Разделённый дом

Киллоу Ли
Разделённый дом

      Ли КИЛЛОУ
      РАЗДЕЛЕННЫЙ ДОМ
      Аманда Гейл и Селена Рэнделл приехали в Эвентин во время осеннего затишья, когда последние летние постояльцы вернулись к своей работе в город или же последовали за солнцем на юг, а время любителей зимнего отдыха с лыжами и коньками еще не наступило. В Эвентине едва заметили их приезд и, если бы моя девушка не уехала на этюды с художниками, я бы обратил на них внимания не больше, чем на обычных клиентов. Теперь я часто не сплю по ночам, жалея, что она не выбрала другого агента по недвижимости или другое время посещения Эвентина. Но, к несчастью, в эту унылую осень, когда Аманда появилась в моей конторе, я был совсем один.
      - Мэттью Гордон, - спросила она мягким, нерешительным голосом. Я запомнил этот голос по последним выборам, воспевающим сенаторские добродетели ее отца.
      - Я - Аманда Гейл. Вы получили мою телеграмму?
      - Да, - кивнул я. Я узнал ее по фотографиям, но ни одна из них не могла изобразить ту, что стояла передо мной. Во-первых, она была выше, чем я думал - почти моего роста. Но не это главное - ее лицо светилось, что придавало ей сходство с мадонной эпохи возрождения. Это впечатление усиливали медные волосы, уложенные в высокую прическу, и платье с завышенной талией, какие носили во времена Регентства.
      - У Вас большая свита?
      - Я приехала одна.
      Сквозь ресницы я разглядел теплый блеск ее золотых глаз.
      Я снова кивнул, но мне было непонятно, каким образом Аманда Гейл может считать себя одиноко. Скандальный развод ее родителей - бывшей олимпийской бегуньи Маргот Рэнделл и сенатора Чарльза Гейла не только искалечил детство Аманды, но и повредил ее психику. Пять лет назад, когда Маргот погибла в авиакатастрофе, и Аманда вынуждена была все время проводить в Вашингтоне, выяснилось, что в Аманде Гейл жили два человека Аманда Гейл и другой, называющий себя Селеной Рэнделл. Это открытие и решение оставить все как есть сделали их любимым объектом сплетен и пересудов.
      - Сенатор Моран сказал, что я могу жить здесь инкогнито. Это правда? - спросила Аманда.
      - Совершенно верно. У нас слишком много богатых и известных посетителей. Отелей и общественного транспорта у нас нет. Кабельный поезд из Гэйтсайда - единственная связь с внешним миром. Есть, правда, самолеты. Но они все стоят на частных аэродромах своих владельцев. Так что ни репортерам, ни просто любителям скандальных историй сюда не добраться.
      Она улыбнулась:
      - Замечательно.
      Улыбка тоже была замечательной. Исходящее от нее сияние стало ослепительным.
      - Мой автомобиль на улице. Я покажу Вам, что мы можем предложить клиенту.
      Я достал длинный список владельцев, желающих сдать свои домики на зиму. Они были разбросаны по всему городу - в центре у торговой площади, в лесу, по берегам обоих озер - Лунного и Солнечного. Объясняя Аманде удобства разных районов, я помог ей сесть в машину и отсоединил автомобиль от заправщика. Лунное озеро полностью замерзало зимой, образуя великолепный шестнадцатикилометровый каток, в то время, как теплые течения, питающие Солнечное, поддерживали температуру его воды не ниже 35 градусов, позволяя купаться в нем круглый год.
      - Я не плаваю, но все же предпочитаю горячую воду льду, - ответила Аманда. Мы подъехали к маленькому домику "Аполлон - 43" на пологом берегу Солнечного озера. По своим размерам он вполне устраивал одного жильца. Вокруг по периметру шла веранда, от задней стены к берегу вели ступени. Белая прибрежная полоса, уходящая в бесконечность, привела Аманду в такой восторг, что будь на моем месте члены городского муниципалитета, они сочли бы огромные затраты по перевозке этого белого песка из дальней системы и уничтожению природного накренившегося берега полностью оправданным.
      Следующую из этих замечательных улыбок вызвало внутреннее убранство домика. Когда она проходила от кухни до камина и повернулась, чтобы осмотреть верхнюю спальню, на ковровом покрытии, отпечатался бледно-желтый след ее ноги, отличный по цвету от самого покрытия. Она удивленно посмотрела и засмеялась. Потом провела рукой по спинке стула, спинка покрылась пастельными зелеными и желтыми пятнами.
      - Полисенситивы, я не видела их с детства. - Аманда присела на стул. По мере того как новый цвет заполнял все пространство, изменялись и очертания предметов - контуры стали расплывчатыми, округлились.
      - Как это мило.
      Земные и звездные полисенситивы были созданы искусственно, для наилучшего соответствия внешней среды настроению человека, его характеру. Но при сильном нервном напряжении, бурных эмоциях резкая смена цветов может вызвать тошноту и головокружения. Поэтому во многих домах от них отказались.
      Аманде они были очень кстати: полисенситивы могли сгладить различия во вкусах и привычках между нею и ее вторым я.
      - Думаю, все будет прекрасно. Где я могу оформить арендный договор? спросила она.
      - А Селена тоже будет его подписывать?
      Свет, озарявший ее изнутри, погас, передо мной стояла самая обыкновенная длинная девушка в платье устаревшего фасона. Она накрутила на палец локон, выбившийся из прически у виска.
      - В этом нет необходимости. Юридически мы - одно лицо. Обязательства, подписанные одной из нас, справедливы и для другой.
      Ее реакция на вопрос испугала меня. Я с трудом заставил свой голос звучать искренне:
      - Хорошо, вернемся в контору и все оформим. Вы можете въехать сюда сегодня.
      Спускаясь вниз по горе, я показал ей виллы наиболее известных наших граждан: актрисы Лилит Мэннорс, романиста Джейсона Уорда и неземного Гепболла Гепбанны. Мои старания были вознаграждены: погасший свет зажегся в ее глазах снова. В конторе я объяснил, что владелец номера 43 сдает его только до мая. Устраивал ли ее этот срок?
      - Я думаю, что уйду раньше. У меня "каникулы"... пока я не решу, что делать со своей жизнью дальше.
      Мои брови удивленно поползли вверх:
      - Вам надоело быть хозяйкой в доме Вашего отца?
      Она опустила голову:
      - В прошлом месяце он женился. И больше во мне не нуждается. К тому же двадцатишестилетняя женщина должна уйти из родительского дома... рано или поздно.
      - Странно, мне кажется Вам это не трудно сделать. Ваш танец получил самые восторженные отклики у критиков.
      Свет опять погас.
      - Я ничего не знаю.
      - Но, если она знает, - посмотрев на Аманду, я поспешно одернул себя, - Извините, я не хотел Вас обидеть, мне интересно...
      - Как и всем.
      В ее голосе не было горечи, но звучал он безразлично и скучно.
      Я торопливо переменил переменил тему беседы на деловую:
      - Если вы останетесь до мая и потом не захотите уезжать, я подыщу другой домик.
      Она потянула локон у вис-ка:
      - К этому времени решать будет Селена.
      Мое любопытство росло с каждой минутой ее пребывания в Эвентине. Раздвоение личности, параллельное существование Аманды и Селены вызывало много разговоров, но, поскольку ни одна из них ни разу не давала интервью, окружающим приходилось довольствоваться собственными догадками. Было известно, что с января по июнь девочка жила у Маргот Рэнделл, а с июля по декабрь - у сенатора. Можно предположить, что изменения в психике происходили по этому же графику. Я хотел проверить свою догадку, но, вспомнив, как действует на Аманду любое напоминание о Селене, удержался от расспросов.
      Пока Каро заполняла бланки договора, я задумался о том, насколько настоящие отношения между Амандой и Селеной отличаются от того, что описывают газетчики, представляя их существование как экстравагантную шутку. За последние несколько лет число надеющихся обнаружить в себе одну, а то и две посторонние личности резко возросло. Я знал абсолютно нормальных людей, занятых поисками следов своего раздвоения.
      Аманда выглядела совершенно спокойной, когда я передал ей договор. Потом мы отправились на станцию кабельного поезда за ее багажом - она не отказалась от моей помощи. Пока мы получали вещи, запихивали в машину чемодан, заполнивший ее всю, я старался быть обходительным и веселым. В конце концов мне удалось вернуть ее сияние. Я оставил ей ключ, свой телефон, наставление запирать дверь, обещание зайти на следующий день и узнать, что ей еще понадобится.
      - Только не очень рано, пожалуйста. Я встаю поздно, - попросила она.
      - Может быть в полдень? Мы где-нибудь позавтракаем, и я покажу Вам наши достопримечательности.
      Она ненадолго задумалась и улыбнулась:
      - Звучит заманчиво.
      Я жил на берегу Солнечного озера в километре от домика Аманды. Обычно я просыпаюсь рано и делаю утреннюю пробежку. У меня не было причин обегать ее жилище стороной. К тому же можно проверить, все ли в порядке, и со спокойной душой ждать часа, когда мы условились встретиться. Я с удовольствием ощущал покалывание в горле и носу от морозного воздуха, наслаждался сюрреалистическим видом розового предрассветного озера, как вдруг увидел Аманду, бегущую навстречу мне по песку. Ее волосы свободно развевались за спиной.
      Меня охватила паника. В следующее мгновение я разглядел, что на ней были надеты спортивная куртка и шорты, к тому же она не только подпрыгивала на одном месте. Она заметила меня и повернулась, чтобы убежать, но передумала и, пожав плечами, остановилась.
      - Я думал, Вы не любите рано вставать.
      Она медленно подошла ко мне.
      - Мэнди не любит.
      Я споткнулся и с удивлением уставился на нее.
      - Вы - Селена?
      Она выглядела по другому, с высоко поднятым подбородком казалось выше Аманды, взгляд ее глаз цвета топаза обжигал. Движения были медленными, но тело излучало энергию, от которой волосы на моей руке встали дыбом. Даже голос изменился - стал выше, в нем звучали резкие ноты.
      - Сегодня ваш день? - спросил я.
      - Нет.
      Она отбросила волосы назад.
      - Я не должна появляться до января. Просто по утрам, пока Аманда спит, я тренируюсь.
      Мои брови поползли вверх:
      - Вы так одержимы?
      - Нет, но мне это совершенно необходимо. Без ежедневной практики потеряю гибкость и не смогу летать.
      - Летать?
      Мы шли бок о бок и вдруг, не сбиваясь с шага, она оторвалась от земли в высоком и длинном прыжки. Она парила в воздухе. Опустившись на песок, улыбнулась:
      - Летать.
      Повернулась ко мне лицом:
      - Сделайте мне одолжение: Мэнди не знает о моих занятиях. Она не балерина и не поймет, как нужны мне тренировки. Ей неприятно будет узнать, что я заняла не свое время. Прошу Вас, когда поведете ее на ленч, не рассказывайте о нашей встрече.
      Ее просьба озадачила меня.
      - Но, если Вы знаете о нашем ленче, как может она не знать о Ваших делах?
      - Мое сознание работает постоянно, ее же включается вместе с ее приходом.
      Мне такое разделение не понравилось. Как будто прочитав мои мысли, Селена сказала:
      - Я не виновата: это так, потому что это так.
      Она направилась к дому, наклоняясь вперед, словно преодолевая сопротивление невидимой цепи. Я даже слышал треск выходящей из нее наружу энергии.
      - Вы ведь не расскажите, правда? - обернулась она с беспокойством.
      Подумав, я решила, что особого вреда в утреннем явлении Селены нет.
      - Нет, я не скажу ей.
      Она облегченно вздохнула.
      - Горди, Вы - настоящий друг. Мы обязательно еще встретимся.
      Цепь порвалась, она подпрыгнула, прошла колесом и исчезла.
      В полдень Аманда ждала меня на веранде. Она спустилась по ступеням с королевским спокойствием, так не похожим на еле сдерживаемую горячность Селены. Казалось невероятным, что обе девушки живут в одном теле.
      - Доброе утро, мистер Гордон, - Она ослепительно улыбнулась. - Куда мы поедем?
      - В кафе "Галерея".
      Главное достоинство этого кафе, не учитывая того, что оно было одним из двух действующих, - возможность в ожидании заказа ознакомиться с выставкой наших художников и скульпторов.
      - Художники основали здесь, наверное, целую колонию, - произнесла Аманда, разглядывая картины. Она провела рукой по гладкому изгибу сонатропической скульптуры Друммонда Каспера. Троп откликнулся на звук ее голоса наклоном.
      - Они основали Эвентин. Между местной элитой и ними существует лишь тоненькая прослойка из владельцев магазинов и деловых людей вроде меня. В сущности Эвентин - просто деревня с большим населением.
      - Но о каких достопримечательностях Вы говорили?
      - О собрании уникальнейших архитектурных сооружений.
      Ее золотые глаза недоверчиво округлились:
      - Архитектура?
      Я улыбнулся.
      - Я хорошо в этом разбираюсь. Обещаю, мисс Гейл, таких вольных упражнений в идиосинкразии дизайна жилых зданий вы нигде не найдете.
      Позвонив в контору Каро и сказав, где меня искать, я проводил Аманду в машину и повез показывать обещанное. Дома, стилизованные под Дворцы султанов, греческие храмы, готические замки, я проезжал с призрением, которого они заслуживают. Зато про Дом-дерево мог рассказывать бесконечно. Комнаты-цветы распускались вдоль лестниц-ветвей, расходящихся от единого ствола-входа. Остановились мы и у гротов и галерей Пещерного дома, встроенного в отвесную скалу над Лунным озером, и перед ажурными комнатами Шуточного домика.
      - Изумительно, - проговорила Аманда. - Там действительно живут?
      Конечно, без Аманды, опирающейся о мою руку, встречающей каждую новую диковинку восторженными вздохами, прогулка бы потеряла свою привлекательность. В довершению ко всему она стала называть меня просто Мэттью. Мне больше нравилось Мэт, но на мое предложение она ответила:
      - Если ты не против, я оставлю некоторую официальность. Папа говорит, что преждевременное сближение способствует сексу, но мешает взаимопониманию.
      Я был не готов к спору с великим сенатором Гейлом.
      Я могу звать тебя просто Мэнди?
      - Нет!
      Ее горячность напугала меня, но она быстро исправилась:
      - Мои друзья зовут меня Амандой.
      Как мог, я пытался растянуть нашу поездку. Но от приглашения на обед она с улыбкой отказалась:
      - Мне надо еще разобрать багаж.
      - Я с удовольствием помогу.
      Она отрицательно покачала головой.
      - Спасибо, в другой раз.
      Я взял с нее обещание продолжить экскурсию и удалился. Ее образ не отпускал меня всю дорогу до дома. О своей уехавшей подруге я уже не вспоминал. Интересно, когда снова увижу Селену?
      На следующее утро на своей двери я нашел от нее записку.
      "Горди,
      Вчера вечером Вам следовало настоять на своем приглашении. Игра в "хозяйку сенаторского дома" не включила обязанности по кухне. Мэнди понятия не имеет какие продукты нужно включить в меню. Найдите ей справочник и научите."
      Подпись отсутствовала и почерк был аккуратнее, чем я ожидал от Селены, но кроме нее написать записку никто не мог.
      Я позвонил Аманде в полдень. Не упоминая о записке, спросил как она готовит пищу.
      После недолгой паузы я услышал:
      - Бросаю все компоненты в кастрюлю.
      Я содрогнулся.
      - Этого недостаточно. Я принесу тебе справочник. А пока не научишься, будешь есть вместе со мной.
      Ожидая ее протест, аргументы "за" я приготовил заранее. Но они не понадобились. Она тихо сказала:
      - Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
      Так я получил возможность видеть ее два раза в день.
      Через несколько дней, встретив Селену на берегу озера, я поблагодарил ее за великолепную идею.
      Подпрыгивая на месте, она пожала плечами:
      - Кто-то должен подсказать тебе, что делать.
      Она побежала вдоль берега.
      - Мне можно с тобой? - окликнул ее я.
      Она оглянулась, не останавливаясь.
      - Как хочешь. Мне нравится, когда есть с кем поболтать. Но должна предупредить: со мной сложнее, чем с Мэнди.
      Она вскоре это доказала: если я бежал медленно, просто оставляла меня одного, прямо говорила, что думала, и не упускала случая поспорить. Обмен колкостями, ее остроумие привлекали меня меньше, чем ровная, нежная беседа с Амандой. Пропасть между бушующей энергией одной и добродетельным спокойствием другой была огромной.
      Селена не переставала наставлять меня. Каждое утро она передавала мне записки с планом действий. Я был рад угождать Аманде, чаще встречаться с ней, но такая форма получения указаний меня озадачивала.
      - Зачем ты пишешь? Скажи все сама, я не перепутаю и не забуду.
      Она отрабатывала новый комплекс упражнений на растяжку, наблюдение за которыми вызывало бурный протест моих мышц. Не прерывая занятий, с шумом выдыхая воздух между наклонами и прогибаниями, она произнесла:
      - Привычка. Я всегда оставляю записки для Аманды.
      - Такие же?
      - Почти. В первое время - рассказывала о себе, потом - кого я встретила и что - прошла в школе - за мою половину года. Люди не догадывались - что мы разные.
      - Когда же вы сами это поняли?
      Она покружилась на одной ноге. Потом, опираясь о перила веранды, начала делать высокие махи ногами. Весело улыбнулась:
      - А, вопрос номер два? Номер один, это - "как вы себя чувствуете?".
      Прежде, чем я успел извиниться, она продолжала:
      - Сейчас расскажу. Раздвоение произошло в нежном шестилетнем возрасте. Я сообщила об этом Мэнди, когда научилась читать и писать - в семь лет. Вопросы есть?
      Я кивнул:
      - Что отвечать Аманде на вопрос, как мне удается угадать, что ей необходимо. Я не хочу ей лгать.
      Селена не прерывала упражнений.
      - Она не спросит. Все время находился некто, заботящийся о ней. Мэнди считает, что окружающие просто обязаны знать о ее нуждах.
      От напряженных занятий на лице Селены выступили мелкие капельки пота. Она выпрямилась, напрягая каждую клеточку своего тела, и направилась к входу в дом.
      - Ах, да. Чуть не забыла: на следующей неделе у сенатора день рождения, и Мэнди попросит помочь ей выбрать подарок.
      Послав мне на прощанье воздушный поцелуй, исчезла внутри.
      Незадолго до полудня позвонила Аманда с просьбой помочь ей найти подарок отцу, если у меня, конечно, есть время. Каро взглядом выразила свое неодобрение, но вынуждена была признать, что срочных дел на сегодня действительно нет. В это время года в деловой жизни наступает затишье.
      - Если появится клиент, скажи я займусь им завтра с самого утра.
      - Где Вас искать в случае острой необходимости?
      Я неопределенно мотнул головой:
      - Не ближе Гэйтсайда.
      Ее глаза округлились:
      - Не слишком ли длинный путь за рядовым презентом? Всего хорошего.
      Аманде тоже показалось далеко, но я смог убедить ее: Выбор товаров там значительно больше, есть интересные вещи с других планет; к тому же до ночного поезда останется время - мы сможем вкусно пообедать и сходить в театр.
      К концу этого дня мои ноги ныли от ходьбы по огромному количеству магазинов, в глазах рябило от чудовищного количества просмотренных вещей. Но в обществе Аманды поиски подарка, достойного сенатора, доставляли неземное наслаждение. Мы добрели до кафе "БЕТА ЛЕБЕДЯ" и я заказал столик у окна. Отдыхая за чашечкой горячего кофе, мы рассеянно наблюдали за происходящим на улице.
      Откинувшись на спинку стула Аманда лениво потягивала кофе.
      - Надеюсь, твои дела из-за меня не пострадают?
      - Страдаю только я, когда не вижу тебя.
      Она улыбнулась:
      - Ты очень мил. Посмотри!
      Мимо окна проходила живописная группа молодых людей с фантастически раскрашенными волосами, одетых в облегающие яркие трико.
      - Наверное, это артисты из театра "Голубой Орион". Хочешь посмотреть их шоу?
      Шум у дверей заглушил ее ответ. В кафе ввалилась привлекшая наше внимание группа, заполнив его оживленной болтовней и смехом. От их компании отделился высокий гибкий парень. Ногти на его длинных пальцах были выкрашены в лиловый цвет, как и волосы - в тон наложенным вокруг глаз теням.
      - Селена, любовь моя, - пропел он. - Какой сюрприз!
      Аманда сжалась на своем стуле. Я резко встал, стул громко заскрипел:
      - Кто Вы? Что Вам надо?
      Он удивленно уставился на меня, заметив растерянность девушки, недовольно нахмурился.
      - Тедди - а, то есть, Джералд Теодор. Мы познакомились с Селеной в Лондоне три года назад, когда работали над "Высокими людьми". И жили вместе. Помнишь, Селена?
      - Я - не Селена, - чуть слышно прошептала Аманда.
      Брови танцовщика поползли вверх.
      - Д-да, простите, я вижу. Вы - та, другая.
      Он повернулся ко мне.
      - Знаете, эти месяцы рядом с Селеной... Если бы она мне не сказала, ни за чтобы не догадался.
      - Мэттью, я хочу уйти, - Аманда нащупала рукой свою накидку.
      Мы встали, я помог ей одеться и, поддерживая под локоть, вывел из "Беты Лебедя" мимо остолбеневшего Теодора.
      Я поймал кэб, чтобы вернуться на станцию. Аманда, молча, рассматривала руки, сжатые на коленях. За всю поездку она не произнесла ни слова. Я обнял ее, чувствуя под руками не живое мягкое тело, а застывшую деревянную статую. Немного расслабившись, она уткнулась лицом в мое плечо. На станции не могла отпустить свой локон - все время накручивала его на пальцы.
      - Мне очень жаль. Я понимаю, глупо переживать из-за такого пустяка. Но, когда я встречаю очередного ее приятеля, ничего не могу с собой поделать. Физически ощущаю, как по мне пауками ползают их пальцы. Они все такие... нелепые, - ее лицо исказилось. - Не представляю, зачем ей эти... твари. Я не позволяю мужчинам прикоснуться к себе, а она готова идти с любым по своему минутному капризу. Совсем как мать.
      Я не мог скрыть своего удивления. Подобный непримиримый тон был так ей не свойственен.
      - Папа мог стать президентом, если бы не Маргот Рэнделл, жадная, вульгарная эгоистка, лишенная какой-либо морали. Он пытался спасти ее, но она чуть не свела его с ума.
      Мне было неприятно слышать нападки на Селену и ее мать.
      - Ты ведь не можешь знать точно, какая она - Селена, - проговорил я мягко. - Ты никогда не встречалась с ней.
      - Достаточно увидеть ее друзей.
      Мы оба замолчали. Через несколько минут она тихонько сжала мою руку и не оставляла ее на всем обратном пути. Я был удовлетворен.
      Прощаясь возле дома, Аманда еще раз извинилась:
      - Прости, я испортила всю поездку.
      - Все было отлично. Ты успокоилась?
      - Да, немного. Ты очень хороший, Мэттью. Мне хочется поцеловать тебя, но Селена... Она все время здесь... В следующий раз я так и сделаю. Позвони завтра, пожалуйста.
      Я поехал домой, испытывая непреодолимое желание остаться с ней.
      Интересно, что скажет обо всем этом Селена?
      Селена рассмеялась. Она кружилась на песке под слышную ей одной музыку и ехидно улыбалась:
      - Бедная весталка, непорочная дева. Какое святотатство! Осквернить храм ее тела! Так бессовестно!
      Я рассчитывал на большее участие.
      - Тебя не огорчает это происшествие?
      Ее нога застыла в воздухе. Несколько мгновений она стояла в этой позе, потом медленно опустила ногу. Отбросила назад локон, выбившийся из тугого узла на затылке. Холодно взглянула на меня топазовыми глазами.
      - Почему это должно меня огорчать? Ничего особенного не произошло. Тедди - милый мальчик, а повышенная щепетильность - личная проблема Мэнди, а не моя.
      Я ошеломленно уставился на нее.
      - Ты не любишь Аманду?
      - Я не выбирал ее в подруги. Мне она кажется пресной, безвольной, потом, можно было не устраивать скандал, а просто поставить Тедди на место. Мне даже жалко Мэнди. Я забочусь о ней, ты мог в этом убедиться. Отец внушил ей, что девушке приличествует покорность и слабость. Как раз это-то я не выношу. - Она фыркнула. - Представь современного мужчину, желающего воспитать в своей дочери героиню из романов XIX века. Нет ничего удивительного в том, что мама его оставила.
      Я еще злился на нее и не остановил себя вовремя:
      - Она оставила его? Я думал, он вынужден был дать ей развод по причине ее частых измен.
      Селена не обратила внимания на мой укол. Спокойно, не прерывая танца, ответила:
      - Думаю, у него были свои причины.
      Она взлетела в высоком длинном прыжке, опустилась в поклоне-реверансе и, резко выпрямившись, начала стягивать с себя костюм.
      - Я хочу плавать, ты пойдешь со мной?
      Не оглядываясь, она побежала к озеру. После секундного колебания я поспешно разделся и бросился за ней. После морозного воздуха вода показалась кипятком. Но вскоре тепло растопило остатки моего гнева, мышцы расслабились, по телу разлилась приятная дремота.
      Я не успел насладится блаженным покоем, как услышал:
      - Горди! Не спи! Пора на берег! По холодному песку мы торопливо устремились к дому, натягивая на бегу одежду. Внутри мы нетерпеливо толкались у камина, вытирая друг друга полотенцем и пытаясь согреться. Полисенситивы под нашими ногами окрасились в коричневые и ярко-голубые цвета. Я задержал Селену в руках, наши губы жадно встретились, я стал осторожно опускать ее на шкуру перед камином. Оттолкнув меня бедром, она вывернулась:
      - У меня мало времени. Я должна еще высушить волосы, чтобы Мэнди ничего не заметила, когда проснется.
      - Ты находишь время только для своих занятий, - проворчал я обиженно. - Когда?
      Она облизнула губы:
      - Спроси об этом в январе.
      Я вернулся на берег, размышляя о странном положении, в каком оказался. Любить одновременно двух абсолютно непохожих женщин, живущих к тому же в одном теле - странно и страшно.
      Позже я позвонил Аманде, надеясь, что она уже забыла вчерашнее происшествие. Напрасно: голос ее звучал встревоженно.
      - Мэттью, ты можешь сейчас прийти?
      Я почувствовал себя несчастным. Было время приема посетителей.
      - У меня здесь несколько человек. Ты можешь подождать?
      Она помолчала. - Думаю, что да. Но приходи скорее.
      Клиенты заняли весь остаток утра и добрую половину дня, осматривая имения по всему городу. Продажа недвижимости такого размера обещала хорошие комиссионные, слишком хорошие, чтобы я мог позволить себе упустить это дело. Я едва дождался отправления их поезда, прыгнул в автомобиль и примчался к дому Аманды.
      - Что случилось? - с тревогой спросил я, входя внутрь.
      Она сидела, закутавшись в шаль, уставившись в пустой камин. Полисенситивный стул под ней изменил цвет на бледно-зеленый.
      - Она пытается все перевернуть, Мэттью. Я сел на стул рядом с ней.
      - Что ты имеешь ввиду?
      Она еще плотнее завернулась в шаль:
      - Когда я встала сегодня утром, стул, на котором ты сидишь был ярко-голубым. При нас он желтый или коричневый. Значит, здесь была Селена.
      Мне хотелось разломать этот стул на куски, но я сдержал свое раздражение.
      - Это еще не означает того, что она хочет все перевернуть.
      Аманда сжимала и разжимала пальцы рук, лежащих на коленях.
      - Раньше, когда ей надо было появиться в мое время, она оставляла мне записки. Сейчас я ничего не нашла, только влажное полотенце в ванной. Вчера оно было сухим. Если она ворует мое время по минутам, то кто может помешать ей сделать это по часам, дням и, наконец, забрать у меня все. Я не знаю, что делать, Мэттью. Как с ней бороться? - Она умоляюще посмотрела на меня.
      Я тяжело вздохнул, не зная что отвечать.
      - У меня есть знакомая психиатр. Она приезжает сюда на уик-энды. Можно обратиться к ней.
      - Нет! - Аманда резко встала. Ее пальцы, сжимавшие шаль, побелели от напряжения. - Она обязательно попытается объединить нас в единое целое.
      Я поднялся и осторожно взял ее лицо в руки.
      - Разве это будет так страшно? Все время будет только твоим.
      - Но ведь я... Я только часть того... что есть в Селене.
      Она отодвинулась от меня и покачала головой.
      - Это невозможно. Я этого не вынесу. Я не могу существовать иначе, чем сейчас. Мэттью, обещай мне, что скажешь мне, если встретишь Селену. Я должна знать, когда она крадет мое время.
      Мне не хотелось обманывать ее, но по-другому было нельзя. Я сделал честное лицо и твердо произнес:
      - Обещаю.
      Аманда вернулась ко мне, спрятала лицо на моей груди.
      - Ты - единственный, кому я верю. Тебе и отцу.
      Не знаю, было ли мое лицо таким же виноватым, как я себя чувствовал, но на всякий случай поблагодарил Господа, что она не может его видеть.
      Она шевельнулись в моих руках, тело ее напряглось, запрокинув голову, поцеловала меня.
      Отстранившись, я пристально посмотрел на нее и прошипел:
      - Селена, что ты здесь делаешь? - Мне показалось, тебе надо говорить с нами обеими.
      Она выскользнула из моих рук и свернулась клубочком на стуле. Тени вокруг нее сгустились, все пространство заполнил пульсирующий голубой свет. В одежде Аманды она выглядела неестественно. Было видно, как сгустки энергии перекатываются у нее под кожей. - Говори, - потребовала она.
      - Я собирался сделать это сегодня утром. Что я скажу Аманде, когда она вернется?
      - Мы можем сговориться, и она не догадается, что уходила. Да, спасибо: ты ничего не рассказывал обо мне.
      - В следующий раз обязательно скажу. Я не могу ей врать. Все должно прекратиться.
      Селена нахмурилась:
      - Наши утренние пробежки?
      - Абсолютно все: пробежки, плавание, твои тренировки - все. Ты не должна появляться до января.
      - Даже мои тренировки? - ее топазовые глаза ярко вспыхнули. - Мне нельзя их прерывать. - Она потянулась ко мне: - Горди, она не живет в это время. Раньше и не замечала, что я его ворую. Я буду осторожна, она не поймает меня.
      Я отрицательно покачал головой:
      - Ты нарушаешь ваш договор.
      - Вовсе нет. Я и так вынуждена отказаться от посещения танцевальных классов на целых шесть месяцев. Ты хоть представляешь, что это значит для балерины?
      - Но твое сознание работает постоянно. Ты получаешь от жизни больше эмоций, чем Аманда.
      Она фыркнула:
      - Думаешь, очень приятно свернуться клубком в ее голове, слышать, видеть и тихо сидеть, ничего не делая. Если я хоть изредка не смогу выходить наружу, то не только мышцы мои атрофируются, но и мозги тоже. Просто сойду с ума.
      Она спрыгнула со стула, подошла ко мне и обвила руками мою шею.