Диктаторы (№7) - Закон сохранения жизни

Флэр огляделась. Горы испокон веков были родным домом для её сородичей; несмотря на необычный цвет растений, она чувствовала себя уверенно и спокойно. Нигде, ни на одной планете нет ландшафтов красивее, чем горы. Величественные белоголовые пики, грандиозные утёсы, стирающие время в порошок, реки и водопады, свист ветра среди камней... Если умеешь мечтать – лети в горы. Небо здесь кажется близким, протяни руку и коснёшься, величественные скалы заставляют отринуть тревогу, ощутить ничтожность любых забот. Вечность глядит на тебя из-под хмурых каменных бровей. Ущелья... Стоя на краю пропасти, забываешь о своих крыльях, даже если они есть. Внизу, за туманом, купаясь в утренней мгле, видны другие миры. Ты сам пришёл оттуда, тебе всё там знакомо – но с гор, из поднебесья, мир кажется иным. Тебе хочется протянуть руку, ощутить себя богом... Нужна сильная воля, чтобы не шагнуть вперёд, в пропасть. Горы – страна сильных.

...Флэр с трудом заставила себя вернуться на землю. Два года без гор наложили отпечаток на душу, она чувствовала восторг и благоговение. Тревоги осталась на побережье; здесь, в каменном царстве, проблемы лемуров казались нелепыми и смешными. Какая разница, кто и с какой целью их разводит? Мелкие звериные страхи! Им, крылатым, не пристало заниматься такими мелочами...

– Р-р-р-р-р-р! – зарычав, Флэр дёрнула хвостом. Магия гор отступила. Вернулось чувство реальности. Опустив на глаза ультрафиолетовые очки, Флэр прицепила к рогам прожекторы, включила видеозапись и шагнула вперёд.

***

Ультрафиолетовые прожекторы придавали пещере нереальный, сказочный вид. Сталактитов не оказалось; местность была сухой, пещера имела тектоническое происхождение. Уже у входа Флэр ощутила слабый запах серного газа.

Она осторожно шла вперёд. Пещера изнутри имела вид сильно сплющеной раковины, неровные волны на своде ещё больше усиливали сходство. Утльтрафиолетовые очки скрадывали подробности.

Минут через пять впереди показалась глухая стена. Разочарованная Флэр осмотрела тупик, но ничего похожего на трещину найти не удалось. Вздохнув, она обернулась... И едва не проглотила язык. У входа, зловеще переливаясь оттенками фиолетового, клубилась знакомая пирамида.

За ней, снаружи, угадывались несколько бесформенных призраков, окруживших выход из пещеры. Потрясённая Флэр внезапно поняла, что оказалась внутри такого же шестиугольника, как ночью на полянке: ведь призракам не требовалось открытое место, и часть их заняла позицию в толще скал. Неизвестные организмы явно собирались исследовать новый для них вид.

– Волк, – Флэр включила рацию. – Волк, отв...

Она с шипением сорвала наушники: тонкий, пронзительный визг едва не лишил её слуха. Наводки в радиоэфире были столь сильны, что по антенне бегали статические разряды. Призраки пока не проявляли агрессии.

Флэр ещё раз осмотрела защитный пояс. Теоретически, это устройство могло защитить от любой угрозы; в его основе лежал принцип статического поля, сама природа которого обеспечивала абсолютную непроницаемость. Но по той же причине, пояс мог работать только в импульсном режиме, которым управлял компьютер, рассчитаный на известные материальные и энергетические угрозы. Кто знает, сработает ли он с этими призраками?

Ожидание становилось невыносимым. Минут двадцать Флэр простояла у стены, надеясь, что пирамиде «надоест» висеть у входа и она переместится внутрь, где её можно будет легко обойти. Однако призрак явно никуда не спешил. Попытка бросить в него камень ничего не дала; осколок скалы просто пролетел насквозь. Выбора не оставалось.

Решившись, Флэр сделала первый осторожный шаг. Вблизи поверхность пирамиды производила отталкивающее впечатление: треугольные призмы оказались сотканы из прожилок призрачной субстанции, они непрерывно шевелились, словно клубки червей. Впомнив, что на поляне пирамида была видна обычным зрением, Флэр подняла очки и невольно улыбнулась. Похоже, призраки не стремились к контакту – в видимом свете пещера казалась совершенно пустой.

– Я разумная, – сказала она вслух, вновь опуская ультрафиолетовые очки. – Вы понимаете звуковые колебания такой частоты? Если да, ответьте аналогичным способом.

Призраки никак не отреагировали. Флэр помедлила. Перед глазами живо встал вчерашний вечер, поляна, брезентовый мешок, безвольно обмякшее тело Непернатого. Может, не стоит рисковать? Лечь в дальнем конце пещеры, подождать. Если она до вечера не выйдет на связь, Волк бросится на поиски, найдёт катер и...

И кинется выручать подругу. Флэр стиснула зубы; характер своего любимого она хорошо знала. Малейший намёк, что ей грозит опасность, заставит Волка буквально свернуть горы. Он не станет, рискуя обвалом, пробивать подземный ход в пещеру, а просто бросится на помощь, или – ещё хуже – попытается уничтожить призраков. Что за этим последует, Флэр отчётливо представляла.

Судорожно вздохнув, она в третий раз проверила пояс и шагнула вперёд. Между пирамидой и стеной имелась небольшая щель. Так она заденет призрака лишь одним крылом...

Лиловая шевелящаяся масса коснулась защитного поля. По кокону стазиса побежали искры, пирамида начала едва заметно пульсировать. Флэр совершила ещё один маленький шаг.

Опасения оправдались: компьютер пояса не среагировал на призрачную плоть. Фиолетовые прожилки коснулись блестящей изумрудной чешуи. Флэр напряглась, но ничего не произошло. Абсолютно никаких ощущений. Облегчённо вздохнув, она стремительно шагнула вперёд, стремясь побыстрее покинуть ловушку-пещеру.

В этот миг пирамида вспыхнула слепящей электрической звездой. Лиловые разряды ударили во все стороны, внутри призрачного тела отчётливо обрисовался вращающийся клубок молний. От неожиданности Флэр вскрикнула.

Первое видение ударило её, подобно разрушительному цунами. Свет! Она смотрит сразу во все стороны. Чудовищно искривленная картина пульсирует, лиловые облака с непостижимой скоростью мчатся по сферическому небу.

Она двигается! Летит вместе с тучами! Холодный ветер рвёт её плоть, пылинки пронзают насквозь. О, какое это наслаждение! Она не хочет возвращаться в (–). Она летит! Её больше не будут заставлять (–), как других. Светло, как светло...

Она слышит (–) потомков. Надо (–), потому что (–) уже недолго! Их больше не будут (ПОЖИРАТЬ). Она пульсирует, вспомнив. Она гневается, ветер рвёт её плоть. Она летит. Как светло!

...Чудовищным усилием воли Флэр прервала чужие воспоминания. Пирамида продолжала сверкать, маленькие призраки за стенами пещеры стремительно вращались. «Дети...» – подумала потрясённая Флэр.

Собравшись с силами, она попыталась вернуть пирамиде долг. В памяти, как живые, встали её первые малыши, чувство любви заполнило разум. Отец смеётся, называет их волчатами. Счастливый Волк кувыркается в небе, совсем как ребёнок...

От пирамиды пришло явственное ощущение неправильности, огорчения. Догадавшись, Флэр вызвала в памяти другое: воздушная битва! Они с Волком летят крылом к крылу. Навстречу, издали, мчатся враги, визг ветра, свист стали, крики, боль в крыльях... Жуткое, ни с чем не сравнимое ощущение поддатливой плоти на когтях. Ночь после боя. Флэр тошнит, её успокаивает более опытная подруга. Запах крови, повсюду смерть, смерть, смерть...

Пирамида запульсировала. Её эмоции были непонятны, таких чувств Флэр не имела. Зато второе видение оказалось гораздо понятнее первого.

Она в темноте. Мир вновь искривлен, но шестым чувством она понимает, вокруг стены. Их странные, искажённые очертания тревожат разум.

Ощущение! Это может быть только страхом. Она чувствует проникновение в свою плоть, отвращение! Попытка уйти, безуспешно. Смутные образы длинных металлических полос, по ним едут кубические ящики из мерцающего дымчатого тумана. Отчаяние, (–), боль, (жалость?), мольба... Некому слышать, некому!

Флэр внезапно всё поняла. Её передёрнуло, от гнева и недоверия сами собой раскрылись когти. Обернув голову к пирамиде, она уже без страха коснулась её призрачной плоти.

– Бойня... – шепнула Флэр. – Вы бежали с бойни...

В памяти огненной кометой вспыхнул сон Волка. Она не раз пыталась представить, что видит её любимый, но только сейчас, с помощью чуждого существа, ей удалось осознать весь ужас и безысходность этого кошмара. Пирамида отчаяно запульсировала, чувство узнавания заполнило разум Флэр. Страшным усилием воли она заставила себя прервать обмен мыслями.

– Кецы, – проговорила Флэр. Сосредоточившись, послала яркую мысленную картину: знакомый, жуткий конвейер, тела кецев, пульсирующие призраки вокруг. Флэр постаралась вложить в послание обвинение и чувство неправильности.

Пирамида отпрянула – другого слова не подобрать. Лиловое свечение сразу потускнело, клубок молний внутри погас. Флэр ощутила могучее отрицание, гнев и несколько менее понятных эмоций. Надо всем довлела чёткая, совершенно понятная обида.

– Объясни, – попросила Флэр. Мысленно вызвала недоумение, удивление, любопытство. Пирамида отозвалась тусклым мерцанием.

Отрывистое видение, пришедшее от неё, было трудно понять. Смутные тени мчатся в небе, солнечные лучи дробятся осколками. На миг перед мысленным зрением Флэр мелькнула золотистая фигурка кеца, её сразу накрыла тень. Следующий отрывок: долина, полная жуткой призрачной воды, волны подозрительно похожи на агонию. Из глубины этой массы поднимаются пузырьки светящегося газа, внутри каждого виднеются знакомые черты лемуров. Меж ними парят крупные большеголовые птицы.

Последний фрагмент был совершенно непонятен: вид из космоса на планету, раздираемую чёрными трещинами. Странные тени мчались прочь от гибнущего мира, их догоняли мерцающие огоньки, похожие на солнечные зайчики. Видение окончилось.

Встряхнувшись, Флэр с трудом пришла в себя. Пирамида уже не сверкала, лиловые разряды втянулись в грани. Судя по всему, «разговор» был окончен. Флэр осторожно шагнула вперёд и вышла из пещеры, оставив невероятную собеседницу за хвостом. Катер мирно блестел неподалёку.

Когда Флэр проходила мимо маленьких призраков, один из них «потянулся» в её сторону и краешком задел защитный экран. Как ни странно, теперь пояс сработал немедленно: кокон стазиса мигнул чёрным блеском. Частичка призрачной плоти оказалась отсечена полем.

Прежде, чем Флэр успела среагировать, разум заполнил ментальный крик. Это можно было назвать только криком – в нём смешались боль, неожиданность и растеряность. Статическое поле абсолютно непроницаемо для любых энергий. Когда кокон сработал, призрак на миг потерял связь с частицей своего тела. Этого хватило.

Мгновенно, быстрее чем способен понять разум, пирамида оказалась рядом. Вспыхнув кроваво-красным огнём, она выпустила сотни щупалец и вонзила их в тело чужака, ранившего её ребёнка.

Флэр умерла раньше, чем упала на скалы.

Глава 8

– Катер не отвечает. Пилот покинул машину семьдесят три минуты назад.

Волку показалось, что стены внезапно сдвинулись. Судорожно втянув воздух, он обернулся.

– Прямая связь с персональным трекером два. Флэр, отвечай.

Тишина.

– Флэр! Отвечай!

Тишина. Волк подбежал к пульту.

– Навигатор, координаты катера один!

На главном панорамном экране появился вид планеты из космоса. Компьютер наложил сетку; стремительное уменьшение масштаба бросило в глаза горы. У подножия утёса ритмично мигала красная точка.

Волк ощутил, как по чешуе растекается холод. Флэр летела в другом направлении и не должна была приземляться.

– Экстренный старт! – он бросился в кресло. – На планетарных моторах! Цель – катер один!

Корабль задрожал. При аварийных стартах, когда перегрузка достигала сотен G, негатор инерции использовался как поглотитель ускорения; но он, подобно защитным поясам, мог работать только в импульсном режиме, поэтому всё время разгона звездолёт сотрясала высокочастотная дрожь. Волк вцепился в подлокотники кресла.

На экране уже горели звёзды. Описав пологую дугу, корабль вновь вошёл в атмосферу и, подобный раскалённой комете, низринулся на камни в ста метрах от катера. Волк уже бежал к шлюзу.

– Нет, нет, только не снова... – молил он, пока открывался люк. Крылья рванули ледяной воздух, небо метнулось навстречу. Задыхаясь, Волк рухнул возле машины.

– Флэр! Флэр!!!

Она лежала на холодной скале. Защитный пояс был включен, и всё же она умерла. Она умерла. Она умерла.

Волк медленно опустился на колени.

– Флэр...

В её глазах навек застыло удивление. Пасть осталась чуть приоткрытой, на теле не было никаких ран. Лишь тонкий ручеёк крови струился из ноздрей.

...Он двигался как автомат. Вытащил из корабля регенерационную камеру, аккуратно положил туда Флэр. Холодный зимний ветер завывал в утёсах.

На экране вопросительно замигал жёлтый треугольник.

– Реанимация возможна? – бесцветным голосом спросил Волк.

Красный огонёк поставил точку в его жизни. Флэр умерла.

– Анабиоз, – проговорил Волк. Он не понимал своих слов. В памяти горел такой же день триста лет назад. Только тогда было больше крови. Не боли. Крови.

Он долго лежал на камнях, глядя как пыль мчится меж могучих опор звездолёта. Разум застилала мутная, грязная пелена. Слёз не было; они кончились ещё в первый раз. Было только жуткое, чудовищно ясное понимание. Он снова остался один.

Когда солнце коснулось гор, Волк нашёл в себе силы встать. Он ничего не чувствовал. Разум был пуст, сердце превратилось в простой кровяной насос. Смутные видения – всё что осталось от памяти. Тишина. Всё что осталось в жизни.

(Тела покачиваются на крючьях. Он видит Флэр. Её кладут на разделочный стол. Визг дископилы.)

Медленно, шатаясь от боли, Волк поднялся в звездолёт. Проходя через салон, он заметил нескольких пушистых зверюшек, глядевших из-под кресла. В памяти мигнуло что-то знакомое.

– Семья... – прошептал Волк. Если сейчас уйти в тишину, Непернатый лишится семьи. Это неправильно. Молча отвернувшись, он поднялся в рубку и сел в кресло пилота.

– Погрузить регенератор, – проговорил Волк. – Готовность к старту. Цель – координаты микробота 17. Автоматическое управление.

Закрыл глаза. В пульсирующей темноте мчались отрывистые, призрачные видения. Смеющаяся Флэр. Их первый брачный полёт, на Ринне, в звёздную ночь. Другой полёт, многими годами раньше. Ущелье, боевые трубы...

– К выполнению задачи готов.

...Рождение ребёнка. «Твой первый волчонок...» Смех, радость и совершенно новое, незнакомое чувство ответственности за беззащитную жизнь. Полёт в космос. Обучение малыша. «Не жмурь глаза в воздухе...»

– К выполнению задачи готов.

– Выполняй, – Волк закрыл лицо крыльями. Сердце билось неровно, с перебоями, боль вгрызалась в виски. Недолго. Осталось недолго, Флэр, он только отвезёт зверюшек. Надо приказать, чтобы корабль опустился в воду. Нельзя пугать маленьких...

(Для детёнышей есть отдельные линии. Маленькие тела висят на крючьях по два. Работают с ними женщины, там сила не нужна. Забивают их вручную, широкими изогнутыми тесаками вспарывают горло.)

...Посадку не почувствовал. Сквозь облако боли, окружавшее разум, пробился голос компьютера, извещавший об успешном завершении полёта. Волк заставил себя встать.

В салоне он молча поднял испуганных кецев, усадил себе на спину, вошёл в лифт. Пушистики словно чувствовали боль большого друга; даже неугомонные малыши вели себя тихо, мать смотрела на Волка с какой-то странной теплотой. Когда открылся люк и холодный вечерний ветер сунул лохматую голову в звездолёт, они убежали не сразу. Волку пришлось вынести кецев из корабля и посадить на траву. Он смутно ощущал многочисленные взгляды с деревьев.

– Идите, – сказал учёный. – Вас ждут.

Повернувшись, он медленно двинулся обратно. Перед глазами покачивалась разинутая пасть люка. Страха не было; больнее, чем сейчас, не будет. Последняя вспышка света, быть может – жар, если обшивка не сразу расплавится... Надо отключить защиту, автопилот не позволит лететь к солнцу. Больше не будет снов. Не будет боли...

– Друг! – прямо на спину Волку с дерева прыгнул Непернатый. – Как ты говорил со мной? Покажи!

Учёный с трудом покачал головой.

– Нет, – он остановился. – Спустись. Я должен лететь.

Ощутив боль в голосе Волка, Непернатый притих и спрыгнул на землю. Со всех сторон бежали кецы, на деревьях их было уже несколько сотен. Холодный ветер гнал по реке волны.

– Друг, что с тобой? – спросил Непернатый. – Куда ты летишь?

Волк попытался обойти пушистиков, но те, словно повинуясь единому зову, качнулись ему навстречу и преградили путь. Непернатый вышел вперёд.

– Куда ты летишь? – повторил он тревожно.

Волк поднял голову. Звёзд не было видно; в ночном небе мчались тучи. Заунывный посвист ветра до боли, до зубовного скрежета напоминал зимнее ущелье, тремя веками раньше. Тогда он выжил. Крови было больше, но он выжил.

– Солнце, – тихо сказал Волк.

Вся шерсть Непернатого поднялась дыбом.

– Ты летишь на Солнце?!

– Да.

– Возьми меня с собой!

– Я не вернусь.

Пушистик замер.

– Не вернёшься?

– Нет, – Волк зажмурился. – Прости. Я не смогу вам помочь.

Непернатый тревожно посмотрел на большого друга. В его огромных изумрудных глазах медленно рождалось понимание.

– Ты хочешь умереть? – тихо спросил лемур.

Волк опустил голову.

– Моя подруга погибла. Я остался один.

– Ты не один! – Непернатый вскочил, вместе с ним, единой волной, вскочили остальные кецы. Казалось, поляну вмиг заполнили солнечные зайчики.

– Ты не один! – Пушистик прыгнул Волку на шею и вцепился в него всеми лапами. – Мы друзья!

– Это другое, – с трудом сказал Волк. – Прости. Я должен лететь. Моя жизнь...

Он всхлипнул. Слёзы, которых не было триста лет, горе, оставшееся в другом измерении, всё это внезапно вернулось, бросив его на колени.

– Моя жизнь... – Волка трясло. – Я всегда был один. В юности я любил девушку, мы хотели создать семью. Она ждала рождения ребёнка. Пришли враги, она умерла, я остался жить. Много лет, один.

Он впился когтями к землю.

– У меня был друг. Настоящий друг, о таких можно лишь мечтать. Мы вместе сражались за свободу, против врагов, мы вместе победили. Но я был бессмертен, а он быстро старел. Он умер, я остался жить. Много лет, один.

Лемуры окружили Волка неподвижным кольцом. Он их не видел. Слова, что рождались в душе, нескладные, смешные, он даже не понимал.

– Моя подруга, Флэр... Она спасла меня, вернула к жизни. Я снова жил, я был не один. У нас родились дети, все были счастливы. Потом мы потерялись в другом мире, дети остались дома. Я снова выжил, ради Флэр. Но теперь она мертва. Она ждала рождения новой жизни, а вместо этого встретила смерть. Она мертва. Я не хочу в третий раз оставаться живым.

Непернатый спрыгнул на землю и встал перед Волком, яростно размахивая хвостом.

– Ты неправильно говоришь, – в голосе лемура слышалось отчаяние. – Так нельзя говорить! Ты не один. У тебя есть друзья, мы! У тебя есть дети, дома. Можно найти дорогу. Можно искать. Можно всё, только надо жить!

Волк поднял голову. Очертания кецев расплывались сквозь слёзы.

– Надо жить! – повторил Непернатый. – Слышишь? Твоя подруга тоже будет жить. Помоги нам! Мы знаем как вернуть ей жизнь. Слышишь? Ты слышишь? Ответь! Ты слышишь? Слышишь?

Волк хрипло втянул воздух.

– Она мертва, Непернатый. Смерть нельзя исправить.

– Можно! – закричал лемур, прыгнув Волку на шею и моментально забравшись на голову. – Я тоже был мёртвый! Меня оживили. Пятнистый умеет оживлять! Он злой. Он оживлял нас и снова убивал, причинял боль. Но мы его победили! А теперь мы оживим твою подругу, а потом ты его сьешь, и больше он никого не убъёт!

– Пятнистый? – учёный с трудом пришёл в себя. Он совершенно забыл про парда. – Умеет оживлять?

Непернатый внезапно схватил Волка за внешнюю перепонку уха и довольно чувствительно цапнул.

– Ты, слушай нас! – лемур даже зарычал от злости. – Ты, не должен умирать. Пятнистый – колдун. Он украл знание Бесплотных, наших создателей. Бесплотные умеют создавать жизнь из мёртвого. Пятнистый говорил нам, что хочет научиться их секретам, чтобы никогда не умирать. Он много холодов следил, как Бесплотные нас лечат...

– Лечат?! – вырвалось у Волка.

– Лечат, – терпеливо повторил Непернатый. – Бесплотные другие. Не такие как мы. Они не злые и не добрые. Просто другие. Если кец болен, они вылечат. Если у него болезнь опасная для друзей – убьют. Если у кеца могут быть неправильные дети, Бесплотные делают так, что детей больше не будет.

Лемур говорил быстро, с напряжением, явно стараясь отвлечь Волка от его горя.

– Мы не любим Бесплотных. Они создали нас, но запретили многое делать. Они лечат, но и убивают. От них нельзя спрятаться, многие пробовали раньше. Моя вторая подруга – неправильная. У неё родился ребёнок с кисточками на ушах. Бесплотные должны были её убить, но я сказал: так неправильно. Это было десять холодов назад. Мы собрались вместе, все, пришёл пятнистый. Я рассказал ему про Бесплотных. Он сначала не поверил. Потом поверил. Начал их изучать, сказал что поможет нам. Десять холодов моя вторая семья пряталась в его доме, когда приходили Бесплотные.

Лемуров становилось всё больше и больше. Вскоре полянка до самого берега была заполнена жёлто-коричневыми зверьками, они сидели удивительно тихо. Непернатый продолжал рассказ.

– Пятнистый отвёз меня к морским. Я рассказал им про Бесплотных. Морские тоже их не любят, мы решили вместе прогнать Бесплотных в пещеры, откуда они появились много-много холодов назад. Я не знал про пещеры. Это морские рассказали.

Шерсть Непернатого встала дыбом.

– Когда мы вернулись, пятнистый сказал, что раскрыл главную тайну Бесплотных и узнал, что такое жизнь. Теперь он умел оживлять мёртвых, так сказал. Я спросил, он может оживить тцтцнама, которого сьел дронак? Пятнистый засмеялся. Ответил, что оживить мёртвого можно только сразу после смерти, а если хоть одна темнота прошла – уже поздно. Он сказал, чтобы я повёл вторую семью на встречу с Бесплотными. «Но мои дети погибнут!», закричал я. «Так нужно», ответил пятнистый. «Ваши враги знают число кецев, они постоянно за вами наблюдают. Если хочешь свободы, ты и твоя семья должны умереть. Тогда Бесплотные перестанут за вами следить. А я вас оживлю и отправлю к морским, готовить восстание. Вместе мы победим».

Непернатый прижал уши к голове.

– Я поверил пятнистому, – сказал он. – Пятнистый сильный колдун. Но я люблю свою семью. Я не смог. Я отвёл их к тебе. Потом пошёл в лес. Пятнистый дал мне выпить горькую воду, сказал – так Бесплотные решат, что я больной кец, и убьют. Было совсем не больно. Я боялся, будет больно. Темнота, но я не успел испугаться, как она ушла, а я оказался в клетке.

Лемур обвёл лапкой сородичей, толпившихся кругом.

– Они тоже были в клетках. Это все те, кого убили Бесплотные за три холода. Пятнистый всегда забирал их тела, говорил – есть обычай сжигать мёртвых. А на самом деле он их оживлял, сажал в клетки и не выпускал из подземного логова! Он изучал секреты Бесплотных, а проверял на нас!

Непернатый даже подпрыгнул от ярости.

– Но я умный. Я умнее пятнистого. Я долго думал, зачем он хотел смерти моей семьи, хотя мог спрятать их в своём доме, как раньше. И я понял что пятнистый – не добрый, как ты. Он хищник. Он знал, что я главный в племени, и думал от меня избавиться, потому что я хотел прогнать Бесплотных. Ему было важно узнать секрет жизни, а не помочь нам. Тогда я сказал лучшим друзьям, чтобы следили за пятнистым, когда я умру. Они тайно шли по деревьям и нашли это место. Когда утром пятнистый ушёл, друзья освободили меня и подготовили пятнистому ловушку!

Лемур задрал хвост к небу и издал торжествующий вопль.

– Мы победили! А скоро прогоним Бесплотных! Станем свободные!

Толпа подхватила крик, несколько минут не было слышно ничего кроме визга и радостного тявканья. Волк пытался собраться с мыслями.

– Где пятнистый? – выдавил он наконец. Надежда, рождённая словами Непернатого, уже угнездилась в душе. Волк гнал её, всеми силами, но вместо этого лишь сильнее верил. Флэр... Неужели, о звёзды, неужели это возможно?!

– Пятнистый умер, – заявил Непернатый. – Но ты ведь сможешь его оживить? Я покажу, где.

***

Земля содрогнулась, когда звездолёт опустился в полусотне метров от дома пардов. Могучие опоры ушли в песок, звуковой удар отдался звоном стеклостали в окнах. Корабль ещё покачивался на аммортизаторах, когда Волк бросился наружу из шлюза.

– Фршата! – он заколотил в дверь. – Фршата!

Не открывали долго. Наконец, послышался сонный голос:

– Что случилось?

– Беда! Скорее, нужна твоя помощь!

Дверь медленно, словно нехотя приоткрылась. Растрёпанная пардия удивлённо оглядела Волка.

– Какая беда?

– Шау'кхар мёртв, – прямо сказал учёный. – Убит отравленной стрелой около полутора часов назад. Но сегодня был очень холодный день, мозговые клетки не могли разрушиться так скоро. Фршата, ещё не поздно его оживить!

Сглотнув, пардия попятилась.

– Мёртв? – прошептала она. Содрогнувшись, прислонилась к стене, зажмурилась. Волк ждал.

– Нельзя терять времени, – выдавила наконец Фршата. Перемена произошла мгновенно: потрясённая горем пожилая тигрица словно превратилась в яростную молодую пантеру. Крикнув внутрь дома что-то на родном языке, пардия как была, полуобнажённая, бросилась наружу. Волк мчался рядом.

– Как это случилось? – рявкнула Фршата, когда они ворвались в корабль. Поднимаясь в лифте, Волк коротко объяснил. Фршата тяжело дышала.

– Сколько времени твоя подруга была мёртвой вне холодильника?

– Несколько минут...

– Её можно будет оживить, – отрывисто бросила тигрица. Пока учёный готовил корабль к взлёту, она металась по рубке, точно зверь в клетке. – Шау'кхару придётся хуже. Полтора часа, даже в холодном климате, грозят асфиксией внешних участков серого вещества. Возможна частичная амнезия и даже церебральная анемия с полной потерей памяти...

– Я поместил его в регенератор, едва узнал, – Волк вёл корабль на пределе ускорения.

– Регенератор не поможет, – хрипло отозвалась Фршата. – Только анабиоз. Нервные клетки очень неустойчивы, они первыми выпадают из Ка-резонанса.

– Откуда? – переспросил Волк. Звездолёт приземлился на берегу острова, рокот двигателей стих. Они с Фршатой одновременно бросились к лифту.

– Ка-резонанс, – пока кабина опускалась, тигрица смотрела в сторону. – Это открытие моего мужа. То, что мы называем жизнью, на самом деле – пятое фундаментальное взаимодействие. Гравитация, электромагнетизм, сильное внутриядерное, слабое внутриядерное и Ка-взаимодействие. Оно оказывает влияние только на весьма специфические макроструктуры, поэтому до сих пор его и не обнаружили.

Двери открылись. Фршата и Волк выскочили в коридор нулевой палубы.

– Не верю! – на бегу бросил учёный. – Как мы могли пропустить пятое взаимодействие?!

Пардия хрипло дышала сквозь зубы.

– До открытия бета-распада никто и не предполагал, что существует слабое внутриядерное. До создания общей теории поля, никто не ожидал найти связь между сильным ядерным и гравитационным...

– Но в основе жизни лежит химия, а не ядерная физика!

– Неужели? – Фршата метнула на Волка насмешливый взгляд. – А что лежит в основе химии?

Волк нажал кнопку у шлюза. Массивный люк начал открываться.

– Хорошо, допустим всё так и есть. Какое воздействие оказывает Ка-взаимодействие на материю?

– Лазеры, – коротко бросила тигрца. – В простейших твёрдотельных лазерах излучение возникает при возбуждении атомов рабочего вещества, выполненного в виде длинного стержня с зеркалами на обоих торцах. Атомы всегда возбуждаются хаотически: их электроны меняют энергетические уровни, испуская фотоны во все стороны. Но рано или поздно, один атом случайно испускает фотон в точности параллельно оси стержня. Фотон возбуждает соседний атом, заставляя его в свою очередь возбудить следующий, и в неуловимо малое время все атомы в стержне начинают излучать когерентный монохроматичный свет, чьи волны имеют чётко определённую длину и расположены строго вершина к вершине.

– Квантовый резонанс, – кивнул Волк. Фршата свирепо оскалилась.

– Жизнь – то же самое. Почти все частицы способны к Ка-взаимодействию, но проявляется оно лишь для гигантских, сложных макроструктур – органических молекул или сравнимых с ними по сложности неорганических. Мы только начали изучать это явление, Волк, многое пока остаётся неясным, но уже сейчас мы знаем, что в определённых соединениях частицы входят друг с другом в Ка-резонанс и меняют свойства всей макроструктуры, причём не только физические, но и химические. Реакции, протекающие в таких структурах, как бы становятся когерентными, общенаправленными, резонанс стабилизирует и резко ускоряет их течение. Это можно сравнить с магнетизмом: железный брусок, взаимодействуя с магнитным полем планеты, ориентирует вдоль него свои микрочастицы и становится природным магнитом, получив способность притягивать другие бруски. Благодаря Ка-резонансу, органическая молекула обретает умение образовывать живую материю. Ка-взаимодействие создаёт движущую силу для химической эволюции, а главное, оно способно расширяться до уровня клеток и даже целого организма. Клетка – невероятно сложная структура, Волк. Если представить каждый атом в виде звезды, вся наша Галактика окажется меньше любой живой клетки. И именно Ка-резонанс поддерживает стабильным тот сложнейший комплекс бихимических реакций, который мы называем жизнью. Смерть – просто нарушение резонанса в организме, потеря «настройки» на собственное Ка-поле; то же самое происходит с магнитом, если ударить его молотком. Но железный брусок можно вновь намагнитить, вернув ему первоначальные свойства.