Прерванный процесс

      - Гражданка Эг, - спокойно произнес судья, - я снимаю свою параллель.
      Хорошо, сказала Эг и попросила ввести в зал доктора Горта.
      - Доктора Горта! - громко приказал судья.
      В зал вошел трясущийся лысый человек, поддерживаемый под руки двумя служащими суда, - узнать в нем прежнего Радия Горта, щеголеватого медика, которому плешь придавала только большую респектабельность, было не слишком легко.
      - Вот, уважаемый судья, посмотрите собственными глазами!
      Судья взял колокольчик, намереваясь призвать к порядку истицу Эг и напомнить ей, что избыточная страсть только мешает объективному расследованию, однако новое происшествие отвлекло его внимание.
      Всматриваясь в трясущегося человека, Мак, видимо, признал в нем доктора Горта и вдруг, причем никто даже не успел заметить, каким образом, вскочил на парту, которая оказалась для него великолепным трамплином. Дальнейшие намерения Мака не вызывали ниникаких сомнений и, промедли судья хотя бы четверть секунды, трудно было бы поручиться за жизнь доктора. Доктор, правда, и сам обнаружил недюжинную быстроту реакции и ловкость, удаляясь из зала, но главное было то, что не состоялся прыжок Мака: ноги его буквально приросли к парте, а тело, устремленное вперед застыло в воздухе.
      В зале тремя волнами прошел стон, в котором странно сочетались явное облегчение и нетерпеливое ожидание новых осложнений. Судья нажал клавишу гравитатрона и очень строго приказал Маку занять положенное место. Мак послушно опустился на скамью, и профессор Аций Вист, глядя иа него, громко рассмеялся. Судья заметил профессору, что смех его весьма неуместен, профессор извинился, однако обратил внимание суда на несоответствие между картиной абсолютной неуправляемости Мака, представленной истицей;
      Эг, и очевидной его дисциплинированностью.
      Судья принял к сведению просьбу гражданина Ация Виста, во одновременно напомнил, что мнение о неуправляемости гражданина Мака поддерживают Органы Охраны Порядка. После этого разъяснения судьи оргоп-психолог Тета и оргоп-инспектор Эпсилон Кси попросили внести уточнение: перед словом "неуправляемость" поставить слово "частичная".
      - Что значит частичная! - вскочила Эг.
      - Совершенно то же, что у вас, - спокойно заметил профессор Аций и обратился за подтверждением к оргоп-психологу: Разве не так, уважаемый докторант?
      Отвечая на вопрос профессора, Тета сказала, что о подобии можно говорить лишь в очень ограниченном смысле, имея в виду общую тенденцию к частичной неуправляемости.
      - Значит, - окончательно взорвалась Эг, - пусть он гуляет себе на свободе со своим обезьяньим мозгом! Нет, не надо мне такого!
      Потом, хотя судья дважды призывал ее к порядку, она закричала, что будет жаловаться Совету Старейшин, и вообще, если этому Ацию Висту не прикажут пересадить новый мозг Маку, она уедет в другой Город и примет тамошнее подданство, потому что здесь нет справедливости, и пусть все Города об этом узнают!
      Подчинись на мгновение естественному порыву негодования, судья воскликнул, что гражданин, который покидает свой Город, дабы сказать о нем дурное слово, заслуживает строжайшей кары, однако Город великодушен; он умеет прощать своим гражданам временные, случайные заблуждения, и спасибо за это, в первую чередь, родному и мудрому Совету Старейшин.
      Публика одобрила судью аплодисментами, но, едва аплодисменты утихли, поднялось новое волнение, потому что истинный смысл слов Эг насчет обезьяньего мозга дошел до сознания публики во всем своем объеме только теперь. Судья очень строго предупредил присутствующих в зале, что суд может оказаться перед необходимостью продолжить свою работу при закрытых дверях, однако волнение не только не утихло, но, напротив, приобрело еще больший накал, поскольку у публики возникло подозрение, будто суд намерен скрыть от нее правду.
      Судья, человек опытный и разумный, немедленно сориентировался, что нет ничего опаснее, нежели давать простор воображению и домыслам публики, в то время как правда, чем она суровее и жестче, тем больше чести делает тому, кто осмелился представить ее на суд общественности.
      - Гражданин Аций Вист, - громко произнес судья, - что вы можете сказать по существу предъявленного вам гражданкой Эг обвинения? Напоминаю, ложные показания караются по всей строгости законов.
      Профессор наклонил голову, свидетельствуя свою осведомленность в пункте о ложных показаниях, а гражданка Эг крикнула, что она только так, в сердцах, сказала насчет обезьяньего мозга, используя последний лишь как аллегорию, но никакого прямого смысла в эту аллегорию не вкладывала.
      Судья на мгновение задумался и прикусил нижнюю губу, вроде бы досадуя на самого себя за непозволительную оплошность, однако профессор Аций Вист в это время произнес слова, после которых бессмысленно было уже оглядываться назад.
      - Да, - произнес он, - гражданину Маку пересажен мозг антропоида. Обезьяны.
      Зал ахнул и замер, и в мертвой тишине снова прозвучал голос профессора Ация Виста:
      - Да, уважаемый судья, да, уважаемые соотечественники, у гражданина Мака обезьяний мозг. Но...
      - Нет, нет! - судорожно замахала руками Эг, словно отбиваясь от огромной мерзкой птицы.
      - Неправда! - закричали Хим и Кир, молодые физики, сослуживцы Мака. - Клевета! Никто не может позволить себе такого надругательства над гражданином нашего Города!
      - Он лжет! - в один голос крикнули девушки из кафе "Астролябия". - Аций Вист, убирайся из нашего Города!
      - Аций Вист, убирайтесь вон! - подхватили в последних рядах.
      Судья трижды позвонил в колокольчик, прежде чем удалось восстановить порядок, точнее, не порядок, а то состояние равновесия на пределе, когда человек способен еще услышать не только свой, но и чужой голос.
      - Уважаемые соотечественники, - сурово произнес судья, замечательной чертой граждан нашего Города всегда было и останется навеки истинное уважение к правде; ибо правда - это информация, а без информации немыслим прогресс. Но практика показывает, что бывают еще отдельные случаи, когда не так-то просто отличить информацию от дезинформации и, наоборот, дезинформацию от информации. В подобных случаях незаменимым компасом для нас была эта социально врожденная наша любовь, к правде. Так неужели мы позволим чувству гнева, пусть даже справедливого, захлестнуть эту замечательную черту нашего социального характера!
      В зале, как в сурдокамере, чуть только захлопнули ее крышку, мгновенно утвердилась тишина. Судья выждал секунд тридцать, желая удостовериться, что это не случайное затишье, а надежная и стойкая реакция на его обращение. Разумеется, вполне естественно было ждать здесь возгласов одобрения, но, пожалуй, более убедительного единодушия, нежели единодушие всеобщего молчания, быть не могло.
      Первые слова Ация Виста прозвучали в здешней тишине как бесконечно далекие и чуждые. Профессор и сам прислушивался к ним не без удивления, словно бы мысли его, обретя словесный образ, изменялись до неузнаваемости.
      - Да, - подтвердил Аций Вист прежнее свое заявление, - мы трансплантировали гражданину Маку мозг антропоида. Я мог бы в оправдание действий клиники сослаться на пересадку человеку сердца свиньи - явление настолько банальное, что оно перестало уже не только удивлять людей, но даже сколько-нибудь привлекать их внимание. Но к чему ссылки, если существует долг медика, который повелевал нам сделать все, чтобы спасти жизнь нашего соотечественника! А что, уважаемые сограждане, прикажете делать в том случае, когда клиника не располагает свежим экземпляром человеческого мозга? Сложа руки ждать смерти пострадавшего или убить другого, чтобы получить мозг для этого пострадавшего?
      - Гражданин Аций Вист, - сказал судья, - клиника располагает аппаратом "искусственный мозг". Почему вы не воспользовались им?
      - Уважаемый судья, - удивился профессор, - но разве жизнь человека, прикованного к аппарату, предпочтительнее жизни человека, который, подобно нам с вами, может свободно, в осуществление своих неотъемлемых прав, перемещаться на плоскости и в пространстве! И, наконец, почему мозг антропоида представляется нам чем-то более оскорбительным, нежели протез из пленки и проволоки!
      В этом месте судья прервал профессора и предоставил слово сотруднику Органов Охраны Порядка.
      - Уважаемый судья, - сказала оргоп-психолог Тета, - гражданин Аций Вист утверждает, что в оправдание своих действий он мог бы сослаться на массовую трансплантацию свиных сердец людям. Нет, уважаемый судья, он не мог этого сделать, ибо сердце - простое нагнетательно-всасывающее устройство, а мозг - это Личность. Я, неповторимая индивидуальность гражданина Города. За каждым нашим соотечественником стоят века и тысячелетия человеческой цивилизации, а какая цивилизация стоит за плечами антропоида - гориллы, бабуина, орангутанга?
      В зале рассмеялись, потому что в самом деле звучало нелепо даже простое, механическое сочетание этих слов: горилла, бабуин - и цивилизация!
      - Позвольте, - воскликнул профессор, - но потенциальный объем памяти антропоида намного превосходит объем информации, который мы усваиваем, не говоря уже о том, что из каждых десяти долей последнего девять лишены отчетливой практической целесообразности.
      - Я протестую, - заявил оргоп-инспектор Кси, - гражданин Аций Вист превышает свои права: суждения о практической целесообразности - компетенция Совета Старейшин и суда.
      - Протест принимается, - объявил судья.
      - Уважаемый судья, - напомнила Тета, - меня прервали.
      Зазвонил колокольчик, и оргоп-психолог получила возможность продолжить прерванное, отчасти и по ее вине, выступление.
      - Я хотела бы задать один вопрос: сознавал ли профессор, что, пересаживая мозг обезьяны гражданину Маку, он сохраняет для нашего Города только его оболочку, между тем как своего подлинного соотечественника мы лишались навсегда?
      - Позвольте, - сказал профессор, - контрвопрос: разве оргоп-психолог полагает, что индивидуальные качества наших сограждан исключают общие начала, то есть собственно социальные? Но как в таком случае возможна общественная жизнь!
      - Я отвечу, профессор: главная цель нашего общества всемерное развитие каждой индивидуальности.
      - Но, - подхватил Аций Вист, - на основе общих всем нашим согражданам социальных свойств. Я позволю себе напомнить, что лишь несколько минут назад публика сочла ложным и оскорбительным для себя сообщение о трансплантации гражданину Маку мозга антропоида. А отсюда можно заключить...
      В зале опять поднялся гул, и судья принужден был встать, чтобы водворить порядок.
      - ...Можно заключить, - продолжал профессор, - что поведение гражданина Мака, хотя и отмеченное некоторыми странностями, укладывалось в рамки привычного стереотипа. Более того, гражданке Эг, ее соседке Ди, оргоп-психологу, оргоп-инспектору и многим другим известно, что Мак даже нашел последователей.
      - Профессор, - быстро вставила Тета, - вы повторяетесь: мы уже говорили о тенденции к частичной неуправляемости, которая еще имеет место в отдельных случаях.
      - Прекрасно, - воскликнул Аций Вист, - так этих отдельных случаев будет теперь всего одним больше.
      - Но почему, - возмутилась Эг, - именно у меня, что я хуже других!
      Профессор возразил гражданке Эг, что для случайности не существуют хорошие и плохие: в отличие от закономерности, она выбирает свои объекты вслепую.
      - Полагаю, - уточнил судья, - что под слепой случайностью профессор имеет в виду не фатум, а известную всем еще не познанную реальность.
      Да, подтвердил Аций Вист, именно это он имел в виду.
      Оргоп-инспектор Эпсилон Кси поднял руку:
      - Уважаемый судья, разрешите замечание по существу разбирательства: мы ушли от главного вопроса - способен или не способен гражданин Мак уважать законы Города. Когда речь идет об аппарате "искусственные мозги", мы имеем дело с программой, которая составлена с нашего ведома. Когда речь идет о мозгах гориллы или орангутанга, программа составлена целиком без нашего участия и, стало быть, неизвестно, чего и когда следует ждать. А где нет надежного прогноза поведения каждого гражданина, там нет истинной безопасности.
      Последние слова инспектора Кси публика поддержала дружными хлопками и возгласами "браво!"
      - Уважаемый судья, - с неожиданной и, пожалуй, неуместной жесткостью возразил профессор, - инспектор Кси плохо осведомлен о работах нашей клиники. Предварительные эксперименты показали, что возможно как стирать старые записи в коре мозга, так и производить новые. Правда, запись новой информации - процесс многостадийный, требующий длительного времени. На нынешнем этапе мы еще вынуждены следовать естественному циклу, то есть начинать с детства. Мак, а ну покажи им.
      Мак вскочил со скамьи, стал рядом с партой и звонким мальчишеским голосом произнес:
      - Спасибо родному и любимому папе Ацию Висту за счастливое детство!
      Аций расхохотался:
      - А теперь, инспектор Кси, объясните уважаемым соотечественникам: иногда приходится ждать. Ничего не поделаешь: надо!
      Столбняк, который нашел на публику после неожиданной благодарности Мака в адрес профессора, быстро терял в силе и десятки голосов закричали одновременно:
      - Остракон! Вон из Города! Остракон!
      Это был вполне справедливый гнев, ибо профессор воздал себе устами гражданина Мака почести, принадлежащие исключительно Городу и Совету Старейшин.
      Перекрикивая возмущенные голоса, Мак снова воскликнул:
      - Спасибо мудрому Ацию Висту за радостную и счастливую юность!
      - Гражданин Аций Вист, - сказал в мегафон, едва превозмогая ярость, судья, - немедленно принесите свои извинения народу!
      В ответ на это крайне умеренное требование опять раздался наглый хохот, однако парта, за которой только что сидел профессор, была пуста.
      - Уважаемые сограждане, - объявил судья, - в связи с внезапным исчезновением обвиняемого Ация Виста слушание дела прерывается на неопределенное время.