Предсказатели прошлого

– Зачем? Ведь у нас нет детей.

– Пока нет. Но, Хатарис, неужели ты хочешь, чтобы наши будущие дети были воспитаны так же, как мы с тобой? Поэтому, дорогой, не забудь напомнить мне, чтобы я спросила у Эи все о воспитании детей!

– Конечно, Ули!

– Еще я хотела сказать, что мы с Фати прекрасно беседуем.

– Как это?

– Я могу рассказать ему все-все, даже самые ужасные вещи, над которыми бы взрослые жители Торнана посмеялись.

– Что же ты говоришь ребёнку?

– О! Я рассказала Фати о том, как работала в лаборатории. Не смейся, Хатарис! Он выслушал меня внимательно и совершенно серьезно, а после убежал куда-то и принес мне… Угадай, что?

– Не знаю.

– Фати принес мне маленький голубой цветочек. Так что, Хатарис, ты не первый рыцарь в Торнане, который дарит мне цветы.

– Хм… Мне и самому надо будет поинтересоваться у Эи воспитанием Фати. Посмотри, Улсвея, а вот и он сам пришел, да с большим вкусным яблоком. Нет-нет, Фати, ешь его сам. Спасибо.

– Видишь, какой он хороший, давай возьмём его с собой на прогулку. Ну, пожалуйста, Хатарис!

– Но Фати еще такой маленький, он может быстро устать.

– В чем проблема, Хати? Если Фати устанет, ты возьмёшь его на руки.

– Посмотри, он уже хочет на руки!

– Да нет же, Хатарис! Он просто хочет угостить тебя яблоком.

– Хорошо, Улсвея, а родители его отпустят?

– Не знаю. Но сейчас схожу и спрошу. Посидите тут минутку.

– Ладно, посидим. Ай, Фати, почему бы тебе не съесть самому? Но если ты так хочешь меня чем-нибудь угостить, то так и быть, давай. Ты, дорогуша, и правда, бесподобный ребенок. Хочешь, я тебя на руки возьму?

– Хатарис, все в порядке. Эя разрешила нам взять Фати с собой. Только мы должны к обеду вернуться.

– Отлично, идем. Фати, скажи, куда Улсвея хочет? К морю? Походить по мягкому песку? Хорошо!

* * *

– Эя! Эя! Мы вернулись! А вот и твой Фати.

– Фати! Дорогой! С тобой все в порядке? Кажется, все хорошо.

– Ах, Эя, что с ним могло случиться? Мы его ни на шаг от себя не отпускали.

– Представляешь, Эя, Хатарис даже брал его на руки! Хатарису понравилось заниматься с детьми.

– Да, Эя. Теперь ты должна рассказать нам все о правильном воспитании детей, а я заведу дневник и буду туда записывать все твои советы.

– Я, конечно, могу что-то сказать вам о воспитании, но мне кажется, лучше постоянно наблюдать за жизнью людей Торнана, за тем, как мы ведём себя с Фати. Это будет самой хорошей школой для вас. А если что-то неясно в наших действиях, то я все объясню. А насчет дневника ты, Хати, хорошо придумал.

– Да, Эя, я теперь буду вести записи. Вот сегодня я могу записать, что дети любят гулять со взрослыми, и что я брал Фати на руки, и это совсем не страшно…

– Что здесь за шум? А, это вы с прогулки пришли. Вот видишь, Эя, я тебе говорил, что они вернут нам нашего Фати живым и невредимым. Правда, няньки его немного уморили, и Фати хочет спать. Пойдем, мой замечательный, я уложу тебя спать.

– Ой, ой, Улсвея, ты видела? Борнахи идет укладывать спать своего Фати! Пойдем посмотрим, это так интересно!

– Идем, Хатарис!

– Постойте! Почему вас так удивляет столь обычное событие? Можно подумать, что ваши родители никогда не укладывали вас спать.

– Ах, Эя, мы не знаем. Может они и делали это, когда мы с Ули были совсем маленькими. Мы не помним. А в детских колониях, где мы воспитывались, нам прививали самостоятельность, только иногда воспитатели помогали нам укладываться спать.

– Вы с Улсвеей росли в детской колонии?

– Да, и…

– Стоп! Стоп! Мне, кажется, я сейчас услышу нечто потрясающее. Это должны узнать все жители Торнана. Они должны знать, как не надо воспитывать детей. Постойте здесь, я сейчас позову всех жителей, и вы расскажете им о своем детстве. Детская колония, какой кошмар!

Дорогие жители Торнана, у меня для вас сюрприз! Хатарис и Улсвея хотят рассказать вам ужасную вещь.

* * *

– Ну, бесподобные наши, чем вы хотите удивить и ошеломить нас на этот раз?

– Хатарис, почему у тебя такой хитрый вид? Ты уже приготовил заключительную фразу своего рассказа, которая сразит нас всех на месте?

– Ах, соседи, не смейтесь над ними. Они такие несчастные! Воспитывались в детской колонии!

– О! Ах! Ой! Ты права, Эя, их рассказ должен быть ужасным.

– Итак, Хатарис, Улсвея, расскажите-ка нам по порядку, как в вашем обществе занимались детьми, и как это общество докатилось до такого состояния?

– Я не знаю, когда и как образовались первые колонии, я этим просто никогда не интересовался. Только знаю, что все дети от двух до восемнадцати лет воспитывались и учились там. Наши родители тоже послали нас с Улсвеей в колонию, так как это было общепринятым правилом. Все так делали.

В колонии у нас были профессиональные воспитатели и высококвалифицированные учителя. Детей поменьше воспитатели водили на прогулки, на обед и на ужин в столовую, следили за тем, чтобы малыши правильно играли.

Дети постарше учились в школе. Изучали, в основном, технические предметы.

Что вам еще рассказать? Изо дня в день – учёба, уроки, обеды в столовой, прогулки, общественные собрания. И все по часам. Вспомнить особо нечего. А вечером, когда мы приходили домой…

– Так вы не постоянно жили в колонии? Иногда вы бывали дома?

– Да, ночевали мы дома, когда стали постарше. Но дома немного скучно. Родители приходили после работы такие уставшие, им было уже не до нас. Правда, Улсвея? И мы обычно сидели одни в своих комнатах с игрушками или книгами.

– Хатарис, ты сказал, что твои родители после работы уставали. Что, и твоя мама работала?

– Конечно. И даже больше папы. По крайней мере, она приносила в дом больше денег.

– Деньги? Это то, о чем говорил нам Борнах. А мы не верили ему, что где-то в мире может быть такая плохая вещь, как деньги. Ну, да ладно. Кем же работала твоя мама, Хати?

– О, она была видным общественным деятелем Алатариса и еще математиком. Ее очень уважали в городе. А вот у папы была очень непопулярная профессия. Он преподавал древний язык в институте. Зато иногда мы с ним разговаривали по вечерам, он рассказывал интересные вещи.

– Улсвея, а твои родители тоже работали?

– Да.

– Кем?

– Я точно не знаю. Кажется, они были инженерами.

– Ясно. Скажите, а вам хорошо было в колонии?

– Ну, уважаемые, вы и спросили! Как же мне могло быть там хорошо, если я был самым плохим учеником в колонии. Технических предметов я не любил, поэтому больше «двойки» никогда ничего не получал. А воспитатели вообще считали меня хулиганом.

– За что, Хати? Ты меньше всего похож на разбойника.

– Я просто ненавидел колонию! Мне очень хотелось домой, поэтому я постоянно убегал к себе домой или к тарским родственникам. Каждый раз меня ловили и возвращали обратно. После каждого побега меня отчитывали на всеобщем собрании колонии. На следующий день я убегал снова. В конце концов, воспитатели и преподаватели смирились с тем, что из меня ничего не выйдет. Директор детской колонии пообещал мне, что я кончу жизнь под забором.

Но это еще ничего. Вы бы видели, какая Улсвея была несчастная в этой колонии. Мы с ней были в разных группах, так как Ули была меньше меня, но я видел ее каждый день. Улсвея не убегала из колонии, как я, но постоянно пряталась в кустах или под кроватью и все время плакала.

Воспитатели каждый день искали ее где-нибудь. Улсвея выглядела очень несчастной. Еще тогда я ее очень жалел и любил.

– Спасибо, Хатарис! Мне действительно совсем не нравилось в детской колонии. Я была такой нерешительной и необщительной, мне всегда было тяжело среди большого количества людей. В школе я тоже плохо училась, так как была очень тихой и всего боялась. Учителя не предвещали мне ничего хорошего в жизни. Они говорили, что обществу нужны активные деятели, а таким тихоням, как я, одна дорога – в нищенки. Было так обидно слушать все это.

– Бедные дети! Но, Ули, ведь ты не стала никем, ты работала в большой лаборатории.

– Да, самым последним лаборантом. И я понимаю это только теперь, а раньше я так радовалась, что удалось найти работу в такой большой лаборатории. Лучше бы я стала большой «звездой» в самом маленьком музыкальном оркестре.

– Улсвея, теперь ты будешь музыкальной «звездой» всего нашего селения. Торнан хоть и небольшой, в нем живет всего четырнадцать человек, но подумай, Ули, ты будешь «звездой» всего острова!

– Согласна!

– Вот и прекрасно. Теперь скажи, Хатарис, а ты где-нибудь работал после окончания колонии? Ты говорил что-то о своей работе над химическими покрытиями и сплавами металлов.

– Да, я проводил свою жизнь не под забором благодаря маме. Она была уважаемым лидером Алатариса, поэтому пристроила меня в одном из научных институтов. Моя работа была теоретической, если так можно сказать. Я делал все свои изобретения на бумаге, но у меня ни разу не было возможности на практике применить свое новое покрытие или цемент.

– О, Хатарис, не беспокойся, мы предоставим тебе такую возможность. Думаем, что очень скоро нам понадобятся твои знания в области строительства.

– Правда?

– Конечно.

– Какие вы добрые!

– Мы же не воспитывались в детских колониях.

– Мы с Улсвеей не очень много рассказали вам о них, но, поверьте, мы не знаем, что еще можно сказать о колониях.

– Дорогие наши дети, – а вы с Улсвеей еще дети, хотя и большие, достаточно того, что вы уже рассказали. В чем-то ваш рассказ огорчил нас, в чем-то порадовал.

– Что огорчил, это ясно, но чем он вас мог порадовать?

– Хатарис, мы радуемся, что это зло обошло нас стороной.

– А ведь точно.

– Больше всего нас огорчило то, что зло уже появилось на Земле. Детские колонии – это тоже зло. Сейчас Алатарис погиб, все плохое утонуло вместе с островом. Но где гарантия, что вирус зла не возродится где-нибудь снова и не коснется нас?

– Ты говоришь ужасные вещи, сосед Эйр!

– О, мудрое небо! Сделай так, чтобы мы никогда не увидели ужаса падения духовности и озверения человеческого! О великая Богиня Гармонии! Спаси нас ото зла и сохрани детей наших от него же!

– Что же ты молчишь, мудрый предсказатель?

– Небо указывает путь, дорогу выбирают люди. Дорогие друзья, поговорим об этом позже, вам уже пора спать, а я пойду на тумулус. Подумать надо.

– Борнахи, и я хочу с тобой!

– Эя, дай, пожалуйста, нашему Хатарису одеяло, а то спать ночью на вершине пирамиды весьма прохладно.

– А я совсем не собираюсь спать, я буду думать.

– Конечно, Хатарис, конечно, но одеяло лучше возьми.

– Знаю я тебя, Борнахи. Хочешь меня загипнотизировать, а сам будешь думать!

– О! Хатарис!

– Ладно, так и быть – возьму одеяло.

* * *

– Борнах, почему ты им не ответил на вопрос о новом пришествии зла?

– Ты и Ули рассказали людям и без того печальную историю. Я не хотел огорчать их еще больше.

– Так, значит, Алатарис повторится?!

– Смотри, Хатарис, звезда падает.

– Ой, где?

– Вон, такая большая.

– Как я люблю смотреть на падающие звезды, на звезды вообще. Они здесь почему-то ярче и больше, а вот в Алатарисе звезды были не такие блестящие.

– Это потому, что вы пускали в небо слишком много огней.

– И что? Это могло как-то подействовать на яркость звезд?

– Вы своими огоньками хотели затмить сияние звезд. Но звездный свет нельзя приглушить или потушить. Дым от фейерверка затуманивал ваши глаза слезами, и вы почти уже не видели звездного неба. Но это означало только то, что глаза от дыма плохо видели, а не то, что звезды на небе потухли.

– Борнахи, ты гений! Если я тебе мешаю, то могу попробовать уснуть. Но сначала я посмотрю на красоту. Хорошо?

– Конечно, Хатарис. Я, собственно, тоже сейчас смотрю на красоту – на Млечный путь, на лунную дорожку в океане. Красота возвышает мысли и возвеличивает душу человека. Она заставляет наши души стремительно подниматься вверх, лететь все выше и выше, к самым далеким звездам. Скажи, Хатарис, чего ты хочешь сейчас больше всего?

– Мне хочется быть птичкой. Я бы сейчас так и полетел, как птица.

– Так низко?

– Что?

– Я спрашиваю, тебе хочется летать так низко, как птица?

– Я тебя совсем не понимаю, Борнахи. Разве птицы низко летают? Взять хотя бы орла…

– Мой дорогой глупенький Хати, я знаю, что орлы парят высоко над Землей, но даже они не могут долететь до ярких галактик.

– А кто же до них долетит?

– Человек. Запомни, Хатарис, никто и ничто не летает выше и дальше человека.

– Уважаемый, или я тебя не понимаю, или ты что-то не то говоришь.

– Скорее первое.

– Но я ни разу в жизни не видел летающих людей.

– Хатарис, да не ты ли прошлой ночью поднимался в небо и видел яркие галактики? Ты же сам мне об этом рассказывал.

– Хм, так это не я летал, это мои мысли летали.

– А ты хочешь сказать, что твои мысли и чувства – это не есть ты сам? Вчера ты увидел прекрасное ночное небо, в твоей душе возникли чувства, они пробудили мысли, и чувства вместе с мыслями полетели в чудесную даль бесконечности. Я все правильно говорю, Хати?

– Все верно, все так и было.

– Вот видишь. Мысли же и чувства – твои. Их не кто-то за тебя придумал. Они такая же часть тебя, как, вот, твоя рука, нога, глаза, нос. Ведь ты не считаешь свои руки чем-то второстепенным, чужим и далеким?

– Нет – нет. Руки – вот они! Они – это я!

– Так же мысли и чувства. Они – это ты, и ты – это они.

– Все, оказывается, так просто! После того, как ты объяснил, Борнахи!

– Да, Хатарис? Какая гениальная мысль вернулась из полёта по космосу и озарила тебя? У тебя такой вид, как у моего Фати, когда он первый раз увидел бабочку.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.