Только для влюбленных

— Похоже на то, что мы ввязались в некое миротворчество, — заговорила она бодрым голосом. — Но я изучаю бухгалтерское дело, а не политологию.

— Но Шарлотте вы говорили иное.

— По-настоящему-то я могла бы Шарлотте отказать. Когда вырастаешь на этих театральных подмостках, нельзя не научиться некоторым приемам самообороны. Но маме отказать я не могу. По крайней мере, мне надо потратить какое-то время на учебу. Каков ваш вывод из всего этого?

— Грэм обещала отдать мне свой выигрыш в бинго. Это целое состояние, уверяю вас. Плюс к тому. Я надеюсь, что эти антагонисты смогут подать мне идеи для моей серии «Завоеватели космоса». Кровопролитие, резня, членовредительство, смертоубийство — полный набор для целого комикса.

— Вы когда-нибудь перестанете шутить?

— Часто. — Дейв посмотрел Гвен прямо в глаза, забыв про яйца, скворчащие на сковородке. — Ох-ох! Прячьтесь. Вот приближаются воюющие стороны. — Он обнял женщину за талию и галантно поставил позади себя. — Я буду защищать вас до самой смерти, леди Гвенет. От огнедышащих ведьм и злобных колдунов.

Сердце Гвен дрогнуло, она испустила томный вздох. О, если бы не такое различие в возрасте, устремлениях, росте, взглядах, сексапильности. Что ни вспомнишь — между ними нет ничего общего. Единственное, что их объединяет — это Шарлотта и Роберт.

— Ив самом деле, жизнь — это пляж, — пробормотала Гвен.

От ответного сдавленного смешка Дейва у нее по спине поползли мурашки.

— Ты никогда ничего не допускал. Никогда не становился на мою точку зрения, — продолжала Шарлотта.

Роберт спокойно мерил шагами столовую.

— Я не думаю, что мне удавалось даже представить твою точку зрения, Шарлотта. Дикий бред истерики — за пределами моего воображения.

— Ты животное!

— Тише, тише. Крики распугают дичь.

— Шарлотта! — Гвен схватила сестру за руку, ловко выхватив оловянную тарелку перед тем, как та пустилась в полет, затем затащила Шарлотту за овальный дубовый столик. — Подойди сюда и помоги мне расставить тарелки для обеда.

— Роб, принеси мне еще яиц, — попросил Дейв.

На просьбу брата Роберт угрюмо удалился в дальний конец кухни.

— По крайней мере, я их не стану швырять.

— Так вот что было на стене? — с любопытством поинтересовался Дейв.

— Это вчерашнее обсуждение раздела собственности.

— Я соскребал остатки вашего обсуждения целых десять минут, — добавил молодой художник.

Роберт слегка повысил голос:

— Некоторые вещи бывает труднее удалить, чем другие. Например, супругов.

— Я это слышала.

— На то и рассчитано.

— Ты свинья!

— Лучше быть свиньей, чем б…

— Бисквитов кому-нибудь, — быстро предложил Дейв.

— Мне. Я их люблю, — Гвен поблагодарила его взглядом. — Сделайте такие же на пахте, какие вы сделали прошлым рождественским утром.

— Я думал, они вам рот заклеили… А вот еще одна хорошая идея. Достаем еще одну порцию пахты…

Когда Гвен доставала из холодильника бутылку с виноградным соком, он тихонько обронил:

— Думаю, мы очень хорошо срабатываемся, партнерша.

При звуках его голоса ничто не смогло бы охладить Гвен, кроме как возможность прислониться головой к холодильнику. Щеки ее горели. Справившись со своим либидо, она начала передавать Дейву приправы. Легко было представить, что бы сделала Шарлотта, если бы ей в руки попала банка с мукой.

— По-моему, где-то в этом буфете я видел чернозерный рис, — вспомнил Дейв.

Изобретательность калифорнийской кухни не уставала ее интриговать. Может быть, кулинарные способности Дейва были так же полны фантазии, как и его художественное творчество. «Нет уж, это не для меня, спасибо».

Когда она накрывала на стол, Шарлотта вцепилась в ее руку и торопливо прошептала:

— Так это мама тебя послала? Гвен послушно отпила виноградного сока, чувствуя, как краснеет эмаль на зубах.

— Чтобы ничего тут не отбилось от рук.

— Например, я?

— Вы оба. Я не знаю, что вы наделаете друг другу, но Департамент обороны оплатит все издержки.

— А что здесь делает Дейв?

— Полагаю, он — второй член миротворческих сил Объединенных Наций.

— Ошибаешься. Это Роберт вызвал его. Они пытаются подавить меня численным превосходством. Но это мой коттедж, и я удержу его.

— Ты оформила его на обоих.

— Я была ослеплена любовью.

— Хорошая причина не влюбляться безрассудно.

— Занимайся лишь наукой, и тебе никогда не придется ни о чем беспокоиться, — Шарлотта смела со стола пособие по прикладной статистике. — Ладно?

Гвен успокоила ее ровным взглядом. По какой-то причине у нее не хватало терпения на них обоих. То ли не выспалась, то ли ей противно глядеть на эту прокисшую любовь. Они были так счастливы вначале. Примерно десять минут из последних восьмидесяти.

Обретя голос, Шарлотта прибегла к ее наилучшему умоляющему взгляду.

— Я не в силах справиться с ними обоими, Гвен. Это нечестно.

«Верно», — подумала Гвен, почувствовав себя немного виноватой и так, будто ею манипулируют.

— Я не вмешиваюсь в схватку, — твердо заявила она. — А что касается Дейва, то единственное, что он скрывает — это как ему удается так ловко переворачивать омлеты.

— Если ты так считаешь… — буркнула Шарлотта.

— Честно. Он даже не смог вскружить мне голову. — Хотя поцелуй, запечатленный Дейвом на ее шее, дружески-родственный поцелуй подействовал так, что у нее чуть не подкосились колени. — Обещаю, что никто не организует против тебя заговор.

— Ты спасительница! — Шарлотта поцеловала воздух по обе стороны лица Гвен.

Если бы ей пришлось быть конфетой, то на ум пришло бы лучше сравнение с леденцом на палочке.

— Обед готов, — объявил Дейв. — Время съедать или быть съеденными.

Опасения Гвен, что час пройдет во взаимных оскорблениях и обвинениях, не подтвердились. К концу обеда она убедилась, что более намеренной молчаливой трапезы свет не видывал.

Шарлотта покинула комнату, как только покончила с едой. Роберт пробормотал нечто неразборчивое и, извинившись, отбыл на первый этаж. Гвен убрала посуду и опустилась на стул с утомленным видом.

— Это изнурительнее, чем сидеть с двухлетними младенцами! Дейв ухмыльнулся:

— Надеюсь, сработало мое печенье.

— Спасибо, Дейв, — она рассмеялась, по-настоящему расслабившись впервые за весь день.

— За что? — спросил он невинно.

— За то, что ты такой, какой есть. За то, что ты здесь.

— За то, что с юмором относишься ко всему этому.

— Всегда пожалуйста.

Гвен взяла с подставки узорчатую салфетку и принялась протирать свои очки. Она поняла, что обладает большим воображением, чем сама предполагала, когда рассматривала полдюжины значений, какие вложила в одну его реплику.

Гвен передвинула стул, чтобы взглянуть в окно на стонущие и раскачивающиеся вершины деревьев. Туман смягчил вечерние сумерки, окутав все, как свежевыстиранное белье.

Дейв примостился возле окна, скрестив руки.

— Тут славно, — протянул он, глядя совсем не туда, где мог бы получить такое впечатление.

У Гвен зашевелились волосы на затылке. Крохотные волны чувственности пробежали по рукам, забрались под рубашку. Она ухватилась за воротничок, выпростав волосы поверх его. Капельки пота выступили на плечах, бедрах, поползли между ними. Никто не предупредил ее, что Дейв будет здесь.

— Не возражаете, если я открою? — спросил он.

«Интересно, к чему это относится, к окну или разговору», — она не поняла, но быстро кивнула.

Он распахнул окно, выходившее на веранду.

— Можем выйти наружу.

— Мне и тут хорошо. Дейв присел на подоконник.

— Снова одни, — пробормотал молодой человек.

«Он молод, — напоминала она себе, — пробует крылья, разматывает лесу». Но в глубине души она знала, что это неверно. Он окончил колледж очень давно. Ее ответа добивался мужчина.

Противостояние подводным течениям, бурлившим между ними, — вот хорошая мысль. Это один верный, быстрый способ укротить ее нереалистичные фантазии. Какая-то часть Гвен сознавала, что их ей будет не хватать. Другая часть говорила: «Будь реалистичной».

Бросив, как перчатку, на стол смятую салфетку, мисс Стикерт встала. Подтянув рукава, она подошла к подоконнику и смело оперлась о него локтем. Надеясь, что выглядит изящной, уверенной в себе и обладающей чувством собственного достоинства, она посмотрела на него с улыбкой.

Судя по нехватке воздуха в легких, это походило на долгое восхождение.

Гвен глубоко вдохнула густой, пахнущий сосновой хвоей воздух, когда Дейв провел пальцами по ее оголенной руке. «Это не поощрение», — подумала она. Он прикасался к ней все время. Дейв склонен к физическим контактам. Мисс Стикерт отнеслась к этому именно так, чтобы по недоразумению не принять это за интерес.

— Что-то тут прохладно, — заметила Гвен, поежившись.

— Может, стоит надеть свитер. — Дейв сжал складку ее свитера и, пропустив между пальцами, чуть дернул.

Гвен сглотнула, продолжая улыбаться, и придвинулась ближе. Она сделала выбор, только не запомнила, какой. Теперь с каждой минутой его усмешка становилась все шире, и, наконец, они рассмеялись полному отчуждению, существовавшему между ними. Но ничто не происходит так, как хочется. Дейв удерживал свою позицию, готовый, способный и полный желания двигаться дальше. Черт бы побрал эту неистовую сестру! Благодаря Шарлотте Гвен знает все ходы, но ей не хватает мужества двигаться дальше.

— Может, нам стоит договориться об объединении усилий.

Его смех был настолько же легок, насколько тяжела рука, легшая на ее плечо.

— Я думал, мы об этом и разговариваем. Пальцы Дейва проникли за поднятый воротничок, поглаживая шею, нежно, фамильярно, лишь намекая на предложение.

— Ты это назвала, мы это сделаем.

Гвен не смогла ни назвать это, ни вообразить без того, чтобы кровь не прилила к щекам, отлив от мозга. Она хотела его, но просто умерла бы, если б он догадался.

Бедный Дейв. Он вырос из любящего младшего братика и стал волнующим мужчиной. И Гвен никогда не переставала желать его, невзирая на все препятствия. Она прижала руку к щеке молодого человека и поощрительно улыбнулась, думая насколько возможно умерить свое внутреннее смятение.

В ту минуту, как Гвен прикоснулась к Дейву, она снова подумала о сексе. Но в обстановке ее личной квартиры это одно, а тут… Она подумала сердито: «Женщины занимаются и наслаждаются сексом, фантазируют, исследуют, увлекаются, но в определенных пределах. Обязательных, проверенных, предпочтительно брачных пределах. Дьявольски привлекательные, законопослушные родственники мужского пола, заставляющие сердце забиться и кожу запеть, совсем не те люди, на кого можно безоглядно бросаться». В ее системе ценностей это проходило, как худший вариант.

То, что Гвен чувствовала, являлось похотью, нечистой и ни в коей мере не простой, а значит, ей следует стыдиться себя.

Упаси боже, чтобы Дейв когда-нибудь заподозрил, что имел сексуально озабоченную невестку.

— Ты думаешь, Роберт ценит романтику этого места? — Она указала на деревья, пейзаж, быстро сгущающуюся темноту.

— Не знаю, о чем думает Роб вообще. Взгляни на деревья. Они исчезают, будто волшебник накрывает их шапкой-невидимкой.

— Как Мерлин в твоей серии о «Каме-лоте».

— Ты заметила, — Дейв повел пальцем вниз по ее шее. — Ты выглядишь усталой, — сказал он, удивившись возникшему в нем чувству покровительственного участия.

— Так мне все говорят. Усталая и старая, да?

Дейв отмел это мнение, покачав головой, не пожелав даже обсуждать его. Он ощутил легкий трепет, пронизавший ее, как бы вследствие прорыва надежной линии обороны.

— Ты отдаешь работе больше, чем она тебе возвращает. Кто помогает тебе, Гвен? Она не ответила.

— Мы могли бы позабавиться.

— Почему это люди всегда стараются просветить меня?

— Они заботятся о тебе.

— Разве я выгляжу так, словно нуждаюсь в том, чтобы меня куда-то поднимали? — спросила Гвен шутливо.

— Мы и так на высоте пяти тысяч футов над уровнем моря, подъем разве недостаточный? Есть ли смысл подниматься выше? Жить на небесах?

— Ужасно романтическая идея для тех, кто живет над гаражом.

Гвен стукнула по подоконнику, и этот звук вернул их на землю.

— Ты всегда так делаешь, — заметил он.

— Гараж — странное место для проживания.

Усевшись на подоконник, Дейв покачал ногой, пальцы сплелись между бедрами. Ей захотелось положить руку на одно из этих бедер. Он понял желание Гвен с той же уверенностью, как и прочитал сигнал опасности в ее глазах.

Его улыбка, манящая и предупреждающая одновременно, побуждала ее сделать следующий ход. «Испытай судьбу, воспользуйся случаем, Гвен». Ее представление о Дейве устарело: он, оказывается, не лишен практичности. Но у Гвен было достаточно практики. Поэтому мисс Стикерт сваляла дурочку, показала, что и ей охота позабавиться.

Гвен усмехнулась и отстранила Дейва.

Может быть, лучше бы ему заговорить на ее языке.

— У меня есть адрес Малибу для котировки текущего курса. Бухгалтер должен оценить сделку.

— Вот не думала, что тебя впечатляют фантастические адреса. Или сделки.

— Только младенцы на пляже?

— Ну, по-настоящему-то я не такая уж рассудительная.

— И никакого перечня дебитов и кредитов в черной книжечке?

— Никакой черной книжечки. Он отмел это сообщение.

— И никаких обязательств против моего имени? Никаких активов? Ни счетов за вкус?

Гвен рассмеялась. С Дейвом, который шутит, можно иметь дело.

— Погружаться с головой в волшебный мир утвержденных бухгалтерских отчетов. — Он приподнял один из ее учебников и уронил его на стопку других.

— Утвержденных или утверждаемых, что подвернется первым. Я трудилась весь день и зубрила всю ночь неделями.

— Что лишь подтверждает мою теорию. — Дейв легонько взял ее руки в свои, повернул их ладонями вверх и прижал, надавив большими пальцами.

— Если бы ты меньше зубрила, а больше наслаждалась жизнью, все встало бы на место.

— Твоя жизненная философия.

— Предпочитаю наслаждаться.

— Двухмесячная задолженность в банке и ни малейшего представления, откуда придет следующий заказ — не такое уж наслаждение.

— Деньги приходят и уходят.

— А если не приходят?

Дейв пожал плечами, немного более широкими, чем окно. Ярко раскрашенные попугаи взмахнули крыльями в черно-зеленых джунглях на его груди. Он сам излучал тепло, словно спустился с солнца. Шарлотта назвала бы это аурой. Гвен назвала это приправой «Табаско», которую молодой родственник добавлял в омлеты. Итак, он знал, как повысить мисс Стикерт температуру, без особых стараний. Она только не знала, благодарить его за это, или беспокоиться.

— Герои нынче в дефиците, — заметил Дейв.

Это точно выражало и ее мысли, но показалось странным услышать свою точку зрения из чужих уст.

— Почему ты это сказал?

— До тех пор, пока люди будут нуждаться в героях, будет работа и на поприще приключений. Я никогда не беспокоился насчет денег.

— О, оптимизм юности.

— Насколько молодым ты меня считаешь? Не отвечай. Может, отрастить бороду.

Дейв потер ладонью Гвен свою щетинистую щеку.

— Думаешь, это сделает меня знаменитым.

Ему многого не хватало, чтобы выделиться. Сексуальность — это нечто иное.

Гвен боролась с желанием обтереть руку о свитер. Ворсистая ткань раздражала болезненную чувствительность ее кожи. Скрестив руки, она погрузила дрожащие ладони в изгибы локтей.

— Наверно, надо бы нам решить, как мы будем вести игру с Шарлоттой и Робертом.

— Положимся на волю случая. Попытаемся не допускать ни травм, ни жульничества. Свистеть в свисток только тогда, когда игра выходит из-под контроля.

«А если они вырвутся из-под контроля?» — подумала Гвен. Он не привел ничего конкретного, а у нее больше не хватило духу спрашивать.

Помимо всего прочего, она смертельно боялась потерять голос. Несомненно, где-то на ее воображаемом пляже, какой-нибудь парень с металлическим детектором, вероятно, откопает его там, как раз рядом с ее здравым смыслом.

Гвен прижала очки к переносице, уперевшись ресницами в линзы.

— Шарлотта коттедж не отдаст.

— Предполагается, что я передам это сообщение?

— Это между нами.

— Вот так мне нравится. Тогда о кей. К твоему сведению, Роб не сдастся также. Хорошо бы кто-нибудь ему сказал, что адвокаты, представляющие сами себя, оставляют в дураках своих клиентов.

— Полагаю, это глупость.

— Не беспокойся, Роб дает присягу за обе стороны. Кажется, он забыл, что жена не является противником.

Она молчаливо наградила его очком за зрелость, но не смогла придумать, как это выразить словами, чтобы не прозвучало покровительственно.

Черт возьми, это же и так покровительственно! Почему не осталось в мире больше великих мужчин ее возраста, одиноких, без горечи развода или заботы о детях, с таким же плоским животом и широкой ухмылкой? Ей раньше казалось, что Шарлотта нашла такого…

— Что-нибудь потеряла?

— Ход собственных мыслей, — ответила Гвен, потом добавила со вздохом. — Казалось, они были так счастливы во время свадьбы.

— Мне больше понравился свадебный пир. — Глаза Дейва потемнели и улыбка затаилась в уголках рта.

Гвен подхватила стопку книг и принялась расставлять их на столе, словно строительные блоки для сооружения крепости.

— Мне еще много надо выучить. Пряди волос скользнули по щекам, когда Гвен склонилась над книгами. Мисс Стикерт хотелось создать атмосферу тишины читального зала, она надеялась, что Дейв поймет намек.

Вместо этого молодой родственник выхватил из холодильника банку пива и поставил стул напротив нее. Он тихо начал напевать слова «Лунного танца», и воспоминание пришло таким же ясным, как и музыка.

Гвен не обращала на него внимания. Дейв изучал многоцветный янтарь ее волос, думая о том, как трудно было бы уловить их оттенки при помощи пера и бумаги. Только пастель смогла бы передать тени ее щек, акварельные отмывки кремовой кожи с голубыми жилками и теплыми персиковыми пятнами.

— У меня что-то на подбородке? — вдруг спросила мисс Стикерт.

— Прости. Задумался о работе.

— Не думаю, чтобы из меня получилась такая уж убедительная героиня для комикса.

Он согласился, Гвен героиня совсем другого сорта. Того сорта, в каком нуждается настоящий мужчина — сильная, стойкая, и, может быть, чуточку серьезная женщина, способная добавить вкус к жизни, которая парила, подобно воздушному змею, не отягощенная никаким грузом, слишком долго. Дейв играл в игру, ставя на кон мелкие ставки. Может быть, пришла пора делать ошибки, которые пойдут в счет, пойти на настоящий риск.

Тогда на свадебном пиру Гвен выпила пару бокалов шампанского. Если не добавить спиртного в ее виноградный сок, то как снова возродить тот дух захватывающего танца? Перед ним сидит женщина, которая прячется за недоступным фасадом и из-за которой он теряет голову последние четыре года. Женщина, которую он мог бы даже полюбить, если бы она прекратила вызывать в нем сознание пребывания в подростковом возрасте.

Снисходительность Гвен изводила Дейва, ее отчужденность дразнила. Время от времени он ловил взгляд, обжигавший его с головы до пят. Потом она исчезала и появлялась на его горизонте лишь месяцев через шесть.

На этот раз в распоряжении Дейва была неделя, а то и две. Он бы стер тени под ее глазами, высветлил бы улыбку, разжег тлеющие огоньки. Гвен снова стала бы той принцессой, какую он впервые встретил на балу ее сестры.

— Ну, что теперь? — спросила она, нарочито придерживая страницу пальцем.

Мисс Стикерт определенно считает Дейва чрезмерно пылким, раз он выболтал все это. Молодой человек широко расставил ноги и оперся подбородком о спинку стула.

— Думаешь, мы сможем выдержать бурю и выйти из предстоящего погрома друзьями?

— Семейные свары известны своей нечистоплотностью.

— Не хотелось бы потерять тебя, Гвен. Прежде, чем она смогла собраться с мыслями и дать язвительный ответ, а Дейв видел, что ответ мисс Стикерт постарается дать достойный, он протянул ей руку.

— Давай заключим договор.

Ее рука оказалась сухой, маленькой, без трепета и флирта. Дейв удержал ее с таким видом, будто от этого зависела его жизнь.

— Что бы ни случилось, мы будем заодно. Силы добра против сил хаоса.

Гвен выдохнула с таким облегчением, словно весь вечер задерживала дыхание.

— Договорились.

На полке красного дерева над двухэтажным каменным камином начали бить часы.

— Может, я схожу, проверю, что там с Шарлоттой.

Дейв отодвинул стул, чтобы дать ей пройти.

— Бей в барабаны, если нужна будет помощь, кемосабе.

— Спасибо.

Его голос прозвучал резко в молчаливом доме:

— Я думаю, нам бы надо скрепить эту сделку поцелуем.

— Это ты так думаешь, — Гвен, рассмеявшись, выскользнула из комнаты, прежде чем Дейв смог выпутать ступни из глубокого ворсистого ковра.

Глава 3

Гвен подпрыгнула, едва сдержав крик, когда наткнулась на Шарлотту в дверях спальни.

— Он соблазнял тебя!

— А ты опять прикладывала к стене стетоскоп?

— Он держал твою руку.

— Мы разговаривали.

— О чем?

— О том, чтобы остаться в здравом уме около вас с Робертом.

По крайней мере, Гвен думала, что в этом состоит сделка. Она ускользнула от предложенного поцелуя с такой быстротой, словно увидела змею, пересекавшую ее тропу — на манер библейского змея, искусившего потерявшую бдительность женщину.

— До чего он дорос? — потребовала ответа Шарлотта.

— Шесть футов два дюйма.

Гвен вынула из саквояжа ночную сорочку. Либо она ответит сестре по-честному, либо Шарлотта будет пилить ее полночи.

— Ты была права в одном, сестренка. Он больше не ребенок.

— Будь осторожна, вот все, что я тебе скажу.

Гвен вздохнула. Осторожность — ее имя. Может, для разнообразия подошло бы и безрассудство. Если бы у нее не было сестры, способной уберечь от прокисшего брака, не надо было бы готовиться к экзамену по бухгалтерии и заботиться о карьере. Может быть, если бы она не решила много лет назад, какие мужчины подходили под ее идеал, а какие нет, ее сделка с Дейвом прошла бы легче. Иногда Гвен хотелось самой принадлежать к тому типу женщин, которые любят крутить любовь — потное, безвкусное дело.

Бесполезно. Женщины в очках и ночных сорочках от Гарфильда не превращаются в роковых обольстительниц за одну ночь. Но иногда… О, как Гвен об этом мечтала…

Гвен разбудил душераздирающий вопль. Она соскочила с постели, ночная сорочка путалась у нее в ногах. Распахнув дверь спальни, Гвен помчалась через гостиную на кухню, где быстро мелькали тени. Шарлотта стояла на стуле, Роберт что-то орал, зловеще размахивая кухонным ножом.

Откуда-то возник Дейв и встал между орущими супругами. На этот раз рыцарство не казалось шуткой. Гвен не могла понять, чье сердце так громко стучало — его или ее. Должно быть, ее. Несмотря на то, что грудь Дейва быстро вздымалась и опадала, его голос оставался ровным и тихим.

— Роб, положи его.

— Не будь ослом. Шар, убирайся отсюда сейчас же!

— Роберт, я сказал…

Роберт повернулся к брату, нож блеснул. Гвен вскрикнула, у нее засосало под ложечкой.

— Это была мышь, — рявкнул старший брат. — Крохотный мохнатый грызун, размером с дюйм и весом с унцию, а моя дорогая жена подняла крик на весь дом.

— Так что ты собирался делать ножом? — подала голос Гвен, выглядывая из-за Дейва.

— А черт его знает? Я подумал, что ее тут убивают.

— Я работала над сценарием, когда она промчалась по шкафчику и скрылась за канистрами. — Шарлотта закричала:

— Убейте ее кто-нибудь! Убейте ее!

— Шарлотта, успокойся. — Утихомиривание сестры помогло Гвен замедлить трепыхание ее собственного сердца. Пока Шарлотта не закричала снова, указывая на ноги Гвен.

— Вот она!

Гвен мгновенно тоже оказалась на стуле.

— Где, где?

— Под кушеткой, у камина! В дровах!

— Я загляну туда, закрой кухню, — скомандовал Роберт, мужественно отправляясь на разведку, с кухонным ножом наготове.

Дейв кивнул, расставил ноги и скрестил руки.

— Пусть эта мышь попробует проскользнуть мимо меня.

Хитрая улыбка засияла на его лице, когда он взглянул на невестку:

— Я слышал о том, что женщин возносят на пьедесталы, но это…

— Не смей так говорить, — приказала Гвен, погрозив ему дрожащим пальцем. — Они меня не пугают, если не бывают так близко. Но я не вынесу, если она побежит по моей голой ноге.

— Твоя нога не была бы голой, если бы ты не выпрыгнула из тапок.

С лицом, тщательно сохранявшим каменное выражение, Дейв опустился на одно колено, протянув ей домашние туфельки.

Гвен сердито протянула ступню и осознала, что держит в руках очки, захваченные по привычке. Она нацепила их на нос, и сейчас же перед ней возник Дейв.

Его непричесанные волосы торчали во все стороны приглашающе, как еще теплая постель. Неудивительно, что Гвен затрепетала. Ни в одной из прочтенных ею сказок не был изображен принц, так поглаживающий щиколотку Золушки, как это делает он, одевая тапочки. Сладкий трепет промчался под коленки и выше.

Дейв встал. Его лицо оказалось на несколько дюймов ниже лица Гвен. Сонные корочки скопились на уголках его глаз. Дейв бросил быстрый взгляд из-под тяжелых век.

— Если туфелька впору, то ты знаешь, что это значит, — улыбнулся он.

— А принцы так одеваются?

На нем не было рубашки. Грудь оказалась твердой и гладкой, с темными завитками волос. Гвен представила себе, как упругие завитки распрямляются после душа, или прилипают к груди, если он спит всю ночь на животе.

Гвен потрясла головой. Если уже семь утра, то ее мыслям непростительно все еще пребывать в постели, а тем более в постели с Дейвом.

Молодой человек взглянул вниз на единственный предмет одежды, какой он надел — пару беговых трусов.

— Надо ж мне было что-нибудь нацепить, «Грудь — это уже достаточно», — подумала она. Дейв, спящий в чем мать родила — многовато для того, чтобы она смогла переварить подобное в это время суток.

— Избавь меня.

— Это же мой шанс произвести на тебя впечатление.

— Своим почти голым туловищем?

— Моей храбростью и стойкостью. Это высказывание подало Дейву мысль. Для разнообразия — приличную.

— Ты знаешь, Шар. Ведь Роберт прибежал, когда подумал, что тебя убивают. Не думаешь ли ты, что это хороший признак?

Занятая укладыванием бумаг в портфель, Шарлотта проворчала:

— Вероятно, ему понадобилось размяться. Помоги мне прибрать здесь, пока он не увидел.

— Кто произнес слово «прибрать»? — Роберт медленно возвращался после осмотра поленницы. — Она произнесла это слово впервые за четыре года.

— Не начинай, — взмолилась Гвен. Она хотела спрыгнуть со стула, но рядом стоял Дейв. Он поступил лучше: сам спустил ее на пол.

— Спасибо.

— Мы не были так близки с тех пор, как танцевали.

— Не начинай ты тоже, — проворчала Гвен, поймав подозрительный взгляд Шарлотты. — Смываемся. — Она протиснулась мимо него, сознательно обтягивая сорочку у бедер.

— «Пробуди меня, когда начнется век», — громко продекларировал Дейв.

— Я вообще поздно встаю, — объяснила она без особой в том необходимости.

— Я тоже, — откликнулся Дейв, как будто они были родственными душами первого порядка. — Пошли обратно в постель?

«Почему, ну, почему, каждое слово, выходившее из его уст, звучало как приглашение?» — удивлялась Гвен.

— После такого гвалта я пойду прямо за кофемолкой.

— В шкафу есть быстрорастворимый. Я достану.

— Нет! — Все вздрогнули от крика Шарлотты. — Она может быть там!

— Она, — Роберт скорчил страшную гримасу, — может быть разносчиком бешенства или бубонной чумы.

— Не смейся надо мной. В таком милом доме не могут жить полевые мыши!

— Мы же в горах, моя сладкая. Тут обязаны жить дикие животные.

— Ты будешь хладнокровным, даже если взорвется гора Святой Елены!

— Думаю, так оно и есть, — протянул Роберт. — В получеловеческой форме.

— Леди Гвенет! На пару слов, пожалуйста. — Пока пререкания продолжались без помех, Дейв отбуксировал Гвен на кухню.

— Может, когда-нибудь у меня выработается иммунитет к этому, как к уличному шуму за окнами квартиры, — Гвен прижала пальцы к вискам.

— У нас могут случиться неприятности, — заявил Дейв с важным видом.

— Да что ты говоришь?

— Последний запас кофе остался вон на той верхней полке.

Если его стережет бешеная мышь, придется вызывать по радио воздушных спасателей. «Говорит Горное Гнездо, База 10 — 4, вышлите спасательную мясорубку с холодильником, пожалуйста».

Гвен рассмеялась и прильнула к нему. Какие бы тучи не сгущались, Дейв всегда умел ее рассмешить.

— Есть еще один выход, — заметил Дейв. — Обещай мне, что не будешь визжать.

— Интересное начало для сообщения.

— Посмотри вон туда и скажи, что увидишь. — Он приподнял Гвен, пока ее нос не оказался на уровне верхней полки. — Ну?

Гвен задышала бы часто, если бы руки Дейва не сжимали ее ребра. Поскольку это было именно так, она пыталась понять, сколько времени еще сможет задерживать дыхание. Солнце только встало, а он касался ее уже много раз. Сколько?

— Ничего тут нет, кроме цветочных ваз и старых подносов. О, и кофе.

— А чернозерного риса не видать?

— На завтрак, что ли?

Дейв захихикал и медленно опустил Гвен на пол.

— Черные зернышки, похожие на рис, это свидетельство проживания мышей.

Гвен хлопнула себя по лбу.

— А я-то думала, это какое-то новое калифорнийское блюдо.

— Ты что, никогда раньше не видала мышей?

— На моей последней квартире тараканы лакомятся ими по ночам.

Застегнув свой портфель, Шарлотта из столовой объявила ультиматум:

— Избавьтесь от них во что бы то ни стало. Я не могу жить в одном доме с мышами.

— Значит, ты отдаешь мне коттедж?