Высшая ценность (№2) - Венец творения

— Вампиры, — одними губами прошептал Осипов. Так тихо, что если бы я не ожидал услышать именно это слово, то и не разобрал бы. — Как много…

Много. Действительно много. Трудно сказать точно, но на глазок я бы определил: сорок или, может быть, даже пятьдесят. Столько собравшихся в одном месте кровососов я никогда еще не видел. И, полагаю, вообще никто не видел.

А вон в том подвале у них, видимо, дневной схрон…

Я молча ткнул пальцем в зияющий зловещей пустотой провал, рядом с которым валялась сорванная не ведающей силы рукой покореженная дверь. Осипов кивнул и сказал:

— Надо готовить облаву, пока не поздно. Если эта орава выйдет к периметру — она может прорваться.

Я не мог с ним не согласиться. Действительно, если полсотни вампиров одновременно пойдут на приступ защитной стены, то прорыв вполне вероятен. В суматохе десяток-другой тварей вполне сможет проскочить в город. И пока их усмирят, поляжет немало народу: как армейцев и чистильщиков, так и простых горожан.

Только в случае облавы людей тоже поляжет немало. Перебить пятьдесят вампиров — не шуточки. Я припомнил виденную год назад картину побоища, когда взвод солдат наскочил на дневной схрон вампиров, и меня сразу замутило… Ужасное было зрелище. Кровавое. И даже то, что под клыками погибли те, кто при случае без угрызений совести прострелил бы мне башку, ничего не меняло.

Насколько бы плох ни был человек, такой смерти он не заслуживает. Никто этого не заслуживает. Даже бездушные. Быть высосанным досуха, чтобы потом воскреснуть обуреваемым вечной жаждой… Брр…

Ненавижу вампиров!

— Уходим. — Я тронул Осипова за плечо.

Он сначала вздрогнул и вытаращился на меня. Потом резко кивнул.

— Да… Уходим…

На проспект мы вышли минут через пять. И почти сразу же нашли новые следы, глубоко вдавившиеся в размягченный асфальт. Совсем недавно — не более десяти минут назад — здесь прошли несколько человек. Не мертвяков или вампиров, а именно человек.

Я присел на корточки, изучая вырезанные на подошвах инициалы. Провел пальцем по хорошо знакомым мне «ДВ» — Дмитрий Водовозов. Осмотрел остающиеся безымянными «ВС», «ПГ», «ЛР» и «КЩ». Впрочем, насчет последнего я, кажется, догадывался. Константин Щапин. Неплохой чистильщик. Перспективный. На его счету уже почти десяток уничтоженных тварей. А ведь всего только полгода как из учебки.

Остальные инициалы оставались для меня всего лишь едва заметными буквами, отпечатавшимися на размякшем от жары асфальте. Лица за ними не стояли. Конечно, можно было спросить у Осипова — он-то наверняка своих однокашников знал. Но я не стал. Незачем. Что мне могли дать эти имена?

Выпрямившись, я забросил меч в ножны. Сейчас он мне только мешал. Вытер мокрую от пота ладонь о штанину. Осмотрелся.

Пусто и тихо. Маячит перед глазами мутное марево дрожащего воздуха. Пощелкивают от жары ржавые остовы сброшенных к краю дороги машин. В пыльных осколках стекла под ногами отражается небо. И кажется, будто во всем мире нет никого и ничего, кроме тебя и этой пустынной улицы.

Зря, кстати, кажется. Я отчетливо чувствовал, что на меня кто-то смотрит. Между лопаток прямо-таки зудело. И вдобавок я чуял неторопливо наползающий откуда-то со стороны тонкий запашок тьмы. На какое-то мгновение царившая вокруг тишина вдруг показалась мне зловещей и исполненной холодного ожидания. В висках неприятно кольнуло. Проснулся, невнятно бормотнул что-то и тут же вновь недоуменно замолчал инстинкт — опасность рядом.

Я еще раз обвел глазами обступившие мертвый проспект унылые коробки домов и, не заметив ничего стоящего внимания, зябко передернул плечами.

Эта вылазка нравилась мне все меньше и меньше. Она явно и недвусмысленно обещала неприятности. И лучше всего сейчас было бы бросить все и быстренько бежать домой.

Жаль, что я не мог так поступить.

Из-за угла дома в квартале от нас на проспект осторожно вышел человек в кожаной куртке и с мечом в руке. Он бегло огляделся, заметил нас и помахал рукой. Узнав Митьку Водовозова, я махнул в ответ. Рядом негромко и с явным облегчением выдохнул Осипов. Я лишь только скривил губы в усмешке. Зря он думает, что дело сделано и самое худшее уже позади. Это не так.

Нет. Все самое интересное все еще ждало в будущем.

Меня ждало…

* * *

— Ладно, — буркнул Водовозов. — Хватит. Я тебя понял. Ты считаешь, что лезть в тот район — это самоубийство. Я даже готов тебе поверить — там и раньше-то всегда было неспокойно. Но только и ты меня пойми: ну не могу я просто так бросить дело и вернуться на базу. Не могу!

Я только вздохнул.

Все верно. Иного трудно было ожидать. Я знал, что он так скажет… Знал!

Мы сидели верхом на спрятавшейся в тени брошенной многоэтажки старой лавочке. Вернее, на том, что осталось от лавочки по прошествии тридцати минувших после Дня Гнева лет. Осталось немного: грязно-бурые от ржавчины массивные чугунные бока и соединяющие их еще более ржавые трубы. Все деревянные части успели уже превратиться в труху.

В некотором смысле эта лавочка была символом нашего времени… Она мне нравилась.

— Ты не думай, я начальства не боюсь, — продолжал Водовозов. — Ну вздрючит меня шеф. Так, видит Бог, это будет не в первый раз. Дело не в этом. Ты же должен понимать, что оставить все так, как оно есть, для нас в принципе невозможно. Алтарь необходимо ликвидировать как можно быстрее. В нынешней ситуации это более чем важно: сегодня каждая дополнительная капля тьмы для нас вполне может стать последней.

Я кивнул. Возразить на это действительно было нечего. Вчера, когда эти же слова произносил шеф, я так и не смог подобрать хотя бы один толковый аргумент против. Не мог я сделать этого и сейчас. Водовозов был прав на все сто. Алтарь зилотов необходимо уничтожить… Но ведь не ценой десятка жизней.

— Ты там только всех ребят положишь, — обреченно сказал я. — Причем без гарантии, что добьешься успеха.

Водовозов поправил кобуру. Устало повел плечами. Вздохнул.

— Ну и что ты предлагаешь? Нет, я, конечно, понимаю: бросив на это дело целиком первую или четвертую группы, можно надеяться, что успех обойдется сравнительно малой кровью. Но нет у нас такой возможности. Сам знаешь, что людей и так не хватает. А нечисть с каждым днем ведет себя все активнее и активнее… Ты в курсе, что вчера из дальнего рейда не вернулись еще двое наших?

Я неопределенно мотнул головой. Конечно, слышал. Федор Комышев и Славка Ефимов. Хорошие были парни. Опытные чистильщики. Осторожные, не мне чета — они напрасно лезть на рожон не стали бы. Тем труднее понять, что с ними случилось, когда во время разговора с центром связь оборвалась буквально на полуслове.

Тела, кстати, так и не нашли. И это значит, что рано или поздно кому-нибудь из нас придется лицом к лицу столкнуться со своими бывшими друзьями…

— Людей не хватает, — с нажимом повторил Водовозов. — Тьма набирает силу. Нечисть бушует. На улицах старого города творится вообще черт знает что… А наши лучшие специалисты находят это время наиболее подходящим для дезертирства. Да-да, не смотри на меня так — именно для дезертирства, потому что иначе это назвать никак нельзя.

Я хмыкнул и неопределенно пожал плечами.

— Ты лучше скажи, кто тебе подписал приказ?

— Хабибуллин. — Водовозов шумно вздохнул. — Видел бы ты, как он его сформулировал: «Доставить артефакт зилотов, именуемый в просторечии алтарем, в штаб Управления. В крайнем случае, если не найдется таковой возможности, — уничтожить». Я, когда прочитал, чуть не упал.

Я согласно покивал, хотя особого удивления и не испытывал. Всегда знал, что наш татарин — личность увлекающаяся. То ему говорящего мертвяка поймай, то найми бездушного в консультанты. Теперь вот алтарь зилотов для изучения понадобился. Нет, что ни говори, некоторые люди невероятно далеки от жестокой реальности жизни… Научным и аналитическим отделами Хабибуллин руководил по праву — в этих областях он был подлинным гением. А вот от командования оперативными группами я бы на месте шефа его отстранил.

Но это не важно. Сейчас для нас это уже не важно. Нужно решать другие проблемы… Или же создавать новые.

Носком ботинка я ковырнул спрятавшийся под лавочкой и наполовину вросший в землю бесформенно-грязный кусок пластмассы. Из куска рваной паклей торчали волосы, и еще у него были глаза… Кукольная голова…

— Слушай, Мить… Не стоит все-таки губить зря парней. Отправь-ка ты их лучше обратно в контору. Или пусть прошвырнутся вдоль южной границы периметра — там, говорят, вчера опять мертвяков видели. Пусть проверят.

Водовозов прищурился.

— Ну да. И иди один, если уж тебе приспичило, — так, что ли?.. Леха, ты же сам говорил, что в одиночку там делать нечего.

— Вам там и вдевятером делать нечего, — огрызнулся я. — Да и не один ты будешь…

Ну вот. Настал момент истины. В конце концов, не для того же я мчался как ошпаренный через половину старого города, чтобы просто поболтать. Это я мог сделать и по телефону. Посидел бы у Маринки в кабинете, дождался звонка, предупредил и высказал бы все, что думаю… Но я знал, что это было бы бесполезно. Водовозов не откажется от вылазки.

И будет при этом прав. Полностью прав: приказы все-таки нужно выполнять. Вопрос лишь в той цене, что придется уплатить за их исполнение.

Я откинулся назад, прислонившись спиной к облупившейся шершавой стене брошенного дома. Глубоко вздохнул.

— Давай так, Митя: ты отправляешь своих оболтусов по домам, а вместо них с тобой пойду я. Меняемся, так сказать.

Вот тут я его зацепил. Водовозов нахмурился. Недоверчиво глянул на меня в упор из-под насупленных бровей. Не отводя взгляда, медленно покачал головой.

— Вот уж не ожидал… Алексей, с каких это пор тебя пробило на человеколюбие?

Хороший вопрос… Еще бы суметь ответ на него найти. Хотя бы для себя самого…

— Да вот прямо с этого момента, — буркнул я. — Так ты согласен или мне можно идти домой?

Водовозов молча потер подбородок. Болтавшийся неподалеку Осипов, искоса поглядывая на нас, безмолвно переминался с ноги на ногу. Рассредоточившиеся по двору новички напряженно оглядывали пустые глазницы окон близлежащих домов и заваленные мусором проходы между ними. И тоже молчали. Даже сам старый город притих, терпеливо ожидая… Чего?..

Ни звука. Тишина свинцовым грузом давила на нервы. Между лопаток чесалось от чужого наполненного колючим льдом взгляда.

Я ждал, прислушиваясь к своим ощущениям. Утомительно медленно тянулись секунды.

— Не понимаю твоих мотивов, — наконец сказал Водовозов, глядя куда-то в сторону. Я промолчал. И он после недолгой паузы продолжил: — Впрочем, это все равно не важно. Поменять девять зеленых обормотов на одного профессионала, пусть даже и прибабахнутого?.. Да. Я согласен.

Едва только я услышал эти слова, как в тот же миг пропало ощущение чужого взгляда. Наблюдатель исчез, Дохнув напоследок мне в спину холодной, густо замешанной на жестокости радостью. И у меня почему-то не возникло сомнений: дело Тьмы только что совершило еще один шажок вперед. Маленький и внешне незаметный. Но оттого не ставший менее важным…

Я вздрогнул и поежился. За что заработал еще один хмурый взгляд Митяя Водовозова и недоуменный вопрос:

— Что такое?..

— Да так, ерунда. — Я отмахнулся, изо всех сил постаравшись, чтобы этот жест выглядел именно так, как мне и хотелось, — небрежно. Вроде бы получилось. Во всяком случае, Водовозов нехотя кивнул. — Тогда пойдем, что ли?

Я встал. Поправил наискосок пересекающий грудь ремень ножен. Подтянул пояс. Вытащив пистолет, в который уже раз проверил обойму.

Застывший в груди холодный ком постепенно таял. Я снова ощутил уверенность в собственных силах и почувствовал, что если достану меч, то он не дрогнет в моей руке. Вот только я также чувствовал, что опасность никуда не делась. Она по-прежнему ждала меня там — среди наполненных тьмой и смертью зданий брошенного медгородка. И все мои инстинкты буквально вопили, требуя не приближаться к этому месту.

Но, быть может, именно поэтому я и должен был туда пойти.

— Я подожду на проспекте, — сказал я, уже направляясь к выходу из дворика. — Давай быстрее.

Долго ждать не пришлось. Не успел я, осмотревшись, присесть на капот ржавеющей у покосившегося столба «волги», как рядом остановился Водовозов.

— Все готово. Я отправил ребят к периметру. Можно идти… Ты поведешь?

Я медленно кивнул, вставая.

— Димка Осипов тоже хотел пойти с нами. Говорил, что ты ему обещал, — сообщил Водовозов после недолгой паузы. — Не пойму, как это вы сумели сдружиться? Я бы на его месте к тебе на километр не приближался… Что ты ему наобещал?

Я проигнорировал вопрос. И, вместо того чтобы ответить на пытливый взгляд своего коллеги, спросил сам:

— А ты что ему сказал?

— А что я должен был сказать? Приказал идти к периметру вместе со всеми остальными.

— Он не сбежит, чтобы втихую пойти следом за нами?

Не то чтобы я всерьез ожидал от Осипова подобной достойной разве что первоклассника выходки. Просто хотел быть полностью уверенным. Не знаю почему, но я все еще чувствовал ответственность за этого парня и не хотел бы послужить причиной его смерти. В конце концов, ему однажды уже и так от меня досталось.

— Не думаю… — медленно протянул Водовозов, искоса бросив на меня задумчивый взгляд. И добавил уже гораздо увереннее: — Нет. Не сбежит.

Я неопределенно мотнул головой, соглашаясь.

Дальше мы шли молча. Я вслушивался в мягкие шаги и тяжелое дыхание идущего чуть сзади Водовозова. Пытался понять, чего ждать впереди, прислушивался к собственным чувствам и пробовал подстроиться к новообретенному напарнику. Давалось это нелегко. В последнее время я совершенно разучился работать в команде, перестал доверять кому бы то ни было и привык самостоятельно следить за тем, что творится за моей спиной… Плохо.

Хотелось бы разработать план, который давал бы хоть какие-то шансы остаться в живых. Ничего не выходило… Если бы мы знали, где находится этот алтарь, уничтожить его было бы нетрудно. Но мы не знали, даже приблизительно не знали. А обыскать весь квартал, разворошив пригревшуюся там нечисть… Самоубийство.

Нам могло помочь разве что чудо.

Только вот чудес не бывает. В этом мире есть мы — люди, имеется Свет Господа и существует Тьма Дьявола. А чуда нет. После Гнева на земле для него больше не осталось места. А то, что мы по привычке продолжаем так называть, есть не что иное, как отражение одной из иномировых сил.

Я шел и думал о том, что нам сейчас как раз не помешала бы помощь одной из этих сил. И не важно, шла бы она от Света или от Тьмы. Я бы все равно ее принял…

Водовозов тоже думал о чем-то своем. О чем, я понял, когда впереди между домами уже замелькала ржавая ограда медгородка. Он пропустил шаг, споткнулся, как-то сгорбился и тихонько пробормотал, глядя на ободранный временем асфальт и испуганно сбившиеся в кучу ржавые остовы машин:

— Вот здесь это и было…

Я кивнул. Ясно, что он имеет в виду.

В прошлом году Водовозова серьезно потрепало в одном из рейдов. Группа, с которой он шел, столкнулась со стаей оборотней. Я слышал, это произошло как раз в этом районе, но точного места не знал… Раньше не знал.

— Как это случилось? — Слухов ходило много, но…Слухи это всего лишь слухи.

Митяй мрачно посмотрел на меня. Нехотя ответил:

— Да я, собственно, сам виноват. Попался, как пацан… — Было заметно, что воспоминания не приносят ему радости, но Водовозов продолжал говорить: — Отбился от группы и забыл следить за спиной. Пока дрался с одной тварью, другая подобралась сзади.

Я молча кивнул. Отвлечь внимание и атаковать со спины — любимая тактика оборотней.

— В больнице потом сказали, что мне еще здорово повезло. Еще бы чуть-чуть — и прощай, Митяй Водовозов. — Он тяжело выдохнул. — Только радовался я недолго. Первые же анализы показали, что этот чертов вирус попал-таки в мою кровь. Так что конец был предопределен… Меня даже лечить перестали. Заперли в карантин до срока, и все. Хорошо хоть с едой не пожадничали, а то некоторые прямо при мне утверждали, что незачем кормить потенциального врага.

— Но ты же не обратился. — Я не спрашивал, я утверждал.

— Не обратился. — Водовозов безрадостно кивнул. — Только удовольствия все равно было мало. Первое, что сделали со мной в карантине, — приковали цепями к кровати. И вот так, не имея даже возможности почесать свою задницу, я проторчал в карцере втрое больше положенного. А эти, в белых халатах, все ждали, когда же я начну отращивать хвост, чтобы со спокойной совестью вкатить дозу серебра внутривенно. Так и не дождались… Бедняги, они же чуть не рехнулись. Анализы делали и переделывали раз тридцать — видел бы ты мои вены. И всегда находили вирус. А я почему-то не спешил обрастать шерстью. Тогда они чесали в затылках и брали у меня кровь снова.

Я молча слушал, давая Митяю выговориться.

— Из больницы меня в конце концов все-таки выпустили… Правда, обязали каждую неделю являться на осмотр. Теперь они меня изучают, ставят уколы, проводят какие-то эксперименты и радуются. Все время радуются: как же, найден человек с иммунитетом к ликантропии. Такое чудо… — Водовозов презрительно фыркнул. — Не знаю, может быть, для них это и чудо, но для меня — одни только неприятности. Люди со мной теперь даже за руку перестали здороваться — боятся заразиться. Инквизиция нездорово косится. С работы того и гляди покатят… Как в таких условиях можно ощущать себя надеждой человечества и живым доказательством того, что ликантропию можно исцелить? Тьфу!

— А ты не знаешь, почему это случилось?.. Может быть, если разобраться…

Водовозов раскатисто хохотнул:

— И ты думаешь, что первым задаешь мне этот вопрос? Да я уже устал повторять одно и то же. Да не знаю я почему. Не знаю!

Я поморщился и торопливо огляделся. Слишком громко мы разговаривали. А место, где мы стояли, не из тех, где можно безнаказанно орать.

Митяй, заметив мой косой взгляд, поспешно кивнул и убавил громкость:

— Одно время церковники даже приставали ко мне с вопросом: молился ли я, пока лежал в больнице, и если да, то какие молитвы использовал? Надеялись, наверное, увязать мой случай с Божественным вмешательством. Даже прогнали через теосоврестор.

— И что? — заинтересованно спросил я.

До сих пор я считал, что из всего Управления только мне досталась такая честь: удостоиться проверки на теосовместимость. Но теперь хотелось бы услышать мнение второго человека, прошедшего через недра машины, умеющей различать добро и зло в человеческих душах.

— А ничего, — буркнул Водовозов. — Все в пределах нормы. Обычная человеческая душа с ее собственными, внутренними понятиями о добре и зле. А что касается молитв… Конечно, я молился. А чем еще можно заниматься, будучи прикованным к кровати и день за днем созерцая побелку на потолке? Только вот молился я не о том, чтобы выздороветь: знал, что ликантропия неизлечима. Я просил Господа, чтобы он послал мне смерть до того момента, как меня потянет выть на луну. Слушай, давай оставим эту тему. В конце концов, мы же сюда не за этим пришли.

Поймав застывший взгляд Водовозова, я согласно кивнул. Прав ты, Митяй, полностью прав: мы сюда не за этим пришли. Поговорить о жизни можно и в другом, куда более спокойном месте. Например, в кафе за бутылкой пива.

Для этого нам нужно всего лишь вернуться.

А для того чтобы вернуться, первое и главное — нельзя расслабляться…

— Откуда начнем искать?

— Там посмотрим… — буркнул Водовозов. Было видно, что он до сих пор пребывает в плену воспоминаний. — Идем, что ли?

Я покачал головой. Смутное предчувствие ожидающих нас впереди неприятностей переросло в твердую уверенность. В глубине души тяжело заворочался страх. Рукоять меча стала скользкой в ладонях. Поморщившись, я вздохнул. И вслед за своим напарником перебрался через забор, вновь ступив на пропитанные тьмой земли мертвого медгородка.

На первый взгляд все было спокойно. Если забыть о переполнившем здесь все и вся едком запашке тьмы и заставить себя не обращать внимания на сосущую под ложечкой тишину, можно было подумать, что находишься в пределах нового города — под защитой бетонного периметра и многочисленных автоматных стволов. Кирпичные коробки больничных корпусов выглядели абсолютно мирно и спокойно. Казалось, вокруг на добрый километр нет ни одной мало-мальски опасной твари.

Жаль, что впечатление это было ложным. Этот район не напрасно считался самым опасным во всем старом городе. И то, что он казался обманчиво тихим, внушало прежде всего мысли о ловушке.

Я поежился и машинально нащупал прячущуюся под курткой рукоять кинжала. Ладонь привычно резануло колючим холодом. Окружающий мир помутнел, потерял краски и цвета, замедлился. В уши ударило далекое эхо, похожее на гул тысяч неразборчивых голосов. Они шептали мне…

Я споткнулся, едва не упав, и поспешно отдернул руку. Громко лязгнул о пыльный асфальт ржавый перекрученный кусок железа, некогда бывший бампером какой-то машины. Водовозов бросил в мою сторону мрачный взгляд. Я промолчал.

Пройдя под зияющими безжизненной пустотой окнами краснокирпичного здания, мы вышли на бывшую автостоянку. Несколько брошенных машин все еще ждали здесь своих давным-давно умерших хозяев. Недалеко от этого места темнело знакомое кострище. Тело убитого Вождя уже исчезло: наверное, провалилось в чьи-то вечно голодные желудки или, может быть, встало и убрело куда-нибудь. В любом случае искать его я не собирался.

— Ну и что дальше? Есть идеи?

— Посмотрим следы. Если здесь алтарь, то именно вокруг него должны ошиваться зилоты.

— Если они только уже не убрались отсюда и не утащили его с собой.

— Тем лучше для нас. Если найдем недвусмысленное доказательство этому, то сможем беспрепятственно вернуться в контору.

Водовозов хмыкнул и присел на корточки, внимательно рассматривая испещрявшие пыльный двор многочисленные цепочки следов. Я же остался стоять, поглаживая оплетенную ремешками рукоять меча и внимательно вглядываясь в зловещую пустоту оконных провалов. В воздухе буквально клубилась опасность. Я слышал, обонял, осязал ее… Откуда?..

Инстинкт чистильщика напомнил о себе стадом промчавшихся по спине холодных мурашек… Сзади! Я вздрогнул. И обернулся.

Между щербатой стеной многоэтажного больничного корпуса и маленьким непонятного предназначения сарайчиком клубилось, расплескивая вокруг липкие щупальца, угольно-черное облако. С каждой секундой становясь все плотнее и больше, оно вытягивалось вверх и в стороны, будто намереваясь поглотить все вокруг. Мир подернулся мутно-серой пеленой, отторгающей любой свет. Даже висящее над головой солнце словно померкло. Толстые щупальца тьмы ползли по земле, протискиваясь в любые, даже самые незаметные щели.

Подавив инстинктивное желание немедленно сбежать, я стоял, до боли стиснув ладонью рукоять чужого меча.

Водовозов уже был рядом. Одна рука на мече, другая— на рукоятке пистолета.

— Что это?..

Он недоговорил. Запнулся, облизнул губы и перехватил меч поудобнее, как будто собирался броситься в драку. Я покосился в его сторону и медленно покачал головой: не надо.

Облако замедлило свой рост, сгустилось и почти мгновенно растаяло. А там, где оно только что было…

Я услышал, как зашипел сквозь зубы мой напарник, и сам с трудом подавил желание грязно выругаться. Но, в конце концов, к тому все и шло. И я догадывался, что так будет, еще в тот момент, когда впервые ощутил тот царапающий спину чужой взгляд.

Догадывался, но надеялся… Жаль, что не всем нашим надеждам суждено сбыться.

Монстр тяжело шагнул в нашу сторону. Оказавшаяся на дороге ржавая «Нива» со скрежетом сминаемого металла была небрежно отброшена в сторону мощной когтистой лапой. Утонувшие в складках мелкочешуйчатой кожи маленькие зловещие глазки не отрываясь смотрели на нас. Столкнувшись взглядом с наполняющей их бездонной чернотой, я поспешил отвернуться, одновременно дернув Водовозова за рукав.

— Не смотри ему в глаза… Что бы ни случилось, не смотри в глаза…

Митяй буркнул что-то неопределенное, но вроде бы принял к сведению.

— Кто это?.. Что за тварь? Что ей надо?

— Это Аваддон, — я проглотил набежавшую слюну, — демон… А что ему надо, думаю, он сейчас сам скажет…

— Угу…

Водовозов бросил на меня откровенно недоверчивый взгляд. И немного отодвинулся в сторону, встав так, будто опасность могла исходить не только со стороны приближающегося четырехметрового монстра, но и с моей.

Ну-ну. Ход твоих мыслей, Митя, мне понятен. От человека, лично знакомого с демоном, можно ожидать чего угодно. Мало ли что их связывает. Может быть, торговля людскими душами? Или я привел тебя сюда только для того, чтобы принести в жертву этому чудовищу?

В другой момент я улыбнулся бы. Но только не сейчас. Сейчас было не до смеха.

Аваддон остановился, не доходя до нас метров десять. Стегнул хвостом. Мясистые губы расползлись в некоем подобии усмешки.

— Смертные… — Хриплый голос демона буравом вворачивался в голову. Даже зажав уши, даже полностью оглохнув, его невозможно было не услышать. — Вижу, один из вас еще помнит меня. Хорошо…

Да уж. Трудно забыть такое… Я не смог сдержать пробежавшую по спине дрожь.

Демон посмотрел на меня и довольно оскалился, продемонстрировав бесчисленные тонкие и острые зубы. Потом перевел взгляд на Водовозова, выставившего перед собой меч. Мой клинок был опущен и упирался кончиком в асфальт. Но не потому, что я доверял этому существу, — как вообще можно доверять посланцу нижнего мира? Просто я знал, что, если действительно дойдет до драки, меня не спасет ни меч, ни пистолет, ни даже кинжал.

Драться с демоном бесперспективно. Он все равно сильнее… Но это не значит, что я собирался опустить руки и сдаться. Нужно просто найти более подходящее оружие, чем холодная сталь и серебро. Например, слово…

— Можете не дрожать за свои жизни. — Аваддон издал нечто похожее на глухой хриплый смешок. Издевательски метнулся длинный раздвоенный на конце язык. Взгляд наполненных иглами черного льда глаз пронзал насквозь. — Если бы я хотел вашей смерти, вы оба давно были бы уже мертвы.

Да, в это можно было поверить. Действительно, существу, в чьей власти вся тьма этого мира, вряд ли окажется столь уж трудно уничтожить двоих смертных, которые даже не пытаются спрятаться за периметром под защитой многочисленных церквей. Демону даже не обязательно делать это лично — в этом мире у него достаточно слуг. Добровольных и не совсем. И уж если он сам вышел к нам, значит… Значит, ему это нужно.

Проклятье, неужели снова?..

— Я не собираюсь вас убивать, — хрипло повторил Аваддон. Холодный взгляд маленьких поросячьих глазок скользнул в мою сторону. — Ты, смертный, еще послужишь мне. Твоя судьба не закончена. А ты, — демон перевел взгляд на застывшего в боевой стойке Водовозова, и я заметил, как Митяй тут же опустил взгляд, вполне разумно пряча глаза, — ты тоже мне весьма интересен, человек… Или все-таки не человек, а оборотень? — Аваддон лениво потер подбородок. По топорщившейся чешуе с омерзительно протяжным скрипом металла по стеклу прошлись длинные когти. — Не важно. В любом случае для тебя в моих планах тоже найдется место.

Не отрывая глаз от земли, Митяй что-то проворчал себе под нос. Я не расслышал. Но у демона слух оказался куда лучше.

— Несомненно, — он хохотнул, — именно там я и окажусь. И ты, человек, тоже… Но не сейчас. Пожалуй, не сейчас. Ты постой лучше пока в сторонке, подожди. Мне надо поговорить с твоим… хм… другом.

Аваддон тяжело шагнул в сторону, когтистые лапы оставляли на размякшем от жары асфальте глубокие и отчетливые вмятины. Остановился, прислонившись к стене дома, — голова на уровне второго этажа.

— Я хочу поговорить с тобой, человек.

Я выпрямился, постаравшись встать ровнее. Холодный изучающий взгляд маленьких глазок напильником скреб по нервам. Несмотря на жару, я чувствовал бегущий по коже холодок и с трудом удерживался, чтобы не поежиться.

— Так же, как в прошлый раз?

Уродливая голова насмешливо качнулась.

— Не совсем. В прошлый раз я просил тебя о помощи. Сегодня в просьбах уже нет смысла. Да и хочу от тебя иного. — Демон сделал паузу, продолжая в упор сверлить меня взглядом и, видимо, думая, что я захочу что-то сказать. Но я молчал. И после наполненной тягучей, давящей тишиной паузы Аваддон продолжил: — Ты убил моего посланника, человек. Моего слугу.

— Какое дело Тьме до своих рабов? — Я облизнул пересохшие губы. — Тысячи их умирают по малейшей прихоти нижнего мира. Для вас они все равно что сор на полу — сметете и не заметите. Так какая разница, одним больше или меньше?

В ответ на мой выпад демон медленно качнул головой.

— Только не в этот раз, человек. Только не в этот раз. Смертный, столь напыщенно именовавший себя Вождем, был одной из ключевых фигур в моем плане. Теперь он мертв. — Маленькие глазки опасно блеснули, когда пришелец из ада внезапно подался вперед. — Его убил ты, человек.

Я пожал плечами, чувствуя, как в глубине души медленно зарождается страх.

— Так это месть?

Демон совсем по-человечески вздохнул.

— Месть — это исконно человеческое чувство. Она контрпродуктивна. Я же предпочитаю иной, более рациональный подход к делу. Мы поступим так: ты убил моего слугу — и ты же займешь его место… Буду откровенен: в свое время ты здорово помог мне, человек. Я могу даже сказать спасибо, хотя это и идет вразрез со сложившимся в умах смертных образом демона — бескомпромиссного врага всего живого. Но мне не жалко. Ведь именно благодаря тебе прошлый раунд остался за нами. Свет потерял свои позиции. Впервые с самого начала времен Тьма получила столь значительное преимущество.

Краем глаза я видел, как Водовозов все время косится в мою сторону. И меч в его руках больше угрожал мне, чем демону… Прекрасно. Еще одна порция ходящих вокруг моего имени слухов. Да еще каких!