Три китайских царства (сборник)

Поэтому они иногда высказывали и проводили мнения, шедшие вразрез с желаниями императора. Например, конфуцианцы резко выступили против проповеди буддизма, несмотря на то, что император Хуан-ди обратился в эту веру. Осуждали они и безумную расточительность императора Лин-ди, возводившего роскошные дворцы и пагоды. Короче говоря, правительство нуждалось не только в толковых, но и в покорных чиновниках. Оно их нашло, и они его погубили.

Практика использования евнухов для работы в канцеляриях была в Китае не нова, но во II в. н. э. она превратилась в систему. Евнухи из низших слоев населения заняли ведущие должности, сосредоточили в своих руках действительную власть и образовали своего рода касту. Их не стесняли никакие традиции. Они выполняли любую волю деспота и при этом составляли путем взяточничества огромные состояния, вызывая ненависть народа. Однако евнухам, державшим в руках правительство, подчинялась армия, и это давало им преимущество в борьбе, которая не могла не начаться.

Первыми выступили против евнухов ученые-царе-дворцы, т. е. конфуцианцы. В 167 г. полководец Доу У и тай-фу Чэнь-фань пытались составить заговор, но не сумели сохранить тайну и погибли сами. В 178 г. советник Цай Юн представил императору доклад с обличениями евнухов и был сослан в деревню. В восьмидесятых годах тай-фу Лю Тао повторил попытку Цай Юна и был казнен. Конфуцианская оппозиция, по своей природе ограниченная легальными формами протеста, оказалась несостоятельной перед внутренним врагом.

«Желтые повязки». Придворные евнухи переоценили свои возможности. Преследуя ученых и прижимая крестьян, они заставили тех и других блокироваться, иначе говоря, сами спровоцировали движение и дали ему вождей. В 184 г. некий Чжан Цзяо объявил себя «Желтым небом», т. е. «Небом справедливости», в противоположность «Синему небу» насилия, и началось восстание «желтых повязок». Сам Чжан Цзяо был человек, «которому бедность не позволила получить ученую степень». В основу нового учения легла философия Лао-цзы, но на народ большее впечатление производили наговорная вода, которой Чжан Цзяо лечил больных, и приписываемая ему способность вызывать дождь и ветер. К пророку стали стекаться последователи, более 500 его учеников ходили по стране, проповедуя «Великое Спокойствие» и вербуя приверженцев, число которых росло день ото дня. Они объединялись в дружины с полководцами во главе, дабы перед ожидаемым концом мира установить истинную веру. За полгода силы повстанцев выросли до 500 ООО бойцов, причем в числе восставших оказались военнопоселенцы в Аннаме и хунны. Правительство потеряло контроль над страной. Ханьские чиновники прятались за городскими стенами.

Движение «желтых повязок» не было только крестьянским бунтом или политическим восстанием. Оно ознаменовалось также мощным идеологическим сдвигом: философская система Лао-цзы претворилась в религию – даосизм, вобравший остатки древнекитайского политеизма – почитания шэнов, языческих божеств. Этим даосизм сразу завоевал симпатии широких слоев крестьянства, и, таким образом, крестьянское восстание слилось с проповедью национальной религии, возникшей как противодействие чужеземному буддизму, нашедшему приют при дворе.

Понятно, почему именно учение Лао-цзы, а не конфуцианство было использовано в борьбе против ханьского режима. Сам этот режим был делом рук конфуцианцев, и они могли возмущаться лишь бездарным применением принципа, но не самим принципом. Истинные конфуцианцы – всегда немного ретрограды, так как они воспитаны на истории и уважении к предкам. Кроме того, конфуцианцы, получая образование, отрывались от безграмотного народа, поэтому они выступали в защиту династии против правящих вельмож то как заговорщики, то как руководители легитимистов, нигде не смыкаясь с народными массами. Даже перед лицом смертельной опасности, исходившей от евнухов, конфуцианцы оказались не в состоянии возглавить сопротивление; это сделали мистики-даосы, вбиравшие в себя творческие и беспокойные элементы из крестьянской массы, ибо для мистика не нужно учиться наукам, а нужны горячее сердце и пылкая фантазия, а когда к этому добавились социальная ненависть, обида за века притеснений и несправедливостей, отвращение к чужеземным фаворитам, то гражданская война стала свершившимся фактом.

Политической организацией даосов была теократия. В северной Сычуани создалось, параллельно с восстанием «желтых повязок», самостоятельное даосское государство с династией учителей-проповедников даосизма; Чжан Лин проповедовал даосизм идейно, и «народ любил его». Чжан Хэн брал за уроки плату рисом, а Чжан Лу объявил себя правителем области и создал школу пропагандистов даосизма, называвшихся гуй-цзу – «слуги дьявола». От последователей даосизма требовались вера в своего господина и правдивость. Было введено публичное покаяние. В целях пропаганды устраивались странноприимные дома с бесплатным кровом и пищей. Наконец среди даосов были отшельники и ученые, жившие в горах и занимавшиеся изучением врачевания, магии и поэзии. Это была даосская интеллигенция, по своему развитию не уступавшая конфуцианской и несколько позже сыгравшая решающую роль в гражданской войне.

Однако несмотря на то, что страна выступила против династии, перевес сил был все-таки на стороне центральной власти, так как армия осталась на своем посту. С регулярными войсками – латными конниками и арбалетчиками – восставшие крестьяне тягаться не могли. Но, с другой стороны, войска, побеждая в битвах, не могли справиться с мелкими отрядами повстанцев, применявших тактику партизанской войны. Для борьбы с повстанцами требовались не карательные экспедиции, а планомерная война во всех провинциях сразу. Поэтому Лин-ди был вынужден дать губернаторам провинций чрезвычайные полномочия и разрешить набор добровольцев. Это разрешение и объединение военной и гражданской власти в одних руках сразу сделало каждого губернатора хозяином своей провинции. Вместо того чтобы биться с повстанцами, наместники сделали все от них зависящее, чтобы укрепиться на своих местах. Опору они нашли в крупных землевладельцах, богатых, но лишенных участия в политической жизни. На политическую арену вышли фамилии Юаней, Суней, Сяхоу и встали в один ряд со служилой знатью вроде Ма Тэна, Гунсун Цзана, Хэ Цзиня и с принцами крови из рода Лю. Даосское восстание захлебнулось в крови и окончательно заглохло к 205 году.

Солдаты. Летом 189 г., еще в разгаре усмирения «желтых повязок», скончался император Лин-ди. Он оставил двух малолетних сыновей – Бяня и Се. Сразу началась борьба: за Бяня стоял его дядя, полководец Хэ Цзинь, опиравшийся на свои войска, а Се поддерживала императрица-мать и евнухи. Сначала победил Хэ Цзинь. Императрица-мать была выслана и отравлена, но Хэ Цзинь не успел расправиться с евнухами. Они опередили его: заманили во дворец и убили. Тогда прорвалась ненависть армии к чиновничеству. Находящиеся в Лояне войска взяли приступом дворец и перебили всех евнухов, т. е. все правительство. На другой день в столицу явились регулярные войска из Шэньси, и полководец Дун Чжо захватил власть. Чтобы упрочить свое положение, Дун Чжо сместил с трона Бяня и заточил его; вскоре несчастный мальчик был убит, а на престол возведен Се под именем Сянь-ди. Таким образом, господство дворцовой клики сменилось военной диктатурой и конфуцианцы-легитимисты опять оказались в положении гонимых. Попытка полководца Дин Юаня восстановить порядок кончилась тем, что Дин Юань был убит одним из офицеров Люй Бу. В бесчинстве и разнузданности солдаты превзошли евнухов. Например, однажды Дун Чжо повел свое войско на поселян, справляющих праздник. Солдаты окружили ни в чем не повинных людей, перебили мужчин, а женщин и имущество поделили между собой. Населению столицы было объявлено, что одержана победа над разбойниками, но это никого не обмануло.

Если управление евнухов породило в стране недовольство, то солдатский произвол вызвал взрыв возмущения. На борьбу с Дун Чжо и армией поднялись крупные землевладельцы и провинциальная знать. Этот класс населения успел сформироваться в политическую силу при подавлении восстания «желтых повязок». Теперь он начал борьбу с правительством под лозунгом защиты императора и восстановления порядка. Но лозунг не отражал сущности дела: земщина боролась против разнузданной солдатчины за свои головы, земли и богатства. Во главе восстания встал Цао Цао, служилый офицер из землевладельческой шаньдунской фамилии Сяхоу; к нему примкнули братья Юань Шао и Юань Шу, богатые помещики, члены знатного и влиятельного рода Юаней, правитель округа Бэйпин-Гунсун Цзан, наместник Чанша-Сунь Цзянь и многие другие. Финансировали ополчение провинциальные богачи. Однако борьба с регулярной армией оказалась весьма тяжелой. Военные действия сосредоточились на подступах к Лояну. До тех пор, пока аристократы не привлекли к себе и не использовали профессиональных конных стрелков, кондотьеров, вроде Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя, победа им не давалась, но численный перевес и сочувствие населения спасли их от поражения. Дун Чжо был вынужден очистить Лоян. Перед отходом он казнил 5000 лоянских богачей и конфисковал их имущество; остальное население было выведено и угнано в Чанъань, куда Дун Чжо решил перенести столицу, а Лоян был сожжен.

Земское ополчение заняло развалины столицы и распалось. Между полководцами не оказалось и тени единства – каждый думал о себе и поспешил в свою область, страшась своих друзей. Только один Цао Цао бросился преследовать Дун Чжо. Но не ополченцам было равняться с регулярной армией: Дун Чжо заманил Цао Цао в засаду у Жуньяна и разбил его наголову После этого ополчение развалилось окончательно, а полководцы вступили в борьбу между собой, стремясь округлить свои владения. Благодаря этому Дун Чжо укрепился в Чанъани и, имея в своем распоряжении императора, рассылал указы от его имени. Правда, этим указам не повиновались. Империя начала распадаться. В Чанъани царил террор. Дун Чжо был страшен своим приближенным больше, чем врагам. Вельможа Ван Юнь составил заговор, и с помощью уже известного нам Люй Бу Дун Чжо был убит. Власть захватил Ван Юнь, но так как он начал карать ближайших офицеров Дун Чжо, они восстали со своими частями. Мятежники взяли Чанъань и убили Ван Юня. Люй Бу прорвался с сотней всадников и бежал в Хэнань.

Теперь во главе армии оказались генералы Ли Цзюе и Го Сы. Они продолжали дело Дун Чжо. Против них выступили правители северо-западных областей – Ма Тэн и Хань Суй, но были разбиты и отогнаны от Чанъани. Смерть Дун Чжо оказалась переломным моментом в истории Китая. Ни один правитель области не хотел подчиняться мятежникам, держащим императора в плену Но ни один не поднялся на защиту престола, и армия, успевшая деморализоваться и превратиться в разбойничью банду, спокойно проедала запасы, собранные в Чанъани. Вскоре генералы рассорились и вступили в борьбу между собой. Иначе и быть не могло, ибо пьяные от крови и вина солдаты не могли и не хотели сдерживать свои инстинкты и отказываться от привычки к убийству. На улицах и в окрестностях Чанъани вспыхнули кровопролитные схватки и воцарился полный беспорядок. Воспользовавшись этим, император с несколькими приближенными бежал от своей армии на восток. Там его с почетом встретил правитель Шаньдуна Цао Цао. Ли Цзюе, Го Сы и другие офицеры погнались за императором, но были встречены уже обученными войсками Цао Цао и разбиты наголову в 196 г. Так исчезла вторая опора династии Хань – армия. Ли Цзюе и Го Сы еще два года держались в Чанъани, пока их там не тревожили. В 198 г. их головы были доставлены Цао Цао, ставшему за это время чэн-сяном, т. е. главой правительства. Посмотрим, как это произошло.

Честолюбцы. Вернемся назад, к 191 г., когда армия очистила столицу и страну, развязав руки земскому ополчению. Ополчение развалилось, так как представлявшие его генералы отнюдь не были подготовлены к политической деятельности. Они были тесно связаны со своими земельными владениями и со своими многочисленными клиентами, но идея государственности была им чужда. Как только миновала угроза со стороны центральной власти, правители начали округлять свои владения. На севере, в Хэбее, схватились Юань Шао и Гунсун Цзан. На юге Сунь Цзянь, хозяин низовьев Янцзы, попытался завоевать владения Лю Бяо, расположенные между реками Янцзы и Хань, но был убит в битве. Его сын Сунь Цэ вступил в союз с правителем Хэнани и Аньхоя-Юань Шу и с его помощью подчинил себе много уездов к югу от Янцзы. В Шандуне вспыхнуло новое восстание «желтых повязок»; его усмирил Цао Цао в 192 г. и включил сдавшихся мятежников в свои войска. В результате его армия оказалась одной из сильнейших, и это побудило его устремиться к дальнейшим завоеваниям: он напал на Сюйчжоу. Правитель Сюйчжоу, будучи не в силах организовать сопротивление, пригласил специалиста – прославленного воина Лю Бэя.

Лю Бэй явился со своей дружиной и побратимами Чжан Фэем и Гуань Юем; последний был талантливым полководцем. Выход Лю Бэя на политическую арену знаменовал новый сдвиг в общественных отношениях Китая.

Лю Бэй принадлежал к совершенно обедневшему дворянству, по существу, он был деклассирован и стал кондотьером. Таковы же, за исключением происхождения, были его «братья» – Чжан Фэй и Гуань Юй. Наступила эпоха, когда торговля шпагой стала приносить огромный барыш. Лю Бэй со своим отрядом прорвался сквозь армию Цао Цао и спас положение. В это самое время другой авантюрист, уже известный нам заговорщик Люй Бу, ударил в тыл Цао Цао и заставил его снять осаду с Сюйчжоу. Судьба Люй Бу еще более показательна, чем карьера Лю Бэя. Люй Бу бежал из Чанъани с сотней всадников и некоторое время бродил по Китаю, предлагая свои услуги всем желающим. Знатные Юани отвергли выскочку, но Лю Бу все же нашел хозяина – Чжан Мо, правителя области Чэнлю, и с его помощью сформировал 50-тысячную армию. Воспользовавшись затруднениями Цао Цао, Люй Бу попытался выкроить себе владение в Шаньдуне. Чрезвычайно любопытна мотивировка авантюры, затеянной Люй Бу: «Поднебесная разваливается на части, воины творят, что хотят… Люй Бу сейчас самый храбрый человек в Поднебесной и вместе с ним можно завоевать независимость». Аналогичное мнение высказал крупный политик Лу Су. Идею общности Китая и идею династии можно было считать утерянными. В битве при Пуяне Люй Бу разбил Цао Цао, но не развил успеха, ограничившись захватом небольшого удела для себя. Этим он поставил себя на равную ногу с аристократами. В Сюйчжоу Лю Бэй сделал то же самое, приняв власть у старого и вялого местного правителя.

Появление новых соперников заставило аристократов почувствовать классовую солидарность, и Юань Шао выставил против Люй Бу 50-тысячное войско. Но еще до этого Цао Цао, перейдя в наступление, разбил шаньдунских «желтых» и Люй Бу, перед которым население Пуяна заперло ворота. Люй Бу бежал к Лю Бэю, и тот принял его.

Все эти события произошли до 196 года. Когда же император бежал из Чанъани и попал в руки Цао Цао, последний стал чэн-сяном и начал рассылать указы от имени императора. Хитрой дипломатией ему удалось поссорить Лю Бэя с Люй Бу и Юань Шу. Юань Шу разбил войска Лю Бэя, а Люй Бу овладел его уделом. Лю Бэй с дружиной пришел на службу к Цао Цао и был принят, ибо кондотьеры были нужны всем претендентам.

Юань Шу был человеком недалеким, но честолюбивым. Увидев, что его сосед Цао Цао достиг в Китае высочайшего положения, Юань Шу решил, что он не хуже. Однако отобрать особу императора от Цао Цао было невозможно, оставался другой путь – Юань Шу объявил императором себя. Но он поспешил: никто из правителей, фактически независимых, не вступил с ним в союз. Со своими большими силами Юань Шу мог справиться с любым соседом в отдельности, но не со всеми вместе. Он рассорился с Люй Бу и попытался захватить Сюйчжоу, но талантливый вояка разбил его, а юго-восточный сосед Сунь Цэ снесся с Цао Цао и тоже выступил против узурпатора. Союзники охватили Хунань со всех сторон и взяли столицу Хоучун в 198 году. Довести войну до концы в одну кампанию не удалось, так как другие правители – Лю Бяо, Чжан Сю, и «желтые повязки» ударили по тылам Цао Цао. Юань Шу получил передышку, но воспользовался ею не он, а Цао Цао. В том же 198 году Цао Цао, подкупая направо и налево, сумел захватить и казнить Люй Бу и расправиться с Чжан Сю, а в следующем, 199 году, его войска под командованием Лю Бэя покончили с Юань Шу. Брат последнего – Юань Шао ничем не мог помочь ему, так как был занят войной с Гунсун Цзянем. Юань Шао победил и стал властителем всего Хэбэя.

Совсем иначе, нежели Юани, вели себя Суни. Сунь Цэ, прозванный «маленьким богатырем», подчинил себе все низовья Янцзы. Он повел политику, настолько укрепившую его княжество, что оно стало настоящей неприступной крепостью. Сунь Цэ стал собирать к себе конфуцианскую интеллигенцию и раздавать ей должности. Царство У наследовало у империи Хань самый здоровый контингент ученой элиты, наименее тронутый общим разложением.

Такой отбор людей определил возможности княжества У: оно стало цитаделью сопротивления общему поступательному движению истории Китая, в то время шедшего к распаду. Поэтому в царстве У было больше порядка, чем в других владениях, а это вместе с природными условиями создало из У естественную крепость. Однако это же обстоятельство ограничивало возможности его расширения, так как подавляющее большинство китайского народа было в то время «желтым», а даосская идеология не могла быть терпима в строго конфуцианском государстве. Действительно, Сунь Цэ производил казни даосов и разбивал кумирни. Его наследник Сунь Цюань – «голубоглазый отрок» – несколько ослабил, но не изменил политику своего старшего брата, и это помешало ему овладеть всем течением Янцзы. Не бездарный Лю Бяо, а ненависть народная ограничила княжество У низовьями Янцзы (Цзяндун). Но об этом подробнее будет сказано ниже.

Роялисты. Попав из лагеря Ли Цзюе в руки Цао Цао, император Сян-ди не стал чувствовать себя свободнее. Правда, тут он имел приличную пищу и покой, но с ним абсолютно не считались. При дворе, перенесенном в Сюйчан (в Шаньдуне), было несколько придворных, помнивших блеск дома Хань. Император сговорился с одним из них, Дун Чэном, и тот составил заговор, чтобы убить Цао Цао и восстановить династию Хань. К заговору примкнули правитель Силяна (Ганьсу) Ма Тэн и Лю Бэй. Ма Тэн уехал в свой удел, а Лю Бэй с войском громил Юань Шу, когда заговор был раскрыт благодаря предательству домашнего раба Дун Чэна, и все заговорщики были казнены. Император опять оказался под арестом и на этот раз окончательно. Но успех дорого стоил Цао Цао: его враги получили идеологическое основание для борьбы с ним. Обаяние дома Хань еще не исчезло, и, прикрываясь им, Лю Бэй поднял свои войска и захватил Сюйчжоу. С ним вступил в союз Юань Шао, заявивший, что он стоит «за могучий ствол и слабые ветви», т. е. за сильную центральную власть и ограничение власти удельных князей. Искренность Лю Бэя и Юань Шао была более чем сомнительна, но Цао Цао оказался между двух огней.

Силы повстанцев, даже одного Юань Шао, были больше, чем силы правительства. В Хэбэе были сосредоточены пограничные войска, ветераны, не потерявшие дисциплины. Ухуани были союзниками Юань Шао, так что тыл его был защищен. В боевых офицерах и опытных советниках не было недостатка, но при всем этом Юань Шао не годился в вожди. Он был храбр, решителен, знал военное дело, но в политике и человеческой психологии не смыслил ничего. Аристократическое чванство мешало ему вслушиваться в слова подчиненных, храбрость переходила в упрямство, решительность – в нетерпение и отсутствие выдержки. Он часто отталкивал нужных людей, что и предрешило результат столкновения. Зато Цао Цао отнюдь не был случайным человеком на посту чэн-сяна. Он также был аристократом, но без тени чванства. Цао Цао не раз терпел поражения, но благодаря железной выдержке ухитрялся извлекать из них пользу, как из побед: он проигрывал битвы и выигрывал войны. Он легко мог пожертвовать жизнью друга или брата, если это было ему нужно, но не любил убивать понапрасну. Он широко практиковал ложь, предательство, жестокость, но и отдавал дань уважения благородству и верности, даже направленным против него. Людей он привлекал и лелеял. Это были, конечно, не те люди, которые пробирались в У, к Сунь Цюаню: к Цао Цао стекались странствующие рыцари, авантюристы, карьеристы – люди века сего. Цао Цао шел в ногу со временем, и судьба улыбалась ему.

Война началась осенью 199 г. Цао Цао выставил заслоны, не решаясь сам атаковать превосходящие силы врага. Лю Бэй разгромил высланную против него армию, но, не поддержанный Юань Шао, не мог развить успех. Зима приостановила военные действия, а весной 200 г. Цао Цао перешел в наступление и наголову разбил Лю Бэя, который убежал к Юань Шао.

Собрав все силы, Цао Цао устремился на север, и в битве при Байма разбил авангард северян, но в тылу у него, в Жунане, вспыхнуло новое восстание «желтых повязок», и, усмиряя его, он потерял темп наступления. Осенью 200 г. Цао Цао возобновил наступление и разгромил войска Юань Шао при Гуаньду, а летом следующего года – при Цантине. Тем временем неугомонный Лю Бэй перебрался в Жунань и возглавил разбитых «желтых», которые за 15 лет беспрестанной лесной войны превратились в разбойников. Он хотел ударить в тыл Цао Цао и взять беззащитный Суйчан. Цао Цао с легкими войсками форсированным маршем перекинулся в Жунань и разбил Лю Бэя. С остатками своей банды Лю Бэй ушел к Лю Бяо и поступил к нему на службу. Кондотьер еще раз переменил хозяина.

Весной 203 г. Цао Цао снова устремился в поход на север. Юань Шао умер, а его сыновья вступили в кровопролитные распри. Столица Хэбэя – Цзичжоу пала, дети Юань Шао бежали к ухуаням, а потом дальше, в Ляодун. Ляодунский правитель, стремясь угодить победителю, обезглавил беглецов и отослал их головы Цао Цао.

Застенные союзники Юаней-ухуани – были разгромлены войсками Цао Цао в 206 г., причем часть их была приведена во Внутренний Китай и там поселена. Хунны добровольно подчинились и прислали в подарок Цао Цао множество коней. Наконец кончилось восстание «желтых повязок»: полководец «Черной Горы» Чжан-Ласточка сдался и привел своих сторонников.

Войско Цао Цао возросло до 1 000 000 человек за счет включения в его ряды сдавшихся северян и «желтых». Главной силой этого войска были латники и конные лучники; тех и других Цао Цао привлекал щедростью и возможностью быстрой карьеры. Равной ей армии не было в Китае, и казалось, гегемония Цао Цао – дело ближайшего будущего. Так думал сам Цао Цао и, усмирив север, бросился на юг, чтобы, во-первых, покончить с Лю Бэем, а, во-вторых, привести к покорности У, ставшее за это время независимым княжеством.

Отшельники. Усиление Цао Цао для некоторых групп населения Китая сулило серьезные осложнения. В первую очередь обеспокоились осколки дома Хань: принцы Лю Бяо в Цзин-чжоу (область между р. Хань и р. Янцзы) и Лю Чжан в Ичжоу (Сычуань). Высокородные, но бездарные, они не знали, как предотвратить беду. Лю Бяо поддержал Лю Бэя, но в его дворце возникла сильная партия, требовавшая соглашения с Цао Цао, для чего было необходимо отослать голову Лю Бэя Чэн-сяну. В У не было единодушия: гражданские чиновники стояли за мир и подчинение, так как в этом случае они бы остались на своих местах. Военные хотели сопротивляться, ибо в лучшем случае их ожидала служба в чине рядового в армии победителя. Мечи были у военных, и У решило сопротивляться, используя для прикрытия реку Янцзы и свой великолепный флот.

В самом тяжелом положении оказались вдохновители и идеологи «желтого» движения – даосские отшельники. Цао Цао мог простить и принять к себе разбойников «Черной Горы», помиловать и отпустить по домам бунтовавших крестьян Жунаня, но для проповедников учения «Великого спокойствия», поднявших кровопролитную гражданскую войну, пощады быть не могло, и они это знали. Ставка даосов на массовое, т. е. крестьянское, движение оказалась битой. Против армии нужна была тоже армия – профессиональная, квалифицированная и послушная. Такой оказалась прижатая к Стене дружина Лю Бэя. Хотя Лю Бэй начал свою карьеру с карательных экспедиций против «желтых повязок», общая опасность сблизила анахоретов и кондотьеров. В 207 г. к Лю Бэю явились подосланные люди, назвавшие его советников «бледнолицыми начетчиками», и посоветовали ему обратиться к истинно талантливым людям. Таким представился Чжугэ Лян, носивший даосскую кличку «Дремлющий дракон». Лю Бэй доверился ему, и события приняли неожиданный оборот.

Прежде всего Чжугэ Лян составил новую программу. От борьбы за гегемонию в Китае он отказался как от непосильной задачи. Север он уступал Цао Цао, восток Сунь Цюаню, с коим считал необходимым заключить союз, а Лю Бэю предложил овладеть юго-западом, в особенности богатой Сычуанью. Там Чжугэ Лян надеялся пересидеть трудное время. Принципиально новым в даосской программе было то, что расчленение Китая из печальной необходимости превращалось в цель. Средство для достижения цели этот аристократ духа видел в демагогии, в «согласии с народом». Чжугэ Лян имел крайне мало времени для подготовки к неизбежной войне, но использовал его с толком. Лю Бэя начали превращать в народного героя (чего не сделает искусная пропаганда!), и это облегчило набор воинов из народа. Результаты сказались немедленно. Весной 208 г. Лю Бэй разбил заслон противника и захватил город Фаньчен. Цао Цао был этим озабочен и предпринял наступление большими силами, но Чжугэ Лян разбил его авангард у горы Бован. Осенью 208 г. выступили в поход основные силы Цао Цао, и одновременно скончался Лю Бяо. Власть в столице его области захватили сторонники правительства.

У Лю Бэя оказались враги в тылу, и сопротивляться было бессмысленно. Лю Бэй и Чжугэ Лян начали отступление, и за ними – беспримерный случай – поднялось все население: старики, женщины с детьми, бросив имущество, уходили с родины на чужой юг. Этого не ожидал Цао Цао; на севере его встречали как освободителя, он и здесь желал казаться гуманным правителем, а с ним и разговаривать не хотели. Между тем Лю Бэй и его генералы вели арьергардные бои и задерживали противника, спасая бегущее население. В конце концов войска Лю Бэя были разбиты при Чанбане, но большая часть беженцев сумела переправиться на южный берег Янцзы, где Чжугэ Лян успел организовать оборону. Цао Цао приобрел территорию, но победа ему не далась.

Янцзы – река широкая, местами до 5 км, и форсировать ее без должной подготовки Цао Цао не решился. Правда, при капитуляции Цзинчжоу он получил флот, но только что покоренные южане были ненадежны, а северяне сражаться на воде не умели. Пока Цао Цао подтягивал резервы, с низовьев Янцзы подошел флот У под командой опытного адмирала Чжоу Юя. Война перешла в новую фазу. В битве при Чиби (Красные утесы) флот Цао Цао был сожжен брандерами южан, но их контрнаступление на север захлебнулось, так как северяне располагали превосходной резервной конницей. Выиграл только Лю Бэй, успевший в суматохе захватить Цзинчжоу и Наньцзян (область к югу от Янцзы) и основать самостоятельное княжество.

Вряд ли Лю Бэй с Чжугэ Ляном удержались бы на небольшом треугольнике между реками Ханьшуй и Янцзы, тем более что союз с У сразу после победы был нарушен. Сунь Цюань сам претендовал на земли, захваченные Лю Бэем, и даже арестовал последнего, когда тот приехал для переговоров. Правда, арест был завуалирован: Лю Бэя женили на сестре Сунь Цюаня, но фактически это был арест, и Лю Бэю пришлось спасаться бегством. Лишенный союзника, Лю Бэй не смог бы отбиться от Цао Цао, но ему неожиданно повезло. В то время когда северяне готовились к выступлению и даже заключили союз с У, в 210 г. выступили северо-западные князья, долго державшиеся в тени. Правитель Силяна (Ганьсу) Ма Тэн – последний нераскрытый участник роялистского заговора – приехал в Сюйчан, чтобы представиться правителю, и попутно организовал на него покушение. Покушение не удалось; Ма Тэн и его свита заплатили жизнью за неудачу. Тогда сын убитого Ма Чао и друг Хань Суй подняли войска и взяли Чанъань. Цао Цао выступил против них со всей армией, но китайским латникам была тяжела борьба с кянскими копьеносцами – союзниками Ма Чао. Только переманив на свою сторону Хань Суя, Цао Цао добился победы. Ма Чао бежал к кянам, повторил нападение в 212 г., но был снова разбит и ушел к лаосскому вождю Чжан Лу в Ханьчжун.

Побратимы. Успех Лю Бэя был обусловлен двумя причинами. Во-первых, близость с даосами привлекала к нему симпатии народных масс, и благодаря этому после поражения он стал сильнее, чем был, ведь сдвинутые с места крестьяне примыкали только к нему. Во-вторых, его даосские связи не рекламировались, и в глазах всего Китая он выступал как борец за идею империи Хань. Идея эта пережила саму империю и, будучи уже не актуальной, продолжала влиять на умы. Самому Лю Бэю и его братьям гораздо больше нравилось выступать в роли защитников империи, нежели во главе крестьянского восстания.

В 210 г. Лю Чжан, правитель западной Сычуани, обратился к Лю Бэю с просьбой помочь ему избавиться от даосов Чжан Лу, державшихся на востоке Сычуани и в Шэньси. По совету Чжугэ Ляна Лю Бэй ввел войска в Сычуань. Он мог легко схватить Лю Чжана, и этого требовали его даосские советники, но он этого не сделал, мотивируя свой отказ тем, что Лю Чжан – член императорской фамилии Хань и его родственник. Напротив, он пошел на военный конфликт с Ма Чао, служившим тогда у Чжан Лу. Ма Чао не сжился с даосами и перешел к Лю Бэю. Немало труда стоило Пан Ту, даосскому советнику Лю Бэя, вызвать конфликт между Лю Бэем и Лю Чжаном, в результате которого Лю Чжан был взят в плен, и Сычуань досталась Лю Бэю и приехавшему к нему Чжугэ Ляну. Так создалась база для царства Шу.

Чжугэ Ляну приходилось не только бороться с явными врагами, но и преодолевать оппозицию своих ближайших соратников. С этого времени он не отходил от Лю Бэя, влияя на слабовольного вождя, а управление Цзинчжоу поручил талантливому вояке Гуань Юю, но последний был так же далек от понимания политики, как и Лю Бэй.

Положение нового царства было очень напряженным. Сунь Цюань требовал передачи ему Цзинчжоу, а Цао Цао двинулся войной на Чжан Лу и в 215 г. ликвидировал последний оплот даосизма. Чжугэ Ляну удалось путем частичных уступок толкнуть Сун Цюаня на войну против Цао Цао, но Цао Цао при Хэфее разбил южан (215 г.).

Однако эта диверсия сорвала наступление на Сычуань и дала возможность Лю Бэю укрепиться.