Донованы - До края земли

“Не будь идиотом, – злобно сказал он себе. – В конце концов она попросит денег. Они всегда так делают. И если Кэт слишком застенчива, то я сам подниму этот вопрос. Нужно прекратить эту ерунду насчет того, что нам просто нравится быть вместе”

Трэвис с удовольствием помог бы Кэт деньгами. Она, несомненно, нуждалась в передышке больше, чем любая из женщин, с которыми он встречался. Но Трэвису не нравилось делать вид, будто в основу их отношений положена не обычная сделка взрослых людей, а что-то другое.

Ему очень тяжко достался урок, полученный от жены. Он чувствовал, что его использовали.

– Когда же у тебя выходные дни? – спросил наконец Трэвис.

– У меня таких дней не бывает.

– Никаких уик-эндов?

– Нет, такова цена свободного предпринимательства.

– Ты всегда работаешь с таким упорством?

Кэт покачала головой.

– Нет, тебе просто не повезло, ты встретил меня во время денежного кризиса. – Она запоздало вспомнила о том, что при Трэвисе нельзя упоминать про свои финансовые затруднения. – Но это моя проблема, – быстро добавила Кэт и потянулась за полотенцем.

– И моя тоже, если она не позволяет тебе приблизиться ко мне.

– Так проучи “Энергетикс”, – усмехнулась Кэт. – Они должны мне пятьдесят тысяч.

– Это приличная сумма, – удивился Трэвис.

– Да, если разобраться, то я довольно неплохо зарабатываю себе на пропитание.

Этот отголосок жестокости Билли напомнил Трэвису о том, что движет Кэт. Однако он все еще не был убежден, что прошлое – достаточно серьезная причина, чтобы платить за настоящее такую цену. Ведь у Кэт ни на что, кроме работы, не хватало времени.

– Чувство собственного достоинства – весьма слабое утешение, – заметил Трэвис. – Мне понадобились годы, чтобы понять это. Посмотрим, умнее ли ты, чем я.

Сказав это, Трэвис обнял Кэт и приник к ее губам, требуя, чтобы она начала сопротивляться. Но Кэт уже не могла отказать ему, когда язык Трэвиса начал изучать ее губы, а во рту чувствовалась сладость его дыхания. Она позволила себе слиться с ним. Дрожь пробежала по телу Трэвиса, когда он почувствовал, как твердеют соски Кэт, прикасаясь к его телу.

– Кэт, волшебница, поплывем со мной, всего лишь на два дня, до острова Каталины и назад. Удели два дня мне, себе, нам!

Кэт замерла, всей душой желая быть рядом с Трэвисом. Она понимала, что очень скоро он поднимется на свой корабль и уплывет на край земли. “Ветреный Дэнверс” никогда не проводит на берегу больше нескольких недель…

– Когда? – спросила Кэт.

– Завтра.

– Я не могу, – прошептала Кэт. – Не могу.

Трэвис и не предполагал, что она поедет с ним раньше, чем будет оговорена цена. Но его рассердило то, что Кэт продолжала делать вид, будто совсем не думает о деньгах.

– Не можешь или не хочешь? Ты измеряешь чувство собственного достоинства количеством заработанных денег. Что ж, не буду тебе мешать. – Он схватил полотенце.

Кэт смотрела на него блестящими глазами, стараясь скрыть усталость, разочарование и слезы.

– Это неправда. – Голос ее сорвался. Трэвис молча вылез из ванны и начал вытираться. Он не смотрел на Кэт, но она не могла отвести от него взгляда. Трэвис был самым красивым и самым сильным мужчиной в ее жизни… и она, несомненно, потеряет его.

– Почему? – спросила Кэт. – Почему я не встретила тебя в январе, когда мы, наверное, обрели бы возможность любить друг друга? – Поняв, в чем призналась, она разозлилась и отвернулась от Трэвиса, боясь заплакать.

Кэт не плакала уже семь лет и не желала плакать сейчас, особенно перед еще одним богатым ублюдком.

Трэвис догадывался, что Кэт еще не избавилась от иллюзий, хотя впоследствии им, возможно, удалось бы заключить денежное соглашение.

Сегодня, тоже не готовый к этому, он не мог спокойно смотреть, как Кэт уходит от него.

– Кэт, – тихо сказал Трэвис– Ты так устала, что просто разваливаешься на части, давай я помогу тебе одеться.

Она зажала ладонями уши, не желая слышать голоса Трэвиса, смягчающего ее злость, не желая чувствовать его участие, от которого хотелось броситься к нему в объятия.

– Нет, о Господи, нет! Только не это и не сейчас!

– Что не это? Кэт, в чем дело?

Она сердито взглянула на Трэвиса и, задрожав, попыталась овладеть собой.

– Проклятие! Своей работой ты загоняешь себя в гроб! Неужели непонятно?

Трэвис обнял Кэт и почувствовал, как она напряжена. Он ругал себя за то, что слишком энергично и слишком рано начал давить на нее. Она же не так искушена в любовных играх, как те женщины, к которым он привык.

А Трэвис проявлял большее нетерпение, чем когда-либо прежде.

– Ну ладно. Скажи мне, что беспокоит тебя, дорогая, – Его голос успокаивал, а его тело согревало ее холодную кожу. – Если тебе во что бы то ни стало хочется поговорить о деньгах, я не рассержусь. – Трэвис нежно поцеловал ее веки. – Скажи мне, крошка Кэт. Позволь помочь тебе.

– Нет! – Она отвернула лицо, хотя при этом резко вцепилась в Трэвиса, желая его и боясь влюбиться. Это Кэт считала недопустимым.

Богатый мужчина. Мужчина, не знающий, как нужно любить.

– Я не хочу любить тебя, – холодно сказала она.

В ее словах звучало такое отчаяние, что Трэвис сразу перестал думать о деньгах, женщинах и бизнесе.

Он знал, что, не оговорив правил их взаимоотношений, впоследствии еще не раз пожалеет об этом. Но сейчас, нарушая все свои незыблемые принципы, Трэвис приподнял лицо Кэт и начал целовать ее. Это продолжалось до тех пор, пока ее тело не стало теплым и податливым. Его руки скользнули к ее груди. Почувствовав, что она снова напряглась, Трэвис остановился.

– Кэт?..

Она задрожала, сознавая, что поймана в ловушку, и не видя выхода из нее. Но может, Кэт не хотела убегать?

А впрочем, какое это имеет значение? Она не может влюбиться в Трэвиса сильнее, чем уже любит его.

– Да, – прошептала она. – Да.

Трэвис поднял ее на руки и отнес в свою спальню. Кэт все еще дрожала, когда Трэвис забрался в постель. Он обнимал Кэт, пока не почувствовал, как ее кожа снова становится теплой.

Наконец она порывисто вздохнула и расслабилась, прижавшись к нему. Трэвис еще раз отметил темные круги под ее глазами, бледность, проступающую сквозь загар, худобу.

Он очень хотел ее, но подумал о том, как Кэт устала. Отдых ей нужен больше, чем ему секс.

– Спи, Кэт. – Трэвис легко коснулся ее губами. – Ты совсем вымоталась.

Ее руки обвились вокруг его талии. Она целовала соски Трэвиса, дразня их до тех пор, пока они не превратились в маленькие твердые кнопочки. Хотя Кэт ощущала бедром возбужденную и готовую для любви плоть Трэвиса, он не приласкал ее.

– Трэвис?

– Ты слишком устала, – упрямо сказал он. – Тебе не доставят удовольствия занятия любовью.

– Испытай меня.

Кэт растирала его грудь, пока ее руки не стали такими же горячими, как у Трэвиса. Она вновь подразнила его соски, пупок…

Трэвис задрожал.

– При одном условии.

– Назови его.

– Останься со мной на ночь. Не работай больше на себя.

Увидев, как нахмурилась Кэт, он понял, что его догадка верна: она собиралась заняться работой, как только доберется до дома.

– Договорились? – спросил он, осторожно сжав ее грудь.

– Это не по правилам, – сказала, затрепетав, Кэт.

– Подай на меня жалобу.

Трэвис склонился к ней, щекоча щекой ложбинку между грудей. Руки Кэт скользнули к его бедрам.

Трэвис перехватил их.

– Если уж ты начала трогать меня повсюду своими горячими маленькими ручонками, я отношусь к этому как к безусловному “да”.

– Да, – выдохнула Кэт, закрывая глаза.

– Теперь второе условие, – сказал он.

– Это нечестно, – простонала Кэт. – Ты говорил только об одном.

Трэвис засмеялся и, скользнув губами вниз телу, крепко сжал бедра Кэт.

– Трэвис?..

– Возможно, это шокирует тебя, моя рыжеволосая шотландская колдунья, но я мечтал об этом еще с тех пор, когда нес тебя сюда на руках со скалы. И будь я проклят, если соглашусь ждать дольше.

Затаив дыхание; Кэт смотрела, как он целует ее бедра и живот, покусывает кожу вдоль краев темно-рыжего треугольника и осторожно трется носом о густые волосы. Потом его рот приоткрылся, и тепло пронизало Кэт. Прерывисто вздохнув от удивления и наслаждения, она открылась для его интимного поцелуя.

Трэвис вознаградил Кэт такой страстной и жадной лаской, что она громко вскрикнула. Его губы, язык и зубы медленно ласкали ее.

Когда Кэт подумала, что больше не сможет этого вынести, Трэвис мощным рывком вошел в нее. И ни один из них уже не мог понять – кто дает и кто берет, поскольку и дающего, и берущего невозможно было выделить в шторме наслаждения, поглотившем их переплетенные тела.

* * *

Кэт проснулась в постели Трэвиса. Свет нового прекрасного дня наполнил комнату.

Она была одна.

– Трэвис?

Никто не ответил ей.

Встревожившись, Кэт села и поискала глазами часы. Она нашла их, но Трэвис, как будто догадавшись, что первым делом ей захочется узнать время, приклеил записку на циферблат часов.

Ушел в плавание.

Хотел взять тебя с собой.

Глава 12

“Повелительница ветров” летела, как большая океанская птица, обгоняя южный шторм. Обычно команда наслаждалась возможностью проверить яхту при свежем и сильном ветре, но многое изменилось за минувшие пять дней.

Ничто не радовало капитана – ни новые конструкции парусов, ни ветер, ни удачный такелаж, разработанный им для плавания под парусами. Трэвис мерил шагами палубу, как тигр в клетке, рыча на каждого, кто неосторожно попадался ему на глаза.

– Мы обгоним оставшуюся область тропического шторма раньше, чем дойдем до Лагуны, – сказал Диего.

Трэвис фыркнул.

– Новые паруса показали себя хорошо, – заметил Диего. – Только очень прочная и сделанная на совесть яхта способна выдержать такой сильный ветер.

Трэвис опять фыркнул.

– Вам не кажется, что команда быстро научилась работать с новым такелажем? – спросил Диего.

Трэвис фыркнул в третий раз.

– Ваша речь, мой капитан, оставляет желать лучшего.

Трэвис еле удержался, чтобы не фыркнуть снова. Наполненные ветром паруса подрагивали и стонали над головой. Нос судна с шипением разрезал волны. Наклон палубы и скрип такелажа свидетельствовали о том, что яхта справляется с задачей и уверенно бороздит неподвластную времени поверхность моря. Именно для этого ее и построили. Капитану абсолютно не к чему было придраться.

Тихо выругавшись, Трэвис пригладил разметавшиеся от ветра волосы и посмотрел в темные глаза своего первого помощника.

– Ребята поработали очень хорошо, – вяло пробормотал он.

– Они хотели бы услышать это от вас.

– Я что – капитан команды болельщиков?

Диего поморщился.

– Ладно, черт с ним, – проворчал Трэвис. – Я скажу им это вечером в кают-компании.

– Спасибо.

Трэвис почувствовал себя неловко.

– Не нужно меня благодарить, ребята и в самом деле неплохо поработали.

– Они бы не посмели работать хуже, поскольку считают, что наш капитан на взводе.

Губы Трэвиса растянулись в улыбке.

– Это плохо?

– С одной стороны, плохо, а с другой – хорошо. Мы проделали двухнедельный объем работы меньше, чем за пять дней и теперь возвращаемся в гавань, где нас ждут красивые женщины. Никто не выражает недовольства по этому поводу!

– Неужели прошло всего пять дней?

– Чуть меньше.

– А мне кажется, что больше пяти недель.

– Если в следующий раз вы возьмете с собой вашу рыжеволосую красавицу, время пробежит быстрее. Похоже, Юрген выигрывает пари.

– Что за пари?

– Кое-кто попытался угадать, что вывело вас равновесия и что способно вернуть вас в обычную колею.

– Размечтались!

– Вы меня поражаете, капитан, просто поражаете. У вас же на редкость спокойный характер. – Диего насмешливо улыбнулся. – Ребята гордятся, что плавают под командой такого капитана. Матросы бывают недовольны только в том случае, когда их самоотверженный труд не оценивается.

– Я знаю, что они чувствуют. – Трэвис подумал о Кэт, отказавшейся провести с ним несколько дней в море. Выходит так, что дни, которые они провели вместе на берегу, не значили… ничего.

И снова злость охватила его – такая же, как всякий раз, когда он думал о том, насколько сильно любит Кэт. Ее ответное чувство к нему было, по-видимому, гораздо слабее.

“Кэт, волшебница, поплывем со мной, всего лишь на два дня, до острова Каталины и назад. Удели два дня мне, себе, нам”, – вспомнил Трэвис свои слова.

Он никогда не предполагал, что способен упрашивать женщину составить ему компанию. Но все же умолял Кэт, а сейчас завершал свое плавание в одиночестве. Это крайне удручало его.

В следующий раз он не обратит внимания на отговорки Кэт, а сделает то, что следовало сделать еще пять дней назад. Обусловит их отношения самым надежным, предсказуемым и удобным способом – деньгами. И все сразу станет ясно и просто.

Трэвис задумался о том, какова же цена Кэт. Но не все ли равно? За деньги можно купить все.

* * *

Доктор Стоун внимательно просмотрела результаты последних анализов крови Кэт и вздохнула.

– У вас слишком низкий гемоглобин. Вы, конечно, выносливая женщина, но до сих пор не усвоили простой истины: всего вам сделать не дано.

Кэт поморщилась.

– Я не сумасшедшая и знаю, что не могу сделать всего.

– Боюсь, вы не реализуете свое знание на практике.

Кэт смутилась. Все пять дней, пока не было Трэвиса, она работала до изнеможения: ночами подбирала снимки для своей выставки в галерее “Свифт и сыновья”, сортировала слайды, пока глаза не начинали слезиться от усталости. Только тогда она ложилась спать. Но если сон не приходил, вставала и начинала заниматься нескончаемой бухгалтерией своего бизнеса.

Когда же наступал рассвет, Кэт смотрела из окна на океан и вспоминала… Она старалась не спрашивать себя, чем Трэвис отличается от других мужчин и почему так тоскует о нем даже ее тело. Смех Трэвиса преследовал ее бессонными ночами.

И с каждым новым рассветом Кэт снова и снова задавала себе мучительный вопрос: “Неужели он уплыл только потому, что не любит меня так же сильно, как я люблю его?”

Кэт повезло лишь в том, что Блэйк Эшкрофт оставил попытки затащить ее в постель. Кэт по-прежнему снимала для него солнечные закаты, но теперь они делала это одна. Сегодня вечером Эшкрофт собирался ненадолго зайти к ней и просмотреть отобранные для его книги слайды.

Ничего хорошего от этого визита Кэт не ждала. Хотя и сомневалась, что Эшкрофт снова начнет приставать. Этот поэт все-таки прагматик, поэтому должен был хорошо усвоить урок конструктора яхт.

Тем не менее Кэт очень хотелось, чтобы Эшкрофт просматривал слайды один, хотя и имел право требовать присутствия Кэт.

– Кэти! – доктор Стоун удивленно взглянула на пациентку.

– Да?

– Я спросила вас, принимаете ли вы новые витамины.

– Да.

– Но они не заменяют полноценного питания.

– Знаю.

– А сколько раз в день вы едите?

– У меня не хватает времени готовить.

– В Лагуне много хороших ресторанов.

– Это слишком дорого для меня.

– Нет времени готовить и нет денег, чтобы питаться вне дома. Тогда объясните, что же вы едите.

– Если утром ко мне приходит Джейсон, он готовит завтрак.

– И что же Джейсон готовит для вас?

– Какао и бутерброд с арахисовым маслом.

Доктор рассмеялась и покачала головой.

– Ну что ж, значит, ваш организм хорошо усваивает углеводы и жиры. Но вы могли бы научить Джейсона делать омлет.

– Я пыталась, но омлет так подгорел, что я с трудом проветрила дом. Кроме того, я привыкла к арахисовому маслу.

– А что вы едите на обед и ужин?

– Суп. Яйца. Сыр и печенье.

– Фрукты? Овощи?

– Я покупаю все, что мне понравится, когда добираюсь до магазина.

– Пожалуйста, следите за своим питанием с сегодняшнего дня и до следующего приема через неделю.

Кэт вздохнула. Чем сильнее она уставала, тем меньше ела. А чем меньше ела, тем сильнее и сильнее уставала.

Доктор Стоун вызвала медсестру и попросила сделать Кэт уколы витамина В и железа. Через сколько минут Кэт покинула кабинет, потирая бедро. Доктор оказалась права – уколы железа весьма болезненны.

По пути домой Кэт остановилась у фотоателье и забрала последнюю партию проявленной пленки. Большая часть слайдов на этой пленке были дубликатами тех, что находились в ее картотеке. Она уже давно не рассылала оригиналы своих слайдов по всей стране в различные фотоагентства. Обычно они отказывались принимать дубликаты, но для нее делали исключение.

Кэт положила картонный ящик, заполненный коробочками со слайдами, в машину и уныло подумала, что ей предстоит сортировать, подписывать, систематизировать и рассылать все это в различные агентства. Эта часть фотобизнеса ей совсем не нравилась, но реклама была очень важна для ее профессиональной карьеры.

Заезжая в гараж, Кэт услышала телефонный звонок и сразу, вспомнила, что, уходя, не включила автоответчик. Она быстро вошла в дом.

– Алло, – запыхавшись, проговорила она.

– Ты опять забыла включить автоответчик, Кохран!

Разочарование, охватившее ее, сменилось отчаянием. Она призналась себе, что мечтала услышать голос Трэвиса.

Однако, овладев собой, Кэт бодро отозвалась:

– Привет, Харрингтон! Хочешь снова стать моим ангелом-хранителем? – Только он обладал даром находить ей высокооплачиваемую работу.

– Стараюсь. Мне было бы куда легче, если бы удавалось беседовать с тобой время от времени. Клянусь Богом, я подарю тебе пейджер на Рождество или еще раньше. Сообщаю: в “Энергетикс” перестали отвечать на мои звонки. Говорят, они переживают финансовый кризис.

Кэт чуть не взвыла. Этот чек необходим ей как воздух!

– Но они не имеют права так поступать!

– Я сообщил им то же самое в заказном письме, упомянув о фининспекторах, адвокатах, о подаче исков по контрактам в суд и о других неприятных вещах.

Кэт тяжело вздохнула. У нее не было ни времени, ни денег для участия в судебном процессе.

– Неужели все так плохо? – спросила она.

– Позволь мне подать иск, Кохран. Я устал от этих скупых ослов.

Кэт, беспредельно доверявшая Родни Харрингтону, поняла: если он говорит, что необходимо предъявить иск, значит, придется раздобыть денег, чтобы заплатить адвокатам.

– Сколько тебе нужно и когда? – спросила Кэт.

– Сколько чего?

– Денег. Ведь все это обойдется весьма недешево.

– Сейчас пока ничего не нужно. Но если дело примет серьезный оборот, то потребуется от трех до пяти тысяч долларов.

– От трех до пяти!

– Считай это инвестицией. Уверен, мы вытрясем все эти деньги до цента из их толстой шкуры и даже больше – за нанесенный нам ущерб. Но надеюсь, до этого не дойдет. Обычно проклятые воротилы выкладывают денежки, когда напускаешь на них адвоката, особенно если при этом ты держишь их за яйца. А именно за них мы и держим “Энергетикс”.

– Так нажмем, – глухо сказала Кэт. – Мне нужны эти деньги. Предпоследняя оплата за обучение близнецов уже близко. И моя мамочка…

Она запнулась, не желая осуждать самую дорогую и самую непрактичную женщину на свете. Миссис Кохран до сих пор считала чеки мистической формой денег, не имеющей никакого отношения к долларам и здравому смыслу.

– Ладно, ты же знаешь мою мамочку, – промолвила наконец. Кэт.

– Красивая дама, – отозвался Харрингтон. – Настоящая леди, сохранившая верность старым традициям. Она так никогда ничего и не узнает про балансовый отчет, если только тот не подойдет и не представится.

– Январь, – произнесла Кэт свое кодовое слово, означавшее для нее свободу.

– Я выпью за это.

Кэт улыбнулась. Только Харрингтон понимал, в каком она трудном положении. И именно он познакомил мамочку с тем, кто станет ее мужем. Это было самым главным, что Харрингтон сделал для Кэт.

– У меня есть и хорошие новости, – сказал Харрингтон. – Во всяком случае, они могут стать хорошими.

– Ну?

– Помнишь, я недавно звонил тебе по поводу парня, который организовал кампанию по пропаганде ласкающих взор красот?

– Нет. Что-нибудь стоящее?

– Он заплатит пятнадцать тысяч долларов за каждый снимок, который использует в своей рекламной кампании. Из всех снимков будут отобраны пять самых лучших.

– А что ему надо – берег, цветы, холмы, женщины?

– Ему нужно что-нибудь привлекательное, Кохран. Все, что у тебя есть из тех снимков, которые хорошо подходят для дурацких поздравительных или почтовых открыток. Ему нужны такие фотографии, чтобы люди говорили: “О-о-о, ну разве это не прелестно?” Конечно, это не твой стиль, но у тебя же наверняка припрятано несколько небольших миленьких слайдов в твоих коробочках.

– Да, у меня куча коробок со слайдами, – согласилась Кэт. – Но на красоты сейчас большой спрос, они нравятся фотобанкам и прочим. Как и поэзия Эшкрофта.

Харрингтон рассмеялся.

– Как ведет себя осьминог? Вариант с герпесом сработал?

– Нет. Он попытался использовать силу. Но все кончилось хорошо, Родни. Поблизости случайно оказался Трэвис. Он отрубил большую часть рук Эйкрофта, а оставшиеся завязал узлом.

– Трэвис? Ти Эйч Дэнверс?

– Он самый. В нем есть рыцарство и сила, чтобы совершать благородные поступки. С тех пор как Эшкрофт встретил Трэвиса, он ведет себя очень хорошо.

– Рыцарство? – удивился Харрингтон. – Кохран, мы говорим о Ти Эйч Дэнверсе, конструкторе яхт? Рост примерно метр девяносто, странный цвет глаз, суровое лицо и нрав злой, как у цепного пса?

– Суровое лицо? – усомнилась Кэт, не подозревая, как смягчился ее голос, когда она вспомнила Трэвиса. – Злой нрав? Должно быть, мы говорим о разных мужчинах.

– Кэти!

Кэт поразило, что Харрингтон назвал ее по имени. Прежде это было только один раз, когда он узнал, что во время кораблекрушения погиб его брат, и Кэт успокаивала его.

– Ты слушаешь? – тихо спросил он.

– Да.

– Я не задумываясь отдал бы свою жизнь за Трэвиса и не пожалел бы об этом. То же самое он сделал бы для меня. Трэвис – неповторимый и яркий человек. И настоящий друг, с которым можно распить бутылку, встретить опасность или поговорить темной ночью по душам… Но, Кэти… Этот человек – просто погибель для женщин.

– О чем ты? – Кэт догадывалась, что скажет ей Харрингтон.

– Как только женщины влюбляются в него, Трэвис поднимает паруса и уходит в море. Нечто похожее, думаю, произошло у него и с бывшей женой.

– Да, он рассказывал мне.

– Рассказывал? – изумился Харрингтон. – Тогда ты – единственный человек, не считая Тины, который знает об этом. Трэвис никогда не говорил мне ничего, кроме того, что разведен. А, черт возьми, ты уже взрослая женщина. Но будь осторожна. Дэнверс как большая штормовая волна на острове Оаху – она чертовски прекрасна, пока не настигнет тебя. Я слишком дорожу тобой, и мне неохота собирать тебя по кусочкам после того, как волна отхлынет в море.

– Понимаю, но я хорошо плаваю, ангел, помнишь? И все же спасибо тебе. Я тоже очень дорожу тобой, – весело добавила Кэт.

– Пришли открыточки и включи автоответчик. И еще, Кохран…

– Да?

– Береги себя.

Харрингтон положил трубку, а Кэт молча уставилась на телефон.

“Как только женщины влюбляются в него, Трэвис поднимает паруса и уходит в море”.

Может, это и есть ответ на самый мучительный вопрос, беспокоивший ее на рассвете. Да, Кэт не сомневалась, что увлеклась Трэвисом, как волной прибоя. Теперь эта волна будет крутить и швырять ее, пока от Кэт не останется ничего, кроме морской пены.

Но почему-то Кэт казалось, что Трэвис качается на гребне волны вместе с ней.

…Она закрыла глаза, досадуя, что так отчаянно скучает по Трэвису. Это совершенно бесполезно. Богатые мужчины не видят никого, кроме себя. Очевидно, придется усвоить это.

И все же большая черная яхта Трэвиса вставала перед мысленным взором Кэт, прекрасная, как и воспоминание о прикосновении этого мужчины. Она не верила, что человек, создающий такую неистовую красоту, может хоть чем-то напоминать ее бывшего мужа.

Кэт подошла к своему столу и достала коробки с надписями: “Оплатить”; “Выставить счет”; “Ерунда”. Потом начала складывать цифры с помощью калькулятора. Она проработала несколько часов, подписывая чеки, откладывая некоторые счета в сторону и пытаясь свести баланс расходов с доходами.

Но как бы Кэт ни манипулировала цифрами, она все равно оказывалась в убытке.

Потерев затекшую шею, Кэт всерьез задумалась: не заняться ли групповыми портретами, съемками рукопожатий улыбающихся политиков, рекламными брошюрами и всем прочим, что помогло бы наскрести сумму, достаточную для выживания.

Испытывая отвращение к тому, что задумала, Кэт понимала: выбора нет. Ей необходимо продержаться, пока она не получит чек от “Энергетикс” или аванс от Дэнверса.

Но сейчас и то и другое было неосуществимо. Кэт решительно набрала номер.

– Привет, Дэйв. Это Кэтрин Кохран. Ты все еще завален свадьбами, праздниками, групповыми портретами и другой подобной работой?

Глава 13

Кэт встала и потянулась. Все счета теперь лежали в своих ящичках. За утро она сделала эту работу, выполнила несколько пустяковых заказов от компании Дэйва “Воспоминания жизни” и сходила к врачу. Теперь у нее болело бедро после уколов железа.

Кэт устала, страшно устала, но не обращала на это внимания, слишком хорошо усвоив, что цена свободы – изнурительная работа.

Рано или поздно чеки всегда приходили.

Вздохнув, Кэт села за пишущую машинку, придвинула к себе ящичек с надписью “Мои должники” и принялась за письма с напоминаниями о долгах. Такие письма она писала раз в две недели. После этого ей нужно было позвонить в фирму, занимающуюся печатью цветных изображений со слайдов, и узнать, готова ли первая партия фотографий для выставки в Лос-Анджелесе.

Если все готово, она заберет эти фотографии, предварительно проверив их качество. Если качество ей не понравится, придется потратить время на споры относительно правильной передачи цвета. Если же фотографии окажутся хорошими, она расплатится за них своей кредитной карточкой при условии, что счет не превысит оставшейся там суммы.

Потом придется отнести эти фотографии к оформителям и потратить еще больше времени и денег, подбирая подходящие сочетания подложек и рамок.

Подсознательно она надеялась, что фотографии еще не готовы, но вместе с тем понимала, что обязана успеть привести все в надлежащий вид для выставки “Свифт и сыновья”. Поэтому гораздо лучше, если фотографии уже отпечатаны.

Кэт с тоской подумала, что хорошо бы немного вздремнуть. Чтобы прилечь, нужно только снять ящички со слайдами с низенького диванчика и освободить для себя место. Тогда она лежала бы под открытыми окнами и слушала шум прибоя.

Сегодня он был очень сильным, почти завораживающим. Южный шторм обрушился на полуостров Нижняя Калифорния, тропические облака и трехметровые волны достигали и побережья Лагуны-Бич.

Но все-таки Кэт устояла перед искушением растянуться на диване. Она и так с трудом засыпала вечером, даже если не дремала днем.

Кроме того, работа отвлекала ее от мыслей о “Дэнверсе – погибели женщин”.

Бросив еще один взгляд на диван, Кэт потянулась за листком бумаги, вставила его в пишущую машинку и начала печатать еще одно письмо очередному “уважаемому господину”, который до сих пор не удосужился заплатить ей.

Только в пять часов она вспомнила об обеде. Зная, что доктор Стоун неодобрительно относится к арахисовому маслу и печенью, Кэт поднялась в кухню. Заглянув в холодильник, она решила сделать омлет с сыром, но съела его без всякого аппетита.

Наводя порядок в кухне, Кэт старалась не прислушиваться, звонит ли телефон. В паузах между мощными ударами прибоя стояла полная тишина. Сегодня мерный гул прибоя не успокаивал ее. Она напряженно ждала телефонного звонка и боялась визита надутого поэта.

– Мне нужно хорошенько прогреться в ванне, – сказала себе Кэт, чтобы нарушить зловещую тишину, не внушавшую ей беспокойства до появления Трэвиса. – Ванна для меня – лекарство, а не пустая трата времени. Необходимо или принять, расслабляющую ванну, или выпить стакан вина. А может, сделать и то и другое. Пожалуй, сделаю и то и другое.

Да, чтобы успешно справиться с “Наследным принцем слащавости”, нужно быть в лучшей форме, чем сейчас. И уж конечно, нельзя прислушиваться к телефону и вытягивать шею в надежде увидеть “Повелительницу ветров”, летящую по вечернему морю.

– Но прежде чем я заставлю себя отказаться от этого, я перестану дышать, – горько заметила Кэт.

Шум воды в ванной заглушал грохот прибоя. Кэт наслаждением погрузилась в воду. Потом долго сушила волосы, спадавшие каштановыми волнами на спину. Внезапно она отложила расческу, взглянула в зеркало и увидела свое бледное лицо.

– Я похожа на бродячую кошку, подобранную на улице.

Она быстро закрутила волосы в узел на макушке и закрепила их черным деревянным гребнем. Надев все черное – белье, брюки и водолазку, Кэт снова взглянула в зеркало и с мрачным удовлетворением кивнула. Никто не назовет ее наряд привлекательным, даже самовлюбленный Эшкрофт.

В дверь трижды позвонили. Приехал “Наследный принц слащавости”. Кэт быстро надела черные туфли и пошла открывать.

– Кто-то умер? – спросил он.

– Судя по твоему вопросу, тебе нравятся женщины в розовых оборках.

Эшкрофт последовал за Кэт вниз по винтовой лестнице. Она щелкнула выключателями, и единственным источником света в комнате осталась подсветка стола.

– А где мальчик-любовник? – Эшкрофт осмотрелся.

– В морозилке вместе с другими продуктами, у меня просто нет времени его съесть.

Поэт вздрогнул.

– Не понимаю твоих шуток.

– С этим нет никаких проблем. Пока ты держишь руки далеко от меня, тебе не угрожает закончить жизнь рядом с мясным фаршем.