Июнь 1941. Запрограммированное поражение

Они не видели в этом особой необходимости, ведь они победили, тем самым убедительно доказав правильность и эффективность своей стратегии и тактики. В отличие от победителей, фон Сект и другие военные теоретики Германии упорно пытались проанализировать причины своего поражения и разработать действенные рецепты будущих побед. Для изучения опыта недавней войны в Германии с самого начала было задействовано более 400 офицеров и отставников (свыше 10 % всего офицерского корпуса рейхсвера), а к середине 20-х гг. их число перевалило за 500. Наряду со свежей военной доктриной разрабатывались и новые штаты подразделений, частей, соединений и штабов будущей германской армии, которые, конечно, не вписывались в версальские ограничения. Их потенциальная востребованность ни у кого в рейхсвере не вызывала ни малейших сомнений. Одним из решающих инструментов для достижения победы фон Сект избрал высокую подвижность войск. В 1921 г. он написал в меморандуме с красноречивым названием «Основные соображения по перестройке наших вооруженных сил»:

«<…> спасение слабого меньше, чем когда бы то ни было, зависит от жесткой обороны. Наоборот, оно заключается в мобильной атаке» [31].

Подвижность была призвана компенсировать очевидную слабость рейхсвера, который из-за версальских ограничений уступал всем своим вероятным противникам и в численности личного состава, и в вооружении. Она основывалась на моторизации войск и оснащении их танками при первой же возможности. В ходе Первой мировой войны немцы слишком поздно оценили громадный потенциал танковых войск, да и ресурсов им тогда остро не хватало. Поэтому до ее окончания они успели изготовить всего-навсего 20 танков. Это было разительным контрастом с ее основными противниками: Англия за это же время произвела 2636 танков, а Франция в полтора раза больше – 3870 [32]. В танковых и моторизованных частях фон Сект разглядел новый совершенно самостоятельный род войск, а заодно и осознал важность и необходимость его поддержки в бою авиацией.

Именно по этой причине самое пристальное внимание фон Сект уделял и военно-воздушным силам. Он добился сохранения на службе в рейхсвере 180 офицеров-летчиков, и это несмотря на то, что самолетов для них не только не имелось, но даже и не предвиделось. Однако фон Сект намеревался сберечь в германской армии фундамент для будущего возрождения полноценных ВВС, и он своего добился. В рейхсвере всесторонне изучалась как тактика боевой авиации, так и методы борьбы с нею. Этим темам посвящались и теоретические занятия, и практические учения. Фон Секту удалось добиться и правительственного субсидирования германской гражданской авиации и планеризма, которые он рассматривал как важное подспорье для воссоздания в Германии военно-воздушных сил, когда для этого придет время. В своем меморандуме он выступал за то, чтобы будущая боевая авиация Германии стала самостоятельным родом войск [33]. Особенностью германского взгляда на использование боевой авиации была постановка перед ней чисто тактических задач. Командование рейхсвера не уделяло особого внимания планированию стратегических бомбардировок и созданию соответствующих тяжелых самолетов для решения этой задачи, которая считалась важнейшей для английской и американской авиации в промежутке между мировыми войнами. Впрочем, немцы, в отличие от англичан и американцев, и не предполагали вести длительную войну на истощение.

Руководство рейхсвера сознавало и насущную необходимость резкого повышения уровня знаний военнослужащих, особенно офицеров. Без этого было невозможно в короткие сроки овладеть новыми сложными видами боевой техники. Поэтому в рейхсвере были установлены чрезвычайно высокие стандарты образования, и прежде всего технического, для всех без исключения офицеров и унтер-офицеров. Необычно жесткими были там и требования к физическим кондициям военнослужащих. Но, безусловно, основное внимание уделялось профессиональной подготовке, причем не только индивидуальной. Тщательно отрабатывалась и доводилась до совершенства сколоченность подразделений, частей и соединений, их взаимодействие между собой и с другими родами войск.

Важнейшей особенностью подготовки как немецких офицеров всех уровней, так и унтер-офицеров было воспитание в них максимальной самостоятельности. Командир получал от своего вышестоящего начальника задачу только в самом общем виде и должен был сам найти наилучшее решение для ее выполнения, а затем и провести его в жизнь. В большинстве других армий мира от командиров требовалось прежде всего беспрекословное выполнение подробных приказов и распоряжений сверху Немецкий метод вырабатывал в людях инициативу, самостоятельность и стремление брать на себя ответственность как в принятии, так и в осуществлении своих решений. Такие командиры росли в профессиональном смысле гораздо быстрее бездумных исполнителей чужих указаний.

Таким образом, немцы постарались компенсировать ограниченную численность своей армии высочайшим качеством подготовки ее личного состава. Но его нужно было еще оснастить современными видами вооружений, когда наступит час сбросить ненавистные оковы Версаля. А они пока не давали Германии возможности разрабатывать и производить боевые самолеты, танки, химическое оружие, тяжелую артиллерию, подводные лодки и т. п. На импорт и экспорт вооружения и армейского снаряжения тоже был наложен полный запрет. Военное производство оставалось возможным в строго ограниченном объеме и только на предприятиях, известных инспекторам Антанты. Даже в таких условиях фон Сект не мог позволить своей армии безнадежно отстать от потенциальных противников в материальной части. И немцы сделали все возможное, чтобы этого не произошло, целенаправленно и умело обходя версальские ограничения.

Прежде всего они постарались перенести за рубеж ту часть своего военного производства, которую Германии было запрещено иметь странами-победительницами. Так, фирма «Юнкере» создала свои филиалы в Швеции, Турции и СССР, «Фоккер» – в Голландии, «Рорбах» – в Дании, а «Дорнье» – в Швейцарии и Италии. Концерн «Крупп» приобрел контроль над известной шведской фирмой «Бофорс». В ее конструкторских бюро немецкие специалисты участвовали в разработке новейших артиллерийских систем, в том числе и для рейхсвера. Именно оттуда растут корни знаменитого немецкого 88-мм зенитного орудия, которое широко и весьма успешно использовалось на всех фронтах Второй мировой войны, в том числе и против танков. Еще одним филиалом «Круппа» в Швеции стала компания «Ландсверк», производившая бронетанковую технику. Там немцы в начале 30-х годов начали отрабатывать торсионную подвеску, которой в годы Второй мировой войны были оснащены многие их танки. Корпорация «Рейнметалл» приобрела контрольный пакет акций швейцарской компании «Солотурн», и вместо традиционных для себя часов швейцарцы стали производить пулеметы, автоматы и противотанковые ружья.

Фирмы «Вулкан», «Германия» и «Везер» совместно создали конструкторское бюро для разработки новых типов подводных лодок по иностранным заказам и зарегистрировали его в Голландии. Для повышения конкурентоспособности своей продукции это бюро, названное «Ingenierskantoor voor Scheepsbouw» (IvS), получало денежные субсидии из тайного фонда рейхсвера. На базе разработанных в IvS проектов, в числе которых были и советские подводные лодки типа «С», немцы создали свои наиболее многочисленные и успешные во время Второй мировой войны субмарины VII серии. Кроме того, германские конструкторы боевой техники, известные всему миру своей высокой квалификацией, вербовались на работу в другие страны. Так, целое конструкторское бюро под руководством Эдуарда Гроте в период с марта 1930 г. до августа 1931 г. разрабатывало в Ленинграде проект танка ТГ (аббревиатура «танк Гроте»). Работая за границей, немецкие специалисты смогли не только сохранить, но и преумножить свое профессиональное мастерство. Опыт создания новейшей боевой техники как нельзя лучше пригодился им после начала ремилитаризации Германии нацистами.

Все вышеописанное делалось совершенно законно, кроме тайных субсидий, разумеется. Но не брезговали немцы и нелегальными путями. Они были им необходимы, чтобы иметь возможность обучить рейхсвер практическому владению запрещенными видами оружия и выработать тактические приемы его использования. Все это было неосуществимо в самой Германии, поэтому немецкое руководство начало искать зарубежные полигоны. Они должны были располагаться подальше от бдительных глаз инспекторов Антанты, надзиравших за соблюдением немцами условий Версальского договора.

Сотрудничество рейхсвера и Красной Армии. 16 апреля 1922 г. в итальянском курортном городке Рапалло представители РСФСР и Германии подписали соглашение, значение которого для обеих стран трудно переоценить. Оно открыло возможность тесного партнерства между рейхсвером и Красной Армией, которое, безусловно, оказалось взаимовыгодным. Рейхсвер получил возможность создать в глубине территории СССР тайные школы и полигоны, чтобы проводить там обучение личного состава, а также исследования и испытания тех видов боевой техники, которые были запрещены ему Версальским договором. В то же время Красная Армия могла перенимать передовой немецкий опыт и готовить своих курсантов с помощью немецких преподавателей. Кроме того, тесные контакты с рейхсвером были тогда единственной возможностью для руководства РККА непосредственно познакомиться с современной западной армией.

15 апреля 1925 г. было подписано соглашение об организации авиационной школы в Липецке. За годы ее работы там были подготовлены более 120 немецких пилотов-истребителей и около 100 летчиков-наблюдателей, а всего – 450 человек летно-технического состава. Под руководством немецких инструкторов в этой же школе прошло обучение почти такое же число советских летчиков и авиамехаников [34]. Наряду с учебной программой в школе испытывалась и материальная часть: самолеты, авиамоторы, в том числе на тяжелом топливе, герметичные кабины, авиационные приборы, прицелы, радио– и фотоаппаратура (в том числе и фотопулеметы), бомбы, стрелковое оружие и т. п. Отрабатывалась там и тактика применения боевых самолетов, и способы бомбометания, в том числе с больших высот и с пикирования. Среди наиболее знаменитых немецких выпускников Липецкой авиашколы были будущие генерал-полковники Ганс Ешонек, занимавший должность начальника генштаба люфтваффе, и Курт Штудент, командовавший немецкими парашютными войсками. А вот будущий главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг, вопреки часто встречающимся домыслам, не только не учился в этой школе, но и никогда не бывал в Липецке.

Договор о создании танковой ттткольт под Казанью под кодовым наименованием «Кама» был заключен 2 октября 1926 г., но функционировать она начала с весны 1929 г. Ее закончили 30 немецких и 65 советских курсантов. Еще более 20 немецких офицеров работали в школе преподавателями и испытателями танков. Среди ее немецких выпускников были шесть будущих командиров дивизий. А один из ее начальников, Йозеф Гарпе, впоследствии дослужился до звания генерал-полковника и командовал группой армий. Слухи о том, что в «Каме» обучался Гейнц Гудериан, никак не соответствуют действительности, он лишь проинспектировал эту школу летом 1932 г. Но и без Гудериана школа сыграла важнейшую роль в становлении германских танковых войск. Половину офицерского состава первой учебной танковой части рейхсвера составили выпускники школы «Кама», а еще один из них – Эрнст Фолькхайм – разрабатывал боевые уставы для немецких танкистов. Не менее важно, что бывшие преподаватели «Камы» и многие из ее выпускников возглавили обучение танкистов в военных школах уже нацистской Германии.

Для обучения в «Каме» СССР предоставил не только место для размещения, но и материальную часть. Кроме немецкой техники, там использовались приобретенные в Англии танкетки «Виккерс-Карден-Ллойд» Mark VI. Они были выделены советской стороной в обмен на немецкое вспомогательное оборудование для Красной Армии. А 21 апреля 1930 г. по приказу Ворошилова 3-й танковый полк РККА, дислоцировавшийся неподалеку от школы, в Казани, передал ей из своего состава отдельный танковый взвод из пяти танков МС-1 [35].

Кроме учебы, на школьном полигоне прошли практическую проверку первые десять немецких танков пяти различных типов, сконструированных в 20-е годы. Их было невозможно испытывать в Германии, поэтому для оценки и последующего совершенствования новейшей техники в Казань были командированы германские инженеры и техники, среди которых был и главный конструктор танков фирмы «Крупп» Вёльферт. По итогам испытаний немцы сделали очень важные выводы и претворили их в жизнь в своей серийной продукции. В результате немецкие танки накануне и в начале Второй мировой войны заметно превосходили боевые машины своих противников, но не в вооружении, броне-защите или подвижности, а главным образом, по следующим особенностям:

– командир танка был освобожден от всех других обязанностей и получил в свое распоряжение командирскую башенку с прекрасными наблюдательными приборами;

– наводчик размещался вблизи центра тяжести танка, поэтому не подвергался большим колебаниям при его движении и имел оптимальные условия для стрельбы;

– заряжающий стоял на подвесном полике башни, а не на дне корпуса, что существенно облегчало его работу;

– все без исключения танки оснащались средствами радиосвязи;

– танки были достаточно просторными и удобными для своих экипажей.

Важность и необходимость всех этих качеств немцы осознали и оценили в результате испытаний своих первых танков на полигоне «Камы» [36].

Еще одним секретным объектом стала химическая школа «Томка», размещенная неподалеку от г. Вольск Саратовской области. Договор о ней был подписан 21 августа 1926 г. Ее главными задачами были испытания новых приборов и методов применения отравляющих веществ с помощью артиллерии, боевых машин и авиации, а также новых средств и способов дегазации. К счастью, сотрудникам и выпускникам этой школы не довелось продемонстрировать на практике свое умение вести химическую войну. Трудно сказать, сколько жизней было сохранено благодаря этому, но можно с уверенностью утверждать, что немало, ведь работу именно этой школы советские технические специалисты считали наиболее ценной и полезной для РККА [37].

Обе стороны старательно поддерживали высокую секретность во всем, связанном с функционированием школ. Курсанты, направленные туда для обучения из Германии, временно исключались из списков рейхсвера и восстанавливались в кадрах только после своего возвращения. В СССР они приезжали в гражданской одежде с паспортами на чужое имя. Гробы с немецкими пилотами, погибшими в Липецке в результате несчастных случаев, отправляли для похорон на родину заколоченными в ящики с надписью «Детали машин».

Немцы очень высоко дорожили предоставленными им в СССР возможностями тайно обходить ограничения Версальского договора. Они потратили немалые средства на строительство, организацию и функционирование Липецкой авиационной школы и школ «Кама» и «Томка». В 1928 г. на эти цели были израсходованы 5,7 млн. марок, или около 8 % из всех германских затрат на вооружение в размере 73,7 млн. Только на авиашколу немцы ежегодно выделяли два миллиона марок [38]. Показательно, что на тайные школы не жалели денег даже в тяжелейший период мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. Правда, ассигнования тогда несколько уменьшились, но продолжали оставаться весьма существенными. Так, в 1929 г. немецкие затраты на школу «Кама» составили полтора миллиона марок, а на «Томку» – 780 тыс. В 1930 г. на «Каму» немцы израсходовали 1,24 млн. марок [39].

Значение, которое придавалось школам, хорошо характеризует высокий уровень руководителей, которые приезжали туда с инспекциями. Среди них были даже два главнокомандующих рейхсвером, которые занимали эту должность в разное время – Вернер фон Бломберг и Курт фон Хаммерштайн-Экворд. Работа школ прекратилась во второй половине 1933 г. после прихода к власти Гитлера, который не считал нужным и дальше скрывать нарушения Версальского договора. Да и средства на работу школ за рубежом уходили немалые. Советская сторона тоже полагала, что немецкие школы исчерпали свою практическую ценность, так что желание прекратить их работу было обоюдным.

В благодарность за разрешение организовать и содержать в СССР вышеупомянутые тайные школы немцы предоставили советским командирам возможность обучения на завершающем, четвертом курсе восстановленной Академии генштаба, в которой были сохранены и приумножены традиции кайзеровской военной академии, которую закончили почти все немецкие военачальники. Туда и офицерам рейхсвера попасть было очень нелегко: на каждое место претендовали не менее 6–8 кандидатов. Но поступить – еще не значит закончить. Отсев в процессе напряженной учебы был очень большой: дойти до последнего курса удавалось в среднем только 10 офицерам из 30, ежегодно принимаемых в академию. На этом курсе в Берлине шла интенсивная академическая подготовка, а основными изучаемыми предметами были корпусные и армейские операции, взаимодействие видов и родов войск, а также иностранные армии [40]. После успешного окончания этого курса дальнейшая военная карьера слушателям, как правило, была обеспечена.

Президент Веймарской республики П. фон Гинденбург приветствует делегацию РККА на маневрах в Германии (1932 г.). Слева второй – М.Н. Тухачевский

Вот в эту святая святых элиты германского офицерства и принимали на обучение слушателей из СССР, начиная с 1926 года, по 2–5 человек в год. Первыми в 1926 г. туда поехали преподаватели Военной академии имени Фрунзе М.С. Свечников и С.Н. Красильников. В ноябре следующего года за ними последовали И.П. Уборевич, Э.Ф. Аппога и Р.П. Эйдеман. Если двое последних пробыли там только 3,5 месяца, то Уборевич обучался целых 13 месяцев [41]. Среди занимавшихся в германской Академии генштаба красных командиров были Э.Я. Админ, Е.П. Белов, М.Н. Драйер, И.Н. Дубовой, П.Е. Дыбенко, А.И. Егоров, Ж.Д. Зомберг, Н.И. Лацис, М.К. Левандовский, Э.Д. Лепин, Р.В. Лонгва, В.М. Примаков, С.П. Урицкий, И.Э. Якир и другие, всего более 20 человек. Не все из них прошли полный последний курс академии, некоторые обучались там только полгода или даже меньше, и не на последнем курсе.

Советские командиры ездили в Германию не только в роли учеников. Так, Якир без отрыва от собственных занятий в германской Академии генштаба прочитал там курс лекций по истории Гражданской войны в России. Его выступления произвели такое сильное впечатление на слушателей, что сам президент Германии, полководец времен Первой мировой войны фельдмаршал Пауль фон Гинденбург вручил ему классический труд фон Шлиффена «Канны» с дарственной надписью: «На память господину Якиру – одному из талантливых военачальников современности» [42]. Краскомы в Германии учились не только в академии. Только в период с 1925 до сентября 1931 г. обучение на различных немецких курсах прошли 156 советских военных [43].

Немецкие специалисты участвовали в обучении красных командиров и в советских учебных заведениях. Так, в период с 1930 по 1933 г. военную историю в советской академии РККА им. Фрунзе преподавал майор Ф. Паулю с, будущий фельдмаршал. Вместе с ним работали майоры К. Бреннеке и Г.-Х. Райнхардт. Все трое были направлены в СССР в качестве военных советников по распоряжению военного министерства Германии. Занятия по тактике там же вели подполковник В. Кейтель и майор В. Модель, тоже дослужившиеся впоследствии до звания фельдмаршала германской армии [44].

Начиная с 1925 г. начались регулярные взаимные визиты наблюдателей на маневры, тактические занятия и штабные учения обеих армий. Как правило, к ним в полном составе привлекались дивизии и корпуса. Особое внимание уделялось тактике маневренных боевых действий и способам тесного взаимодействия различных родов войск. Войска учились наступать максимально быстро, не заботясь о сохранении сплошного фронта и не оглядываясь на фланги. Учения, в том числе и командно-штабные, были прекрасной школой для любого командира. Благодаря особому вниманию, уделяемому в германской армии этому важнейшему виду боевой подготовки, обычный немецкий офицер среднего ранга в начале Второй мировой войны имел больший опыт участия в широкомасштабных маневрах, чем среднестатистический английский или французский генерал [45].

В штабных учениях под руководством главнокомандующего рейхсвером фон Бломберга принял участие Уборевич, завершавший учебу в академии. Крайне любопытна тема этих учений: отработка совместных военных действий рейхсвера и РККА против союзных армий Франции и Польши [46]. Такой сценарий появился совсем не случайно. Фон Сект был последовательным сторонником развития тесных контактов между рейхсвером и Красной Армией не только ради использования полигонов в СССР. Он считал советскую страну естественным партнером Германии, имевшим с ней общие цели. Поэтому он писал:

«Разрыв версальского диктата может быть достигнут только тесным контактом с сильной Россией. Нравится нам коммунистическая Россия или нет – не играет никакой роли. Что нам нужно – это сильная Россия с широкими границами – на нашей стороне. Итак, никакой Польши и Литвы между нами… И мы получим наши восточные границы по 1914 г. Для Германии важно посредством Советской России развязать путы Антанты» [47].

Кроме всего прочего, в русских он видел потенциальных союзников немцев в борьбе против ненавистных ему поляков. Ведь Польша была не только прямой угрозой тылу Германии в случае ее конфликта с Францией. В то же самое время она являлась краеугольным камнем «санитарного кордона» вокруг СССР, возведенного творцами Версальской системы. Свое отношение к этой стране фон Сект недвусмысленно сформулировал в меморандуме на имя рейхканцлера Й. Вирта от 11 сентября 1922 г.:

«Существование Польши непереносимо и несовместимо с условиями существования Германии. Польша должна исчезнуть – и исчезнет с нашей помощью – из-за своей внутренней слабости и действий России… Уничтожение Польши должно стать основой политики Германии… Вместе с Польшей падет одна из сильнейших опор Версальского мира, господствующее положение Франции… Это будет достигнуто силами России и при помощи России» [48].

У вражды между поляками и немцами, так же как и между поляками и русскими, были многовековые корни. К тому же по Версальскому договору к Польше отошли земли, которые Германия считала своими. У СССР также имелись территориальные претензии к Польше. Поэтому альянс обеих этих стран против поляков базировался на прочной основе взаимных интересов. Важной областью сотрудничества между рейхсвером и Красной Армией стал обмен развединформацией, и прежде всего о польской армии. 24 декабря 1928 г. начальник IV (разведывательного) управления Штаба РККА Берзин в ответ на предложение немцев написал:

«Полагаю целесообразным: <… > предложение об обмене разведывательными данными по Польше и совместном обсуждении вопросов мобилизации и развертывания польской армии принять» [49].

В том же 1928 г. нарком обороны Ворошилов даже предложил главнокомандующему рейхсвером фон Бломбергу совместно выступить против Польши в случае, если СССР или Германия подвергнется ее нападению [50].

В целом немецкое влияние на развитие Красной Армии в период их тесного сотрудничества было обширным и весьма заметным. Это сразу бросилось в глаза военному атташе Германии в СССР полковнику Кестрингу, будущему генералу. Летом 1931 г. он совершил длительную поездку по Советскому Союзу, покрыв свыше 7000 км и проинспектировав многие части и соединения РККА в далеких уголках страны: в Бердичеве, Курске, Оренбурге и Свердловске. В своем отчетном докладе об увиденном Кестринг написал: «Наши взгляды и методы красной нитью проходят через их взгляды и методы» [51].

Надо сказать, что, несмотря на все попытки шире внедрить в Красной Армии немецкие методы обучения и немецкую тактику, результаты получались несколько иными, чем в рейхсвере. Слишком велика была разница между двумя армиями и в человеческом материале, из которого они создавались, и в их оснащении, и в условиях жизни и деятельности. В отчетном докладе о своей учебе в Германии Уборевич написал об этом достаточно откровенно: «Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас» [52]. Тем не менее положительный эффект, полученный РККА от предвоенного советско-германского военного сотрудничества, трудно переоценить.

Создание Вермахта и рождение теории «Блицкрига»

Фон Сект был уволен со всех своих постов в октябре 1926 г. за приглашение принца Гогенцоллерна посетить осенние маневры рейхсвера. Но к тому времени он уже успел создать и оставил своим преемникам хорошо отлаженную систему обучения войск и штабов, которую в дальнейшем было необходимо только поддерживать, так что его детище отнюдь не остановилось в своем развитии. Новое военное руководство Германии в первую очередь было озабочено созданием предпосылок для резкого увеличения размера рейхсвера в случае необходимости. Непосредственная подготовка к такому мероприятию началась еще в 1930 г. Именно тогда были разработаны планы развернуть на базе каждой из имеющихся пехотных дивизий три новые[13]. После мобилизации рейхсвер должен был состоять из 21 пехотной и 3–4 кавалерийских дивизий, 33 батарей тяжелой артиллерии, 55 зенитных батарей, авиационного отряда и танкового батальона. Каждый артиллерийский полк пехотных дивизий предполагалось пополнить дивизионом орудий среднего калибра, а пехотные полки – вооружить противотанковыми пушками [53]. Штаты вновь создаваемых соединений предполагалось заполнить ветеранами Первой мировой войны. Главной проблемой оказалось оснащение новых соединений и частей: запасов оружия и снаряжения хватало только на 2/3 такой армии. Положение с боеприпасами было еще хуже. Такую ситуацию было необходимо срочно исправить, поэтому в 1932 году в Германии приступили к серьезному исследованию вопросов увеличения возможностей военной промышленности, соответствовавшему предполагаемому росту армии.

30 января 1933 г. канцлером Германии был назначен Гитлер, который давно мечтал уничтожить Версальскую систему и построить на ее обломках «тысячелетний рейх». После прихода к власти он получил, наконец, возможность претворить эти свои ранее беспочвенные фантазии в реальность. Вышколенный и прекрасно подготовленный к немедленному росту рейхсвер оказался лучшим подарком Гитлеру При нем потенциал, заложенный в германскую армию фон Сектом, был полностью реализован. В первый же год своего пребывания у власти Гитлер решил уже в мирное время осуществить разработанную ранее программу военной мобилизации. По его первоначальному плану численность рейхсвера должна была увеличиться до 300 тыс. человек к 1937 году. Но аппетит приходит во время еды, и в начале 1934 г. Гитлер стал настаивать на переносе этой даты на осень того же года. После смерти президента Гинденбурга 2 августа 1934 г. для Гитлера в Германии исчезли последние ограничения. Он немедленно взял на себя, кроме канцлерских, еще и президентские полномочия, присвоив себе официальные титулы фюрера (вождя народа) и рейхсканцлера. Тем самым Гитлер приобрел фактически абсолютную власть в стране. Должность главнокомандующего вооруженными силами страны, ранее принадлежавшая президенту, тоже перешла к Гитлеру. Больше того, немецкие военнослужащие отныне стали присягать именно ему, а не государству, как это было ранее.

Искусно разжигая растущие в Германии реваншистские настроения, Гитлер ускорил в стране процесс ремилитаризации. К концу 1934 г. численность рейхсвера выросла до 240 тыс. человек, но это было только началом. В следующем году нацисты откровенно наплевали на основополагающие ограничения Версальского договора. 9 марта было объявлено об организации в Германии ВВС, а еще через неделю введена воинская повинность. Тогда же рейхсвер переименовали в вермахт, а его состав начали увеличивать с 10 до 36 дивизий. Рейхсвер прекратил свое существование в 1935 г. Законом от 21 мая 1935 г. для призывников был установлен годичный срок службы. Столь короткий период обучения солдат был вынужденной мерой, ведь армия в период своего бурного роста никак не могла сразу переварить большое количество новобранцев. Слишком сильное разбавление кадровых военнослужащих необученными новичками неизбежно приводило к резкому снижению уровня боеспособности подразделений, поэтому немцы постарались этого избежать. Но уже через 15 месяцев быстрое расширение рядов вермахта позволило увеличить срок службы в нем до двух лет [54].

В вооруженные силы Германии призывалась и проходила там основательную военную подготовку молодежь рождения 1914-го и последующих годов. Большая часть мужчин, рожденных в 1900 году и ранее, в свое время отслужили еще в кайзеровской армии и, как правило, получили боевой опыт во время Первой мировой войны. Неохваченными оставались возраста рожденных в период с 1901 по 1913 г. К ним относились около четырех миллионов потенциальных призывников, подавляющее большинство которых никто и никогда не учил военному делу. Именно поэтому сложившаяся ситуация с кадрами будущих солдат была для нацистских руководителей совершенно неприемлемой, и они постарались ее исправить. Не пропущенных через армию людей начали призывать на краткосрочную двух– или трехмесячную военную службу в специальных учебных подразделениях. После начала войны в случае мобилизации в армию их, как правило, направляли в резервные дивизии, которые старались использовать для обороны спокойных секторов фронта, для охраны оккупированных территорий или выполнения вспомогательных функций. Там они и получали надлежащее обучение, после которого их можно было использовать и на ответственных участках.

Еще одной головной болью кадровиков вермахта было заметное снижение годных для военной службы призывников 1916–1918 гг. рождения, вызванное резким падением рождаемости в период Первой мировой войны. Если в обычные годы в сухопутную армию Германии призывалось ежегодно примерно 300 тыс. человек, то «эхо войны» уменьшало эту цифру до 250 тыс. Несмотря на немалые трудности роста, вермахт, строившийся на прочном фундаменте рейхсвера, прямо на глазах становился все больше и сильнее. В 1935 г. в нем насчитывалось 11 корпусов, в состав которых входили 29 дивизий и две бригады. К 1936 г. число корпусов выросло до 13, а дивизий – до 39, в следующем году к ним прибавился еще один корпус и одна бригада [55].