Знак Зверя

      Устоять перед столь убедительными материалами было крайне сложно, инвестиционные придурки не устояли и перечислили очень даже кругленькую сумму на счет "ОАО" в провинциальном филиале одного столичного банка. О том, что все документы являлись фальшивыми, пермяки и не догадывались. Это выяснилось позднее, гораздо позднее...
      Дальше они занялись обналичкой переведенных денег. Пришлось изрядно потрудиться над оформлением поддельного письма от имени господина верховного инвестора, а также удостоверения и доверенности от внешнеэкономического объединения с оборонной абрревеатурой, которое якобы санкционировало дальнейшие действия предъявителей. Всю эту липу привезли в банк вместе с единственным подлинным документом - счетом на видеоаппаратуру из екатеринбургского АОЗТ "Квадро".
      Жулики надеялись незаметно отоварить деньги в этой крупной фирме: на фоне солидных торговых оборотов, вожделенная сумма, кочующая со счета на счет, не привлечет особого внимания. И надежды полностью оправдались. Банк, препятствовавший прямому обналичиванию денег, не имел оснований помешать безналичному переводу - и эта самая круглая сумма ушла на счет "Квадро".
      Команде курганца оставалось лишь получить импортные телевизоры, плейеры и видеокассеты, что и было сделано, разумеется - с использованием фиктивной доверенности. Аппаратуру перевезли в соседнюю область, где и продали, тем самым превратив абстрактную цифру во вполне конкретные купюры...
      Рыжий закончил свой рассказ и горестно вздохнул.
      - В чем дело? - спросил я его. - Чего вздыхаешь?
      - Эх, Студент... Ты просто не в курсе... Мы и были этими самыми инвесторами...
      Я не сумел сдержаться и заржал. Не засмеялся, а именно заржал. Это же надо, жулик жулика кинул!
      - Так в чем проблема-то? Убейте курганца и всех дел!
      - Проблема такая: бабки надо вернуть, уж больно сумма приличная. На рублевый курс переведи, сколько выйдет?
      Перевел. Выходило очень даже неплохо.
      - Так-то. Замочить мы его всегда успеем, нам баксы свои надо выжать.
      - А если в оборот взять?
      - Брали. Не говорит ни хера, а только выпустили - сразу в "шестой" отдел плакаться побежал. Пришлось даже одного хорошего парня ментам отдать на посадку.
      - А я-то что могу сделать?
      - Обмани его, Студент. Надуй его, уж не знаю как, но заставь его отдать бабки.
      Обмануть... Интересная операция... Уж если такой мастер как Гоша не смог выпытать у курганца, где кубышка...
      - Может у него денег-то и нет вовсе? Не он играл?
      - Он, - убежденно отвечает Рыжий. - Наши пробили - он уже в Штаты визу оформляет, когти рвать готовится. Если опоздаем - плакали наши денежки!
      - Не плачь, - успокоил я его. - Успеем.
      Но Рыжий все равно торопился, как голодный пожарник:
      - Когда займешься? Дело, сам понимаешь, горящее.
      - Завтра приедешь ко мне в час дня. Я скажу, что мне потребуется.
      - Лады! - Рыжий лихо утопил педаль газа в пол.
      Джип с шиком доставил меня прямо к подъезду, в очередной раз дав прискамеечным бабушкам пищу для нездоровых размышлений относительно моей персоны.
      - Завтра? - переспросил Рыжий.
      - В час, - подтвердил я. - Дня, разумеется.
      Горячая ванна, около литра кофе и я уже сидел за столом, вдохновенно кропая план своей очередной великой авантюры. План ваялся, по чуть-чуть, но все же ваялся. Но часам, наверное, к трем ночи, я слепил его полностью. И только тогда пошел спать.
      Спал, как ни странно - без снов, спокойно и умиротворенно, как ребенок. А проснувшись, как следует надрался кофе и еще раз перепроверил сценарий плана. Поправив кое-какие детали, я понял - все готово. Все готово и при правильной постановке дела - сработает. Обязательно сработает.
      Рыжий появился ровно в час, задав один-единственный короткий вопрос:
      - Итак?
      Я молча провел его на балкон:
      - Итак, мне потребуется солидная тачка, но не "Мерс" и не джип, желательно черного цвета. На тачке должны быть левые номера и правильное разрешение на синюю мигалку.
      - Сделаем.
      - Потом нужно снять приличную дачу в пригороде, без понтов, но чтобы все было цивильно. Дача должна быть оборудована чем-то вроде контрольно пропускного пункта.
      - Снимем.
      - Еще мне потребуется четверо ребят. Крепких, но не слишком. И чтобы умели строгий костюм носить, с галстуком. Есть такие?
      - Обижаешь! Конечно, есть. Что еще?
      Я протянул ему список:
      - Ну и тут всякие мелочи...
      Рыжий пробежался глазами по списку:
      - Ну это совсем не проблема... Отдохни после тюряги пару дней, потом я тебе позвоню - осмотришь реквизит.
      Мы достаточно тепло попрощались. Настолько тепло, что проводив Рыжего я ощутил некое чувство ностальгии по безвозвратно канувшим в лету временам. Пьяным, веселым и беспредельно-безголовым временам... Но все изменилось. И я бы не сказал, что к худшему.
      Эти два дня я потратил на попытки объясниться с Катей. Именно попытки большего по значению слова и не подобрать. Весь мой актерский дар ушел непонятно куда, я пытался говорить с ней - она не хотела меня даже слушать.
      - Нам нужно расстаться, - говорила она. - Ничего хорошего у нас больше не будет.
      А я, по наивной дурости своей, тоже решил стать на принцип. Ну и ладно, дескать, начнем жизнь заново, в который раз, да и в общем-то, не привыкать. И каким же было сюрпризом то, что я понял - привыкнуть жить без нее мне не удастся.
      Первый день - еще туда-сюда. Но на второй меня стало самым натуральным образом ломать. Да, да! Именно ломать! Как годовалого наркомана под ханкой! Я неожиданно понял, что не смогу жить без нее, чтобы не видеть ее глаз, обнимать, целовать ее, делиться с ней всякой своей ерундой... Нет, не смогу. Просто не смогу.
      Ей-богу, просто невыносимо... Хоть стреляйся. Я пробовал заглушить тоску вином - бесполезно, никакой напиток не брал - даже крепленый. Все бесило особенно днем, когда народ куда-то озабоченно спешит, а ты один-одинешенек праздно дышишь перегаром.
      А ближе к ночи я подался на проспект. Без цели, без дела, без маршрута просто пошел куда глаза глядят. Я шлялся по лужам и бесплодно строил гипотезы на тему исследования такого загадочного предмета, как любовь. Исследование хоть медленно, но уверенно шло вперед.
      Первый сделанный вывод: сама по себе любовь - штука крайне приятная, но и столь же опасная. Большинство народа взращивают, культивируют это чувство искусственно. Они знакомятся со своими сужеными на работе, дискотеках, институтах, провожают до дома, что-то хрипло бормочут родителям, постепенно начинают дарить дешевые цветы и лепетать невнятный хлам на тему: "Я это... Самое... Тово... А ты меня?".
      Откуда я весь этот отстой знаю? Да сам прошел через нечто подобное. И сам, действительно, выбирал свою избранницу согласно общепринятым критериям: до сблева верная, до беспредела порядочная - что еще надо почти приличному человеку? В моем случае прошло всего полгода ахов вздохов и я сделал очень ненужный и неосмотрительный поступок: на косвенное предложение прогуляться до загса, имел неосторожность ответить согласием. Не надо было этого делать. Не на-до! Об этом первым меня известил задремавший на моем плече волк.
      Он проснулся. Мой выколотый на плече зверь проснулся, злобно открыл свои огненно-красные глаза и взвыл, жадно требуя охоты, жертвы и терпкого вкуса крови. Настоящий волк, попадая в капкан, перегрызает зажатую капканом лапу, лишь бы только уйти на свободу. А вот мне оказалось нечего грызть, кроме как самого себя.
      Еще один благоприобретенный постулат: любовь и потребность в таковой разительно отличные друг от друга понятия. А когда начинаешь подменять одно другим, рождается третье чувство - жалость, на которой бессмысленно строить что-либо. Я мучил ее и мучился сам, пока истеричные прелести семейного счастья не достали меня вконец. Вот тогда я разорвал все и сразу.
      Досталось, конечно, по полной программе: "ах какой ты подлец, как ты посмел меня обмануть!" - это супруга, "чем она хуже других?" - это теща, "ты просто полоумный придурок, не въехавший в свое счастье!" -это уже все остальные, как бы друзья и наподобие их.
      Да! Пусть придурок, подонок, кретин и все такое, но этакого счастья я не понимал и не принимал.
      - Ведь живут же другие! - убежденно говорила она.
      Сначала я пробовал что-то объяснять, но вскоре понял - бесполезно. Другие... Какие другие-то? Которые всю неделю ходят на работу, отбывая срок с восьми до пяти, вечерами спят на диване с газетой (мы устали-с!), а по субботам методично напиваются с дружками в абсолютную стельку... Это такие, что ли, другие? Нет уж! Не был, не состою и не буду состоять в касте этаких роботоподобных козлов.
      Однажды она позвонила мне и как обычно, начав с сущего пустяка, постепенно завела меня до предела. Психанув, я послал ее к черту. Она долго молчала, сумев лишь вымолвить в ответ:
      - Ты дьявол... Сущий дьявол! Чтоб ты сдох!
      - Спасибо, любимая! От всего сердца спасибо! Я постараюсь, правда-правда. И чтобы как можно побыстрее, - поблагодарил я ее и положил трубку.
      Как все запущено-то, а? Это вам не хухры-мухры. Это уже клиника. Психиатрическая. Стационар. Причем - всерьез и надолго. Все было бы действительно смешно, если бы не настолько грустно.
      М-да... Что я для Кати? Игрушка... Прикольная такая. Шевелится, бормочет чего-то там такое смешное. Очередной обожатель, спелым плодом свалившийся к ее ногам, таким прелестным и таким безумно красивым ногам...
      Красота действительно страшная сила. Обладатель этого дара настолько привыкает к нему, что у него вырабатывается привычка играть без шлема, обращаясь со своей удивительной наградой как солдат-первогодок на стрельбище с автоматом -легко и бездумно, направляя оружие куда попало. Но еще страшнее любовь к обладателю сего дара. Помнится, Катя рассказывала одну историю, когда совершенно незнакомый человек подарил ей восхитительно чудную игрушку.
      Киса. Я сам ее видел. Сам! Мягкая плюшевая киса, нажав на животик которой, можно было услышать веселую мелодию одной песенки...
      История этой игрушки вкратце такова: Катя стояла на автовокзале, дожидаясь автобуса, к ней подошел прилично одетый мужчина лет сорока, с ходу предложив ей выйти за него замуж.
      Что она должна была ответить? Наверное так: "Вы с ума сошли?". Как бы то ни было, мужик мигом испарился. А когда она уже сидела в кресле "Икаруса", за окном скрипнули тормоза "Паджеры". Из джипа вышел этот самый мужчина, неся в руках большой сверток. Он зашел в автобус, отыскал взглядом Катю, приблизился к ней и молча положил этот сверток на колени. Тут же повернулся и ушел... А в свертке и была та самая игрушка.
      Она со смехом рассказывала, как в глазах этого мужчины стояли самые настоящие и неподдельные слезы... Я понимающе хохотнул вместе с ней, не сумев сдержав скрипа отчего-то сжавшихся челюстей. Для любой другой девочки эта игрушка была бы счастливым и незабываемым подарком, но в ее случае... Закономерность. И не более того.
      Господи! Как это больно, осознать и принять эту самую закономерность... Не. То. Не то! Иллюзии, которые я сам себе внушил, даже близко не валялись с реальностью.
      Она слишком зациклена на своей исключительности и красоте: ежеминутные признания мальчиков, юношей и взрослых дядь неимоверно вскружили ей голову и она восприняла меня за нечто среднее, похотливо увлеченное ее бюстом и великолепием ног. И скорее всего, не способна пройти со мной мой сдвиг до конца, до самого конца... Грустно, более чем грустно - тоска...
      Тоска... Подступила, навалилась - не выгонишь, не сотрешь, ничем ее не возьмешь, ни широченным купеческим разгуляем, ни вдохновенным блядством с безымянной потрепанной красоткой, ничем! И то и другое дают только одно похмелье, физическое ли, душевное, неважно.
      Любовь... Я со стыдом вспоминаю рожи моих совсем еще недавних корешей, как они огульно и легко распинали ее: "Лубовь? Кака така лубовь-морковь? В койку, вот те и вся лубовь! Ха-хах-ха....".
      Любовь... И все-таки, есть ли, существует она на свете? На себя я давным-давно взгромоздил твердокаменный крест, окончательно решив, что мне этого не дано свыше. Бывают же люди без слуха и голоса, так и мне не дано чувствовать это.
      Но... Может я ошибаюсь? Как сладко это сомнение... Ведь столько слов, бумаги и нервов извело человечество на эту тему, умудрившись сделать ее практически вечной. И что, выходит, все зря?! Не может быть!!!
      Когда я думал о ней, мне становилось тепло и уютно. Тепло от одной той мысли, что такое чудо просто есть, существует на свете. А уютно от того, что нашел в себе силы и смелость не растревожить ее спокойную жизнь своим скандальным присутствием.
      Вот дьявол... И так всегда. Так стараешься сохранить, уберечь тоненькую ниточку отношений, пусть даже чуть наметившуюся... Для чего, зачем? Наверное, чтобы просто сохранить. И боишься, и трусишь любого шага к укреплению той самой ниточки. Только бы не спугнуть, не разорвать эту тонкую струнку.... И молишься на нее, гоняешь что-то свое в закипающей от переполнения чувств голове...
      Как больно и странно... Вот налетит этакий ясный сокол на белом "Мерседесе" с фигурой слегка ожиревшего борца и прессом баксов в кармане и поминай как звали красавицу... Можно конечно, тряхнуть заначкой, вспомнить слова о "чисто конкретном посиделове" в раскрутющем кабаке, но... Мне такое надо?
      Это, - увы! А может к счастью? Но не любовь.
      Это магазин, касса, заслуженно отбитый чек и равнодушно-тупой взгляд продавца:
      - Что-то еще брать будете?
      Брать... Ну до чего мерзкое и поганое слово! "Брать любовь..." И почем, интересно? Сто баксов, тысяча, миллион? Я даже представил эту сценку, как я торгуюсь...
      "Что вы, это дорого!" Как бы даже возмущаюсь я. "За такой товар мне, как самому постоянному покупателю в мире полагается скидка!". Продавец как бы думает, мнется и в итоге соглашается: "Без базара! Пять процентов скинем!".
      Тьфу, какая чепуха сегодня в голову лезет... Забудем! Забудем, что я только что сказал! Она не такая. Просто не может быть такой. Не может - и все тут.
      Не помню на каком километре, но до меня стало постепенно доходить, почему каждую ночь бессонным медведем шатался по ночному холоду, жадно дыша промозглой сыростью улиц - я действительно сравнивал и теперь окончательно понял, что никакая моя бредовая фантазия никогда не сможет сравниться с реальным запахом осенних увядающих листьев, нудным стукотком дождя в стекла погасших витрин.
      Ночь медленно начинала светлеть, прорастая характерными приметами рождения нового дня: повеяло сырой предутренней прохладой, зашмыгали под ногами притихшие после ночного ора взъеро-шенные коты, беспорядочно одиноко, но уже уверенно зажигались окна многоэтажных муравейников, а я все еще мерил нервными шагами насквозь промокший асфальт, куря сигарету за сигаретой и немилосердно вгрызаясь в самые потаенные уголки собственной темной души.
      Я ведь ей понравился, чем-то понравился, я видел, я читал это в сказочной синеве ее чудесных глаз и лукавом изгибе губ, не первый день, слава Богу, на свете живу. Но мне нужно было так мало для того, чтобы суметь прожить свой следующий день - всего-навсего несколько ее слов: "Ты хороший, ты правда хороший. Ты самый-самый замечательный, я люблю тебя!".
      Клянусь - свернул бы горы и оправдал все и вся ради таких простых и искренних слов, ибо они и давали тот самый искомый смысл и жажду к жизни... Так почему бы их не сказать? Почему???
      Я внезапно остановился, стремительно ослепнув влажным туманом слез... Боже, как я давно не плакал, как давно... Не в силах сдержаться, я уткнулся лицом в прутья арматуры забора и зарыдал, по возможности глухо и сдержанно...
      В сознание проник тоненький детский голосок:
      - Мама, смотри! Дядя плачет. Почему он плачет?
      Я повернулся на голос и сквозь пелену слез увидел бог знает откуда взявшихся в такую рань молодую женщину с дочкой. Мы встретились с этой женщиной глазами, она окунулась взглядом в мою пустоту и бессилие и все поняла, поняла без лишних и порой таких ненужных слов...
      - Пойдем, доча... Дяде больно...
      Они уходили, крепко взявшись за руки, я смотрел им вслед, из глаз по-прежнему текли слезы и я не сдерживал их... Зачем? Мне ведь и правда больно. Правда... Глава 13 "Генерал"
      Не знаю, как бы я прожил третий день, если бы не позвонил Рыжий.
      - У нас все готово, подъезжай ко мне в офис.
      Хоть какой-то способ отвлечься от самого себя.
      - Скоро подъеду, - сипло пообещал я ему.
      - Ты что, - забеспокоился Рыжий. - Заболел?
      - Да нет. Так, простыл немного... Ерунда...
      - Аспирина выпей! - Рыжий был чудо как заботлив - что значат денежки-то!
      - Выпью. Ждите, скоро буду.
      В офисе, кроме Рыжего и потрясающе длинноногой секретарши, меня ждали четверо здоровенных каннибалов с бычьими шеями, с непривычки натертыми воротничками белоснежных рубашек.
      При виде меня они дружно поднялись с кожаного дивана.
      - Ну как? - гордо поинтересовался Рыжий. - Куем кадры?
      Я медленно прошелся вдоль каннибальского строя. Они профессионально холодно смотрели сквозь меня. Одному из каннибалов я слегка поправил галстук и отметил качество товара:
      - Неплохо... Смотрится.
      Рыжий тем временем вывалил на журнальный столик три стопки фотографий.
      - Коттеджи нашли. Целых три: этот, этот и этот. Выбирай!
      Покопавшись в фотках, я выбрал самый удачный вариант. Рыжий тут же отзвонился, застолбил аренду коттеджа. Дальше вывалились ксивы. Целый набор всевозможных удостоверений, разрешений и прочих грозных бумажек. Я внимательно проработал каждую - подделки выглядели безупречно.
      Но Рыжий все равно волновался:
      - Ну как? Годится?
      - Все путем. Где актер?
      - Тут рядом, пивком поправляется.
      - Веди меня к нему.
      Да, в этой операции должен был участвовать самый настоящий профессиональный актер, которому любой образ по зубам. Мы с Рыжим немедленно прошли в соседнюю комнату. В комнате грустно надирался пивом пожилой субъект с угрюмо похмельными мешками вместо глаз.
      Я было поморщился, но Рыжий убеждающе заговорил:
      - Ты не смотри что он этак... С утра. Андрей Андреич свое дело знает.
      Субъект громко икнул и протянул мне узкую тонкую ладонь:
      - Андрей Андреич.
      Я очень осторожно пожал его лапку. Рыжий сдержанно хихикнул. Я тоже улыбнулся:
      - Андрей Андреевич, вы хоть понимаете, что вы не в бирюльки собрались играть? Наша контора покруче будет, чем МХАТ, так что провал бенефиса исключен.
      Субъект хладнокровно сделал солидный глоток прямо из горлышка бутылки:
      - Я все прекрасно понимаю... Вы есть отпетое жулье, а я законченный алкаш. Вам нужен мой талант, и я его вам с удовольствием или без, но... Продам. Это работа, и более - ничего.
      - Вот и отлично. Тем, более, что ваша роль будет вполне классической, что-то вроде свадебного генерала, правда в погонах ФСБ.
      - Что я должен играть конкретно?
      Я вынул из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и протянул актеру:
      - Вот ваш текст.
      Тот быстро пробежался глазами по тексту:
      - Тэк-с... Ага! М-мм...
      - Что, есть вопросы?
      - Нет, вопросов нет... Я могу забрать эту бумагу?
      - Да. Но потом не забудьте ее уничтожить.
      - Конспирация! Понимаю... - Андрей Андреич заулыбался. - Сожгу, причем всенепременнейше в пепельнице. В какой срок требуется освоить роль?
      Я немного подумал.
      - К послезавтра. Хватит времени?
      - И даже останется.
      Я опять пожал его вялую лапку и проследил взглядом, как он уходит, икая и покачиваясь. А вот нам с Рыжим раскачиваться было некогда - впереди было кошмарно много работы.
      Мы осмотрели коттедж, всласть потренировали быков на предмет исполнения сцены, потом навестили магазин военторга, где приобрели один забавный костюмчик как раз под рост Андрея Андреевича...
      Я показывал свой план Рыжему кусками, понемногу, но и от этих кусков он был в полном восторге. Не скрою, этот восторг меня даже забавлял. Всегда приятно быть профессионалом, пусть даже в пакостях.
      Спустя сутки мы были готовы. Цель - курганец, которого мы взяли самым ранним утром. Мы долго паслись возле его дома и допаслись таки: цель вышла из дома и, безмятежно зевая, направилась к автостоянке.
      Я дал команду, "Ауди" рванула вперед и лихо затормозила справа от остолбеневшего курганца.
      Я солидно вышел из машины, а со мной один из быков.
      - Гражданин Снегирев?
      В его глазах мелькнул страх. Я прекрасно знал корни этого страха: все люди всегда жутко боятся этого официального обращения - "гражданин". А еще больше боятся красных корочек. Просто красных. Особенно, если герб на ксиве окажется побольше, позолотистее.
      - Так точно, Снегирев.
      Я сунул ему под нос "фээсбешное" удостоверение. Он едва успел разглядеть печать, как ксива тут же захлопнулась:
      - Я подполковник федеральной службы безопасности. Моя фамилия Григорьев. И вам, гражданин Снегирев, придется проехать с нами.
      Он сразу выдал на гора типично глупый вопрос:
      - Зачем?
      Я дал знак, один из быков профессионально быстро обшарил Снегирева, обнаруженный бумажник с документами протянул мне.
      - А то вы не знаете, гражданин Снегирев... - многозначительно намекнул я ему на бог знает какие неприятности.
      Тот сразу переменился в лице и затух.
      - В машину его!
      Бык ухватил курганца за шиворот и аккуратно запихал на заднее сиденье "Ауди". Курганца понемногу начала бить мелкая дрожь. Я сел на переднее сиденье, машина плавно тронулась с места.
      В дороге все молчали. Господин Снегирев интенсивно грелся. Температура в его мозгах уже стала достигать крайней точки кипения, причем именно в тот момент, когда наш экипаж свернул на выход из города.
      Я повернулся к нему:
      - Гражданин Снегирев! Вы приглашены в загородную резиденцию ФСБ для разрешения некоторых деликатных аспектов вашей деятельности. По окончанию данной оперативной встречи, вы подпишите документ о неразглашении содержания беседы и вас отвезут домой. Все понятно?
      Курганец кивнул и расслабился, а я отвернулся, скрывая улыбку.
      Вот этак вот. Туманно, загадочно и все абсолютно секретно. Так и должно было выглядеть: просто и естественно. Клиента не должны терзать всевозможные сомнения, почему, дескать, мы едем не в управление, а куда-то за город... Каждый шаг подзащитному нужно толково объяснять, и тогда у него не возникнет никаких там сомнений.
      "Ауди" свернула на проселочную дорогу. Еще несколько километров и мы подъехали в воротам "резиденции". Ворота предупредительно распахнулись, колеса прошелестели по гравию ухоженной дороги, машина аккуратно припарковалась напротив входа.
      Мы вытащили бледного Снегирева из машины и провели в дом. Нам нужно было подняться на второй этаж, он чуть было не упал с лестнице, благо позади оказались заботливые быки.
      В уютной мансарде курганца ждал суровый сюрприз - самый натуральный генерал ФСБ, при мундире, погонах, орденах и прочей мишуре, в миру отставной актер драматического театра, а ныне "генерал", которого я предварительно научил, как и что нужно будет говорить клиенту.
      "Генерал" орлиным взором окинул курганца:
      - Итак, гражданин Снегирев, мы пригласили вас для беседы, которая должна дать определенные плоды, причем в обязательном порядке.
      - Какие еще плоды? Пригласили... Сунули в тачку, как котенка в мешок!
      - Уж извините... Кости, ребра целы?
      - Да.
      - Тогда вам нет смысла на нас обижаться.
      - Да ладно, какие дела... - смягчился Снегирев.
      - Вот и я так же думаю... Прошу! - "генерал" радушным жестом пригласил подзащитного присесть.
      Курганец плюхнулся в кресло. "Генерал" устало устроился напротив. Я стою справа от "генерала", по-армейски навытяжку - верный порученец, ни дать, ни взять.
      - Ну-с, голубчик... - начал вступительную прелюдию "фээсбэшный чин". Чайку, быть может?
      - Нет, - наотрез отказался курганец. - Лучше сразу к делу.
      - Зря, - Андрей Андреич удрученно вздохнул. - Этот благородный напиток весьма освежает мысли... И память...
      - Память?
      - Да, уважаемый, именно память!
      - В смысле?
      - В смысле ста сорока семи тысяч триста пятнадцати долларов США, которые вы прикарманили из одного инвестиционного фонда... Припоминаете, какого?
      Снегирев мгновенно собрался, превратившись в задиристого такого, бойкого петушка:
      - Какого черта? Меня уже допрашивали по этим окаянным тысячам! Нет никаких доказательств! Нет, не было и не будет!
      - Вы не в ментовке, гражданин Снегирев! - сразу осадил курганца "генерал". Вы в разведке! Мы не будем искать явную доказательную базу на все ваши проделки. Мы просто знаем, что это ваших рук дело. Все знаем: и мы, и вы.
      - Ничего я не знаю... - упрямится курганец.
      "Генерал" постепенно начинает твердеть голосом, повышая общий тон полудружеских увещеваний:
      - Вы что, действительно думаете, что мы пригласили вас для того, чтобы добиться от вас каких-то вшивых показаний?
      Курганец молчит.
      - Нет! - вдохновенно продолжает врать "генерал". - Мы вам хотим предложить... - Пауза. Почти по Станиславскому. - Сотрудничество!
      Курганец изумленно открыл рот:
      - Чего-чего предложить?!
      - Да-с! Именно так! Сотрудничество с разведкой! Своеобразное отпущение грехов, и... Кстати! Индульгенция на все грядущие паскудства.
      Снегирев понемногу начинает сходить от счастья с ума:
      - То есть мне можно будет делать все? И ничего за это не будет?
      - Нельзя только убивать. Остальное - пожалуйста! - окончательно прояснил обстановку Андрей Андреич.
      Курганец поначалу молчит, потом лезет в карман, я показательно напрягаюсь, но он обезоруживает наивно-глупой улыбкой:
      - А курить у вас можно?
      "Генерал" снисходительно кивает, и я отвечаю:
      - Курите, гражданин!
      Снегирев долго курит и думает. Думает и курит. И вот он уже приходит в себя, сейчас пойдут вопросы... Осмысленные и конкретно по делу.
      - А вам-то с меня какой прок?
      Все. Пошел процесс: клюет рыбка, маленькая, большая и просто здоровенная!
      "Генерал":
      - Прок будет такой. Первое: работаете под нашим контролем, то есть ставите в известность о всех готовящихся махинациях, а мы будем проводить экспертную оценку мероприятий. Второе: десять процентов полученной прибыли перечисляете на тот счет, который мы вам укажем. Возражения есть?
      По глазам подзащитного уже было ясно, что он согласен. Нормальная такая бандитская схема русского рэкета.
      "Генерал" глубокомысленно кивнул и продолжил:
      - И третье. Потребуется вступительный взнос.
      - Сколько?
      - Сто тысяч.
      - Сколько?!
      - И не рублей, долларов.
      Снегирев окончательно потерял дар речи. А он как думал! Не в шарашкину контору попал, в безопасность. Федеральную такую... А за такую дружбу, на взгляд, и ста тысяч баксов маловато будет.
      - Мне можно будет подумать? - курганец пытался взять тайм-аут.
      - Нельзя. Отвечайте сразу: "да" или "нет".
      - Вот так сразу? - пугается Снегирев.
      - Именно сразу. Сейчас. Немедленно! - в голосе Андрея Андреевича зазвучал несгибаемый металл.
      - Да! - сдается курганец. - Согласен...
      - Разногласий по пунктам соглашения нет?
      - Нету...
      - Отлично, - похвалил "генерал" курганца. - Вы сделали правильный выбор, иначе...
      - Чего иначе? - насторожился курганец.
      - Иначе у нас есть право решения нештатных ситуаций совершенно неординарными методами... - опять пауза и уже понижая голос, - Вплоть до физического устранения.
      Снегирев вздрогнул. Не виню его за страх, но этакая наивность... Он что, действительно думал, что натуральные чекисты имеют добела отмытые руки? Дурачок...
      - Подполковник! - это уже ко мне. - Дайте гражданину Снегиреву бланк соглашения.
      Я мгновенно подал бланк агентурного соглашения. Уникальная, между прочим, вещь! Сам сочинял. Даже навтыкал туда всяческих казенных выражений, типа: "разглашение, или даже косвенное упоминание...", "государственная тайна..." и, разумеется - "карается". Крайне жестоко карается...
      Снегирев подписал соглашение, даже не читая. Да впрочем, если бы и подписал, толку-то? Никакого. У него не было богатого выбора и он знал это.
      "Генерал" забрал подписанную бумагу, взамен протянул визитную карточку:
      - Вот визитка, завтра свяжетесь с нами. Обсудим детали сотрудничества.
      - Понял.
      - Кстати! Отныне при любых, вы слышите? При любых неприятностях, казусах и случайностях вы должны звонить по этому номеру. Не в ментовку, не в скорую, не пожарным, а только по этому номеру, понятно?
      -Да, мне все понятно...
      Про бабки - ни звука. И это правильно. Первое правило охотника: не следует проявлять перед дичью свое хищное желание ее завалить - тогда точно завалишь.
      По общему настроению Снегирев понял - пора сворачиваться.
      - Э-ээ... Может я это... Того... Пойду, а?
      Андрей Андреевич величественно взмахнул рукой:
      - Вас отвезут.
      Снегирева увезли на той же "Ауди", а мы с "генералом" вышли на балкончик мансарды. Закурили. Я счел своим долгом похвалить его:
      - А вы молодец, Андрей Андреич! Так четко просечь фактуру роли, безукоризненно вжиться в образ...
      "Генерал" морщится, пыхает дымом:
      - Бросьте, молодой человек! Третьеразрядная пьеска без антракта и более ничего! Ничего особенного...
      - Да нет же! Все было сделано классно!
      Андреич коротко сплевывает:
      - Знаете что, товарищ дорогой... Вы никогда ни задумывались о том, что за все ваши пакостные подвиги вам придется рано или поздно отвечать?
      - Да? И где?
      - Да хотя бы на том свете!
      - На том свете, "святой отец", я уже был. Еще в Афгане. Смею заверить: там жутко скучно, ни вина, ни девочек...
      - М-да... Понятно... - мычит Андрей Андреевич. - Вот, стало быть, в чем смысл вашей жизни...