Сестры Локвуд (№2) - Танец страсти

Она повернулась спиной к Роуз, чтобы та зашнуровала кружева. Роуз с откровенным любопытством наблюдала за тем, как Сильвия надевала на себя платье.

Оно было велико Сильвии. Платье висело мешком на плечах и груди.

– Генерал не захочет, чтобы ты надела корсет. Но у тебя же небольшая грудь, правда?

Как отвечать на такой вопрос, черт возьми?

– Полагаю, небольшая, – смутилась Сильвия.

– М-м-м… Корсет поможет тебе… – Роуз приподняла свои тяжелые груди руками и наглядно показала, как может помочь корсет. – Поможет выглядеть так, будто они побольше.

Роуз старается помочь ей, и Сильвия это оценила. Но грудь в танце всегда была балластом. Иначе говоря, лишь мешала.

Когда Роуз протянула ей деревянную палочку и Сильвия посмотрела на себя в зеркало, ее возмущению не было предела.

Но этим все не закончилось. Роуз, пошарив в гардеробе, вытащила оттуда пару крыльев. Проволочный остов с ремешками для крепления, обтянутый прозрачной материей, стоит признать – удивительный образец инженерного искусства. Сильвия еще больше бы восхищалась крыльями, если бы ей не нужно было надевать их на себя.

Однако Роуз протянула крылья Сильвии, и та вынуждена была их взять. Она продела свои изящные руки в специальные петли и превратилась в фею.

Сильвия взглянула на себя в зеркало и вынуждена была признать: крылья выглядели весьма симпатично. Они сделали бы честь костюмеру Парижской оперы, где трудились самые изобретательные и опытные мастера своего дела.

– Почему мистер Шонесси взял тебя на работу? – Роуз не смогла удержаться от этого вопроса, убедившись со всей определенностью, что фигура Сильвии не слишком подходит для «Белой лилии».

Сильвия решила: до тех пор, пока она вынуждена находиться в этом театре, лучший способ защиты – некоторая таинственность.

– Мистер Шонесси и я ехали в одном дилижансе, который остановили грабители, и, когда я поцеловала одного из них, они согласились нас отпустить.

Роуз в изумлении не сводила с Сильвии своих черных глаз.

– Боже мой!

На что еще способна эта женщина, если она решилась поцеловать разбойника с большой дороги?

Как ни странно, но Сильвия была удовлетворена. Да, она может быть костлявой и тощей, наряд феи не подходит ей, однако же она способна произвести впечатление.

– Странно, что все случилось так неожиданно. Обычно мистер Шонесси выжидает, прежде чем взять в «Белую лилию» новую девушку. Рассказывает нам об этом. Мы думали, он никогда не найдет замену для Китти. Так что ты – настоящий сюрприз.

«Полагаю, что я и на самом деле сюрприз».

Глава 5

Генерал окинул Сильвию критическим взглядом. Мешковатое платье, палочка… и при этом ни тени смущения на лице.

– Твой костюм нуждается… в значительной переделке. Ты умеешь обращаться с иглой, Сильвия?

– Должно быть, вы хотели сказать «мисс Шапо»! – Вероятно, Роуз была права. Однако Сильвию задевала и раздражала такая оценка ее внешности. – Я умею обращаться с иглой.

– Как видишь, мы здесь не церемонимся. Девушки, займите свои места. Сильвия, встань между Молли и Дженни…

– А как ваше имя? – Сильвии очень хотелось дать волю нахлынувшим чувствам. Норов в ней просыпался гораздо быстрее, чем чувство голода. И все же стоило хоть что-то съесть, когда мистер Шонесси предлагал.

– Генерал. Зови меня просто Генерал. – Он грозно сверкнул очами в ее сторону, явно желая пресечь расспросы. – Жозефина, пожалуйста, начинай…

Сильвия с усмешкой посмотрела на него и хотела что-то сказать.

– Не смей, не смей, – шипел кто-то из девушек. Генерал улыбнулся Сильвии лучезарной улыбкой.

– Если хочешь, назови меня пирожком. Или – «этот окаянный бастард». Мне все равно. А вот я скорее всего буду часто упоминать твое имя, Сильвия. А пока, пожалуйста, встань между Молли и Дженни. Я полагаю, ты умеешь двигаться под музыку?

Последнюю фразу Генерал произнес с нескрываемой иронией, что слегка поразило Сильвию.

– Могу. – Девушка торжествовала.

– Жозефина! – рявкнул Генерал.

Жозефина, женщина с белокурыми волосами, выглядела довольно ординарной по сравнению с другими обитателями театра. Ее круглое, приятное, здорового цвета лицо скорее подошло бы жене какого-нибудь деревенского сквайра. Вздрогнув, она подошла к фортепиано, и ее пальцы легко побежали по клавишам. Зазвучала игривая, бодрая мелодия в ритме вальса.

Девушки двигались по сцене, помахивая палочками над головами.

Сильвия без особого труда повторяла незамысловатые движения вслед за танцовщицами.

Генерал наблюдал за ней, не спуская глаз, и – Сильвия видела это и готова была поклясться – не без удивления.

В танце не было ничего непристойного, несмотря на дурацкие размахивания палочками, крылья и рискованно прозрачные платья танцовщиц. Сильвия танцевала с удовольствием, представляя, сколь привлекательно это может выглядеть в свете рампы во время представления.

– Улыбнулись, девушки! – прикрикнул Генерал.

Лица девушек озарили ослепительные белозубые улыбки. Сильвия вместе со всеми подчинилась приказу Генерала, не сомневаясь, что ее улыбка скорее напоминает вымученную гримасу.

Танцовщицы кружились по сцене под нехитрую мелодию из нескольких повторяющихся тактов. Выстроившись в ряд перед авансценой, они повернулись спиной к залу и взялись за руки. Сильвия сориентировалась довольно быстро, протянула свои руки Молли и Дженни. По правде сказать, ей очень не хотелось даже прикасаться к Молли.

Танец, напоминавший детскую игру, начинал забавлять Сильвию. Она могла бы исполнить его и в полусне.

Неожиданно для Сильвии девушки громко завизжали «Уиии!». Они наклонились вперед, увлекая за собой ошеломленную Сильвию.

Через минуту – вновь кружились в вальсе по сцене и размахивали палочками. При этом их попки, обращенные к залу, оказались выше их голов.

– В следующий раз повыше зад, Дженни! Повыше! – Генерал отдавал команды девушкам, словно войску на маневрах.

Сильвия пришла в ужас от того, какие телодвижения ей впервые приходится совершать. Снова и снова она вынуждена была вместе со всеми повторять их и визгливо выкрикивать: «Уиии!»

– У тебя почти нет задницы, Сильвия. Немедленно ступай к швее. Пусть она тебе перешьет это платье. – Голос Генерала перекрывал музыку. – Я хочу слышать «Уиии!». Раз-два-три, раз-два-три…

Сильвия вырвала свою руку из цепких пальцев Молли и бросилась прочь со сцены.

Сильвия не отдавала себе отчета, куда она убегает. Одно слово «прочь!» кружилось в ее голове.

Выбежав в полутемный коридор, Сильвия нос к носу столкнулась с Томом Шонесси.

– Так скоро вас утомили танцы, мисс Шапо?

– Трясти задницей… кричать «Уиии!»… – Сильвия беспомощно развела руками, будучи не в силах иначе передать весь ужас, охвативший ее. – Это не танец, мистер Шонесси!

– Движения под музыку, улыбки. – Казалось, Том немного смущен. – Разумеется, это танец. Аза попки и «уиии!», мисс Шапо, публика платит хорошие деньги. А во Франции «танец» означает нечто иное? Ну да, пожалуй, я понимаю, что вы имеете в виду. Боюсь, в Лондоне не найти желающих платить хорошие деньги, чтобы увидеть… – Том сделал паузу, как бы подыскивая нужное слово, – балет. Если это именно то, что вы хотите. Увы, балет не приносит дохода.

Да что он знает о балете!

– В вашем театре есть другая работа? – Сильвия старалась говорить как можно спокойнее. – Чтобы я могла заработать на свое содержание.

Она надеялась, очень надеялась, что он не поймет ее превратно.

Сильвия напрасно беспокоилась. Голова Тома работала в нужном направлении.

– Может быть, вы умеете петь?

– Ну… – Сильвия могла приказать своему голосу следовать за мелодией. Но чаще мелодия вела ее за собой. Тело Сильвии чувствовало музыку лучше, чем голос. – Да. – Это было правдой лишь отчасти.

– Вы поете… хорошо? – Похоже, это его волновало. – Понимаете, мы не хотим отпугнуть публику… гм… изысканным пением. Многие из приходящих сюда мужчин могут послушать сопрано в собственной гостиной. Они приходят в «Белую лилию» для того, чтобы отдохнуть от сопрано, чтобы на время забыть о вечерах, которые они вынуждены проводить в обществе собственных жен.

– Никто и никогда не пригласит меня петь в гостиной, – чистосердечно призналась Сильвия.

– В таком случае вы готовы петь непристойные песни? Сильвия в недоумении моргала.

– Непри… – Ей хотелось рассмеяться. Сильвия подавила смех, заметив, что лицо Тома было вполне серьезно. Он задал конкретный вопрос. Мистер Шонесси – деловой человек. Ему решать, как лучше распорядиться своей собственностью. Согласившись работать в театре, Сильвия стала собственностью Тома Шонесси.

– Да, непристойные песни. Такие, например, как эта. – После короткой паузы Том откинул голову и запел на удивление приятным тенором песенку весьма скабрезного содержания о забавах красотки Нелл и лорда Адера. – Вот непристойная песня. – Том бросил исподлобья взгляд на девушку.

Выражение его лица абсолютно не соответствовало словам песенки, только что прозвучавшей в его исполнении. Сильвия не удержалась, чтобы не съязвить:

– Хорошая песня, но лучше ее исполнять не мне, а вам.

– О, я бы исполнил, – серьезно заверил Том, – если бы кто-то платил деньги за то, чтобы увидеть меня в гриме или в неглиже.

– А вы уверены, что желающих нет? – Эти слова вырвались раньше, чем Сильвия успела подумать. Она пожалела об этом, но, как истинная кокетка, не могла промолчать в подобных обстоятельствах.

Сильвии было чрезвычайно любопытно, что же ответит Том Шонесси.

Том медлил, в упор, с явным удовольствием глядя на Сильвию. Ему понравилась реакция девушки, и он думал, как ответить на этот выпад.

– Я могу спеть французский вариант этой песенки. Меня научил мой друг Анри. Хотите услышать?

– У меня есть выбор?

Том не ответил. Он чуть прикрыл глаза, словно настраиваясь, и запел.

Это была песня о мужчине, страстно желающем овладеть женщиной и придумывающем множество способов любовных ласк. Все для того, чтобы женщина в полной мере получила удовольствие. Песня о безудержной, но прекрасной страсти, а не о забавах Нелл и лорда Адера, для которых годились примитивные штучки.

Как ни шокировало то, о чем пел Том, но звучало это прекрасно.

Сильвию возбуждала страсть, с которой он пел. Каждая частичка ее тела пылала и отзывалась безудержным желанием.

Господи, Сильвия танцевала для королей. Она не могла вспомнить, чтобы когда-то так поддалась страсти мужчины, хотя Сильвия не сомневалась, что этот негодяй сочинил песню на ходу. Том порвал в клочья ее самообладание, разбил, как разбивают кием треугольник бильярдных шаров.

Том довел песню. Тишина заполнила пространство вокруг них. Тишина, подобная той, которая воцаряется в зале с падением тяжелого бархатного занавеса. Заложив руки за спину, Том строго, словно викарий, смотрел на Сильвию. Однако в его глазах поблескивали дьявольские смешинки. Он ждал, что скажет Сильвия.

Сильвия не могла припомнить, чтобы ее когда-нибудь так предательски покидали нужные слова.

– Это… – Сильвия откашлялась, чувствуя подступающий к горлу ком. – Это другая песня, мистер Шонесси.

– Разве? Не та же самая? – Он был само воплощение невинности. – Проклятие, должно быть, Анри ввел меня в заблуждение. Я поговорю с ним. Либо мой французский не столь хорош, как мне кажется.

Сердце Сильвии бешено колотилось.

– Но «хороший» – это не то слово, которое стоит употреблять, говоря о вашем французском, мистер Шонесси.

Сильвии не пришлось долго ждать. Реакция Тома на ее пассаж последовала незамедлительно. Серьезно, словно школьник, старательно решающий арифметическую задачу, Том парировал:

– В таком случае «гадкий». Вы предпочитаете это слово?

Ситуация напоминала исполняемое па-де-де и веселила Сильвию гораздо больше, чем следовало. Девушка рассмеялась, даже не пытаясь сдержаться.

Разумеется, смех только воодушевил Тома.

– Что больше всего понравилось вам в песне, мисс Шапо?

Словно желая защититься, Сильвия отрезала:

– Финал!

Улыбка на лице мужчины становилась, можно сказать, откровенно опасной.

– М-м-м… Возможно, это так. Однако… – В некоторой задумчивости Том слегка дотронулся до ее полыхающей щеки. – Если бы вы только видели, насколько привлекательней становились вы с каждым словом этой песни.

Сильвия оцепенела. Дерзкий, самонадеянный…

Словно очнувшись, Том отвел руку и бросил на Сильвию быстрый, немного смущенный взгляд.

Однако это осторожное прикосновение его пальцев к щеке молнией прожгло все тело девушки.

Последовала неловкая пауза.

– Тем не менее есть о чем подумать, слушая эту песню. Не правда ли, мисс Шапо?

29

– У вас приятный тенор, мистер Шонесси. – Мучительная попытка обозначить дистанцию и вернуть остатки самообладания.

– На самом деле? Прошу прощения. – Разочарование отразилось на лице Тома. – Я предполагал, вы способны оценить любовную лирику. Очевидно, это не так. Я ошибся. Вы сама невинность…

Привлекательное лицо Тома окончательно заворожило Сильвию.

– Я вовсе не такая уж не… Лицо Тома озарила улыбка. – Да?

Сильвия слишком поздно поняла, насколько нелепо защищать свою честь, заявляя, что она вовсе не невинна. Она замолчала, не понимая, как выбраться из этой ловушки.

– М-м-м… Я так не думаю. – Том вынул часы из кармана и небрежно, одним пальцем, открыл крышку. Взглянув на циферблат, он заспешил. Так поднимаются из-за стола, чтобы завершить затянувшуюся трапезу и приступить к неотложным делам. – Что касается вашего дела, мисс Шапо, я не занимаюсь благотворительностью.

Сильвия растерялась:

– Прошу прощения?

– Все очень просто. Либо вы поете неприличные песни на мой выбор, либо танцуете. В противном случае – вы свободны. У вас только три варианта. Да, вы довольно привлекательны. Но вы, полагаю, заметили, что для «Белой лилии» красота – правило, а не исключение. Я мог бы предложить вам другую работу, будь вы попроще.

Сильвия лишилась дара речи. Довольно привлекательна? Совсем недавно она была «красива».

– Это называется «работать», мисс Шапо. Вам незнакомо это понятие?

Груз несправедливости обвинений буквально сдавил ей грудь. Сильвия задохнулась от негодования.

Все, что Сильвия ценила в жизни, – мягкая постель, с которой она поднималась по утрам, цветы, которые ей подносили каждый вечер после спектакля, преисполненные обожания и зависти девушки в ее уборной, молчаливое поклонение Парижа и преданность такого мужчины, как Этьен, – было достигнуто только благодаря дисциплине, постоянным ограничениям и целеустремленности. Другими словами – работой. Что может этот… этот расфуфыренный мужчина знать о том, сколько пота нужно пролить и какую боль надо пережить, чтобы заставить людей забыть обо всем, когда они наслаждаются твоим танцем?

Ее – живую, искрометную – буквально парализовала ярость.

– Вы ничего не знаете обо мне, мистер Шонесси!

– А чья в этом вина, мисс Шапо? – В этих словах Тома слышалась откровенная насмешка. Как будто волны справедливого негодования, исходящие от Сильвии, – не более чем легкий бриз.

Этот вопрос девушка оставила без ответа.

– Вы хотите сказать, что умеете работать?

– Гарантирую, мистер Шонесси, что могу поучить вас, как нужно работать, – съязвила Сильвия.

Том усмехнулся:

– Вы совершенно правы, мисс Шапо. Что моя работа? Так, детские забавы. Очень легко и весело командовать миловидными девушками. Я горю желанием поучиться у вас. А сейчас – одевайтесь в то, во что прикажет Генерал, и делайте то, что он говорит. Улыбайтесь и танцуйте так, как делают другие девушки. Если вы не уверены, что сможете это делать, то извольте сейчас же уйти отсюда.

Сильвия внимательно слушала все, что говорит Том. По необъяснимой причине слова «довольно привлекательна» невероятно задели ее.

Интересно, он действительно предложит работу проститутки, если она откажется от репетиций спектакля? Сильвию не покинуло ощущение, что Том не настолько безразличен, как хочет показать. Весьма соблазнительно рискнуть, чтобы заставить его раскрыть карты.

Довольно привлекательна, видите ли.

Однако не стоит исключать, что этот господин относился к числу тех, кто любит новизну, но при этом быстро от нее устает. Мужчины с подобным лицом, даже лишенным… своеобразного шарма, присущего лицу Тома, вполне способны смотреть на женщину как на подарок судьбы. Но Том Шонесси не просто принадлежал к разряду подобных мужчин. Он, судя по всему, способен привести в ярость окружающий мир.

Что ж, Сильвии удалось потешить свою гордость.

Но ей нужны деньги.

– Когда мне заплатят?

Черты лица Тома смягчились. А может, просто дневной свет наконец проник в помещение? Или действительно Том Шонесси испытал облегчение, услышав эти слова?

– Только когда вы выступите перед публикой, мисс Шапо. А пока вы – всего лишь ученица и живете за счет «Белой лилии». Так вы остаетесь?

Сильвия Ламорье – ученица, живущая за чей-то счет?

– Вы остаетесь? – От Сильвии не ускользнула легкая просительная нотка, прозвучавшая в его голосе. Она была уверена, в чем истинная причина перемены, происшедшей с ним. Возможно, он не хотел, чтобы Сильвия немедленно покинула театр. А может быть, он просто спешил, судя по тому, что вновь бросил нетерпеливый взгляд на часы. А вдруг у него назначена встреча с Биггси Биггенсом, чтобы поделить добычу?

– Я останусь. Останусь. – Сильвия глубже вдохнула, чтобы, насколько возможно, произнести эти слова без иронии. – Чтобы танцевать.

Том выдержал короткую паузу. Из тщеславия Сильвия решила интерпретировать ее как необходимость оценить наступившую наконец разрядку в напряженной беседе.

– Ну что ж, очень хорошо. Когда вы вернетесь на репетицию, надеюсь, вы пожелаете извиниться перед Генералом. Он предсказывал, что вы принесете неприятности. Постарайтесь убедить его в обратном.

Тон, с каким были сказаны эти слова, мимолетная усмешка говорили об одном: у него нет ни малейшей уверенности в том, что Сильвия сделает это.

Девушка и не пыталась разубеждать его.

– После репетиции, Сильвия, пожалуйста, попросите Жозефину показать вам вашу комнату. Также попросите ее позаботиться о том, чтобы вас накормили. Я не хочу, чтобы вы голодали.

Она посмотрела ему в глаза. Их взгляды встретились.

– Спасибо. – Сильвия изо всех сил старалась сохранить хотя бы подобие достоинства. Прежде чем присоединиться к враждебно настроенной стае женщин, она не смогла отказать себе в удовольствии убедиться, в восхищении ли от нее этот мужчина.

Том, казалось, забыл о ее существовании. Как ни странно, создавалось впечатление, что он уже не спешит, как буквально минуту назад. Том Шонесси просто стоял и рассматривал свои руки. Сильвия была готова поклясться, что во взгляде его прекрасных глаз была какая-то обреченность.

Глава 6

Барон лорд Камбри, владелец крупной кораблестроительной компании, Джордж Пинкертон-Ноуэлс, майор Уильям Гордон, виконт Ховат и еще пара титулованных господ – они сообща могли бы финансировать две английские армии. Кто-то из них получил наследство и сумел им правильно распорядиться. Кто-то сколотил приличный капитал, имея дело, приносящее стабильный доход. Состоятельные люди вполне могут себе позволить тратить часть своего капитала на нечто новенькое и необычное. Дела и развлечения, ставшие за много лет привычными, им изрядно наскучили.

«Белая лилия» представляла для богачей определенный интерес. Все они занимали хорошее положение в обществе, имели влияние и связи в определенных кругах. Их возможности помочь Тому Шонесси в осуществлении нового плана, с большой долей уверенности, можно назвать безграничными. Немаловажным для Тома было и то, что деньги кредиторов были заработаны честным путем.

Эти люди и раньше поддерживали хозяина «Белой лилии», вкладывая в его рискованные затеи часть своего капитала. Том ни разу их не подвел, возвращал кредит точно в срок. Более того, вложения в «Белую лилию» не просто окупались сполна, но и приносили доход. Кредиторов устраивало такое положение вещей. Поэтому, естественно, им хотелось повторить некогда предпринятое и обернувшееся для них прямой выгодой.

Том пригласил этих весьма известных всему Лондону особ на переговоры в клуб майора Гордона, предложив после отправиться на обед в хороший ресторан, а ближе к ночи, вполне вероятно, – в «Белую лилию».

Бренди высшего качества и наилучшие сорта сигар создавали благоприятную атмосферу для того, чтобы джентльмены рискнули раскошелиться. Легкий ароматный дымок овевал их раскрасневшиеся лица, таял в мягком свете настольных ламп.

Пинкертон-Ноуэлс расстегнул сюртук, удобно расположив свой живот на коленях.

– Говори, Шонесси.

Том не стремился быть человеком их круга. Поэтому они весьма благосклонно относились к нему, можно сказать, любили. Более того, кое-кто из этих джентльменов не отказался бы на какое-то время стать им. Тому нравилось быть тем, кем он был на самом деле, – наполовину ирландец, отчасти, по слухам, цыган, то есть явный ублюдок, и тем не менее эти знаменитости завидовали Тому Шонесси, дорожили дружбой с ним, получая удовольствие от общения.

Состоятельные папаши никогда не позволили бы ухаживать хозяину «Белой лилии» за дочерьми. Хотя, как мужчина, он был чрезвычайно привлекательный. Но бояться своих кредиторов Тому Шонесси не приходило в голову.

– Джентльмены! – Том окинул взглядом собравшихся. – Спасибо зато, что вы согласились сегодня встретиться со мной.

– Нет, это тебе спасибо, Шонесси! За мою Мелинду. Мелинда также благодарит тебя, – вставил майор. Послышался дружный смех. Мелинда, до того как стать обожаемой любовницей майора, некоторое время работала в «Белой лилии».

Мелинда… Счастливый майор… Мысли Тома на мгновение перенеслись в «Белую лилию». Он вспомнил мисс Сильвию Шапо. Всего лишь прикосновение. То, что он делал не раз, флиртуя с женщинами. Делал легко и непринужденно. Том не ожидал, что кожа Сильвии столь… как бы лучше сказать… мучительно нежна. Это открытие поразило его. В этой женщине, похоже, соединились незащищенность и уверенность, страстность и целомудрие. По какой-то причине, не совсем понятной для него, рядом с Сильвией Том Шонесси чувствовал себя неуверенно. Это вызывало досаду, ибо он не мог припомнить, когда с ним такое случалось.

– Передайте от меня привет очаровательной Мелинде, – поднимая бокал с вином, Том произнес эти слова весело и непринужденно. – Я счастлив, что не без моего участия два славных человека нашли друг друга.

– За Мелинду и майора! – Сидящие за столом дружно поддержали тост. Майор прочувствованно благодарил компаньонов.

Том выдержал паузу.

– Джентльмены, полагаю, уместно сказать, что «Белая лилия» всего за пару лет внесла солидный вклад в наше общее дело, – он улыбнулся майору Гордону, – в наше благосостояние и счастье. Уверен, майор, как никто другой, с этим согласен.

Снова возникло некоторое оживление, послышались веселые смешки.

– Верно, верно! – Майор был нескрываемо доволен.

– Замечательно, Шонесси. У тебя великий дар, чтобы заниматься подобными делами. Мои деньги вернулись в двойном размере.

Все шумно поддержали майора.

В ответ на их похвалы Том скромно кивнул.

– Вряд ли можно найти партнеров лучше, чем вы, джентльмены. Именно поэтому сегодня я просил вас о встрече. Я хочу, чтобы вы первыми узнали о… – Том сделал паузу и, слегка понизив голос, продолжил: – Об одной исключительно благоприятной возможности.

Пинкертон-Ноуэлс довольно погладил свой необъятный живот и подавил отрыжку.

– Благоприятной возможности, Шонесси? Ты о чем?

– Просто у вас появилась возможность принять участие в одном смелом, но надежном и весьма прибыльном предприятии, которое, без сомнения, никогда вам больше не подвернется, – мягко добавил Том. – Мне продолжать?

Сидящие за столом замолчали и насторожились, словно охотничьи собаки. Праздное добродушие уступило место деловому интересу профессионалов.

– Джентльмены, я дарю вам… – Будучи до мозга костей артистом, Том раздвинул на окне бархатные шторы, украшенные кисточками. В помещение ворвался дневной свет, и собравшиеся увидели на мольберте красиво исполненный рисунок, – «Джентльменский эмпориум». Это театр, клуб для джентльменов и райское место для игр и специальных развлечений. Все это размещается на семи этажах одного элегантного дома. Представьте себе, если сможете: «Белая лилия» соединяется с клубом «Уайте», клуб «Уайте» – с «Джентльменом Джексоном». Члены этого закрытого учреждения после вечернего представления получают возможность обедать с красивейшими женщинами. Приватно!

– Только обедать? – Кто-то из присутствующих был явно разочарован. Вновь зазвучали смех и шуточки.

– Да, только обедать в обществе прекрасной женщины. – Том сочувственно кивнул головой. – На что вам удастся уговорить ее после обеда – это, разумеется, совсем другое дело. Для всего остального придется искать другое место, ибо «Джентльменский эмпориум» не будет предоставлять подобные услуги.

Дипломатичное «нет». Том Шонесси не намерен открывать публичный дом.

– Как я хотел бы иметь твою способность убеждать, Шонесси, – вздохнул Пинкертон-Ноуэлс.

– А я рад, что вы не имеете, – парировал Том.

Новый взрыв смеха. Тем не менее собеседники Тома вскоре замолчали, сосредоточенно обдумывая то, что услышали.

– А недвижимость? – прервал молчание майор. – Дом придется построить или, как вариант, купить?

Легкое возбуждение овладело Томом. Этот весьма конкретный вопрос говорил о настоящей заинтересованности в его предложении.

– Купить и обновить, немного перестроив. У меня на примете есть сооружение. Дом требует серьезной перестройки. Но здесь, за моей спиной, – Том показал на эскиз, – вы можете увидеть, как будет выглядеть заведение. Приглашаю, джентльмены, взглянуть внимательнее.

Присутствующие окружили мольберт, с нескрываемым интересом рассматривая эскиз. На пару минут воцарилась тишина. Богачи наперебой спрашивали о месте, где будет располагаться заведение, лицензиях, сроках на права и услуги клуба и даже… о сопрано (нет, о сопрано не может быть и речи).

Наконец первая волна вопросов иссякла, джентльмены заняли свои места, продолжая рассматривать эскиз «Джентльменского эмпориума» и тщательно взвешивая предложения Тома Шонесси. Том терпеливо выжидал. Более всего его волновало сейчас, будет ли задан самый главный вопрос. Если он последует, это будет означать не что иное, как следующее: интерес этих богачей перестал быть праздным, он пустил корни.

Молчание прервал майор Гордон:

– Должно быть, я буду первым, кто это спросит, Шонесси. Сколько ты хочешь получить от каждого из нас?

Том без промедления и решительно ответил. Тишина, которая воцарилась после его слов, была сродни той, которая звенит в ушах после удара по почкам.

– Боже милосердный, Шонесси, – оправившись от шока, словно проскрипел майор. – Согласен – блестящая идея. Если кто и способен ее осуществить, то, несомненно, это ты. Но у тебя нет таких забот, как покупка четырехместного ландо для жены или оплата обучения сына в Итоне или Оксфорде. А я вынужден это делать. А деньги…

– Вашему мальчику всего лишь пять лет, не так ли, майор? – Том был невозмутим. – Я полагаю, что ваши деньги, вложенные в «Джентльменский эмпориум», удвоятся. Как раз к тому времени, когда ваш сын начнет учиться в Оксфорде.

Дружный смех, в котором явно улавливалось легкое снисхождение к недальновидному майору, несколько разрядил обстановку. Очень хорошо. Эти джентльмены начинают оправляться от шока и слышать звуки тихой песни сирен, заманивающих их в большую игру. Теперь, без сомнения, будет легче продолжать разговор.

– И даже тогда мальчишка Тома не будет учиться в Итоне или Оксфорде, не так ли? Ты – везучий полукровка Томми, без обиды будь сказано. Знаешь, дети чертовски дороги.

Том был вполне доволен тем, кто он есть, Равно как и своим положением в обществе. Он научился мало обращать внимания на слова, которые кто бы то ни было о нем говорил. Абсурдно было рассчитывать, что сын полукровки сможет учиться в Итоне или Оксфорде и якшаться с сыновьями родовитых джентльменов.

Поэтому Том рассмеялся вместе со всеми. Но то, что сказал майор Гордон, на самом деле ничуть не забавляло Тома. Хотя это правда. И всегда было правдой.

Наступил подходящий момент, чтобы снова взять ситуацию под свой контроль. Том подошел к мольберту и задвинул занавеску, символически и резко закрыв эскиз «Джентльменского эмпориума».

Безусловно, стратегически этот ход был им придуман заранее.

– Джентльмены, благодарю вас за то, что вы пришли на эту встречу. Я ищу небольшую группу кредиторов. Людей приличных и с воображением. Тех, кому я доверяю. И вполне естественно, в первую очередь я подумал о вас. Ничто не радует меня больше, чем возможность помочь вам увеличить богатство и счастье. Не меньше меня заботит и собственное благополучие.

Последние слова Тома вызвали за столом понимающий смех.

– Владелец хочет получить от меня ответ через две недели, поскольку есть другие лица, заинтересованные в его покупке. Прошу вас, подумайте над моим предложением. Я готов ответить на любые вопросы. И в любое время – вы знаете, где меня найти…

– Идти по следам женщин! – произнес кто-то, очевидно, хлебнув слишком много виски.