Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Племянник чародея (с иллюстрациями)

ModernLib.Net / Сказки / Льюис Клайв Стейплз / Племянник чародея (с иллюстрациями) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Автор: Льюис Клайв Стейплз
Жанр: Сказки

 

 


Племянник чародея

      Посвящается семье Килмер

      Перевод посвящается В. Ипполитовой

Глава 1.
О ТОМ, КАК ДЕТИ ОШИБЛИСЬ ДВЕРЬЮ

      Повесть эта о том, что случилось, когда твой дедушка был маленьким. Она очень важна, потому что без нее не поймешь, как установилась связь между нашим миром и Нарнией.
      В те дни Шерлок Холмс еще жил на Бейкер-стрит, а патер Браун еще не расследовал преступлений. В те дни, если ты был мальчиком, тебе приходилось носить каждый день твердый белый воротничок, а школы, большей частью, были еще хуже, чем теперь. Но еда была лучше; а что до сластей, я и говорить не стану, как они были дешевы и вкусны, – зачем тебя зря мучить. И в те самые дни жила в Лондоне девочка Полли Пламмер.
      Жила она в одном из домов, стоявших тесным рядом. Как-то утром она вышла в крошечный садик позади дома, и мальчик из соседнего садика подошел к самой изгороди. Полли удивилась, до сих пор в том доме детей не было, там жили мисс и мистер Кеттерли, старая дева и старый холостяк. И вот, Полли удивленно посмотрела на мальчика. Лицо у него было грязное, словно он копался в земле, потом плакал, потом утирался рукавом. Примерно это, надо сказать, он и делал.
      – Здравствуйте, мальчик, – сказала Полли.
      – Здравствуй, – сказал мальчик. – Как тебя зовут?
      – Полли, – сказала Полли. – А вас?
      – Дигори, – сказал мальчик.
      – Ой, как смешно! – сказала Полли.
      – Ничего смешного не вижу, – сказал мальчик.
      – А я вижу, – сказала Полли.
      – А я нет, – сказал мальчик.
      – Я хоть умываюсь, – сказала Полли. – Вам умыться надо, особенно… – и она замолчала, потому что хотела сказать: «…после того, как вы плакали», но решила, что это невежливо.
      – Ну и что, ну и ревел! – громко сказал Дигори; ему было так худо, что чужое мнение уже не трогало его. – И сама бы ревела, если бы жила всю жизнь в саду, и у тебя был пони, и ты бы купалась в речке, а потом тебя притащили в эту дыру…
      – Лондон не дыра, – возмутилась Полли. Но Дигори так страдал, что не заметил ее слов.
      – … и если бы твой папа уехал в Индию, – продолжал он, – и ты бы приехала к тете и дяде (а он сумасшедший, да, самый настоящий), и все потому, что за мамой надо ухаживать, она очень больна… и… и… и умрет. – Лицо его перекосилось, как бывает всегда, если пытаешься не заплакать.
      – Простите, я не знала, – смиренно сказала Полли и помолчала немного, но ей хотелось отвлечь Дигори, и она спросила:
      – Неужели мистер Кеттерли сумасшедший?
      – Да, – сказал Дигори, – или еще хуже. Он что-то делает в мансарде, тетя Летти меня туда не пускает. Странно, а? Но это еще что! Когда он обращается ко мне за обедом – к ней он и не пробует, – она говорит: «Эндрью, не беспокой ребенка», или «Дигори это ни к чему», или «Дигори, а не поиграть ли тебе в садике?»
      – Что же он хочет сказать?
      – Не знаю. Он ни разу не договорил. Но и это не все. Один раз, то есть вчера вечером, я проходил мимо лестницы, – ох и противно! – и слышал, что в мансарде кто-то кричит.
      – Может быть, он там держит сумасшедшую жену?
      – Да, я тоже подумал.
      – А может, он печатает деньги?
      – А может, он пират, как в «Острове сокровищ», и прячется от прежних друзей…
      – Ой, как интересно! – сказала Полли. – Вот не знала, что у вас такой замечательный дом.
      – Тебе интересно, – сказал Дигори, – а мне в этом доме ночевать. Лежишь, он крадется к твоей комнате… И глаза у него жуткие.
      Так познакомились Полли и Дигори; и поскольку были каникулы, а к морю в тот год никто из них не поехал, они стали видеться почти каждый день.
      Приключения их начались потому, что лето было на редкость дождливое. Приходилось сидеть дома, а значит – исследовать дом. Просто удивительно, сколько всего можно найти в доме или в двух соседних домах, если у тебя есть свечка. Полли знала давно, что с ее чердака идет проход, вроде туннеля, с одной стороны – кирпичная стенка, с другой – покатая крыша. Свет проникал туда сквозь черепицу, пола не было, ступать приходилось по балкам. Под ними белела штукатурка, а если станешь на нее, провалишься прямо в комнату. До конца туннеля Полли не ходила, а в начале, сразу за дверцей, устроила что-то вроде пещеры контрабандиста. Она натаскала туда картонных коробок и сидений от сломанных стульев и положила между балками, как бы настлала пол. Там она хранила шкатулку с сокровищами и повесть, которую она писала, и несколько яблок; там любила выпить имбирного лимонада – какая же пещера без пустых бутылок?
      Дигори пещера понравилась (повести он не видел), но ему хотелось залезть подальше.
      – Интересно, – сказал он, – докуда можно дойти? Дальше твоего дома или нет?
      – Дальше, – сказала Полли, – а докуда, не знаю.
      – Значит, мы пройдем все дома насквозь.
      – Да, – сказала Полли. – Ой!..
      – Что такое?
      – Мы в них залезем.
      – И нас схватят, как воров. Нет уж, благодарю.
      – Ох, какой умный! Мы залезем в пустой дом, сразу за твоим.
      – А что там такое?
      – Да он пустой, папа говорит, там давно никого нету.
      – Посмотреть надо, – сказал Дигори. На самом деле боялся он гораздо больше, чем можно было предположить, судя по его тону. Конечно, он подумал, как и вы бы подумали, о том, почему в этом доме никто не живет; подумала об этом и Полли. Никто не сказал слова «привидения», но оба знали, что теперь отступать стыдно.
      – Идем? – сказал Дигори.
      – Идем, – сказала Полли.
      – Не хочешь, не иди, – сказал Дигори.
      – Нет, я пойду, – сказала Полли.
      – А как мы узнаем, что мы в том доме?
      Они решили пойти на чердак и, шагая с балки на балку, отмерять, сколько балок приходится на комнату. Потом они отведут балки четыре на промежуток между чердаком и комнатой служанки, а на саму эту комнату – столько, сколько на чердак. Проделав такое расстояние дважды, можно сказать, что миновал оба дома и дальше идет уже тот, пустой.
      – Не думаю, что он совсем пустой, – сказал Дигори.
      – А какой же?
      – Кто-нибудь там скрывается, а выходит ночью, прикрыв фонарь. Наверное, шайка… жуткие злодеи… они от нас откупятся… Нет, не может дом стоять пустой столько лет. Это какая-то тайна.
      – Папа думает, там протекают трубы, – сказала Полли.
      – Взрослые всегда думают неинтересное, – сказал Дигори. Теперь, при дневном свете, как-то меньше верилось в привидения – не то что в пещере, при свечах.
      Измерив шагами чердак, они записали, что вышло, и у каждого вышло иначе. Как-то они свели результаты воедино, однако я не уверен, что и тут получилось правильно. Слишком хотелось им начать исследование.
      – Ступай потише, – сказала Полли, когда они полезли в проход. Ради такого случая каждый взял по свече (у Полли в тайнике их было много).
      Проход был пыльным, и темным, и холодным. Полли и Дигори ступали с балки на балку молча, только иногда шептали: «Теперь твой чердак», или: «Наш дом мы почти прошли». Они не споткнулись ни разу, и свечи у них не погасли, и дверцы в кирпичной стене они достигли, только на ней, конечно, не было ручки, потому что никто не входил в нее снаружи. Однако внутри ручка была, а снаружи торчал шпенек (такой бывает внутри шкафа).
      – Повернуть его? – спросил Дигори.
      – Если ты не боишься, – сказала Полли, – а то я поверну.
      Обоим стало жутковато, но отступать было поздно. Дигори не без труда повернул шпенек. Дверь распахнулась, и солнечный свет ослепил их. Потом, к большому своему удивлению, они увидели, что перед ними не пустой чердак, а простая, хотя и пустоватая комната. Ведомая непреодолимым любопытством, Полли задула свечу и ступила туда бесшумно, словно мышь.
      Конечно, потолок здесь был скошен, но мебель стояла самая обычная. Стены не были видны из-под книжных полок, всплошную уставленных книгами, в камине горел огонь (вы помните, лето было холодное), а перед камином, спинкой к ним, стояло высокое кресло. Между креслом и Полли, посреди комнаты, стоял очень большой стол, а на нем были книги, блокноты, чернильницы, перья, сургуч и микроскоп. Но прежде всего в глаза бросался ярко-алый деревянный поднос, на котором лежали кольца. Разложены они были по два – желтое и зеленое, потом промежуток, потом еще одно желтое и еще одно зеленое. Размера они были обычного, но сверкали ослепительно. Вы и представить себе не можете, как дивно они сверкали. Если бы Полли была помладше, ей бы захотелось сунуть одно из них в рот.
      В комнате было так тихо, что Полли сразу услышала тиканье часов. И все-таки тихо было не совсем: где-то что-то гудело. Если бы тогда уже изобрели пылесос, Полли подумала бы, что это он и работает за несколько комнат и этажей отсюда. Но звук был приятней, чем у пылесоса, и очень, очень тихий.
      – Иди, тут никого нет, – сказала она, и грязный Дигори, моргая, вышел из прохода (грязной, конечно, стала и Полли).
      – Было чего лезть! – сказал он. – Совсем он не пустой. Давай уйдем, пока они не вернулись.
      – Как ты думаешь, кто здесь живет? – спросила Полли, указывая на зеленые и желтые кольца.
      – А, какое нам дело! – сказал Дигори. – Давай… – Но фразы он не кончил. Кресло с высокой спинкой, стоявшее перед камином, задвигалось, а из-за него, как в пантомиме, вылез жуткий дядя Эндрью. Они были не в пустом доме, они были в доме Дигори, да еще и в заповедной мансарде! Дети хором выговорили «О-о-ой!» Теперь обоим казалось, что иначе и быть не могло, слишком мало они прошли.
      Дядя Эндрью был очень высоким и тощим, длиннолицым, остроносым, с необычайно блестящими глазами и седыми взъерошенными волосами. Сейчас он казался гораздо страшнее, чем обычно. Дигори просто говорить не мог. Полли испугалась меньше, но и ей стало не по себе, когда дядя Эндрью молча прошел к дверям и запер их на ключ. После этого он повернулся к детям, взглянул на них сверкающими глазами и обнажил в улыбке острые зубы.
      – Ну вот! – сказал он. – Теперь моя дура-сестрица до вас не доберется.
      Просто не верилось, что от взрослых можно такого ожидать. Полли ужасно испугалась, и оба они с Дигори попятились к дверце, в которую вошли; но дядя обогнал их – он запер и ее, а вдобавок встал перед нею. Потом он потер руки так, что пальцы затрещали (пальцы у него были длинные и белые).
      – Счастлив вас видеть, – сказал он. – Двое деток – именно то, что мне нужно.
      – Мистер Кеттерли, – сказала Полли, – мне пора обедать, меня ждут дома. Отпустите нас, пожалуйста!..
      – Со временем, со временем, – сказал дядя Эндрью. – Нельзя упускать такой случай. Мне не хватало именно двух деток. Понимаете, я ставлю небывалый, великий опыт. С морской свинкой как будто бы получилось. Но свинка ничего не расскажет. Да ей и не объяснишь, как вернуться.
      – Дядя, – сказал Дигори, – обедать и правда пора, сейчас нас станут искать. Вы должны отпустить…
      – Должен? – спросил дядя Эндрью.
      Дигори и Полли переглянулись. Говорить они не смели, но взгляды их значили: «Ужас какой!» и «Надо его умаслить».
      – Если вы нас выпустите, – сказала Полли, – мы придем после обеда.
      – Кто вас знает? – сказал дядя Эндрью и хитро усмехнулся. Но тут же передумал.
      – Хорошо, – проговорил он, – надо, так надо. На что таким детям старый, скучный человек!.. – Он вздохнул. – Если бы вы знали, как мне бывает одиноко. Да что там… Идите, обедайте. Только сперва я вам кое-что подарю. Не каждый день у меня бывают маленькие девочки, особенно – такие милые…
      Полли подумала, что он не такой уж и сумасшедший.
      – Хочешь колечко, душечка? – спросил ее дядя Эндрью.
      – Желтое или зеленое? – спросила она. – Какая прелесть!
      – Нет, не зеленое, – сказал дядя. – Мне очень жаль, но зеленое я дать не могу. А желтое – с удовольствием. Бери и носи на здоровье. Ну, бери!
      Полли больше не боялась, дядя был совсем не сумасшедший, а кольца и впрямь прелестны. Она подошла к столу.
      – Смотрите-ка! – сказала она. – Гудит и гудит, как будто сами кольца.
      – Какая странная мысль! – сказал дядя и засмеялся. Смех был вполне естественный, однако Дигори не понравилось слишком бодрое, чуть ли не алчное выражение дядиных глаз.
      – Полли, не бери! – крикнул он – Не трогай!
      Но было поздно. Он еще говорил, когда Полли коснулась одного кольца – и сразу же, без звука, исчезла. Дигори и его дядя остались одни.

Глава 2.
ДИГОРИ И ЕГО ДЯДЯ

      Случилось это так неожиданно, и было настолько страшнее всего, даже кошмара, что Дигори вскрикнул. Дядя Эндрью зажал ему рот рукой, прошипел: «Не смей!», и прибавил помягче: «Не шуми, твоя мама услышит. Разве можно ее пугать?»
      Дигори говорил потом, что его просто затошнило от такой подлой уловки. Но, конечно, кричать он больше не стал.
      – То-то, – сказал дядя. – Ничего не поделаешь, каждый бы удивился. Я и сам удивился вчера, когда исчезла свинка.
      – Это вы и кричали? – спросил Дигори.
      – Ах, ты слышал? Ты что, следил за мной?
      – Нет, – сердито сказал Дигори. – Вы объясните, что с Полли!
      – Поздравь меня, мой мальчик, – сказал дядя Эндрью, потирая руки. – Опыт удался. Девочка исчезла… сгинула… в этом мире ее нет.
      – Что вы с ней сделали?!
      – Послал… э… в другое место.
      – Не понимаю, – сказал Дигори.
      Дядя Эндрью опустился в кресло и сказал:
      – Что ж, я тебе объясню. Ты слышал когда-нибудь о мисс Ле Фэй?
      – Она наша двоюродная бабушка? – припомнил Дигори.
      – Не совсем, – сказал дядя Эндрью, – она моя крестная. Вон ее портрет, посмотри.
      Дигори посмотрел и увидел на выцветшей фотографии старую даму в чепце. Теперь он вспомнил, что такой же портрет видел еще дома, в комоде, и спросил маму, кто это, и мама почему-то замялась. Лицо было неприятное, но кто его знает, на этих старинных фотографиях…
      – Кажется… кажется, она была… не совсем хорошая? – спросил он.
      – Ну, – отвечал дядя Эндрью, – это зависит от того, что называть хорошим. Люди узко мыслят, мой друг. Да, странности у нее были. Бывали и чудачества. Иначе ее не поместили бы… сам понимаешь, куда.
      – В сумасшедший дом?
      – Нет, нет, нет! – дядя был шокирован. – Ничего подобного! В тюрьму.
      – Ой! – сказал Дигори. – А за что?
      – Бедная женщина! – со вздохом проговорил дядя. – Не хватило благоразумия… То, понимаешь, се… Но не будем в это вдаваться. Ко мне она всегда была добра.
      – Да при чем тут это! – вскричал Дигори. – Где Полли?
      – Все в свое время, мой друг, – сказал дядя. – Мисс Ле Фэй выпустили. Я был из тех немногих, кого она еще принимала. Видишь ли, ее стали раздражать ординарные, скучные люди. Собственно, они раздражают и меня. Кроме того у нас с ней были общие интересы. За несколько дней до смерти она велела мне открыть тайничок в ее шкафу и принести ей маленькую шкатулку. Как только я эту шкатулку тронул, я почувствовал – да, просто пальцами – что в моих руках огромная тайна. Когда я принес, она отдала мне ее и приказала, не открывая, сжечь сразу после ее смерти с определенными предосторожностями. Конечно, я этого не сделал.
      – И очень плохо, – сказал Дигори.
      – Плохо? – удивился дядя. – А, понимаю! По-твоему, надо выполнять обещания. Резонно, резонно, вот ты и выполняй. Но, сам посуди, такие правила хороши для слуг, для детей, для женщин, вообще для людей, но не для великих ученых, мыслителей и мудрецов. Нет, Дигори. Те, кто причастен к тайной мудрости, свободны и от мещанских правил, и от мещанских радостей. Судьба наша, мой мальчик, возвышенна и необычна. Удел наш высок, мы одиноки…
      Он вздохнул с такой благородной, такой таинственной печалью, что Дигори целую секунду сочувствовал ему. Но тут он вспомнил, какими были дядины глаза, когда он предлагал Полли кольцо, и подумал: «Ага, это значит, что он может делать все, что ему угодно!..»
      – Конечно, шкатулку я открыл не сразу, – продолжал дядя. – Я опасался, нет ли в ней чего-нибудь… нежелательного. Моя крестная была чрезвычайно своеобразной дамой. Собственно, она последняя из смертных, в ком текла кровь фей. Сама она еще застала двух таких женщин – герцогиню и поденщицу. Ты, Дигори, беседуешь с последним человеком, у которого была фея-крестная. Будет что вспоминать в старости, мой мальчик!
      «Ведьма она, а не фея!» – подумал Дигори и снова спросил:
      – А где же Полли?
      – Какой ты нетерпеливый! – сказал дядя. – Разве в этом дело? Сперва, конечно, я осмотрел шкатулку. Она была очень старинная. Я сразу понял, что это не Греция, не Египет, не Вавилон, и не страна хеттов, даже не Китай. Она была древнее всех этих стран. Наконец, в один поистине великий день, я догадался, что сделана она в Атлантиде, то есть – на много веков раньше, чем каменные штуки, которые выкапывают в Европе. Да, это вам не грубый топор! Еще на заре времен в Атлантиде были дворцы, и храмы, и ученые.
      Он подождал немного, но Дигори не восхищался, ибо дядя с каждой минутой все меньше нравился ему.
      – Тем временем, – продолжал дядя, – я изучал тайные науки (вряд ли прилично рассказывать о них ребенку). Пришлось познакомиться с… как бы это сказать… чертовски странными людьми, и пройти через весьма своеобразные испытания. От всего этого я и поседел раньше времени. Стать чародеем – это тебе не шутка! Я вконец испортил здоровье – правда, теперь мне лучше. Зато я узнал.
      Подслушать их было некому, но дядя подвинулся поближе и понизил голос.
      – То, что было в шкатулке, – не из нашего мира, и попало оно к нам, когда наш мир только-только начинался.
      – Что же именно там было? – спросил Дигори, поневоле захваченный рассказом.
      – Пыль, – отвечал дядя Эндрью, – мелкая сухая пыль. Смотреть не на что. Но я-то посмотрел – не тронул, нет но взглянул! Как-никак, она из другого мира, не с другой планеты, вообще из другого, из другой природы, куда не попадешь через наш космос, сколько ты не лети… только колдовством, да! – И дядя потер руки так, что пальцы у него затрещали, словно фейерверк.
      – Я знал, – продолжал дядя, – что пыль эта может перенести в другие миры, если слепишь из нее то, что надо. Но что же именно, и как? Много опытов я проделал впустую. Брал я морских свинок. Одни погибали, другие лопались…
      – Какой ужас! – перебил его Дигори, у которого когда-то была морская свинка.
      – Причем тут ужас? – сказал дядя Эндрью. – Свинки для того и созданы. Я их покупал на свои деньги. Так вот, о чем же я… Да, наконец, удалось слепить кольца, желтые кольца. Тут и началось самое трудное. Я был уверен, что они перенесут моих подопечных куда надо. Но как же я узнаю, что там? Как их вернуть сюда?
      – Можно бы и о них подумать, – сказал Дигори. – Хорошенькое положеньице, если они там застряли!
      – Ты очень странно на все смотришь, – нетерпеливо сказал дядя Эндрью. – Неужели ты не можешь понять, что ставится опыт века? Я для того туда и посылаю, чтобы узнать, что там такое.
      – Почему же тогда самому не отправиться?
      Дигори в жизни не видел столь искреннего удивления.
      – Кому, мне?! – воскликнул дядя. – Ты с ума сошел! В мои годы, с моим здоровьем!.. Да это же страшно и опасно! Что за глупость! Ты понимаешь, что говоришь? Только подумай, другой мир! Там может случиться что угодно!
      – А Полли вы туда отправили… – сказал Дигори, багровея от гнева. – Хоть вы мне и дядя, я прямо скажу – это… это подлость. Только трус пошлет девочку вместо себя.
      – Тихо! – крикнул дядя Эндрью, хлопая рукой по столу. – Я не позволю так говорить с собой грязному мальчишке! Пойми, я великий ученый, чародей, я посвящен в тайные знания, я ставлю опыт. Конечно, мне нужны подопытные… э… существа. Что же, прикажешь свинку спрашивать? Наука требует жертв. Идти самому? Смешно! Не идет же генерал в битву. Идет солдат. Предположим, я погибну. Что же будет тогда с делом моей жизни?
      – Ох, хватит! – невежливо крикнул Дигори. – Вы Полли вернете?
      – Когда ты так грубо меня перебил, – ответил дядя Эндрью, – я как раз собирался это объяснить. Чтобы вернуться, нужно зеленое кольцо.
      – У Полли зеленого кольца нет, – возразил племянник.
      – Вот именно, – кивнул дядя и жутко улыбнулся.
      – Значит, она не вернется! – крикнул Дигори. – Вы ее убили!
      – Почему же, вернуться она может, – сказал дядя Эндрью, – если кто-нибудь наденет желтое кольцо и возьмет два зеленых, одно для себя, одно – для нее.
      Тогда Дигори понял, в какую он попал ловушку, и молча, очень бледный, уставился на дядю.
      – Надеюсь, – достойно и громко промолвил тот, словно лучший из дядюшек, дающий добрый совет племяннику, – надеюсь, мой мальчик, ты не трус. Я был бы очень огорчен, если бы у кого-нибудь из нашей семьи было так мало рыцарства и чести, что он оставил бы э-э… даму в беде.
      – Ох, не могу! – снова крикнул Дигори. – Была бы у вас самого честь, вы бы и отнесли кольца. Ладно, я понял. Отнесу. Только один-то из нашей семьи уж точно подлец. Это же все подстроено! Она, бедняга, попалась, а мне ее выручать.
      – Конечно, – ответил дядя Эндрью, все так же мерзко улыбаясь.
      – Что ж, отнесу, – повторил Дигори. – Только сперва скажу одну штуку. Раньше я в колдовство не верил, теперь верю. Значит, старые сказки не врут. Вы – самый настоящий злой колдун. Так вот, они добром не кончают. И вы не кончите, слава Богу.
      Наконец-то дядю проняло – он так испугался, что, при всей его подлости, вы бы его, наверное, пожалели. Но, вымученно засмеявшись, он все же сказал:
      – Ох, дети, дети! Конечно, чего же и ждать? Женское воспитание… Сказки, говоришь? Ничего, обо мне не беспокойся. Побеспокойся лучше о своей подружке. Она там давненько. Если эти миры опасны… да… Жалко было бы опоздать!
      – Это вам-то? – гневно вскричал Дигори. – Ну, ладно, больше не могу. Что мне делать?
      – Прежде всего, научись владеть собой, – назидательно сказал дядя. – Иначе станешь таким, как тетя Летти. А теперь слушай.
      Он встал, надел перчатки и подошел к подносу, на котором лежали кольца.
      – Кольцо действует только в том случае, – начал он, – если коснется кожи. Видишь, я беру их рукой в перчатке, и ничего не происходит. В кармане они безопасны, но коснись их случайно голой рукой – и ты исчезнешь. Там, в другом мире, случится то же самое, если тронешь зеленое кольцо. Оттуда ты исчезнешь, здесь появишься. Заметь, это всего лишь гипотеза, ее предстоит проверить. Итак, я кладу тебе в карман два зеленых кольца, для нее и для тебя. В правый карман, не спутай. Зеленое – «3», правый – «П». Следовательно – «ЗП», как в слове «запонка» или «запас». Желтое бери сам. На твоем месте я бы надел его, а то еще потеряешь.
      Дигори потянулся к кольцу, но вдруг спросил:
      – А как же мама? Она захочет узнать, где я.
      – Чем скорее ты исчезнешь, – бодро ответил дядя, – тем скорее вернешься.
      – А если не вернусь? – спросил Дигори.
      Дядя Эндрью пожал плечами, подошел к двери, отпер ее, распахнул и сказал:
      – Что же, прекрасно. Дело твое. Иди, обедай. Твоя подружка, не моя. Ну, съедят ее звери, ну, утонет, ну, умрет с голоду или просто останется там, если хочешь. Только уж, будь любезен, загляни до чая к миссис Пламмер и объясни, что дочку она не увидит, потому что ты боишься надеть кольцо.
      – Ах, был бы я взрослым! – сказал Дигори. – Вы бы у меня поплясали!
      Потом застегнулся получше, глубоко вздохнул, взял кольцо и подумал – как думал в подобных случаях позже – что другого достойного выхода нет.

Глава 3.
ЛЕС-МЕЖДУ-МИРАМИ

      Дядя Эндрью и его кабинет немедленно исчезли. На минуту все смешалось; затем Дигори ощутил, что внизу, под ним, тьма, а сверху льется нежный зеленый свет. Сам он ни на чем не стоял, и не сидел, и не лежал; ничто не касалось его, и он подумал: «Наверное, я в воде… Нет, я под водой».
      Он испугался и тут же головой вперед вырвался на мягкую траву, окаймлявшую маленький пруд.
      Поднявшись на ноги, он не задыхался и не хватал воздух ртом, что странно, если ты только что был под водой. Одежда его была суха. Пруд – небольшой, словно лужа, метра в три – находился в лесной чаще. Деревья стояли почти рядом, и листьев на них было столько, что неба Дигори не видел. Сюда, вниз, падал только зеленый свет, но наверху, должно быть, сверкало солнце, ибо пройдя сквозь листву, свет оставался теплым и радостным. Тишина тут стояла невообразимая – ни птиц, ни насекомых, ни зверьков, ни ветра – и казалось, что ты слышишь, как растут деревья. Прудов было много – Дигори видел штук десять, не меньше; и деревья словно пили корнями воду. Несмотря на редкостную тишину, было ясно, что лес преисполнен жизни. Рассказывая о нем позднее, Дигори всегда говорил: «Он был свежий, он просто дышал, ну… как пирог со сливами».
      Удивительно, что, едва оглядевшись, Дигори забыл, почему он здесь. Во всяком случае, он не думал ни о Полли, нио дяде, ни даже о маме; он не боялся, не беспокоился, не испытывал любопытства. Если бы его спросили: «Откуда ты взялся?», он сказал бы, наверное: «Я был здесь всегда». Так он и чувствовал; так и бывает, когда ты находишься где-то всегда, но тебе совсем не скучно. Позже, рассказывая об этом, он говорил: «Там нет никаких событий – деревья растут, и больше ничего».
      Дигори долго стоял и смотрел, пока не увидел, что недалеко, на траве, лежит какая-то девочка. Глаза у нее были закрыты, но не совсем, словно бы она просыпалась. Он постоял еще, глядя на нее; наконец, она открыла глаза и стала смотреть на него. Потом проговорила сонным, довольным голосом:
      – Кажется, я тебя где-то видела.
      – И мне так кажется, – сказал Дигори. – Давно ты здесь?
      – Всегда, – ответила девочка. – Ну… не знаю… очень давно.
      – И я тоже, – сказал Дигори.
      – Нет, нет, – сказала девочка. – Ты только что вылез из прудика.
      – Да, правда, – удивленно проговорил Дигори. – А я и забыл.
      Они довольно долго молчали.
      – Знаешь, – сказала девочка, – наверное, мы правда виделись. Что-то я такое помню… что-то вижу… какое-то место. И мальчик с девочкой, совсем как мы… они где-то жили… что-то делали… Наверное, это сон.
      – Я тоже видел сон, – сказал Дигори. – Про мальчика и девочку, которые жили в соседних домах… и полезли куда-то по балкам. У девочки было грязное лицо…
      – Нет, ты напутал. Это у мальчика…
      – Мальчика я не видел, – сказал Дигори и вскрикнул: – Ой, что это?
      – Свинка, – отвечала девочка. И впрямь, в траве возилась морская свинка, перепоясанная ленточкой, к которой было привязано сверкающее желтое кольцо.
      – Смотри! – закричал Дигори. – Смотри, кольцо! И у тебя такое… И у меня.
      Девочка очнулась и приподнялась. Они напряженно глядели друг на друга, пытаясь припомнить что-то; и закричали наконец в два голоса:
      – Мистер Кеттерли!
      – Дядя Эндрью!
      Теперь они знали, кто они, и стали все вспоминать, и скоро вспомнили. Дигори рассказал, какой плохой его дядя.
      – Что же нам делать? – спросила Полли. – Взять свинку и вернуться домой?
      – Куда нам спешить!.. – сказал Дигори, зевая во весь рот.
      – Нет, спешить надо, – сказала Полли. – Здесь слишком спокойно… сонно, понимаешь… Если мы сдадимся, мы заснем и останемся тут навсегда.
      – Здесь очень хорошо, – возразил Дигори.
      – Да, – не сдалась Полли, – но домой вернуться надо. Она встала на ноги и осторожно потянулась к свинке, но передумала.
      – Лучше ее не брать, – сказала она. – Кому-кому, а ей тут хорошо. Дома твой дядя станет ее мучать.
      – Еще бы, – согласился Дигори. – Ты только подумай, что он с нами сделал! Кстати, а как вернуться домой?
      – Нырнуть в этот пруд, – предложила Полли.
      Они подошли к пруду, постояли, посмотрели на зеленую, тихую воду, в которой отражались густые листья. Казалось, там и дна нет.
      – Нам не в чем купаться, – сказала Полли.
      – Глупости какие! – сказал Дигори. – Нырнем как есть, ты вспомни, мы ведь не промокли.
      – Ты плавать умеешь? – спросила Полли.
      – Немножко. А ты?
      – М-м… совсем плохо.
      – Да не надо нам плавать, – сказал Дигори. – Только нырнем, и само пойдет.
      Нырять им не хотелось, но они не сказали об этом друг другу. Взявшись за руки, они отсчитали: «Раз – два – три – плюх!» – и прыгнули. Раздался всплеск. Они, конечно, зажмурились. Но, открыв глаза, увидели, что стоят в мелкой луже, как стояли. Пруд был не глубок, вода едва доходила до щиколоток. Они вышли на траву.
      – В чем дело? – сказала Полли, испугавшись, но не слишком (испугаться в таком лесу невозможно, слишком он мирный).
      – Знаю! – сказал Дигори. – Конечно, не получилось. На нас желтые кольца. Они переносят сюда, понимаешь? А домой – зеленые! Давай, поменяем. Карманы у тебя есть? Так, хорошо. Положи желтое в левый. Зеленые – у меня. Держи, одно тебе.
      Надев на палец зеленые кольца, они снова пошли к пруду, но Дигори воскликнул: «Стоп!»
      – Что такое? – спросила Полли.
      – Мне пришла в голову мысль, – отвечал Дигори. – Очень хорошая. Куда ведут другие пруды?
      – То есть как?
      – Ну, к нам, в наш мир, мы вернулись бы через этот пруд. А через другие? Может, каждый ведет в какой-нибудь мир?
      – Я думала, мы уже в другом мире… Ты же сам говорил… и дядя Эндрью…
      – Да ну его, дядю! Ни черта он не знает. Сам, небось, никуда не нырял. Ладно, ему кажется, что есть наш мир и второй, другой. А если их много?
      – Значит, этот, лесной – один из них?
      – Нет, это вообще не мир, это… промежуточное место.
      Полли не поняла, и он принялся объяснять ей:
      – Нет, ты подумай! Наш проход – не комната, но из него можно попасть в комнаты. Он и не часть дома, но можно попасть в дома. Так и этот лес. Он ни в каком мире, но из него можно попасть куда хочешь.
      – Ну, даже если… – начала Полли, но Дигори продолжал, словно ее и не слышал.
      – Тогда все ясно, – говорил он. – Поэтому тут так тихо, сонно. Здесь ничего не случается. Как там, у нас. Люди едят в домах, и разговаривают, и что-то делают. Между стенками, над потолками, в нашем проходе событий нет. А вот оттуда можно попасть в любой дом. Наверное, отсюда мы попадем в любой мир. Давай нырнем в другой пруд.
      – Лес-между-мирами, – завороженно проговорила Полли. – Какая красота!
      – Куда же мы нырнем? – не отставал Дигори.
      – Вот что, – сказала Полли, – никуда я нырять не буду, пока мы не узнаем, можно ли вообще вернуться.
      – Еще чего! – воскликнул Дигори. – Хочешь угодить прямо к дяде? Нет уж, спасибо.
      – Нырнем немножко, не до конца, – настаивала Полли. – Только проверим! Если все пойдет хорошо, сменим кольца и тут же вынырнем.
      – А можно повернуть, когда ты там?
      – Ну, не сразу же мы здесь очутились. Значит, время у нас будет.
      Дигори поупирался еще, но сдаться ему пришлось, ибо Полли наотрез отказалась нырять в другие миры, если они не поставят этого опыта. Она была такой же смелой, как он (например, не боялась осы), но не такой любопытной. Дигори же был из тех, кому надо знать все, и, когда вырос, стал знаменитым профессором Керком, который участвует в других наших хрониках.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2