Вызывающий бурю (№1) - Вызывающий бурю

Видя, что Везна все понял, Изак не стал продолжать.

– Но неужели вы вовсе не огорчились… – Граф посмотрел на небо, подбирая нужные слова.

– Разве что, чуть-чуть. Но я не скучаю по тому, чего не знал. Вообще, как мне кажется, белоглазым неведомы сожаления. Ладно, довольно об этом. Как идет подготовка к нашей прогулке в Нарканг?

– Хорошо. Хотя посыльный, конечно, еще не добрался до короля Эмина. Скорее всего, мы отправимся на этой неделе. Сегодня из Сиула прибыли два коня, великолепные животные – во всяком случае, так говорит конюший. Ему давно не доводилось видеть таких. Как только покончим с тренировками, пойдем посмотрим на них. Я уже выбрал нам сопровождающих. Компаньонка Тилы выдвинула свои требования…

– Компаньонка? Везна рассмеялся.

– Ну, конечно. Вы забываете, что отец Тилы – важная шишка. Девушка отправляется в чужую страну в компании военных, и ее мать вовсе от этого не в восторге, но я известил леди, что таково ваше личное распоряжение. По-моему, она смягчилась, когда я сказал, что Тила будет вашим политическим советником во всех переговорах с королевством Нарканг и Тремя городами.

– А в обязанности компаньонки входит удерживать на расстоянии дикого белоглазого или прославленного своими любовными подвигами графа Везну? – Изак с улыбкой выпрямился, потом со стоном подергал свинцовые нагрудные пластины доспехов. – Так сколько нас всего будет?

– Эскорт из тридцати воинов, два проводника, вы, я, Михн, леди Тила и боевой мул, который повезет украшения и косметику Тилы. Еще Карел. Всего тридцать восемь душ.

Изак снял пластины через голову и швырнул на землю.

– Слишком много. Мы будем двигаться чересчур медленно.

– Скорость будет зависеть от компаньонки Тилы и от возможности раздобыть речные суда, а не от того, сколько с нами будет людей. Спутнице Тилы уже за сорок, и она никогда не была хорошей наездницей.

– Тогда я не стану ее ждать, – заявил Изак. – Она научится ездить верхом, когда увидит, как мы исчезаем за горизонтом.

– Милорд, когда-нибудь стоит заняться с вами уроками дипломатии, – протяжно произнес расплывшийся в улыбке Везна.

Изак скривился.

– Да, Лезарль говорил то же самое. Но вряд ли я захочу заниматься чем-либо подобным.

– То есть вас не интересуют такие вещи, как такт и манеры?

Изак просиял.

– Совершенно верно. А сколько времени нужно, чтобы добраться до Нарканга?

Везна тоже уселся на ступени, только чуть выше, чтобы не смотреть на Изака снизу вверх. Подошел Михн и встал у подножия лестницы, повернувшись боком, чтобы и вести разговор, и наблюдать за Эолисом. Михн хотя и не был деревенским простачком, всегда говорил скупо и мало.

– Если повезет, меньше месяца, – ответил он на вопрос Изака. – Несколько участков пути идут вдоль реки, и, если мы будем путешествовать по воде, первый перегон доставит нас к крепости Нерлос, расположенной на границе, второй – почти до границ Тор Милиста, а третий, кажется, займет всю последнюю часть пути до Нарканга. Но только на крупных судах может уместиться столько лошадей, так что придется заплатить изрядную сумму.

– Меньше месяца? – Изак был рад такое услышать. – Да это же всего ничего! В повозке мы добирались бы не меньше полугода. Я не встречался с теми, кто следовал таким маршрутом… Но, полагаю, именно поэтому мы и будем его держаться. Лезарль расскажет нам сегодня вечером все, что знает о спорных землях, по которым мы поедем. Правда, Бахль считает, что мои доспехи скорее будут отпугивать, нежели привлекать врагов.

– Повелитель прав. Сомневаюсь, чтобы у тамошнего люда хватило воинов, способных с нами справиться. У «духов» репутация бесстрашных бойцов, а по дороге нам могут встретиться только разбойники. Кроме того, мы сможем отбиться от вдвое превосходящего числа конников и от еще большего количества пеших. К тому же не забывайте о ваших все возрастающих магических способностях. Словом, не думаю, чтобы кто-то мог собрать достаточно народу, чтобы нас одолеть.

Тут наверху хлопнула дверь, и все посмотрели в ту сторону: появился Карел и начал спускаться по скользким ступеням.

– Изак, тебя ищет швея! – окликнул он.

Казалось, сам Карел только что посетил портного. На нем был длинный элегантный плащ цвета свежей травы, опушенный соболем, с костяными с золотом пуговицами. Лишь белая глиняная трубка в его руке напоминала прежнего Карела, но и трубка была новой.

– Зачем ищет? – спросил Везна. – Только не говорите, что наш долг помочь хозяину выглядеть родовитым аристократом.

Он вечно шутил по поводу того, что Изак предпочитал одеваться как отшельник Бахль.

Изак сделал неприличный жест и ответил:

– Я не вызывал швею. Что ей надо?

– Думаю, кто-то другой вызвал ее для вас, наверное, Тила постаралась.

Карел указал трубкой на воинов, с которыми Изак недавно тренировался.

– С ней были и другие служанки, они перетаскивали какие-то тюки – видимо, с новой формой для ваших воинов.

– С новой формой?

– Конечно. Они не могут отправиться на встречу с королем Эмином в обычной одежде.

В этот момент дверь снова распахнулась, пропустив стайку одетых в белое щебечущих девушек. Мужчины стушевались перед их энергичным напором.

– Милорд Изак, наконец-то я вас нашла! – воскликнула одна из девушек. – Одежда еще не совсем готова, костюмы для верховой езды прибудут позже, зато я принесла ткань, чтобы сделать вашим людей накидки поверх доспехов. Если прикажете им построиться, я смогу снять мерки.

Ошарашенный Изак не сразу ответил, молча глядя сверху вниз на румяное личико в обрамлении безупречно белого шарфа. Возможно, незнакомка и была одета как служанка, зато держалась как герцогиня, и, хотя Изак был намного выше ее ростом, он растерялся под острым нетерпеливым взглядом. Позади этой девушки, не сводя с нее глаз, сбились в кучку пятеро других, каждая крепко прижимала к груди ивовую корзинку.

– Кто вы? – громко поинтересовался изумленный Изак. Лицо Везны выражало не меньшее удивление, зато Карел одобрительно улыбался, довольный, что женщина не проявляет обычного для служанки раболепия. Только Михн взирал на все с полным безразличием, хладнокровно переводя взгляд с одной девушки на другую.

– Я, милорд? Я – главная швея. Мне было сказано, что вашим людям нужна форма под стать вашему гербу и знамени.

Чтобы ее сшить, надо снять мерки. Если это вас не затруднит, милорд.

Она говорила так, что становилось ясно: если кранн откажется, она обязательно спросит – почему.

– Что, граф, вас это не затруднит? – обратился к Везне Изак и чуть не расхохотался при виде выражения его лица.

Тем временем воины уже строились в две шеренги, словно весь дворец раньше самого кранна узнал о его намерениях. Керин отошел – скорее всего, чтобы привести отсутствующих, – а гвардейцы принялись снимать доспехи. Служанки взялись за дело и, не обращая внимания на замечания мужчин, помогли им раздеться. Из корзинок были извлечены украшенные зеленой вышивкой кремовые кожаные рубашки и штаны. Дракон Изака был вышит на рубашках спереди и сзади зеленым с золотом – конечно, это выглядело куда более впечатляюще, нежели черно-белая форма «духов». Изак не мог себе представить оба легиона дворцовых гвардейцев, одетых в подобную форму, но его личные гвардейцы в столь богатом одеянии выглядели просто великолепно.

Рысью подъезжали остальные воины эскорта, и Изак многих узнавал в лицо – он видел их либо несущими караульную службу, либо обедающими с Карелом. Было ясно, что Карел и Керин отбирали их как из числа закаленных ветеранов, так и из подающих надежды молодых «духов». Все имели подтянутый уверенный вид и, наверное, были рады, что их берут в поход, – гвардейцы перешучивались и показывали свою новую форму другим «духам». Изаку неловко было смотреть, как воины снимают рубашки с цветами Бахля.

Он сам встал и стащил пропитанный потом мундир, который носил под доспехами. Покрытое синяками и ссадинами тело отзывалось болью на каждое движение, от прикосновения холодного воздуха по коже побежали мурашки. На ступеньках была разложена голубая рубашка из толстой шерсти, и Изак поспешно натянул ее через голову. Правда, торопился он не из-за холода, а потому что его обнаженный торс лишний раз демонстрировал, насколько он отличается от окружающих. У Изака были такие мускулы, что могло показаться, будто избранные не совсем люди. Юноша постарался, чтобы никто не заметил шрам у него на груди, – и, все равно, поймал на себе несколько любопытных взглядов. Даже люди, давно привыкшие к его необычайному росту и ширине плеч, поражались его могучему сложению.

Изак был почти на фут выше любого из гвардейцев и вдвое тяжелее. О том, насколько он сильнее, можно было только гадать, но даже мысли об этом беспокоили его. Изак давно привык, что отличается от остальных людей, но собственная сила до сих пор смущала и одновременно радовала его. Можно было легко забыть о том, насколько она велика; однажды такое уже случилось с кранном – и он до сих пор об этом сожалел.

Изак расправил складки рубашки, взял из рук Михна Эолис и ласково погладил когти, державшие изумруд. Белоглазый вытащил меч из ножен на несколько дюймов и посмотрел на расплывчатые руны на клинке, которые задвигались под взглядом хозяина.

Потом Изак перевел взгляд на гвардейцев: почти все были уже одеты в новую форму и расхаживали перед восхищенными зрителями, а остальным гвардейцам служанки пытались подогнать рубашки. Изак удивился, заметив среди последних Карела, но, поймав настороженный взгляд ветерана, не стал вмешиваться.

Изак хмуро огляделся по сторонам и направился в кузню, Михн последовал за ним. Сюда доносились приглушенные голоса с улицы, но, как только Изак плотно закрыл дверь, они смолкли.

Когда глаза его привыкли к полумраку, он увидел, что на него молча смотрят трое; двое тотчас поднялись и вышли, остался только главный кузнец – неразговорчивый человек, который далеко не каждому позволял здесь находиться.

Когда Изак впервые пришел к нему, тот одарил юношу таким взглядом, словно перед ним был не сюзерен и уж тем более не кранн, но после пожал плечами и вернулся к работе. Изак долго смотрел, как работает кузнец, невольно восхищаясь, до чего ловко тот управляется с молотом. В свой третий визит кранн сам взял в руки молот и стал работать на второй наковальне, подражая кузнецу.

А теперь он уверенно подошел к полке на дальней стене и стал шарить среди заготовок из черного металла. Кузнец наблюдал, как кранн выбирает нужную – Изак ударял по прямоугольным металлическим кускам молотком, пока не нашел, что искал. Эти заготовки были сделаны из лучшей стали, над которой поработал потом Колледж магии, придав ей прочности с помощью секретных заклинаний. Каждая из таких заготовок станет черным мечом; а поскольку металл был очень дорогим, таких мечей изготовлялось крайне мало.

– Хочешь научить меня чему-то новому? – спросил главный кузнец.

Когда Изак приходил в смятение от своей новой жизни, кузня становилась его прибежищем. Здесь не болтали попусту, не занимались политикой. Кузнец уважал белоглазого за умение работать и не интересовался ничем другим. Мастер охотно мирился с присутствием молодого лорда, тем более что Изак почти не раскрывал рта, а кузнец и сам был немногословен.

Сейчас Изак не ответил на его вопрос. Видя, что кранн не замечает ничего, кроме куска черного металла, кузнец уступил ему место у огня: ему хорошо было знакомо подобное целеустремленное выражение лица юноши, и он не хотел вмешиваться. Втайне кузнец надеялся, что когда-нибудь Изак научится ковать мечи с помощью магии. Мастер всегда мечтал посмотреть, как это делается, но до сих пор ему не довелось такого увидеть.

Кузнец взялся за мехи и принялся раздувать огонь. Изак ждал, глядя на языки пламени, вздымающиеся все выше. Перед его мысленным взором встал Карел, с довольной улыбкой разглядывающий дракона на своей рубашке. Изак знал, что Карел хотел быть похороненным в форме дворцового гвардейца, которую бережно сохранил. Кто бы мог подумать, что он согласится надеть другую? Пока Карел не надел рубашку с драконом, герб Изака выглядел великолепно, но теперь вышитый дракон стал похож скорее на злую шутку, и юноша боялся, что шутка эта останется с ним на всю жизнь.

У Изака возникла было мысль подойти к мастеру меча и спросить, что ожидает кранна в грядущем, но потом он решил, что бессмысленно задавать такой вопрос.

Кузнец осторожно покашлял, и Изак, бросив свои размышления, длинными клещами подцепил светящуюся раскаленную болванку и принялся ее разглядывать. Слезящимися от жара глазами он пристально всматривался в переливы цвета и наконец увидел форму будущего меча: узкого, изогнутого, инкрустированного золотыми символами, незнакомыми Изаку, с закругленным эфесом с головой сокола на навершии… И темный металл будет прекрасно сочетаться с кремовыми перчатками Карела.

Изак со вздохом кивнул и положил разогретый металл на немало послужившую наковальню. Первые удары звучали неуверенно, но вскоре он вошел в ритм.

Зачарованный музыкальным звоном молота кузнец стоял рядом с кранном, глядя, как летят во все стороны искры. И только когда Изак в очередной раз раскалил металл, кузнец понял, что, хотя все время раздавался ритмичный стук, глаза кранна были закрыты.

Хотя кузнецу очень хотелось помочиться, он не мог сдвинуться с места. Когда же он наконец с трудом заставил себя выйти, снаружи было уже совсем темно.

Изак не заметил его ухода.

После ужина Карел сел на табуретку в кузне и попыхивал трубкой, пока Изак работал.

Со швеей кранн поговорил чуть раньше: та страшно разозлилась, когда он отказался сделать перерыв в работе, чтобы примерить свою новую одежду. Карел не отвлекал его, но Изак все время чувствовал его присутствие.

От горна исходил почти невыносимый жар, у юноши потрескались губы, над верхней губой выступил пот, но он ни за что не соглашался выпить воды. Когда меч снова отправился в огонь, Карел предложил кранну свою трубку, и тот с усмешкой сделал несколько затяжек, но после вытащил раскаленный клинок и снова вернулся к работе, выдыхая дым прямо на светящуюся поверхность меча, прежде чем ударить по нему молотом. Это продолжалось до тех пор, пока в трубке не кончился табак.

Карел приподнялся с табурета, чтобы забрать свою трубку, но не успел: Изак положил ее под остывающий металл и ударил – обожженная глина рассыпалась, один кусок отлетел в дальний угол. Карел хотел было возмутиться, но передумал. В действиях Изака должен был быть некий смысл; кранн снова и снова делал жесты рукой в его сторону, словно хотел, чтобы до ветерана донесся запах меча.

Наконец Карел вышел на морозный воздух, оставив Изака одного. Накинув на плечи тяжелую шубу, ветеран уселся на скамье у стены, оттуда был виден весь плац, поблескивающий изморозью в лунном свете.

Михн, стоящий на посту у дверей кузни, скользнул взглядом по бывшему «духу» и снова погрузился в раздумье. Чужеземец покинул пост только для того, чтобы тоже взять шубу – к ночи сильно похолодало.

Когда облако закрыло лик Альтерр, Карел полез в карман за кисетом и старой исцарапанной деревянной трубкой – верной спутницей во всех его путешествиях. Он набил трубку, зажег и предложил кисет Михну.

– Идите сюда, присядьте, – позвал он чужеземца, похлопав рукой по скамье. – Изаку в такой час не нужна охрана.

Михн подозрительно покосился на Карела и на кисет. Он отказался от табака, но оставил пост и подошел к скамье, шагая совершенно бесшумно даже по заледеневшей траве.

В бытность «духом» Карелу приходилось работать с лучшими фарланами, обладавшими ловкостью, изяществом и самыми смертоносными навыками. Михн был ниже и тоньше любого из этих воинов, но опытный глаз сразу выделил бы его из числа прочих. Этот человек очень напоминал Карелу черного леопарда из зверинца герцога Врерра в Тор Милисте. Тот зверь, двигавшийся со сверхъестественной грацией, буквально заворожил Карела. Какой-то пьяный воин один раз неосторожно приблизился к вольеру, и леопард мгновенно изменил позу – только что лениво отдыхавшее животное сразу приготовилось напасть.

– Вы наблюдали за ним? – неожиданно спросил Михн, вернув Карела из прошлого в настоящее.

– Я? А, да. Не знаю, чем именно он занимается, но уверен, что клинок получится потрясающий. Вообще-то меч уже готов, но Изак продолжает ковать.

– Он что-нибудь при этом говорит? – Хотя лицо Михна оставалось бесстрастным, Карелу в его голосе послышалось беспокойство.

– Я ничего не слышал, хотя он время от времени шевелил губами. А почему вы спрашиваете?

– Да просто так. Он собирается сделать на мече какую-нибудь надпись?

– Если вас так это интересует, почему вы сами не зайдете в кузню?

Михн опустил голову, и Карел почувствовал себя виноватым.

– Простите, я еще не пришел в себя, как будто впал в некий транс, наблюдая за ним. Мне кажется, он собирается сделать надпись. Правда, я еще ни разу не видел, как это делается, но там есть подходящие с виду инструменты.

– Сомневаюсь, чтобы он сделал надпись сам.

Карел глубоко затянулся трубкой.

– Вы по-прежнему говорите загадками. Может, выразитесь ясней?

Невысокий чужеземец покачал головой и отогнал дым рукой.

– Тогда давайте я вам кое-что скажу, – негромко предложил ветеран.

Михн сразу уловил изменившийся тон его голоса и застыл, чуть ли не дрожа всем телом от напряжения. Будь на месте Михна любой другой человек, Карел уже схватил бы его за грудки, но образ леопарда не выходил у него из головы. Тот пьяный воин в зверинце погиб.

Михн уже продемонстрировал при свидетелях свои воинские таланты. Друг стражника, которого Михн сбил с ног в туннеле у навесной башни, решил отомстить за поражение товарища – и в результате ему пришлось обращаться в Колледж магии, чтобы вправить вывихнутое запястье. А ребро этого огромного, злобного, хорошо натренированного воина, умело сломанное ударом ноги, до сих пор давало о себе знать.

Карел видел, что Михн легко мог бы его убить; хорошо, что в этом пока не возникло нужды.

– Мне нет никакого дела, кому и за что вы мстите, – проговорил бывший «дух». – Я шлепал Изака по попе и вытирал его слезы, я учил его, когда следует сражаться, а когда отступать. Не удивлюсь, если вы отдадите за него жизнь, но если вы что-то знаете или просто подозреваете, не смейте скрывать это от меня. А на тот случай, если вы не разглядели, напомню: Изак – белоглазый. Часто он ведет себя, как упрямый и своевольный паршивец, но я люблю его как сына и лучше него самого знаю, что у него в голове. Он может защититься от других, но совершенно беззащитен перед самим собой.

Михн посмотрел на Карела долгим взглядом – и неожиданно сник.

– Я все понимаю, – сказал он. – И прошу прощения. Я держал язык за зубами, потому что есть люди, которые ждут великих свершений, а есть такие, которые их боятся. Мне следовало доверять вам, как доверяет он.

– Итак? – спросил Карел уже гораздо мягче.

– Я думаю, он пропитывает меч магией. Сознает это лорд Изак или нет, он, скорее всего, маг-кузнец.

– Как он может такого не сознавать?

– Если у него есть магические способности, все происходит само собой. Конечно, подобные заклинания не сравнить по сложности с теми, что заключены в Эолисе, это как бы их упрощенная версия. Мне доводилось слышать, что, когда маги-кузнецы занимаются делом, они погружаются в транс. Мне кажется, лорд Изак добавляет в клинок простую магию, чтобы меч прослужил дольше или чтобы сделать его удобнее. У кранна есть склонности к кузнечному ремеслу, а поскольку его магические силы быстро развиваются, во всем этом нет ничего удивительного.

– Но люди подумают совсем другое, – выдохнул Карел. – Они увидят, как величайший в истории маг-кузнец делает очередной клинок.

– Совершенно верно. Есть ли у герцога Бахля маг, которому он доверяет? Нельзя ли позвать мага сюда? Будет гораздо лучше, если здесь окажется человек, готовый поверить, что меч магический.

– Не сомневаюсь, что такой имеется. Пойдите, разбудите Лезарля, он наверняка сумеет все устроить.

Михн растворился во тьме, а Карел повернулся к закрытой двери кузни. Он вспомнил, как работал Изак: с закрытыми глазами, с улыбкой на губах… Все это подтверждало подозрения Михна.

– Да, мой мальчик, когда-нибудь ты сведешь меня в могилу. Мне давно уже пора спать, а я вместо этого играю в няньку: жду здесь среди ночи, когда придет какой-то пузатый маг.

Карел тихо хихикнул и поплотнее запахнул меховую шубу. Некоторое время он продолжал сидеть на скамье и курить, но в конце концов стало слишком холодно, и он вернулся в кузню.

Изак выглядел так же, как и до его ухода, но на сей раз Карел подсел поближе и стал смотреть гораздо внимательнее. Он по-прежнему не мог разобрать, что бормочет над клинком Изак, слова даже не походили на фарланские.

Когда ветеран наконец отправился спать, его точило беспокойство.

ГЛАВА 23

Через два дня они были готовы к походу.

Неожиданно наступила оттепель, накануне отъезда выглянуло солнце – как раз когда Изак наконец покинул кузню, измученный, но счастливый.

Оказалось, Карел и Михн поступили правильно, вызвав мага из Колледжа. Чириалт Дерменесс, сильный, хорошо сложенный сорокалетний здоровяк, оказался знатоком именно магии кузнечного дела.

Не такого человека ожидал увидеть Изак. Даже боевые маги имели склонность к полноте, но Дерменесс знал, что маг-кузнец в первую очередь должен хорошо подходить для кузнечного дела. Он лично выковал все доспехи Везны, прежде чем начертать на них руны и вплавить в них магию.

Маг Дерменесс очень кратко описал Изаку основы кузнечного магического искусства. Кранн уже четко представлял, каким хочет видеть меч, и маг лишь немного подправил воплощение его замысла. На гравировку, заточку клинка, повторную заточку и золотые украшения ушел целый день.

Только закончив работу, Изак поплелся спать, а Тила взяла на себя всю подготовку к походу: они должны были отправиться в путь на следующий день.

Наступило ясное, сияющее утро.

Кранн и его товарищи проверяли лошадей, поджидая, пока Бахль даст сигнал к отъезду. Изак стоял между двумя своими конями, радуясь, что они скрывают его непомерный рост. Одного коня звали Мегенн, он имел около восемнадцати ладоней в холке, а второй, покрупнее, Торамин, названный в честь знаменитого фарланского боевого коня, был чуть выше девятнадцати ладоней. Такие крупные кони стоили невероятно дорого, зачастую их выращивали только для того, чтобы продемонстрировать умение коннозаводчика. Скрещивание гунтеров с самыми крупными тягловыми лошадьми давало одного жизнеспособного жеребенка из двенадцати. А кони Изака были предметом зависти всех наездников: невероятно сильные, они могли состязаться в скорости с гунтерами вдвое мельче их.

Изак чувствовал, что все смотрят на него, а компаньонка Тилы просто глаз с него не сводит. Поборов желание натянуть маску-капюшон, кранн принялся поправлять седло Торамина. Ему давно следовало привыкнуть к взглядам людей: в Нарканге его ждало куда более пристальное внимание.

С треском распахнулись двери Большого зала, и все тотчас повернулись в ту сторону.

Повелитель Бахль вышел в маске-капюшоне, но, как ни странно, все-таки надел свои парадные одежды. Следом за ним шагал Лезарль в темно-красной рубашке с вышитым на ней орлом Бахля, в белой шелковой нижней рубахе, виднеющейся сквозь прорези в рукавах; серебряная вышивка и жемчуга придавали красной ткани особый шик. Никто не ожидал столь пышного выхода от всегда мрачно одетого правителя.

– Сержант Карелфольден! – окликнул Бахль, приблизившись.

Ветеран вышел вперед, на лице его читалось удивление. Изак встал за спиной Карела.

Бахль обвел окружающих людей одобрительным взглядом, потом повернулся к бывшему «духу».

– Лезарль напомнил мне, что Нарканг – город спесивых иностранцев, которые уважают только знатных и богатых. А у вас, сержант Карелфольден, нет ни знатности, ни богатства, поэтому будет странно, если вы оденетесь так же, как воины, которыми вы командуете, ведь по возрасту вы должны занимать куда более высокое положение. Хотелось бы, чтобы ваше присутствие в свите Изака оправдывалось чем-то более существенным, нежели тем, что вы единственный человек, способный заставить Изака заткнуться.

Карел заулыбался, как и все остальные. На Бахля произвел неизгладимое впечатление один случай: как-то вечером Карел дернул Изака за ухо за то, что тот позволил себе неприличное ругательство. Но еще больше повелителя изумило, что Изак воспринял наказание совершенно спокойно.

Позже герцог сказал своему кранну, что такими отношениями, какие сложились у Изака с Карелом, следует дорожить; он не упомянул, какую опасность они в себе таят, потому что оба белоглазых и без того прекрасно это понимали.

– Вообще-то для этого существует специальная церемония, но большая ее часть – простая формальность, а Изаку не терпится отправиться в путь. Бетин Карелфольден, прошу вас встать на колено.

Карел мгновенно подчинился, низко склонив голову.

Бахль извлек из ножен Белую Молнию; тяжелый широкий клинок выглядел несколько неуместно рядом с бархатом и шелками. Подняв меч, повелитель прикоснулся клинком к правому плечу Карела. Ветеран удивленно поднял глаза, не почувствовав прикосновения меча к левому плечу, как полагалось при посвещении в рыцари, и меньше чем в футе от своего лица увидел шипы, торчащие в основании клинка. Карелу было трудно скрыть беспокойство, овладевшее им от близости столь смертоносного оружия.

– Мне кажется, возглавлять личную охрану кранна должен не простой рыцарь. В Анви слишком мало аристократов и слишком много земель, которые ждут владельца, поэтому я делаю вас маршалом и жалую вам имение Этинн со всеми соответствующими правами и доходами.

Карел онемел от изумления, как, впрочем, и все присутствующие. На короткий миг тяжесть меча на плече ветерана сделалась невыносимой, он качнулся вперед. Но вот меч поднялся, и гвардейцы в новых мундирах приветствовали новоиспеченного маршала. Изак подошел к Карелу и взял за руку, как бы поздравляя его, хотя на самом деле просто помогая подняться.

– Я… Милорд, я не… – запинаясь, произнес бывший «дух». Имение в Этинне делало его состоятельным человеком со всеми вытекающими отсюда привилегиями; такого он никак не ожидал. – Благодарю вас, милорд. Я постараюсь оправдать такую честь.

Бахль кивнул и повернулся к Изаку.

– Все готово?

Взгляд Изака постоянно устремлялся к обнаженному мечу в руке Бахля. Повелитель заметил это и убрал меч в ножны. По легкому шевелению маски Бахля Изак предположил, что повелитель улыбается. Что ж, дружба кранна и герцога еще не окрепла настолько, чтобы они могли чувствовать себя спокойно, когда в руке одного из них было обнаженное оружие.

– Думаю, все готово, хотя я не участвовал в подготовке. Рекомендательные письма у Тилы, ценности везем мы с Везной – золото, деньги в разных валютах, драгоценности и векселя. Лезарль подробно ознакомил нас с действующими на настоящий момент соглашениями и договорами с этим государством.

– Хорошо. Когда доберетесь до Нарканга, у вас не будет недостатка в средствах. Прапрадед Лезарля много лет занимался пополнением нашей казны, и деньги эти можно потратить, если они пойдут на укрепление дружественных связей с Наркангом. Меня волнуют только две вещи: хотелось бы, чтобы ты не начал с ними войну, и хотелось бы, чтобы народ Нарканга считал нас друзьями, а не высокомерными соседями. Король Эмин слишком умен и слишком могуществен, чтобы можно было с ним ссориться.

Бахль говорил еле слышно, чтобы никто не мог разобрать, о чем идет речь.

Изак ответил так же тихо:

– Понятно. Мне кажется, Тила хочет научить меня очаровывать людей и острить – все это понадобится на сотнях светских раутов.

Бахль недоверчиво фыркнул. Изак никогда не скрывал своего пренебрежительного отношения к высшему свету, значит, у Тилы не было шансов справиться со своей задачей.

– Если ты вернешься очаровательным и остроумным, я сделаю Тилу герцогиней. А если я узнаю, что ей удалось удерживать тебя от грубых выходок в адрес не понравившихся тебе людей, ее свадьбу отпразднуют во дворце, когда она будет выходить замуж.

Изак бросил взгляд на Везну и с улыбкой ответил:

– Подозреваю, свадьба состоится много раньше, чем думают ее родители.

– Правда? – Бахль явно удивился – он никак не ожидал, что этот роман может зайти так далеко. – Ну, тогда она заслуживает титула уже за то, что сумела прибрать его к рукам… Не говоря уж о тебе.

– Он влюблен по уши, так что для них обоих есть надежда, – с довольным видом сообщил Изак.

Глаза Бахля задержались на парочке.

– И ты благословляешь их?

– Конечно.

Судя по улыбке Изака, кранн радовался чужому счастью, а не просто смирился со взаимной симпатией девушки и графа.

– Раньше мы с ней… но так будет лучше для всех. Битва сильно меня изменила, все это поняли после моего возвращения.

Бахль протянул руку. Он как никто другой был знаком с одинокой жизнью белоглазого и радовался, что дружба Изака и Везны не пострадала.

– Превосходно. Ну, вам давно пора в путь, дни теперь короткие, а дорога длинна.

Он повернулся к главному распорядителю, который отошел в сторонку, чтобы дать повелителю и кранну переговорить наедине.

– Лезарль, передай дары для короля Эмина графу Везне, если тебя не затруднит.

Изак вскинул голову, увидев в руках Лезарля длинный сверток.

– Что это?

Кранн чувствовал магию, исходящую от завернутого предмета, – не такую мощную, как магия его даров, но все же немалую.

– Змеиные драгоценности для королевы Нарканга и книга для короля. Наш тамошний агент говорил, что король интересуется историей, особенно темной ее стороной. Эту книгу написал человек, которого я знал долгие годы и который мог бы стать верховным кардиналом. Даже сегодня он играет весьма важную роль в культе Нартиса – кстати, тебе бы неплохо познакомиться с ним. Мне кажется, королю Эмину понравится эта книга.