Дневник осады Порт-Артура

Около 10 часов утра всех офицеров, которые дали подписку, вывели на двор и начали снова пересчитывать. Однако это оказалось не столь легко выполнимо. Офицеры то сходили с места, то совсем уходили, то вдруг опять появлялись.

Единственного японского переводчика совсем сбили с толку своими расспросами: когда поедем, куда приедем, где Куропаткин, где наш флот, купите мне пива, как мне быть с вещами, на каком пароходе повезут нас в Россию и т. д. и т. п.

Кое-как, отбиваясь от всей этой надоедливой публики, переводчик роздал нам билеты на пароход, и мы пешком отправились к пристани.

Проходя по городу, я обратил внимание на громадные склады японского интендантства. Тут лежали груды мешков, угля, консервов, прессованного сена и т. п. Все бунты были удивительно аккуратно покрыты циновками и брезентами.

Тут же мы увидели массу 11-дюймовых лиддитовых снарядов, которые не успели доехать до Артура.

При виде всего этого опять невольно подумаешь: какую отличную службу сослужил японцам наш город Дальний и как мы были близоруки и самонадеянны...

Около самого парохода нам пришлось еще довольно долго дожидаться.

Здесь со всех сторон японцы снимали с нас фотографии.

Вскоре были вызваны на пароход сперва штаб-офицеры, а вслед за ними и остальное офицерство.

После неизбежной в этих случаях сутолоки и перебранки гг. офицеры кое-как наконец разобрались и разместились. Немного спустя подали нам обед, который состоял из супа, большой порции мяса с картошкой и блинчиков.

Салфеток почему-то не дали. Уж не подумали ли японцы, что мы настолько одичали, что начнем в них сморкаться...

Усиленные просьбы о пиве были довольно грубо отклонены японцами.

Однако у более предусмотрительных оказались запасы виски, и наше офицерство не раз бегало прикладываться к нему в свои каюты.

Наконец пароход наш двинулся в путь и осторожно пошел, придерживаясь левого берега залива.

Несмотря на то что наш пароход был далеко не из первоклассных, все мы на нем чувствовали себя отлично. После всех мытарств в Артуре и нашего путешествия к г. Дальнему даже и его скудная обстановка казалась нам роскошной. Все прошлое отошло куда-то далеко, далеко...

Я начал рассматривать моих товарищей по путешествию. Среди многих, известных всему Артуру лихих и храбрых офицеров, из которых большинство теперь были ранены, я увидел лица совершенно незнакомые.

— Кто этот офицер? — спрашиваю одного моего знакомого, указывая на толстую и довольно флегматичную фигуру.

— Это знаменитый подполковник Ш. Он подал рапорт о болезни в начале войны и выздоровел только к 22 декабря. Вот почему Вы его и не знаете, — отвечал мне мой приятель.

В разговоре с офицерами я, между прочим, узнал, что многие старшие офицеры японского осадного корпуса Артура сочли своим долгом, по прибытии в крепость, сделать нашим начальникам частей визиты.

Так, начальник инженеров Японской армии полковник Сакакибара был с визитом у нашего начальника инженеров крепости, полковника Григоренко. После обычных приветствий полковник Сакакибара задал полковнику Григоренко следующие вопросы:

— Получили ли вы хоть раз в крепости партию снарядов?

— Нет, ни разу.

— Зачем вы укрепляли Ляотешань?

— Надеялись в крайности там держаться.

— Довольны ли вы ведением японцами осадных работ под Порт-Артуром ?

— Нахожу, что они велись отлично.

Здесь же я узнал, что японцы под Артуром имели всего 540 орудий разных калибров, из них 32 орудия были 11-дюймовые гаубицы. Кроме того, четырех гаубиц того же калибра они не успели еще установить.

Вот из скольких орудий японцы бомбардировали наш бедный Порт-Артур!

29 декабря

Погода отличная.

Пароход, плавно разрезая мелкие волны, проходит мимо Корейского архипелага.

Публика после спокойного проведенного дня отдохнула и мечтает о России.

Все прошлое забыто и осталось где-то вдали...

Японцы обращаются с нашим офицерством сухо, а подчас крайне пренебрежительно.

30 декабря

Ночь прошла спокойно.

Несмотря на маленькую качку, все благодушествуют.

В 12 часов дня вдали показались острова Японии, а около 5 часов вечера мы уже входили в знаменитую бухту г. Нагасаки. Перед входом в нее всем нам велено было спуститься в свои каюты и занавесить окна. Делалось это для того, чтобы мы не могли рассмотреть береговых укреплений г. Нагасаки, на которых кое-где строились новые батареи.

Всем офицерам, едущим в Россию, предложено было пересесть на катера, а вещи свои свалить в особую баржу.

Всех нас высадили в карантин, заставили там принять ванну, между тем как платье наше подверглось тщательной дезинфекции.

Несмотря на то что нас, офицеров, было довольно много, никакой путаницы ни в вещах, ни с платьем не произошло. Всякий получал свое.

Забавно было видеть всю эту артурскую публику в белых керимонах (халатах), сидевшую в ожидании своего белья и одежды.

Многие начали было кричать, что это беспорядок и то и другое, но японцы ни на какие протесты не обращали ни малейшего внимания и строго придерживались раз намеченного плана.

Здесь нас снова пересчитали и, наконец, повезли на катерах в дер. Иноса, расположенную на другом берегу Нагасакской бухты. Высадившись там уже ночью, мы при свете факелов отправились пешком в самую деревню, расположенную на небольшой возвышенности.

В маленьком саду, около какого-то здания, нас встретили представители города. Переводчик, бывший владивостокский парикмахер, держал к нам речь, в которой приветствовал нас с благополучным прибытием в Японию.

После этого любезного приветствия нам был предложен чай и мандарины.

Немного спустя тот же оратор заявил нам, что мы будем размещены по трое в деревне Киоса.

Здесь же нам роздали особые планчики, на которых были точно обозначены границы, за которые пленным ходить запрещалось, а также и места переправы на другой берег.

На том же планчике, на обороте, были написаны по-русски правила, которых мы должны были придерживаться как военнопленные и которые гласили следующее:

Точная копия

Уведомляю, что с целью поддержать порядок военного положения и для охраны всех чинов установлено следующее:

1) Место ночлега — Киоса.

2) За границу ночлежного места можно выехать свободно, но только в округах, означенных на плане.

3) Выезжающему и возвращающемуся следует сесть в шлюпку только на пристанях, указанных на плане.

4) Время выезда и приезда с 9 часов утра и до 4 часов вечера.

5) Во время выезда для охраны всех чинов может быть назначен полицейский чиновник.

6) Письменное сообщение позволяется за исключением шифрованных.

10 января 1905 года

Губернатор Аракова Еситаро

Через некоторое время дошла очередь и до нас, и я с двумя моими сотоварищами отправился в отведенный нам для ночлега дом.

Была теплая ясная ночь...

Мы пробирались узенькими японскими улицами и наконец пришли к назначенному дому, который должен был заменить нам гостиницу.

Нас встретила хозяйка дома, маленькая веселая и подвижная японка, отлично говорившая по-русски. Звали ее О-Ками-Исо.

Я взошел в наше новое обиталище.

Не раз уже, путешествуя и раньше по Японии, я сразу узнал, что такое представляло собой отведенное нам помещение.

На просьбу мою перевести меня в какой-нибудь другой приют переводчик заявил, что и остальные мои товарищи будут размещены в подобных же «домах». Делать нечего, пришлось покориться своей участи.

Я попросил хозяйку дать нам на ужин яиц и какой-нибудь зелени, а сам пошел на второй этаж, в отведенную мне комнату. Везде господствовала та удивительная чистота и порядок, которые так поражает всякого европейца, попавшего в Японию.

Спать надо было по японскому обычаю, на полу, на особых тюфяках и закрываясь толстыми одеялами. Весь дом, хотя и двухэтажный, был почти сквозной, так как часть стен и потолок были бумажные. Ввиду этого температура в доме была та же, что и на дворе.

Вскоре подали мне мой ужин: яйца, картошку, масло и редиску.

Я заявил хозяйке, что за все буду ей платить лично, помимо переводчиков. К ужину пришли к нашему столу и все прекрасные обитательницы пансиона. Надо сознаться, все они были удивительные рожи.

Очевидно, пансион был не из первоклассных.

Когда мы укладывались спать, наша хозяйка, восхваляя прелестных обольстительниц, заявила, что японское правительство распорядилось самым тщательным образом осмотреть всех женщин и оставило здесь только вполне здоровых и что поэтому русским офицерам нечего бояться в будущем какого-нибудь воспоминания...

Откровенно признаюсь, что такой предупредительности и заботливости я никак не ожидал от наших победителей!

31 декабря

Сегодня целый день моросит дождик.

Утром по моей просьбе нам подали бифштекс, лангусты и чримсы (род раков). После завтрака я вышел на улицу. Несмотря на маленький дождик, я с наслаждением прошелся по берегу залива. В голове моей теснились воспоминания о прежних моих путешествиях по прекрасной Японии. Мог ли я тогда думать, что вскоре попаду сюда военнопленным! Правда, еще задолго до войны отношения наши с Японией начали портиться. Это, конечно, было следствием занятия нами злосчастного Порт-Артура.

Уже во время Китайского похода, в котором мне тоже довелось побывать, японцы нас явно сторонились. Даже наши солдаты тогда это подметили и очень метко выразили это словами: «Японец щетинится на нас».

Между тем до занятия нами Артура не было ни одного народа, который был бы так к нам расположен, как японцы.

Я вернулся домой только к полудню, когда нам на квартиру принесли «казенный обед».

Вечером наша маленькая коммуна решила встретить сообща Новый год.

В одной маленькой японской гостинице, где мы все собрались, наш распорядитель, решившись до отвала накормить нас мясом, которого мы так давно не ели в Порт-Артуре, ухитрился заказать на 12 человек не более не менее как: две курицы, две утки, два гуся и одного индюка, не считая разных закусок, консервов, рыбы и проч.

Японец-повар, очевидно, был страшно изумлен такими неслыханными аппетитами «русских варваров». По счастью, однако, он догадался сократить заказ на одного гуся и индюка, тем более что последнего не могли найти в Нагасаки.

Встреча Нового года прошла довольно весело. Распорядитель умудрился достать не только водки Смирнова, но и шампанского.

Но все же, несмотря на хорошие аппетиты, мы при всем желании не могли одолеть всего заказанного и оставили нетронутым добрую его половину.

Утомленный за день, я потихоньку ушел, мои же приятели сражались в макао до самого утра

1905 год

1 января

Чудный, ясный солнечный день. Тепло.

Ходим без пальто.

Масса японцев, торговцев разными мелкими японскими безделушками, построили из парусины и бамбука род шалашей и бойко распродают свои товары нашим артурцам.

В 2 часа дня приехал в дер. Киоса генерал-адъютант Стессель.

Кроме него прибыла масса артурских дам и жен офицеров. Жизнь в деревне сильно оживилась.

О дальнейшем нашем путешествии ничего пока не слышно.

Днем к нам просили позволения зайти два пожилых почтенных японца, желавшие лично от нас узнать некоторые подробности о последних днях Порт-Артура.

Мы охотно дали свое согласие.

Японцы эти пришли только к вечеру и очень обстоятельно и вежливо расспрашивали нас по интересующим их вопросам.

2 января

Сегодня прошел слух, что генерал-адъютант Стессель получил от Императора Вильгельма II какой-то почетный орден.

Теперь все начальство разделилось на два противоположных лагеря. Большинство, надеясь получить побольше наград, примкнуло к партии генерал-адъютанта Стесселя, меньшинство — к партии генерал-лейтенанта Смирнова. Последняя партия — в опале.

Ловкие люди умело пользуются этим обстоятельством и пробивают себе путь к разным наградам.

Сегодня японцы удивили нас своей осведомленностью: они пришли к нам и поздравили полковников Рейса, Третьякова, Ирмана и Савицкого генералами, а первых трех, кроме того, и с получением Георгиевских крестов.

В подтверждение всего этого они показали номер нашего «Инвалида». Таким образом, японцы и за наградами нашими следили очень аккуратно.

Вчера еще полковник, а сегодня уже молодой генерал Савицкий успел откуда-то достать генеральские погоны и важно щеголял теперь в них по деревне.

Японские торговцы работают на славу. Товары быстро раскупаются. Особенно усердствуют дамы.

Сегодня японцы приняли от нас телеграммы для отправки в Россию.

Многие офицеры одели штатское платье.

3 января

Погода отличная.

На японском базаре нашими дамами раскуплены почти все мелочи и безделушки. Вообще г. Нагасаки за время пребывания наших пленных заработал несколько десятков тысяч рублей.

Кроме того, японцы очень бойко торговали «водкой Смирнова» и «табаком фабрики Кушнарева».

Оба эти продукта оказались фальсификацией, до которой японцы удивительные мастера.

На завтра ждем прибытия французского парохода, который нас и должен доставить до Шанхая.

4 января

Сегодня пришел давно ожидаемый французский пароход «Австралия», на котором мы поедем до Шанхая.

Утром мы, забрав все свои пожитки, отправились на пристань.

Наша хозяйка О-Ками-Исо в благодарность за нашу щедрую плату подарила каждому из нас по безделушке.

Мы же за ее внимание и любезность купили ей шелковый платок.

Весь пансион провожал нас до порога своего дома, а сама хозяйка сопровождала нас до самой пристани.

На пристани царило сильное оживление. Особенно волновались, конечно, дамы.

Яркое солнце освещало чудную Нагасакскую бухту. Многое было еще в зелени. Воздух был чист и мягок.

Я покидал эту очаровательную страну, и, вероятно, навсегда!..

Вскоре показался генерал Стессель со своей супругой, в сопровождении всей свиты.

Все японцы с каким-то удивлением и любопытством разглядывали рослую фигуру нашего генерала, с именем которого было связано столько рассказов и слухов об ужасах осады и обороны Порт-Артура.

Генерал Стессель с черной повязкой на голове, прикрывавшей рану, окруженный своими приближенными и личными японскими переводчиками, первый отчалил от берегов Японии.

С этого момента японцы передали все хлопоты и попечения о дальнейшей нашей судьбе нашему начальству.

Вследствие этого у нас опять, конечно, поднялась та сутолока и беспорядок, который всегда был отличительным свойством нашей нации вообще, а нашего начальства в особенности.

Ни от кого ничего нельзя было добиться.

Несчастный капитан парохода выбивался из сил, стараясь водворить хоть какой-либо порядок при распределении кают между офицерами.

Начальство же и штабные захватили себе лучшие каюты, а до других им не было никакого дела.

О каких-либо распоряжениях никто и не подумал.

Многие невольно пожалели, что нет японцев, которые, конечно, обо всем бы позаботились и устроили бы всех как следует.

После долгой перебранки, сутолоки и всего того хаоса, который всегда сопровождает русских людей при их переездах, мы кое-как разобрались.

К вечеру, однако, подполковник Генерального штаба Дмитриевский принужден был взять на себя нелегкую задачу успокоить пассажиров, так как капитан парохода окончательно выбился из сил.

Французы нас накормили хорошим обедом и напоили нас отличным вином.

Публика благодушествует.

Я вышел на палубу.

Вдали были еще видны берега Японии. Не знаю, какой привет мне послать ей: «прощай» или «до свидания?». И я послал этой очаровательной маленькой стране, этим маленьким деятельным и энергичным людям свое «до свидания».

Биографическая справка

Военный инженер полковник М.И. Лилье (1868-1941).

Михаил Иванович Лилье родился 10 февраля 1868 года в дворянской семье. Вероисповедания православного. Образование получил во Владимирском Киевском кадетском корпусе, 2-м военном Константиновском и Николаевском инженерных училищах и Николаевской инженерной академии.

Начал службу после окончания полного курса в кадетском корпусе во 2-м военном Константиновском училище юнкером рядового звания 13 сентября 1887 года, 7 сентября 1888 года произведен в унтер-офицеры. Учебу в Николаевском инженерном училище начал 14 октября 1889 года. По его окончании произведен в подпоручики с назначением в 6-й саперный батальон 10 апреля 1890 года. 30 апреля 1892 года произведен в поручики.

1 августа 1893 года командирован в Николаевскую инженерную академию. 19 мая 1896 года произведен в штабс-капитаны. Окончил академию 7 июня 1896 года и был назначен в распоряжение начальника инженеров Московского военного округа. 5 апреля 1898 года назначен в распоряжение начальника инженеров Приамурского военного округа. Произведен в капитаны 5 апреля 1898 года. В числе офицеров Управления заведующего инженерной частью на Квантунском полуострове командирован в Порт-Артур 29 октября 1898 года. Зачислен в штаб Владивостокского крепостного инженерного управления с оставлением в числе прикомандированных офицеров 9 апреля 1899 года. Назначен руководителем работ Квантунского областного инженерного управления 27 декабря 1900 года.

27 января 1904 года назначен в распоряжение начальника инженеров крепости Порт-Артур и находился в составе Порт-Артурского инженерного управления во все время обороны крепости. 15 апреля 1905 года назначен в распоряжение начальника инженеров Петербургского военного округа. С 28 октября того же года находился в распоряжении начальника инженеров Кронштадтской крепости. 21 февраля 1906 года назначен в штат обер-офицеров 2-й Санкт-Петербургской инженерной дистанции. Через некоторое время переведен на должность начальника Новгородской инженерной дистанции (точные даты не указаны). В апреле 1908 года ему было присвоено звание подполковника. 22 июня 1910 года назначен председателем ремонтного комитета Санкт-Петербургского инженерного управления.

Высочайшим приказом от 14 мая 1912 года уволен в отставку.

Приказом главнокомандующего армиями Северного фронта и в связи с собственным желанием определен на службу с зачислением в число чинов резерва при Управлении инспектора инженерной части Петроградского военного округа 12 декабря 1915 года, назначен старшим производителем работ 1-го строительства укрепленных позиций Северного фронта в Финляндии. Переведен в управление 2-го строительства 20 ноября 1916 года. 7 июня 1917 года за усердную службу был представлен к производству в чин полковника.

Уволен в отставку по собственному желанию 16 декабря 1917 года.

Имел ордена: Св. Владимира IV ст. с мечами и бантом (18 марта 1907 г.), Св. Анны II ст. с мечами (11 сент. 1905 г.), Св. Станислава III ст. с мечами и бантом (15 мая 1901 г.), Св. Станислава III ст. (27 дек. 1900 г.), медали: серебряную на Александровской ленте в память царствования императора Александра III (1896 г.), офицерский крест французских колоний Камбоджи (1901 г.), за Китайский поход 1900-1901 годов и осаду Порт-Артура.

Был женат на Татьяне Николаевне Бернард и имел дочь Киру (род. 8 янв. 1913 г.).

Родового и благоприобретенного имущества не имел.

Сведений за более позднее время, а также каких-либо фотографических материалов в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) не имеется.

Справка составлена на основе ответа РГВИА № 856 от 21.08.1992, подписанного директором архива В.А. Рыбиным, на запрос г-жи З.И. Лилье (г. Киев).

Словарь некоторых терминов, применяемых в дневнике

Байонет — штык.

Брандер — груженные балластом старые суда, которые затопляли в узком фарватере. Японцы с помощью брандеров пытались запереть русскую эскадру в Порт-Артуре.

Брекватер — волнорез, служит для ограждения места стоянки судов.

Бруствер — небольшая насыпь, часть траншеи, предназначена для удобства при стрельбе, защите от пуль, осколков снарядов.

Гаолян — китайское просо, зерновое и кормовое растение.

Гласис — гребень наружного рва или откос, земляная насыпь впереди наружного рва крепости. Возводится для улучшения обстрела местности.

Джонка — китайское судно с высоко поднятой кормой, разрисована, нос 4-угольный, низкий, имеет каюты.

Камуфлет — разрыв артиллерийского снаряда под землей.

Капонир — огневое оборонительное сооружение для ведения огня.

Кессон — устройство для местного осушения и ремонта подводной части корпуса судна.

Кильватер — строй кораблей, идущих друг за другом с одинаковым расстоянием между ними.

Мина Уайтхеда — самодвижущаяся мина-торпеда.

Минный заградитель — боевой надводный корабль, предназначенный для постановки минных заграждений против надводных судов.

Сапа — траншея, применяемая при осаде крепости, для постепенного приближения под огнем противника, к его укреплениям.

Фанза — изба.

Фашина — стянутая связка хвороста, при строительстве оборонительных сооружений

Шаланда — мелкосидящее несамоходное судно, применяемое для разгрузки или погрузки судов.

Эполимент — боковая часть бруствера.

Эскарп — земляное заграждение в виде высокого (2-3 м) крутого среза ската местности, обращенного к противнику.

Примечания

1

Речь идет о знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Там же похоронены мать М.И. Лилье Мария Александровна (1845-1933) и жена Татьяна Николаевна (1869-1952). (Примеч. ред.)

2

См. краткий словарь терминов в приложении.

3

Здесь и далее знак вопроса автора дневника.

4

Правильно: Орбелиани. (Примеч. ред.)

5

Удивительно, что японцы всегда почти предпринимали свои наступления или 13-го числа, или 26-го (26 кратное 13). Действительно, 26 января — атака японских миноносцев нашей эскадры; 13 мая — Цзиньчжоу, 13 июня — начало боя на Зеленых горах. Это число 13 постоянно у них фигурировало и при дальнейшей осаде Порт-Артура. Очевидно, японцы почему-либо считали это число для себя счастливым.

6

Корибеф — готовая и уже вареная солонина, закупоренная в особых жестянках.