До любви один шаг

— Ни тебя, ни меня нет, есть только мы, — просто сказал он.

— Я не могу больше с тобой спорить, я устала, проговорила она. — Ты невыносимый!

— Зато симпатичный.

Она закрыла глаза. Если бы только симпатичный, она бы еще выдержала. Но она любила в нем все, даже то, что в нем было упрямого и несносного.

— Ты действительно считаешь привлекательными беременных? — Любопытство взяло верх.

— Ты говоришь об этом как о каком-то отклонении от нормы. — Ее растерянное лицо рассмешило его. — Не понимаю, что тебя так удивляет: деторождение — вот истинное женское таинство, то, что делает девушку женщиной, что истинно интригует мужчину. Мужчина всегда отдаст предпочтение женщине перед девушкой. Есть что-то… ну, не знаю, что-то земное, чувственное в материнстве.

Глубоко внутри нее что-то затрепетало в ответ на эти слова.

— Ты хочешь сказать, что женщина должна рожать детей, чтобы доказать свое женское начало?

— Ну, наверное, у всех по-разному. Не знаю, я ведь не женщина.

— Да, это заметно.

— А мне заметно, что ты это замечаешь. Эй, Джо?

Вопросительная, манящая интонация его голоса заставляла отбросить осторожность и самоуважение. Надо было во что бы то ни стало развеять этот дурман, пока не поздно.

— Тебе помочь собрать вещи для Мэгги?

— Давай, раз ты этого хочешь. — Скулы все еще выделялись на его жестком лице, контур чувственных губ казался странно подчеркнутым.

Он не меня хочет, напомнила она себе, он хочет покрепче привязать к себе мать своего ребенка.

— Что мы скажем твоей маме, когда наконец отменим все это? — Она поднялась со стула. — Или ты так далеко вперед не заглядываешь?

— Мы можем сказать, что тебе неприятно мое прикосновение, что мы физически несовместимы. — Он подошел к ней сзади и отодвинул стул.

— По-моему, это неприлично.

— И неточно. — Он пригнулся, и она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание.

Джо повернулась и уткнулась лицом ему в грудь.

— Ты переспал со мной из жалости, и теперь у нас ребенок. Я не собираюсь усугублять ситуацию замужеством, как бы мне этого ни хотелось… Она запнулась, потрясенная собственным признанием. Хотелось прикасаться к тебе, ощутить тебя на вкус, почувствовать, как ты становишься частицей меня!

Он покачал головой, пропустил пальцы сквозь ее медные волосы и обхватил ее затылок.

— Я не из жалости с тобой переспал, Джо.

— Может быть, я неточно выразилась. — Она откинула голову ему на руку.

— Вот тут ты права. — Он поднял вторую руку и обеими руками повернул к себе ее лицо.

— Знаешь, тебе не обязательно это делать. — Она еле выдавила из себя слова. — Я не побегу обратно к Джастину.

Она почувствовала, как он деревенеет.

— Ты полагаешь, в этом главная причина моих действий?

— А разве нет? — Другого объяснения она не находила. Ведь он пережил тяжелую ночь: у него чуть не умерла мать! Что может быть естественнее, чем искать утешения у друга?

Лайам убрал пальцы из ее шевелюры и отступил назад.

— Я не хочу спорить с тобой.

— Я помню, каково мне было, когда умерла мама. Мне хотелось поскорее забыть это. Лайам неподвижно смотрел на нее.

— Поэтому ты бросилась очертя голову заниматься безмозглым сексом с первым попавшимся мужиком, — констатировал он.

— Я была ребенком…

— И ты думаешь, что сейчас я занимаюсь тем же? — Он тяжело дышал, грудь у него высоко вздымалась от возмущения.

— Мы же друзья, я хочу помочь тебе. Я на все готова, чтобы только тебе помочь, — искренне убеждала его Джо.

— То есть ты предлагаешь мне свое тело в утешение? — Он отвернулся, но она заметила, как у него на виске запульсировала жилка. — Не отвечай, самопожертвование как-то разом отключает меня.

Так уж я устроен.

— Я не… — возмутилась она.

— Нет? — протянул он. — А мне послышалось. Если это не более чем способ оправдать свое желание заняться со мной любовью, тогда ладно. Только я тут ни при чем.

У Джо поникли плечи — они с Лайамом явно говорили на разных языках.

— По-моему, у нас произошло замыкание, — несмело начала она.

— Замыкание? Мне кажется, ты давно порвала линию связи. Тебе не трудно помочь мне собрать мамины вещи? Мне пора возвращаться в больницу.

Джо молча пошла за ним из комнаты.

— Конечно, Пат закажет билеты на самолет для всей канадской родни.

— Для всей? — Муж Мэгги Рафферти прервал стоическое молчание. Этот вопрос он не мог не задать.

— Ты кого-то собираешься обойти. Пат? — спросила жена, оторвавшись от списка. Он поднял руки, сдаваясь.

— Как скажешь, дорогая. Никто не виноват, что эти чертовы Рафферти расплодились, как кролики. — Он подмигнул сыну.

Пат Рафферти был счастливым человеком. Энтузиазм, с которым жена ухватилась за новость о предстоящей свадьбе сына, искупал, по его мнению, любые незначительные отступления от истины.

— Патрик!

— Что еще я не так сделал? — Он проследил за направлением взгляда жены и увидел заалевшие щеки Джо. — А… да. — Он смущенно переступил с ноги на ногу.

— Мне пора на прогулку, — произнесла Мэгги. — Доктор велел, — объяснила она Джо. — Пошли, пока ты снова не опростоволосился, — добавила она, беря под руку мужа. — Пользуйся случаем, Лайам, — не совсем ясно посоветовала она сыну, покидая комнату.

— Она радуется.

Джо кивнула. Вся эта затея приобрела угрожающие размеры. Всегда неукоснительно, иной раз до болезненности прямая, Джо очень страдала от ситуации. Выпутаться из лабиринта лжи казалось ей уже почти нереальным.

— Это все слишком дорого мне обходится. Терпеть не могу обманывать. Я постоянно чувствую себя виноватой.

— Иной раз милосерднее солгать, — рассеянно проговорил Лайам и демонстративно заглянул за тяжелую штору.

— Что ты делаешь?

— Проверяю, нет ли подглядывающих устройств.

— Ты что, совсем спятил?

— Мама так старается направить мою неверную поступь на путь истинный, что мне ничего не пронести мимо нее.

— Что еще за истинный путь?

— Вот он.

Джо перевела взгляд. Футлярчик был не новый, пурпурный бархат приковал ее внимание: от изумрудного солитера в форме каре перехватило дыхание.

— Красота, — прошептала она. Лайаму ее реакция доставила явное удовольствие.

— Мамина бабушка подарила ей в свое время. Но у него более древняя история. Изначально это была мужская печатка, но кто-то из моих влюбленных предков обкорнал ее для своей возлюбленной. Кольцо должно подойти тебе. — Прищуренным взглядом Лайам окинул тонкие длинные пальцы с блестящими коралловыми ноготками.

Джо затаила дыхание и с испугом посмотрела на него.

— Нет! — Трясущимися руками она начала отмахиваться. — Я не смогу носить его.

— Если не налезет, я…

— Я не об этом, — А в чем дело?..

— Оно слишком дорогое.

— Оно застраховано. Мама хочет, чтобы ты его носила.

— Никогда, — задохнулась она.

— Чушь, — ответил он безапелляционно. — В мире, где вращается мама, помолвленные девушки носят кольцо. Я допустил нарушение светских приличий в мировых масштабах, не обеспечив тебя с первой минуты. Это все просто реквизит, не более. — Он поймал ее руку и твердым движением насадил тяжелый перстень ей на палец. — Вот, как раз, будто для тебя сделано.

— Это больше похоже на тиски, — огрызнулась Джо, стараясь сорвать с пальца кольцо. — Застряло!

— Твое трогательно-восторженное отношение к нашей помолвке, как всегда, меня сразило. — За вежливым юмором слышались нотки раздражения. — Ради бога, Джо, успокойся.

Неожиданно его слова подействовали — Джо перестала дергать кольцо.

— Это так символично, — произнесла она сквозь зубы.

На лице Лайама промелькнула боль.

— Да, символично, — резко отозвался он. — Оно символизирует обязательство.

— Оно символизирует ложь.

— Вот это — ложь?

Джо остолбенела — сильные пальцы властно впились в нижнюю часть ее живота. Беременность была еще почти незаметна под одеждой. По лицу Лайама расплывалось нечто, похожее на благоговение.

— Поразительно, — прохрипел он. — Я хочу, чтобы ты разделила со мной это, Джо, прошу тебя.

Он сам не понимал, чего добивается. Принять его условие — брак ради ребенка? Она могла бы, но какой ценой? Лайам не любил ее, и каждая минута их совместной жизни напоминала бы ей об этом.

Однако лишить ребенка такого отца… А Лайам был бы замечательным отцом! От напряжения у Джо выступили капельки пота на верхней губе.

— Не гони меня, Джо. Не только от ребенка. Я хочу наблюдать за изменениями в твоем созревающем теле. — Свободной рукой он скользнул к изгибу ее груди. От легкого прикосновения соски у нее сразу набухли. Губы у Лайама медленно расплылись в улыбке глубокого чувственного удовлетворения. — Не уезжай к себе сегодня, останься у меня. Дай мне за тобой поухаживать.

— Как старший брат, которого у меня никогда не было?

Лицо у него передернулось.

— Разве брат? Я когда-нибудь говорил что-нибудь подобное?

— Говорил в те времена, когда тебя еще интересовало мое мнение. — Реакция ее изголодавшегося тела на его прикосновение сводила на нет долгие недели самоограничения.

Его руки скользнули от верхнего края грудей к шее, он подтянул к себе ее голову и властно накрыл ей рот. Мягкие губы раскрылись под его натиском, и, когда она глубоко застонала, жадность его изголодавшихся губ возросла.

Когда он поднял голову, у Джо кружилась голова, как будто она парила в воздухе. Лицо Лайама казалось незнакомым, по скулам растекался темный румянец.

— Поедем ко мне.

— Ты хочешь, чтобы я жила с тобой?

— Попробуем, Джо, считай это пробным браком.

— Считай это безумием. — Ей не хотелось разговаривать, даже думать не хотелось! Ей только хотелось, чтобы его рот накрыл ей губы, чтобы его руки лежали на ее теле.

— Итак, решено. — Глаза у него заблестели от яростного удовлетворения.

— Решено?

Он снова наклонился и прижался губами к ее рту. Джо поняла, что согласится на все, лишь бы он не останавливался.

Лайам первым услышал звук открывающейся двери и отодвинулся. Пальцы Джо еще путались у него в волосах, когда она услышала голос тети Мэгги.

— Так кольцо ей понравилось? — Тетя Мэгги потерла руки от удовольствия.

— Мэгги, может, пройдемся еще раз вокруг квартала? — предложил Пат, деликатно отводя взгляд в сторону.

— Глупости, нам с Джо еще многое надо обсудить. Лайаму она достанется в любое время. Именно так, уныло подумала Джо.

Глава 5

— Вот и приехали! — Радостный тон Джо звучал неубедительно.

Здесь, у Лайама, она всегда чувствовала себя как дома, но теперь не могла справиться с охватившим ее чувством неловкости и нервозностью. Она прошла к дальней, почти целиком застекленной стене и невидящим взглядом уставилась на великолепный вид на реку. Им также можно было любоваться и из сада, разбитого на крыше, за которым она ухаживала, когда Лайам бывал в отъезде. Мирный оазис посреди города.

— Ну вот, мы прибыли. Извини за беспорядок я не ожидал, что у меня будет гостья.

— Действительно не ожидал? Брови у него взлетели, на губах заиграла неопределенная улыбка.

— Это все из-за книг, мне вечно некуда девать их. Кроме того, я так и не нашел замены своей уборщице.

Джо не попалась. Она заметила, что, несмотря на кажущуюся непринужденность, он пристально следит за ней, анализируя каждый ее жест, каждую интонацию. Ей стало не по себе, словно ее рассматривали под микроскопом.

— Да, обычно у тебя больше порядка.

— Ты как будто не рада повышению своего социального статуса, Джо?

— По крайней мере, надеюсь, что мне не придется отрабатывать ночлег и питание собиранием с пола твоих носков. Ничего смешного, — добавила она в ответ на его хохот. Однако обстановка немного разрядилась.

— Ты в роли домашней рабыни, это очень смешно, — возразил он. — К тому же я вполне самостоятелен в домашних делах. Просто мне здесь становится тесно, — задумчиво произнес он.

— Тебе здесь тесно? Моя квартира в сравнении с этой все равно что обувная коробка. Правда, мне мегабаксов не платят. — Теперь уже вообще ничего не платят, вспомнила она, нахмурившись. — Не думай, что я сяду тебе на шею, я не без средств.

— Да? Ну просто гора с плеч!

Сарказм в его голосе заставил ее покраснеть. Она отвернулась от окна и оперлась руками о кожаное кресло.

— У тебя с этим проблемы?

— У меня? — Он распахнул невинные глаза. — Хочешь получить расчетную книжку по квартплате?

— Я стараюсь быть серьезной.

— В таком случае серьезно задумайся вот над чем: мы должны подыскать что-то более подходящее, пока не родился ребенок. Где бы тебе хотелось жить?

Красиво говорит. Хотя и не очень тонко. А этот безмятежный взгляд обезоружит кого хочешь.

— Очень любезно с твоей стороны вдруг перейти на мы, — колко ответила она.

— А что тебя не устраивает? — Сквозь легкость тона явственно звучало раздражение.

— Не знаю, как тебе вообще удалось уговорить меня! — взвилась она. Наверное, она совсем с ума спятила, когда согласилась пойти на это. Сожительствовать с ним — верный путь к катастрофе!

— Я тебя не уговаривал, я тебя зацеловал. Джо не находила слов от возмущения. Было унизительно сознавать, до какой степени он прав. И еще было страшно оттого, что он узнал ее слабость.

— От скромности ты не умрешь.

— Я просто стараюсь быть точным. Она насмешливо фыркнула при виде его невинных глаз. Уголок рта у него приподнялся в волнующей, привлекательной улыбке.

— Ты стала более податливой. — Он не собирался менять тему. — Перемена оказалась просто поразительной.

Джо отвернулась, чтобы скрыть румянец на щеках. Она отодвинула стопку бумаг и села в мягкое кожаное вертящееся кресло.

— Поцелуи ничего не значат.

Лайам, опершись локтями о рабочую тумбу, отделявшую кухню от гостиной, опустил подбородок на ладонь и вопросительно приподнял бровь.

— Да что ты говоришь! Звучит интригующе.

— Тебя это интригует? — Она шумно втянула носом воздух. — На самом деле все очень просто. Я утопаю в гормонах и… и… — Лучше такая деловая откровенность, чем беззащитность под этим все понимающим взглядом. Она закашляла и замолчала.

— Ты бурный поток первобытных желаний и потребностей…

Господи, до чего же он прав!

— Тебе легко шутить, — с горячностью вновь заговорила она. Мог бы уже сменить тему. Нашел, над чем смеяться!

— Кто сказал, что я шучу?

У него в глазах не было и тени улыбки.

— Наверное, я не совсем точно выразилась, — не унималась она, чувствуя, что ей не хватает воздуха под настойчивым, немигающим взглядом Лайама.

— А как будет точно, Джо?

Джо тряхнула головой, освобождаясь от гипнотического эффекта его глаз.

— Я согласилась только ради тети Мэгги.

— А я так понял, что, если забыть о гормонах, ты сама не знаешь, почему согласилась.

— Я просто так выразилась. — Вечно он со своим педантизмом.

— Мама без сомнений приняла то, что мы с тобой женимся.

— У меня тоже нет сомнений. Потому что мы не женимся.

Не придавая ни малейшего значения ее возражениям, он смотрел на нее со снисходительной улыбкой, от которой Джо заскрежетала зубами.

— В ее понимании, — продолжал он, — если сделали ребенка, значит, женятся.

Вероятно, и в понимании Лайама тоже.

— Обычно так бывает до того, как сделали ребенка.

— Джастин это имел в виду?

Неожиданное включение в тему Джастина заставило Джо заморгать глазами. Она увидела, как губы у Лайама кривятся от отвращения.

— Не твое собачье дело, — с каменной интонацией произнесла она.

— Ведь он так любит условности.

Можно подумать, Лайам не любит условностей! Разве не единственно из чувства вины и старомодного чувства чести он идет на этот брак?

— Некоторым мужчинам не суждено жениться.

— Ты считаешь, я из них? — Он по-приятельски подсел на подлокотник ее кресла. По крайней мере раньше этот жест вполне мог сойти за приятельский. Сейчас их близость заставила ее пульс зачастить, а горло болезненно пересохло.

— Возможно. Если ты когда и женишься, то, наверное, на ком-нибудь более приятном, чем я. Она склонила набок голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — И это будет чисто деловое решение.

— И никаких поцелуев.

— Вообще, — подтвердила она.

— Нет правил без исключений.

Джо скорчила легкую гримаску. Поздновато было вспоминать, что в детстве Лайам никогда не мог удержаться от того, чтобы не пройтись по запретному газону. Он и теперь не признавал правил, если считал, что они установлены неверно.

Он потянулся рукой к спинке ее кресла и зацепил за ее волосы массивным металлическим браслетом часов.

Джо резко вскрикнула, когда голову ей дернуло назад.

Лайам вскочил.

— Сиди смирно! — сухо приказал он и пригнулся вперед. Пока он отцеплял браслет, его пальцы скользнули по ее щеке. — Теперь лучше? — спросил он, освободив ей голову.

— Ага, — пробормотала она, пропуская сквозь пальцы свои непослушные кудри. К ее удивлению, Лайам не выпрямился, чтобы отодвинуться. Его тело нависало над ней, рукой он опирался о спинку кресла, другая рука почти касалась ее лица. У Джо раздулись ноздри от аромата его тела, пронзительное ощущение внизу живота перешло в теплое пульсирование.

Он нежно провел носом вдоль ее носа, царапая щеку недавно отросшей щетиной. Его дыхание обдавало теплом, а близость была такой…

— Это ведь не то что поцелуй, а? — тихо проговорил он.

— Строго говоря, нет, — хрипло подтвердила она. Полузакрыв глаза, он провел пальцами по ее подбородку, и ей вдруг безумно захотелось прильнуть губами к лениво опущенным векам. Ее рука, еще прижатая к голове, столкнулась с его рукой. Не успела она тихо вскрикнуть, а он уже крепко сплел пальцы с ее пальцами. — Так нечестно! — прохрипела она, а он тянул ее руку к своему лицу.

— Что нечестно?

— Я знаю, чего ты добиваешься.

— Ты сама всегда говорила, что не так глупа, как кажешься, — гортанно произнес он.

— Думаешь, что, затащив меня в постель, заставишь меня на все согласиться? — Это была неосторожность, Джо прикусила язык. Лайам, конечно, такого не пропустит. — Я не пойду за тебя, Лайам. Когда-нибудь ты сам еще поблагодаришь меня за это. Оставь! — простонала она, крепко закрывая глаза. Еще немного, и она поплывет.

— Почему? — Он указательным пальцем мягко приподнял ее подбородок. — Почему ты так боишься наслаждаться?

— Я… н-не… — срывающимся голосом начала она.

— Не наслаждаешься? Или не боишься? — Тепло его взгляда почти заставило ее забыть, почему нельзя снимать оборону.

— И то… ни то, ни другое.

— Иди за меня, Джо. — Его голос звучал глубоко и искренне от внезапно охватившего его нетерпения. Он обхватил пальцами ее лицо. — Я знаю, это не входило ни в твои, ни в мои планы, но это разумно. Мы могли бы хорошо проводить время.

— Проводить время? — повторила она. Ей не нужно разумного, ей нужна сумасшедшая, безрассудная любовь! Хорошо, конечно, что он не знает ее истинных чувств, но это незнание раздражало ее.

— Конечно, почему нет? Разве всегда было не так? Ты — единственная женщина, с которой я мог бы жить, не теряя головы.

— А то, что ты делаешь мне предложение только сейчас, когда я оказалась беременной, это, разумеется, простое совпадение. Ты ведь все время собирался это сделать, да? — Она попыталась тряхнуть головой, но он крепко держал ее, не дав даже отвести взгляда. Казалось, он считал, что его убежденности хватит на них обоих.

— Ты не собиралась беременеть, а я не собирался жениться. — Его широкие плечи чуть приподнялись. — Ну и что? Ты беременна, а я могу жениться.

Он может! Но это не значит, что он хочет.

— У тебя все так просто.

— Это и есть просто, Джо. — Он сверлил ее глазами.

— Мы поженились бы из ложных побуждений. У него в глазах мелькнула удовлетворенность, а может, и облегчение — ее оборона явно давала трещину.

— Суды завалены делами о разводах людей, вступивших в брак из самых что ни на есть истинных намерений. У нас большая фора.

— Если у влюбленных не получается, на что надеяться нам? — Она почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Его смуглое, милое, знакомое лицо становилось расплывчатым.

— Влюбленных, — с издевкой повторил он. — Какое это вообще имеет значение? Ты смеешься моим шуткам, и это гораздо важнее, чем какое-то животное влечение. Любовь доведена до ширпотреба массовым чтивом и подростковыми журналами. Твоя бабушка не смела говорить, что идет замуж, потому что это был единственный способ сохранить честь, дорвавшись до секса. Ей полагалось говорить, что она влюблена.

Ее поразил такой цинизм. С каких пор он так смотрит на вещи? Или он всегда был таким, а она не замечала?

— Оставим мою бабушку, Лайам. Допустим, все это верно. Тогда почему люди вообще продолжают заключать браки? Ведь девственность уже никого не интересует.

— Наверное, потому же, почему и мы, — чтобы создать надежную семью. Кроме того, брак внушает надежду, нередко ложную, что у каждого члена семьи имеются эксклюзивные права на партнера.

Она не могла не заметить, что он не предлагал ей даже иллюзорно эксклюзивных отношений. Впрочем, она на них и не претендовала.

— Мне казалось, ты считаешь надежность скучной. — Ее слова звучали невнятно, потому что Лайам большим пальцем обводил контур ее пухлых губ.

— Я не считаю скучной мысль о том, что мы будем делить с тобой постель. Как, думаю, и ты. Она резко выдохнула.

— Если я и выйду за тебя замуж, то исключительно из-за твоей трогательной скромности.

Она игриво куснула его за палец и тут же пожалела об этом. Глаза у Лайама заблестели — он явно не признавал нападение шуточным. Джо запрокинула голову, солоноватый вкус его кожи остался у нее на языке. Тело у нее трепетало, и она почувствовала, как напряжение подскочило на несколько делений.

— Давай не будем попусту тратить время, Джо. — Уговаривающие интонации уступили место куда более властным и напористым. — Большинство людей все равно считают, что мы годами спим вместе.

— Не правда! — Веки у нее задрожали и распахнулись.

— Правда.

Почему-то эта мысль внушала ей ужас.

— Вряд ли ты пытался вывести их из заблуждения… — с возмущением начала она.

— За кого ты меня принимаешь? — прорычал он. Глаза у него загорелись почти безумным блеском. — Ты думаешь, мне так нетерпится поддержать имидж буйного самца? Учти, если бы я знал… — Джо увидела, как задергались мышцы у него на горле, когда он сглотнул. — Это было просто невероятно.

Презрительный смех сорвался с ее губ и резко оборвался.

— Настолько невероятно, что ты постарался поскорее забыть, что это вообще случилось. — У нее в голосе звучал горький упрек. Она не могла забыть, что ни в одном своем письме он ни разу не вспомнил о той ночи. Он как будто вычеркнул происшедшее.

— Ты хотела этого. Разве не так? Она неловко заерзала под его пристальным взглядом.

— И до сих пор хочу.

— Может быть, я ничего и не говорил, но всегда помнил…

Оборона трещала. Нет, она так просто не сдастся.

— Мне, знаешь ли, тоже многое не давало забыть об этом. — Она выразительно прикрыла рукой начинающий округляться живот и застыла, когда его рука легла сверху. У него были красивые, сильные и изящные руки с длинными точеными пальцами. Она жадно уставилась на ту, что лежала на ее руке.

— Может быть, ты и не влюблена в меня, Джо, но тебе со мной хорошо. — Он сделал паузу, давая ей время возразить. — Как и мне с тобой.

— Этого мало.

— Но это неплохое начало. — Ее возражения отскакивали от него, как от каменной стены. — Надо быть сумасшедшим, чтобы испытывать чувство вины от того, что между нами возникло сексуальное притяжение.

— А я и не испытываю.

— Нет? — протянул он. — Тогда чего ты изображаешь, будто хочешь, чтобы я перестал прикасаться к тебе? Ты не…

— Это ты так говоришь.

— Да, говорю, — уверенно заявил он. — Нам бы радоваться. Секс — важная штука. А позже, когда страсти улягутся, мы останемся друзьями.

— Жду не дождусь. — Более неподходящего довода он привести не мог. Его слова разбивали ей сердце.

Она презрительно сощурила глаза.

— Ну хватит, Лайам. Я за тебя не пойду, не трать напрасно время. Как это говорится? Кобылку можно затащить на водопой, но пить ее не заставишь… То же касается и девушки на выданье.

— Но я могу затащить тебя в постель и заставить тебя сделать что угодно. Может быть, я не идеально выражаюсь, но в общем я прав.

Джо в смятении закусила губу — она так и знала, что он не упустит ее оговорки. Она взвизгнула, и Лайам подхватил ее на руки.

— Немедленно отпусти меня! — Джо с яростью била каблуками по воздуху. — Я кому говорю? — Она задыхалась. — Ты что, с ума сошел? Ну вот, я в твоей постели, ты доволен? — Нелегко обдать холодным презрением, когда неловко барахтаешься, пытаясь сесть. Но у нее получилось неплохо. — И что это доказывает, не считая того очевидного факта, что эволюционный скачок от неандертальца до современного человека тебя совершенно не коснулся? Никак не воображала, что твои постельные успехи достигались путем рукоприкладства.

Лайам сидел на краю кровати лицом к ней. Неожиданно он отвернулся и закрыл лицо руками, не успев, однако, скрыть тусклый румянец, пробившийся сквозь загар.

— Я прежде отрубил бы себе руку, чем обидел тебя, Джо, ты знаешь это. — Он поднял голову и повертел шеей, будто освобождая от напряжения мышцы.

Его осипший и какой-то огорченный голос мог бы коснуться ее сердца, если бы раньше не пронзил ее самую уязвимую точку — живот. Она вскрикнула и, неловко поднявшись, встала на колени поверх стеганого одеяла.

— Знаю, Лайам. — Джо обвила руками его шею и положила голову ему на спину, обуреваемая раскаянием и любовью. Что она делала? Наказывала его за то, что его любит? Каждый удар, который она ему наносила, падал на ее же голову: она ощущала его боль как свою собственную.

Тепло ее тонкого, гибкого, по-женственному мягкого тела проникло сквозь тонкий трикотаж рубашки Лайама. Раздражение, смешанное с чувством вины, чудом откатилось в сторону, когда она прижалась так крепко, что он ощутил жар ее дыхания и образовавшееся от него влажное пятнышко на рубашке. Он почувствовал, как к спине прижались мягкие грудки. Она чуть шевельнулась, чтобы ослабить давление, и это легкое движение напомнило ему о переменах в ее теле, тех, которые он сам вызвал.

Вдруг он повернулся и, обхватив пальцами ее лицо, притянул его к себе. Свободной рукой он подхватил ее и посадил себе на колени. Ощутив податливость ее тела, он понял, что не ошибся: она согласна. Она молча смотрела на него чудными, чуть затуманенными глазами. Он тоже молчал: невидимая рука давила ему на горло, зажимая связки. И сила этого давления была почти равна желанию, охватившему его.

Он подвинул подушку и осторожно уложил Джо.

Губы у Джо припухли и стали чувствительными. Поцелуй был сдержанным, но глубоким. Джо успела распробовать крепость его губ и вкус его теплого рта и понять, как пусто станет в мире, если она не испробует этого снова.

— Ума не приложу, с чего это нам нельзя этим заниматься. — Типичные режущие нотки в низком голосе звучали, как никогда, резко.

Он держал в ладонях ее лицо, склоняясь над ней всем телом.

— Все станет еще более запутанным и сложным, хрипло предупредила она, в глубине души надеясь, что он не обратит внимания на ее предупреждение. Он и не обратил.

— Не станет, если быть честными друг с другом. То, что сейчас происходит, не для того, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж, не сомневайся.

— Правда? — Она не удержалась и коснулась кончиками пальцев напряженных предплечий. Тихий стон наслаждения прорвался у нее, и она виновато убрала руку.

— Правда, — твердо произнес он. — Но это также не значит, что я не использую этого в качестве аргумента в мою пользу.

Его скрупулезная прямота вызвала у нее слабую улыбку.

— Тогда почему это происходит, Лайам? — томно спросила она.

— Потому что мы хотим этого. Боже! — У него сорвался голос и на перекошенном лице мелькнуло страдание. — Я не просто хочу, Джо!.. — Грудь у него вздымалась, он глотал воздух. — Я не могу без этого, без тебя. Скажи, что и ты тоже!

Рубашка вырвалась у него из джинсов, Джо хватала ее и дергала, дергала…

— Ну конечно, идиот ты этакий! — шипела она, а его голова опускалась все ниже к ней.

— Наконец-то ты сказала это, — выпалил он и вытянулся рядом.

Он расстегивал ей блузку с утонченной чувственностью, легкое дрожание пальцев обостряло ее ощущения. У Джо кружилась голова, груди выпирали из нежно-розового атласного лифчика, выходили за край чашечки. Она сладострастно вздохнула, когда он расстегнул крючок.

— Я не сделаю тебе больно, если?..

Джо с усилием подняла отяжелевшие веки.

— Только осторожно, Лайам.

Он, как завороженный, смотрел, как груди у нее чуть-чуть всколыхнулись, по телу пробежала легкая дрожь. Розовый оттенок, который он так явственно помнил, обрел более глубокий тон, ареола коралловым пятнышком выделялась на сливочном фоне нежной, как магнолия, кожи. Он приложил ладони к внешнему краю ее грудей и мягко сдавил. Хрипло вскрикнув, он вдруг зарылся лицом между двумя бугорками и глубоко вдохнул, впитывая сладкий, женственный аромат.

— От твоего запаха опьянеть можно. Кажется, я уже пьян.

Темный налет у него на скулах стал еще темнее, на верхней губе проступили капельки пота.

Но Джо не видела этого: жгучее, нестерпимое желание заставляло ее беспорядочно и неловко дергаться, будто его прикосновение прорвало плотину.

— Пьян, но, надеюсь, не до бессилия. — В ее словах звучала скорее мольба, чем шутка, но глаза у Лайама потемнели.

Опираясь на одну руку, он с нетерпением рвал пуговицы на рубашке и наконец стащил ее через голову.