Город Барабу (Цирк - 1)

      - Затем...
      Сум поднял руки:
      - Нет! Пожалуйста, не говорите больше ничего. Не хочу, чтобы вы испортили мне эффектный финал.
      Арнхайм снова нахмурился, но, взглянув на нуумианца, только пожал плечами. Как угодно, подумал он.
      30
      Френсис Денэйр стоял у подножия деревенской сторожевой башни и смотрел на толпу только что привезенных рабочих. Грубая, но забавная, пестрая одежда, недоумение на лицах... Самый высокий и плотный мужчина, стоявший несколько впереди ста сорока своих товарищей, некоторое время пристально глядел на Френсиса, потом поднял голову и посмотрел на вершину башни. Вот уж с кем хлопот не оберешься, подумал Денэйр. Такие смутьяны есть в каждой партии. Он откашлялся и обратился к новеньким:
      - Во исполнение нуумианской гоаты эта деревня была построена с целью отомстить за ограничение роста Империи. Во исполнение этой цели мы добываем молочный камень, который никому не нужен. Похоже, вы попали сюда во исполнение другой гоаты.
      Том Уорнер вышел из барака и приблизился к Френсису:
      - Сделали все, что могли. Будет тесновато.
      Френсис кивнул и только тут заметил поднимающуюся над карьером пыль. Он повернулся к притихшей толпе:
      - Сегодня выходить на смену уже поздно. Том Уорнер покажет, где вы будете спать и есть. - Он еще раз посмотрел на стоящего впереди высокого мужчину. - Здесь очень трудно выжить. Так что... не создавайте проблем.
      Денэйр повернулся к башне:
      - Господин?
      - Да?
      - Я закончил. Вы желаете что-нибудь им сказать?
      Пауза.
      - Люди, чтобы выжить, нужно приспособиться. Побег, неуважение, отказ от работы, устройство беспорядков в деревне - все это наказывается. Денэйр?
      - Да, господин?
      - Пусть высокий останется. Остальных отправь в бараки.
      - Да, господин.
      Несколько секунд улица была пуста, за хлопающими дверьми раздавались приглушенные голоса и осторожные шаги.
      Оставшийся на улице здоровяк сунул в карманы внушительные кулаки, оглядел опустевшую улицу и повернулся к сторожевой башне.
      - Ну?
      - Твое имя, человек.
      Здоровяк сплюнул на землю - не ради того, чтобы очистить легкие, а просто так - и снова взглянул на башню:
      - Дирак. Растяжка Дирак. Я менеджер в "Большом шоу О'Хары".
      Пауза.
      - Дирак. Я знаю, какова гоата тех, кто прибыл до тебя. А какова природа твоей гоаты? Растяжка пожал плечами:
      - Убей - не знаю.
      - Что?
      - Я понятия не имею, что такое гоата, а если бы и знал, то не представляю, какое она имеет к нам отношение.
      - Любопытно. - Страж на башне помолчал. - Дирак, ты знаешь, кого ты оскорбил? Может быть, зная это, я смогу оценить гоату.
      Дирак усмехнулся:
      - Насколько мне известно, я никого не оскорблял. Но вот что будет, если я заберусь туда и скину тебя на землю? Это оскорбит...
      Голубой луч света метнулся с башни к человеку, охватил его и погас. Дирак повалился на землю.
      - Ты не должен угрожать, человек. Это наказуемо. Уорнер. - Голос усилился. - Уорнер!
      Том Уорнер выскочил из барака и остановился рядом с Дираком.
      - Да, господин?
      - Уорнер. Ты знаешь, что я не люблю применять шок, но этот человек угрожал мне. Объясни ему - и другим - все правила. Мне бы не хотелось снова использовать силу!
      Уорнер поклонился башне:
      - Да, господин. - Он опустился на корточки рядом с Дираком. У Растяжки дергались руки и ноги, зрачки закатились. Уорнер похлопал его по щеке. Тебе еще повезло. Котеночек не любит пользоваться лучом. Другой страж поджарил бы тебя до хрустящей корочки.
      Дирак втянул в себя воздух, его пальцы сжались в кулаки.
      - Отпусти меня, ты!.. Я все равно не подчинюсь...
      Уорнер ударил его по лицу:
      - Подчинишься! Как и все прочие! Если, конечно, хочешь жить!
      Дирак уже перестал дрожать и теперь холодно смотрел на Тома. От этого взгляда у Уорнера по спине побежали мурашки. Он поднялся и, подхватив Растяжку, поставил его на ноги.
      Дирак повернулся к башне:
      - А ты немного обидчивый, а?
      Долгая пауза.
      - Если бы ты не поддерживал Дирака, я бы наказал его. Понимаешь, Уорнер?
      - Да, господин.
      Уорнер повернул Дирака к баракам. Здоровяк ухватился за своего спутника и, едва волоча ноги, побрел вместе с ним по улице.
      - Послушай, что это за кошмар?
      Уорнер горько рассмеялся:
      - Последние три года я задаю себе этот вопрос.
      Ночь на Мистении наступала рано. Пурпурное небо почернело, ветер усилился и шевелил полог главного шатра. Музыка известила переход к предпоследнему акту. О'Хара покачал головой, постукивая ногой в такт маршу. Неподалеку стоял Раскоряка Тарзак, наблюдавший за ветром. Услышав взрыв аплодисментов, О'Хара молча повернулся и зашагал к административному фургону. От "Авангарда" по-прежнему не было никаких известий.
      Когда он подошел к ступенькам, из темноты появились Билли Пратт и Бородавка. Хозяин подождал, когда они приблизятся.
      - Ну?
      Билли Пратт покачал головой:
      - Во всем городе ни единой афиши, ни одного постера. Мы с Бородавкой побывали на следующей стоянке. Там то же самое.
      Пендианец потер подбородок:
      - Я ничего не понимаю. - Он взглянул на О'Хару. - Мистер Джон, гимнасты сегодня задерживаются?
      О'Хара нахмурился и протянул руку, указывая на то место, где недавно стояли зверинец, кухня и хозяйственные фургоны.
      - Они уехали полчаса назад.
      Бородавка покачал головой:
      - Мы никого не встретили на обратном пути. Какой дорогой они отправились?
      - До следующей стоянки здесь только одна дорога с твердым покрытием. Вы ехали по ней?
      Бородавка и Билли Пратт кивнули. Билли почесал затылок:
      - Мистер Джон, мы не видели ничего, ни фургонов, ни платформ, ни шаттлов. Они как сквозь землю провалились.
      Хозяин взглянул на Билли и тут же посмотрел на главный шатер. Билли Пратт неплохой "разводила", но сейчас О'Харе хотелось бы видеть рядом Ловкача. Какие-то темные фигуры обошли главный шатер, постояли и двинулись к выходу с площадки. О'Хара поискал взглядом бригадира:
      - Раскоряка!
      Бригадир оглянулся, заметил О'Хару и тут же подошел. Остановившись, он кивнул Билли Пратту и Бородавке и повернулся к Хозяину:
      - Мистер Джон.
      - Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать всех наших бойцов?
      Бригадир пожал плечами:
      - Они готовы.
      - Готовы?
      Раскоряка кивнул:
      - Я всегда держу их наготове, когда мы даем первое представление на новой планете. На случай, если кому-то из местных надо помассировать череп. Есть что-то новое?
      - По-прежнему ничего. - О'Хара покачал головой и стал подниматься по ступенькам. - А теперь, похоже, и кое-кто еще тоже пропал.
      Он открыл дверь фургона, вошел и включил свет. Дождавшись, пока к нему присоединятся Раскоряка, Билли и Бородавка, Хозяин подошел к пульту связи и нажал несколько кнопок. Потом сел на стул и взял микрофон.
      - Это О'Хара. Погонщик, где ты? Отзовись!
      Тишина. Повторив попытку еще пару раз, О'Хара откинулся на спинку стула и покачал головой.
      - Что же это, черт возьми, происходит? - Он повернулся к Билли Пратту. - Билли, иди и приведи мне этого нуумианца... Линта. Хочу задать ему несколько вопросов...
      Музыка оборвалась, и тут снаружи донесся топот сотен ног. Хозяин вскочил. Раскоряка открыл дверь и уже ступил на порог, но тут же попятился. В фургон с оружием в руках вошел нуумианец. Это оказался Линта. Он кивнул О'Харе:
      - Гоата.
      Билли Пратт шагнул было навстречу нуумианцу, но какая-то невидимая сила ударила в него, и он рухнул на пол.
      31
      Хаву Да Мираак повернулся на своей спальной пластине, надеясь хоть как-то растянуть период отдыха до обязательного пробуждения. Наконец он опять лег на спину и вздохнул. В голове роились тысячи мыслей. Хаву открыл глаза и посмотрел на прибор отсчета времени, установленный на консоли перед передней сферой обзора. До пробуждения еще восемь кругов. Хаву сел, проверил все четыре сферы обзора, оглядел деревню. С тех пор, как двадцать циклов назад доставили новую партию людей, здесь ничего не изменилось. В самом конце улицы стояло большое, крытое полотном сооружение с разноцветными флажками на самом верху. Ветра не было, и флажки обвисли.
      Хаву потянулся, спустил ноги со спальной пластины и встал на пол. Пластина автоматически сложилась и втянулась в стену. Одним движением синей четырехпалой руки он убрал затемняющее поле вокруг капсулы, и в крохотную комнатку хлынул странный местный свет. Пройдя в центр комнаты, Хаву шагнул на притопленную пластину и несколько секунд понежился в очищающем луче, потом отступил, достал из шкафчика свой дневной паек и сел, чтобы съесть первую порцию. Закончив с едой, Хаву выбросил в рециклер упаковку, надел чистую форму, лежавшую под специальным прессом, и уселся перед пультом, чтобы начать дневную вахту, хотя у него в запасе еще оставалось полтора оборота.
      Экран поля ночного контроля показал слабые следы присутствия какой-то местной животной жизни, отыскивающей добычу среди скал и сухой редкой растительности. Хаву покачал головой и отключил поле ночного контроля и силовое поле, защищавшее капсулу. Интересно, почему люди решили обосноваться на этой заброшенной планете? Он обвел взглядом пустынный горизонт и наконец сосредоточил внимание на огромном полотняном сооружении. Установка этого сооружения вызвала в деревне небывалое волнение. Хаву уже не в первый раз подумал о том, что было бы любопытно выбраться из капсулы и прогуляться среди людей, но тут же остановил себя - это просто глупость.
      Прибор отсчета времени подал звуковой сигнал, и Хаву перевел его в режим молчания. Глядя на прибор, он спросил себя, сколько времени прошло с тех пор, как его назначили в эту деревню. Покачав головой, страж снова посмотрел на бараки. Скоро все повторится: крики "Просыпайтесь!", привычная суета. Рабочие поднимутся с коек, потом отправятся, чтобы съесть какую-нибудь скудную пищу, затем выстроятся перед башней для проверки. И наконец потянутся в карьер, где их ждет тяжелая и никому не нужная работа.
      Хаву нахмурился. Стражам не положено размышлять о подобных вещах. Если забивать себе голову такими вещами, как рутина, скука и - как ее?.. несправедливость, то можно сойти с ума. Он устроился поудобнее в кресле и вспомнил, что гоата, постигшая всех этих людей, стала результатом решения Имперского Суда, получившего инструкцию от Королевской Семьи. Люди считали, что рождены быть свободными, чтобы завоевывать другие миры, выполнять полезную работу. Вместо этого горстка людей захвачена, порабощена и обречена на бессмысленный труд. Можно ли это считать настоящей гоатой? Тем более что те, кто страдает от мести Империи, это совсем не те, кто несет ответственность за наложенные на Империю ограничения. Нет, такая гоата не достойна Королевской Семьи.
      Он подался вперед и включил систему оповещения. Оставалось надеяться, что в случае с этими циркачами гоата сработает лучше. Хава нажал кнопку, и в деревне зажегся свет. Потом включил систему односторонней связи.
      - Просыпайтесь! Просыпайтесь! - Он помолчал и улыбнулся. - И с добрым утром!
      * * *
      Билли Пратт бросил кусок молочного камня в корзину, выпрямился и потер ладонью поясницу. Солнце пекло, в заполненном пылью карьере было нестерпимо жарко. В нескольких шагах от Пратта работал киркой Дирак. Камни падали под ноги, один кусок откатился к Билли. Он огляделся - повсюду в пыли виднелись фигуры людей, врубающихся в каменные стены или наполняющих корзины бесполезным грузом. Билли покачал головой.
      - За что? - ни к кому не обращаясь, спросил он.
      За стуком кирок его никто не услышал. "За что?" - подумал он. Откалывать куски камня, загружать ими корзины - и только для того, чтобы где-то кто-то высыпал эти камни в другой карьер.
      - Человек! - Услышав голос из сторожевой башни, все в карьере замерли.
      Билли поднял голову и оглянулся.
      - Да, ты. Тот, кто стоит. Согни спину, человек. Тебе еще предстоит сдвинуть горы.
      Билли нагнулся, качая головой.
      - Прямо-таки поэт, - пробормотал он. - "Сдвинуть горы". Подняв кусок скалы, Билли Пратт заметил рядом с собой знакомую фигуру. Не поворачиваясь, человек сказал:
      - Продолжайте работать и разговаривайте шепотом. Я Том Уорнер. Как вас зовут?
      - Билли Пратт.
      - Предупреждение было первое и единственное. Если он поймает вас еще раз, то накажет.
      Билли уже видел, что делает с человеком удар силового поля, а потому удвоил усилия.
      - Уорнер.
      - Что?
      - Что такое гоата?
      Том пожал плечами и потянулся за очередным камнем:
      - Месть. Вот и все, что я знаю. Френсис, похоже, разбирается в этом получше меня.
      - Френсис? Тот, который управляет лагерем?
      - Да. - Том бросил камень в корзину. - Вы знаете что-нибудь о восстании? Эти двое, Дирак и тот, которого называют Раскорякой, они ведь задумали что-то, да?
      - А почему бы и нет? Нельзя же оставаться здесь до конца жизни?
      Том покачал головой:
      - Одна попытка уже была. У вас ничего не получится.
      Билли выпрямился, но вовремя вспомнил о предупреждении и наклонился за камнем.
      - Почему? Я насчитал всего три сторожевые башни, а нас здесь не менее четырех тысяч.
      - Говорю вам, попытка уже была. Эти башни неуязвимы. Я хочу, чтобы вы поговорили с вожаками, убедили их отказаться от задуманного. В противном случае пострадают все.
      - Но как... - Билли замолчал, видя, что Уорнер поднял корзину, взвалил ее на плечо и, пошатываясь, двинулся по дорожке к началу карьера.
      Билли вернулся к работе, думая о том, каким странным образом сегодня утром разбудили деревню. Страж пожелал им доброго утра. Еще один кусочек мозаики, которую надо сложить, хотя кусочков явно не хватает.
      Он не мог повлиять на тех, кто готовил восстание. Билли скорчил гримасу, представив, как другие воспримут его слова. К нему и так относились неодобрительно, кое-кто обвинял его во всем, что произошло. Конечно, открыто никто не говорил, что ответственность лежит на нем, но хватало и фраз, типа: "Жаль, с нами нет Ловкача. Он бы знал, что делать. Ловкач бы нас всех вытащил. С Ловкачом мы бы в такую передрягу не попали". И так далее.
      Билли плюнул на землю, наклонился и поднял корзину. Артур Бернсайд Веллингтон, Ловкач, постоянно был где-то рядом, не позволяя забыть о себе. Соответствовать старому "разводиле" было трудно. Ловкач сделал бы иначе; Ловкач сумел бы лучше; жаль, что Ловкач ушел. Днем раньше, вернувшись из карьера, Билли попытался поговорить об этом с Хозяином. Мистер Джон не выразил сочувствия:
      - Разве не ты теперь разводила?
      - Да.
      - Ну так разводи, Билли. Цирку приходит конец. Твоя работа - вытащить нас отсюда.
      Билли взвалил корзину на плечо и повернулся к тропинке.
      - И что я должен делать? - пробормотал он.
      - Прекратить работу и построиться на перекличку!
      Люди в карьере облегченно вздохнули. Билли опустил корзину, а когда выпрямился, наткнулся на пристальный взгляд Дирака. Билли отвернулся и двинулся к другим, уже становившимся в шеренгу.
      32
      Вечером, пережевывая четвертую дневную пайку, Хаву Да Мираак наблюдал за людьми, устало тащившимися из барака, отведенного для питания. Несколько человек остановились на тускло освещенной улице и о чем-то коротко поговорили, после чего разошлись по спальным баракам. Горизонт уже утонул в серо-черной тени ночи, почти слившись с черно-фиолетовым небом, и Хаву включил поле ночного контроля. Подождав, пока на улице никого не осталось, он включил и силовое защитное поле. На экране появились лишь слабые сигналы присутствия незначительных жизненных форм за пределами деревни. А вот люди еще перемещались между бараками, оставляя на мониторе широкие красные следы. Кто-то, шедший из барака для питания, приблизился к самой башне и остановился. Хаву нахмурился и выглянул в переднюю сферу обзора. Человек худой, в запыленной одежде, смотрел на него. Хаву увеличил разрешение, вгляделся в лицо на экране и прочел появившуюся надпись.
      - Ты Билли Пратт, человек из цирка.
      Человек вздрогнул, словно напуганный, огляделся и снова поднял голову.
      - Да... э... господин. Я просто смотрю на башню. Я не замышлял ничего плохого.
      - Ты не оскорбил меня. - Хаву помолчал. А почему бы и нет? Ему было скучно.
      - Пратт, что ты делаешь в цирке?
      - Я разводила... юридический советник. - Человек рассмеялся и развел руками. - В мои обязанности входит предотвращение таких вот ситуаций. - Он посмотрел себе под ноги, покачал головой и снова взглянул на башню. Господин, можно я задам вопрос?
      - Задавай.
      - Вы находитесь там все время?
      - Моя смена - один год. Все это время я нахожусь здесь.
      - А вам... вам не скучно?
      Хаву откинулся на спинку стула, поднес руку к кнопке излучателя, но потом опустил ее на колено. Отметив свою реакцию, он понял, что человек попал в точку, но вины человека в этом не было. С их точки зрения вопрос вполне обоснованный.
      - Мне не полагается скучать. В стражи определяют тех, кто хорошо переносит одиночество.
      Человек скорчил гримасу:
      - Но все же... вам не скучно?
      Хаву внимательно посмотрел на человека и принял решение:
      - Да, иногда мне становится скучно. Мне есть чем заняться в капсуле, я наблюдаю за тем, как проходит гоата, однако временами мне бывает скучно.
      Человек потер подбородок:
      - Можно еще один вопрос?
      - Можно.
      - Мне тут пытались объяснить, но я все равно не совсем понял. Что такое гоата?
      Хаву уже открыл рот, собираясь объяснить - это была его любимая тема, - но остановился. Человек показался ему достаточно разумным, жаждущим узнать новое. Нуумианец проверил личное оружие, подумал о предстоящей бесконечной череде однообразных дней впереди и повернулся к стоявшему перед башней человеку.
      - Понятие гоаты требует долгого объяснения. Завтра, когда вернешься из карьера и отстоишь проверку, приходи к башне. Мы обсудим все подробно.
      Все, кто еще оставался на улице, замерли с открытыми ртами, будто пораженные силовым-лучом. Человек по имени Пратт опомнился первым и кивнул:
      - О'кей. Увидимся. - Он указал на барак. - Я могу идти?
      - Иди.
      Человек пошел, а Хаву с интересом отметил, что и остальные люди ожили, зашевелились и двинулись к баракам. Два больших человека последовали за Праттом. За несколько секунд улица полностью опустела. Хаву включил защитное поле, поднялся и оглядел свое помещение. "Может быть, Пратту просто любопытно, но не надо забывать, что он заключенный", - подумал нуумианец.
      Хаву достал из-под пресса уличную форму, снабженную индивидуальным защитным полем. Последний раз он пользовался ею полгода назад. Хаву с удивлением поймал себя на том, что с нетерпением ожидает первого вечера с компанией.
      Едва Билли Пратг вошел в барак, как на его плечо опустилась огромная, тяжелая рука. Он оглянулся и увидел Растяжку Дирака, который сурово смотрел на него сверху вниз. Дирак кивнул, показывая на дверь напротив двери Френсиса Денэйра.
      - Я устал, Растяжка, - сказал Билли Раскоряке. - Послушай, я хочу спать.
      Свободной рукой Растяжка открыл дверь и запихнул Пратта внутрь. Лежавший на кровати Том Уорнер поднял голову и нахмурился:
      - Что все это значит?
      Растяжка и Раскоряка, вошедшие вслед за Билли, уселись на кровати напротив Уорнера. Дирак закрыл дверь и подтолкнул Пратта к кровати Тома.
      - Наш Киска пригласил Билли на обед.
      Том удивленно уставился на Билли, потом повернулся к Растяжке.
      - Я... как... то есть...
      - Ничего. Ты с самого начала был против восстания, говорил, что ничего не выйдет. А если кто-то попадет в башню?
      Том сел, потер подбородок, посмотрел на Билли:
      - Думаешь, что сможешь убить нуумианца?
      Билли оглядел троих мужчин, поднялся и покачал головой:
      - О нет! Нет, нет и нет! Только не я.
      Растяжка толкнул его в грудь, и Билли рухнул на кровать.
      - Сядь и заткнись. Сейчас ты - наш единственный шанс.
      - Я не какой-нибудь боевик...
      - Да ты и не разводила. - Растяжка повернулся к Тому. - Так что? Если он попадет в башню, у нас есть шанс? Том кивнул и улыбнулся:
      - Есть. Один. - Он отвернулся, опустился на пол и вытащил кусок стены, а из тайника извлек нечто похожее на деревянный пистолет. Том протянул его Дираку.
      - Что это?
      - Если Киска впустит Билли в башню, то наверняка обезопасит себя индивидуальным защитным полем. Или, что вероятнее, наденет защитный костюм. Мы узнали об этом два года назад, когда сами пытались поднять восстание.
      Дирак нахмурился:
      - Что случилось?
      - Мы следили за тем, как происходит смена. При этом тот, который был в башне, выходит, садится в скутер и уезжает. Мы попытались попасть на них в момент смены, но нас остановило защитное поле. Потом ударили лучи... - Том поджал губы. - Внутри капсулы поле очень слабое. Иначе оно разорвало бы башню.
      Растяжка взял в руку пистолет:
      - А это что такое?
      - Эта штука снабжена пружиной и выстреливает заостренный металлический болт. - Том помолчал и посмотрел на Билли. - Если Киска захочет поесть или поговорить, то ему придется убрать защитное поле с лица. Стреляй в него.
      Растяжка положил пистолет на колено Билли. Оружие было небольшое, с крючком под дулом для освобождения пружины.
      Дирак повернулся к Тому:
      - Если мы захватим башню, то сможем ли воспользоваться их оружием для штурма двух других?
      Том кивнул:
      - Луч бьет на большое расстояние, и, когда Билли войдет в башню, мы все будем в дерьме. Так что особенно осторожничать с прицеливанием не придется. - Уорнер повернулся к Билли. - Когда ты пойдешь?
      Билли почувствовал, что у него пересохло во рту:
      - Сразу после возвращения из карьера.
      Том кивнул:
      - Тогда лучше возьми его с собой. Спрячь под рубашку на поясе. У тебя может не быть времени забрать его отсюда. И помни, стрелять надо только в лицо.
      Билли посмотрел на пистолет и перевел взгляд на Дирака:
      - Растяжка, я... я...
      Дирак схватил его на плечо:
      - Сделай хоть это для своего цирка! Неужели не сможешь?
      Билли опустил голову, сглотнул и сунул оружие за пояс. Потом поднялся и шагнул к двери:
      - Я ухожу.
      Он уже открыл дверь, когда Растяжка тоже поднялся:
      - Не подведи нас, Билли. Понятно?
      - Понятно. - Билли вышел из комнаты и остановился. За дверью барака высилась башня. Он закрыл глаза и покачал головой.
      33
      Посланник Сум переступил порог стыковочного модуля шаттла. На борту "Города Барабу" его ждал Карл Арнхайм:
      - Решили проинспектировать свой новый военный транспорт, посланник Сум?
      Сум внимательно посмотрел на человека и покачал головой:
      - Я прилетел, поскольку то, что мне нужно сказать вам, нельзя доверить радиоволнам.
      Арнхайм нахмурился и повернулся к двери кают-компании:
      - Пойдемте туда, там можно поговорить. - Он зашагал по коридору, открыл дверь, вошел и пригласил нуумианца садиться. Сам же повернулся к бару. - Выпьете, посланник?
      - Нет.
      Арнхайм пожал плечами, налил себе чашку пурима и опустился на кресло напротив Сума:
      - Итак, посланник, какие проблемы возникли?
      Сум оперся на край стола:
      - Возможно, никакие, мистер Арнхайм, возможно, очень серьезные. Ваша гоата привлекла внимание Имперской Палаты.
      Арнхайм сделал глоток, кивнул, поставил чашку на стол и спокойно взглянул на нуумианца:
      - И что?
      - Мистер Арнхайм, уничтожение "Большого шоу О'Хары" как часть искусно осуществленной гоаты вполне соответствует законам Империи. Но в Палате есть такие, кто считает, что речь в данном случае идет не о гоате. Они намерены доказать, что вы действуете, руководствуясь всего лишь интересами материальной выгоды.
      Арнхайм подался вперед, глядя в глаза нуумианцу:
      - Я не получу от этого ничего, если не считать сокрушение Джона О'Хары. Как вам прекрасно известно, я уже потратил кучу денег, но даже не претендую на корабль. Мы договорились, что "Город Барабу" со всем его оборудованием передается Империи.
      Сум кивнул:
      - Да, это и смущает большинство ваших критиков. Однако сам по себе акт уничтожения, осуществленный без какого-либо стиля, также неприемлем.
      - При чем здесь стиль?
      - Я понимаю, вы невежественны в том, что касается гоаты, и, если быть откровенным, мистер Арнхайм, именно это меня раздражает. До сих пор вы все делали совершенно правильно. Когда ликующая публика арестовала артистов, это было великолепно. Отличный штрих. Но, пусть мне этого и не хочется, вам все же следует рассказать мне все. Все до конца. Если гоата проведена неадекватно, нам грозит принудительная реституция. Мистер О'Хара будет восстановлен в своих правах, а нас с вами ждут большие неприятности.
      Арнхайм задумчиво кивнул, сделал еще глоток и отставил чашку:
      - Вы хотите сказать, что если я не уничтожу О'Хару в соответствии с определенными правилами, то он выйдет сухим из воды, а я потеряю последнюю рубашку?
      Сум кивнул:
      - Весьма подходящее описание.
      Арнхайм допил то, что оставалось в кружке, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди:
      - Что ж, в таком случае, полагаю, вам стоит подробно просветить меня насчет этой гоаты.
      Хаву Да Мираак задумчиво смотрел на человека по имени Билли Пратт, сидевшего напротив него за складным столиком. Пратту, похоже, очень понравился подъем в капсулу на силовом поле, и он чуть было не закричал от восторга, когда попал в очиститель, избавивший его одежду от пыли. Но после того, как гость съел свой паек, он впал в долгое, непонятное молчание. Иногда Пратт вздрагивал, нервно озирался, посматривал в обзорную сферу. На улице почти никого не осталось. Большинство людей были заняты едой.
      Хаву вздохнул. Встреча с человеком оказалась не такой интересной, как он надеялся. Пратт молчал, вздрагивал, запускал руку под рубашку. Хаву знал, что вскоре ему придется отправить человека в барак - надо же ему отдохнуть перед очередным рабочим днем. Хаву не вполне понимал смысл того, что объектом гоаты стали люди из цирка. Будь у него достаточно воображения, он и сам осуществил бы гоату в отношении Имперской Палаты, которая обрекла стражей на прозябание в этой глуши ради контроля за людьми.
      - Пратт, ты спрашивал меня о гоате.
      Человек чуть не подпрыгнул и торопливо вынул руку из-под рубашки.
      - Да. - Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух. - Да.
      - Итак?
      Пратт пожал плечами:
      - Я просто не понимаю. Вы, нуумианцы, превратили в религию уничтожение людей?
      - Нет, нет. - Хаву покачал головой. - Гоата - это не уничтожение людей, если не считать периферийной функцией то, что вы называете местью.
      - Не вижу разницы.
      Хаву нахмурился и подался к столу:
      - Мы говорим "гоата", называя то, что у вас зовется местью. Но этим же словом мы обозначаем и то, что вы называете справедливостью. Если перевести на ваш язык буквально, то гоата означает выравнивание весов, восстановление баланса.
      Пратт покачал головой:
      - Ну, теперь уж я точно не понимаю. - Он повернулся и кивнул в сторону обзорной сферы: по улице шли усталые люди, возвращающиеся в бараки после ужина. - Мы не называем это справедливостью. Насколько я знаю, Империя просто мстит им всем за то, в чем они совершенно не виноваты. Не знаю, при чем здесь "выравнивание весов".
      Хаву кивнул и тут же пожал плечами:
      - Некоторые воспринимают людей как единое целое. Предавая гоате одного человека, мы предаем всех...
      - Полная чепуха.
      Хаву выпрямился и положил руку на рукоятку шокового пистолета:
      - Поясни.
      - Если то, что вы говорите, правда, то нет никакой причины поступать с этими людьми так, как поступаете вы. То есть нет смысла делать это со всеми. Предайте вашей гоате одного человека.
      Хаву убрал руку с оружия и внимательно посмотрел на собеседника. Пратт сказал то, о чем нуумианец сам думал много раз. Гоата, спланированная и осуществленная Имперской Палатой, сильно смахивала на предлог, рациональную конструкцию, причем не очень убедительную.
      - Верно, это плохой пример гоаты.
      Пратт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Похоже, он уже не нервничал.
      - Дайте мне хороший пример гоаты.
      - Ладно. - Хаву ненадолго задумался. - Классический случай гоаты описан в "Нуумианских хрониках". Там говорится о двух братьях, Хаккире и Джолдасе, которые оба стремились взять в жены Айелу. Айела предпочла Хаккира Джолдасу, и последний решил опорочить брата в ее глазах. Джолдас угнал из поместья отца скот, продал его и представил дело так, будто преступление совершил Хаккир. Узнав о случившемся, отец отрекся от Хаккира и изгнал его со своей земли. После этого Айела тоже отказала Хаккиру и одарила своей благосклонностью Джолдаса. - Хаву помолчал и добавил: - Это называется бент.
      Билли Пратт нахмурился:
      - Бент?
      - Да. Основа каждой гоаты - бент, выведение весов из равновесия, причина, если угодно. Как бы ты чувствовал себя на месте Хаккира, что бы ты чувствовал по отношению к Джолдасу?
      - Да ничего хорошего. Не знаю, убил бы я его, но желание наверняка возникло бы.
      - Это было бы неартистично, такой грубый прием, Пратт, не гоата. Но ты понял бент?
      - Думаю, да. Имперская Палата считает, что Ассамблея Квадранта, в которой большинство составляют люди, остановила традиционную экспансию Империи. Отсюда - бент для гоаты. Палата выбрала для своей гоаты других людей; это то же самое, если бы Хаккир выбрал первого попавшегося ему на улице нуумианца, а не Джолдаса. Примерно так?
      Хаву задумчиво посмотрел на человека, хмуро усмехнулся и покачал головой:
      - Давай пока остановимся на Хаккире и Джолдасе.
      Нуумианец чувствовал себя не в своей тарелке. Гоата Имперской Палаты действительно не выдерживала критики. Но кто осмелится усомниться в справедливости решения Палаты, вынесенном под диктовку Королевской Семьи? Такого прежде никогда не случалось.