Любовный роман – Harlequin - Чужестранка

Он махнул рукой:

– И я прошу прощения, если заставил тебя чувствовать неудобство. Я не нарочно.

Пейдж опустила глаза и сцепила пальцы на коленях.

– Должна признаться, мне не по себе оттого, что я еду с тобой, – сказала она. – Я не хочу создавать проблем.

– Не будет никаких проблем.

– Если бы я была твоим сотрудником и ты увидел бы меня с Чадом, ты рассердился бы?

– Честно? Да. Но, – промолвил он прежде, чем она смогла вставить слово, – я бы тебя не уволил. Гораздо лучше держать тебя при себе.

Она нахмурилась:

– Почему?

Он наклонился к ней, словно желая открыть ей тайну:

– Потому что ты, вероятно, знаешь информацию, которая ценна для моих врагов.

У нее засосало под ложечкой.

– Ошибаешься, – сказала она тихо. – Я ничего не знаю. И даже если бы знала, не сказала бы тебе. Если ты связался со мной только из-за этого, ты напрасно тратишь время.

Алексей улыбнулся, и у нее потеплело на душе.

– Ты похожа на тигренка, Пейдж. Вот почему ты мне нравишься. Ты предана Чаду, хотя он сильно тебя обидел.

Она снова сцепила пальцы на коленях:

– Я не обиделась, а просто удивилась. И я заботилась о своей сестре.

– Твоя сестра достаточно взрослая и может сама о себе позаботиться, тебе не кажется?

Пейдж нахмурилась. Он ее не понимал, а она не могла ничего ему объяснить.

– Это не довод. Я чувствую, что ответственна за нее, я люблю ее. И никому не позволю причинить ей боль.

– Конечно, любишь, – сказал он. – Но не несешь за нее ответственность.

– Ты ничего о нас не знаешь, – возразила она. – Тебе легко говорить. Но ты не побывал на моем месте и не поймешь, что я чувствую.

Он взял ее за руку и стал поглаживать ее ладонь:

– Я не говорю тебе, что ты должна чувствовать. Но в двадцать один год человек способен принимать самостоятельные решения. Ты не несешь ответственности за ее поступки.

Она глубоко вздохнула:

– Знаю. Но не могу перестать беспокоиться о ней только потому, что она стала взрослой. Я вырастила Эмму. В некотором смысле она мне как ребенок.

Пейдж подумала о том, что никогда никому об этом не говорила. Ее шокировало то, что она разоткровенничалась с человеком, которого едва знала.

– Ах, Пейдж, теперь все становится понятно.

– Что тебе понятно? – От его поглаживаний она совсем размякла.

– Почему ты чувствуешь себя настолько ответственной, почему пожертвовала бы ради нее собственным счастьем.

– Я этого не говорила. Для того чтобы Эмма была счастливой, мне не нужно становиться несчастной.

Он посмотрел на нее понимающим взором:

– Ты, вероятно, была очень молода, когда тебе пришлось заменить ей мать.

– Мне едва исполнилось восемнадцать, – сказала она.

– Тебе было трудно, да?

Пейдж вздохнула. Зачем она ему об этом рассказывает?

– Конечно. Я была еще очень юной и не всегда знала, что делать. У меня не все получалось правильно.

– Но сделала для нее достаточно. Она выросла и стала независимой. Ты должна позволить ей отправиться в одиночное плавание.

– Я ценю твои слова, но ты понятия не имеешь…

– У меня была сестра, – сказал он внезапно, его взгляд затуманился. – На три года младше меня. Но я не смог спасти ей жизнь. Мне остается только сожалеть, что она не прожила достаточно долго, чтобы начать сводить меня с ума своими выходками. – Он сжал ее руку. – Пусть твоя сестра поступает по-своему. Ты не должна отказываться от собственной личной жизни только для того, что всегда быть рядом с ней.

Пейдж не могла произнести ни слова. Ее сковал шок и страх. Как Алексею удалось так точно угадать ее переживания?

Она хотела выразить ему сочувствие по поводу потери сестры, но в это время зазвонил его мобильный.

– Извини, я должен ответить, – сказал он, нахмурившись, глядя на дисплей.

Пейдж кивнула.

Алексей разговаривал по телефону следующие тридцать минут, пока автомобиль плавно катил по городу. Чем больше они удалялись от отеля, тем отчетливее Пейдж понимала: она совершила ошибку.

Внезапно она осознала, что они приближаются к аэропорту.

– Шереметьево, – промолвил Алексей, словно читая ее мысли. Он убрал мобильный. – Ты, наверное, прилетела в Домодедово, который находится к югу от города.

Пейдж старалась не паниковать:

– Да, но что мы здесь делаем?

– Я повезу тебя на ужин, моя красавица.

– В аэропорту?

– Нет, – сказал он, когда автомобиль на мгновение остановился у ворот службы безопасности.

Пару минут спустя дверца автомобиля открылась, Алексей вышел и протянул руку Пейдж. Выйдя из автомобиля, она поняла, что находится перед ангаром, из которого медленно выезжает самолет.

Русский наклонился и взял из машины сумку.

– Алексей! – завопила она, стараясь перекричать шум двигателей. – Я не могу с тобой лететь! Это безумие!

Он притянул ее к себе и крепко обнял:

– Нам предстоит короткий перелет, Пейдж. Ты вернешься в отель к полуночи, обещаю. Положи их в карманы, – сказал он, протягивая ей перчатки.

– Я не могу! – Она в отчаянии покачала головой.

Они оба знали – она говорит не о перчатках.

Он развернул ее к себе и положил руки ей на плечи. Затем он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

– Ты доверилась мне прошлой ночью, – сказал он успокаивающим тоном. – Прошу тебя снова мне довериться.

Глава 5

Алексей не сказал Пейдж, куда они направляются, но она все равно поднялась с ним на борт самолета. Пейдж мысленно упрекала себя и задавалась вопросом, куда подевался ее здравый смысл.

Менее чем через час самолет приземлился в аэропорту, и они, вместо того чтобы пересесть в машину, уселись в вертолет.

Это не была ее первая поездка на вертолете, но на таких роскошных, как вертолет Алексея, Пейдж, безусловно, не летала. Интерьер салона был похож на интерьер роскошной яхты: мебель, обтянутая светлой кожей, облицовка стен из древесины драгоценных пород. Сидящий рядом с Пейдж Алексей разговаривал по телефону. Он сделал по меньшей мере шесть звонков, с тех пор как они сели в машину.

Наконец Алексей положил телефон в карман.

– Прошу прощения за то, что отвлекаюсь на звонки, – сказал он.

Пейдж пожала плечами.

– Все в порядке, – ответила она. – В твоем бизнесе многое поставлено на карту.

Он резко посмотрел на нее:

– Так и есть. И я намерен победить, Пейдж.

Она вздрогнула. Вне сомнения, причина всех его телефонных звонков – предстоящая сделка с Валишниковым.

– Чад тоже намерен победить.

Он взглянул в иллюминатор, когда вертолет пошел на посадку:

– Смотри!

Она повернулась в его сторону, и у нее перехватило дыхание. Внизу, словно белое одеяло, лежал снег. В центре снежной пустыни стоял настоящий дворец. На фасаде здания было шесть массивных белых колонн, вокруг каждого окна располагались декоративные позолоченные бордюры. Неподалеку находилась небольшая церковь с темно-золотыми куполами.

Алексей положил руку на ее плечо и коснулся щекой ее уха и, наклонившись, сказал:

– Это поместье Вороновых, построенное в начале восемнадцатого века. Посмотри на фонтан.

Фонтан в переднем дворе был выполнен из золота; скульптуры в виде херувимов и мифических существ застыли, словно в ожидании какого-то знака, получив который они соскочили бы на землю и стали бы резвиться во дворе.

Выйдя из вертолета, они направились к дворцу по тропинке, очищенной от снега.

Войдя в вестибюль, Пейдж подняла глаза и взглянула на купол, который был расписан библейскими мотивами.

– Это ведь «Поклонение Мадонне», – удивленно сказала она.

У ее матери висела такая картина в гостиной, и сейчас, увидев ее, Пейдж почувствовала себя дома.

– Да.

В ее глазах стояли слезы. На мгновение она забыла о присутствии Алексея.

Он подошел к ней, в его взгляде читалось беспокойство.

– Что не так, Пейдж? Ты в безопасности со мной, я обещаю.

– Какая глупость, – сказала она, проводя пальцами под глазами. – Я всегда плачу в художественных галереях. У старинных картин какая-то неземная красота. Мне кажется, что с полотна со мной говорит душа художника. Настоящее волшебство.

Алексей смахнул слезу, которая покатилась по ее щеке. Выражение его красивого лица смягчилось.

– Ты очень необычная, Пейдж Барнс. Я не встречал женщин, которые плачут в художественных галереях, хотя мой дом вряд ли назовешь галереей.

Ей удалось тихонько рассмеяться:

– Ну, со временем я могу очерстветь.

Он улыбнулся:

– Сомневаюсь. И думаю, мне лучше не водить тебя в семейную портретную галерею. Ты не сможешь насладиться ужином, если будешь лить слезы.

– Может, ты покажешь мне ее после ужина?

– После ужина тебя ждет сюрприз. – Он взял ее за руку и повел за собой. – Если я не ошибаюсь, вкусная еда ждет нас в библиотеке.

– Библиотека? – сказала она, когда они прошли в глубь дома.

– Официальная столовая огромна, в библиотеке уютнее.

Двухэтажная библиотека была размером с небольшой универмаг. Помимо огромного количества книг в ней был большой зажженный камин и круглый стол, застеленный белоснежной скатертью, на котором стояли хрустальные бокалы и фарфоровая посуда. Три официанта в униформе ждали распоряжений хозяина.

Алексей взял у Пейдж пальто и шапку и протянул их одному из слуг. Затем отодвинул для нее стул, и она, опустившись на него, задумалась, сколько поколений князей и княгинь Вороновых сидели за этим столом.

Алексей расположился напротив нее, и они начали ужинать. На ужин подавали различные мясные блюда, горячие пельмени, ароматные овощи и черный хлеб. На столе стояло блюдо с черной икрой и блинами. Один из официантов откупорил бутылку белого вина и наполнил бокалы. Пейдж попросила воды. Алексей отдал официанту приказание по-русски, и рядом с Пейдж тут же появился бокал с водой.

Официанты внезапно ушли, и они остались одни. Алексей поднял бокал:

– За прекрасный вечер с хорошей едой и в приятной компании!

Пейдж чокнулась с ним. Она сделала небольшой глоток вина, изумившись его легкости и свежести, и улыбнулась Алексею. Ее сердце бешено билось, и она задалась вопросом, как переживет этот ужин, если уже сейчас не может произнести ни слова.

Происходящее казалось ей нереальным. Совсем недавно она была в Москве, а теперь находится под Санкт-Петербургом и ужинает с князем в библиотеке его особняка.

Она подумала о Чаде и Эмме и почувствовала себя виноватой.

– Тебе понравились пельмени? – спросил Алексей.

– Еда замечательная. Но что из блюд называется пельмени?

– Клецки с начинкой из смеси говядины, баранины, свинины и специй.

– Удивительно вкусно. Ты был прав. В России множество вкусных блюд помимо борща.

Он проследил взглядом за ее вилкой, которую она поднесла ко рту, и понаблюдал за тем, как она жует. Пейдж застеснялась. Алексей отвел взгляд и взглянул на свою тарелку.

– Это любимые уральские пельмени моей сестры, – сказал он. – Моя мать довольно часто делала их для нас.

– Мне жаль, что твоя сестра не с тобой, – промолвила она осторожно.

– Прошло уже очень много лет, – ответил он. – Но спасибо за сочувствие.

Когда он не произнес больше ни слова, она почувствовала себя обязанной сменить тему.

– Моя мать жарила курицу по-южному, – сказала она серьезно. – Это было мое любимое блюдо в детстве.

Он посмотрел на нее с интересом:

– А теперь не любимое?

Пейдж покачала головой:

– Нет, с тех пор как я узнала о холестерине и болезнях сердца. И не потому, что я потеряла десять фунтов веса, как только отказалась от жареной пищи.

Хотя Пейдж, наверное, по-прежнему ела бы жареную курицу, если бы ее мать была жива.

– Я никогда не ел жареной курицы по-южному.

– Если когда-нибудь приедешь в Техас, я приготовлю ее для тебя.

Он усмехнулся:

– Может, и заеду.

Пейдж сделала еще глоток вина. Ей меньше всего нужно, чтобы этот человек приехал в Техас. Но он вряд ли когда-либо туда приедет. Он просто вежлив.

– У тебя милый дом, – сказала она. – Должно быть, замечательно расти здесь.

Выражение его лица стало непроницаемым, но потом он пожал плечами:

– Я вырос не здесь, моя красавица. Мой отец умер, когда мне было пять, и моя мать была вынуждена уйти отсюда со мной и моей сестрой. Мы стали персонами нон грата.

– Какая несправедливость! Разве твоя мать не унаследовала имущество, когда умер твой отец?

Он отпил вина:

– В те времена в стране царили другие законы. У моей матери не было нужных связей. Нашлись те, кто очень хотел, чтобы она ушла отсюда.

– Но сейчас ты здесь, – сказала она, пытаясь исправить свою ошибку.

– Потребовалось много лет, чтобы выкупить эту собственность. – В его серебристо-серых глазах читались то ли ненависть, то ли ярость, то ли страх.

Прежде чем она успела это понять, на его лице снова появилась маска заботливости. Она ткнула вилкой в зелень.

– Где сейчас твоя мама?

– В склепе церкви, которую ты видела, когда мы подлетали. Как и моя сестра и мой отец. Я перенес прах моей матери и сестры сюда, когда выкупил поместье.

У Пейдж скрутило живот. Она положила вилку на тарелку.

– Извини, Алексей. Я не должна была спрашивать.

– Ты ведь не знала. – Он взял ее за руку. – Прошло много времени с момента их смерти. Но теперь их прах находится в семейном склепе, где и положено.

Она сжала его руку:

– Моя мать тоже умерла восемь лет назад.

– Я очень сожалею о твоей потере.

Она покачала головой:

– Я сказала тебе об этом не потому, что хотела сочувствия, а чтобы ты знал: мне понятно, что такое одиночество.

Он удивился, но быстро совладал с собой:

– У тебя есть Эмма.

Она сглотнула:

– Да, но скоро ее не будет рядом.

Он поцеловал ее руку:

– Она всегда будет с тобой, Пейдж. Она по-прежнему твоя сестра.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.