Донованы (№4) - Рубиновое кольцо

Уокер вышел из укрытия. Он постарался, чтобы его руки были на виду.

– Осторожней выходите из тех зарослей, мэм, – предупредил Уокер, когда услышал шелест. – Они могут располосовать, как ножом.

– Ни черта подобного, – пробормотала она. Уокер с трудом удержался от смеха,

– Могу я вам предложить руку, мэм? – спокойным голосом спросил он.

– Засунь ее куда-нибудь подальше, ковбой.

– Я воспользуюсь вашим добрым советом, спасибо, – ответил он.

Мужчина по имени Фарнсуорт проглотил смешок. Впервые за долгое время он увидел, как его босса осадили. Надо сказать, ему это понравилось.

Синди Пил продиралась сквозь густые заросли к Уокеру. Она была сердитая, как кошка в ливень.

Женщина показалась Уокеру знакомой. Ну конечно, он видел ее в ресторане в Саванне; правда, одета она совсем по-другому. В тот вечер на ней были деловой темный пиджак, блузка цвета сливок и темная юбка. Сейчас же она в темном незатейливом комбинезоне на все случаи жизни. Форменные костюмы и начищенные до солнечного блеска туфли нужны в офисе, они ни к чему агенту в полевых условиях.

Но Уокер сомневался, что эта команда хорошо подготовилась к ночлегу под открытым небом. Вот потому-то он и рассчитывал выгодно обменять содержимое своего рюкзачка на нечто полезное.

Синди в грязном черном комбинезоне выбралась из зарослей.

– Ну что, хорошо поспал?

Фарнсуорт поднял руки, сдаваясь, и подошел к ней.

– Честно, Синди, я бодрствовал.

– Точно, мэм, – подтвердил Уокер.

– Откуда ты знаешь? – вскинулась она.

– Мужчина в его возрасте обычно не писается во сне.

– Настоящий комик. Сегодня у меня удачный день.

– Возможно, – согласился Уокер. – Нет ли у вас желания обменяться некоторой информацией?

– Информацией? Насчет чего?

– Насчет того, зачем вы здесь.

– Я скорее вырву зуб без анестезии.

Уокера это ничуть не удивило. Люди ФБР никогда не торопились идти на контакт.

Светало, и Уокер мог разглядеть тонкие темные царапины на руке Пил – порезы от травы.

– У вас кровь, мэм.

– Это не самый короткий путь к моему сердцу.

Уокер усмехнулся:

– Примерно так же говорит иногда Арчер.

– Арчер – это кто? – поинтересовалась Пил.

– Старший брат Фейт Донован, парень, на которого я работаю.

– Фейт… – пробормотала Пил. Потом утренний туман прочистил ей мозги. – Фейт – хорошее имя. Если мне не изменяет память, это она была с Мелани, которая скоро станет Монтегю, в ресторане. А не тот ли ты парень со знаменитой тростью? Департамент полиции Саванны все еще гудит о том, как ты отделал ею своего приятеля.

– Я оставил трость дома, – сообщил Уокер.

– Значит, тебя зовут Оуэн Уокер, – заявила Синди. Что тебя связывает с Монтегю?

– Если тебе известно мое имя, то ты знаешь и чем занимаюсь. В ФБР, я думаю, дураков не держат.

– С какой стати ты решил, что мы из ФБР? – требовательно спросила она.

– А с какой стати ты считаешь меня дураком? – Голос Уокера звучал так нежно, что сначала агент не поняла значения его слов. Потом в свете зарождающегося утра она рассмотрела его глаза и выругалась себе под нос.

– Обыщи его рюкзак, Фарнсуорт.

Уокер открыл рюкзак.

– Ничего особенного, – сказал он. И, словно решив доказать это, вынул термос и рулон туалетной бумаги. Женщина смотрела на то и на другое довольно долго.

– Ненавижу, когда объект лучше подготовлен, чем мы, – проворчала она, выхватывая у него из рук туалетную бумагу.

– Такие комбинезоны очень неудобны для женщин в лесу, – заметил Уокер ей вслед.

Фарнсуорт отвернулся от рюкзака.

– Я полагаю, она старшая.

– Точно.

– Яркая леди.

– Это точно. Я с ней два года. Когда-нибудь она станет управлять Бюро.

– До или после Второго пришествия Христа?

Фарнсуорт подавил смешок.

Уокер смотрел на мужчину, чьи черты обрисовывались наступающим утром все четче. Фарнсуорту было лет сорок пять. Это был подтянутый мужчина с седеющими волосами и проницательными темными глазами.

Тихое, но сердитое проклятие донеслось из кустов.

– Надеюсь, она не присела на что-то острое, – вежливо заметил Уокер. – Может повредиться.

Фарнсуорт прикрыл рот рукой, пытаясь удержаться от смеха.

Уокер услышал, как Синди Пил идет, и взял свой рюкзак. Он вынул два пластмассовых стакана, которые принес вместе с термосом, и налил в них ароматного кофе.

– Надеюсь, ты не откажешься от черного кофе, – сказал он.

– Я выпью любой, какой есть, – сказал Фарнсуорт. – Он взял чашку, выпил и вздохнул. – Благодарю.

Синди появилась из мрака зарослей.

– Если ты не оставил мне хотя бы одну чашку, ты уволен.

– Здесь хватит на всех, успокоил ее Уокер. Он подал ей чашку, потом порылся в глубине мешка и достал бумажный пакет с остатками бисквита.

– Забыл желе, – сказал Уокер. –.Надеюсь, вы не очень расстроитесь. – Уокер ждал, пока агенты не съедят все бисквиты и не выпьют весь кофе, после чего Пил будет готова к разговору.

– Вы давно интересуетесь Монтегю? – задал вопрос Уокер.

Фарнсуорт посмотрел на Пил.

– Послушай, Уокер, – сказала она осторожно, – мы проверили тебя. Ты можешь держать язык за зубами. Я бы оценила это, если бы ты охранял наши интересы, как свои собственные.

Уокер ничего не сказал. Он наблюдал за Пил, глаза которой обретали сейчас намек на синий цвет.

– Говорят, ты знаешь, как заключить любую сделку, – сказала она, и в этих словах не было вопроса.

Уокер кивнул.

Пил допила остатки кофе из чашки и стала прикидывать, сколько и что хотела бы выложить. Не все, черт возьми. Она никогда не видела Эйприл Джой, но зато слышала о ней.

– Никто не говорил, что ты варишь превосходный кофе, – заметила она.

Он улыбнулся почти застенчиво.

– Спасибо, мэм.

– Боже, – пробормотала она. – Держу пари, ты одурачил своей улыбкой тысячу людей.

– Да, мэм. Надеюсь.

– Может, «мэм» – общепринятое слово, но у нас его лучше не употреблять.

Уокер изучил ее ясные глаза и понял, что у нее крутой характер.

– Что ж, мэм, я приму это к сведению.

Фарнсуорт чуть не подавился глотком кофе. Пил засмеялась.

– Мы поладим, Уокер. Так ведь тебя называют, верно? Ты Уокер, не Оуэн.

– Да. Моего отца звали Оуэн. Я никогда не был «Младшим Оуэном». Я Уокер, и все тут.

Пил медленно соскребала с комбинезона грязь.

– Настырный парень, да?

– Скорее упрямый, – легким тоном поправил ее Уокер. – Именно поэтому я продолжаю задавать один и тот же вопрос, пока не получу на него ответ. Чем вас заинтересовали Монтегю?

Пил посмотрела на него исподлобья, раздумывая, что может ему сказать.

– Что ты знаешь о мафии?

– Об отечественной? Чертовски мало.

Глаза Пил сузились, она смотрела на него в упор.

– Вот что, Уокер. Я не буду говорить ничего. Ты неглупый парень и сам все должен понять, если просмотришь внимательно открытые отчеты.

– Так-так, – сказал Уокер, – открытый отчет – хорошая подсказка.

– Точно. Ты заходишь в Интернет и смотришь списки уплаты налогов на собственность, потом интересуешься государственными корпоративными бумагами и выясняешь, что Дэвис Монтегю состоит в товариществе на землю и имеет дело с Сальваторе Энджелом, урожденным Анджелини. Впрочем, он предпочитает называть себя просто Сол. И между прочим, этот человек – главарь одной из наиболее агрессивных преступных организаций.

– Дэвис и Сол Энджел – партнеры? – спросил Уокер.

– Партнеры по бизнесу с недвижимостью, – сказал Фарнсуорт.

Уокер хмыкнул.

– Дальше.

– Можно немного добавить, – согласилась Пил. – Мы пытаемся возбудить дело против Сола Энджела по статье о вымогательстве. Он безнаказанно воровал и грабил в течение нескольких лет. Теперь же пытается строить легальный бизнес и использовать его как средство для отмывания грязных денег.

– И вы думаете, что дела с недвижимостью финансируются грязными деньгами.

– Мы уверены в этом, как в том, что солнце через несколько минут взойдет, – сказала Пил, кивая на восток. – Но знать и доказать это в суде – два разных дела.

Уокер спрашивал себя, знают ли агенты о нападении на Фейт головореза по имени Банди Энджел.

– У Монтегю серьезные проблемы? – спросил Уокер.

– Дэвис Монтегю думает, что он важная птица, – сказала Пил. – На самом деле – нет. Он только орудие в чужих руках. Дэвис заключил ряд сделок, в результате которых у его партнеров возникли серьезные проблемы. Они потеряли каждый по четверть миллиона. Они могут себе это позволить, но не могут позволить одурачить себя. Мы полагаем, они собираются расквитаться за это с Дэвисом. Наша задача – не пропустить этот момент.

– Зачем вам это?

– Дэвис не жестокий парень. Он всего лишь старый пьяница. Когда Сол со своим дружком начнут ломать ему колени, Дэвис испугается и, я думаю, переметнется к нам.

Пил посмотрела на термос, и Уокер вылил ей в чашку два оставшихся глотка кофе.

– К тому же нам может повезти, и мы поймаем того, кто прикрывает Сола, – продолжала она. ѕ Если это удастся, мы получим кое-что. А сейчас все, что у нас есть, – это укусы проклятых насекомых.

Она протянула чашку Фарнсуорту, который допил последний глоток. Уокеру это понравилось, но он не спешил ей доверять до конца.

– Ты следила за Мел или за Фейт в ресторане? – поинтересовался он.

– За Мел.

Опыт игрока в покер сейчас как никогда пригодился. Уокер даже не моргнул, услышав откровенную ложь Пил.

– Мел под подозрением?

– Мы думали, что старик мог использовать ее как курьера, чтобы заплатить этим акулам. Но мы не угадали. По крайней мере в прошлый вечер.

Уокер мрачно улыбнулся.

– Я полагаю, что Дэвису нечем было бы заплатить. Судя по тому, в каком состоянии сейчас старое поместье, он не может позволить себе купить даже почтовую марку, которая стоит гораздо меньше, чем услуга курьера.

– Верно, – согласился Фарнсуорт. – Он на грани банкротства, его адвокат составляет бумаги.

– Он думает, что банкротство защитит его от мошенников? – спросил Уокер.

– Надежда на чудо, – сказала Пил. – С каждым случается.

Уокер подумал о великолепных рубинах. Даже проданные со скидкой, они вполне смогли бы оплатитьдолг Монтегю бандитам. Почему же Дэвис, находясь в таком положении, хочет подарить их невестке?

Или у него иные намерения – стащить рубины и с рыданиями кинуться в страховую компанию?

Если бы Уокер не носил при себе рубины, их бы украли уже в Саванне, а Донованы бы за это заплатили. Как некрасиво жить во лжи. Деньги спокойно перетекли бы от Донованов к Монтегю.

– А что ты тут делаешь? – спросила Пил.

– Охраняю рубины.

– Какие рубины? – удивилась она.

– Рубины Монтегю. Старые фамильные драгоценности.

Темные глаза ее сузились.

– Продолжай.

– Некоторое время назад Дэвис позвонил Фейт и попросил сделать свадебное ожерелье для Мел. Он предоставил ей материалы, то есть рубины и золото, а Фейт сделала дизайн и работу. В качестве гонорара она должна была оставить себе самый маленький из тех четырнадцати рубинов, которые он ей дал.

– Рубины? – нахмурилась Пил. – Сколько они стоят?

– Примерно, миллион.

Фарнсуорт тихо присвистнул.

– Черт побери. Не слабо. Почему же он с их помощью не отделается от Сола?

– Возможно, Дэвис рассчитывает иметь и рубины, и деньги за страховку, – сказала Пил.

– Я тоже так думаю, – согласился Уокер.

– На какие деньги он их купил? – спросил Фарнсуорт. –Они, черт побери, наверняка не внесены в список его активов.

– На самом деле камни могут быть семейной реликвией, – заметила Пил. – Многие ценности хранятся без внесения в список из-за налогов на наследство. Возможно, они краденые.

– Если бы они были краденые, Интернет был бы завален объявлениями. Их бы разыскивали, ѕ сказал Уокер.

– Ты проверял?

– Естественно, я сделал это прежде чем Арчер согласился застраховать их.

– Арчер? – удивилась Пил. – Арчер Донован, старший брат Фейт? Значит, он страхует эти драгоценные камни?

– Только до свадьбы, – сказал Уокер. – Потом они уже на страховке у Дэвиса.

Пил глубокомысленно ткнула пальцем в лоб.

– День святого Валентина. Что-то должно произойти с этими рубинами, причем скоро, или ничего хорошего Дэвиса не ждет.

– Вероятно, – согласился Уокер.

– Ты уверен, что камни настоящие? ѕ спросил Фарнсуорт. – Дэвис был бы не первый, кто страхует первоклассное стекло.

– Они настоящие.

Агенты оценили уверенность Уокера..

– Значит, они под твоей охраной, ѕ глубокомысленно заключила Пил. Сейчас она походила на того кем и была ѕ на федерального агента, который прокручивал в голове, как можно использовать новый факт с выгодой для себя.

– Да. Я отвечаю за них головой. – Уокер стал собирать остатки завтрака, который принес. Он знад, о чем Пил думает. У них свои задачи, у него – свои.

Его волновал один вопрос: зачем агентам понадобилось скрывать от него, что они не следили за Фейт.

Он знал, что ответ на этот вопрос обойдется ему дороже, чем кофе и холодные бисквиты. Сейчас у него недостаточно козырей, чтобы выбросить их на стол. Так что пора собирать вещички и ждать подходящего момента.

Поскольку важнее всего – остаться в этой игре.

Глава 24

Уокер вернулся в дом так же незаметно, как и вышел из него. Пол галереи скрипнул, когда он спрыгнул с ветки дуба, но Бумер, вероятно, слишком крепко спал и на шум не откликнулся. Все в доме спали. Кроме Фейт.

– Где ты был? – спросила она, как только Уокер закрыл за собой дверь.

Он с нежностью посмотрел на маленький беспорядок и на самую дорогую ему женщину. Даже в первых лучах утреннего света кожа ее пылала. Он знал, что не должен прикасаться к ней, и одновременно не мог удержаться, чтобы не вкусить этот запретный плод еще раз. Улыбаясь, он сбросил один ботинок.

– Уокер?

Другой ботинок тихо шлепнулся на ковер.

– Я не забыл сказать тебе, какая ты красивая? – спросил он, подходя к ее кровати. – Или я слишком торопился?

Дыхание у нее перехватило. В глазах вспыхнул свет воспоминаний.

– Ты заставил меня почувствовать себя красивой.

– Ты уверена?

Она смотрела на его обтягивающие джинсы.

– Раздевайся.

– Сладкая моя, если я разденусь, я не пожалею тебя.

Страсть охватила ее.

– В таком случае позволь мне помочь тебе.

Уокер засмеялся, но потом почувствовал, как ее пальцы рванули застежку на джинсах. Все, что он мог сделать, – это затаить дыхание. Он накрыл ее руки своими, вжимая ее пробудившееся тело в кровать.

– Я думаю, сейчас тебе будет очень хорошо, – протянул он.

Фейт посмотрела на него заинтригованным взглядом.

– Я и не сомневаюсь.

– Я сделаю это медленно и нежно, и ты увидишь, как глубоко и быстро я войду в тебя.

Она облизнула нижнюю губу кончиком языка.

– Я на седьмом небе от счастья.

Его медленная, нежная улыбка зажглась страстью.

– Я никогда ничего плохого тебе не сделаю, сладкая моя. Ты ведь знаешь это?

Она вздохнула и сжала пальцы вокруг его талии. Тугая живая волна пульсации завораживала ее.

– Если бы у меня возникли хоть какие-то сомнения на этот счет, меня бы не было здесь. – Не отдавая себе отчета, она облизывала губы, когда тянула вниз его джинсы. – И я уверена, что не собиралась бы попробовать, какой ты на вкус сегодня утром.

Дрожь, которая сотрясла его, удивила обоих. Он хотел сказать ей, какая она сексуальная, но у него не было сил, дыхание перехватило, слова пропали. Поэтому он быстро снял свои джинсы и стащил покрывало. Его рот чувствовал то, что глаза едва ли могли рассмотреть. Очень скоро Фейт уже извивалась и кричала.

Он взял ее ноги и развел их так, чтобы она вся открылась ему. Плоть Фейт была словно шелковистый огонь, он мял и целовал ее всю. Он хотел ее всю.

Глаза Фейт медленно открылись. В тусклом свете утра они были туманны и чувственны.

– Уокер?

– Да, сладкая. – Он сжал ее бедра.

Фейт застонала, испытывая приятные ощущения. Он еще не заполнил ее, но Фейт уже хотела этого. Она хотела этого прямо сейчас.

– Почему? – спросила она.

– Что почему? – Он говорил протяжно, несмотря на то что его тело покрылось потом.

– Почему ты ждешь?

– Чего жду?

– Ты знаешь!

Ее бедра двигались навстречу, почти засасывая его в себя.

– Я не знаю, скажи.

– Ты дразнилка.

– Так, у меня было много имен, но… – Его голос надломился. Бедра Фейт двигались так, что он уже готов был взорваться. Уокер застонал. – Ты доконаешь меня.

– Теперь ты понимаешь.

– Я хочу убедиться, что даю тебе то, чего ты хочешь. Чего ты хочешь?

Дразнящее прикосновение и отступление были невыносимы. Он не продвигался глубже.

– Тебя, – хрипло сказала она. – Черт побери, Уокер, я хочу тебя!

– Ты меня уже получила, – сказал он, продвигаясь еще на чуть-чуть в ее шелковистую плоть. Она крутила бедрами все сильнее.

– Мне мало тебя…

– А, вот как? – Он продвинулся еще глубже. – Лучше?

Она задрожала, внутри у нее все ритмично сжималось.

– Еще.

– Да ты, оказывается, жадная? Мне нравится это в женщине.

Она царапала его бедра.

– И это мне тоже нравится, – сказал он. – Давай. Вперед, моя сладкая. Покажи мне, как ты меня хочешь.

– Глубоко, – прошептала она.

Он уступил ей еще один дюйм и был вознагражден обильной шелковистой влагой ее плоти и сладкой пульсацией ее тела, которую он тотчас ощутил. Он снова отступил, несмотря на то, что пот лил у него по спине. Он с силой толкнулся было обратно, но заставил себя удержаться на полпути. От запаха и жара ее тела голова Уокера стала легкой.

– Уокер, – хрипло проговорила она, – Зачем ты меня мучаешь?

– Проклятие, ты такая сладкая, что я не могу не дразнить тебя.

Он положил ее ноги себе на плечи и насадил ее на себя. Он смотрел на ее прекрасное дрожащее тело и наслаждался этим зрелищем. Она была в его руках вся. Он чувствовал ее, как чувствовал себя.

Как только она выкрикнула его имя, он, к ее удовольствию, начал двигаться так, как нужно было им обоим, сильно и глубоко. Фейт выгнулась ему навстречу, и он едва успел поцеловать ее, прежде чем она, освобождаясь, закричала.

Фейт медленно приходила в себя, она забыла, где она.

Лишь спустя несколько минут она почувствовала на себе тяжесть тела Уокера.

Фейт тихо засмеялась.

– Ты был прав.

– Мм? – промычал Уокер, которому лень было отрывать губы от ее шеи.

– Я потрясена.

Нехотя Уокер открыл рот.

– Полагаю, сейчас начнутся умные рассуждения о женском начале?

Она улыбнулась и вцепилась зубами ему в челюсть.

– Ты ошибся. Я хотела сказать, что «Камасутра» отдыхает.

Он тихо засмеялся.

– Кажется, эта книга не была в списке литературы для чтения в моей школе.

– Никогда не читал ее? – спросила она, приглаживая ему волосы.

– В средней школе? Нет.

– А в неполной средней школе?

– Нет.

– О Господи. В детском саду, что ли, ты ее читал?

Он снова засмеялся.

– Нет, – сказал он, покусывая ее груди.

– Извини, но я не верю, что ты ее прочел в утробе.

Засмеявшись, Уокер крепко обнял ее и перевернулся на спину. Она двигалась легко. Фейт – совершенная партнерша для него, это он понял сразу, но она близка ему и по духу. Никогда он не знал женщины, похожей на Фейт. Деловая, романтичная, способная располосовать своими шпильками ногу грабителя, обманчиво хрупкая и обманчиво сильная.

Впервые он понял, почему мотылек летит на пламя: лучше погибнуть, чем оставаться одному в холоде и мраке.

– …слышишь? – спросила Фейт.

– Что? – сказал он, встряхнув головой, словно хотел освободиться от собственных мыслей.

– Это Мел. Я думаю, что-то случилось.

Внезапно слабый, но достаточно ясный крик женщины раздался в тишине дома.

– Боже, надеюсь, это не из-за ребенка! – Фейт выскочила из кровати и принялась искать свою одежду.

Уокер надел свои трусы ценой в миллион долларов и схватил нож. Зажав его в зубах, он потянулся к своим джинсам. Когда он надел штаны, Фейт уже вылетела из двери. Он кинулся за ней.

– Мел? – кричала Фейт. – Мел, где ты? Что случилось?

Мысль о Банди Энджеле и о головорезе из России подстегнула Уокера. Он летел как на крыльях. На полпути в холл он догнал Фейт и дернул ее за руку.

– Что?.. – возмутилась она.

– Побудь здесь, пока я не выясню, что произошло, – сказал он.

– Но…

– Никаких «но». Это может быть засадой. Будь здесь.

– А ты как?

Но она говорила уже с его спиной. Уокер спустился по лестнице так тихо, словно призрак. Фейт видела, как он вынул нож, а ножны сунул в карман. Неожиданно взгляд ее привлекли шрамы на его спине. Она не знала, что ее сильнее потрясло – нож или эти былые раны.

В животе Фейт все перевернулось. Она побежала в спальню, достала из сумочки баллончик с перцем и понеслась вниз, стараясь ступать как можно тише.

Сколько ни прислушивался Уокер, нигде не было никакого крика, никакого намека на схватку. Он все еще был осторожен и чувствовал, что Фейт идет за ним. Уокер оглянулся и посмотрел на нее убийственным взглядом. Она выдержала его.

Он привлек ее к себе и тихо сказал:

– Сладкая моя, если ты будешь на меня вот так смотреть, ты не сможешь сесть неделю на свою попку.

Она уткнулась ему в ухо и так же тихо ответила:

– Если ты будешь смотреть на меня вот так, сладкий мой, ты не увидишь меня больше.

Они тихо скользнули на нижний этаж и стали вместе прислушиваться.

Уокер прошел мимо библиотеки и стремительно направился в заднюю часть дома. Фейт шла за ним по пятам. Дверь кухни оказалась приоткрыта. Он подвинул Фейт к той стороне двери, где были петли, а сам придвинулся к щели.

– …мертвый! – кричала Мел. Фейт вздрогнула.

– Нет, он… нет, дорогая, – бормотал Джефф. – Видишь? Он дышит.

– Ты уверен?

Уокер приоткрыл дверь кухни, чтобы заглянуть внутрь. Мел и Джефф в пижамах сидели на полу возле Бумера. В прибывающем свете дня Уокер увидел Бумера, который распластался на линолеуме, как толстый мягкий коврик.

– Я уверен, – успокаивая, сказал Джефф. – Дай мне твою руку. Чувствуешь, как дышит? Глубоко. С ним все нормально. – Но в голосе Джеффа было какое-то волнение, которое он не мог скрыть.

– Почему же он не проснулся, когда я споткнулась об него?

Длинно выдохнув, Уокер вложил нож в ножны и засунул его за пояс джинсов.

– Что случилось? – спросил он, входя на кухню. Джефф вздрогнул от неожиданности.

– Бумер, – просто сказала Мел, со слезами на глазах глядя на собаку. – Он не просыпается.

Когда Уокер присел рядом с собакой, вошла в кухню и Фейт.

– Что случилось, Мел? – спросила Фейт, опускаясь на колени рядом с подругой. – Мне показалось, ты кричала.

– Я захотела есть и пошла в кухню за крекерами, – рассказывала Мел, не отрывая глаз от собаки. – Я была сонная и не заметила Бумера. Я, должно быть, завизжала, когда споткнулась о него.

– Я прибежал сюда на ее крик, – сказал Джефф, поглаживая Мел по плечу так же, как она гладила Бумера по голове. – Ты упала?

Она покачала головой.

– Ты уверена? – настаивал он. – С тобой и малышом все в порядке?

– Я схватилась за стол, чтобы не упасть, – призналась Мел. – Так почему же он не просыпается?

Уокер ощупал собаку осторожно и нежно.

– Никакой крови. Никаких шишек или сломанных костей, ничего не чувствую. Пульс ровный, устойчивый, разве что слегка замедленный. Как и дыхание. Кажется, все хорошо, но лучше вызвать ветеринара.

Уокер встал и спокойно предложил Джеффу выйти. Тот колебался, глядя на свою невесту, прежде чем подняться.

– Побудь с Мел, – попросил Уокер Фейт.

Она кивнула.

Как только дверь кухни закрылась за Джеффом, Уокер тихо спросил его:

– Вы давно делали обработку поместья ядохимикатами?

Джефф покачал головой:

– Мы ее не делали.

Уокер хмыкнул.

– Где здесь телефон?

– В библиотеке. Я покажу.

– Я думаю, Бумера накачали снотворным, – сказал Уокер.

Джефф остановился в дверном проеме библиотеки. Уокер смотрел сквозь него.

– И я, кажется, знаю почему.

Он подошел к стене, где еще вечером висела огромная картина – портрет Черного Джека Монтегю, которая теперь стояла, прислоненная к деревянной панели. Сейф был полуоткрыт.

Бумаги и старая семейная Библия валялись на полу.

С ручки сейфа свисала пара маленьких наушников, которые, вероятно, забыли грабители. Тонкие провода тянулись от наушников к маленькой резиновой присоске на стальном боку сейфа.

Арчер пользовался таким набором точно так же, чтобы взломать чей-то сейф. К его оправданию, это случалось редко.

– Вызови шерифа, – сказал Уокер, взглянув на сейф. – Похоже, тебя обчистили.

Глава 25

Ветеринар приехал и уехал, а патрульные так и не появились. Так что сам шериф Боб Ли Шартелл собственной персоной топал по ступенькам задней лестницы особняка Руби-Байю. Сопровождал его уполномоченный Гарольд Бунда.

К этому времени все, кроме старшего Монтегю, умылись и оделись. Дэвис все еще не вылезал из постели. Джефф не настаивал. Не нужно обладать обостренным обонянием, чтобы не уловить запах алкоголя, исходивший от отца.

К счастью, Тига тоже не вышла. Ее монологи только добавили бы сплетен.

Ветеринар вернул к жизни Бумера, вколов в него что-то такое, от чего пес не слишком уверенно залаял, когда представители закона постучали в дверь черного хода.

– Тихо, Бумер, – оборвал его Джефф. – Разбудишь всех в доме.

Уокер посмотрел на Джеффа. Несмотря на дорогие брюки и свежевыглаженную рубашку, он выглядел потускневшим.

Уокер думал о том, что все события, которые произошли этим утром: и вопль Мэл, и полумертвая собака, и кража со взломом, – это не самое лучшее начало дня. Но главное, о чем размышлял Уокер, были украденные драгоценности, работа Фейт, которую нельзя будет восстановить в точности. Несмотря на это, она не беспокоилась о себе, а хлопотала о подруге.

Бумер снова гавкнул и попробовал встать на ноги.

– Стой, – приказал Уокер, при этом его голос был таким же спокойным, как и рука, которая прижимала голову собаки к полу. Он натянул на пса одеяло, укрывая его до щей. – Успокойся, мальчик. Сейчас тебе надо поспать.

Бумер заворчал, потом облизал руку Уокера. Ветеринар был прав: у Бумера был наркотический шок. Он скоро придет в норму.

– Шериф Шартелл, – сказал Джефф, рывком открывая дверь черного хода, – спасибо, что пришли так рано.

– Это моя работа, – ответил шериф, – но я не буду возражать против чашки кофе, если это удобно. В наши дни люди должны понимать, что, если они хотят, чтобы их защищали двадцать четыре часа в сутки, они должны идти на подобного рода жертвы. А это мой заместитель Гарольд.

Гарольд кивнул. Он был длинный и тощий, не такой, как шериф, который когда-то был членом спортивной команды по борьбе. Спустя сорок лет его коренастая фигура стала толще, а светлые каштановые волосы поредели, и в них появились седые пряди. Эти сорок лет добавили взгляду его синих глаз остроту.

Шериф восхитился элегантностью Мел, хотя она была, лишь в темных брюках для беременных и свободной красной блузе, в которой походила на величавую герцогиню.

– Доброе утро, мисс Бьюкенен, – сказал шериф, прикасаясь к своей шляпе и глядя на Мел, которая сидела на стуле возле завернутой в одеяло собаки, – Как пес?

– Уже лучше, – сказала Мел, пытаясь улыбаться. – Как ваша жена и внуки?

– Сьюзи – терпимо, дети – настоящие чертенята, проказники. – Он усмехнулся. – Все говорят, что старший – моя копия. Что сказал доктор Джеймс про собаку?

– Снотворное, – кратко ответил Джефф. – Но ничего страшного.

– Вот это хорошо. Полно грабителей, которые не возятся с усыплением, а просто убивают собак.

Джефф вздрогнул.

– Было много краж за последнее время?

Шериф пожал плечами:

– В Хилтон-Хед полно денег. А деньги, как известно, привлекают воров. Но мы работаем.

– Я принесу кофе, – сказала Мел.

– Ты останешься с Бумером, •– заявила Фейт. – Я знаю, где кофе. – Кивнув шерифу и его молчаливому коллеге, она направилась за кофейником.

Шериф присматривался к Уокеру. Джинсы, хлопковая рубашка, пристальный взгляд, деревянная трость.

– Ты Уокер, не так ли? Сын Оуэна и Бетти.

– Это было давным-давно.

– Для моих лет недавно. Ты похож на отца. Хороший он был мужик, когда не пил. Твой брат пошел в мать. Как он?

– Он мертв.

Шериф покачал головой:

– Не могу сказать, что ты меня сильно удивил. Мальчик был бесшабашный и очень красивый. От его улыбки могло и солнце застыдиться. Жаль, что ему не хватило разума.

Фейт вздрогнула и поставила кофейник. Она знала, как больно Уокеру это слышать.

– Сливки или сахар? – спросила она, отвлекая внимание шерифа, который решил погрузиться в воспоминания.

– То и другое, мэм, – ответил он. – И вдвойне, если не возражаете. Я не завтракал.

– Черный. – Это было первое слово, которое произнес помощник шерифа. – Благодарю.

Шериф повернулся к Джеффу и сказал:

– Итак, что здесь произошло? Начнем со вчерашнего вечера. Кто-то посторонний приходил сюда, приезжал, кроме ваших гостей?

– Свадебный агент, – сказал Джефф. – Ее интересовали размеры библиотеки, и мы оговаривали цветы для свадьбы.

– Небольшое фортепьяно, которое она предлагала, не подходило по размерам, – добавила Мел. – Так что у нас не будет живой музыки. – В ее голосе не было разочарования из-за того, что не получится грандиозной свадьбы, на которую они с Джеффом рассчитывали. Она была достаточно деловой женщиной, чтобы не переживать из-за подобных проблем.