров всех трех. Надеюсь, это немножко проясняет ситуацию?

— Нет, нисколько, — отрезала Эшли, намеренно прикидываясь дурочкой.

— Хорошо, — терпеливо промолвил Конрад. — Попробую растолковать. Так вот, Дэвид Берджесс обожает свою внучку. Буквально души в ней не чает. Любое желание Кэнди выполняется беспрекословно. Одно слово Кэнди — и само существование нашего агентства оказалось бы под угрозой. И, признаться, после вашего приезда Кэнди была близка к тому, чтобы произнести это слово.

Эшли пожала плечами:

— Понимаю. Значит, вы отсылаете меня в Лондон ради спасения агентства. Спасибо, что объяснили, теперь мне будет гораздо легче.

С этими словами Эшли повернулась и решительно направилась к двери.

— Никуда я вас не отсылаю, — бросил ей вслед Конрад. — Если вы сами так жаждете вернуться в Лондон, то я приложу все усилия к тому, чтобы остановить вас, хотя удерживать силой, конечно, не имею права.

Пальцы Эшли словно примерзли к дверной ручке.

— Извините, что вы сказали? — переспросила она.

— Дэвид Берджесс предложил устроить вас в любую из его фирм — по вашему выбору. Я отказался — от вашего имени.

— Что? — вспыхнула Эшли.

— Я сказал, что вы хотите остаться в компании «Фрезер и Нелмс». Надеюсь, что я прав.

Эшли остолбенела.

— Видите ли, — продолжил Конрад, — вы настолько поразили старика Берджесса, что он уже практически гарантировал вам ведение следующей рекламной кампании.

Старик влюбился в вас по уши и готов слизывать пыль с ваших сапог.

Эшли недоуменно нахмурила брови.

— Я не совсем поняла — кто в итоге одержал победу в конкурсе?

— «Джи-Эс энд Эй».

— «Джи-Эс энд Эй»? — недоверчиво переспросила Эшли. — Но ведь вы сами видели, какую ерунду они предложили!

— Да, — кивнул Конрад. — Кстати, это все-таки вы тогда умыкнули папку с их материалами. Нет-нет, — остановил он Эшли, уже собравшуюся протестовать. — Неумышленно. Вы просто случайно прихватили ее со стола Артура Феллоумана вместе со своими бумагами.

Эшли спорить не стала — ее интересовало совсем другое.

— Так вы хотите сказать, что мне не обязательно возвращаться в Лондон? — недоверчиво спросила она.

— Если вы только сами к этому не стремитесь.

Эшли помотала головой.

— Прекрасно, — просиял Конрад, засовывая руки в карманы. — Я очень на это надеялся.

— Скажите, — спросила Эшли, — вы… в самом деле хотите, чтобы я осталась?

— Да.

— Несмотря на то что мы не победили в конкурсе?

— Это не столь уж важно, — сказал Конрад.

Он поставил чашку на поднос, а затем взял Эшли за руку, что привело ее в крайнее замешательство.

— Я рад, что вы остаетесь, — проговорил он.

Эшли заглянула ему в глаза, и ей показалось, что ее сердце остановилось — такими они были серьезными. Конрад улыбнулся и, обняв ее за шею, порывисто притянул к себе и поцеловал прямо в губы.

— Ой! — только и сумела выдохнуть Эшли, когда Конрад отпустил ее.

— Это все, что вы мне скажете? — лукаво спросил он.

Эшли снова показалось, что у нее отнялся язык. Помотав головой, она с трудом заставила себя выдавить:

— Мне больше ничего не приходит в голову.

Конрад расхохотался:

— Вам известно, что я влюбился в вас буквально с первого взгляда?

Эшли показалось, что она бредит.

— О, Конрад, вы же сами знаете, что это не правда!

— Ничего подобного, — возразил он и, встав, притянул Эшли к себе и посмотрел ей в глаза.

Эшли тоже молча смотрела на него, боясь одним неосторожным словом или неверным движением разрушить волшебство этого мгновения и вернуться к реальности. Она была почти уверена, что вот-вот проснется у себя дома, в Лондоне.

Конрад же медленно наклонился и впился в ее губы пылким поцелуем, от которого у женщины закружилась голова.

Эшли казалось, что все ее тело тает, прижимаясь к Конраду; больше всего на свете ей хотелось сейчас слиться с ним воедино, почувствовать себя частицей этого удивительного человека. К реальности их вернуло жужжание внутреннего телефона на столе.

Не выпуская Эшли из объятий, Конрад нагнулся и щелкнул рычажком.

— Ваш автомобиль ждет на улице, — сказала Кэндис, и телефон умолк.

Перехватив вопросительный и вместе с тем разочарованный взгляд Эшли, Конрад улыбнулся.

— Идемте, — позвал он, направляясь к выходу.

— Куда?

Остановившись в дверях, он обернулся.

— Неужели вы считаете, что я способен ждать еще хотя бы минуту? — спросил он улыбаясь.

По телу Эшли прокатилась мелкая дрожь. Конрад взял ее за руку.

— Ну, скажи, что поедешь со мной!

По дороге они почти не разговаривали. Страстное желание, обуревавшее обоих, буквально ощущалось в воздухе. Время от времени Конрад поворачивался и смотрел на нее, однако Эшли не решалась поднимать глаза. Она понимала, что стоит Конраду только прикоснуться к ней, и она полностью утратит контроль над собой. Все ее тело мучительно ныло и страдало, жаждая его ласки.

Подкатив к своему дому, Конрад бросил ключи от машины консьержу, а сам провел Эшли в подъезд.

Лифт еще не достиг девятого этажа, а уже каждая клеточка тела Эшли горела страстным огнем. Заперев за собой дверь, Конрад сразу увлек Эшли в спальню. Словно обезумев, они набросились друг на друга, сбрасывая одежду. Наконец, уже полностью обнаженная, Эшли упала в его объятия. Конрад наклонился и жадно поцеловал ее, прижавшись к ней всем телом, и Эшли почувствовала мощь его бедер, силу рук, обнимающих ее за талию, и нетерпение пальцев, ласкающих ее ягодицы. Затем Конрад нежно опустил Эшли на кровать, а сам на мгновение застыл, лаская ее прекрасное тело своим восхищенным взглядом. Эшли лежала, постанывая от нестерпимого желания. Конрад шагнул к ней, и Эшли невольно ахнула, увидев, насколько он возбужден. Эшли потянулась к нему, а Конрад, обхватив чаши ее грудей обеими руками, ласкал набухшие соски, пока они не затвердели, выдаваясь вверх как розовые бутоны. В следующее мгновение его губы сомкнулись вокруг одного соска, целуя и посасывая его. Эшли прикоснулась к его горячей вздыбленной плоти. От неожиданности Конрад негромко охнул, а затем застонал от страсти. Не в силах больше сдерживаться, он прижался к Эшли, которая поспешно раскрылась ему навстречу.

Прошло несколько минут, прежде чем они снова обрели дар речи. Опершись на локоть, Эшли увидела в глазах Конрада столько нежности, что у нее перехватило дыхание. Конрад поинтересовался, не был ли слишком резок в своей страсти, но Эшли только улыбнулась и поцеловала его. Тогда Конрад со смехом перекатил ее на спину и принялся неторопливо гладить и ласкать ее, пока нежные соски грудей Эшли снова не затвердели. Эшли дотронулась до его уставшей плоти и нежно погладила ее.

— О Господи! — ахнул Конрад, чувствуя, что вновь возбуждается. На этот раз они уже не спешили, наслаждаясь каждым мгновением любовных ласк и позволяя своим телам общаться на собственном, понятном только им языке.

Позднее, умиротворенно лежа в объятиях Конрада и поглаживая его бедро, Эшли, преисполнившись нежности, наклонилась и поцеловала его в плечо.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Еще бы, — хмыкнул Конрад.

Разъяренная Эшли раскрыла было рот, чтобы дать ему язвительную отповедь, но Конрад опередил ее, поспешно поцеловав в губы.

— Я тоже тебя люблю, — промолвил он, отпуская ее. И тут же в его глазах снова заплясали дразнящие огоньки. — Кстати, должен тебе сказать, что в постели ты просто восхитительна.

Эшли поперхнулась.

— Согласна? — игриво спросил он.

Эшли промолчала, не найдясь что сказать.

— В одном я, правда, уверен на все сто, — заявил Конрад через несколько минут.

— В чем? — не удержалась Эшли.

— Сегодня ты превзошла в любви саму себя. Наш с тобой первый раз сегодняшнему и в подметки не годится.

Эшли подняла голову и внимательно посмотрела на него.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она наконец. — Какой еще первый раз?

Конрад обнял ее и провел пальцем по щеке.

— Помнишь бассейн? — спросил он.

Эшли резко отстранилась, но Конрад тут же схватил ее за плечи и, развернув к себе, нежно поцеловал в губы. В то же мгновение задребезжал телефон. Ругаясь себе под нос, Конрад потянулся к телефону и снял трубку.

— Извините, — послышался голос Кэндис. — Дело крайней важности.

— Неужели оно не может подождать? — недовольно спросил Конрад.

— Боюсь, что нет.

Конрад со вздохом присел, — Я вас слушаю.

— Здесь у меня горничная Эшли.

— Что ей нужно? — Конрад покосился на Эшли, которая с улыбкой гладила его по спине.

— Она принесла записку, которую нашла у Эшли дома.

От ее мужа, бывшего мужа, — пояснила Кэндис. — Там написано, что он улетел в Англию и прихватил с собой их маленького сынишку.

— Что?! — едва не вскричал Конрад.

Рука Эшли замерла у него на плече. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что речь идет о ней.

— Там есть еще что-нибудь?

— К сожалению, да, — вздохнула Кэндис. — Там сказано, что если она попытается вернуть сына… Черт возьми, я лучше вам зачитаю. Вот. «Я же обещал, Эшли, что не позволю тебе оставить Алекса в Нью-Йорке. Теперь, надеюсь, ты мне поверила. Я забираю его в Англию и предупреждаю: при малейшей попытке отобрать его у меня я без колебании убью его, а потом покончу с собой. На сей раз это не пустая угроза. Я же говорил, тебе никогда не одержать надо мной верх. Вот так-то». Он подписался — «Твой муж Кит».

Эшли уже не спускала глаз с Конрада, лицо которого пылало под се пытливым взглядом. Отвернувшись, он поспешно заговорил в трубку:

— Срочно закажите два билета на ближайший «Конкорд». Или на обычный самолет, если он летит раньше. И пошлите кого-нибудь к ней домой, — он метнул быстрый взгляд на Эшли, — чтобы собрать необходимые вещи. До-, ставьте их прямо в аэропорт Кеннеди.

— В чем дело? — срывающимся голосом спросила Эшли; в ее лице не было ни кровинки.

Конрад ободряюще обнял ее за плечи.

— Одевайся скорее, — только и сказал он.

— Нет! — воскликнула Эшли. — Что случилось, Конрад? Скажи мне. Это касается Алекса, да? Что с ним? Пожалуйста, скажи мне!

— Успокойся, — промолвил он. — Одевайся, я тебе все объясню по дороге в аэропорт.

— Но куда мы летим?

— В Лондон.

Глава 37

— Дженнин, вам звонят!

Дженнин обернулась и посмотрела на часы.

— Я уже опаздываю в монтажную, — сказала она секретарше. — Кто там?

— Он не назвался, — ответила секретарша, возвращаясь к своему столу.

— Алло, Дженнин Грей у телефона.

— Это Мэттью.

Дженнин замерла. С того ужасного дня, когда он избил ее, Мэттью ни разу не звонил и не появлялся.

— Я хотел бы сегодня тебя увидеть, Джен. В семь тридцать, у тебя.

Дженнин изумилась — не в характере Мэттью было договариваться о встрече.

— Что ж, я очень рада, — сказала она. — Мне тоже нужно с тобой поговорить, — Вот и отлично, — сказал Мэттью. — Я тебя не задержу, так что можешь не отменять никакие свои встречи.

— Это очень мило с твоей стороны, — сухо ответила Дженнин и повесила трубку.

Поднимаясь в монтажную на пятом этаже, она почти не думала о предстоящей записи. Однако совсем не Мэттью занимал ее мысли. В последнее время их встречи с Вики участились, и Дженнин наконец впервые ощутила, что такое состояние подлинной гармонии.

Порой Дженнин все-таки с трудом осознавала, что они с Вики стали настоящими любовницами. Это до сих пор казалось невероятным. Даже сейчас, стоило Дженнин вспомнить бездонные глаза Вики, ее нежное тело, которое она покрывала страстными поцелуями, как се охватывал мучительный стыд. Впрочем, с каждым днем стыд постепенно улетучивался, и Дженнин начинала воспринимать свое новое существование все более естественно. Да, именно этого ей до сих пор не хватало. Все было правильно, чисто, нежно и красиво.

Пока она не призналась в случившемся ни одной живой душе, даже доктору Брайанту, психиатру, с которым встречалась накануне.

Войдя в монтажную, Дженнин почти сразу услышала знакомый голос. Она даже не поняла, откуда он раздается.

Оглядевшись по сторонам, она заметила небольшой монитор, стоявший рядом с соседним пультом.

— Послушайте, неужели это Боб Мак-Элфри? — вскричала она.

Видеоинженер приподнял голову.

— Да. Вы его знаете? — В его голосе прозвучало уважение.

— Знаю, — ответила Дженнин. — А что это за канал?

— Новости.

— Подождите минутку, — попросила Дженнин, исчезая в соседней кабинке. — Вы не возражаете, если я немного посмотрю?

Беседа шла полным ходом. Дженнин уже давно мучила совесть — из-за романа с Вики она несколько дней не звонила Элламарии. Ничего, решила она, глядя на Боба, она тут же позвонит подруге и скажет, как ей понравилось интервью.

Вдруг камера взяла общий план, и Дженнин оторопела: Боб был не один. Рядом с ним сидела какая-то незнакомая женщина.

Дженнин пригнулась, чтобы рассмотреть ее получше, и в это мгновение женщина сама заговорила, отвечая на вопрос интервьюера:

— Да, мне нередко приходится развлекаться в одиночку, но я уже давно к этому привыкла. Муж ведь и в молодости постоянно работал, и свободного времени у него никогда не оставалось. Верно, милый? — спросила она, обращаясь к нему.

Боб рассмеялся, и Дженнин впервые заметила, что они сидят, держась за руки.

— Скажите, а в вашей семейной жизни не возникало из-за этого трудностей? — поинтересовалась журналистка. — Тем более что вы так увлекаетесь лошадьми, а мистер Мак-Элфри часто находится в отлучке.

— Трудностей не было, — последовал ответ. — Хотя без Боба мне, конечно, бывает очень одиноко.

Журналистка обратилась к Бобу:

— Говорят, вы в пятницу летите в Нью-Йорк?

Боб кивнул.

— Это как-то связано с тем, что, по слухам, вы собираетесь снимать «Тристана и Изольду»?

Боб расхохотался, но промолчал.

— Ходят также слухи, что вы уже подобрали актрису на роль Изольды. Могу я поинтересоваться, кто это?

— Нет, еще рано, — ответил Боб. — У нас были кое-какие планы, но окончательное решение еще не принято.

— А вы, миссис Мак-Элфри, тоже летите с мужем в Америку?

— Да, — ответила Линда. — Как правило, я не сопровождаю его в поездках, но на этот раз мы решили совместить полезное с приятным. Тем более что на ближайшие годы это, по-видимому, наша последняя совместная вылазка. — И она многозначительно посмотрела на мужа.

От ошеломленной Дженнин тем не менее не ускользнула тень смущения, отразившаяся на лице Боба.

— Наверное, постоянная занятость мистера Мак-Элфри служит главным препятствием вашему совместному отдыху? — поинтересовалась журналистка.

— Как правило, да, — с улыбкой ответила Линда, снова взглянув на Боба. Затем чуть наклонилась вперед, ее щеки зарделись. — Открою вам маленькую тайну, — сказала она. — В ближайшие годы нам с Бобом некогда будет особенно разъезжать, потому что в феврале мы ждем первенца.

— О Боже! — воскликнула Дженнин, позабыв о присутствии видеоинженера. Она резко вскочила. — Господи!

Где здесь телефон?

Изумленный инженер молча кивнул в сторону главного офиса.

Не чуя под собой ног, Дженнин кинулась туда. По счастью, в офисе никого не оказалось. Дженнин поспешно набрала номер. Элламария ответила не сразу.

— Элламария! — вскричала Дженнин.

— Да, Джен, я видела, — глухо отозвалась Элламария.

— Боже мой, но что делать? — ошеломленно спросила Дженнин. — Я просто ушам своим не верю. Ты это знала?

Элламария пропустила ее вопрос мимо ушей.

— Джен, ты можешь ко мне приехать? — безжизненно спросила она. — Боюсь, сегодня мне одной не продержаться.

Дженнин метнула взгляд на монтажный кабинет, откуда видеоинженер уже давно нетерпеливо махал ей. Она прекрасно понимала, что если сейчас уйдет, то поставит под угрозу свою новую программу. Проклятие, что же делать?

Она поспешно заговорила:

— Послушай, Элламария, я примчусь, как только освобожусь. Позвони пока Кейт — пусть она к тебе приедет.

Господи, Элламария, до чего же мне за тебя обидно!

— Мне тоже, — промолвила Элламария и положила трубку.

Поговорив с Дженнин, Элламария долго сидела, глядя на телефон. Затем собралась с духом и набрала номер Кент.

Чем могли помочь ей теперь подруги? Элламария понимала: Боба ей больше не видать. И чтобы окончательно развеять ее сомнения, он позволил Линде возвестить об этом на весь белый свет. Но подруги все-таки должны помочь ей пережить этот кошмар. Иначе и быть не могло.

Голос у Кейт был озабоченный.

— Ой, я опаздываю в аэропорт, — затараторила она. — Ник меня ждет в Нью-Йорке.

— А разве Дженнин тебе не рассказала?

— Нет, я не смотрела новости. А что? Что-нибудь случилось? Ничего — ну и слава Богу. Ты иногда какая-то странная бываешь. Послушай, Элламария, я заскочу к тебе по пути в аэропорт, хорошо? Нет, время у меня есть, рейс еще не скоро. Ой, как это мило с твоей стороны, я буду просто счастлива, если ты сама меня отвезешь. Ну ладно, мне надо собираться. Увидимся! — И Кейт бросила трубку.

Кэллоуэй отомкнул дверь квартиры Кейт своим ключом. Он запирал за собой дверь, когда Кейт промчалась мимо с охапкой одежды и скрылась в спальне.

Повесив пальто, Кэллоуэй зашел туда.

— Что ты задумала? — недоуменно спросил он, увидев на кровати раскрытый чемодан.

На мгновение Кейт насторожилась, затем продолжила укладывать одежду.

— Я лечу в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк? — озадаченно переспросил он, подходя ближе. — Тебя в командировку посылают, что ли? Надо же, ты даже словом об этом не обмолвилась.

Кейт вытащила из ящика кипу нижнего белья и засунула в чемодан.

— Нет, папа, я лечу к Нику.

У Кэллоуэя отвалилась челюсть.

— К Нику? — тупо переспросил он.

— Да, папочка, он ждет меня.

— Но я думал… — Кэллоуэй осекся, а Кейт начала складывать платье, отчаянно пытаясь унять дрожь в руках.

Кэллоуэй хмуро следил за дочерью, затем, не выдержав, подошел к ней.

— Не хочешь же ты сказать, — сбивчиво пробормотал он, — что после всего случившегося летишь к нему? После всего того, что он тебе сделал…

Пальцы Кейт непроизвольно сжались. Вот уж не ожидала она увидеть сегодня отца. Отчаянно стараясь отогнать прочь звенящие в ушах слова Дженнин, она медленно повернулась и посмотрела отцу в лицо.

— А что, по-твоему, он мне сделал, папочка? — терпеливо спросила она.

Кэллоуэй переменился в лице.

— Как… Господи, да неужели ты сама не понимаешь? — спросил он. — Или ты уже все забыла?

Кейт посмотрела на его родное и обожаемое лицо. Даже сейчас, уже твердо зная, что он наговорил Нику, она отказывалась в это верить. Но она разговаривала с Ником — он сам ей все это подтвердил. И еще сказал, чтобы она срочно летела к нему в Нью-Йорк.

— Только Бога ради не встречайся с отцом, — настаивал он. — Садись на первый же самолет и срочно вылетай сюда — я тебя встречу.

Именно так она и намеревалась поступить. Но вот теперь отец здесь, и, несмотря на гнев и смятение, Кейт понимала: она не может его оставить просто так. Какое бы зло он ни причинил ей, он оставался ее отцом — родным и безумно обожаемым.

Кэллоуэй шагнул к ней, и вопреки своей воле Кейт обняла его.

— Папочка, папочка! — воскликнула она, прижимаясь к нему. — Что происходит? Почему все они говорят такие ужасные вещи? Скажи мне, что это не правда. Пожалуйста, поклянись, что ты ничего этого не говорил.

— Ну будет тебе, будет, — утешал дочь Кэллоуэй, любовно гладя се по голове.

— Ну пожалуйста, — взмолилась Кейт. — Скажи мне, что все это не правда!

— А что тебе сказали? С кем ты разговаривала?

Почувствовав, что отец взял ее за руку, Кейт, внезапно охваченная отвращением, отпрянула.

— Нет! — нервно крикнула она. — Не смей ко мне прикасаться. Не смей… После всего, что ты успел… — Ее голос сорвался.

— Что с тобой, родная? — озабоченно спросил Кэллоуэй, снова пытаясь обнять дочь.

— Нет! — истошно завопила Кейт. — Они сказали…

Дженнин, Ник, все они говорят… Нет, нет, не приближайся ко мне. Ты не должен… Зачем ты приехал? Господи, и что со мной происходит? Я спешу на самолет, папа. Меня ждет Ник!

Кейт в отчаянии осмотрелась по сторонам. Ее обуревало безумное желание вырваться, но вместе с тем отчаянно хотелось упасть на грудь отцу и услышать от пего, что все это просто кошмарный сон. Ведь, согласись она принять правду как она есть, и все: се отношениям с отцом неминуемо придет конец. Больше они никогда не увидятся.

— Кейт! — произнес Кэллоуэй.

Кейт заглянула в его глаза и увидела в них только обожание и любовь, любовь, которую привыкла видеть с далекого детства.