История России. Смутное время

Людмила Евгеньевна Морозова

История России. Смутное время

Предисловие

В исторической науке Смутой, или Смутным временем, называются события, связанные с затяжным династическим кризисом, возникшим в Русском государстве после смерти в 1598 г. последнего царя из династии московских Рюриковичей – Федора Ивановича. Это и бесконечная смена правителей на престоле, и острые социальные и политические баталии, и кровавое междоусобие, и иностранная интервенция, и, наконец, подъем всех патриотических сил общества для борьбы со всеми внешними и внутренними врагами для освобождения страны и восстановления национального государства.

Следует отметить, что сам термин «Смута» для обозначения событий начала XVII в. в России был придуман подьячим Посольского приказа Г. Котошихиным, который в 1664 г. бежал из России и написал в Швеции сочинение о порядках и обстановке в Русском государстве.

Среди исследователей до сих пор нет единого мнения ни о причинах начала Смуты, ни о хронологических рамках этого периода, ни о том, каковы были ее результаты.

Известный историк XIX в. С.М. Соловьев полагал, что главная причина Смуты заключалась в столкновении старых дружинных начал с новыми государственными. Оно выразилось в борьбе московских государей (Бориса Годунова, Василия Шуйского) с боярством и противогосударственными устремлениями казачества. Этой же точки зрения придерживался и И.Е. Забелин.

Другой не менее известный историк XIX в. Н.И. Костомаров основную причину Смуты видел в происках папской власти и польского короля, выдвинувших самозванцев Лжедмитриев, которые намеривались подчинить себе Русское государство.

В.И. Ключевский полагал, что все заключалось в аномальном характере верховной власти в Русском государстве XVI в. В ней объединялись два непримиримых начала: царь был не только верховным правителем (так должно быть в государстве), но и территориальным владельцем страны (это могло быть только в уделе). В итоге до Смуты государство было не добровольным союзом целого народа, а царским хозяйством, в котором закон часто представлял собой лишь государево распоряжение. Поэтому после смерти последнего законного представителя династии московских князей в стране возник хаос.

Известный дореволюционный исследователь Смутного времени С.Ф. Платонов видел его истоки в правлении Ивана Грозного, который неразумной внешней и внутренней политикой привел русское общество к разделению на враждующие группировки. Он делил Смуту на три периода: 1 – борьба за московский престол различных претендентов; 2 – разрушение государственного порядка в ходе социальных боев; 3 – борьба за национальную независимость.

В советской историографии термин Смута был отвергнут. Вместо него была разработана концепция крестьянских войн против крепостного строя. События начала XVII в. стали называться «Первой крестьянской войной под руководством И.И. Болотникова».

Затем Р.Г. Скрынников вновь восстановил термин «Смута» и стал считать, что в это время происходила острая социально-политическая борьба, в которую были вовлечены все слои русского общества. А Л. Станиславский предложил новый термин для этого времени – гражданская война. По его мнению, главной движущей силой ее было казачество.

Американский ученый Ч. Даннинг предположил, что причиной Смуты было то, что широкие народные массы с оружием в руках начали сражаться «за доброго царя Дмитрия». Немецкий историк Г. Нольте высказал мнение, что в это время произошло восстание простых людей российских окраин против центрального правительства с целью добиться большей самостоятельности.

Наличие столь значительного количества различных концепций Смутного времени объясняется не только сложностью этого периода, но крайней противоречивостью источников, которые используются для его изучения.

Дело в том, что в ходе гражданских, социальных и освободительных битв резко возросла политическая активность всех слоев общества, повысились их самосознание и самообразование. Результатом этого стало создание большого числа сочинений о Смутном времени. На их страницах современники описывали происходившие события, высказывали к ним отношение, пытались дать им оценку и вскрыть причины. Жанры этих произведений самые разнообразные. Это и летописцы, и хронографы, и истории, и повести, и сказания, и жития, и плачи, и даже чудесные видения.

Все эти памятники, наравне с актовым материалом, являются важнейшими источниками для изучения Смутного времени. Ведь в них авторы в яркой и образной форме делились своими воспоминаниями о пережитом. Однако ближайшее ознакомление с этими сочинениями показывает, что в одних содержится хвалебная характеристика Бориса Годунова, в других – этот царь назван преступником, покусившимся на жизнь сына Ивана Грозного царевича Дмитрия, в третьих – ему дана двойственная характеристика. Есть и такие памятники, в которых выражено полное равнодушие к царю Борису, но всячески прославлен Василий Шуйский. Главным врагом в них назван самозванец Григорий Отрепьев, пытавшийся присвоить царскую власть и окатоличить русских людей.

Некоторые исследователи попытались объяснить эти различия политическими пристрастиями писателей и временем создания произведений. По их мнению, сочинения, созданные в правление царя Бориса, должны прославлять именно его, при В. Шуйском, соответственно – этого царя и т. д. Однако обнаруживается, что в написанной при Михаиле Романове рукописи Филарета вдруг снова прославлен давно умерший В.И. Шуйский. Аналогично, в поздней Латухинской степенной книге оказалась хвалебная характеристика Б.Ф. Годунова. Число таких примеров велико.

Еще больше разнятся авторы сочинений о Смуте в понимании ее причин. Например, дьяк Иван Тимофеев видел ее истоки в правлении Ивана Грозного. Троицкий келарь Авраамий Палицын клеймил все общество за грехи. В «Сказании о Гришке Отрепьеве» главным виновником назван самозванец Лжедмитрий I, в «Повести како отмсти» и «Повести како восхити» – Борис Годунов. В «Новой повести» главные враги Веры и Отечества – это поляки во главе с королем Сигизмундом III.

Все эти противоречивые оценки повторяются потом в трудах историков, и это ведет к тому, что суть Смуты становится еще более непонятной. Где же выход?

Он видится в том, чтобы наиболее подробнейшим образом представить ход событий Смутного времени с использованием самых разнообразных источников. При этом необходимо давать каждому из них характеристику о степени его достоверности и объективности в оценке происходившего.

Литература

Соловьев С.М. История России с древнейших времен // Сочинения. Книга IV. Т. 7. М., 1989; Забелин И.Е. Минин и Пожарский. М., 1901; Костомаров Н.И. Повесть об освобождении Москвы от поляков в 1612 году и избрание царя Михаила. М., 1988; Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1937, Ч. III.; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993; он же. Смутное время. Прага, 1924; Смирнов И.И. Восстание Болотникова. 1606–1607. Л., 1951; Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л., 1985; он же. Россия в начале XVII в. Смута. М., 1988; Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в. Казачество на переломе истории. М., 1990 и др.

Глава 1

ПРЕДПОСЫЛКИ БУДУЩИХ БЕД

Когда началась Смута?

Среди исследователей нет единого мнения по поводу того, когда началась Смута. Одни полагают, что ее началом была смерть царя Федора Ивановича – последнего представителя династии московских князей. После этого разразился династический кризис с чехардой на престоле и хаосом в стране. Закончился он лишь с избранием на царство Михаила Федоровича Романова, ставшего родоначальником новой царской династии. Другие считают, что настоящая Смута началась лишь осенью 1604 г., когда на территорию Русского государства вторгся небольшой отряд Лжедмитрия I и начались военные действия.

Однако большинство авторов – современников Смуты полагали, что ее началом можно считать воцарение Федора Ивановича в 1584 г. Именно с этого года начинаются следующие произведения: «Повесть како отмсти», «Повесть како восхити», «Сказание о Гришке Отрепьеве», «Повесть Катырева Ростовского» в двух редакциях, «Повести Шаховского», «Сказание о Федоре Ивановиче», «Сказание» Авраамия Палицына, «Иное сказание», «Новый летописец» и др.

Только автор «Временника дней и царей» дьяк И. Тимофеев попытался найти причины Смуты в правлении Ивана Грозного. Его мнение, очевидно, повлияло и на историка С.Ф. Платонова, решившего, что именно этот царь неразумной политикой спровоцировал то, что произошло в Русском государстве в начале XVII в. Поэтому следует более детально рассмотреть сочинение Тимофеева.

«Временник» является одним из наиболее ярких и оригинальных сочинений о Смуте. Он дошел до нас в единственном списке, неоднократно исправленном. Чтобы понять содержание этого произведения, необходимо обратиться к биографии его автора.

Иван Тимофеев

Иван Тимофеев родился около 1555 г. в семье подмосковных служилых людей. Свою службу он начал в конце правления Ивана Грозного подьячим Пушкарского приказа. К 1598 г. ему удалось дослужиться до должности дьяка, поэтому он был включен в число участников Земского собора 1598 г., избравшего на престол Бориса Федоровича Годунова. В это время в общей иерархии служилых людей он занимал 17-е место. Это говорит о его достаточно высоком положении среди приказных людей. В конце 1604 г. царь Борис послал Тимофеева под Брянск для сражений с Лжедмитрием I. Но из-за измены брянских воевод его действия не принесли никакого результата. Воцарившийся в июне 1605 г. самозванец отнесся с подозрением к верно служившему царю Борису дьяку и отправил его в Тулу. В.И. Шуйский, напротив, сразу же приблизил Тимофеева к себе и доверил ему оборонять Москву от войск И. Болотникова. В 1607 г. он был отправлен в Новгород и вошел в число помощников местных воевод. С конца 1608 г. по начало 1609 г. дьяк активно помогал прибывшему в город князю М.В. Скопину-Шуйскому, которому было поручено нанять в Швеции несколько полков и собрать местное войско для борьбы с Лжедмитрием II. Когда в апреле 1610 г. Тимофеев узнал, что Скопин-Шуйский погиб, он воспринял это как большое личное горе. Затем летом ему пришлось участвовать в обороне Новгорода от шведов, которые изменили царю Василию во время Клушинской битвы и вознамерились отторгнуть новгородские земли от Русского государства. Осада города продолжалась год и закончилась его сдачей 16 июля 1611 г. После этого Тимофеев остался в прежней должности и вошел в ближнее окружение новгородского митрополита Исидора. Вместе с ним он начал разрабатывать проект избрания на новгородский престол шведского принца Карла-Филиппа, подразумевавший отделение Новгородской земли от Русского государства и превращение ее в самостоятельное государственное образование. Несомненно, что такой важный политический ход требовал развернутого обоснования и для самих новгородцев, и для жителей других городов.

Именно в это время, думается, Иван Тимофеев и начал писать «Временник». Он начал его с правления Ивана Грозного, которому дал полностью отрицательную характеристику. По его мнению, разделив страну надвое, царь, как секирой, ее рассек и очень этим ослабил: «Всяко царство, раздельшаяся на ся, не может стояти». Своей яростью он вызвал у людей смятение умов. Одних вельмож он «изби», других «в чужие земли изгнал», а вместо них пригрел иностранцев. Разгром же Новгорода и его святынь привел к тому, что Бог обрушил на русских людей свой гнев.

Для Тимофеева Новгород – Новый Рим, самый святой город, стоящий на р. Иордан, так он называл Волхов. За его разорение Иваном Грозным в 1570 г., по утверждению дьяка, Бог наказал москвичей сожжением и разорением их столицы, видимо, во время мартовского восстания в 1611 г. Поэтому для Тимофеева «Конец же велицей России всей сей Федор Иванович», т. е. царь Федор, умерший в 1598 г. Будущее Руси он видит только за Новгородской землей.

И. Тимофеев пробыл в Новгороде до его освобождения от шведской оккупации в 1617 г. После этого он вернулся в Москву и в 1618 г. был отправлен на службу в Астрахань. В 1622–1628 гг. он служил в Ярославле и Нижнем Новгороде. Вернувшись в Москву, был отправлен в Печатный приказ. Умер он в начале 1631 г. Можно предположить, что дьяк несколько раз пытался исправить содержание своего «Временника», чтобы сгладить его антимосковскую направленность, но так до конца это и не сделал. Поэтому его текст дошел в единственном многократно исправленном экземпляре (Временник Ивана Тимофеева. М.; Л. 1951).

Таким образом, можно сделать вывод о том, что Иван Тимофеев умышленно отнес начало Смуты ко времени правления Ивана Грозного, поскольку стремился обосновать законность отделения Новгорода от Русского государства. По его мнению, именно царь Иван своей жестокостью навлек Божий гнев на всех русских людей. В наказание за разорение им Новгорода в 1570 г. была сожжена и разорена Москва в 1611 г., и все государство стало приближаться к краху. Новгород же для своего спасения должен отделиться и, таким образом, превратиться в Новый Рим.

Тенденциозность такой трактовки начала Смуты совершенно очевидна. Поэтому следует обратиться к тем сочинениям, а их подавляющее большинство, которые начинают свое повествование с воцарения в 1584 г. Федора Ивановича. Правда, ни в одном из них не утверждалось, что именно тогда начались Смутные времена. Но все они указывали на то, что при царе Федоре появились причины, которые их вызвали. Поэтому начать исследование истории Смуты следует, очевидно, с 1584 г. При этом главное внимание необходимо уделить документальным источникам, как наиболее объективным.

Следует отметить и то, что люди, пострадавшие от опричнины Ивана Грозного, во время Смуты уже были стариками и вряд ли могли принимать активное участие в политической борьбе и междоусобицах. Главными действующими лицами в это время были люди молодые и амбициозные. Все они мечтали выслужиться и занять ведущие места у трона, в правительстве и войске. Проще всего это было можно сделать с помощью своего ставленника на царском престоле. Поэтому борьба за верховную власть оказалась столь длительной и ожесточенной.

Перемены при царском дворе

Приход Федора Ивановича к власти после смерти отца 18 марта 1584 г. был абсолютно законен и правомерен. Правда, он не был старшим в семье, и долгие годы наследником престола считался его брат Иван Иванович, родившийся в 1554 г. (Федор родился в 1557 г.). Но 19 ноября 1581 г. царевич Иван скончался от горячки, спровоцированной ссорой с отцом – тот ударил его по голове тяжелым посохом. После этого Иван Грозный написал новое завещание – духовную грамоту, в которой объявил наследником уже Федора Ивановича. Об этом были извещены не только русские люди, но и правители иностранных держав, в частности английская королева Елизавета.

Позднее, 19 октября 1582 г., у Ивана IV родился еще один сын – царевич Дмитрий. Но он был от шестой жены Марии Нагой, которая согласно правилам Православной церкви уже не считалась законной. Соответственно незаконным был и ее сын. В будущем он мог рассчитывать лишь на небольшой удел, выделенный ему по воле отца. Это обстоятельство некоторые исследователи почему-то не учитывают и полагают, что царевич Дмитрий имел шанс занять царский престол наравне с Федором Ивановичем.

Перед смертью Иван IV, видимо, обновил духовную грамоту, вписав в нее свое распоряжение относительно младшего сына Дмитрия – ему вместе с матерью и ее родственниками выделялся в удел город Углич с пригородами. Эту волю отца Федор Иванович сразу же выполнил и отправил царевича Дмитрия вместе с матерью Марией Федоровной Нагой и некоторыми ее родственниками в Углич в апреле 1584 г. до своего венчания на царство.

В некоторых сочинениях о Смуте, созданных через много лет после этих событий («Сказание о Гришке Отрепьеве», «Иное Сказание»), появилась версия о том, что Дмитрий был отправлен в Углич из-за происков Б.Ф. Годунова, шурина царя Федора. В «Новом летописце» даже утверждалось, что Нагие были подвергнуты репрессиям, поскольку были обвинены в измене. Их якобы отправили в темницы разных городов. Однако в Разрядных книгах, фиксировавших служебные назначения представителей знати и опалы на них, таких данных нет. По их данным С.Ф. Нагой с сыном Иваном в 1584–1590 гг. служили воеводами Васильсурска; М.А. Нагой был одним из воевод Казани; А.Ф. Нагой являлся воеводой Новосили. В Углич поехали Михаил Федорович, брат царицы, Григорий Федорович, Андрей Александрович и Александр Афанасьевич Нагие.

Можно предположить, что вдова Ивана Грозного Мария Федоровна и окружавшие ее лица не слишком были рады переменам в своей жизни, поскольку переселялись из столицы в небольшой волжский городок. К тому же царь Федор Иванович сразу же объявил, что не считает Дмитрия своим родственником, как незаконнорожденного, и запрещает упоминать его имя в церквах во время молитв за здравие царского семейства. Поэтому некоторые представители знати, связанные с Нагими, попытались выступить в их защиту и склонить на свою сторону москвичей. Зачинщиком волнений стал бывший любимец Ивана Грозного Богдан Вельский. Он был назначен дядькой, воспитателем, царевича Дмитрия и в будущем рассчитывал вновь оказаться у трона, поскольку полагал, что у Федора Ивановича, скорее всего, не будет детей и его наследником вполне может стать последний сын Ивана Грозного.

Богдан Яковлевич Вельский

Принадлежал к захудалому дворянскому роду. Смог выдвинуться при царском дворе, поскольку приходился племянником царскому любимцу Малюте Скуратову-Бельскому. Вместе с дядей, видимо, входил в опричнину. После ее отмены в 1577 г. получил чин думного дворянина. В следующем году стал царским оружничим. По утверждению англичанина Дж. Горсея, возглавлял Аптекарский приказ, ведавший царским здоровьем. В последние годы жизни Ивана Грозного Б. Вельский считался царским любимцем. Один из современников писал, что «сердце царево всегда несытне горяше» о Богдане, видимо, намекая на нетрадиционные отношения между ними. Известно, что Вельский отличался особой любовью к красивой одежде и предметам роскоши. После его смерти было обнаружено большое количество изысканных нарядов, которые перешли в казну и были использованы царем Михаилом Федоровичем.

Естественно, что после прихода к власти Федора Ивановича Б.Я. Вельский пытался вновь занять ведущее положение при дворе и даже местничал с казначеем П. Головиным. Когда это не удалось, поднял восстание и начал склонять на свою сторону москвичей. Но был арестован и отправлен в ссылку в Нижний Новгород. В 1598 г. пришедший к власти Б.Ф. Годунов приблизил к себе Б.Я. Вельского и присвоил ему чин окольничего, поскольку он приходился его жене Марии Григорьевне, урожденной Скуратовой-Вельской, двоюродным братом. В 1599 г. царь поручил Вельскому строительство города-крепости на Северном Донце. Но тот, видимо, недовольный назначением, стал произносить речи, порочащие имя царя Б.Ф. Годунова. За это Богдан Яковлевич был вновь отправлен в ссылку, на этот раз в Казань. После смерти царя Бориса в апреле 1605 г. его вдова Мария Григорьевна разрешила родственнику вернуться в Москву. Там он приветствовал Лжедмитрия I и публично признал в нем царского сына. За это получил от самозванца боярский чин. Новый царь В.И. Шуйский вновь выслал Вельского в Казань, но не в ссылку, а на воеводство. Там в 1611 г. он был убит восставшими горожанами.

Биография Б.Я. Вельского показывает, что он стремился любыми путями занять самое высокое место у трона, но после смерти Ивана Грозного это ему уже не удалось сделать. Во время восстания 1584 г., как уже отмечалось, москвичи не поддержали Вельского и, напротив, потребовали его арестовать. Они были полностью на стороне нового царя и готовы были поддержать любые его решения. Поэтому бывший любимец Ивана IV был арестован и выслан из столицы в Нижний Новгород. Решительные действия царя Федора показали знати, что с его волей следует считаться.

Хотя в некоторых поздних сочинениях о Смуте писалось, что при воцарении у Федора Ивановича были какие-то сложности, и по этому поводу даже собирался Земский собор, в официальных источниках никаких данных об этом нет. Правда, текст Духовной грамоты Ивана Грозного до нас не дошел, но о ее существовании известно из Чина венчания на царство Федора Ивановича. В этом документе подробно описывалась церемония возведения Федора на престол, которая была осуществлена 31 мая 1584 г. в Успенском соборе Кремля. Выбор даты не был случаен – в этот день царю исполнилось 27 лет.

Отрывок из Чина венчания на царство Федора Ивановича

Речь царя Федора Ивановича

«Божиим изволением, от наших прародителей царей и великих князей великия Россия, старина наша то и до тех мест: отцы цари и великие князи сыном своим давали царьство и великое княжьство великия Россия, и отец наш, блаженныя памяти, благочестивый царь и великий князь Иван Васильевич, Божиею милостию государь и самодержец всея великия Россия, оставль земное царьство, и приим аггельский образ и отиде на небесное царьство, а меня, сына своего Федора, при себе еще и после себя благословил царством и великим княжьством Владимерьским, и Московьским, и Новогородцким, и царьством Казаньским, и Царьством Астороханьским, и всеми хоругви правления скифетра всея великия Россия, и велел мне стати на то на царьство и на великое княжьство, и помазатися и венчятися царьским венцем и диядимою, сиречь святыми бармами, и именоватися и описоватися в титле царем и великим князем, и отчичем, и дедичем, и наследником Росийскаго царьствия по древнему нашему чину; да и о том отец наш, блаженныа памяти благочестивый царь и великий князь, и в духовной написал».

Речь митрополита Дионисия

«…и отец твой, блаженныя памяти благочестивый царь и великий князь, Божиею милостию государь и самодержец всея великия Россия, такоже оставль земное царство, и восприим ангельский образ и отиде на небесное царство, а тебя, Богом дарованного, и благородного, и возлюбленного, и от Бога предиуготованного на царство его наследника, сына своего Федора, и при себе еще и после себя благословил царством и великим княжеством Владимирским, и Московским, и Новогородцким, и царством Казанским, и царством Астороханским, и всеми хоругви правления скифетра всея великиа Россия; и велел тебе, сыну своему Феодору, на то царство и на великое княжество стати и помазатися, и венчатися тем царьским венцем и диядимою, сиречь святыми бармами, и именоватися и в титле описоватися царем и великим князем, и отчичем, и дедичем, и наследником Россиискаго царствиа, по древнему вашему царьскому чину; да о том отец твои, блаженныя памяти благочестивый царь и великий князь и в духовной написал».

(Идея Рима в Москве XV–XVI века. Рим, 1989. С. 108–110.)

Таким образом, текст Чина показывает, что Федор Иванович взошел на престол по воле отца, выраженной в Духовной грамоте, и получил всю полноту власти над Русским государством. На момент воцарения ему было уже 27 лет, и он несколько лет был женат на Ирине Федоровне Годуновой, представительнице не самого знатного, но достаточно разветвленного боярского рода. Это говорит о том, что новый царь был вполне зрелым и самостоятельным мужчиной.

Однако в некоторых сочинениях о Смуте появилась версия о том, что Федор Иванович не был дееспособным человеком, поэтому отец назначил при нем регентский совет из нескольких бояр, которые должны были править страной. В «Повести како отмсти», написанной в июне-июле 1606 г., т. е. сразу после восшествия на престол В.И. Шуйского, писалось, что царь Иван Васильевич перед смертью «приказа благоверная чада своя, благородных царевичев Федора и Димитрия, верному своему приятелю и доброхоту, благонравному болярину князю Ивану Петровичу Шуйскому да князю Ивану Федоровичу Мстиславскому да Никите Романовичу Юрьеву дабы их, государей наших, воспитали со всяцем тщанием и их царского здравия остерегали».

Иван Петрович Шуйский

Иван Петрович Шуйский впервые упоминается в разрядных книгах как участник похода Ивана IV на Полоцк в 1563 г. Во время похода Девлет-Гирея на Москву в 1571 г. стоял с полком на Кашире и не смог остановить крымцев. Во время второго набега Девлет-Гирея в 1572 г. стоял на Оке около Сенькина брода и помешал крымцам переправиться в этом месте. Участвовал и в битве при Молодях, помогая князю М.И. Воротынскому разгромить крымского хана. С 1573 г. принимал участие в Ливонских походах. В 1581 г. был назначен вторым воеводой Пскова и участвовал в обороне города от войск польского короля Стефана Батория. Награду получил только в 1584 г. от царя Федора Ивановича – в кормление г. Кашин. Но в 1586 г. примкнул к племяннику А.И. Шуйскому и митрополиту Дионисию, которые выступили против царицы Ирины Федоровны и потребовали, чтобы царь Федор с ней развелся из-за отсутствия детей. За вмешательства в царские семейные дела И.П. Шуйский был насильно пострижен в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре, где вскоре скончался, предположительно, был отравлен угарным газом.

Иван Федорович Мстиславский

Иван Федорович Мстиславский по матери Анастасии, племяннице Василия III (дочери его сестры Евдокии и татарского царевича Петра), приходился двоюродным племянником Ивану Грозному. Поэтому он занимал при дворе одно из ведущих мест и возглавлял войско во многих походах – был первым воеводой Большого полка. Боярство получил в 1549 г. в достаточно молодом возрасте. Участвовал во всех важных походах царя: на Казань, в Ливонию. В 1565 г. после учреждения опричнины возглавил земщину. В 1571 г. после сожжения Москвы Девлет-Гиреем попал в опалу, но вскоре был прощен, поскольку его зять Симеон Бекбулатович по воле Ивана Грозного в 1575 г. был возведен на Московский престол. После прихода к власти Федора Ивановича, возможно, добровольно отправился с богомольной поездкой по северным монастырям и потом принял постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, где в 1589 г. скончался под именем инока Ионы.

Никита Романович Юрьев

Никита Романович Юрьев приходился младшим братом царице Анастасии, первой наиболее любимой жене Ивана IV. Близкое родство с царем способствовало его успешной службе. В 1563 г. он получил чин боярина, после смерти старшего брата Даниила в 1566 г. стал дворецким Большого земского дворца. Неоднократно участвовал в военных походах Ивана Грозного в Ливонию, на Полоцк. В 1574 г. был назначен начальником Сторожевой службы на южной границе, которую часто нарушали крымцы. Провел реорганизацию приграничных полков и построил ряд крепостей, что позволило отодвинуть сторожевую линию значительно южнее. За это был включен в ближний круг Ивана Грозного. При Федоре Ивановиче считался одним из самых близких родственников царя, но в 1586 г. он скончался.

Таким образом, по утверждению автора «Повести» получалось, что бояре должны были воспитывать и двухлетнего Дмитрия, и двадцатисемилетнего Федора, к тому же уже женатого. Главным воспитателем, по его мнению, был И.П. Шуйский. Однако из Разрядных книг известно, что этот князь никогда не был в ближнем окружении Ивана Грозного. Он прославился обороной Пскова от войск Стефана Батория в 1581 г., но за это даже не был награжден царем. Только Федор Иванович воздал должное И.П. Шуйскому и, отозвав его из Пскова, включил в состав Боярской думы. Но после выступления против царицы Ирины Годуновой он был наказан.

Второй регент И.Ф. Мстиславский был в числе наиболее видных бояр и воевод при Иване IV, но в первые годы правления Федора Ивановича, как уже отмечалось, он отошел от дел и постригся в монастырь. Третий регент Н.Р. Юрьев приходился царю Федору дядей, но осуществлять какие-либо воспитательные и попечительские функции вряд ли мог, поскольку в 1586 г. после продолжительной болезни скончался.

Получается, что версия «Повести како отмсти» о существовании регентского совета при Федоре Ивановиче – не более чем выдумка ее автора, стремившегося доказать, что родственник царя В.И. Шуйского Иван Петрович (его дядя) занимал при царском дворе исключительно высокое положение и даже был воспитателем царя Федора.

В Хронографе 1617 г. версия «Повести» о регентах повторена, но в несколько ином виде: «По нем (Иване IV. – Л.М.) сяде на престоле Российскаго царства благородный сын его, государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Руси самодержец. Ему же по благословению и по приказанию отца его царя Ивана ближнии приятели быста: боярин Никита Романович, брат царицы и великия княгини Анастасии Романовны, иже бысть государю царю и великому князю Федору Ивановичу всеа Руси дядя родной по матери, да князь Иван Петрович Шуйский, понеже государь царь Иван Васильевич, егда познав еже к Богу свое отшествие, и тогда сима приказал правити по себе великия России царство державы своея и сына своего благовернаго царя Федора в самодержательстве его умудряти и во всяком благоприятельстве снабдевати: быста бо благоумна и смыслена и разумна зело, яко могуща управити Российскаго государство державство». (Попов А.Н. Изборник хронографов русской редакции. М., 1869. С. 185–186.)

По утверждению автора Хронографа 1617 г. получается, что Н.Р. Юрьев и И.П. Шуйский были назначены Иваном Грозным ближними приятелями Федору Ивановичу и должны были его наставлять, давать мудрые советы и помогать править страной. Выбор этих лиц можно объяснить тем, что данное произведение создавалось после воцарения Михаила Федоровича, внука Никиты Романовича, и должно было объяснить закономерность прихода его к власти. Имя И.П. Шуйского, скорее всего, было просто заимствовано из «Повести како отмсти» для придания всему повествованию большей достоверности.

Таким образом, на наш взгляд, сведения о регентском совете, назначенном якобы самим Иваном Грозном при недееспособном сыне, являются выдумкой поздних авторов, которые писали по заказу новых царей и стремились доказать правомерность их прихода к власти тесными взаимоотношениями их родственников с царем Федором Ивановичем, последним представителем законной династии московских Рюриковичей. Однако по непонятной причине весьма туманные сведения, содержащиеся в поздних и тенденциозных памятниках о регентском совете, были восприняты исследователями «на веру», дискуссию у историков вызвал лишь его состав.

Следует отметить, что сведения о лицах, входивших в ближнее окружение царя Федора, есть и в сочинениях некоторых иностранцев, например Дж. Горсея. Но они лишь отражали их мнение, зачастую ошибочное или умышленно искаженное, о расстановке сил при новом монархе.

Джером Горсей

Джером Горсей приехал в Россию в 1573 г. как служащий английской торговой компании, носившей название Московская компания. Занимался не только торговыми делами, но и дипломатическими вопросами, пользовался расположением Ивана Грозного. После прихода к власти Федора Ивановича было обнаружено, что некоторые английские купцы задолжали русским людям большие суммы денег и злоупотребляли доверием умершего царя. В их числе был и Горсей. Он был отправлен в Англию, где служащие Московской компании обвинили его в злоупотреблениях своим положением и использовании его для личного обогащения. В 1588 г. Горсей вновь был отправлен в Россию вместе с послом Дж. Флетчером для решения всех конфликтных вопросов с русской стороной. Но царь Федор отказался их принять и через некоторое время потребовал выслать из страны. В Англии и Флетчер, и Горсей написали сочинения о России, в которых всячески постарались очернить русских людей и правителей и по возможности оправдать себя. К сожалению, многие историки доверяют сведениям в сочинениях англичан и используют их в качестве достоверных источников в трудах о Русском государстве во второй половине XVI в.

Естественно, что Федор Иванович, как любой царь, должен был создать свое окружение после воцарения. Его вряд ли могли устроить те лица, которые находились около его отца, поскольку у него уже давно сложился свой двор, состоявший преимущественно из родственников жены Ирины Федоровны Годуновой.

Из Разрядных книг известно, что в последние годы жизни Ивана Грозного в его окружение входили следующие лица: князь боярин И.Ф. Мстиславский, князь боярин В.Ю. Голицын (все из литовских Гедиминовичей и престарелого возраста), боярин Н.Р. Юрьев и главный любимец оружничий Б.Я. Вельский. Большинство из них были ровесниками Ивана IV, поскольку по сложившейся традиции монарх должен был править с людьми своего возраста.

Федору Ивановичу полагалось окружить себя более молодыми людьми, но он предпочел оставить при себе тех, кто находился рядом с ним с детства и уже давно доказал свою преданность.

Доверенным лицом нового царя продолжал оставаться его бывший дядька Григорий Васильевич Годунов. Он получил должность дворецкого и начал ведать всем имуществом государя. Вторым по значимости стал брат царицы Борис Федорович Годунов, получивший чин конюшего, т. е. старшего боярина, и возглавивший Земский приказ. Правда, в Боярской думе он оказался далеко не первым, поскольку не отличался знатностью. Первенство осталось за представителем рода князей Мстиславских – Федором Ивановичем, заменившим своего престарелого отца Ивана Федоровича. Далее по старшинству шли князья Трубецкие, Шуйские, Голицыны, но их на дворцовые мероприятия приглашали редко. Поэтому Годуновы по разрядным записям иногда были вторыми после Мстиславского. Из них первое место обычно занимал Д.И. Годунов, родной дядя царицы, а не Б.Ф. Годунов, как считают многие историки. Видными государственными деятелями стали и родные братья Григория Васильевича: Степан и Иван Васильевичи Годуновы. Первый стал курировать Посольский приказ – главное дипломатическое ведомство, второй – Стрелецкий приказ, и принимал активное участие в составлении разрядных росписей основных полков. Это позволило ему взять под свой контроль вооруженные силы страны.

Таким образом, Годуновы взяли в свои руки все рычаги власти в государстве: Дмитрий Иванович контролировал Боярскую думу, Борис Федорович занимался сбором налогов с городов и черносотенных крестьян, т. е. с земства, Степан Васильевич руководил дипломатическими ведомствами, Иван Васильевич – военными.

Литература

Горсей Дж. Заметки о Московии XVI в. СПб., 1909; Флетчер Д. О государстве Русском. СПб., 1906.

Род Годуновых

По легенде, созданной в костромском Ипатьевском монастыре в XVI в., родоначальником Годуновых, а также Сабуровых и Вельяминовых, был некий татарский мурза Чет. В конце XIII в. он выехал из Орды на службу к русским князьям, правившим в Костроме. Это могли быть сыновья великого князя Дмитрия Александровича, Александр или Иван. Чет принял православие и стал боярином Захарием. За службу он получил земли около Костромы. На них он основал Ипатьевский монастырь, как гласит местная легенда.

В летописях сведений о Чете нет, но под 1304 г. записано, что в Костроме было восстание против местных бояр. В ходе него был убит боярин Александр Захарьевич по прозвищу Зерно. По родословной Годуновых он считается сыном Чета-Захария.

Правда, известный исследователь С.Б. Веселовский считал, что легенда о Чете была выдумана монахами Ипатьевского монастыря для доказательства княжеского происхождения их главных покровителей – Годуновых. На самом деле Захарий был одним из представителей костромского боярства, которое появилось в этом городе еще при великом князе Василии Ярославиче (правил в Костроме с 1247 по 1276 г., с 1272 г. был еще и великим князем Владимирским).

После возвышения Московского княжества при Иване Калите (с 1328 г.) и превращения Москвы в столицу Северо-Восточной Руси костромской боярин Дмитрий Зерно, сын Александра, с тремя сыновьями, Иваном Красным, Константином, по прозвищу Шея, и младшим Дмитрием, переехал в столицу Там все получили боярские чины уже при московском великокняжеском дворе. Константин Шея даже стал настолько близок Василию I, что подписал его духовную грамоту Правда, детей у него не было. Род пошел от сыновей Ивана Красного Федора Сабура и Ивана Годуна. Первый стал родоначальником старшей ветви – Сабуровых, от второго пошла средняя ветвь – Годуновы. Самая младшая ветвь – Вельяминовы – пошла от Дмитрия Дмитриевича.

По устоявшейся при великокняжеском, а потом и царском дворе традиции представители старшей ветви рода должны были служить самим государям, представители средней и младшей ветвей – удельным князьям, т. е. братьям государей.

Взлет всего рода бывших костромских бояр произошел после того, как в 1505 г. дочь Юрия Сабурова, Соломония, стала женой великого князя Василия III. Ближайшие родственники великой княгини Сабуровы получили боярские чины, а Годуновых стали назначать воеводами главных полков во время военных походов Василия III. Их успешная служба, зафиксированная в Разрядных книгах, помогла потом Б.Ф. Годунову успешно выиграть несколько местнических споров с представителями титулованной знати и занять довольно высокое место при дворе Ивана IV.

К середине XVI в. род Годуновых становится многочисленным и разветвленным. В третьем колене от Ивана Годуна уже насчитывается 16 человек. Успешной была служба Ивана Ивановича Черемного, родного дяди Б.Ф. Годунова, в 1551 г. он был одним из воевод Смоленска, считавшегося одним из крупнейших городов в то время и важным стратегическим пунктом. Михаил Васильевич Толстый в Полоцком походе 1563 г. был у знамени, в 1564 г. также был одним из воевод Смоленска, на Земском соборе 1566 г. значился как дворянин 1-й статьи.

Приблизительно в 1561 г. Г.В. Годунов как высоконравственный и хорошо образованный человек был назначен дядькой царевича Федора. Позднее, видимо, он сосватал Федору свою родственницу Ирину Федоровну Годунову.

Успешную карьеру при царском дворе сделал еще один дядя Б.Ф. Годунова, Дмитрий Иванович. Сначала он входил во двор царского брата Юрия, но после его смерти в 1564 г. оказался в составе царского двора. В 1567 г.

Дмитрий Иванович получил должность постельничего, которая позволяла ему быть все время рядом с царем Иваном Грозным. В этом же году он взял к себе на службу в Постельный приказ на должность стряпчего осиротевшего племянника Бориса. Ему в то время было 15 лет. Расторопный юноша, приносивший одежду и помогавший одеваться, видимо, понравился царю Ивану, и он стал назначать его на должность рынды во время военных походов. В 70-е гг. XVI в. Борису вместе с родственниками удалось выиграть местнические споры с князем Ф.В. Сицким, с его родственником князем И.В. Сицким, князем П.И. Хворостиным, окольничим В.И. Умным-Колычевым, Р.Д. Бутурлиным, окольничим В.Ф. Воронцовым и другими представителями знати. Это позволило Годуновым подняться довольно высоко по иерархической лестнице.

В 1573 г. окольничество было пожаловано Д.И. Годунову и С.В. Годунову, который неоднократно участвовал в Ливонских походах царя. В 1577 г. Дмитрий Иванович стал боярином, Борис получил чин кравчего. В его обязанности входило подавать царю во время обеда напитки. Можно предположить, что это возвышение было связано с тем, что царевич Федор женился на Ирине Годуновой. В источниках дата этого события не зафиксирована.

В последние годы царствования Ивана Грозного успешная служба Годуновых продолжалась. В 1580 г. Борис Федорович получил чин боярина. Степан Васильевич начал заниматься дипломатическими делами, его брат Иван участвовал в успешной обороне Пскова от Стефана Батория и за это получил окольничество. Все они неоднократно участвовали в царских свадьбах, исполняя почетные должности. К примеру, Борис часто был дружкой, Дмитрий Иванович – боярином за столом, остальные – поезжанами, свечниками, каравайниками и т. д.

Воцарение Федора Ивановича в 1584 г. вознесло всех Годуновых на небывалую высоту. Пятеро из них входят в Боярскую думу, а во время военных походов возглавляют основные полки: Борис Федорович – Большой, Степан Васильевич – Передовой, Иван Васильевич – Правой руки, Яков Михайлович – Разведывательный. В Москве контролировать ситуацию оставались Дмитрий Иванович и Григорий Васильевич. Это позволяло царским родственникам держать в своих руках все нити по управлению страной и обеспечивать успех правлению Федора Ивановича.

Литература

Зимин А А. В канун грозных потрясений. М., 1986; Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1979; Эскин Ю.М. Местничество в России XVI–XVII вв. М., 1994; Морозова Л.Е. Два царя: Федор и Борис. М., 2006.

Глава 2

ЗАКАТ ДИНАСТИИ РЮРИКОВИЧЕЙ

Возвышение Годуновых

Возвышение Годуновых, принадлежащих к далеко не самому знатному роду, не слишком понравилось остальным представителям знати. Некоторые из них стали предпринимать попытки оттеснить их от престола.

Главными «заводчиками» мятежа стали одни из самых знатных князей-Рюриковичей – Шуйские. Когда-то в XIII в. их предок Андрей Ярославич Суздальский был выше Даниила Александровича Московского – родоначальника государей «всея Руси». Шуйские никогда об этом не забывали, поэтому одними из последних среди удельных князей перешли на службу в Москву, сохраняя за собой родовые владения в Шуе.

Особенно выдвинуться Шуйским удалось в период малолетства Ивана Грозного. В.В. Шуйский Немой и его брат Иван фактически руководили государством и с полным пренебрежением относились к юным сыновьям Василия III. Их потомки в конце XVI в., видимо, часто вспоминали об этом времени и мечтали его вернуть. Им казалось, что достаточно мягкий по характеру царь Федор вполне может оказаться под их властью, но для этого необходимо лишь оттеснить от него Годуновых во главе с царицей Ириной. Лучшим поводом для этого являлось ее неплодие, т. е. отсутствие детей.

В конце лета 1586 г. бояре Иван Петрович и Андрей Иванович Шуйские начали широкомасштабную кампанию против Ирины Федоровны. Они уверяли представителей духовенства во главе с митрополитом Дионисием, дворян и рядовых москвичей в том, что для блага страны следует заставить царя Федора развестись с «неплодной супругой». Их агитация для многих людей показалась убедительной. Мятежники составили грамоту с требованием развода и с ней пришли в царский дворец.

Однако всегда покладистый Федор Иванович встретил челобитчиков очень сурово. Он возмутился, что посторонние люди вмешиваются в его личную жизнь и приказал строго всех наказать. Главных зачинщиков крамолы выслали из столицы. И.П. Шуйский сначала под надзором приставов был отправлен в свое имение Лопатничи, потом отправлен в Кирилло-Белозерский монастырь, где он принял постриг и в 1588 г. скончался. А.И. Шуйского первоначально отвезли в его село Воскресенское. Потом направили в Каргопольскую тюрьму, где он скончался в 1589 г. Остальных Шуйских, братьев Василия, Дмитрия и Ивана Васильевичей, которые не участвовали в крамоле, просто выслали в Галич на некоторое время. В 1590 г. они вновь были приняты при царском дворе, поскольку Дмитрий Иванович состоял с Б.Ф. Годуновым в близком родстве – их жены были сестрами, дочерьми Малюты Скуратова.

Пострадали и духовные лица. Митрополит Дионисий был сведен со своего престола и отправлен на покаяние в Хутынский монастырь около Новгорода, крутицкий архиепископ Варлаам Пушкин поехал в Антониево-Сийский монастырь. Но самое суровое наказание ждало горожан: семь из них были казнены на Красной площади, остальных крамольников разослали в отдаленные места за «вступление в несвойское дело».

После этого уже никто не осмеливался выступать против Годуновых. Их всесилие и земельные владения продолжали неуклонно расти, вызывая у недругов чувство зависти и тщательно скрываемой ненависти.

Следует отметить, что обвинение царицы Ирины в неплодии было не совсем справедливым. Она многократно была беременна, но из-за дефекта костей таза, обнаруженного современными антропологами, не могла родить живого ребенка. Ее многочисленные дети погибали во время родов. Б.Ф. Годунов, понимая, что проблема сестры, а может быть, и его собственной жены, состоит в отсутствии квалифицированной медицинской помощи, попытался в 1585 г. пригласить из Англии опытного врача и акушерку Но об этом узнали представители духовенства и заявили, что представители протестантской веры не имеют права принимать роды у русской царицы. В итоге английский врач с акушеркой, отправленные в Россию самой королевой Елизаветой, смогли доехать только до Вологды. Пробыв там некоторое время, они вернулись на родину.

Можно предположить, что английские специалисты помогли жене Б.Ф. Годунова, которая приблизительно в 1587 г. родила дочь Ксению и в 1589 г. сына Федора. Ведь супруга Бориса могла тайно побывать в Вологде. Царице же Ирине приходилось надеяться только на Божию помощь, истово молиться, ездить по церквам и монастырям и делать щедрые вклады. Известно, что на ее средства в Москве был основан Зачатьевский монастырь.

Только в 1592 г. все усилия Ирины Федоровны дали результат – 29 мая она родила дочь, названную в честь отца Феодосией. Однако девочка оказалась слабенькой и 25 января 1594 г. умерла. Для царской семьи это стало настоящей трагедией, отразившейся на всей последующей истории страны.

Отсутствие у царя Федора наследника привело к острому династическому кризису. Борьба различных претендентов за вакантный престол продлилась более 10 лет. Это самым печальным образом сказалось на ситуации в Русском государстве. Оно было опустошено и разорено от междоусобиц и интервенции соседних государств и в итоге лишилось ряда стратегически важных территорий: Смоленска и выхода в Балтийское море. Ликвидировать последствия Смуты пришлось весь XVII век.

Драма в Угличе

С весны 1584 г. последний сын Ивана Грозного царевич Дмитрий с матерью и родственниками Нагими тихо проживал в Угличе. При царском дворе мало кто про него вспоминал, поскольку царь Федор вычеркнул его из числа своих родственников. Можно предположить, что своей наследницей он официально назвал жену, которая пользовалась всеобщим уважением. Затем после рождения у брата царицы Б.Ф. Годунова сына Федора в 1589 г. возникла перспектива и у него унаследовать царский трон. Ведь Федор Иванович был молодым, вполне здоровым мужчиной и мог прожить достаточно долго. Следует заметить, что он был моложе Б.Ф. Годунова на 5 лет.

Царевича Дмитрия в качестве наследника никто не называл. Но Нагие думали иначе. Его мать Мария Федоровна даже поселила при своем дворе колдуна, который, по ее замыслу, должен был наводить порчу на царя и его жену. Слухи о ее происках дошли и до Москвы. Поэтому для присмотра за Нагими приблизительно в 1590 г. в Углич был отправлен государев дьяк Михаил Битяговский с сыном и родственниками. Битяговский прежде всего занялся вопросом сбора налогов и стал проверять, какие государственные повинности выполняют жители Углича. Дело коснулось и казны царевича. Естественно, что это не понравилось царице Марии Федоровне. Она поссорилась с дьяком и стала искать повод, чтобы как-нибудь ему отомстить за излишнюю дотошность при проверках.

Михаил Битяговский в свою очередь грозился сообщить в Москву о колдуне, о чрезмерных тратах царицы, об отказе угличан выполнять государственные повинности.

Все это буквально накалило обстановку в Угличе перед случившейся 15 мая 1591 г. трагедией.

Утро этого дня началось как обычно. Засветло все сходили в храм на службу, потом позавтракали и занялись своими делами. Мария Федоровна начала отдавать распоряжения по хозяйству и отпустила сына Дмитрия гулять во двор с мальчиками-жильцами – сыновьями членов ее двора. Присматривать за царевичем она поручила мамке В. Волоховой и бывшей кормилице И. Тучковой.

Вскоре дети решили поиграть в «тычки» – любимую игру многих мальчиков. Суть ее заключалась в том, чтобы с определенного расстояния, очерченного кругом, попасть острием ножа в нарисованную на земле цель. Дмитрий, желая всех обыграть, взял остро заточенную свайку и начал ее кидать в центр круга. Вскоре азарт настолько его захватил, что у него от нервного перенапряжения начался приступ эпилепсии. Он упал на землю и начал биться в конвульсиях с зажатой в руке свайкой. Мальчики в страхе разбежались. Все знали, что в это время царевич буквально зверел и мог даже сильно покусать. Только кормилица не испугалась и бросилась к Дмитрию. Но было уже поздно – свайкой он случайно задел сонную артерию, и из его шеи хлынула кровь.

В ужасе все присутствующие закричали. Тут же прибежала царица Мария Федоровна, но увидела лишь, что ее сын умирает. Помочь ему было уже нельзя. Осознав, какое горе ее постигло, она схватила полено и стала бить им мамку В. Волохову. Потом сорвала с ее головы платок, желая этим окончательно унизить замужнюю женщину. Одновременно она стала громко звать всех своих родственников во двор. Находившийся неподалеку местный пономарь по прозвищу Огурец ударил в набат, созывая угличан на площадь у дворца царевича. Когда те собрались, царица закричала, что ее сына убил дьяк Битяговский со своими родственниками, сыном Данилой и племянником Н. Качаловым. С ними, по ее утверждению, в этом преступлении участвовал и сын В. Волоховой Осип.

Можно предположить, что Осипа царица назвала потому, что его сестра незадолго до этого стала женой Никиты Качалова. В итоге Волоховы породнились с дьяком Битяговским, которого Мария ненавидела.

Михаил Битяговский, который до этого спокойно обедал у себя дома, прибежал на шум одним из последних. Угличане тут же набросились на него и убили, потом они поймали в доме дьяка его сына и племянника и расправились с ними. Осип Волохов, предупрежденный о смертельной опасности, пытался скрыться, но его нашли и убили.

Только к вечеру жители города успокоились и начали думать, что делать дальше. Опомнились и Нагие. Царица поняла, что ее ложь может раскрыться, поэтому велела брату измазать куриной кровью ножи и положить их к трупам убитых угличанами ни в чем не повинных людей: дьяка, его сына Даниила, племянника Никиты и Осипа. Это должно было свидетельствовать о том, что именно они зарезали царевича Дмитрия.

Род Нагих

Чтобы понять поведение царицы Марии Нагой и ее родственников, следует обратиться к истории их рода. Они вели свое родословие от тверских бояр, которые до конца XV в. служили великим князьям тверским – соперникам московских князей. После присоединения Твери к Москве в 1485 г. Нагие были вынуждены переехать в столицу и перейти на службу к Ивану III. Поскольку около него уже давно сформировалось свое окружение, то их взяли на службу дети великого князя, удельные князья. Служить им, конечно, было не столь выгодно, как государю. В 1549 г. Нагим удалось породниться с царской семьей. Дочь Александра Михайловича Евдокия стала женой Владимира Старицкого, двоюродного брата Ивана Грозного. Правда, она вскоре умерла, но и это оказалось выгодным для Нагих, поскольку в 1553 г. у царя возник конфликт с Владимиром.

Родство с Иваном IV способствовало успешной службе Нагих. Брат А.М. Нагого, Федор, сначала стал ловчим, а потом получил чин окольничего. Его сыновья Афанасий и Федор служили воеводами в разных городах, участвовали в Ливонских походах. Вскоре у Афанасия Федоровича обнаружились дипломатические таланты, и он стал главным специалистом по контактам с Крымским ханством и Турцией. Вероятно, именно он сосватал племянницу Марию за стареющего царя в 1580 г. После свадьбы Нагие надеялись занять самые главные места у царского трона, но Иван Грозный дал окольничество только отцу Марии Федору Федоровичу. В 1583 г. тот скончался, не успев помочь многочисленным родственникам получить выгодную службу. В этой ситуации Нагие, несомненно, чувствовали себя обойденными и мечтали о большем.

В Москве о событиях в Угличе 15 мая 1591 г. узнали очень быстро. Городовой приказчик Русин Раков тут же отправил туда гонца. Царь Федор сразу же собрал Боярскую думу и на заседании предложил отправить в Углич следственную комиссию. Во главе ее был поставлен князь В.И. Шуйский, недавно вернувшийся из ссылки. Его назначение говорило о желании царя получить объективные данные о случившемся. Вторым членом комиссии стал окольничий А.П. Клешнин, состоявший в родстве с Нагими – его зятем был младший брат царицы Марии Г.Ф. Нагой. От духовных властей послали крутицкого митрополита Геласия. Составлять протоколы допроса свидетелей должен был дьяк Е. Вылузгин.

Через короткое время следственная комиссия прибыла в Углич и начала опрашивать свидетелей. Первыми были вызваны родственники царицы, ее родной брат Михаил и двоюродные братья Александр и Григорий. Саму Марию Федоровну никто допрашивать не имел права, поскольку она была царицей.

Выписки из «Углического следственного дела»

Расспросные речи Михаила Нагого

«И того ж дни, майя в 19-й день, в вечеру, приехали на Углеч князь Василей (Шуйский. – Л.М.), и Ондрей (Клешнин. – Л.М.), и Елизарей (Вылузгин. – Л.М.) и расспрашивали Михайла Нагово: которым обычаем царевича Дмитрея не стало, и что его болезнь была, и для чево он велел убити Михайла Битяговского, и Михайлова сына Данила, и Микиту Качалова, и Данила Третьякова, и Осипа Волохова, и посадских людей, и Михайловых людей Битяговского, и Осиповых Волохова, и для чево он велел во вторник збирата ножи и пищали, и палицу железную, и сабли, и класти на убитых юдей; и посадских из сел многих людей для кого збирали, и почему городского приказчика Русина Ракова приводили к целованью, что ему стояти с ними за один, а против было ково им стояти?

И Михайло Нагой сказал: «Деялося нынешнего 99 (1591) – го году, майя в 15-й день, в субботу, в шестом часу дни зазвонили в городе у Спаса в колокол, а он, Михайло, в те поры был у себя на подворье и чаял он того, что горит… бежал он к царевичу на двор, а царевича зарезали Осип Волохов, да Никита Качалов, да Данило Битяговский, и пришли на двор многие посадские люди, а Михайло Битяговский приехал туто ж на двор, и Михайла Битяговского, и сына ево Данила, и тех всех людей, которые побиты, побили чернье, а он, Михайло Нагой, посадским всяким людем побитии их не веливал, а был он все у царицы».

Расспросные речи Григория Нагого

«И Григорий Федоров сын Нагово в розпросе сказал, «что деялось тем обычьем, майя в 15-й день, в субботу, поехали они, Михайло, брат ево, да он, Григорей, к себе на подворье обедать; и только они пришли на подворье, ажно зазвонили в колокола, и они чаели, что загорелося, и прибежали на двор, ажно царевич Дмитрей лежит, набрушился сам ножем в падучей болезни, что и преж того у него болезнь была; а как они пришли, а царевич ещо жив был и при них преставился. А Михайло Битяговский был у собя на подворье и прискакал к царице на двор, и на двор прибежали многие люди посадские и посошные и почали говорить, неведомо хто, что будто зарезали царевича Дмитрей Михайлов сын Битяговского Данило, да Осип Волохов, да Микита Качалов; а Михайло Битяговский учал разговаривать, и посадские люди кинулися за Михайлом Битяговским, и Михайло убежал в Брусеную избу на дворе, а посадские люди выломали двери и Михайла выволокли, и тут ево убили до смерти, а Данила Третьякова тут же с Михайлом убили вместе; а сына Михайлова Данила Битяговского и Микиту Качалова убили в Дьячьей в Розрядной избе; а Осипа Волохова привели к царице вверх, к церкви к Спасу, и тут ево перед царицею убили до смерти; а людей Михайловых Битяговского четырех человек, и Осиповых Волохова дву человек, и посадских людей трех человек, где ково изымали, убили чернью, неведомо где, и тово он не ведает, про что тех людей побили. А людей они посадских забирали для князя Василья Ивановича Шуйского, да для Ондрея Петровича Клешнина, да Елизарья Вылузгина, а блюлися от государя опалы, чтоб хто царевича тела не украл; а в колокол, де, и звонить учал понамарь, Огурцом зовут. А вчерась, де во фторник, майя в 19-й день, брат ево, Михайло Нагой, велел городовому приказчику Русину Ракову збирати ножи, и велел курячью кровью кровавити; да велел палицу железную добыть. И те ножи и палицу велел брат ево Михайло Нагой покласти на те люди, которые побиты: на Осипа Волохова, да на Данила на Михайлова сына Битяговского, да на Микиту на Качалова, да на Данила Третьякова для того, что, де, будто се те люди царевича Дмитрея зарезали».

Расспросные речи мамки царевича Василисы

Волоховой

«И вдова Василиса Волохова в разпросе сказала, «что разболелся царевич Дмитрей в середу нынешнего 99-го году, майя в 12-й день, падучею болезнью, и в пятницу, деи, ему маленко стало полехче, и царица, деи, его Марья взяла с собою к обедне и, от обедни пришетчи, велела ему на дворе погулять; а на завтрее, в субботу, пришотчи от обедни, царица велела царевичу на дворе итить гулять; а с царевичем был: она, Василиса, да кормилица Орина, да маленькие ребятки жильцы, да постельница Марья Самойлова; а играл царевич ножиком, и тут на царевича пришла опять та ж чорная болезнь, и бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туго его не стало. А преж того, сего году в великое говенье та ж над ним болезнь была – падучей недуг, и поколол сваею и матерь свою, царицу Марью; а в другоряд на него была та же болезнь перед Великим днем, и царевич объел руки Ондрееве дочке Нагово, него Ондрееву дочь Нагово отнели. И как царевич в болезни в чорной покололся ножом, и царица Марья забежала на двор и почала ее, Василису, царица Марья бити сама поленом, и голову ей пробила во многих местах, и почала ей, Василисе, приговаривать, что будто се сын ее, Василисин, Осип с Михайловым сыном Битяговского, да Микита Качалов царевича Дмитрея зарезали; и она, Василиса, почала ей бити челом, чтоб велела царица дати сыск праведной, а сын ее на дворе не бывал; и царица, де, велела ее тем же поленом бити по боком Григорью Нагово, и тут ее толко чють живу покинули замертва. И почали звонити у Спаса в колокол, и многие посадские люди прибежали на двор… И прибежал, де, на двор Михайло Битяговский и почал был разговаривать посадским людем и Михайлу Нагому, и царица, де, Марья и Михайло Нагой велели убити Михайла Битяговского и Михайлова сына, и Никиту Качалова, и Данила Третьякова. А говорила, де, царица миру: то де душегубцы царевичу.

А сын ее, Осип, в те поры был у себя, и тут его и поимали посадские люди… и тут до смерти и убили». (Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. Приложение. С. 162–164.)

Исследователи выяснили, что Василиса Волохова долгие годы служила постельницей при Иване Грозном. Она ведала бельем в царской опочивальне, и царь полностью ей доверял. После смерти Ивана Васильевича Василиса вошла во двор вдовы Марии Нагой и поехала с ней в Углич. Там вошла в ближний круг царицы. Но когда Волохова выдала дочь замуж за Никиту Качалова, племянника Михаила Битяговского, Мария Федоровна ее возненавидела.

Расспросные речи Андрея Нагого

«И Ондрей Олександров сын Нагово сказал в розспросе, что царевич ходил на заднем дворе и тешился с робятами, играл через черту ножом, и закричали на дворе, что царевича не стало, и збежала царица сверху; а он, Ондрей, в те поры сидел у ествы и прибежал туто ж к царице, а царевич лежит у кормилицы на руках мертв, а сказывают, что его зарезали, а он тово не видал, хто его зарезал». (Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. Приложение. С. 164.)

Челобитная угличского городового приказчика

Русина Ракова

«Великому господину пресветейшему митрополиту Галаасию Сарскому и Падонскому и Крутицкому биет челом и плачеца угляцкой городовой приказчик Русинец Руков. В нынешнем, государь, в 99 году, майя в 15-й день, в субботу, на шестом часу дни тешился, государь, царевич у себя на дворе з жилцы своими с робятки, тыкал, государь, ножем; и в те поры на него пришла падучая немочь, и зашибло, государь, его о землю и учало ево бити; да как, де, ево било, и в те поры он покололся ножем сам и оттого, государь, и умер. И учюл, государь, яз в городе звон и яз, государь, прибежал на звон, ажно в городе многие люди и на дворе на царевичеве; а Михайло Битяговский, да сын ево Данило, да Микита Качалов, да Осип Волохов, да Данило Третьяков, да их люди побиты, и я, государь, прибежал к Спасу, и меня, государь, Михайло да Григорей Нагие изымали, а Михайло, государь, Нагой мертьво пиян, и привели, государь, меня к цолованью и одново, государь, дни велели мне крест шестья цоловать, буде ты наш. А Михайла Битяговского да сына ево велел убить яз, а Микиту Качалова, да Осипа Волохова, да Данила Третьякова, да и людей их велел побити я же для тово, что они у меня отымали Михайла Битяговского с сыном. И после, государь, тово в первой вторник, вечеру, приказал Михайло человеку своему Тимохе, велел принести куря живой, в другом часу ночи вшол в Дьячью избу, а меня послал в ряд – ножов имать, и я с собою взял посадцкого человека Кондрашку Оловянишника и взял в ряду два ножа, у Фили, у дехтярника, нож, а другой нож у посадцкого человека у Василия у Ильина, а нож мне дал да саблю Григорей Нагой; и послал меня Михайло Нагой на Михайлов двор Битяговского, да со мной послал Спасского соборного попа Степана, да посадцких людей: Третьяка Ворожейкина да Кондрашю Оловянишника; а велел мне искати в Михайлове повалуше палицы железной, и яз нашел и к нему принес; и он, государь, меня послал в Дьячью избу и велел мне взять сторожа Овдокима; да взял яз посадцкого человека Ваську Малафеева; да мне ж велел из Дьячьи избы в чюлане курицу зарезать и кровь в таз выпустить, и ножи и палицу кровью измазали; и Михайло мне Нагой приказал класти к Михайлу Битяговскому нож, сыну ево – нож, Миките Качалову – нож, Осипу Волохову – палицу, Данилу Третьякову – саблю, Михайлову человеку Битяговскому Ивану Кузьмину – самопал, Михайлову ж человеку Павлу – нож, Василисину человеку Васке – самопал; а велел, государь, убити Михайло Нагой Михаила Битяговского с сыном по недружьбе; многижды с ним бранивался про государево дело, и в тот день с ним бранился о посохе, что велел с них взять посохи пятдесят человек, под город под Гуляй, и он, государь, посохи не дал; и Михайло, государь, Нагой напился пьян, да велел убити Михайла Битяговского с сыном; а Микита Качалов, да Осип Волохов, да Данило Третьяков, да их люди учали отимать, и он их велел побитии туто же». (Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. Приложение. С. 165–166.)

Из всех опрошенных только Михаил Нагой подтвердил версию царицы о том, что царевич Дмитрий был убит дьяком Битяговским и его людьми. Остальные сказали, что не знают подробностей случившегося, поскольку не были в это время во дворе. Более того, городской приказчик Русин Раков заявил, что Михаил также ничего не видел, поскольку прибежал уже с угличанами, да и был пьян. Тогда для допроса вызвали тех, кто видел, как погиб Дмитрий: В. Волохову, И. Тучкову и мальчиков-жильцов. Все они рассказали одно и то же: Дмитрий сам покололся свайкой во время приступа «падучей болезни», т. е. эпилепсии. В это время во дворе никого из посторонних не было.

Узнав о причине гибели царевича, члены комиссии стали выяснять обстоятельства восстания в Угличе и причину убийства государевых людей. Для этого вызвали 7 представителей местного духовенства, 47 жителей посада, 63 члена двора царевича и Нагих, 11 слуг дьяка Битяговского. Многих ставили «с очей на очи», и это позволяло вести допрос перекрестно. В итоге оказалось, что именно Нагие без всякого основания обвинили дьяка и его людей в смерти царевича, натравили на них горожан и спровоцировали восстание, которое завершилось разгромом дома Битяговского и Приказной избы – государственного учреждения.

Всего в ходе следствия было допрошено более 140 человек. Их показания были записаны и включены в состав особого дела, которое дошло до нас и хранится сейчас в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА). В начале XX в. оно было опубликовано – «Угличское следственное дело о смерти царевича Дмитрия 15 мая 1591 г.» М., 1913.

Таким образом, комиссия официально установила, что царевич Дмитрий случайно покалечил себя сам и умер от потери крови. Его, как невольного самоубийцу, не имели права хоронить пышно и с почетом. Поэтому похороны царского сына состоялись 23 мая в местном соборе. К 30 мая следствие было завершено, и члены комиссии вернулись в Москву. Там 2 июня на заседании Боярской думы В.И. Шуйский доложил о результатах своей работы. После обсуждения его доклада бояре вынесли такое решение: признать виновными в смерти царевича Нагих, поскольку трагедия произошла из-за их «небрежения» к обязанностям оберегать Дмитрия; признать их виновными и в убийстве государевых людей, и в подстрекательстве угличан к восстанию.

За государственные преступления всех Нагих сурово наказали. Царицу Марию Федоровну насильно постригли в монастырь под именем Марфа и сослали в захудалую обитель на Белом озере. Ее братьев отправили в тюрьмы в небольшие приволжские городки, остальных родственников разослали на воеводство в отдаленные места.

Еще более суровому наказанию подвергли угличан. Многих из них казнили, остальных отправили в сибирский город Пелым. Центральный городской колокол был сброшен с колокольни, а остальные колокола лишены «языков». После этого некогда процветавший волжский город пришел в упадок.

Следует отметить, что Нагие отнюдь не смирились со своей участью. Через родственников они стали распространять по всей стране слухи о том, что царевич Дмитрий был убит по приказу Б.Ф. Годунова, стремящегося к власти. Этим они хотели отомстить царскому шурину за свои несбывшиеся надежды. Но царский шурин, судя по всему, никакого отношения к угличской драме не имел. Материалы следственного дела это наглядно подтверждают.

У современников возникли свои версии относительно смерти царевича Дмитрия. Одну из них зафиксировал в своем труде «История в память сущим» анонимный автор.

«Великого убо царя Феодора брата Дмитрия Ивановича, не единоматерья, отделиша всех началнейших велмож российских советом на Углеч, да в своем пространствии с материю си пребывает. Сему же царевичю Димитрею естеством возрастающу и братне царьство и величество слышащу, и от ближних си смущаему за еже не вкупе пребывания з братом, и часто в детьских глумлениих глаголет и действует нелепо о ближнейших брата си, паче же о сем Борисе. И врази сущее и ласкатели, великим бедам замышленицы, в десятерицу лжи составляющее, с сими подходят велмож, паче же сего Бориса, и от многия смуты ко греху низводят, его же, краснейшаго юношу, отсылают, не хотяща, в вечный покой. Память же его великою кровию неповинною во всей России торжествовася. Се первый грех да разумеется, та же по сем и другий: ни во что же положиша сю кровь неповинную вся Россия». (Сказание Авраамия Палицына. М., Л. 1955. С. 251.)

По мнению автора этой версии, в смерти Дмитрия был повинен Борис Годунов, но его на этот шаг толкнули некие злобные сплетники. Сначала они настроили против царского шурина царевича, потом сообщили Борису о негативном отношении к нему Дмитрия, и тот постарался расправиться с мальчиком. При этом русское общество отнеслось с полным равнодушием к событиям в Угличе.

Позднее враги Б.Ф. Годунова написали сочинения, в которых тот был представлен настоящим преступником, убившим не только царевича Дмитрия, но и царя Федора Ивановича и даже свою сестру царицу Ирину-Александру К тому же смерть царевича Дмитрия превратилась в «козырную карту» в руках многих политиков в Смутное время. Они ловко использовали ее при борьбе за власть.

Все это оказало большое влияние на многих историков, начиная с Н.М. Карамзина, и даже на A.C. Пушкина, обвинившего Бориса Годунова в «злодейском убийстве» в своей драме о Смутном времени.

Славные дела Федора Ивановича

В целом 14-летнее правление царя Федора было исключительно успешным. За несколько первых лет ему удалось вывести страну из экономического, социального и политического кризиса, в котором она находилась в конце царствования Ивана Грозного.

Самым неотложным мероприятием было усмирение бунтующих поволжских народов, которые намеривались вновь отделить Казанское ханство от Русского государства. Уже летом 1584 г. в Поволжье был отправлен полк под командованием князя Д.П. Елецкого, только что получившего окольничество. Осенью этого же года на помощь ему был отправлен отряд князя И.А. Ноготкова. Слаженные действия воевод привели к хорошим результатам. Бунтовщики смирились и вновь согласились служить царю. Успех был закреплен строительством городов-крепостей Уржума, Цивильска, Кокшайска, Самары и Уфы.

Летом этого же года царю Федору пришлось посылать полки для отражения набегов крымцев на юго-западные города: Белев, Козельск, Воротынск и Мещовск. Их возглавили думный дворянин М.А. Безнин, князья A.B. Трубецкой, А.Д. Хилков и Ф.М. Трубецкой.

В благодарность за успешную службу Федор Иванович наградил всех золотыми монетами – орденами того времени.

Одновременно царь начал реформу налоговой системы. Были отменены тарханы – привилегии церкви и монастырей и завершена перепись всех земель в центральных и северных районах. Она нашла отражение в Писцовых книгах, которые Федор Иванович лично изучал для решения вопроса о налогообложении. Кроме того, был создан особый Холопий приказ для регистрации документов о кабальном холопстве.

Для более четкого управления государством царь стал собирать каждую пятницу особый собор в Столовой палате. На его заседание приглашались митрополит, бояре, возглавлявшие приказы, и видные дьяки. Обычно присутствующие обсуждали какой-либо конкретный вопрос. Каждый высказывал свое мнение, которое записывали. Потом Федор просматривал записи и принимал окончательное решение.

Хотя ведущие места в правительстве заняли Годуновы, определенное повышение получили многие представители знати. Боярами стали: князья Н.Р. Трубецкой и его брат Т.Р. Трубецкой, князья В.И. Шуйский и его братья А.И. Шуйский, Д.И. Шуйский и И.И. Шуйский, Ф.Н. Романов (двоюродный брат царя по линии матери, сын Н.Р. Юрьева), князь Ф.Д. Шестунов (муж племянницы Н.Р. Юрьева), князь И.В. Сицкий (муж дочери Н.Р. Юрьева), князь Б.К. Черкасский (муж дочери Н.Р. Юрьева), князь Ф.М. Троекуров (внук Н.Р. Юрьева), Ф.В. Шереметев (принадлежал к одному роду с Н.Р. Юрьевым), князья Д.И. Хворостинин и его брат Ф.И. Хворостинин, князь И.М. Глинский (муж дочери Малюты Скуратова и свояк Б.Ф. Годунова), князь А.П. Куракин, князья И.И. Голицын и A.A. Голицын, князь В.А. Гагин.

Окольничество получили следующие лица: И.И. Сабуров, С.Ф. Сабуров, Я.М. Годунов, Д.И. Вельяминов, князь П.С. Лобанов-Ростовский, князь Д.П. Елецкий, А.П. Клешнин, М.Г. Салтыков, князь А.И. Хворостинин, князь И.В. Гагин, Н.И. Плещеев, Б.П. Засекин, И.М. Бутурлин и И.С. Туренин. Кравчим был назначен А.Н. Романов (брат Ф.Н. Романова и двоюродный брат царя).

В итоге можно так реконструировать состав Боярской думы при царе Федоре Ивановиче.

Боярами являлись: князь Ф.И. Мстиславский, князья B. И. Шуйский, Д.И. Шуйский, Анд. И. Шуйский и И.И. Шуйский, князья Н.Р. и Т.Р. Трубецкие, Д.И. Годунов, Б.Ф. Годунов (конюший), Г.В. Годунов (дворецкий), C. В. Годунов, И.В. Годунов (глава Стрелецкого приказа), Ф.Н. Романов, князь Ф.Д. Шестунов, князь Ф.М. Троекуров, князь И.В. Сицкий, Ф.В. Шереметев, князь Г.А. Куракин, князь А.П. Куракин, князья И.М. Голицын, И.И. Голицын и А.И. Голицын, князь Б.К. Черкасский, князь Ф.И. Хворосинин, князь Д.И. Хворостинин, князь И.М. Воротынский, князь В.А. Гагин.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.