Донованы - Вспомни лето

Но внутренний голос подсказывал: не надо торопить события, если он не хочет потерять Рейн.

Поэтому Корд стал смотреть в ее глаза, в которых время от времени вспыхивали золотые искорки. Он видел в них боль, страх, тоску пойманного животного.

– После соревнований по троеборью мы поговорим о… – Голос Рейн затих.

Им никогда не надо было встречаться.

– Будущее покажет. Господи, я надеюсь на это. – Она невесело засмеялась. – А до тех пор мы будем вместе.

Корд ощущал, что нужен ей, но она опасается его мира. Рейн мучилась, не в силах понять или даже допустить, что ее мир теперь изменился.

– Обещай, что не убежишь от меня, – тихо попросил он. – Я не хотел пугать тебя.

Рейн закрыла глаза, борясь с подступившими слезами, и беспомощно покачала головой. Несмотря ни на что, она хотела его, и ее вожделение усиливалось с каждым его словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением.

– Я никуда не убегу. Что ты со мной сделал? – прошептала она. – Месяц назад я даже не знала тебя.

Теперь не могу представить себе, как мне жить. Без тебя или с тобой.

– Не плачь. – Он поцелуями осушил ее слезы, готовые скатиться по щекам. – После Летних игр все встанет на свои места. Я обещаю.

Рейн открыла глаза и встретилась с уверенным взглядом Корда. Надо жить только настоящим. Она всегда ждала счастливого завтра, живя от одного соревнования до другого.

Завтра, прекрасное далеко. Яркое видение, манящее и недосягаемое. Но больше оно ее не манило.

Дрожащими губами Рейн улыбнулась своему возлюбленному и впервые в жизни не захотела, чтобы наступило завтра.

Глава 15

Рейн и Корд молча завтракали, при каждом удобном случае норовя прикоснуться друг к другу. В этой близости сквозила огромная нежность.

Корд опасался, как бы Рейн не убежала из-за стола.

– Что у тебя сегодня? – спокойно поинтересовался он.

– Дев.

– Никогда бы не подумал, что буду ревновать к лошади.

Его кривая улыбка резанула ее, как острый нож. Рейн и сама не знала, как дорог для нее Корд.

Она запретила себе думать об этом до окончания Летних игр.

– Дев, по правде сказать, не требует такого внимания к себе, – призналась она, – это нужнее мне, чем ему.

– В чем же причина?

– В предстартовом безумии. – Она встала и принялась убирать грязные тарелки.

– Не думал, что ты будешь настолько озабочена.

– Признаться, все это пустые хлопоты. – Небьющаяся посуда гремела в нержавеющей стальной мойке. – На данном этапе самое трудное – ожидание.

Подняв бровь. Корд наблюдал за быстрыми движениями Рейн.

– Я не понимаю.

– Да все очень просто. Если ты поработаешь на своей лошади слишком усердно, она утомится. Будет несвежей. И ты вымотаешься. Я коротаю время, ухаживая за Девом.

А роман на одну ночь с Кордом не для нее. Он не похож на мимолетную интрижку, которые заводят наездники в предстартовом безумии.

Рейн хотела действовать осторожно, а не бросаться очертя голову в любовный омут. Жаль, что она не может относиться к жизни, как наездник к выездке, всегда контролируя ситуацию. Но она никогда так не могла. Это не в ее духе.

Корд прав. Не потому она взяла полудикого жеребца Ватерлоо Девлина, чтобы выходить его после несчастного случая. И стала заниматься рискованным троеборьем. Просто Рейн всегда отдавала всю себя своему делу. По-другому она не умела.

В этом виде спорта не было ничего безопасного, легкого и удобного. Несколько раз она очень серьезно падала, но вставала и брала реванш. Такова жизнь, которую она сама выбрала. Победа или поражение, все или ничего.

– Я кажусь себе невидимкой, – сказал Корд.

Рейн заморгала и недоуменно уставилась на него.

– Я планирую сегодняшний день.

– И что?

– Обычно я проезжаю несколько миль.

– Но сегодня необычный день? – мягко спросил он.

– Я немного опоздала, – призналась Рейн, глядя на часы. – И кроме того, у меня сегодня не тот настрой, я проснулась такая умиротворенная…

Он улыбнулся.

– Я знаю, что ты имеешь в виду.

Рейн бросила на него быстрый взгляд. Этой ночью они любили друг друга много раз. И никак не могли насытиться.

– Поскольку ты не собираешься ехать, – хрипло сказал он, – чем займешься?

– Вычищу Дева. Покормлю его, прогуляю немного.

Выведу на ринг, поработаю с ним, снова приведу в порядок. Буду думать о дистанции с препятствиями, которую я не увижу еще четыре дня. У меня много дел.

Хмурясь, Корд опустил глаза на свои руки. Они непроизвольно сжались в кулаки. Ему было крайне неприятно думать о том, что она поедет по той дистанции. Он видел планы, у него были параметры каждого препятствия с точностью до миллиметра. Мысль об обессилевшей после такой поездки Рейн и об огромном, но таком же изнуренном жеребце заставила Корда похолодеть.

– О такой дистанции стоит побеспокоиться, – с нажимом сказал он. – Это черт знает что.

Заглянув в его холодные голубые и очень озабоченные глаза, Рейн поняла, как он за нее волнуется. А точнее, боится за нее.

Эта мысль поразила Рейн. Посмотрев на себя глазами Корда, она увидела все в другом свете – троеборье на самом деле.., опасно… Она открыла было рот, чтобы развеять его опасения, да так ничего и не сказала.

Что нового она могла поведать Корду Эллиоту о безопасности?

– Я – хороший наездник, – спокойно проговорила Рейн, придвигаясь к нему поближе. – А Дев входит в десятку лучших лошадей в мире.

Не говоря ни слова. Корд прижался ртом к ее животу.

Он пытался отделаться от видения страшной картины, когда она лежала, растянувшись в грязи, без сознания, а огромный жеребец стоял над ней как страж.

Корд не мог забыть, что Рейн едва не умерла.

– Охотно верю, – наконец произнес Корд, потершись губами о ее тело. – Но есть такое понятие, как удача.

Корд вспомнил про золотую монету в кармане. Госпожа Удача. Госпожа Смерть. Аверс и реверс одной монеты, разделенные тонким слоем металла.

– Давай займемся Девом, – сказал Корд резко, встав из-за стола. Он отнес оставшуюся посуду в мойку и повернулся к Рейн. – Хорошо?

Она склонила голову набок, изучая его"

– Разве тебе не надо работать?

– Я буду работать.

Он снял хлопчатобумажную куртку с крючка и надел ее, несмотря на теплый день. Он всегда так делал, потому что постоянно носил оружие.

Обернувшись, Рейн уловила блеск вороненой стали пистолета. До сих пор она не замечала оружия и даже не видела, как Корд нацепил его. Синяя хлопчатобумажная куртка прикрыла пистолет в кобуре, пейджер, патроны.

– Тебе все это нужно только" затем, чтобы следить, как я обихаживаю Дева? – спросила она напряженным голосом.

Корд вспыхнул, удивляясь собственной реакции. Он немного помедлил, а потом повернулся к ней лицом. Ему не приходилось бороться с собой вот так уже давно. И он расстроился, внезапно догадавшись, как быстро Рейн поколебала его умение держать себя в руках.

– Увидев эту проклятую дистанцию, любой вздрогнет. А у меня здесь свои задачи, – коротко сказал он.

– Какие?

– Защитить твоего отца и тебя.

Рейн побелела как полотно.

– Меня?

– Рейн Чандлер-Смит – заманчивая мишень. Твой отец – очень могущественная персона, мать – единственная наследница одного из самых больших состояний Америки. Ты – любимица колонок новостей и спортивных страниц. Репортеров привлекает твоя громкая фамилия и тот факт, что ты, женщина, соревнуешься на самом высоком уровне в троеборье, которым прежде занимались только мужчины и военные.

Рейн беспомощно развела руками. Никогда еще она не думала о себе как об объекте зависти или мести. Она всего-навсего женщина, которая умеет обращаться с лошадьми, но ради этого навыка ей пришлось немало потрудиться.

За стенами «дома на колесах» какой-то мужчина заговорил с девушкой, потом еще один вступил в разговор, раздался смех. Рейн казалось, что они находятся в ином измерении.

– Не исключен и такой вариант, – продолжал Корд все тем же ровным и холодным голосом. – Если преступникам не удастся прошмыгнуть мимо моих людей, чтобы убить твоего отца, они могут войти с черного хода и захватить тебя в заложники.

Рейн похолодела от страха. Реальность вновь грубо вторгалась в ее спокойный, упорядоченный мир, необратимо изменившийся с появлением Корда Эллиота.

– Тебе это сказал мужчина по радио? – спросила она напряженным голосом.

– Какой мужчина?

– «Аста ла бай-бай», – с сарказмом произнесла она прощание на смеси испанского и английского.

По тону Рейн он понял, что она злится на неизвестного мужчину. Но больше всего она сердилась на гонца, который принес плохие вести; на Корда Эллиота.

Он улыбнулся.

– Добрый старый «аста ла бай-бай». Да, он мне сказал. Но я уже знал. Я только не знал, какой именно убийца намерен получить снайперский приз. А не зная точно, что за враг играет в пьесе, труднее защищать людей.

Рейн злобно потерла руки.

– Ты убедился, что со мной можно иметь дело?

– Что это значит?

– Единственная спальня, где тебе предстояло меня отлавливать, – твоя, – парировала она, вспоминая подслушанные слова.

– Я тебя поймал.

Она отвернулась, не в силах выдержать его пронзительный голубой взгляд. Вместо того чтобы извиниться перед ней, он давил на нее так же, как и она на него. Рейн разозлилась. Она считала, что лучше вступить в жаркий спор, чем спокойно вести холодную войну.

– Вот зачем ты затащил меня в этот «дом на коле», сах"? – злобно спросила она Корда. – Для удобства?

Ты захотел убить сразу двух зайцев? Да?

В его глазах вспыхнули огненные искорки. Корд подошел к ней и привлек к себе.

– Я не поэтому занимался с тобой любовью, – сказал он. – То, что я стал твоим любовником, осложняет мою работу, а не облегчает, Рейн. Когда тебя нет перед глазами, я очень волнуюсь. А когда вижу, умираю от желания.

Корд наградил ее крепким поцелуем. В живот Рейн уперлась его возбужденная плоть.

Поколебавшись секунду, она обняла его за талию и жадно поцеловала в ответ, не обращая внимания на смертельное оружие, на которое наткнулись ее пальцы. Осталось всего несколько дней, так мало дней, которые она могла быть с ним.

Словно прочитав ее мысли. Корд приподнял голову и сказал:

– Если я сию минуту не остановлюсь, то сегодня ты не выйдешь из моей спальни.

Увидев, как расширились ее зрачки, почувствовав дрожь, пробежавшую по ее телу. Корд понял, что она тоже хочет его.

– Ты меня совращаешь, – проговорила Рейн.

– Вот и хорошо. После прошлой ночи я боялся, что у тебя все воспалится и будет больно. – Ночью она отдавалась ему каждый раз по-новому. От этой мысли его сердцебиение участилось.

Рейн посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

– Так и есть.

– Тебе действительно больно?

– Нет. – Она засмеялась и, скользнув рукой по его животу, погладила под джинсами восставшую плоть. – М-м-м.., прекрасно. Здорово. Я ведь наездник на самой тяжелой дистанции.

У Корда перехватило дыхание, поэтому он ничего не ответил.

* * *

Корд открыл дверь «дома на колесах». Прищурив глаза от солнечного света, он ощутил запах пыли, лошадей и влагу дождевальных установок, отважно сражавшихся с засушливым калифорнийским летом. Издалека доносились голоса, звуки автомобильной сирены, чье-то приветствие.

Слишком хорошо и спокойно.

Он спустился по ступенькам. Рейн шла следом за ним, восхищаясь его силой и легкой походкой.

Тори сидел на своем привычном месте возле двери.

Соломенная ковбойская шляпа была надвинута на лоб, а ноги, вытянутые вперед, скрещены в лодыжках. Он казался ленивым, как ящерица, спящая на солнце. Но на самом деле Торн был настороже. Несмотря на жару, он был в жилете.

– Доброе утро, мистер Эллиот.

– Доброе утро. Тори. Сегодня я с американскими конниками.

– Да, сэр. – Тори посмотрел на Рейн. – Доброе утро, мисс Смит. Капитан Джон просил вам передать, что вас поставили в расписании на час позже обычного.

– Спасибо. – Она почувствовала, что краснеет, но ничего не могла с собой поделать. Ее ровесницы постоянно проводят ночи с мужчинами и не краснеют из-за этого.

Но для нее это новое дело – видно невооруженным глазом.

– Вы собираетесь выпустить того красного дьявола и вычистить его? – поинтересовался Тори.

Она улыбнулась.

– Нет, я буду чистить красного дьявола в стойле.

– Жаль, – с ленцой произнес Торн. – Я собирался поглядеть на мистера Эллиота, который рядом с ним кажется менее значительным.

Засмеявшись, Рейн покачала головой.

– Его это не волнует.

– Меня или Дева? – спросил Корд улыбаясь.

– Я рекомендовал бы Пятую поправку <Пятая поправка к Конституции США определяет порядок судопроизводства и право обвиняемого не отвечать на вопросы обвинения.> по этому вопросу, мисс Смит, – невозмутимо заметил Торн, – Договорились. – Она широко улыбнулась Торну, и ее замешательство улетучилось.

Корд подошел к ней слева, взял за локоть и направил к конюшням. Пройдя несколько шагов, он отстал от нее, оглянулся и небрежно обронил:

– Торн?

Рейн тоже оглянулась. Торн тихо ответил:

– Да, сэр?

Корд указал на безоблачное небо большим пальцем.

– Ты обратил внимание? Сегодня синее небо.

Торн внутренне подобрался, оставшись в том же положении.

– Да, сэр.

Она хотела было спросить Корда, не имеет ли он в виду «Дельту/Синий свет», как заметила двух человек; вышедших из тени между рядами стойл. Пара была близко и могла услышать их разговор. Поэтому Рейн подождала, пока люди удалятся, и повернулась к Корду. Он наблюдал за ней, понимающе прищурившись.

– Ты дочь своего отца, – одобрительно сказал он. – Тебя не надо ни о чем предупреждать.

– Ты намекал Торну на «Дельту/Синий свет»? – спросила Рейн невинно.

Он криво улыбнулся, еще раз обошел Рейн и встал слева. Они двинулись к конюшням. Шагая рядом с Кордом, Рейн искоса поглядывала на него. С самой первой встречи Корд предпочитал идти с левой стороны.

– А с правой стороны у меня что-то не так? – поинтересовалась девушка.

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Ты снова держишься слева от меня, – пояснила она.

– Я левша.

– Ну и что?

– Моя кобура висит так, чтобы выхватить пистолет левой рукой.

– О, – произнесла она с сожалением. – Боже, как ты все это выдерживаешь?

– Что именно? – притворно удивился Корд.

– Такую жизнь. Взвешивать каждое слово, каждый Жест, постоянно оглядываться, не подслушивает ли кто-то.

Всегда помнить, что левая рука должна быть свободна и могла схватиться за оружие, которое всегда при тебе.

– Ты вспоминаешь о сотне мелочей, которые помогают тебе усидеть на Деве?

– – Если бы я так делала, я не могла бы ездить. У меня рефлекс.

– Вот ты и ответила на свой вопрос.

Она почувствовала гнев, который крылся под внешним спокойствием Корда. Рейн не хотела совать нос в его дела – незачем омрачать оставшиеся дни размолвками, запоздало спохватилась она.

– Прости. Я не вправе судить твой выбор.

Корд искоса посмотрел на Рейн. Сейчас его задача заключается в том, чтобы защитить ее, а споры можно оставить до лучших времен.

Пока они шли к стойлу Дева, Рейн из осторожности избегала говорить о чем-то, связанном с работой Корда;

Она болтала о Деве, сравнивала овес и люцерну, достоинства и недостатки некоторых видов подков для прыжков через барьеры и для бега на скорость. Корд задавал вопросы, которые обнаружили его глубокие познания, и это удивило ее. Он внимательно слушал то, что она говорила.

В то же время его глаза подмечали любую мелочь. Он оглядывал всех людей у стен конюшен или шедших между рядами, тех, кто направлялся к лошадям, ухаживал за ними или просто стоял в кружевной тени деревьев. Он осматривал крыши и вглядывался в глубокие тени под ними. ;;

При этом Корд Эллиот непринужденно здоровался с людьми и продолжал беседовать с ней.

Дверь со стуком открылась, и Рейн от неожиданности вздрогнула. В мгновение ока Корд очутился между ней: и источником звука.

Схватившись за оружие, он понял, что звук совершенно безопасен: дверью стойла играл ветер и гонял ее туда-сюда. Он снова занял свое привычное место подле Рейн как ни в чем не бывало.

Она дрожала, ощущая смертельный холод чужого, другого мира, дохнувшего ей прямо в затылок.

Корд взял ее за руку.

– Не бойся, любимая, – нежно проговорил он. – В своем деле я профессионал.

Он стиснул ее пальцы. Она была рада, что он есть, что он рядом с ней. Внезапно Рейн осознала, зачем люди строили неприступные замки и обносили их высокими стенами, отгораживаясь от леденящей темноты мира.

Холод вечен.

А огонь слишком хрупок.

И было несправедливо отказывать Корду в настоящем тепле.

* * *

В глубокой предрассветной тишине раздался писк радиотелефона. Три часа утра. Корд вскочил с постели и в два прыжка оказался возле телефона. Сквозь шум помех до Рейн донеслись тихие, но отчетливые слова.

– В конюшне бомба. Валит дым. Лошадей выводят из денников.

Рейн метнулась к одежде прежде, чем последнее слово утонуло в проклятиях Корда. Он повернулся, схватил джинсы и увидел ее торопливые движения.

– Оставайся здесь, – бросил он. – Торн будет тебя охранять.

Она не обратила внимания на его слова и взяла первую попавшуюся рубашку.

– Ты никуда не пойдешь. , Рейн сурово посмотрела на него.

– Нет, – коротко сказала она, застегивая пуговицы на груди одной рукой. – При таком переполохе Дев не двинется с места. Если кто-то, кроме меня, попробует вывести его из стойла, он придет в бешенство.

Понимая, что Рейн говорит правду, Корд нехотя отпустил ее руку. Он потянулся к кобуре, вытащил оружие, проверил патроны и снова сунул пистолет в кобуру. Затем прицепил его к поясному ремню. Все это заняло несколько секунд.

Он искал в темноте ботинки, когда дикий крик жеребца разорвал тишину.

– Дев! – закричала Рейн и бросилась к двери.

Но Корд оказался быстрее. Он схватил ее и прижал к себе, одновременно всматриваясь в телеэкраны, на которых было видно, что происходит вокруг трейлера. Некоторые из камер работали в режиме инфракрасного излучения. Они показывали только тени и свет отдаленных уличных фонарей.

Крепко сжав руку Рейн, Корд направился к выходу и открыл дверь. Быстро оглядев обширное пространство, он увидел только Торна, направлявшегося к нему.

– Пошли, – коротко приказал Корд.

Он спрыгнул на землю и побежал. Рейн отставала от него на полшага.

Дев снова заржал, пронзительно, дико и гневно.

Рейн рванулась к конюшням сломя голову. Она должна добраться до Дева прежде, чем его охватит инстинктивное стремление вырваться из огня. Если он не будет стоять спокойно, он может получить увечье. Или убить кого-то.

Молча молясь, Рейн бежала, не чувствуя под собой ног, и окликала Дева.

Искусственное освещение конюшни потонуло в дыму.

Лошади ржали, испуганные запахом дыма. Они лягали стены денников, стремясь спастись от своего самого древнего врага – пожара.

Все вокруг – и люди, и лошади – каждый по-своему проклинали все на свете. Глаза животных горели яростью.

Лошади – самые чувствительные существа, и им, как никому другому, передаются эмоции человека. Особенно страх.

Дев бушевал в своем стойле, подстегивая всеобщую панику, несмотря на усилия людей успокоить животных.

Рейн должна действовать решительно, но без испуга, говорить спокойно и ласково с возбужденными животными, которых выводили из знакомых стойл в угрожающую темноту ночи.

Столб густого черного дыма вздымался к небу. Корд и Рейн завернули за угол, чтобы броситься к ряду, в котором стоял Дев, и снова услышали его устрашающий крик.

Невысокая фигурка капитана Джона кинулась сквозь дым, чтобы открыть дверь стойла Дева.

Жеребец с диким ржанием встал на дыбы, прижав уши к голове. Капитан Джон старался удержать повод, но веревка выскользнула у него из рук в перчатках, и Дев вырвался из дымного стойла, словно дьявол из ада.

Разъяренный, испуганный и совершенно неуправляемый, жеребец двинулся прямо на Рейн и Корда.

Глава 16

Рейн пришло в голову, что она должна вцепиться ему в гриву и взобраться ему на спину на бегу. Но она тотчас отвергла эту мысль. Дев вывернул бы ей руки, если бы она попробовала остановить его на полном скаку.

Ее единственной надеждой оставался повод, дико хлещущий Дева по бокам. Если бы ей удалось схватить его и повиснуть на нем, тогда она смогла бы остановить жеребца и предотвратить множество возможных неприятностей.

Придя к такому решению, она приготовилась бежать рядом с Девом и держаться за повод.

Корд видел это все как в замедленной съемке. Дым.

Капитан Джон. Дев, рвущийся в ночь. Повод, запутавшись в котором жеребец может и упасть. Рейн, готовая схватить смертоносную веревку. Торн, бегущий следом за ними.

Корд подскочил к Рейн и оттащил ее в сторону.

– Забери ее отсюда, – безапелляционным тоном заявил он Торну.

Она пыталась высвободиться, но Тори оказался сильнее. Рейн прекратила сопротивляться и стала наблюдать за своим жеребцом.

– Дев! – позвала она.

– Не переживайте, мадам. Мистер Эллиот позаботится об этом красном дьяволе.

Тори выхватил револьвер из кобуры и замер. Корд не отрывал взгляда от жеребца, направляющегося к нему. Он не сомневался, что Тори одержит верх над Рейн – ведь у нее нет навыков рукопашного боя.

Он также был уверен и в том, что Торн приготовил оружие. Если удача окажется на стороне Корда, то оружие не понадобится. В противном случае…

Корд замер, как хищник перед прыжком. Рейн сразу же поняла, что он собирается делать. Новая страшная опасность навалилась на нее, и она не выдержала.

– Корд, не смей! Дев убьет тебя!

Как всегда в схватке, время для Корда остановилось.

Казалось, между каждым ударом сердца проходит целая минута. Льдисто-голубые глаза прикидывали расстояние и определяли скорость.

Дев летел стрелой – грозный, сильный, огромный.

Тридцать футов. Двадцать.

Десять.

Корд внутренне подобрался.

Пять.

Пора.

Корд вцепился в длинную гриву Дева, а затем прыгнул ему на спину, как пума. Сжав ногами бока Дева, Корд пригнулся к его шее и схватился за повод.

Дев бежал, подгоняемый свободой и страхом, вызванным ощущением незнакомой тяжести на спине. Корд пустил большого жеребца шагом.

Он машинально смотал длинную веревку, потом стиснул мускулистый корпус жеребца и натянул веревку. Специальный ремень перекрыл горящие ноздри Дева и уменьшил поток воздуха.

Теперь он не мог нестись галопом и был вынужден пойти медленнее. Он изо всех сил противился, упрямо вытягивая шею.

Корд продолжал натягивать повод и спрашивал себя, что случится, когда Дев успокоится и поймет, что на спине его сидит вовсе не Рейн.

Через несколько секунд жеребец вскрикнул, а потом попытался встать на дыбы и стряхнуть с себя ненавистного чужака.

Корд сдавил ногами бока Дева и натянул повод, пробуя повернуть его голову так, чтобы он не мог встать на дыбы. Дев, казалось, не замечал его усилий и упрямо пытался сбросить седока.

Рейн и Торн обежали вокруг конюшни и, остановившись, вжались в стену. Обоим одновременно пришла одна и та же мысль: им лучше уйти с дороги.

Корд скакал на гнедом разъяренном звере. Оба они были сильными и мощными, борющимися за господство самцами.

Хватая ртом воздух, Рейн наблюдала за развернувшимся у нее на глазах сражением. Она молча молилась, чтобы ни человек, ни животное не пострадали.

Корд все сильнее натягивал узду. Его руки затекли от усилий. Он удерживал могучего жеребца, управляя им с кажущейся легкостью. И медленно, неуклонно заставил Дева подчиниться. Шея жеребца выгнулась высокомерной дугой, на которой вздулись жилы. Он лягался, вне себя от злости.

Корд тянул повод обеими руками, пока морда Дева не коснулась его ботинка. Всем своим видом жеребец выражал лютую ярость и готов был носиться кругами.

И тогда Корд заговорил с Девом, своим чарующим голосом заполняя темноту. Постепенно круги Дева стали меньше, его тело не напрягалось, и он не пытался встать на дыбы; уши уже встали торчком.

Наконец жеребец остановился, замер и зафыркал. По его гнедой шкуре пробежала дрожь. Он раздувал ноздри, как будто впитывая запах Корда.

Корд пробормотал что-то и ласково погладил жеребца по шее.

– Умница. Давай, обнюхивай. Ты знаешь меня, Дев.

Я ухаживал за тобой все пять дней и ночей, когда твоя любимица спала в моих объятиях. Понимаешь? Тебе нечего бояться, дурачок. Только меня.

Корд немного ослабил повод.

Жеребец фыркал, прядал ушами в возбуждении. Корд еще немного отпустил повод, и Дев принял это с благодарностью.

Голос Корда не утихал, он обволакивал Дева, опутывал, как сеть, повергая в рабство. Жеребец фыркал и переступал с ноги на ногу. Ему было нелегко свыкнуться со странным бременем. У него на спине сидел человек без кнута, без шпор, и жеребец чувствовал это. Была только рука, поглаживающая шею, и убаюкивающий, чарующий голос.

Когда Корд взял повод и направил Дева к Рейн, уши жеребца встали. Он кинулся к ней по диагонали, гарцуя при лунном свете под льющуюся музыку шаманского голоса.

Рейн вышла вперед на несколько шагов, потом замерла неподвижно, совершенно очарованная дивным зрелищем. В тот же миг бархатная морда Дева потянулась к ее лицу, впитывая запах. Ее рука сама собой потянулась к ушам Дева и почесала их.

Но ее глаза не отрывались от мужчины, который ехал на ее опасном жеребце. Она коснулась ноги Корда, словно желая удостовериться, что он настоящий.

Только после этого Рейн призналась себе, какой ужас охватывал ее при мысли, что ее возлюбленный будет убит неуправляемым Девом. Вздрогнув, она со вздохом прижалась щекой к бедру Корда. Дев повернул голову, пытаясь увидеть ее.

Рука Корда сжимала веревку, предупреждая своенравные движения лошади.

– Иди сюда, – сказал он своим сказочным голосом и, вытянув левую руку, крепко схватил Рейн, чтобы помочь подняться. – Стоять босиком рядом с этим гнедым очень опасно.

Рейн уцепилась за крепкую мужскую руку, а нога Корда ей послужила стременем. Он легко усадил ее себе за спину. Дев был озадачен непривычным весом, но быстро успокоился, почуяв знакомый запах Рейн и услышав ее голос.

Он фыркал, прядал ушами, пританцовывал на месте, ожидая команду от наездников.

Повинуясь внезапному порыву, Рейн обвила руками талию Корда и прижалась губами к его голой шее. Даже в эту минуту она не могла поверить, что Корд оседлал Дева и теперь ехал на нем. И мужчина, и лошадь были целы и невредимы и тяжело дышали после краткой схватки.

Услышав сигнал портативной рации, которая была у Торна в руках. Дев встал как вкопанный. И Рейн, и Корд удержались на месте, словно были с жеребцом единым целым. Из «уоки-токи» неслось бормотание, голоса перекрывали друг друга.

Торн послушал, потом спокойно сказал Корду:

– Это была дымовая шашка. Какой-то ублюдок решил пошутить. Наверное, он где-нибудь умирает со смеху.

Напускное спокойствие Торна никого не могло ввести в заблуждение: он сгорал от нетерпения заполучить того шутника и побеседовать с ним по-мужски.

– Дев побудет здесь, пока не проверят все конюшни и пока все не уберутся со двора, – сказал Корд. – Я не хочу, чтобы он снова испугался чего-нибудь.

– Вы видели капитана Джона? – взволнованно спросила Рейн. – Все ли с ним в порядке?

– Я ободрал себе руки, – сказал капитан Джон, который шел следом за Торном. – Но больше никаких повреждений.

– Надо было подождать меня, – заявила Рейн. – Дев мог вас убить.

– Я не знал, разрешит ли тебе Корд прийти в конюшню, – сухо ответил капитан Джон. – Это была бы прекрасная ловушка, да и дымовая завеса как нельзя кстати. Я решил попытаться вывести Дева, а не то он поджарился бы в деннике, как рождественский гусь.

Рейн потрясение молчала. Она все еще не могла осознать тот факт, что и капитан Джон знает, что она – мишень, а Корд – ее охранник. Она хотела спросить, давно ли капитан узнал об этом. Но он снова заговорил, медленно подходя к ним.

– Настоящий дьявол, а не жеребец. – Капитан Джон качал головой, глядя на Корда, спокойно сидящего на спине Дева. – Удивительное создание.

Дев смутился и потянулся к капитану.

– У меня хорошая практика верховой езды, – заметил Корд.

Капитан Джон что-то пробормотал себе под нос.

– Не иначе король родео, – расслышала Рейн и тихо засмеялась, вспомнив рассказ Корда о своем детстве, – Я ушел из дома после того, как выиграл серебряный хомут в соревнованиях на полудикой лошади без седла, – признался тот с улыбкой. – Так что мои навыки всегда со мной.

Капитан Джон засмеялся, а потом пошел обратно к конюшням. Как бы ему хотелось еще поспать сегодня ночью! Но надо проверить слишком многое, прежде чем конники выйдут завтра на выездку.

Над конюшнями мягко прошелестел ветерок. Остатки дыма поднялись в звездное небо. Протяжно вздохнув, Рейн потрясла руками, чтобы расслабить их. Но не отпустила Корда. Она не могла не думать о том, что случилось бы, если бы Корд не справился с разбушевавшимся Девом.

– Давай прогуляем Дева, – сказала она. – Он должен быть готов к завтрашней выездке.

Она осеклась, словно только сейчас произошедшее дошло до нее и потрясло до глубины души. Ее участие в Летних Олимпийских играх чуть не сорвалось.

Рейн обняла Корда. Она почувствовала дикое напряжение, сходное с тем, которое испытала предыдущей ночью.

Дев помотал головой и отвлек ее.

– Подумай о чем-нибудь другом, кроме выездки, – пробормотал Корд. – Деву передается твое напряжение.

Она отрывисто засмеялась и, прижавшись щекой к спине Корда, попробовала думать о чем-то ином, не имеющем отношения к Олимпийским играм.