Школа монстров - Монстры всегда возвращаются!

– Вот, она знает! – крикнула Кандис, подняв вверх руку сестры.

Мелоди съежилась. Но Билли наклонился, обхватил ее за коленки и приподнял повыше.

– Ее зовут Мелли! – во всеуслышание объявила Кандис. Тут рядом с ней появился парень с вьющимися волосами, в очках в тонкой оправе, явно забывший побриться из-за учебы. Кандис бросилась ему на шею, как герою, вернувшемуся с войны. «Это и есть Шейн?»

– Встречайте! – завопила Спектра. И они с Билли принялись скандировать: – Мел-ли! Мел-ли! Мел-ли!

Несколько секунд спустя к ним присоединился весь зал:

– Мел-ли! Мел-ли! Мел-ли!

Мелоди застыла. Ну, теперь она точно убьет Кандис… если только сама не умрет от смущения.

Кандис стиснула ее плечи. Ее зеленые глаза смотрели на Мелоди пристально. Даже с любовью.

– Помнишь, как говорит мама? Что бы ты стала делать, если бы точно знала, что хуже не будет?

Мелоди стиснула кулаки, как будто знала ответ, но отказывалась признаваться в этом. Кандис подмигнула ей.

– Бояться нечего!

С помощью Билли, Спектры и Шейна Кандис вытолкала сестру вперед. Сейдж протянула мозолистую руку и подняла ее на сцену.

– Клевая пижамка! – гитаристка улыбнулась – и видно было, что она не издевается. – Ну что, сначала? – шепнула она и бросила Мелоди микрофон.

Мелоди сглотнула отрыжку со вкусом «Dr Pepper». Из зала на нее смотрели лица. Ах, если бы только среди них было лицо Джексона! Он смотрел бы на нее тепло, с любовью, не так, как все эти. Эти люди выглядели раздраженными, беспокойными, готовыми взбунтоваться. Их скептицизм пробивался сквозь гитарный проигрыш, они заранее отвергали ее: любительница, дилетантка, чего от нее ждать.

Мелоди зажмурилась. Нет, она может! Она ведь уже пела на сцене. И всегда мечтала петь снова. Надо просто не обращать внимания на шум и болтовню, не видеть недоверчивых взглядов, представить, что она дома, под душем, и…

– «I am doll eyes…»

Голос звучал чисто. Без сипов и хрипов. Звонкий, ясный, берущий за душу голос.

Внезапно Мелоди снова очутилась в Беверли-Хиллз. Злая на весь мир за то, что он отвергает ее из-за ее носа (огромного носа!), за то, что в ней видят всего лишь часть тела, а не человека в целом. Она бесилась у себя в ванной, пока ее семья наслаждалась своей свободой и красотой…

Гитара Сейдж звучала упорно и настойчиво. Мелоди стиснула микрофон обеими руками, воплощая энергию ударных и басов. Ее негодование нарастало, набирало силу, как кружащийся торнадо.

– «Yeah, they really want you, they really want you, they really do…»

Музыка замедляла темп. Песня заканчивалась. Мелоди подстроила свой голос ей в такт. От гнева – к мести, от мести – к беззащитности, от беззащитности – к смирению.

– «Someday, you will ache like I ache…»

Последний аккорд – и песня закончилась. Наступила тишина. Мелоди открыла глаза.

Тишина лопнула, как воздушный шарик, и взорвалась аплодисментами.

Она застенчиво улыбнулась.

– «Нирвану» знаешь? – спросила Сейдж.

Мелоди кивнула.

Глава 4

Смотри, что нам мышка принесла!

Дивный Граф, расправив крылья, спланировал вниз с балдахина к черной, изготовленной в форме гроба кровати Ляли. Он растопырил когти, оскалил крохотные желтые зубки и устремился на…

– Стой! Это не настоящая мышь!

Она поймала своего кожистокрылого питомца прежде, чем тот приземлился на клавиатуру и испортил открытый документ. Ляля погладила его пушистую головку. На ее розовую шелковую пижаму упала струйка мышиной слюны.

– Ой, фу-у! – Эмми-ирландка, сидевшая среди диванных подушек с оборочками, шарахнулась прочь и ударилась о серебряные ручки, опускавшие крышку изготовленного на заказ спального гроба Ляли. Твердеющая глиняная маска у нее на лице растрескалась.

– В Америке все пускают слюни, Эмми! – насмешливо заметила Лагги, полируя коготки золотистому пуделю. – Погляди хоть на Тини Тернер!

Тини Тернер, щенок мальтипу (помесь мальтийской болонки с пуделем), которая музыкально завывала, пока ее расчесывали, сейчас мирно посапывала. И под ее мордочкой по черному атласу уже медленно расплывалось влажное пятно.

Эмми-ирландка окинула взглядом беспокойных питомцев приюта, сидящих в расставленных в несколько ярусов клетках или в переносках, застеленных газетами с желтыми пятнами.

– Да нет, я знаю. Просто я чувствую себя так, словно я опять на ферме у себя в ирландском захолустье.

– Ладно, Шейла, хорош ныть, – сказала Лагги. – Считай, что ты очутилась за сценой четкого телешоу, посвященного спасению животных. Фермой тут и не пахнет!

– Полный мех! – подтвердила Клодин. – Я-то думала, ты хочешь нам помочь, – добавила она, имея в виду свой видеоблог «Волк выход найдет!». Они собирались снимать ролик, посвященный ее серии самодельных аксессуаров для животных, и Эмми-ирландка вызвалась поработать оператором.

– Круто! Так я ж и помогаю! – возразила Эмми-ирландка, помахав тортильей с сыром.

Ляле хотелось сказать подружкам, чтобы они заткнулись. Из-за того, что они непрерывно тараторили, а из динамиков гремел зыкинский плейлист Лагги (версия 7.0), было совершенно невозможно сосредоточиться. А ей было непременно нужно закончить это письмо. Она рассчитывала, что на него уйдет пара часов, а потребовалось несколько дней.

– Давайте окно откроем, а? – предложила Клодин, глядя на ряд занавешенных и тонированных окон под сводчатым потолком. – А то при такой сырости у Тини Тернер никогда когтекюр не высохнет.

Ее пышный каштановый мех блестел капельками влаги, которые летели из увлажнителя в форме лягушки, установленного в террариуме Кейла и Спрут, двух черепах с джинсовыми кармашками, приклеенными к панцирю.

– У Кейла кашель, – сказала Ляля. – Ему вредны сквозняки.

«И мне тоже!»

– Нет, ну надо же что-то делать! – сказала Эмми-ирландка. – Тут же вонища просто зверская.

Ляля, тяжко вздохнув, оторвалась от компьютера.

– Дивный Граф, слетай, пожалуйста, открой там наверху.

Летучий мыш взлетел к потолку и принялся тыкаться головой в обои в черно-розовую полоску. В обоях одна за другой появлялись сердцевидные отверстия. На стенах заиграли лунные зайчики, потянуло свежестью.

– Круто! – Эмми-ирландка захлопала в ладоши. – Я себя чувствую хомячком в коробке из-под ботинок.

– Это мне Клод сделал, после того как в обычное окно влетела ворона и утащила из клетки Змея Йюлленхааля, – сказала Ляля.

Эмми-ирландка сложила губки сердечком, как будто никогда в жизни не слышала ничего милее.

В дверь постучали. Тини Тернер спрыгнула с кровати и бросилась к двери. Бусины, вплетенные в ее лохматые ушки, запрыгали и застучали.

– Войдите! – крикнула Ляля.

Дядя Влад, балансируя на одной ноге, второй распахнул дверь. Собачка прыгнула и поцарапала носок изготовленных на заказ кед Влада для скейта в красно-фиолетовую клетку.

– А ну, кыш, Мэрайя – или как тебя там… Да хоть Майкл Джексон! Вали отсюда!

Дядя Влад, одетый в яркие клетчатые шорты и бирюзовую кофту «Hollister», балансировал золотым подносом с пирамидой горячих тортилий с сыром не хуже любого циркового клоуна. Баночки с газировкой опасно зашатались. Лагги подскочила и взяла у него поднос.

– Вау! Я не видел столько блесток с тех пор, как работал в ночном клубе «Studio 54»! – заметил Влад, оглядевшись.

– Спасибо! – Клодин гордо улыбнулась.

Влад, шагая в такт «California Girls» Кэти Перри, подошел к компу, заглянул через плечо Ляле и цыкнул зубом.

– Да знаю, знаю! Но сейчас же только… – она посмотрела на небо, определяя местоположение луны, – без четверти восемь.

Она взглянула на Клодин – та кивнула.

– У меня еще целых пятнадцать минут!

– Ладно, Шейла, дай позырить! – сказала Лагги, погладив Китсона, ярко-рыжего котенка с цепочкой на животике и магнитными клипсами (специально рассчитанными на чувствительные кошачьи ушки).

– Да уж, выкладывай все начистоту, как цистерна с отходами! – сказал дядя Влад.

Ляля медленно развернулась вместе с креслом. Ей ужасно хотелось остаться наедине со своими животными, как обычно. Десятки влажных глаз следили за ней с любовью, не оценивая и не осуждая. Животные не лаялись, не фыркали, не пищали ничего про колледж или про лидерские качества. Они были ей благодарны просто за то, что они ей небезразличны. Они никогда не уезжали по делам и не обрывали телефонный разговор на полуслове из-за того, что опаздывают на деловую встречу. Они были куда человечнее большинства людей!

– Ну, давай быстрей! – сказала Клодин: ей не терпелось начать съемки своего ролика.

Ляля глубоко вздохнула. Если бы ее сердце билось, сейчас оно колотилось бы, как бешеное. С чего же начать? Она хотела было рассказать о своем разговоре с папой и о том, как искала по Сети, чем можно заняться, но время поджимало, и она выбрала самый простой вариант.

– Значит, компании «Brigitte T’eau Shoes» и «Dally Sports Apparel» решили объединиться…

– Стоп! – дядя Влад вскинул руку, как уличный регулировщик. – Не «Тьеау», а «То»!

Он снял свои черепаховые очки и раздраженно потер переносицу.

– Если бы эта дама могла слышать, как ты коверкаешь ее имя, ты бы пожалела о том, что не умерла окончательно!

Девочки хихикнули.

– Извините… – сказала Ляля. – Так вот… Французский дизайнер Брижитт То и «Dally Sports Apparel» объединились, чтобы создать новую обувь, модную и в то же время функциональную. Этот проект называется «T’eau Dally».

Дядя Влад захлопал в ладоши.

– J’adore![1] Интересно, а что будет, если объединятся Джимми Чу и «Reebok»? Это будет называться «Чубокка»?

Расхохотались все, кроме Ляли. Ей было не до шуток.

– В общем, они устроили конкурс: подыскивают школу, где учились бы самые непохожие друг на друга люди, такие же, как их фирмы. И Мерстон им идеально подходит!

Эмми открыла запотевшую баночку газировки.

– А что мы с этого будем иметь?

– Победители получат спонсорскую помощь! – Ляля крутанулась в кресле. – Миллион долларов на развитие!

– Новый бассейн! – это, конечно, Лагги.

– Зал для груминга!

(Клодин.)

– Крутая жрачка в столовой, которая не будет на вкус как ослиный навоз!

(Эмми-ирландка.)

– Хорошие обои! – вставил дядя Влад.

– И центральное отопление! – добавила Ляля. – Плюс, им нужна пара учащихся школы, которые станут лицом общенациональной рекламной кампании.

– Вы с Клодом будете самой четкой парой! – заметила Лагги, присев в ногах спального гроба. Ктулху, желтенький волнистый попугайчик, высунулся из-под кровати и принялся обшаривать ковер в поисках завалявшихся зернышек. Лагги отщипнула ему немного чеддера из своей тортильи.

– Ему нельзя! – воскликнула Ляля, перехватив ее руку с сыром. – У него непереносимость лактозы! Дай ему эскарола!

Дядя Влад указал на нетронутое блюдо с салатом из сырых овощей, которое принес раньше.

– Очень рад, что вам понравилось, – проворчал он.

– А как насчет новой студии для творчества и рукоделия? Со швейными машинками, с ювелирным оборудованием… – сказала Клодин, рисуя черной и фиолетовой гипоаллергенной тушью сердечки на белом кролике.

Сердце у Ляли ухнуло в яму глубиной с карстовый провал. «Постойте! – хотелось завопить ей. – Сперва надо еще выиграть конкурс!» Она принялась наматывать на клык прядь волос, как пятилетняя малышка.

Влад положил ей на плечо свою ледяную руку.

Ляля заставила себя выровнять дыхание. «Вдох через нос – выдох через рот…» Ее черные глаза смотрели на то, что было написано на экране. В чем проблема с письмами и с сочинениями – что их невозможно написать идеально. Всегда ведь можно исправить что-нибудь еще. Выразиться еще изящнее и точнее. Составить фразу чуточку грамотнее…

Лагги скормила Ктулху еще листик салата.

– Короче, читай вслух! Мы тебе скажем, ужас-ужас это или просто ужас.

– Да, и давай поскорей! – произнесла Клодин, разглаживая оранжево-розовую тюлевую юбочку с пайетками, которую она пошила для Калиенте, сестры Фуэго.

Ляля сделала музыку потише, откашлялась.

– Вы только не смейтесь, ладно?

– Ну, читай уже, что ли! – сказала Эмми-ирландка.

Ляля вздохнула.

– Ладно, поехали…

Она принялась читать письмо вслух.

«Уважаемые «Brigitte T’eau Shoes» и «Dally Sports Apparel»!

Меня зовут Ляля. Это уменьшительное от Дракулаура. Я обожаю обувь фирмы «T’eau», и кроссовки «Dally» мне бы, наверное, тоже понравились, только я не очень спортивная. Но вот мой парень, Клод, – он футболист. И у него кроссовок четыре пары! Три с такими острыми выступами на подошве, чтобы не скользить, и еще одни – для бега по пересеченной местности, для полнолуний, когда ему приходится прятаться в лесу, чтобы не пугать нормалов.

Как бы то ни было, мы оба учимся в школе Мерстон. Ну, знаете, той самой школе в Сайлеме в штате Орегон, про которую в последнее время много говорили в новостях, потому что у нас учатся монстры? Если вдруг госпожа То про нас не слышала (не потому, что она отсталая, просто она ведь живет во Франции, а у них там, наверно, свои новости), могу сказать, что мы идеально подходим вам по условиям вашего конкурса.

Вот я, к примеру, вампирша. (Но вы не волнуйтесь, я не опасная! Я вообще крови боюсь. Честно-честно!) А мой парень – оборотень. Как и моя лучшая подруга, Клодин. Еще среди наших друзей есть мумии, внучка Франкенштейна, люди-невидимки, морские чудовища, сирена, зомби, мальчик, страдающий раздвоением личности, горгон и куча нормалов (таких же людей, как и вы, разве что вам тоже есть что скрывать, lol![2])

Раньше мы, члены общины ЛОТС («Людей, отвергающих традиционные свойства»), жили, скрываясь от всех. Но в последние полгода мы вылезли из чулана наружу (это понятно, да?) и объединились с нормалами из нашей школы. Мы совсем как ваша обувь, только живые – ну, во всяком случае, большинство из нас живы.

Мы были бы очень рады принять вашу спонсорскую помощь. Мы бы наклеили всюду ваш логотип. Ваш грант позволил бы нам сделать множество полезных нововведений, чтобы приспособить школу к нуждам разных ЛОТС. Это придало бы мужества другим ЛОТСам, чтобы они могли жить открыто. А из меня вышел бы упырственный лидер!

Ляля.

P.S. Я с 2009 года ношу модель «Mary Janes» фирмы «T’eau», цвета бычьей крови. Как жалко, что вы их сняли с производства! У меня на левой оторвался ремешок, и мне до смерти хочется такие же, только новые! (Ну, не то чтобы совсем до смерти. Умереть-то я не могу. Потому что один раз я уже умерла. Я же говорю, из меня выйдет отличный лидер!)»

– Браво! – дядя Влад промокнул глаза своим аскотским галстуком.

– Ну, ты жжёшь! – воскликнула Эмми-ирландка.

– Клё-ова! – вскричала Лагги.

Клодин захлопала в ладоши.

– Идеально!

Ляля не знала точно, почему Клодин аплодирует: то ли ей действительно понравилось письмо, то ли ей просто не терпится заняться своим роликом.

– Нет, Ляль, серьезно, я так и знала, что это будет круто! Все, отсылай!

Ляля еще раз перечитала письмо. Ее темные глаза бегали по экрану, губы беззвучно шевелились. Она покосилась на Влада. Дядя подмигнул. Она вздохнула, поцеловала свои пальцы, прижала их к экрану.

– Ну все, поехали…

«Ради тебя, папочка!» Она нажала «Отправить» и наконец-то ощутила, что вновь способна дышать. «По крайней мере, теперь ты не скажешь, что я даже не попыталась!» Она вскочила и схватила пучок ленточек.

– Ну все, ребят, вы снимайте вступительную часть, а мы с Владом и Лагги пока наведем окончательный лоск на наших моделей.

Эмми-ирландка включила видеокамеру и принялась нажимать какие-то кнопочки у нее на боку.

Клодин достала пудреницу и взбила кудри. Посмотрелась в зеркальце – нет ли на зубах следов вишневой помады – и кинула пудреницу в свою красную сумочку. Она встала напротив камеры и подбоченилась.

– Ну что, как я выгляжу?

Эмми-ирландка посмотрела на нее через видоискатель.

– Зашибись! Теперь только света не хватает.

– Щас!

Лагги поправила хромированную настольную лампу и направила свет стапятидесятиваттной лампочки прямо в лицо Клодин. Ляля с Владом зажмурились.

– Ну, Клодин, три… два… – Эмми-ирландка молча показала один палец, а потом ткнула им в ведущую.

– Здравствуйте! Вы смотрите очередной выпуск «Волк выход найдет!». Я – Клодин Вульф, и сегодня…

Тут Тини Тернер тявкнула.

– Валяй дальше, – сказала Эмми-ирландка. – Потом на нотике поправлю. Поехали!

Клодин внезапно умолкла и застыла, прислушиваясь.

Эмми нетерпеливо дернула камерой:

– Ну ты чего? Поехали!

Клодин покачала головой:

– Извини. Мне показалось, что…

Лампа мигнула.

Лагги держала в левой руке Кейла, а в правой – кисточку.

– Что происходит? – спросила она, когда черепаха внезапно втянула голову в панцирь.

В одной из клеток пронзительно завопили. Тра-Та-Та издал зловещий крик, колотясь иссиня-черными крыльями о решетку.

Клодин продолжала:

– Тини Тернер подобрали на улице в Сайлеме, штат Орегон. Шерстка у нее была тусклая, коготки неровные, но, как только мы…

– Стоп! – Эмми-ирландка вскинула голову. – Слушай, Ляля, можно их как-нибудь заткнуть?

Животные мяукали, скулили, рычали и шипели на разные голоса.

Ляля бросилась успокаивать своих питомцев.

– Круто! Ну, давайте. Три… два…

И тут комната погрузилась в могильный мрак. От визга Эмми всех пробрала дрожь. Лампочка слабо мерцала. Клодин с Лагги нервно хихикнули.

– Вот они, твои энергосберегающие лампочки, Ляля! – фыркнул Влад. – Они сберегают энергию благодаря тому, что никогда не горят!

– Дело не в лампочках… – пробормотала Ляля. Интересно, в офисе «T’eau Dally» тоже свет погас? Главное, чтобы ее письмо дошло раньше, чем наступит крайний срок…

Свет вспыхнул снова.

– Ну все, – неровным голосом сказала Эмми-ирландка. – Снимаем дальше!

Клодин опасливо встала перед камерой, перевела дух и продолжила:

– Сегодня Тини Тернер красится в рыжевато-золотистый цвет натуральной краской для волос от «L’Oreal». Она носит оранжевый вязаный шарфик, под цвет лака для когтей, и…

Тини заскулила, содрала с себя шарфик и забилась под кровать. Шарфик волочился за ней, как туалетная бумага, приставшая к подметке.

Особняк содрогнулся от удара грома.

– Давай про черепашек! – шепнула Ляля.

Клодин обернулась к камере.

– Этих красноухих черепах выловили из орегонского пруда. Их выпустил туда на верную смерть от холода кто-то, кому надоело о них заботиться…

Голос у нее дрожал.

– Уй-я! – Лагги выронила Кейла, он упал к себе в террариум и немедленно забился в пластиковое бревно. – Он меня укусил!

– Что происходит? – спросила Ляля в пространство. – Они никогда себя так не вели!

Тини жалобно тявкнула из-под кровати.

Клодин насторожила уши.

– Ляль, – сказала она, – знаешь, по-моему…

– Па-апочка вернулся! – сказал дядя Влад.

Глава 5

Веселье так веселье!

Дворик торгового центра «Сайлем-Хиллс» был до краев наполнен электризующей энергией. Фрэнки хотелось носиться по благоухающему крендельками пространству, визжа от восторга – так хорошо было чувствовать себя вольной птицей! Ей хотелось исполнить танец живота в витрине «Forever 21», прямо между зеленым полосатым сарафанчиком и черным мини со стразами. Пусть все покупатели полюбуются, как она танцует под «Star-struck» Леди Гаги! И чтобы дети, которые едят мороженое на лестнице у фонтана, и маникюрши в белых халатах, пьющие через соломинку свою диетическую колу во время перерыва, тоже присоединились к ней. Ей хотелось возглавить флешмоб вольных массовых танцоров!

Но вместо этого она шла, держась за руки с Бреттом, мимо трехступенчатого фонтана и ела мороженый йогурт «Pinkberry» с маракуйей. Это само по себе было вполне высоковольтно – просто это не требовало много энергии, а у Фрэнки накопилось немало лишних киловатт.

Может быть, из-за того, что плечи ей припекало тридцатиградусное солнышко. Или оттого, как небрежно развевались на ходу рваные джинсы Бретта – так, словно ему больше и находиться негде, кроме как здесь и сейчас. Или оттого, что витрины ломились от ярких летних шмоток, разложенных, как на шведском столе. Но, вероятнее всего, дело было просто в возможности находиться на людях в облике, данном ей от природы, без той забивающей поры косметики, которую Фрэнки вынуждена была носить прежде. Без свитера с высоким воротником, под которым надо прятать контакты. Без страха. И хотя то была уже двадцать седьмая ее прогулка без маскировки по этому торговому центру, все равно это казалось настолько мегаваттно, что даже не верилось!

Двое девчонок из колледжа, лизавших суперпорцию мороженого йогурта, истекавшую шоколадными шариками и мармеладными мишками, кивнули и улыбнулись Фрэнки, когда она проходила мимо.

– Классные туфли! – сказала одна из них.

– Спасибо!

Фрэнки, просияв, бросила взгляд на свои пробковые танкетки. Ей все время делали комплименты, когда она их носила со своим сиреневым комбинезончиком в цветочек. В них ее ноги казались особенно длинными.

– Шиза, скажи? – Бретт бросил промасленную бумажку от кренделя в ближайшую урну.

– Почему это? У меня действительно классные туфли!

Бретт фыркнул.

– Да нет. Я про то, что люди теперь даже не замечают, какого цвета у тебя кожа. Они видят просто… тебя.

Как раз в этот момент мимо просвистел парень на скейте, с пирсингом в носу и с татуировками по локоть. Он затормозил, обернулся и уставился на Фрэнки.

– Ну вот, сглазил!

Она хихикнула.

– По-моему, он немножко того, – добавила она и остановилась, чтобы поглазеть на серебряные армейские ботинки с открытым носком в витрине магазина «Steve Madden».

Бретт обнял ее за талию и привлек к себе.

– М-м… А по-моему, ты ему просто понравилась!

Он стиснул ее крепче, словно предъявляя свои права на нее. На случай, если вдруг кто сомневался. Хотя кто бы сомневался?

Фрэнки тоже его обняла.

– Ой, ты такой милый!

Он наклонился и поцеловал ее.

Фрэнки искрила до тех пор, пока Бретт не отстранился. Парень на скейте пялился на них во все глаза. Фрэнки попыталась утешить его, дружелюбно ему помахав, но парень разочарованно укатил прочь. «Неужели он действительно увидел во мне просто меня?» Неужели мы сумели добиться столь многого? Неужели?..

– Гляди! – сказала она и потянула Бретта к розово-черной маркизе. – В «Betsey Johnson» распродажа!

– Чего хотели, Фрэнки? – спросила гламурно-готичная продавщица. Ее губы, обведенные черным, раздвинулись в приветливой улыбке.

– Так, просто смотрим.

– Скидка десять процентов на все, что есть в магазине! – сообщила готка, теребя черный кружевной шарфик – один из шести, намотанных у нее на шее.

– У вас распродажа? – спросил Бретт, явно стараясь продемонстрировать, что тоже разбирается в шопинге.

– Специально для Штейнов!

– Ух ты-и!

Фрэнки обняла продавщицу. От нее пахло вишневыми духами.

– Ты тут звезда! – заметил Бретт, направляясь к витрине с аксессуарами. На витрине сверкали сережки в виде контактов и кожаные браслеты со стежками самых нескромных цветов.

– Ну, не только я! – возразила Фрэнки, примеряя к голове резинку для волос из каштанового искусственного меха. – Все ЛОТСы!

Снаружи собиралась толпа вокруг уличного актера. Клоун потел так сильно, что с него потек грим, пока он жонглировал тремя апельсинами. Фрэнки потащила Бретта поглазеть на представление.

Но Бретт остановился под подстриженным фиговым деревом и ближе подходить отказался.

– Да что случилось? – спросила Фрэнки, не желая терять ни секунды.

Бретт указал на свою футболку: на ней был мультяшный клоун, привязанный к рельсам, и несущийся на него локомотив.

– Ну и что? Это же не он, верно?

Бретт рассмеялся.

– Ну, да, но…

Фрэнки приподнялась на цыпочки, чмокнула его в щеку и потащила к толпе. Но как только клоун увидел футболку Бретта, он тут же разрыдался напоказ, потом утер воображаемые слезы и убежал прочь.

– Я ж тебе говорил! – сказал Бретт. Они с Фрэнки прыснули от смеха и поспешно спрятались за бронзовым дельфином.

Она прижалась щекой к его мускулистой груди.

– Это лето будет таким высоковольтным! – сказала она, глядя на витрину «Nike». Он отвел черную прядку, упавшую Фрэнки на лоб, и заложил ее за ухо. – Я тут подумала: давай ходить на теннис, а?

Бретт выпятил подбородок с видом богатого прожигателя жизни.

– Знаешь, бэби, я и сам об этом подумывал! В твой клуб или в мой?

Фрэнки хихикнула.

– Да нет, я серьезно!

– Зачем?

– Ну, а в каком еще виде спорта такие классные прикиды? – ответила она, уже представляя себя на фото в витрине магазина в желтой плиссированной мини-юбочке и такой же спортивной маечке.

– В синхронном плавании! – сказал Бретт.

Фрэнки шлепнула его по руке.

Держась за руки, они миновали тележку с матерчатыми сумочками, наклейками и плакатами, требующими защитить Мать-Землю. Фрэнки присмотрела себе значок со смайликом и надписью «ЖИВИ ГРОМЧЕ!»

– Даже не верится, что суббота уже почти закончилась! – жалобно сказала она. А в понедельник в школу… А в школе придется иметь дело с Клео и комиссией по гармонии… На солнце набежало крохотное облачко, и настроение у Фрэнки испортилось еще сильнее.

Проделка Клео до сих пор не давала ей покоя.

– Ну зачем Клео бросила в ящик бумажку с моим именем? Я-то думала, мы друзья! Я видела, что она стоит у стола, но я даже не предполагала, что она…

«Даже не предполагала, что она что? Способна обречь свою подругу на сидение в душной комнате, рисование плакатов и организацию благотворительной торговли печеньками? Клео способна на все, особенно когда у кого-то в Сети на девять друзей больше, чем у нее!»

Бретт сунул руку в карман испачканных чернилами джинсов, вручил стоящей за прилавком хиппушке в крестьянской юбке несколько купюр и протянул Фрэнки значок, который ей понравился. Фрэнки радостно улыбнулась и приколола значок к ремешку босоножки.

Бретт крутил на пальце свое кольцо с черепом.

– Тебе будет классно в этой комиссии. Ты же любишь принимать решения.

– Это было раньше!

– А теперь что? – серьезно спросил Бретт. – Все вот это?

Он указал на стайку девушек, которые рылись в своих пакетах, хвастаясь друг перед другом покупками.

– Жизнь состоит не из одних тряпок. Ты изменила этот мир!

Фрэнки внезапно рассердилась и отняла у него свою руку.

– Я пыталась изменить этот мир! Я попробовала, и у меня ничего не вышло. Я только осложнила всем жизнь и вынудила ЛОТСов попрятаться. Если теперь все думают иначе, то только благодаря Клодин. Я думала, что это буду я, а у меня не получилось. Может быть, я вообще создана для другого. Для того чтобы быть нормальным подростком и спокойно развлекаться!

– Ты заставила всех взглянуть на мир по-новому еще до вечеринки у Клодин. Они ни за что не решились бы открыться, если бы ты не дала им понять, что такое возможно!

Бретт сделал паузу, чувствуя, что голос у него срывается.

– Не знаю, по-моему, в этой комиссии по гармонии может быть очень прикольно… Ну, мне так кажется. Можно, например, зарабатывать деньги с помощью этих переносных зарядных устройств, про которые ты все время рассуждаешь. Можно организовать музей монстров – и я, разумеется, буду там за главного…

Фрэнки невольно улыбнулась. Было время, когда она бы действительно решила, что это здорово: работать всем вместе над тем, чтобы сделать мир лучше. Но времена меняются. И она тоже изменилась.

Она вздохнула и зашла в «H&M». Ее обдало холодом из кондиционера, по спине побежали мурашки.

– Эй, ребята! Ищете что-нибудь конкретное? – окликнула их девушка с рыжим ирокезом и сросшимися бровями.

– Ага! Пинцет для бровей есть? – сострил Бретт.

Фрэнки сердито шлепнула его по руке – почему он такой злюка! Но тут же невольно рассмеялась.

Девушка со сросшимися бровями снова принялась сворачивать шорты с кармашками.

– Во-от, а если мне придется работать в этой комиссии, у меня совсем не будет времени на то, чтобы видеться с тобой! – ныла Фрэнки.

– А что, если мы будем работать вместе? – предложил Бретт.

Фрэнки посмотрела на него. Он по-прежнему стоял, прислонившись к колонне с зеркалами, и по-прежнему улыбался.

– Но тебе же нельзя. Тебя не выбирали.

– А я скажу, что выбрали!

– Но это же неправда.

Бретт подбоченился.

– Придется соврать!

Фрэнки не знала, чего ей больше хочется: потрясти его за грудки или расцеловать.

– Но…

– Что «но»-то? – переспросил он, перебирая висящие на вешалке юбочки в горошек. – Ты всерьез намереваешься помешать мне помогать нашей школе?

– А как насчет тех, кого в комиссию не взяли? Нет, так нечестно!

– Да им по фиг! – возразил Бретт. – Они просто рассчитывали лишний раз поднять свой рейтинг перед летними каникулами.

– А ты откуда знаешь? – спросила Фрэнки. Его цинизм неожиданно уязвил ее. Неужели никто не хочет поступать хорошо просто ради того, чтобы поступать хорошо? Хотя, впрочем, какая ей разница…

– Ну, потому что я подал заявление именно поэтому, – признался Бретт, складывая мятую розовую водолазку.

Фрэнки хихикнула и ахнула одновременно.

Примечания

1

«Прелестно!» (фр.) – Прим. пер.

2

Lol (lot of laugh) (англ.) – Хи-хи! – Прим. ред.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.